Текст книги "Правдивая история Лилли Стьюбек"

Автор книги: Джеймс Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Я и в самом деле не знаю, – искренне произнес я.

– Ты думаешь, она будет учительницей?

– Ну, это не для Лилли, – ответил я сразу.

– Так кем же?

Я опять сказал, что не знаю; у меня было странное ощущение, будто мисс Дэлглиш пытается в чем-то себя оправдать. У женщин в то время было мало шансов приобрести иную профессию, кроме учительской, реже они становились врачами. Но Лилли не имела склонности ни к педагогике, ни к медицине.

– Вот видишь, – удовлетворенно проговорила мисс Дэлглиш, словно победила в споре со мной, и я подумал, что это был один из наиболее убедительных доводов в ее безмолвной полемике с Лилли.

– Чай стынет! – крикнула Лилли в открытую дверь.

– Идем, идем…

Мисс Дэлглиш поднялась, и я направился вслед за ней в гостиную.

– Можешь разливать, – сказала пожилая леди Лилли, которая сняла подушечку с серебряного заварного чайника и разлила чай в изящные чашки из полупрозрачного китайского фарфора.

Сандвичи были тоненькие, вилочки для пирожных – серебряные. Миссис Питерс приготовила восхитительные пирожные, наконец, хозяйка дома сняла белую салфетку с большого торта и торжественно объявила:

– Сегодня Лилли исполняется семнадцать лет, и миссис Питерс испекла по этому случаю праздничный торт.

Лилли опустила голову.

– Ну и ну! – удивленно воскликнула Дороти. – Как нехорошо.

Лилли казалась смущенной.

– Я не хотела вам говорить.

– Ты должна была сказать, – совсем погрустнела Дороти.

– Какое это имеет значение, – возразила Лилли.

– Никакого, – согласилась мисс Дэлглиш. – Лилли не позволила мне сообщить о причине нашего торжества заранее, но я настояла, чтобы она объявила об этом здесь, за столом.

Мы пожелали имениннице много-много счастья, но Лилли не поблагодарила нас – она сидела молча, не отрывая глаз от тарелки.

– Лилли не хотела справлять день рождения, – добавила мисс Дэлглиш, и снова у меня возникла мысль, будто она защищается, а Лилли, не вымолвившая ни слова, нападает на нее.

Я словно услышал отголоски бесконечных, запутанных, тщательно скрываемых споров, и меня интересовало, касались ли они будущего Лилли. Думая об этом и наблюдая за пожилой леди и ее воспитанницей, я в конце концов решил, что Лилли мечтает поступить в университет, а мисс Дэлглиш ее туда не пускает. У меня уже не оставалось в этом сомнений, и я догадался, что имела в виду Дороти, когда говорила о секретах подруги и о своем желании поддержать ее. Конечно, она поддерживала стремление Лилли поступить в университет, в этом я вместе с Дороти был полностью на стороне младшей Стьюбек. Но, только прочтя записи Лилли в черной тетради, я обнаружил, что наоборот – мисс Дэлглиш собиралась послать воспитанницу в университет, а та не хотела уезжать в Мельбурн, и мне кажется вполне естественным, что Лилли стремилась сама решить свою судьбу – с одними предложениями пожилой леди соглашалась, а другие отвергала напрочь.

– Очень вкусный торт, – нарушил я тягостное молчание.

– Я передам это миссис Питерс. Она будет рада, – откликнулась мисс Дэлглиш. – Лилли, наполни, пожалуйста, чайник и подай гостям чистые чашки.

Девушка повиновалась; напрасно я думал, что она обиделась на свою покровительницу, лицо Лилли оставалось спокойным – очередная загадка для меня. Всегда ожидаешь от нее одного, а она поступает по-иному.

– Я принесу тебе подарок завтра, – пообещала Дороти.

– Нет, ни в коем случае, – отрезала Лилли. – Мне ничего не нужно.

– Но это же невежливо, – возразила Дороти.

– При чем тут вежливость, – ответила именинница. – Давай не будем больше об этом говорить.

Мы посмеялись над кое-кем из знакомых, поговорили о последнем пожаре, пока не пришло время прощаться.

– Лилли, принеси корзину для Кита и цветы для Дороти, – приказала мисс Дэлглиш.

Лилли сходила на кухню и вернулась с корзиной фруктов и пышным букетом хризантем. Она протянула мне фрукты (точно такие же зрели в нашем саду), а цветы отдала подруге.

– Спасибо, что навестили нас, – проговорила мисс Дэлглиш. – Надеюсь, скоро вы придете к нам опять.

Мы поблагодарили хозяйку дома; Тилли принялся лаять, почуяв, что гости собираются уходить.

Лилли решила взять его с собой и сказала об этом мисс Дэлглиш.

– Я провожу Дороти, – предупредила она.

– Хорошо, только захвати ключи и запри за собой ворота.

Мы вышли из особняка, Лилли заперла ворота на замок, и мне показалось, будто перед нами упал мост через глубокий ров и мост этот поднимется вновь, лишь только мы ступим с него на землю.

– Тебе понравилось у нас, Кит? – спросила Лилли, когда мы остановились, перед тем как разойтись в разные стороны.

– Все было чудесно. Честное слово, – ответил я. – Наконец-то увидел ваши статуи.

– Не говори никому о том, что я собираюсь принять постриг, ладно? – предупредила Дороти.

– Кит умеет молчать, – сказала Лилли, и я любил ее в это мгновенье.

Любил как друга. Ведь мы и были всего лишь друзьями, и слова Лилли, произнесенные в тот вечер, подтвердили, как мы доверяли друг другу.

– Спокойной ночи, Кит, – попрощались со мной девушки.

– Спокойной ночи, – ответил я и направился домой, раздумывая о Лилли.

Несомненно, ее ожидала нелегкая судьба, но всякий раз при встрече с Лилли мне казалось, что счастье вот-вот ее обласкает. Конечно, усилия пожилой леди и стремление Лилли сохранить независимость принесут благие плоды на радость им обеим.

Однако мои надежды не оправдались, ибо примерно через неделю после дня рождения Лилли в Сент-Элен возвратились Стьюбеки, и жизнь ее пошла по иному руслу, словно она оказалась не в силах поступить вопреки велению собственной совести, совести Лилли Стьюбек, оставшейся верной себе.

Глава десятая

Первым о близком приезде Стьюбеков сообщил Лилли ее давний недруг Поли Хаулэнд.

– Я видел твою старуху в Нуахе! – крикнул он Лилли через улицу. – Она хочет забрать тебя.

Мальчишка Поли Хаулэнд превратился в расплывшегося молодого человека и помогал отцу управляться с аптекой. Поли старательно разыгрывал из себя славного общительного парня, достойного всеобщего уважения, но мы не то чтобы презирали, нет, скорее, жалели его, ибо родители изуродовали любимое изнеженное чадо, которое с удовольствием делало людям мелкие пакости.

– Ты слышала, Лилли? – прокричал он вдогонку девушке, не обратившей на него никакого внимания.

Поли знал, что Лилли больше не мстила своим обидчикам, но, когда она остановилась на миг и обожгла его взглядом, он струсил, глупо рассмеялся и поспешно скрылся в аптеке. Лилли промолчала. Она верила и не верила Поли. В последние годы до нас доходили слухи о том, будто Стьюбеков видели в близлежащих или отдаленных городах, но еще никто не приносил таких вестей из соседнего Нуаха.

Словом, Лилли не удивилась, когда однажды часов в восемь вечера зазвенел колокольчик и, распахнув створки больших ворот, она увидела свою мать вместе с Джекки. Было уже темно, и Лилли не могла как следует рассмотреть поздних гостей, но она сразу поняла, кто к ней пожаловал.

– Нам нужна Лилли, – проговорил маленький Джекки, не отводя взгляда от силуэта девушки, открывшей ворота.

– Это я, – послышалось в ответ.

Лилли писала в черной тетради, что никогда не обижалась на родителей, которые не только оставили ее у мисс Дэлглиш, но еще и потребовали за это деньги. Лилли воспринимала своих родителей такими, какими они были, и не считала, что они обошлись с ней жестоко или дурно. Их поступок вполне соответствовал укладу семьи Стьюбек, и Лилли просто смирилась с тем, что они оставили ее у мисс Дэлглиш на несколько лет, ни разу не поинтересовавшись, как она живет, и, возможно, даже ни разу о ней не вспомнив. Теперь же, когда мать с младшим братом вернулись в Сент-Элен, Лилли встретила их довольно равнодушно.

– Впусти нас, – потребовал Джекки.

– Что ж, входите, – пригласила Лилли и широко распахнула ворота.

Стьюбеки прошли в сад, и Лилли со стуком захлопнула тяжелые створки. Она колебалась: провести их в залу через парадный вход или же через заднюю дверь на кухню? Лилли направилась ко входу со двора; открыв решетчатую дверь, она пропустила гостей в ярко освещенную кухню и, окинув их взглядом, ужаснулась.

Лилли помнила мать полной, высокой женщиной в необъятных одеждах; у миссис Стьюбек было крупное, загорелое лицо, сильные руки, железная хватка, властные манеры и громкий голос, вполне подходивший ее осанистой фигуре. А гостья, вошедшая на кухню мисс Дэлглиш, выглядела так, будто тело ее совсем затерялось в изорванной одежде, некогда приходившейся ей впору. Лицо ее, еще несколько лет назад округлое, пышущее здоровьем, теперь поблекло, кожа на щеках обвисла; она по-прежнему хищно обшаривала взглядом стены и углы кухни, но в глазах ее поселилась какая-то пугающая пустота. Миссис Стьюбек с трудом переставляла ноги.

– Я больна, Лилли, – мне надо присесть.

Мать во всем теперь подчинялась маленькому Джекки. Ему уже исполнилось десять лет; это был малорослый, щуплый, но жилистый на вид мальчуган, загорелый до черноты, с уродливыми трехпалыми руками, походившими на рачьи клешни. Джекки казался очень подвижным, хотя его неестественно большие глаза говорили о том, что живет он впроголодь.

– Привет, Лилли, – поздоровался брат.

– Привет, Джекки, – ответила Лилли, заметив, что ее тоже рассматривают; она догадывалась, как удивляется мать, ведь перед миссис Стьюбек стояла взрослая семнадцатилетняя дочь, почти молодая женщина, вежливая, опрятно и хорошо одетая, в ней трудно было узнать дерзкую, озорную девчонку, закрывшую пять лет назад за своими родителями тяжелые дубовые ворота.

– Где хозяйка? – спросила миссис Стьюбек, словно не заметив, как изменилась Лилли.

– Сейчас придет.

– Ты не дашь нам чая и чего-нибудь поесть? – умоляюще проговорила мать. – Мы целый день ничего не ели.

Лилли приготовилась было дать отпор возможным притязаниям матери, но быстро поняла, что перед ней сидит лишь жалкое подобие некогда грозной миссис Стьюбек, поэтому разговаривать нужно с Джекки.

– Зачем вы пришли, Джекки? – обратилась она к брату.

– За тобой.

Лилли все еще рассматривала гостей, но как бы издалека. Она погрузилась в свои мысли.

– Где же хозяйка? – снова встрепенулась мать. – Я хочу поговорить с хозяйкой…

Миссис Стьюбек и босоногий Джекки расположились на кухне так, будто собирались остаться здесь навсегда. Они сидели за столом, не отрывая взгляда от Лилли, которая включила электрический чайник и вышла в залу позвать мисс Дэлглиш.

– Пришла моя мать. Она на кухне.

Мисс Дэлглиш спустилась в кухню и увидела Стьюбеков.

– С чем пожаловали, миссис Стьюбек? – спросила пожилая леди.

Миссис Стьюбек посмотрела на Джекки, словно поручая сыну вести переговоры, особенно с мисс Дэлглиш.

– Нам нужна Лилли, – тихо, но решительно ответил Джекки.

Мисс Дэлглиш даже не взглянула на него.

– Ну, так как? – обратилась она к миссис Стьюбек.

– Мы хотели повидать Лилли. И поесть. Мы ничего не ели целый день.

– Лилли вас накормит, – сказала мисс Дэлглиш, – но если вас послал мистер Стьюбек, то передайте ему, что Лилли не вернется к вам, это мое последнее слово.

И вдруг Лилли, резавшая хлеб и мясо, увидела нечто странное. Ее мать заплакала. Она часто моргала, из глаз лились крупные слезы, руками она беспомощно теребила волосы.

– Мы остались без Мэтти, – всхлипнула миссис Стьюбек. – Потому и пришли за тобой, Лилли.

– А где же ваш муж?

– В Квинсленде, – ответила миссис Стьюбек.

– Лилли незачем отправляться с вами в Квинсленд, – отрезала мисс Дэлглиш и покинула кухню.

Миссис Стьюбек повернулась к дочери:

– Ты ведь не знаешь, какая у нас беда…

И Лилли услышала сбивчивый рассказ о том, что позднее стало известно жителям Сент-Элена, я же излагаю злоключения Стьюбеков по дневниковым записям Лилли и по истории, которую поведал мне маленький Джекки.

Для семьи настали черные дни, когда Мэтти посадили в тюрьму за грабеж. Покинув Сент-Элен, Стьюбеки почти пять лет кочевали из города в город и так добрели до Таунсвилла, расположенного на севере штата Квинсленд. Там Мэтти вместе со старшим сыном Бобом попытался очистить гостиницу; без оружия они проникли внутрь здания со двора через окно комнатки, где хранилась дневная выручка – несколько фунтов; коробка с деньгами всегда стояла на конторке.

Кража была мелкой, но Стьюбеков застал на месте преступления сторож, который спал в соседней комнате. Когда он попытался задержать похитителей, кинувшись на них с ручкой от кирки, Боб отнял ее у старика и сбил его с ног. При падении сторож ударился головой о конторку и почти сразу умер. На шум прибежали владельцы гостиницы, они схватили Мэтти, но Бобу удалось бежать.

Боб скрылся, а Мэтти судили за соучастие в тяжком преступлении и приговорили к пожизненному тюремному заключению – наказание по тем временам довольно мягкое, ибо за убийство в Австралии обычно отправляли на виселицу.

Полтора года бродили Стьюбеки по Квинсленду и Новому Южному Уэльсу без Мэтти и Боба, постепенно семья распалась: сначала ушел Джорди, потом одна из дочерей обвенчалась со старателем, который добывал опалы; другой сын (уже взрослый) тоже покинул мать, Элис стала подругой неудачливого боксера. Она исчезла вместе с ним после кулачного поединка на бродячей ярмарке, а забеременевшая Грейс укрылась в маленьком провинциальном городке, чтобы избавиться от плода.

В конце концов с матерью остался только Джекки; попрошайничая, они скитались по Новому Южному Уэльсу, перебиваясь кое-как, пока не заболела миссис Стьюбек. Беспомощные мать и сын брели, толкая перед собой тележку, они пробавлялись нищенством и мелкими кражами; тяжело больная женщина и десятилетний мальчик с уродливыми руками видели спасение только в Лилли – самой умной и жизнеспособной в их многочисленной семье.

Глава одиннадцатая

Стьюбеки снова поселились на Мысе, об этом быстро узнал весь город. Ноги как бы сами привели миссис Стьюбек на прежнее место; к счастью, старый дом оказался незанятым. Он даже находился в лучшем состоянии, чем раньше, потому что последний его обитатель – Том Джонсон, безработный бродячий плотник, вместе с двумя детьми подправил фасад, используя отслужившие свое рамы, двери и доски от других обветшалых домов. Он замесил речную глину и сделал на кухне гладкий прочный пол. Том был масоном; когда местные «вольные каменщики» подыскали ему жилье получше и работу, он покинул Мыс.

Итак, миссис Стьюбек и Джекки вернулись назад; по улицам Сент-Элена, по задним дворам магазинов, кондитерских и мясных лавок, маслозаводика и сыроварни принялся шнырять десятилетний побирушка – юркий трехпалый Джекки; он толкал перед собой тележку, резво бежавшую на велосипедных колесах. Горожане, которые узнали о судьбе Мэтти и болезни миссис Стьюбек, жалели несчастную женщину. Все понимали, каково жить в старом доме на Мысу, а неаккуратные бестолковые мать и сын могли опять превратить его в грязную развалину.

Но больше всего сентэленцы судачили о Лилли, за которой с любопытством следили в городе. Как отнесется она к матери и брату?

Лилли вполне представляла себе, что ее ожидает, когда отправилась в дом на Мысу; она увидела там знакомую с детства грязь и голые стены, ни мебели, ни какого-либо имущества не появилось, если не считать подозрительного вида одеял, а также кастрюль и сковородок, привезенных братом на тележке. В комнате на полу валялся грязный матрац – на нем подолгу отлеживалась мать, на кухне стояли ящики из-под фруктов, служившие столами и стульями. В хижине имелась лишь одна лампа-молния, дров не хватало, как не хватало и еды, которую мать и сын выпрашивали (или ее приносила Лилли). Добытчиком в доме был маленький Джекки, а миссис Стьюбек могла только сварить картошку, поджарить лук да поддержать огонь в печи, неизменно жалуясь, что Джекки приносит слишком мало дров.

Несколько дней Лилли раздумывала над тем, как ей поступить, и однажды вечером перебралась на Мыс, захватив кое-какую одежду в старом кожаном чемодане мисс Дэлглиш. На следующее утро Лилли пошла на главную улицу искать работу. На ее счастье, городской фотограф Джек Бейли рассчитал свою помощницу, и Лилли заняла ее место. Перемены, происшедшие в жизни Лилли, были такими же неожиданными и резкими, как и те, что некогда свели ее с мисс Дэлглиш; мы удивлялись, что мисс Дэлглиш не удержала свою воспитанницу, но еще удивительнее казалось нам решение Лилли. В нашей семье, как и почти во всех других домах, много говорилось об этом.

– Не понимаю, зачем Лилли переехала на Мыс? – недоумевала мама. – Разве мисс Дэлглиш не в силах что-нибудь предпринять?

– А что именно? – спрашивал отец. – Мисс Дэлглиш остается только одно – взять на себя уход за миссис Стьюбек и Джекки, но тогда ей пришлось бы нести этот крест до самой смерти; не думаю, чтобы мисс Дэлглиш сумела справиться с такой обузой, как трое Стьюбеков.

– И все же Лилли поступила слишком опрометчиво. Просто голова кругом идет.

– А что ей было делать? – вопрошал мой отец. – Кто-то же должен присматривать за матерью и братом, кормить их.

– По-моему, мисс Дэлглиш могла бы найти какой-то выход, чтобы Лилли закончила школу.

– Чем тут поможешь? Разве что нанять кого-нибудь для ухода за миссис Стьюбек, но на это в городе никто не согласится.

– Ты говорил с девочкой, Кит? – обратилась ко мне мама.

– С Лилли?

– Ну да, с Лилли.

– Нет, не говорил. Мы не виделись с тех пор, как она ушла из школы.

– Все это неправильно, – стояла на своем мама.

Мы тоже так считали, но ничем не могли облегчить участь девушки. Однажды мисс Хейзл, старшая преподавательница, навестила Лилли на Мысу. Учительницу потрясла развалюха, в которой ютились Стьюбеки, но Лилли заявила, что ее дела никого не касаются. Мисс Хейзл была не в силах ни помочь Лилли, ни предложить какой-то выход, поэтому, вернувшись с Мыса, она обратилась к мисс Дэлглиш. Но та сказала лишь, что решение Лилли было добровольным, а кроме того, сама она (то есть мисс Дэлглиш) вряд ли сможет что-нибудь изменить. Мисс Хейзл сообщила потом Дороти Мэлоун, что пожилая леди, несомненно, очень переживает уход воспитанницы и даже не хочет об этом говорить.

– Они обе слишком упрямые, – поделилась со мной Дороти, – ничего тут не поделаешь. Они поэтому и расстались друг с другом. Из-за упрямства.

И снова город сгорал от любопытства, наблюдая за Лилли. Теперь ее видели в новой роли – помощницей городского фотографа, впрочем, для недоброжелателей она опять превратилась в прежнюю Стьюбек – «цыганку» и побирушку. Каждое утро Лилли проходила по главной улице к ателье Джека Бейли и продавала пленку, принимала ее для проявления и печати, оформляла заказы на фотографии свадеб, крестин и прочих торжеств, а после обеда шла вместе с хозяином (он один в Сент-Элене носил бороду) в темную комнату, где училась проявлять и печатать снимки. Лилли получала двадцать пять шиллингов в неделю, которых троим Стьюбекам едва хватало, чтобы не умереть с голода.

Девушка оставалась чистой и опрятной, хотя было совершенно непонятно, как ей это удавалось при жизни на Мысу; у нас даже гадали, на сколько хватит у нее сил и средств, чтобы поддерживать порядок. Миссис Стьюбек на улицах города больше не появлялась, будто раньше ее удерживали на ногах заботы, а теперь, когда Лилли взяла их на себя, силы у матери совсем иссякли. Джекки по-прежнему всюду сновал с тележкой; девушка закрывала на это глаза, потому что Стьюбеки не могли прожить без его добычи: старой картошки, яиц, мясных обрезков, дров, прокисшей пахты, за которыми некогда охотилась и сама Лилли.

Однажды вечером на Мыс пришел сержант Коллинс, он спросил у девушки, почему Джекки не учится, ведь ему исполнилось десять лет. На другой день, вручив брату карандаш и тетрадь, Лилли отвела его к Гудиле, которая еще преподавала в начальной школе. Лилли строго наказала ему оставаться в классе и не убегать с занятий. Но Джекки был вольной пташкой, после первого же урока он выпорхнул на свежий воздух и принялся слоняться по закоулкам. На следующее утро Лилли снова пришла с ним в школу, однако малыш опять сбежал с уроков, и она махнула рукой на брата, а тот спокойно продолжал бродить по улицам со своей тележкой до тех пор, пока его не вызвали в городской суд.

После возвращения на Мыс Лилли вела безнадежную борьбу с нуждой, потому что на свой заработок могла купить только немного еды и керосина для лампы; близились холода, а в доме не было даже кроватей – лишь матрац и два одеяла на полу, мать и брат встречали зиму без теплой одежды. Веника, чтобы подмести пол, и того не было. Брату не хватало силенок натаскать достаточно дров, чтобы поддержать в печке огонь. В довершение ко всему Лилли приходилось ухаживать за матерью, которая редко чувствовала себя сносно, – тогда она готовила обед и приносила воду с реки, но чаще миссис Стьюбек беспомощно сидела у очага или лежала на матраце.

При нынешнем социальном обеспечении, здравоохранении и благотворительности трудно представить себе то время, когда в Австралии всего этого не было и в помине; в нашем городке имелось лишь несколько женских обществ при церквах, которые в основном раздавали беднякам старую одежду и жестянки с постным томатным супом. Хотя миссис Стьюбек болела уже давно, она, как, впрочем, и другие Стьюбеки, никогда не обращалась к врачу. Откуда взять деньги, чтобы заплатить за визит, да и какая от него польза? Но Лилли отвела мать в городскую больницу, где несколько раз в неделю принимали пациентов два местных доктора. Лилли, работавшей с одним выходным, пришлось отпроситься на полдня, потеряв в зарплате; доктор Келли осмотрел миссис Стьюбек и нашел, что у нее плохо с печенью и увеличена селезенка; он выписал лекарство и посоветовал больной не вставать с постели.

Многих из нас восхищало мужество Лилли, заботившейся о Джекки и матери, но когда наши дамы выражали ей свое сочувствие или начинали расспрашивать девушку, она отвечала им резко и односложно. Кстати, мы заметили, что Лилли начала вновь дерзить окружающим, – это была первая перемена в ней, бросавшаяся в глаза. Помощь благотворительниц Лилли принимала без особой признательности. Мы наблюдали возрождение прежней Лилли, хотя за годы жизни с мисс Дэлглиш она стала достаточно вежливой и гораздо более терпимой к людям. Непостижимой оставалась для нас мисс Дэлглиш.

Мы не догадывались, что произошло между ней и Лилли, хотя и были уверены – ни одна из них не поступится своими принципами. Они прожили вместе шесть лет, и в городе считали их чуть ли не родными, однако лишь после ухода Лилли мы по-настоящему поняли, как они были близки и необходимы друг другу. Все в Сент-Элене говорили о том, что Лилли многим обязана мисс Дэлглиш и должна быть ей благодарна. Однако надо было хорошо знать обеих, чтобы уяснить себе, почему Лилли решилась переехать на Мыс и почему мисс Дэлглиш отнеслась к этому с кажущимся спокойствием. На самом деле мы стали свидетелями очередного эпизода их упорной борьбы. Нам было грустно смотреть, как субботним утром мисс Дэлглиш шествует в одиночестве по улице. Ее размолвка с Лилли казалась нам «трагедией». И тем не менее мы полагали, что все для них закончится благополучно, подобно тому как завершались семейные ссоры в нашем городке – либо Лилли вернется к мисс Дэлглиш, либо та найдет способ помочь Стьюбекам.