Текст книги "Маяк на Омаровых рифах"

Автор книги: Джеймс Крюс

Стихотворение про маленький желтый трамвайчик

 
Ах, желтенький трамвайчик мой,
Девятый номерок,
За город вечером ушел
И был так одинок.
 
 
Стучал он громко, но никто
Его не задержал.
И небо во все окна он
И звезды созерцал.
 

 
Увидел он, как луч луны
На землю нисходил.
И этот луч сверкал, как рельс,
И, как звезда, слепил.
 
 
Трамвайчик чуть качнулся вдруг
И на виду у всех
Пошел по лунному лучу
Всё вверх, всё вверх, всё вверх.
 

 
Земля внизу, а небосвод
Сияет весь от звезд.
Трамвайчик весело звенел,
Как будто счастье вез.
 
 
И громыхал он, и болтал,
Спеша на небеса,
Но первой звездочки достиг
Лишь через два часа.
 

 
Она ему кричит: «Возьми
Меня с собою ввысь!»
Ну а трамвайчик ей в ответ:
«Садись, садись, садись!»
 
 
С ней сели заодно пять звезд
С планетою одной,
И Сириус с кометой сел —
С небесною женой.
 
 
На звездном небе толкотня,
Бегут со всех сторон,
Регулировщик на Луне
Немало удивлен.
 

 
Но перистые облака
Стеснили всех теперь!
А кучевые, ну и ну,
Никак не влезут в дверь.
 
 
А кучевые облака
Кричат всё злей и злей,
И втиснуться они хотят
В трамвайчик поскорей.
 
 
Ведь кучевые облака
Уж чересчур грузны,
И покатил трамвайчик вниз
Из звездной вышины.
 
 
Трамвайчик с неба загремел
На землю через ночь.
Выпрыгивая на ходу,
Летели звезды прочь.
 

 
Планета бросилась к дверям,
От ужаса бледна,
Комета, распуская хвост,
Упала из окна.
 
 
Регулировщик на Луне
Ничем не мог помочь,
Надел он шляпу, палку взял
И зашагал сквозь ночь.
 
 
Трамвайчик маленький летел
По воздуху зато,
А как на рельсы он попал,
Не скажет вам никто.
 

Когда Александра, стоя на Тучке, дочитала стихотворение, Тучка спросила:

– А это все правда? Знаешь, ведь кучевые облака, возможно, приходятся мне родней. У моего двоюродного дедушки, Балтийского моря, много внучек и внуков. И все – кучевые.

– Может, и правда, – ответила Александра. – Но вообще-то, главное, чтоб было красиво!

– Верно, – согласилась Тучка. – Но все равно хотелось бы знать.

В следующую секунду Тучка вдруг дернулась, да так сильно, что Александра, стоявшая на одной ноге, кубарем полетела вниз.

– В чем дело? – удивилась она.

– Дедушка очень сердится, – сказала Тучка. – Это я от испуга вздрогнула.

Александра прислушалась к морскому шуму и услыхала нечто похожее на обрывки английских слов.

Когда море отбурлило и перешло на равномерный рокот, Тучка сказала:

– Дедушка рассердился, что я все никак не прольюсь. У него, говорит, таких непослушных тучек-внучек уже лет двести не было.

– Не всем же послушными быть, – сказала чайка.

– Это ты верно заметила! – сказала Тучка. И спросила, знает ли чайка стихотворение про тучку Адель.

– Нет, не знаю, – ответила чайка и скосила глаза вниз. Они с Тучкой все еще не догнали лодку! – Прочти, если хочешь, – крикнула Александра.

И Тучка тихим голосом рассказала стихотворение…

Стихотворная история про облачко Адель

 
Глянь: облачко-овечка там
Бежит по синим небесам.
И облачной сей даме
«Адель! – кричим мы сами.—
Ты из каких земель,
Скажи, Адель!»
 

 
«Где эскимосские края,
Жила еще недавно я.
О родине тоскуя,
На запад все бегу я».
«А у тебя есть цель?
Скажи, Адель!»
 
 
«Я вижу островок вдали,
Людей неведомой земли.
Все на меня взирают,
Все без дождя страдают».
«Но доброта в цене ль?
Скажи, Адель!»
 

 
«Ах, полечу к ним с ветром я,
Я знаю: ждут они меня.
И, может, хоть однажды
Спасу людей от жажды».
«Что пили там досель?
Скажи, Адель!»
 
 
«Островитяне там живут
И дождевую воду пьют.
Увы, от лета к лету
Другой воды там нету».
«Ты плачешь, неужель?
Скажи, Адель!»
 

 
«Склоняюсь я над островком,
Я становлюсь уже дождем,
Цистерны все и бочки
Наполню без отсрочки».
«Смерть не страшна тебе ль?
Скажи, Адель!»
 
 
А облачко уж слезы льет,
И дождик, как свирель, поет.
Поет в полях цветущих,
Поет в сердцах живущих —
Твоей души свирель,
Адель, Адель…
 

– Какие грустные стихи! – сказала чайка. – Ты тоже заплачешь, когда станешь дождиком?

– Ни за что! – рассмеялась Тучка. – Я прольюсь весело, ведь я возвращаюсь в родную семью, то есть в море. Кстати, пора бы уже проливаться. Дедушка в третий раз зовет!

Покосившись на море, Александра увидела, что Тучка нависла точно над лодкой. Нет, сейчас дождю никак нельзя начинаться!

И чайка быстро сказала:

– Жаль, если ты прольешься до того, как я расскажу чудное стихотворение о Черепахе по имени Пия Мария. Если ты его не услышишь, значит, ты зря жила на свете.

– Да ну! – удивилась Тучка. – Ладно, раз уж я все равно ослушалась дедушку, то можно и в третий раз повременить с дождем. Прочти мне это прекрасное стихотворение.

– С удовольствием! – сказала Александра…

История в стихах про черепаху по имени Пия Мария

 
Милашечка Пия Мария
В мае нашла себе дом
У берега Санта Лючия
И вышивает крючком.
 
 
Она на камнях обитает
Крючком вышивает с утра.
То дождик ее поливает,
А то донимает жара.
 

 
Передними лапками вяжет
(И задними может, причем!),
Мотает хвостом она пряжу,
Разглаживает животом.
 
 
Накидку из шерсти для дочки
Связала на пяльцах она,
На спицах – для мула носочки
Из пальмового волокна.
 

 
Вчера заказала ей снова
(За деньги большие, притом!)
София, морская корова,
Юбчонку с льняным пояском.
 
 
И Пия отправилась в море,
Вернулась с морскою травой
И сшила иголкою вскоре
Юбчонку корове морской.
 
 
И вышила сбоку проворно
Корицу, укроп и чеснок,
В придачу расшила узорно
Льняной-прельняной поясок.
 

 
Морская корова так рада,
Красуется, будто дитя,
И под восхищенные взгляды
Под воду нырнула, пыхтя.
 
 
Игриво бедром покрутила,
Смеясь и меля чепуху,
Напудрилась и поспешила
К киту, своему жениху.
 

 
Все водные модники, кстати,
Теперь дружат с нею одной,
И Пия шьет каждому платье
По мерке коровы морской.
 
 
У берега Санта Лючия
Она всем портняжкам пример.
Болтают, что Пия Мария
Давно уже миллионер.
 

– В самом деле замечательные стихи, – сказала Тучка. – Хорошо, что я успела их выслушать до того, как вернуться в родную семью. Но теперь мне уж точно пора пролиться. Счастливо оставаться, чаечка!

Тучка уронила первые, самые нежные дождинки и мало-помалу растаяла в небе.

Александре взгрустнулось, когда она увидела, как Тучка капля за каплей проливается прямо с ясного неба в темно-зеленую воду. Но она утешила себя мыслью, что тучки – это не чайки. К тому же лодка с тетушкой Юлией уже позади, а это главное. С веселым криком «Прощай, Тучка!» чайка стрелой полетела к тетушке Юлии и плавно, как всегда, приземлилась на деревянный нос лодки.

Пустогрох между тем выпил пунша, и ему полегчало. Он уже сидел на скамье и даже мог разговаривать.

Выслушав рассказ о гостье с далекой Новой Земли – Тучке, которая любит стихи, – пустогрох захихикал и сказал:

– Эти забавы с дождем напомнили мне историю про Сабину и маэстро Погодника. Хотите послушать? До маяка все равно еще с полчасика плыть.

Тетушка с чайкой дружно кивнули.

Ганс-в-узелке пояснил:

– Этот случай рассказала мне одна девочка, которая летом приезжала на Гельголанд на каникулы. Она клялась мне, что все это сущая правда. Но никаких доказательств у меня, понятное дело, нету.

И Ганс-в-узелке повел рассказ…

История про Сабину и маэстро Погодника

Сабина родилась зимой. И каждую зиму небольшая компания угощается праздничным пирогом и выбегает в шапках-ушанках и вязаных рукавичках во двор – лепить по случаю дня рождения Большого Снеговика. Но в тот год, о котором пойдет рассказ, снеговика не слепили. И вот почему.

Вечером накануне своего дня рождения Сабина сидела дома одна и скучала. И вдруг на глаза ей попалась красная телефонная книжечка. Раньше она никогда ее не видела. Сабина с любопытством перелистала страницы – их было не так уж и много. Но в книжечке оказалось столько всего интересного, что у девочки громко забилось сердце. Тут тебе и телефон Санта-Клауса, и Степки-Растрепки, и гнома Рюбецаля, и Али-Бабы, а вот – хотите верьте, хотите нет – Служба дней рождения!

Недолго думая Сабина набрала номер и, затаив дыхание, крепко прижала телефонную трубку к уху. У нее даже задрожала рука, когда на том конце вдруг раздался важный бас:

– Вы позвонили по телефону 10-10-10-10. Служба дней рождения слушает. Кто говорит?

От волнения Сабина залепетала вместо ответа какую-то чепуху:

– Мне бы… Я бы… Нельзя ли…

– Кто говорит? – строго повторила трубка.

– Э-э-э-э-э… Это я, Сабина… – ответила девочка. – У меня завтра день рождения. И я хочу… То есть нельзя ли, пожалуйста… В общем, нельзя ли справить мой день рождения летом?

– Мы не занимаемся погодой, – пробасила трубка. – Звоните маэстро Погоднику.

Щелк – и связь разъединилась; в телефоне послышалось: «ту-ту-ту».

Сабина повесила трубку и снова взяла красную книжку. «Вдруг тут найдется и номер маэстро Погодника?» – подумала девочка. И надо же: номер нашелся! Сабина проворно схватила трубку и набрала: 22-22-22-22.

Теперь уже соединили не сразу – пришлось подождать. Но наконец в телефоне раздался тонкий голосок:

– Приемная маэстро Погодника. Департамент ранней весны.

– Извините, я звоню по личному делу. Можно поговорить с самим маэстро Погодником? – сказала Сабина, и голос ее почти не дрожал.

– Минутку! – ответила трубка. – Соединяю.

Щелчок – и трубка снова ожила:

– Маэстро Погодник слушает.

– Здравствуйте! Это Сабина, – сказала девочка. – У меня завтра день рождения. И я хотела спросить: нельзя ли сделать так, чтобы хоть раз справить мой день рождения не зимой, а летом?

– Простите, Сабина, ничем не могу вам помочь! Зиму передвигать не положено. У меня на этот счет строгие предписания.

– И даже нельзя вставить хоть один летний денечек? Один-единственный? – спросила Сабина.

– Нет, девочка моя, нельзя! Летние дни разрешаются только с мая по август.

– Ну хотя бы у нас во дворе! – взмолилась Сабина.

– Голубушка, я так занят! Мне завтра сдавать отчет за октябрь и ноябрь!

– Жаль… – протянула Сабина, да так грустно, что у маэстро, видно, дрогнуло сердце.

– Погодите-ка, не вешайте трубку! – сказал он. – Надо подумать. Так… Значит, завтра… Ну хорошо, по рукам! Ждите меня завтра ровно в четыре часа. Я прилечу к вам во двор и ровно на час устрою вам лето. Большего сделать не могу. До встречи, дитя мое!

– Спасибо, большое спасибо! – воскликнула Сабина. Но из трубки уже раздавалось: «ту-ту-ту».

Наутро, когда наступил день рождения, Сабина так волновалась, что смогла проглотить только три пирожных. И чем ближе стрелка часов подходила к цифре «четыре», тем сильней колотилось у нее сердце. Но вот наконец – наконец-то! – часы бьют четыре раза. Сабина бросилась к окну и выглянула на улицу. Но маэстро нигде не было видно. На улице пусто, сыплет мелкий снежок. Целую минуту она простояла у окна. Маэстро не прилетел.

Подружки уже надели тяжелые шубы, нахлобучили шапки, натянули рукавички.

– Сабина! – кричали они. – Чего стоишь? Одевайся! Давай снеговика лепить!

Сабина с грустью надела шубку и спустилась вместе с подружками во двор. Они принялись лепить большой снежный ком, катать его по двору; шар становился все больше и больше.

Но когда белый шар стал размером с тыкву, он вдруг весь как-то съежился. Снег повлажнел и размяк; в воздухе запахло весной. Девочки с удивлением огляделись. Снег таял и таял, как масло на разогретой сковородке; маленький пруд, затянутый льдом, вдруг ожил, фонтанчик, на котором секунду назад висели сосульки, весело зажурчал, и в ту же минуту стали слетаться птицы. Разом по-летнему потеплело, и все побросали на землю свои шубки, шапки и рукавицы.

– Что же такое творится с погодой? – Девочки с изумлением глядели на небо. И вдруг увидали, что с ветки соседней яблони свисает маленькое лучистое солнце, а рядом на толстом суку, в синем плаще, сидит человечек с желтым тюрбаном на голове. Он размахивал палочкой, и от нее во все стороны разлетались искорки.

– Это же маэстро Погодник! – закричала Сабина. Но в тот же миг человечек в желтом тюрбане спрыгнул с ветки, дружелюбно подмигнул девочкам, пронесся, развевая полами плаща, через двор, завернул за угол соседнего дома – и был таков.

Девочки не знали, что и подумать. Тогда Сабина с гордостью рассказала о своем телефонном звонке и о своей чудной просьбе. И подружки расхохотались, радуясь летнему дню посреди зимы. Через минуту кто-то уже подбрасывал мяч, кто-то брызгался водой из фонтана, а кто-то развалился в траве, нежась на жарком солнце и напрочь забыв о том, что крыши соседских домов укутаны снегом, а на улице лютый мороз.

Мама с папой наблюдали за этим весельем из окна и с недоумением переглядывались.

Ты случайно не звонила маэстро Погоднику? – спросил папа.

– Да нет… – ответила мама.

– А секретную книжку ты на телефонном столике не забывала?

Мама испуганно прижала пальцы к губам:

– И точно! Забыла!

– Ну вот, – сказал папа с досадой. – Дождались! – Он поспешно направился к телефону и набрал номер 22-22-22-22.

Маэстро вежливо рассказал, как все было, и напоследок добавил:

– Лето продлится всего один час. Пусть девочки повеселятся. Но через час зовите их в дом, иначе простуды не миновать!

Маэстро простился, а папа, покачав головой, снова подошел к окну.

Без пяти минут пять родители вышли во двор:

– Девочки, лето кончается! Берите вещи и марш домой!

Тут пошли всякие «ахи», и «охи», и «как жаль»; прошло еще пару минут, прежде чем двор опустел. Но наконец все вернулись в столовую и, столпившись у большого окна, стали высматривать человечка в синем плаще и желтом тюрбане. Тот не заставил себя долго ждать. Вот он пролетел над крышей соседнего дома и прыг на яблоню; подцепил лучистое солнце с ветки, дунул разок – оно вмиг съежилось до размера горошины – и сунул солнце себе в карман. И опять взвилась над тюрбаном искристая палочка. В секунду пожелтели зеленые листья; быстрей, чем листок бумаги сгорает в печке, увяли цветы и пожухла трава, а лягушки и рыбы в пруду поспешно нырнули на самое дно. Еще через мгновение налетел ураган, посрывал листья с деревьев, а потом повалил такой густой снег, что у девочек, столпившихся у окна, зарябило в глазах.

И вот превращение кончилось. С неба летят снежинки, деревья голые, на лужайке сугробы, а птицы попрятались в своих гнездах. Человечек в синем плаще довольным взглядом окинул двор, снял желтый тюрбан и отвесил девочкам, стоявшим в окне, низкий поклон. Те в восторге захлопали в ладоши, а маэстро, зардевшись от гордости, начертил своей искристой палочкой в воздухе какие-то непонятные знаки. Потом опять нахлобучил тюрбан на голову, еще раз отвесил поклон, спрыгнул с яблони, пролетел по воздуху – и исчез.

Девочки махали ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом накинулись на именинный пирог: от беготни по летнему двору все очень проголодались. После пиршества Сабина встала из-за стола и пошла к телефону сказать спасибо маэстро Погоднику. Номер его телефона – 22-22-22-22 – она, к счастью, запомнила.

– Спасибо, маэстро Погодник, за целый час лета! – сказала она. – Такой подарок мне ко дню рождения! Если захотите в апреле репетировать весну, то прилетайте опять к нам во двор! Будем вам рады!

В трубке послышался смех:

– Знаете, Сабиночка, я давно уже все делаю сразу – без репетиций. Я ведь уже два миллиона лет занимаюсь только погодой. И поэтому все четыре времени года разыгрываю как по нотам. А теперь извините: дела, дела! До свидания, милая Сабина!

– До свидания! – прошептала Сабина. Услыхав про два миллиона лет, она очень-очень зауважала маэстро. И только поэтому никогда ему больше уже не звонила.

Когда пустогрох поведал в лодке историю про маленькую Сабину, тетушка Юлия сказала:

– А вот интересно узнать…

– …это все правда? – подхватил пустогрох. – Понимаешь, – повернулся он к чайке, – после каждой истории тетушка спрашивает одно и то же.

– Другие тоже спрашивают, – заметила чайка. – А я всем объясняю: какая разница? Главное, чтоб было хорошо и складно.

– Верно, – кивнула тетушка Юлия. И только собралась прибавить: «Но все равно хотелось бы знать!», как лодка уткнулась в берег.

Старик Иоганн уже стоял на камнях и восторженно размахивал над головой складным табуретом. А сзади доносилось глухое ворчание:

– Ну что, приплыли наконец-то? Когда меня выпустят?

– А это еще кто? – испуганно спросила тетушка Юлия.

– Морешлёп, – сказала чайка и в двух словах объяснила, почему водяного заточили в подвал.

Вскоре лодка пришвартовалась к узкому молу, который выдавался от скалы в море. Старик Иоганн подскочил, подал тетушке руку и крепко, по-моряцки, обнял ее и расцеловал. Потом он поздоровался с пустогрохом, который еще не вполне пришел в себя и ошалело бродил по прибрежным камням. Александра весело перелетала от одного к другому, задевая носы крыльями.

– А сейчас давайте-ка все наверх и плотно поужинаем! – скомандовал Иоганн.

Тут из подвала снова послышалось ворчание:

– А я?! А со мной-то что?

– Ой! Это же водяной! – всполошился старик. – Мы про него чуть не забыли!

Он вынул из кармана большой ключ и отпер тяжелую дверь. Толстяк с обиженным видом выбрался из подвала.

Едва смотритель собрался представить его тетушке, как Морешлёп, пробурчав: «Здрасьте, сударыня! Очень рад!», плюхнулся с рифа прямо в воду и исчез в зеленой морской пучине.

– Фи, какой некрасивый! – сказала тетушка Юлия. – Не хотела бы я с таким встретиться под водой!

– Ну, тебе это и не грозит, – заверил тетушку Иоганн.

По наружной лестнице старик поднялся наверх.

Остальные последовали за ним. С лестницы можно было прямо через окна войти в четыре маленькие комнаты, располагавшиеся, одна поверх другой, внутри башни. Сейчас они поднимались на второй этаж, где была столовая. Последней туда впорхнула чайка.

Иоганн приготовил царское угощение – омары под майонезом, раковый салат, копченая треска, вареные улитки, вкусный хлеб, который еще накануне, как всегда, привезли на белом почтовом катере, и, конечно же, крепкий грог. Тетушка Юлия проголодалась за время долгого путешествия и ела с большим аппетитом. Старик тоже не отставал, а чайка своим ловким кривым клювом так и вовсе одолела семь здоровенных кусков копченой трески. Один пустогрох так ничего и не съел.

Он едва притронулся к угощению и поскорей отпросился спать. Очень, дескать, измучился. Иоганн проводил его в верхнюю комнатку, на кухню. Она была совсем крохотная, ведь башни кверху сужаются. Деревянная лесенка посередине вела под купол, к большому фонарю.

– Вот тебе стеганое одеяло! – сказал Иоганн. – Видишь – сундук? Ложись-ка ты, братец, туда. Там не пыльно. Правда, на дне лежит несколько книжек.

Ганс-в-узелке кивнул, сказал «спасибо» и «до свидания», нырнул с одеялом в сундук и не успел толком улечься, как сразу же крепко заснул.

– Да, моряка из тебя не выйдет! – пробормотал Иоганн и спустился обратно в столовую.

Там в одиночестве сидела тетушка Юлия. Александра упорхнула к себе на отмель, пообещав на днях заглянуть. Смотритель с тетушкой Юлией скоротали вечер вдвоем. Поговорили о грустных событиях на Гельголанде, о долгом морском путешествии к маяку и о чудном тетушкином попутчике. Затем отправились спать. Иоганн постелил тетушке здесь же, в столовой, а сам взобрался по лесенке этажом выше. Перед сном, как положено моряку, бросил взгляд на барометр. Стрелка указывала на шторм.

Старик вспомнил историю про пустогроха и сказал:

– Рядом спит Ганс-в-узелке. Поэтому и барометр упал. – Он улыбнулся и залез под теплое пуховое одеяло.

Но, увы, Иоганн ошибся. Стрелка упала не потому, что рядом спал Ганс-в-узелке, а потому, что надвигалась гроза. На горизонте в кромешной тьме уже кипело и бурлило, как у ведьмы в котле. И никто на маяке не мог знать, что их ждет завтра.

Назавтра Ганс-в-узелке проснулся часов в шесть утра от непонятной качки, адского треска и грохота. Он спросонок протер глаза и в первый момент растерялся: «Где это я?» Но быстро вспомнил, что остался на маяке, и удивился: кто это так умело грохочет? Знаток пустогрохого дела, Ганс-в-узелке не мог не отметить отличного качества шума. Позевывая, вылез он из сундука и только хотел подойти к окну, как пол у него под ногами заходил ходуном, а от жуткого громового раската чуть не лопнули барабанные перепонки. Одним прыжком – спасайся кто может! – пустогрох запрыгнул обратно в сундук, затаился в углу и приготовился к самому худшему.

Секунду стояла могильная тишина. А потом как грянет, как громыхнет! Над морем завыла буря. Волны вспенились, забурлили, ударили о стены башни. Вдобавок ко всему хлынул дождь – хлестал по железной крыше, стучал в окно. Башня кренилась, как молодая березка на ветру. Здесь, наверху под куполом, и вовсе качало, как на качелях.

Ганс-в-узелке схватился за край своего сундука и подумал: «Ну все, конец!» Когда он с опаской выглянул и посмотрел в окно, то увидел, как за дождевой завесой над морем сверкнула молния. Раскатился протяжный гром. Пустогроху хотелось спуститься по лестнице к тетушке Юлии. Но в такую грозу об этом нечего было и думать. И он сидел в сундуке, вздрагивая при каждом ударе грома и слушая, как за окном грохочет, гремит, бурлит, пенится, воет, стонет, свистит и хлюпает. Гансу-в-узелке было очень и очень худо.

– Только не падай, милый маяк! Стой, миленький, крепко! – испуганно бормотал он, вжимаясь в самое дно сундука. А сундук раскачивало, как подвесную койку на корабле. Пригибаясь все ниже, Ганс-в-узелке нащупал что-то квадратное, кожаное и невольно поднес его к глазам. Смотри-ка, книжка в кожаном переплете! Пустогрох с любопытством открыл ее и на первой странице прочел: «Необычайные приключения на море и на суше. Записки старого капитана». Под заглавием шел длинный перечень разных историй. Ганс-в-узелке захлопнул книжку и положил обратно на дно сундука. Нет, читать в эту мерзкую погоду совсем не хочется!

Тут его взгляд упал на плоскую жестяную коробочку в другом углу сундука. Он подцепил ее ногой и открыл крышку. Ах, какие чудные сухарики! У пустогроха, который вот уже двое суток ничего не ел, вдруг проснулся, несмотря на страх и качку, зверский аппетит. Он взял сухарик, быстренько его схрумкал, потом захрустел вторым, третьим… В конце концов коробочка опустела. И хотя буря все так же шумела, ему сразу полегчало. Он даже трусцой подбежал к окну и посмотрел на бурлящее море. Внизу клубилось сплошное пенное облако, но временами на гребне волны взлетало что-то странное и непонятное: не то дяденька, не то рыба, большое и толстое, зеленоватого цвета. Может быть, водяной? Один раз он вроде бы даже разглядел толстую морду с довольной ухмылкой, но сквозь пену и брызги было точно не разобрать.

И пустогрох пошлепал обратно в сундук: под стеганым одеяльцем хотя бы тепло. Он снова взялся за книжку в кожаном переплете и сказал себе так:

– На улицу в такую бурю не вылезешь. Заснуть не заснешь. Почему бы не почитать, пока шторм не уляжется? – Он устроился поудобней, положил на колени книжку и, пока море с небом спорили, кто сильней, прочел вот такую историю…