Текст книги "Сделай одолжение… сдохни!"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Джеймс Хэдли Чейз
Сделай одолжение… сдохни!

Глава 1

Человек этот вошел в автобус в Сакраменто и тяжело опустился в соседнее кресло.

Казалось, он явился сюда прямиком из прошлого века. У него были роскошные марк-твеновские усы и длинные седые волосы, одет он был в старомодный костюм из серого альпага, вместо галстука на его груди болтался узкий шнурок, голову украшала широкополая белая шляпа. Ему было лет шестьдесят; он с большим достоинством носил свой внушительных размеров живот, и на его красноватом лице были отчетливо написаны удовлетворенность жизнью и добродушие, весьма редкие в наше время.

Расположившись в кресле и бросив рассеянный взгляд по сторонам, сосед бесцеремонно уставился на меня. Как только автобус тронулся, он не вытерпел.

– Привет, – сказал он. – Меня зовут Джо Пиннер, я из Уикстида.

Я чувствовал, как его маленькие карие глазки внимательно разглядывают вышедший из моды костюм, который шесть лет назад обошелся мне в двести долларов, и обтрепанные манжеты рубашки, которые от долгого путешествия в этом проклятом автобусе стали совсем черными.

– Кейт Девери, из Нью-Йорка, – сухо представился я.

Он с шумом выдохнул воздух, снял шляпу, вытер капли пота, обильно усеявшие его лоб, водрузил шляпу на место и произнес дружеским тоном:

– Из Нью-Йорка? Далеко же вы забрались. Я когда-то бывал в тех краях: ничего особенного.

– Я тоже так считаю.

В этот момент автобус сильно тряхнуло. Меня бросило на соседа, и я ощутил плечом его еще далеко не дряблые мускулы.

– Вы слыхали когда-нибудь об Уикстиде, мистер Девери?

– Нет.

Эта беседа была мне неинтересна. Я бы с удовольствием просто подремал, но было ясно, что это мне не удастся.

– Самый замечательный городок на побережье, – продолжал этот тип. – Меньше восьмидесяти километров от Сан-Франциско. Больница с суперсовременным оборудованием, процветающий торговый центр, а также самый лучший ма-газин самообслуживания между Лос-Анджелесом и Фриско. Могу это смело утверждать, хотя этот магазин – мой. – Он добродушно рассмеялся. – Вы могли бы задержаться в нашем городе, мистер Девери, хотя бы просто из любопытства.

– Я еду в Сан-Франциско.

– А, я знаю Фриско: ничего особенного.

Он вынул из кармана потертый портсигар и протянул мне. Я отрицательно покачал головой.

– Для молодого, энергичного человека Уикстид может оказаться настоящей находкой.

Он зажег сигару, выпустил облако душистого дыма и поудобнее устроился в кресле.

– Не ищете ли вы случайно работу, мистер Девери?

– Вы угадали.

Я вспомнил о последних десяти месяцах моей жизни, о бесконечной череде самых разнообразных рабочих мест. В настоящий момент накопленный мной капитал составлял пятьдесят девять долларов и семь центов. Кроме этого, у меня ничего не было. Так что я был бы согласен на любую работу, тем более что я уже опустился на самое дно: моим последним занятием было мытье посуды в маленьком придорожном кафе.

Не выпуская сигары изо рта, Пиннер произнес:

– Так вы все-таки рискните, заезжайте ненадолго в Уикстид. Это симпатичный городок, там любят помогать людям.

Последнее замечание мне весьма не понравилось.

– Вы полагаете, что я нуждаюсь в чьей-либо помощи? – холодно спросил я.

Прежде чем ответить, он вынул сигару изо рта и начал пристально ее разглядывать.

– Любой человек в определенный момент своей жизни может оказаться в таком положении, когда ему будет нужна дружеская поддержка…

– Но я этого вовсе не прошу!

Я повернулся к нему, чтобы испепелить взглядом.

– Честное слово, мистер Девери, – примирительно проговорил Пиннер, – мне показалось, что в настоящее время помощь может оказаться вам весьма кстати. Но если я ошибся, простите меня, и давайте не будем больше об этом говорить.

Я отвернулся к пыльному стеклу и пробурчал:

– Я ни у кого не прошу никаких одолжений и не хочу, чтобы мне их навязывали.

Он не ответил мне, и я продолжал смотреть в окно. Через некоторое время около меня раздался негромкий храп. Я повернул голову и посмотрел на своего соседа. Он мирно спал, надвинув на глаза свою ковбойскую шляпу и зажав между пальцев потухшую сигару.

От Сакраменто до Сан-Франциско почти сто пятьдесят километров. Если ничего не случится, путешествие продлится около трех с половиной часов. С утра у меня маковой росинки во рту не было, да и жажда становилась просто нестерпимой. Сигареты тоже кончились, и я уже жалел, что отказался от предложенной сигары.

Я разглядывал проплывающий за окном пейзаж, и на душе у меня кошки скребли. Я спрашивал себя, не совершаю ли глупость, перебираясь с Атлантического побережья на Тихоокеанское. Ведь в Нью-Йорке оставались друзья, и даже если б они не сумели помочь мне с работой, я всегда, в случае крайней нужды, мог бы перехватить у них немного деньжат. Здесь же, где я никого не знал, такой вариант исключался.

Прошло около часа, и за окном промелькнул указатель: «Уикстид – 65 км». Джо Пиннер проснулся, зевнул, повернулся к окну и прочистил горло.

– Уже недалеко, – сказал он. – Кстати, вы водите машину, мистер Девери?

– Да, конечно.

– Инструктор автошколы вам подойдет?

Я посмотрел на него с недоверием:

– Инструктор? Но ведь для этого нужно иметь специальный диплом.

– Мы, в Уикстиде, не придаем этому такого значения. Все, что требуется в данном случае, – хорошо водить машину, иметь права и обладать достаточной выдержкой… Моему старому приятелю Берту Райдеру нужен инструктор. Он владелец автошколы, и один из его сотрудников попал в больницу. Это серьезная неприятность для Берта, ведь он ни разу в жизни не садился за руль.

Пиннер разжег свою сигару и продолжал:

– Именно это я называю взаимовыручкой, мистер Девери. Берт поможет вам, а вы окажете услугу ему. Это, конечно, не самая лучшая на свете работа, но вы будете получать двести долларов в неделю и не слишком надрываться, а ведь на эти деньги можно прожить, как вы считаете?

– Конечно, но, может быть, он уже кого-нибудь нашел.

Я старался, чтобы голос не выдал охватившую меня радостную надежду.

– Во всяком случае, сегодня утром было не занято.

– В конце концов я могу пойти и поговорить с ним.

– Вот именно.

Пиннер поставил себе на колени сумку, раскрыл ее, достал оттуда большой пакет и сказал с добродушной усмешкой:

– Моя супруга почему-то считает, что когда я еду куда-нибудь, то забываю поесть. Могу ли я предложить вам сандвич, мистер Девери?

Я собирался отказаться, но, увидев белый хлеб, куски курицы, ломтики корнишонов, смог только выговорить:

– По правде говоря… благодарю вас, мистер Пиннер.

– Так получилось, что я перекусил перед тем, как сесть в автобус, и теперь боюсь, что жена просто убьет меня, если я привезу обратно всю эту снедь. Так что прошу вас, мистер Девери… – И он положил пакет мне на колени.

Последний раз я ел накануне вечером… Пока я расправлялся с четырьмя сандвичами, автобус подъехал к Уикстиду. Городок действительно казался симпатичным. Главная улица шла вдоль берега Тихого океана. Повсюду росли пальмы и цветущие олеандры. Прохожие имели весьма достойный вид. В конце улицы находился огромный супермаркет со светящейся неоновой вывеской над входом.

Автобус остановился.

– Это и есть мой магазин, – сообщил Пиннер, поднимаясь с места. – Автошкола Берта Райдера – вон за теми домами. Можете сказать ему, что вы – один из моих друзей, мистер Девери.

Мы вышли из автобуса вместе с пятью другими пассажирами.

– Спасибо, мистер Пиннер, – сказал я. – Очень признателен вам за все, особенно за сандвичи.

– Вы просто выручили меня с ними, – рассмеялся он. – Здесь, на автовокзале, есть туалет: может быть, вы захотите немного почистить перышки. Желаю удачи.

Совет был как нельзя более кстати. Я зашел в туалет, умылся, побрился и достал из обшарпанного чемодана свою единственную чистую рубашку. Внимательное изучение собственного отражения в зеркале показало мне, что пять лет, проведенных в тюрьме, известной своим суровым режимом, не прошли для меня бесследно. В черных волосах появились серебристые блестки, похудевшее лицо приобрело неестественную бледность. Хотя со дня моего освобождения прошло уже десять месяцев, физиономия выдавала во мне бывшего заключенного.

Бросив десятицентовую монетку в автомат для чистки обуви, я решил, что больше уже ничего не смогу сделать для придания себе более достойного облика, и потому отправился на поиски автошколы Райдера. Как и говорил Пиннер, она находилась в сотне метров от автобусной станции; это было приземистое здание, выкрашенное в белый и желтый цвета, с большой вывеской на крыше. Дверь была приоткрыта, и я вошел.

В большой комнате сидела совсем молоденькая девушка, которую можно было принять за школьницу; у нее были короткие косички и красивая круглая мордашка ребенка, которого пока еще не коснулись превратности судьбы. Она подняла руки от пишущей машинки и улыбнулась мне.

– Мистер Райдер у себя? – спросил я.

– Это там, – ответила она, показывая на одну из дверей. – Вы можете войти, он не занят.

Я поставил чемодан на пол.

– Можно я оставлю его здесь?

– Конечно, я послежу за ним, – пообещала девушка и еще раз улыбнулась.

Я постучал, распахнул дверь и попал в небольшой кабинет. За письменным столом сидел человек, немного похожий на президента Гарри Трумэна. На вид ему лет семьдесят пять, он был лыс и носил очки. Поднявшись из-за стола, человек приветливо улыбнулся мне:

– Входите, входите. Меня зовут Берт Райдер.

– Кейт Девери.

– Присаживайтесь, мистер Девери. Чем могу быть вам полезен?

Я сел на стул и сжал ладони между колен.

– Я познакомился в автобусе с Джо Пиннером, – сказал я. – Он подумал, что я смогу помочь вам, а вы – мне. Ведь вы ищете инструктора для вашей автошколы, не правда ли, мистер Райдер?

Он вынул из кармана пачку «Кэмел», закурил и подвинул ко мне сигареты и зажигалку. Все это время я чувствовал на себе его изучающий взгляд. Мне было наплевать на это. Я уже привык к такому наблюдению со стороны различных боссов.

– Так вы говорите, Джо Пиннер? Добрый малый, который всегда заботится о ближних. У вас есть опыт подобной работы, мистер Девери?

– Нет, но я хорошо вожу машину. У меня есть права и достаточно терпения. По словам Пиннера, это все, что в данном случае требуется.

Райдер рассмеялся:

– В общем-то, он прав. – Он протянул ко мне свою загорелую руку с набухшими венами. – Я могу взглянуть на ваши права?

Я вынул документ из бумажника и протянул ему. Он внимательно изучил его.

– Вы из Нью-Йорка? Далековато отсюда.

– Я не из Нью-Йорка. Просто работал там, вот и все.

– Судя по вашим правам, вы уже пять лет не водили машину, мистер Девери…

– Да. У меня просто не было средств на покупку автомобиля.

Он понимающе кивнул.

– Вам тридцать восемь лет. Прекрасный возраст. Хотел бы я, чтобы мне было столько же. – Он протянул мне права. – Какая у вас раньше была машина, мистер Девери?

– «Тандерберд».

– Отличный автомобиль. Вы знаете, мистер Девери, – сказал Райдер, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу, – мне кажется, что вы достойны лучшего места, чем это. Я достаточно повидал на своем веку и думаю, что неплохо разбираюсь в людях. Могу я узнать, что вы делали все эти годы?

– Всего понемногу, – ответил я, пожимая плечами. – Можно сказать, что я берусь за любую работу. Вчера я мыл посуду, а неделю назад – автомобили.

Он снова кивнул.

– А не будет ли нескромным с моей стороны спросить, за что вы получили пять лет тюрьмы?

Я пожал плечами, отодвинул стул и поднялся, собираясь уходить.

– Простите, что заставил вас потратить на меня столько времени, мистер Райдер. Я не думал, что это так бросается в глаза.

– Погодите, мистер Девери, – медленно произнес Райдер, когда я уже подошел к двери. – Это вовсе не так уж заметно, но мой сын два года назад вышел из тюрьмы, и я помню, какое у него тогда было лицо. Он отсидел восемь лет за вооруженный грабеж.

Я остановился на пороге и внимательно посмотрел на Райдера. Лицо его было бесстрастно. Жестом он пригласил меня вернуться к столу.

– Садитесь, мистер Девери. Так вот, я хотел помочь ему, но он отказался. По моему мнению, нужно поддержать оступившегося человека, если он искренне хочет покончить со старым.

Я подошел к столу и сел на прежнее место.

– Что стало с вашим сыном, мистер Райдер?

– Он умер. Спустя три месяца после выхода на свободу он попытался ограбить банк. Ему удалось убить охранника, но подоспевшая полиция застрелила его самого. Вот так. Я считаю, что тоже в этом виноват. Надо было уделить ему больше внимания и сил.

– Может быть, это бы ничего не изменило…

– Может быть, – проговорил он с грустной улыбкой. – Вы мне расскажете вашу историю, мистер Девери?

– При условии, что вы не обязаны в нее поверить.

– Никто не обязан верить в то, что ему рассказывают, и, однако, нет ничего плохого в том, чтобы выслушать собеседника. – Он раздавил сигарету в пепельнице. – Вы не могли бы оказать мне услугу, мистер Девери? Заприте, пожалуйста, дверь.

Слегка удивленный, я подошел к двери и повернул ключ. Возвратившись на место, я обнаружил на столе бутылку виски и два стакана.

– Я бы не хотел, чтобы Мэйзи вошла и увидела, чем мы тут занимаемся, – подмигнул мне Райдер. – Дети должны уважать старших.

Он наполнил стаканы, пододвинул один из них ко мне и взял другой.

– За молодость и за чистую совесть?

Мы выпили.

– Итак, мистер Девери, вы хотели мне рассказать…

– Я работал в конторе биржевого маклера Бартона Шермана. Меня считали молодым финансовым гением. Я был очень честолюбив. И вот в один прекрасный день меня мобилизовали и отправили во Вьетнам. Место в конторе оставалось за мной, но я, по возвращении оттуда, был уже совершенно другим человеком. Там, во Вьетнаме, я познакомился с людьми, загребавшими миллионы спекуляциями на черном рынке. Меня больше не устраивало делать деньги для других, я хотел зарабатывать их для себя. Мне удалось узнать о готовящемся секретном слиянии двух крупных компаний. Это была уникальная возможность, и я воспользовался деньгами одного из клиентов. С моим опытом это было несложно. Я должен был заработать три четверти миллиона долларов. В последнюю минуту дело лопнуло, и я получил пять лет тюремного заключения. Вот и вся история. Никто не пострадал, кроме меня. И поскольку моя специальность – финансы, а к деньгам меня теперь никто и близко не подпустит, я берусь за любую работу, какую удастся найти.

Он снова наполнил наши стаканы.

– Вы по-прежнему честолюбивы, мистер Девери?

– Я не могу быть честолюбивым, раз не имею дела с цифрами. Нет, пять лет за решеткой научили меня скромности.

– Ваши родители живы?

– Они давно умерли. Погибли в авиакатастрофе незадолго до моего отъезда во Вьетнам. Так что я абсолютно одинок.

– Женаты?

– Был, но она не захотела ждать пять лет.

Он пригубил из стакана и поставил его на стол.

– Место ваше. Вы будете зарабатывать двести долларов в неделю. Не так уж много, особенно для человека, который привык к более обеспеченной жизни, но ведь вы не собираетесь оставаться здесь навсегда… Пусть это будет для вас временной передышкой, пока вы не сможете подыскать себе что-нибудь получше.

– Спасибо, мистер Райдер. Что именно я должен буду делать?

– Учить людей водить машину. В основном это подростки, симпатичные ребята, но бывают и клиенты среднего возраста, весьма достойные люди. Вы будете работать с девяти часов утра до шести вечера. Мы оказались в трудном положении с тех пор, как Том попал в больницу. Том Лукас – это ваш предшественник. Бедняге крупно не повезло. Во время одного из занятий пожилая дама направила машину прямиком на грузовик. Ей хоть бы хны, а у Тома пробита голова. Так что будьте повнимательней, мистер Девери. В наших машинах нет двойного управления, но если вы будете постоянно держать руку на ручном тормозе, все будет в порядке.

Я допил свой стакан, он сделал то же самое и убрал бутылку и стаканы в нижний ящик стола.

– Когда я начинаю, мистер Райдер? – спросил я.

– Завтра утром. Уточните у Мэйзи расписание ваших занятий. И отнеситесь к ней поласковей, мистер Девери, это замечательная девушка.

Он достал из кармана бумажник и выложил на стол стодолларовую купюру.

– Аванс вам может пригодиться. Нужно подумать, где вы будете жить. Со своей стороны я хотел бы рекомендовать вам миссис Хансен. Я думаю, что Джо Пиннер рассказывал вам о нашем замечательном маленьком городке, где люди любят помогать друг другу. Так вот, миссис Хансен не так давно потеряла мужа. Она осталась практически без средств, но у нее есть прекрасный дом на Сивью-авеню. Миссис Хансен решила сдавать в нем одну из комнат. Вам там будет хорошо. Она берет тридцать долларов в неделю; в эту сумму входят также завтрак и ужин. Я видел эту комнату: она, на мой взгляд, замечательная.

Похоже, что слово «замечательный» было своеобразным паролем в Уикстиде.

– Сейчас же пойду туда. – И после паузы я добавил: – Спасибо вам за работу.

– Вы оказываете мне огромную услугу, Кейт. Ведь вас, кажется, так зовут?

– Да, мистер Райдер.

– В нашем городе все называют меня Берт.

– До завтра, Берт, – проговорил я и пошел к Мэйзи.

На следующее утро я открыл глаза в семь часов. Первый раз за последнее время я проспал целую ночь, ни разу не проснувшись.

Я потянулся, зевнул и взял сигарету с ночного столика. Еще один раз я внимательно осмотрел эту просторную комнату, где мне предстояло жить.

Берт сказал, что она «замечательная». Я привык за последние десять месяцев ютиться где попало, и для меня это был настоящий дворец.

Там стояли большой диван-кровать, на котором я лежал, два удобных кресла, маленький обеденный стол с двумя стульями, цветной телевизор и, возле огромного окна, письменный стол и вращающийся стул. Стена напротив меня была закрыта книжным шкафом, набитым книгами. Около дивана и под письменным столом лежали неплохие ковры. Паркет был начищен до блеска. Окно выходило на маленькую веранду, увитую диким виноградом, откуда открывался вид на океан. Одним словом, за тридцать долларов в неделю я получил больше, чем заслужил.

Перед тем как предстать перед миссис Хансен, я зашел в супермаркет своего друга Пиннера и купил две рубашки с коротким рукавом, двое хлопчатобумажных брюк и пару легких туфель. Мне показалось, что в Уикстиде было принято одеваться весьма просто.

Миссис Хансен была симпатичной толстушкой лет пятидесяти восьми; ее бледно-голубые глаза и льняные волосы, так же, как и легкий акцент, свидетельствовали о ее датском происхождении. Она сказала, что Берт уже звонил насчет меня. Я спросил себя, предупредил ли он ее о моем криминальном прошлом, и решил, что нет. Миссис Хансен ввела меня в огромную гостиную, застекленные двери которой выходили на пляж. Комната была полна книг. Хозяйка рассказала мне, что ее муж, директор школы в Уикстиде, слишком много работал и в результате умер от сердечного приступа. Я пробормотал приличествующие случаю слова. Вдова поведала мне, что, движимый присущим ему великодушием, ее муж завещал почти все свои деньги на благо-творительные цели. Она с удовлетворением заявила, что тем самым он лишь исполнил свой долг; конечно, он не мог предположить, что уйдет из жизни так рано. В результате у миссис Хансен возникли материальные затруднения. Я был ее первым постояльцем.

Хозяйка дома провела меня на второй этаж, чтобы показать «мою» комнату. Она рассказала, что прежде это был кабинет ее мужа, страстного поклонника телевидения, и что она может оставить телевизор мне, так как ее это не интересует. Я поблагодарил. Тогда с некоторым беспокойством она спросила, подходит ли мне цена. Я заверил ее, что вполне. Сама хозяйка жила на первом этаже. В доме было две ванных комнаты; моя находилась в конце коридора. Миссис Хансен сообщила, что ужин будет готов каждый вечер в семь часов, если это меня устраивает. Я сказал, что устраивает. Она спросила меня, есть ли блюда, которые я не люблю. Я чуть не расхохотался, вспомнив, какой гадостью вынужден был питаться в последнее время, и заверил гостеприимную хозяйку, что ем абсолютно все. Было решено, что миссис Хансен будет приносить еду на подносе в мою комнату. Может быть, покупать для меня пиво и хранить его в холодильнике? Я ответил, что это доставит мне большое удовольствие. Она высказала убеждение, что работа мне понравится, так как Берт (я знал, что она это скажет) – замечательный человек. В доме была чернокожая служанка (тоже, естественно, замечательная), которая занималась хозяйством и, в частности, стиркой. Устроит ли меня завтрак в восемь часов?..

После ее ухода я разобрал свои вещи и посмотрел, что за книги стоят на полках. К сожалению, все они оказались учебными пособиями; видимо, хозяин не увлекался художественной литературой. Затем я отправился в ванную и принял душ, вернувший мне бодрое расположение духа. Одевшись во все новое, я вышел на веранду, где рассеянно наблюдал за компанией расположившихся на пляже молодых людей до тех пор, пока миссис Хансен не принесла в комнату поднос с ужином. В меню значились рыба в тесте, сыр и мороженое. Банка с пивом также была на месте.

Закончив трапезу, я спустился на первый этаж и оставил поднос на кухне. Миссис Хансен читала на террасе, и я решил ее не беспокоить.

Вернувшись к себе, я расположился на веранде и, закурив, стал размышлять. Мне, после этих ужасных последних месяцев, было трудно поверить в то, что со мной произошло. Теперь у меня была работа, приносившая мне двести долларов в неделю, и к тому же крыша над головой. Все это было просто невероятно.

Я немного посмотрел телевизор и лег в постель. Она была замечательная. При мягком свете лампы, стоявшей в изголовье дивана, комната показалась мне также замечательной. Я что-то часто стал употреблять этот эпитет. Глаза мои закрылись.

Сейчас, лежа на диване с сигаретой в руках, я слышал, как миссис Хансен готовит на кухне завтрак. Мне предстоял нелегкий денек. Накануне Мэйзи вручила мне список учеников. У меня было три урока по часу каждый с утра до полудня, затем обед, и еще пять уроков до шести вечера.

– Все они только что закончили изучение теории, – сообщила мне Мэйзи. – Никто из них раньше не управлял машиной. Единственный, на которого надо обратить внимание, – это Хенк Соберс. Нахальный тип, который воображает, что он знает все лучше всех. С ним надо держать ухо востро.

Я пообещал ей это, а затем спросил, согласна ли она называть меня просто Кейт, раз уж я зову ее Мэйзи. Она наклонила голову в знак согласия. Для своих шестнадцати лет это была очень серьезная девочка. Я попросил у нее учебник по правилам дорожного движения, признавшись, что я их основательно подзабыл. Мэйзи успокоила меня, сказав, что Берт сам проводит соответствующие занятия с учениками; тем не менее я захватил с собой этот учебник, надеясь полистать его на досуге, и, конечно, забыл.

Я побрился, принял душ и оделся; затем я вышел на веранду. Я подумал о Берте Райдере. Рассказав ему часть правды об истории моего заключения в тюрьму, я опустил некоторые детали и солгал Берту, когда он спросил, сохранил ли я честолюбие. После возвращения из Вьетнама, где я был свидетелем того, как самым невероятным образом сколачивались огромные состояния, меня постоянно преследовали мысли о быстром обогащении любой ценой. Там, во Вьетнаме, был один сержант, который так наладил дело, что по возвращении в Штаты он стоил по меньшей мере миллион долларов. Ему с приятелем удалось украсть и продать даже три танка «шерман», не говоря уже об автоматах, гранатах, обмундировании и продовольствии. В атмосфере полной неразберихи, царившей тогда во Вьетнаме, никто и не заметил пропажи огромного количества снаряжения и боеприпасов. Как я завидовал этим людям! Миллион долларов! Вернувшись в контору Бартона Шермана, я постоянно вспоминал об этом сержанте, более похожем на гориллу, чем на человека. Узнав о готовящемся слиянии компаний, я не колебался ни секунды. Это был мой шанс, и я должен был им воспользоваться. Как только новость станет известна, цена акций этих компаний утроится. Я открыл счет в одном из банков и внес на него на 450 тысяч долларов ценных бумаг, доверенных мне одним из клиентов. Обратив их в деньги, я купил акции. Как только будет объявлено о слиянии, я их продам, положу в карман прибыль и выкуплю ценные бумаги моего клиента.

Казалось, ничто не могло нарушить моих планов, однако слияние не состоялось из-за вмешательства экономической комиссии. Я солгал Берту, сказав, что никто не пострадал, кроме меня. Мой клиент лишился своих ценных бумаг; правда, я знал, что он утаил их от налогообложения, то есть хотя и в меньшей степени, но был таким же жуликом, как и я.

Я обманул Берта и в другом. Мое честолюбие с годами отнюдь не уменьшилось. Стремление стать обладателем крупного капитала жгло меня как паяльная лампа. Оно мучило меня, как зубная боль. В течение пяти долгих лет, проведенных за решеткой, я не переставал думать об этом и строить самые несбыточные планы. «То, что смог этот горилла сержант, смогу и я», – говорил я себе. Я не соврал Берту насчет своего терпения. Чего-чего, а его-то у меня было хоть отбавляй. Рано или поздно я добьюсь своего. Я стану богатым. У меня будет прекрасный дом, роскошный «кадиллак», яхта и все прочие атрибуты жизни миллионеров, чего бы это мне ни стоило. Начинать с нуля в тридцать восемь лет, да еще имея за плечами судимость, нелегко, но для того, кто стремится к своей цели, нет ничего невозможного. В бытность мою служащим Бартона Шермана я повидал немало финансовых воротил и близко узнал некоторых из них. Это были люди твердой воли, решительные и не особенно разборчивые в средствах. Какие-либо моральные принципы были чужды большинству из них. Их жизненное кредо было простым: пусть неудачник плачет, побеждает лишь сильнейший!

Мне необходимо было запастись терпением, и, если появится новый шанс, на этот раз я его не упущу. Я знал, что для этого понадобится стать более твердым, более решительным и более безжалостным, чем я был прежде. И я стану таким, раз это необходимо!

Миссис Хансен постучала в дверь и вошла, принеся мой завтрак. Она спросила меня, хорошо ли я спал и подойдет ли мне жареный цыпленок на ужин. Я ответил, что это будет прекрасно. Как только она вышла, я уселся за стол, на котором стояли аппетитные тосты и омлет с ветчиной. Как только я разбогатею, решил я, миссис Хансен получит щедрый дар от неизвестного благотворителя. Скорей бы это произошло!

– Ну, как ваши успехи, Кейт? – спросил меня Берт, когда я в полдень зашел в контору. – Были проблемы?

– Никаких. Эти ребята весьма ловко крутят руль. Держу пари, что они не раз тренировались на папиных машинах, иначе они не смогли бы так ездить на первом же уроке.

Берт засмеялся:

– Вы наверняка угадали. Ну а вообще, работа вам нравится?

– Если называть это работой, то да. Ладно, пойду перекушу. Через час буду здесь.

– Послушайте, Кейт… Можете взять машину. Мне она практически не нужна. Я никогда не умел водить, а сейчас уже поздно учиться. Платите за бензин, и она в вашем распоряжении.

– Большое спасибо, Берт.

– У миссис Хансен за домом есть гараж. Кстати, сэкономите на автобусных билетах.

– Замечательная идея.

Услышав, как я сделал ударение на прилагательном «замечательная», Берт улыбнулся:

– Я вижу, что вы начинаете улавливать суть. По стаканчику перед обедом?

– Нет, спасибо. На работе – ни капли.

Заказав в маленьком кафе напротив пару бутербродов и бутылку кока-колы, я принялся размышлять. Пока работа казалась мне несложной. Юнцы старались побыстрее получить права, чтобы иметь возможность прокатиться на старенькой машине, купленной на заработанные в каникулы деньги, поэтому они были весьма послушны и прилежны. Кроме того, я умел обращаться с молодыми. Во Вьетнаме я повидал их не одну сотню и знал все их фокусы. Я решил, что столь спокойное существование имею право вести месяц, от силы два. После этого, если ничего не произойдет, придется перебираться в Сан-Франциско. В столь крупном городе у меня будет больше шансов на желанную удачу.

Когда я вернулся в автошколу за несколько минут до начала очередного урока, Хенк Соберс уже ждал меня. Вспомнив предупреждение Мэйзи, я внимательно посмотрел на него. Это был нескладный прыщеватый парень лет восемнадцати, с длинными волосами, носивший майку с надписью: «Можешь больше никого не искать, детка, ты уже нашла свое счастье».

– Это Хенк Соберс, – объявила Мэйзи. – Наш юный гений.

И она отвернулась к своей пишущей машинке.

– Поторапливайся, папаша, я не собираюсь терять здесь целый день, – сказал мне Хенк.

Я смерил его взглядом. Необходимо было поставить его на место, и как можно быстрее.

– Это ты мне? – отрывисто пролаял я.

Этому искусству меня обучили в армии, и я его не забыл. Он был настолько удивлен, что отступил на шаг и раскрыл рот.

– Ну, ладно, ладно, – пробормотал он. – Я плачу за эти проклятые уроки и хочу, чтобы меня обслуживали как следует.

Я повернулся к Мэйзи, которая перестала печатать и смотрела на нас широко раскрытыми глазами.

– Это он платит или его отец?

– Отец, конечно.

– Ну так вот, – проговорил я, снова обращаясь к Хенку, – теперь послушай меня внимательно, малыш. Для начала ты будешь называть меня «мистер Девери», понял? А когда ты сядешь за руль, то будешь делать лишь то, что я тебе скажу. Рот будешь открывать, только если я тебя об этом попрошу. В этом случае я соглашусь давать тебе уроки вождения. Если тебе не нравится моя манера преподавания, можешь идти на все четыре стороны. – Так как я знал, что в Уикстиде другой автошколы нет, я ничем не рисковал. – Ты все понял?

После некоторого колебания он пробурчал:

– Ладно, понял.

– А дальше? – прорычал я.

– Я понял, мистер Девери.

– Пошли.

Как только он сел за руль, включил двигатель и тронулся с места, я понял, что мои уроки ему не нужны. Он наверняка давно ездил на отцовской машине без всяких прав. Езда задним ходом, парковка, развороты – все было проделано без единой ошибки.

– Ладно, остановись здесь, – сказал я. – А как насчет правил, Хенк, ты их знаешь?

– Думаю, да.

– Иди к мистеру Райдеру. Если сдашь экзамен ему, можешь считать, что все в порядке. Мои уроки тебе ни к чему. Ты водишь машину так же хорошо, как и я.

Неожиданно он улыбнулся:

– Вот это здорово! Спасибо, мистер Девери. Я был уверен, что вы заставите меня приходить еще несколько раз, чтобы выкачать побольше денег из моего старика.

Я внимательно посмотрел на него:

– Ты знаешь, а ведь это идея. Может быть, пять-шесть уроков тебе не помешают.

Он заволновался:

– Послушайте, я же пошутил.

– Я тоже. Ну ладно, отвези меня обратно, и я поговорю с мистером Райдером.

Мы вернулись к школе. Я предупредил Берта, и он впустил Хенка в свой кабинет.