Текст книги "Гавайи: Дети солнца"

Автор книги: Джеймс Миченер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Когда каноэ взяло курс на восток, а буря прекратилась, и ветер утих, ежедневные обязанности путешественников стали более четко разграниченными. На восходе солнца шестеро рабов прекращали вычерпывать воду и приступали к уборке судна. Те, кому был поручен уход за животными, совершали утренний обход и задавали корм своим подопечным. При этом свиньям и собакам доставалась только что выловленная рыба. К этому добавлялся давленый батат и та вода, которая скапливалась с ночи в складках парусов. Кур кормили сушеными кокосами и мелкой рыбешкой, которую птицы клевали с большим удовольствием. Если же случалось так, что у кого-то из животных утром отсутствовал аппетит, из щелей между тюками тотчас выпрыгивала тощая темная тварь, невидимая для рабов, и уносила еду прочь. Как при любом морском странствии, на лодке присутствовали крысы. И в том случае, если бы путешествие оказалось неудачным, эти создания умерли бы последними… поскольку поддерживали бы свое существование, поедая всех тех, кто не выдержал и расстался с жизнью.

После того как в травяном домике просыпались женщины, туда заходили рабыни. Они выносили помои и выполняли другую работу по уборке помещения. В частности, особенно чистым держали тот отгороженный тапой угол домика, куда переходили женщины, страдающие своей женской болезнью. По законам острова под страхом смерти запрещалось любое общение между мужчиной и женщиной в такие дни.

В общем же, все те запреты, которые строго соблюдались на суше, здесь, на переполненном людьми каноэ, были немного смягчены. Например, если бы на острове кто-нибудь из гребцов осмелился подойти так близко к королю, как это часто приходилось делать сейчас, или же наступил бы на его тень, или даже тень его одежды, его тотчас бы казнили. Но теперь, в каноэ, это табу было упразднено. Иногда случалось даже так, что при передвижении короля некоторым мужчинам приходилось касаться его. Они привычно отдергивали руки, как обреченные на смерть, но сам Таматоа быстро привык к этому и не воспринимал чужое прикосновение как личное оскорбление.

Запреты, касавшиеся принятия пищи, также нельзя было соблюдать в данных условиях, потому что на борту не нашлось человека такого положения, который, согласно традициям острова, имел бы право готовить пищу для короля. Также не принимал участия в путешествии человек, специально приставленный следить за горшком короля. Вместо этого королевские отходы выбрасывал в море простой раб, который, правда, сам был перепуган до смерти тем, что ему поручили такое ответственное занятие. В обычное время, на острове, продукты жизнедеятельности королевской особы тайно закапывались ночью в специальной освященной рощице, чтобы враги не могли выследить это секретное место. Иначе они могли бы воспользоваться своими знаниями и при помощи особых заклинаний наслать на короля смерть.

Женщины во время подобных путешествий питались крайне скудно. В основном, пища, конечно, предназначалась для мужчин, которые выполняли тяжелую работу гребцов. Свиньи и собаки также должны были получать достаточное количество еды, так как им предстояло положить начало своему роду на новой земле, и поэтому их следовало поддерживать в хорошем состоянии. А уж на долю женщин оставалось совсем мало и продуктов, и пресной воды. Вот почему при каждом удобном случае женщины сами забрасывали лески с крючками и внимательно следили за ними. Первая пойманная рыба всегда отдавалась королю и Тероро, следующая – Тупуне и его жене, ещё четыре доставались гребцам, седьмая и восьмая уходила свиньям, девятая предназначалась собакам, десятая – курам и – увы! – крысам. Если рыба после такой дележки все ещё оставалась, то её могли забрать себе женщины.

* * *

С величайшей тщательностью отмерялись порции продуктов и выдавались путешественникам по кусочку. Правда, когда они попадали в руки страждущих, то вкус еды казался во много раз лучше. Мужчина получал свой тоненький брусочек жесткого и кисловатого плода хлебного дерева и, медленно пережевывая его, вспоминал о тех беззаботных годах, когда он попусту тратил свое время, устраивая ни к чему не обязывающие праздники. А сколько таких вот плодов хлебного дерева, свежих и сладких, было просто выкинуто на съедение животным! Но самая вкусная еда, которая доставляла наибольшее удовольствие, любимое кушанье всех островитян, приходилась на долю путешественников только тогда, когда король приказывал откупорить несколько цилиндров бамбука, где хранился сушеный пой. Затем темно-сиреневый крахмалистый продукт выдавался каждому гребцу, и когда лакомство начинало таять и склеиваться во рту, мужчины улыбались от наслаждения.

Но вскоре запасы поя иссякли, да и связки высушенных плодов хлебного дерева тоже уменьшились. Прекратились дожди, и королю пришлось снова урезать пайки. Теперь члены команды получали по пригоршне твердой пищи и по две порции воды в день. Рабам и женщинам полагалась половина этой нормы. И если рыбакам не везло с пеламидой, а в складках парусов не скапливалась вода, то, можно сказать, путешественники существовали на минимальном рационе пищи и воды, необходимом для выживания.

В самом начале этого засушливого периода путешествия король и Тероро сделали открытие, мучительное и обезоруживающее, которое в свое время точно так же совершали и другие мореходы. Состояло оно в следующем. Когда у человека пересыхает язык, а кожа обгорает от жары, когда весь организм просит воды, неожиданные дожди и шквальные ветры, несущие ливни, проходят всего в миле слева или справа от судна. Невероятное количество пресной воды бесцельно сбрасывается в море, но вы не можете достать её. И бессмысленно стараться грести и достичь того места, где проливается дождь, потому что как только каноэ доберется туда, тучи успеют отодвинуться, оставляя вас с ещё большим желанием напиться свежей воды. Даже такому опытному мореходу, как Тероро, оказались неподвластны эти капризы ветра и дождей, и ему никак не удавалось перехватить их. Приходилось продолжать упрямо двигаться вперед, чувствуя, как спекаются и сохнут губы, а глаза в это время вынуждены не обращать внимания на проходящий рядом живительный, но недоступный поток влаги. Оставалось только молиться и надеяться на то, что если следовать по курсу, как это и положено настоящим мореплавателям, то рано или поздно ветер и ливень сами настигнут вас.

Во время столь длительного и сложного путешествия, как это, все половые контакты были, разумеется, запрещены. Но это не мешало королю частенько заглядываться на свою красавицу-жену Натабу. Старик Тупуна заботился о том, чтобы его супруге доставалась часть его собственной порции еды. А в середине дня Техани обычно окунала длинную полоску талы в морскую воду, отжимала её и прикладывала влажную прохладную ткань к телу спящего мужа. Ночью же, когда в небе появлялись звезды, после того как устанавливался курс каноэ, Тероро нередко присаживался рядом с девушкой, которая тут же оживала, и вел с ней беседы о далеком Гавайки. Иногда он рассказывал ей о своем детстве, и хотя ей нечего было поведать ему в ответ, оба супруга постепенно научились уважать и ценить друг друга.

Но самые занятные мысли сейчас роились в головах двенадцати никому не принадлежащих женщин и тридцати четырех пока что ещё ничьих мужчин. Наверное, словосочетание "никому не принадлежащих" было не совсем справедливым определением по отношению к женщинам, поскольку на Бора-Бора некоторые из них являлись женами вполне определенных мужей. Однако в таком путешествии всем становилось понятно, что после того, как новая земля будет найдена, каждая женщина должна будет принять в семью двух или трех дополнительных мужей, которым не достанутся жены. И никому такое положение дел не казалось странным или неприемлемым. Поэтому во время столь долгого пути мужчины, не имевшие жен, начали осторожно проводить следующую тактику: они заводили близкую дружбу с женатыми мужчинами, формируя подходящее и совместимое сообщество из трех-четырех мужчин, которые могли бы впоследствии делить одну жену. Другие старались поближе познакомиться с незамужними женщинами, чтобы определить, какая из них больше бы подошла в дальнейшей жизни, если учитывать, что мужей у неё в любом случае будет несколько. Не прошло и половины месяца со дня отплытия каноэ, как подобные союзы уже начали выкристаллизовываться. И хотя никто из путешественников ничего конкретного не говорил и не предлагал, уже становилось ясно, что именно эта женщина и вот эти трое мужчин выстроят дом и будут все вместе воспитывать общих детей. Или: вот эти муж и жена примут в свою семью двух друзей мужа, чтобы в их семье восторжествовала любовь и гармония, и население острова при этом увеличивалось. Кроме того, все отлично понимали, что пока женщина не достигнет возраста, когда уже не сможет рожать, она будет постоянно ходить беременной. То же самое, разумеется, касалось свиноматок и сук, поскольку главной задачей перед всеми представительницами женского пола было населить пустующую новую землю.

На одиннадцатую ночь произошло событие, столь важное для людей, которые привыкли жить по законам звезд, что оно казалось несравнимым ни с чем. Это был эмоциональный взрыв небывалой силы, намного превосходящий, например, случай с расправой над Оро.

В то время как "Ждущий Западного Ветра" уверенно продвигался к северу, звездочетам стало совершенно очевидно, что им придется навсегда расстаться со многими знакомыми и столь милыми глазу созвездиями, которые располагались ниже той группы звезд, которую позднее астрономы назовут Южным Крестом. С горечью в сердце, а иногда и со слезами на глазах Тупуна провожал те звезды, которые он так любил, ещё будучи мальчиком, наблюдая за тем, как они скрываются в своем небесном жилище, там, откуда больше для старика уже никогда не появятся. Целые созвездия словно смывались волнами океана, чтобы больше уже никогда не порадовать своим блеском путешественников.

Но даже если подобные события вызывали грусть и сожаление, никто особенно не тревожился, поскольку жители Бора-Бора неплохо разбирались в поведении звезд. Из их тщательных наблюдений следовало, что год состоит из 365 дней, но для того, чтобы времена года были четко выражены, иногда требовалось добавлять в год по одному дню. Ритуальная жизнь острова была устроена в соответствии с лунными месяцами длиной в двадцать девять с половиной дней каждый. Островитянам было довольно легко составить календарь, однако их система из двенадцати месяцев все же базировалась на поведении солнца, что оказалось более правильным подходом. Эти люди умели с точностью предсказать появление и движение блуждающих звезд, а мимолетный взгляд на луну тут же говорил им о том, в какой фазе находится это ночное светило. Кроме того, каждая ночь в лунном месяце имела свое имя, в зависимости от того, прибывала луна или убывала. А такие знатоки, как Тупуна и Тероро, просчитывая дни на полгода вперед, могли определять, в каком именно созвездии находилось в данный день солнце. Поэтому они знали, что, уплывая на север, им придется распрощаться со многими знакомыми созвездиями. И, наоборот, они предвкушали радостную встречу с новыми, ранее неведомыми звездами. Но, тем не менее, несмотря на всю мудрость этих ученых мужей, они не были подготовлены к тому, с чем им пришлось столкнуться на одиннадцатую ночь путешествия.

Установив новый курс, они внимательно изучали северные небеса, и вдруг старик обратил внимание на мерцающую над волнами новую звезду. Она не отличалась такой яркостью, которой славятся бесчисленные звезды-маяки в южном полушарии. Путешественники уже с сожалением отметили, что северные звезды не могли состязаться в яркости с южными. Но, тем не менее, эта новая звезда на небосводе вызвала у Тупуны немалый интерес.

– Посмотри, она расположилась по прямой линии с двумя звездами из созвездия Птицы с Длинной Шеей, – отметил старик, имея в виду те самые небесные светила, которые в других местах было принято называть Большой Медведицей.

Поначалу Тероро никак не мог понять, о чем говорит Тупуна, потому что звезда плясала у самого горизонта, то видимая над волнами, то снова заслоняемая ими. Но вот он заметил её, яркую и холодную, расположившуюся на пустом местечке неба. Как опытный мореплаватель, молодой вождь тут же заявил:

– По такой звезде будет легко вести судно, когда она поднимется немного повыше.

– Теперь давай внимательно следить за ней, – предложил Тупуна, – и через несколько ночей мы будем точно знать, где находится её небесное жилище.

Таким образом, всю двенадцатую ночь путешествия оба мужчины изучали поведение этого нового небесного указателя. Однако когда пришло время восхода, каждый из них боялся рассказать другому о том, к чему привели эти наблюдения, ибо и Тероро, и Тупуна узнали о звезде нечто такое, о чем было страшно говорить вслух. В течение последних минут темноты оба звездочета смотрели на новый сверкающий маяк с мрачным предчувствием, граничащим с паникой, и когда, наконец, дневной свет прервал их вахту, оба тревожно облизнули пересохшие губы и отправились спать, прекрасно сознавая, что теперь-то уснуть они уже не смогут.

Но ещё до наступления полудня оба мужчины снова встретились на палубе, чтобы продолжить свое наблюдение за небесами:

– Звезд не будет видно ещё долгое время, – осторожно начал Тупуна.

– А я смотрю за солнцем, – солгал Тероро. Когда же Техани принесла ему положенную порцию воды и ласково улыбнулась, стоя у мачты Тэйн, её муж был настолько захвачен своими мыслями, что даже не удосужился ответить на эту приветливую улыбку.Немного постояв, разочарованная Техани была вынуждена удалиться к другим женщинам на корму.

В шесть часов вечера, достаточно быстро, без излишней медлительности, которую солнце проявляло на Бора-Бора, дневное светило ушло за горизонт, и на небосводе стали появляться звезды. Мужчины увидели такие милые сердцу Семь Небесных Очей, благословляющих каноэ, чуть позже – Троих-в-Один-Ряд, теперь находящихся ближе к югу, и очень яркие звезды Таити. Но все внимание их было приковано к той странной новой звезде. В течение девяти часов два звездочета внимательнейшим образом следили за ней, боясь признаться в том страшном заключении, к которому пришли уже оба. Но когда, проверив и перепроверив всеми известными способами свою пугающую догадку, они поняли, что сомнений быть уже не может, им пришлось поделиться друг с другом своими выводами. Первым заговорил Тупуна:

– Эта звезда не перемещается по небу.

– Новая звезда стоит на одном месте, – согласился Тероро.

Эта фраза была использована в новом значении. Раньше дядя и племянник часто обсуждали различные яркие звезды, которые входили в созвездие, а затем покидали его, как поступает девушка в танце, входя в круг, а затем выходя из него. Эти звезды они противопоставляли другим, которые предпочитали держаться одного места, однако оба знатока понимали, что в более широком смысле и эти звезды, разумеется, тоже перемещались по небу, поднимаясь из своего особого места на востоке, а затем исчезая снова в своей особой точке – на западе. Некоторые звезды, которые перемещались в области Южного Креста, очень быстро совершали свой переход, а встречались и такие небесные светила, которые вообще никогда не скрывались за горизонтом. Но, тем не менее, все они перемещались по небосводу. Новая же звезда упрямо оставалась на своем месте.

– Нам лучше посоветоваться с королем, – предложил Тупуна, но когда они двинулись к корме, то обнаружили, что Таматоа спит, а ни один мужчина не осмелился бы неожиданно разбудить другого, иначе дух спящего, путешествующий в это время по вселенной, не успел бы вовремя вернуться в тело, войдя в него через уголок глаза. А человек без духа становился сумасшедшим. Однако Таматоа не торопился просыпаться, и его дядюшка начал нервничать, едва удерживая в себе зловещие новости о необычной звезде.

– Ты не мог бы кашлянуть? – попросил он Тероро. Молодой вождь повиновался, однако его действия никаких результатов не принесли.

– Как бы дать ему понять, что мы ждем его пробуждения? – все больше раздражался Тупуна. Он вышел из травяного домика, взял весло и принялся стучать им о борт каноэ. Король же, как и подобает всякому капитану, насторожился, услышав странный звук на своем судне, перекатился с боку на бок и прочистил горло. Одним словом, дал своему странствующему духу достаточно времени, чтобы тот успел забраться назад в тело через уголок глаза.

– Что происходит?

– Мы столкнулись с предзнаменованием удивительной и устрашающей важности, – зашептал Тупуна. Вдвоем с Тероро они указали королю на новую звезду, добавив при этом: – Она не передвигается.

Возбужденная троица продолжала наблюдать за звездой ещё в течение часа, после чего единогласно было решено позвать на совет Теуру.

– Тэйн установил на небосводе звезду, которая не передвигается. Что бы это могло означать?

Старая женщина попросила разрешения самой понаблюдать за странным явлением хотя бы час, по истечении которого вынуждена была согласиться с мужчинами. Звезда действительно не передвигалась в небе. Но вот только как следовало интерпретировать данный феномен?

– Тэйн является хранителем звезд. Если он перед нашими глазами разместил такое чудо, вероятно, он желает разговаривать с нами.

– И что же он пытается нам передать таким необычным способом? – заволновался король.

– Мне раньше не доводилось видеть ничего подобного, – уклончиво ответила пожилая женщина.

– Не может ли это означать, что Тэйн задумал поставить перед нами преграду, такую же неподвижную и неодолимую? – не отступал Таматоа, ведь именно он отвечал за то, чтобы путешествие не противоречило воле богов. Если остальным было дозволено, в виде исключения, неправильно толковать различные приметы, то это никоим образом не полагалось королю.

– Похоже, что ты прав, – кивнула Теура. – Иначе зачем бы эта звезда застыла в небе, как скала?

Недобрые предчувствия охватили всех четверых. Ведь это означало лишь следующее: если уж Тэйн оказался против морского путешествия, то всем его участникам было суждено погибнуть. Разговоров о том, чтобы повернуть назад, уже и быть не могло.

– И все же, – неожиданно вспомнил Тупуна, – в той песне говорится, что когда стихнет западный ветер, следует грести по тихому морю в направлении новой звезды. Уж не эту ли звезду имели в виду неизвестные мореходы? Ту, которая застыла на месте с тем, чтобы на неё было легче ориентироваться?

Некоторое время звездочеты обсуждали такую возможность, а под конец даже пришли к выводу, что теперь у них появилось новое преимущество. Итак, было решено в течение всего дня двигаться, согласуясь с тем курсом, который им задал западный ветер, а при наступлении сумерек снова собраться вместе, чтобы обсудить дальнейший план передвижения, взвесив все приметы и знамения. Все четверо разошлись по своим местам, и каждый занялся надлежащим ему делом. Только Тероро остаток ночи, заняв позицию на носу, пристально всматривался в новую звезду, и в его мозгу постепенно формировалась совершенно необыкновенная мысль. Сначала она казалась расплывчатой и неясной, а потом будто барабаном застучала в голове все громче и громче.

И он начал медленно рассуждать вслух.

– Если эта новая звезда имеет свое определенное установленное место… А что, если предположить, что она так и висит на одном и том же месте ночь за ночью… Тогда можно сделать вывод, что все остальные звезды каким-то образом располагаются относительно этой неподвижной звезды… – Тут он потерял нить своей ошеломляющей идеи и начал заново: – Если эта звезда не передвигается по небу, она должна располагаться на определенном расстоянии от горизонта… Нет, это неверно. Я, наверное, хотел сказать, что, например, для каждого острова эта звезда находится на вполне определенном расстоянии… Начнем, допустим, с Таити. Мы точно знаем, какие звезды зависают непосредственно над Таити в каждый час каждой ночи года. Ну, а если эта неподвижная звезда…

И снова ему так и не удалось собрать воедино все нити своих рассуждений. Однако Тероро чувствовал, что сейчас он должен постичь что-то очень важное, что великий замысел богов вот-вот откроется ему, поэтому молодой вождь обнял одной рукой мачту по имени Тэйн и попытался полностью сосредоточиться исключительно на этой новой звезде.

– Если она находится на своем месте все время, значит, каждый остров можно рассматривать относительно этого местоположения. Таким образом, получается, что если ты смог определить высоту этой звезды, ты уже можешь точно сказать, сколько тебе придется плыть на юг или на север, чтобы добраться до своего родного острова. Значит, если ты видишь эту звезду, то и знаешь путь домой! Ты уже никогда не заблудишься!

Неожиданно, с удивительной ясностью, Тероро увидел систему мореходства в новом свете, благодаря чудесному дару Тэйна, звезде, не изменяющей своего места. Он подумал: "Для моряков этих мест морское путешествие, наверное, представляет собой одно удовольствие!" Потому что он понял, что у северных моряков было нечто ценное, чего так недоставало южным мореплавателям: звезда, способная в любое время, при одном только взгляде на неё, рассказать о местонахождении судна.

– На небесах существует постоянная звезда, не изменяющая своего положения, – радостно выкрикнул Тероро, ни к кому конкретно не обращаясь.Теперь я смогу путешествовать под этими небесами совершенно свободно!

Он с восхищением посмотрел на запад, туда, откуда ему перед самым рассветом все ещё приветливо поблескивали Семь Небесных Очей, и прошептал им:

– Земля, куда вы нас ведете, должна быть великолепной, раз она находится в океане, где царит такой порядок, и под небесами, где существует такая замечательная звезда.

И все оставшиеся дни их путешествия, наполненные неуверенностью, а подчас и отчаянием, Тероро был единственным человеком на всем судне, не испытывавшим и тени страха. Он был уверен в успехе. Он был твердо убежден в том, что Тэйн не случайно поместил в небесах эту звезду. Он это сделал намеренно, и Тероро стал понятен смысл, заложенный богом в это великолепное ночное светило. До сих пор ни один житель Бора-Бора не мог бы сказать, что Тероро заслуженно носит имя, означающее "Ум". Конечно же, вряд ли молодой вождь со временем смог бы стать таким же мудрым жрецом, как, например, его дядюшка Тупуна. И все сожалели об этом, поскольку людям требовались новые жрецы. Не разбирался Тероро и в политике, подобно своему старшему брату, но зато в ту памятную ночь ему удалось то, что было недоступно его товарищам. Он смог внимательно изучить небесный феномен и, логически продумав значение его появления, сделать необходимые выводы, в корне меняющие всю концепцию мореплавания. То, что постиг тогда Тероро, впоследствии было использовано и другими мореплавателями для определения местонахождения всевозможных островов и своих собственных судов. Тероро ликовал, и ему хотелось петь. Как жаль, что он не был поэтом!

Однако даже вместе с радостью победы он испытал чувство пустоты, которое преследовало его вот уже много дней и, казалось, вовсе не собиралось исчезать. Когда молодой вождь, наконец, понял всю значимость сделанного им открытия, ему захотелось немедленно обсудить это событие с Марамой. Но её не было здесь, на лодке, а говорить о подобных вещах с юной Техани не имело никакого смысла.

Ибо Марама сразу бы поняла, о чем идет речь, а красавица Техани, скорее всего, подняла бы глаза вверх и просто поинтересовалась: "Какая звезда?" Но удивительнее всего было то, что последний крик Марамы до сих пор звенел в ушах Тероро: "Я и есть само каноэ!" Каким-то странным образом Мараме на самом деле удалось передать лодке часть собственного духа. Именно её суровое лицо частенько наблюдал Тероро впереди среди волн. А когда "Ждущий Западного Ветра" все же обгонял необычное видение на поверхности воды, Марама улыбалась, пропуская лодку вперед, и в эти минуты Тероро осознавал, что с ними все будет в порядке.

Итак, "Ждущий" полностью окунулся в засушливую жару экваториальной штильной полосы. Днем солнце безжалостно палило, не подавая никакой надежды на спасительный дождь, а ночью звезды беззвучно посмеивались над путешественниками. Теперь люди были лишены вида даже далеких ливней, идущих где-то в стороне. Каждый понимал, что долгожданный дождь над их судном теперь прольется нескоро.

Тероро спланировал работу гребцов так, чтобы Мато и Па, самые надежные и выносливые, не трудились в одно и то же время. Кроме того, он распорядился, чтобы после часовой смены в правом корпусе, когда напрягались мышцы левого плеча, мужчины менялись местами с гребцами другого корпуса, чтобы теперь нагрузка приходилось на другое плечо. При этом во время перемены мест шесть человек удалялись на отдых, а каноэ не останавливалось ни на минуту.

Время от времени за весла брались и самые крепкие женщины, правда, для них смена была укороченной и длилась всего полчаса, а на дне каждого корпуса беспрестанно трудились рабы и ремесленники, вычерпывая воду, просачивающуюся в лодку через места скрепления частей судна.

Как ни парадоксально, но во время шторма, когда пресная вода на каноэ была в изобилии, основную работу выполняли паруса. Теперь же, когда мужчинам приходилось бесконечно напрягаться и трудиться над веслами, теряя жидкость и потея, вода на борту "Ждущего" практически кончилась. Король велел строго следить за иссякающими запасами воды, но получалось так, что чем тяжелее работали гребцы, тем меньше им доставалось воды.

Больше всех, разумеется, страдали женщины, которым она вообще редко доставалась, а рабы находились на грани смерти. Нелегко приходилось и тем, кому была поручена забота о животных. Им приходилось раскрывать рты свиней и вливать внутрь живительную влагу, чтобы животные не умерли от жажды. Хотя самим им вода требовалась, может быть, даже больше. Однако, если бы умер кто-то из заботившихся о животных, то это ещё можно было бы перенести, а смерть свиноматки явилась бы для путешественников настоящей катастрофой.

И все же каноэ упрямо продолжало свой путь вперед. По ночам Тероро, мучимый жаждой, с пересохшими губами, выходил на нос лодки и ставил на платформу половинку кокосового ореха, наполненную обычной морской водой. Затем он ловил в воде отражение новой звезды и, когда оно становилось видимым, молодой вождь знал, что судно движется строго по намеченному курсу.

На рассвете появлялась красноглазая Теура. Она садилась на палубе под палящими лучами солнца и начинала рассуждать о тех знаках и приметах, которые ей удавалось наблюдать в ходе путешествия. Проходил час за часом, и она упрямо бормотала себе под нос: "Что же может принести нам воду?" Летящие птицы могли показать местоположение их родных островов, где можно было бы добыть воды, но птицы не появлялись в пределах видимости. "Красноватые клочковатые облака на востоке предвещают дождь", – вспоминала старуха, но таких облаков ей тоже не довелось увидеть. По ночам диск луны ярко сверкал и напоминал полированное дерево, но вокруг него по-прежнему не было кольца, предвестника бури. "Если бы только поднялся ветер, – мечтала старая женщина, – он мог бы принести шторм". Но ветер, похоже, стих навсегда. Нередко старуха начинала тихо повторять заклинание: "Восстань, восстань, большая волна из Таити. Задуй, задуй, великий ветер из Мурей". Но, наверное, в этих морях её заклинания были бессильны что-либо изменить.

Один жаркий день сменялся другим, таким же знойным, какие не были известны ранее бывшим жителям Бора-Бора. На семнадцатый день путешествия умерла одна из женщин, не выдержав испытания жарой, и её тело было отдано во власть Таароа, бога таинственных морских глубин. Мужчины, которые должны были стать её мужьями, горько оплакивали смерть своей избранницы. Все оставшиеся в живых мечтали о дожде, вспоминая прохладные долины своего родного острова. Не удивительно поэтому, что многие из них стали падать духом и сожалеть о том, что решились отправиться в подобное путешествие.

Душные ночи сменялись ослепительными днями, и единственной жизнерадостной деталью, присутствующей на каноэ, был тот самый кокосовый орех, в скорлупе которого на воде плясала новая звезда, которую так пристально изучал Тероро. Однажды поздно ночью, когда мореход, как всегда, следил за своей звездой, он неожиданно заметил у горизонта, освещенного луной, дыхание бури. Поначалу движение казалось почти неразличимым, но оно не ускользнуло и от внимательного взгляда Мато, который тут же встрепенулся:

– Это дождь?

Поначалу Тероро ничего не ответил товарищу, а затем ночь огласил его исступленный крик:

– Дождь!

Из травяного домика наружу высыпали его обитатели. Проснулись спящие гребцы, и все принялись внимательно следить за тучами, которые теперь полностью закрыли луну. Поднялся ветер, и в свете звезд засверкала морская поверхность. Становилось понятным, что приближается серьезная буря, а не проходящий шквальный порыв. За таким штормом можно было и погнаться, и все, кто только мог заполучить весло, принялись отчаянно грести. Те, кому не хватило весел, руками помогали судну быстрей продвигаться вперед. Даже сам король, почти потерявший рассудок и отчаявшийся, выхватил из рук раба ведро, которым тот черпал воду, и тоже начал грести.

С какой страстью и рвением они работали, и как издевательски шторм ускользал от них! Весь остаток ночи каноэ летело вперед, и люди падали от жажды и изнеможения, в тщетной попытке нагнать бурю. Они так и не смогли настичь её, и на лодку вновь обрушился ослепительный день, сначала разогнавший тучи, а потом и вовсе заставивший их рассеяться. Тогда всех на каноэ охватили тоска и уныние. Гребцы, истощившие все силы в ходе бессмысленного преследования, повалились на палубу, отдав свои тела на волю обжигающих лучей солнца. Тероро был беспомощен что-либо предпринять, старик Тупуна уже почти простился с жизнью, а свиньи отчаянно визжали, требуя свою порцию воды.

И только король оставался способным к действиям. Он сидел на своей циновке, скрестив ноги, и не переставал молиться:

– О великий Тэйн! Ты всегда в прошлом проявлял к нам благосклонность, – льстиво добавлял он. – Ты в изобилии даровал нам и таро, и хлебные деревья. Ты заставлял наших свиней жиреть, а птиц – попадаться в силки. Я бесконечно благодарен тебе, Тэйн. Я навсегда останусь верен тебе. И я предпочитаю именно тебя всем остальным богам. – Так он продолжал в течение долгого времени, и капли пота скатывались с королевского лица, будто напоминая божеству об их тесных и взаимовыгодных отношениях в прошлом. Затем из глубины души вырвалась отчаянная просьба: – О Тэйн, даруй нам дождь!