Текст книги "На суше и на море (сборник)"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 46 страниц)

ГЛАВА XXVI

По мере того как Ник удалялся от тех, кого оставил с мертвым телом, шаги его все более и более замедлялись. У скалы он совсем остановился и присел на камень, задумавшись над тем, что должен сейчас передать. Потом он вынул свой нож. на котором виднелись следы крови, и заботливо обмыл его в ручье.

Сначала на лице тускарора появилось зверское, дикое выражение; потом понемногу черты лица смягчились и приняли кроткий, даже ласковый отпечаток.

– Спина Вайандоте не болит больше, – прошептал он. – Старые раны зажили. Зачем капитан трогал их? Он думал, что индеец ничего не чувствует. Иногда это хорошо, иногда дурно. Зачем грозил Вайандоте, что побьет его еще, когда шел в неприятельский лагерь? Нет, спина теперь здорова.

После этих слов Ник поднялся, посмотрел на солнце, чтобы определить время, взглянул на Хижину, на рабочих, как бы соображая план зашиты дома, хозяина которого убил часа три тому назад, и направился к воротам. Они были заперты. Он постучал.

– Кто там? – спросил Плиний-старший.

– Друг, отворите ворота. Меня прислал капитан. Все негры в доме питали страшную ненависть к индейцам, в том числе и к Нику, а потому неудивительно, что Плиний колебался, не зная, впустить его или нет. В это время через двор проходила большая разбивальщица, и он подозвал жену, спрашивая ее совета.

– Не открывай ворот, старый Плиний, пока мистрис Вилугби не разрешит сама. Оставайся здесь, а я позову мисс Мод; она скажет, как нам быть.

Плиний наклонил голову в знак согласия и налег на массивные ворота всей своей тяжестью. Скоро вернулась Бесси вместе с Мод.

– Это ты, Ник? – спросила Мод своим нежным голоском.

Ник вздрогнул, услышав хорошо знакомый голос; он совсем не ожидал увидеть девушку сейчас же. Взгляд его омрачился, и на лице выразилось сожаление. Он ответил мягче, чем обыкновенно говорил:

– Это я, Ник, Соси Ник, Вайандоте, я пришел с известием, Лесной Цветок. Капитан прислал Ника. Никого нет со мной. Вайандоте один. Ник видел майора и передаст кое-что молодой мисс.

Мод велела впустить индейца и минуту спустя была уже с ним в библиотеке. Ник не торопился говорить; он сел на стул, указанный Мод, и с горечью смотрел на нее.

– Если ты хоть немного жалеешь меня, Вайандоте, говори скорее, что случилось с майором Вилугби.

– Ему хорошо. Он смеется, говорит. Он пленник, его не убьют.

– Но что же случилось? Почему ты так угрюмо смотришь на меня? Я вижу по твоему лицу, что случилось какое-то несчастье.

– Надо признаться, дурные вести. Как ваше имя, молодая мисс?

– Ты же хорошо знаешь, Ник, мое имя Мод Вилугби.

– Нет, я уверен, что вашего отца звали Мередит, а не Вилугби.

– Боже мой! Да как же ты знаешь об этом. Ник?

– Вайандоте все знает! Он видел, как убили майора Мередита. Он был хороший начальник: никогда не бил индейцев. Ник знает вашего отца. Вам нечего горевать. Вилугби не ваш отец, он друг только вашего отца. Ваш отец умер, когда вы были еще ребенком.

Мод едва дышала. Она стала догадываться, в чем дело. Бледная, она сделала над собой страшное усилие и стала спокойно спрашивать дальше.

– Что же, Ник, мой отец, верно, ранен?

– Зачем называете его своим отцом? Он не ваш отец. Ник знал отца и мать. Майор не брат вам.

– Не мучай меня, скажи скорее всю правду. Мой отец, капитан Вилугби, убит?

Ник сделал утвердительный жест. Несмотря на свое решение спокойно выслушать все, Мод не выдержала. Долго просидела она молча, упершись руками в колени; на нее нашел столбняк, потом она вдруг разразилась рыданиями. Слезы несколько облегчили ее; к тому же надо было торопиться узнать все, что случилось, от Ника. Но ответы индейца были так лаконичны и неясны, что Мод не могла решить наверное, что случилось с капитаном, – был ли он ранен или же убит. Теперь следовало сообщить об этом матери и сестре. Мод решила послать за Беллой негритянку.

Несмотря на свое слабое сложение, Мод обладала решительным и стойким характером. Как это часто бывает, в те минуты, когда надо поддержать слабых, эти черты характера проявляются с особенной силой.

– Мод, – воскликнула, входя, Белла, – что случилось? Почему ты так бледна? Ник пришел с известиями с мельницы?

– С очень плохими известиями, Белла. Наш дорогой папа ранен. Его принесли на опушку леса и положили там, чтобы тем временем приготовить нас. Я иду сейчас туда, и мы принесем его в Хижину. Приготовь маму к грустному известию. Да, Белла, к очень, очень грустному известию.

– О! Мод, это ужасно, – вскрикнула сестра, падая на стул. – Что нам делать?

– Мужайся, Белла, ради любви к матери. Ей будет еще тяжелее, чем нам. Обними меня.

Уходя, Мод велела негритянке позаботиться о Белле и дать ей воды.

– Идем, Ник, времени терять нельзя. Ты поведешь меня туда.

Тускарор молча наблюдал эту сцену. Ему приходилось видеть страдания двух молодых существ из-за удара, нанесенного его рукой, – и странное чувство зашевелилось в груди Ника. Он беспрекословно пошел за Мод, едва взглянув на бледное лицо Беллы.

Мод торопилась; она ловко проскользнула в лазейку в палисаде вслед за Ником и быстро пошла вдоль ручья. Через три минуты она была уже на месте и, обливаясь слезами, целовала холодное лицо капитана.

– Неужели нет никакой надежды, Джойс? Разве возможно, чтобы он был мертв?

– Я боюсь, мисс Мод, что мы потеряли благороднейшего и справедливейшего начальника, а вы – своего доброго отца.

– Как он был добр! Как честен! Как ласков! Как справедлив! Как любил всех, – плакала Мод, ломая в отчаянии руки.

Сержант не мог удержать слез, катившихся из его глаз, и отошел в сторону. Предусмотрительный Джеми Аллен напомнил, что здесь оставаться опасно и следует скорее укрыться в Хижине. Мод поднялась и сделала знак людям идти. Труп капитана подняли, и печальный кортеж двинулся вперед. Мод долго смотрела на это печальное шествие, как вдруг почувствовала, что ее кто-то тронул за руку; она обернулась и увидела возле себя тускарора.

– Не надо идти в Хижину, – говорил Ник, – пойдем с Вайандоте.

– Как? Чтобы я не провожала в последний путь своего отца? Ты не думаешь, что говоришь. Оставь меня. Мне надо идти утешить мою дорогую мать.

– Не надо идти домой. Бесполезно, нехорошо. Капитан мертв, начальника нет там. Надо идти с Ником! Найти майора. Это хорошо.

Мод вздрогнула.

– Найти майора, разве это возможно, Ник? Мой отец погиб в поисках его. Что же мы можем сделать?

– Много можно сделать. Ступай с Вайандоте. Он великий воин. Поможет девушке найти брата.

Нику хотелось хоть этим смягчить горе Мод.

Надежда, что она может освободить Боба, заставила девушку решиться. Они пошли и скоро были на дороге к мельницам. Мод, не чувствуя никакой усталости, ловко и бодро шла за Ником. Наконец Ник попросил Мод остановиться, а сам пошел посмотреть, что делается в индейском лагере.

– Идем, – позвал он за собой девушку, – они спят, едят и разговаривают. Майор теперь пленник. Через полчаса он будет на свободе.

Быстро пошла Мод вперед за своим проводником и ловко перешла по переброшенному дереву через ручей.

– Хорошо, – сказал индеец, – девушка создана, чтобы быть женою воина.

Мод не обратила внимания на его комплимент и жестом торопила его идти скорее вперед. Отсюда они пошли по той же тропинке, по которой шел и капитан Вилугби. Поравнявшись с тем местом, где Джойс ждал капитана, Ник остановился и внимательно прислушался.

– Девушка должна теперь быть отважной, – сказал он ободряющим голосом.

– Я пойду за тобой, Ник, куда ты поведешь меня. Почему ты боишься за меня?

– Потому что он здесь, он там. Девушка любит майора, майор любит девушку. Это хорошо, но не надо показываться, могут убить.

– Я не совсем понимаю тебя, тускарор; но я надеюсь на Господа Бога; Он поможет мне быть отважной.

– Хорошо. Останься здесь. Ник вернется через минуту.

Ник спустился к коровнику, убедился, что майор вес еще заключен там, потом тщательно забросал лужу крови камнями и землей, отложил в сторону пилу и ножницы, вывалившиеся из рук капитана в ту минуту, как он убил его, и пошел за Мод. Он знаком позвал ее за собой, и скоро она уже сидела на том самом месте, где ее отец испустил последний вздох. Ник был совершенно спокоен; никакого следа раскаяния нельзя было подметить на его лице; оно было ласково; его раны, выражаясь его собственным языком, больше не болели.

ГЛАВА XXVII

Ник принялся за дело; он провертел в стене отверстие и посмотрел в него, потом знаком пригласил Мод сделать то же. Девушка повиновалась и увидела Роберта Вилугби. Майор с самым спокойным видом читал книгу; очевидно было, что он и не подозревал о том, что произошло здесь, за стеной, несколько часов тому назад.

– Пусть девушка скажет что-нибудь майору, – прошептал Ник. – Нежный голос женщины приятен молодому воину, как пение птицы.

Сердце учащенно забилось у Мод, и она прильнула к отверстию.

– Роберт, милый Роберт, мы здесь, мы пришли освободить тебя.

Прошептав эти слова, она поспешила посмотреть на него. Ее голос, очевидно, был услышан, потому что книга выпала из рук пораженного Роберта. Тем временем Ник проделал другое отверстие и потом просунул туда ножницы; Роберт это заметил, в свою очередь посмотрел в отверстие и увидел смуглое лицо

Ника.

Майор боялся довериться индейцу и, не говоря ни слова, жестом указал на дверь, давая понять, что часовые у дверей и тщательно стерегут его, потом чуть слышно спросил, зачем он пришел.

– Ник пришел, чтобы освободить майора.

– Могу ли верить тебе, тускарор? Иногда ты казался мне другом, иногда нет. Я хотел бы, чтобы ты дал мне какое-нибудь доказательство.

– Вот доказательство, – прошептал Ник, хватая руку девушки и просовывая ее в отверстие, прежде чем та успела опомниться.

Вилугби моментально узнал, кому принадлежит эта нежная, изящная и беленькая ручка, и покрыл ее страстными поцелуями.

– Что это значит, Мод, что ты здесь и с Ником?

– Доверься мне, Роберт. Ник пришел как друг. Делай все, что он скажет, и не разговаривай. Когда ты будешь свободен, я все расскажу тебе.

Майор утвердительно кивнул головой. Ник просунул ему ножницы и пилу. Роберт начал пилить бревно; на случай неожиданного прихода часового, он повесил одеяло так, что оно прикрывало отверстие. Ник указывал, где следует пилить. По мере того как работа шла к концу, Роберт, увлекшись, начал пилить быстрее, и, вероятно, шум пилы достиг ушей часовых, так как у дверей раздались шаги. Вилугби моментально прикрыл отверстие одеялом, разметал ногами опилки и схватил в руки книгу. В ту же минуту дверь отворилась, и вошел часовой.

– Мне послышался у вас звук пилы, майор?

– Вероятно, этот звук долетел к вам с лесопильни; должно быть, большая пила там пущена в ход, и вам показалось, что звук шел отсюда.

Часовой с минуту недоверчиво смотрел на заключенного, потом, поверив, по-видимому, его словам, вышел. Как только тот скрылся, Вилугби, не теряя ни минуты, пролез в отверстие, опустил за собой одеяло и, обняв одной рукой Мод, а другой раздвигая кусты, быстро последовал за Ником. Через несколько минут Ник остановился и стал прислушиваться.

Люди переговаривались у мельницы:

– Смотрите, вот пила и куски дерева! – кричал один голос.

– А вот здесь кровь, – отвечал другой. – Видите, целая лужа, присыпанная камнями и землей.

Мод с ужасом вздрогнула, майор сделал знак Нику идти дальше. Несколько мгновений индеец колебался, но опасность была близка, надо было торопиться.

Ник выбрал тенистую тропинку. Немного дальше, однако, была открытая полянка. Ник решил спрятаться в кустах и дать пройти тем, которые гнались за ними. Через несколько минут вблизи от них послышались голоса. Говорили по-английски, и, как слышно было по выговору, разговор вели белые. Они спорили, по какой тропинке скрылись беглецы. Одни указывали на одну, другие – на другую. После некоторого колебания все побежали по верхней тропинке. Теперь нужно было торопиться. Ник направился прямо к Хижине; Роберт, обхватив Мод, почти нес ее на руках. Шли быстро. Наконец беглецы достигли опушки леса. Теперь можно было уже не бояться и сделать маленькую остановку, чтобы дать возможность девушке хотя бы немного передохнуть. Ник оставил молодых людей одних и отправился посмотреть, что делается вокруг. Роберт был очень доволен, что остался наедине с Мод и мог ей сказать о своей любви. На его вопрос, любит ли она его, Мод отвечала со своей обыкновенной откровенностью. К тому же она чувствовала, что своим признанием смягчит то печальное известие, которое сейчас должна будет передать ему.

– Я люблю тебя, Боб. Я люблю тебя уже несколько лет. Да разве может быть иначе? Кого другого я могла бы полюбить? Разве можно знать тебя и не любить?

– Добрая, милая Мод! Но я боюсь, что ты не понимаешь меня. Я говорю не о той любви, какая существует между братом и сестрой. Я люблю тебя не как брат, а как мужчина любит женщину, как моя мать любит отца.

Мод задрожала и упала на грудь Роберта.

– Что с тобой, моя дорогая Мод?

– О, Боб! Мой отец, мой бедный отец!

– Мой отец! Но что случилось с ним, Мод?

– Его убили, дорогой Боб! Теперь ты остался у нас один!

Наступило продолжительное молчание. Удар был слишком тяжел для Роберта Вилугби; он привлек к себе Мод и заплакал. Мод также не могла удержаться от слез. Через некоторое время они немного успокоились, и Мод рассказала ему все, что знала сама. Сын находил, что эта катастрофа несколько необычайна, но теперь не время было разбирать это. Раздались шаги Ника. Роберт выпустил Мод из своих объятий, и оба старались казаться спокойными.

– Нужно торопиться, – сказал Ник. – Мохоки в бешенстве.

– Как ты это узнал?

– Когда индеец приходит в бешенство, он скальпирует. Пленник убежал. Его непременно хотят скальпировать.

– Я думаю, ты ошибаешься, Ник. Они давно бы уже могли это сделать раньше.

– Не скальпировали, потому что хотели повесить. Никогда не следует доверяться мохокам – все скверные люди.

Нужно сказать, что одним из больших недостатков индейцев Америки было то, что они ненавидели все чужие племена, подобно тому как англичане ненавидят французов, немцы – тех и других вместе, и все нации – американцев.

– Как тебе кажется, Ник, не собираются ли они напасть на дом? – спросил майор, следуя за индейцем вдоль опушки леса.

Тускарор обернулся и взглянул на Мод.

– Говори откровенно, Вайандоте.

– Хорошо, – с достоинством ответил индеец. – Вайандоте здесь. Ник ушел и никогда не вернется больше.

– Очень рада это слышать, тускарор, отвечай нам поскорее.

– Надо идти в Хижину, защищать мать. Она вылечила тускарора, когда смерть угрожала ему. Она теперь и мне мать.

Это было сказано с таким чувством, что Мод и Роберт были тронуты. Оставался еще час до захода солнца, когда они подошли к дереву, перекинутому через ручей, недалеко от дома. Здесь Ник остановился и рукой указал на видневшуюся крышу Хижины, давая понять, что теперь они могут дойти туда уже одни.

– Спасибо, Вайандоте, – сказал Вилугби, – если Бог поможет нам остаться живыми и благополучными, я щедро вознагражу тебя за эту услугу.

– Вайандоте – вождь, ему не нужны доллары! Торопитесь. Мохоки могут догнать.

Ник медленно вышел из леса. Вилугби смотрел ему вслед. В эту минуту со стороны мельниц послышались звуки рогов. Эхо повторило их. Потом раздались крики индейцев, и все загудело вокруг, отвечая на этот страшный воинственный призыв!

В ту же минуту показался на верхней площадке Хижины Джойс; громким голосом отдавал он приказания, стараясь хоть этим приободрить свой гарнизон.

Ник и майор, почти несший на руках Мод, прибавили шагу. Через минуту они проскользнули уже в лаз в палисаде и подбежали к воротам. Тут неприятель заметил их, и пять пуль ударились в стены Хижины и палисад; к счастью, пули никого не ранили. На голос Вилугби открыли тотчас ворота, и через несколько минут они были уже во дворе.

ГЛАВА XXVIII

Как только Мод и Роберт вошли во двор, негры и все остальные с радостью обступили их. Все уже думали, что не увидят их больше, и вдруг точно каким-то чудом их любимые молодые господа опять очутились среди них. Казалось, восторженным крикам и радостным слезам не будет конца. Наконец Джойсу удалось улучить минуту и переговорить о деле. Роберт тотчас же потребовал себе оружие и принял команду, а Мод пошла в дом к матери и сестре, чтобы хоть немного смягчить их горе известием об освобождении Боба.

Джеми Аллен и Блоджет стояли на крыше и непрерывно стреляли в осаждающих. Те с диким криком бросились к палисаду и, всячески помогая друг другу, старались перелезть через него. Блоджет убил двух индейцев. Это привело в страшную ярость остальных. Они бросились на палисад, но целый залп с крыши моментально разогнал их. Однако трем или четырем удалось перелезть и стать возле стены дома. Вид этих смельчаков приободрил осаждающих, и они пошли на новый приступ.

В ту минуту как индейцы напали на Хижину, колонисты прекратили свои работы в лесу и в поле и бросились с женами и детьми к своим домам. Один Джоэль не показывался. Он отвел за копну сена своих друзей мохоков и советовал им напасть на Хижину. Он говорил, что хорошо знает характер капитана, и потому уверял, что он будет защищаться до последней крайности. (Отсюда видно, что колонисты не знали о смерти своего хозяина.) Джоэль обещал незаметно провести индейцев по ручью, где он хотел указать им скрытую лазейку в палисаде, а оттуда они могут прорваться к Хижине через внутренние ворота, так как одна створка осталась неповешенной на крюки. Достаточно небольших усилий, чтобы сломать ее и потом проникнуть к дому. Начальники приняли предложение Джоэля, призвали самых храбрых воинов и отправили их со Стридом по намеченному пути. Чтобы отвлечь внимание защищающихся от лазейки, через которую готовились пролезть мохоки, распорядились, чтобы остальные воины попытались перебраться через палисад с другой стороны. Семеро успели уже пролезть через лаз, когда Блоджет заметил восьмого и, не дав ему проскользнуть вслед за другими, убил наповал. Сию же минуту индейцы вытащили за ноги тело убитого и попрятались внизу скалы.

Роберт оставил Джойса и других на крыше, а сам с Джеми и Блоджетом спустился в библиотеку и из открытых окон дал залп по спрятавшимся внизу скалы индейцам. Те отступили немного в кусты и со своей стороны начали стрелять по окнам. Несмотря на опасность, которой подвергали себя Вилугби и Джойс, в Хижине не было еще ни одного раненого, между тем как среди осаждающих насчитывалось уже около двенадцати убитых. Приступ продолжался уже с час. Начинало темнеть. Джоэль послал мельника Даниэля сломать ворота, где уже все к этому было подготовлено, но тот струсил и вместе с толпой индейцев спрятался в кустах у ручья.

Наступила ночь, и Роберт с Джойсом начали запирать все входы в дом. Прежде всего закрыли ставнями окна северной части дома; потом позаботились о дверях. На крышу поставили емкости с водой на случай, если неприятель вздумает огненными стрелами поджигать дом. Наконец, все приготовления были окончены, и Вилугби спросил Джойса о матери и о теле отца. Тот сказал, что тело капитана в комнате мистрис Вилугби и что там же находятся и мать с дочерьми.

Роберт пошел к матери. Тишина господствовала на этой половине дома. Все слуги разошлись: кто был на крыше, кто у слуховых окон. У двери в комнату матери он остановился и прислушался: ни шепота, ни стонов, ни рыданий. На его стук в дверь никто не ответил. Прождав еще с минуту, он отворил дверь и тихо вошел в комнату. Она была освещена единственной лампой. Посредине комнаты на большом столе лежало тело капитана, на нем была та же охотничья блуза, в которой он вышел в последний раз из дома. Переход от жизни в вечность совершился так неожиданно, что лицо его сохранило свое обычное выражение спокойствия. Только мертвенный цвет лица показывал, что то было спокойствие смерти. Наклонившись, Роберт с благоговением поцеловал бледный лоб отца, и глухой стон невольно вырвался из его груди. Потом он подошел к Белле. С Эвертом на руках она сидела в уголке комнаты и не спускала глаз с отца. Она боялась взглянуть на брата, но, когда тот обнял ее, пожала ему руку и, прижав к себе ребенка, зарыдала.

Мод стояла на коленях и молилась. В самом темном уголке сидела мистрис Вилугби. На ее лице не было видно ни слез, ни горя; она как бы застыла в своем оцепенений, устремив на покойного неподвижный взгляд. Так просидела она уже несколько часов: ни ласки дочерей, ни крики нападающих, ни ее собственное горе не могли вывести ее из этого состояния.

– Мама, моя дорогая, бедная, несчастная мама! – воскликнул Вилугби, бросаясь к ее ногам.

Но она не замечала его, своего любимого сына, свою гордость. Роберт заслонил собой тело отца, и она нетерпеливо оттолкнула его. Это было в первый раз в жизни. Сын нежно взял ее руки и, обливаясь слезами, покрывал их поцелуями.

– О, милая мама, ты не хочешь узнавать меня, Роберта, Боба! Посмотри на меня.

– Ты говоришь очень громко, – прошептала вдова. – Ты можешь так разбудить его. Он обещал мне привести тебя; он никогда не забывает своих обещаний. Он много ходил и устал. Посмотри, как тихо спит он.

Роберт со стоном уткнул свое лицо в колени матери. Вдруг Белла вскрикнула и со страхом прижала к себе сына. В дверях стоял Ник.

Немудрено, что Белла не сразу узнала его. Он был раскрашен по-военному и теперь явился сюда как друг, чтобы защищать семейство убитого им капитана. Майор по виду индейца догадался о его намерении и надеялся, что, может быть, его присутствие поможет вернуть сознание бедной матери.

Ник спокойно подошел к столу и равнодушно посмотрел на свою жертву. Потом он протянул руку к телу, но тотчас же поспешно отдернул ее назад. Вилугби заметил это, и в первый раз у него промелькнуло подозрение.

Ник повернулся к сестрам.

– Зачем плакать? – спросил он, кладя свою жесткую руку на голову заснувшего ребенка. – Хорошая женщина, хороший ребенок. Вайандоте защитит их в лесу. Он поведет их в город бледнолицых: там они будут спать спокойно.

Это было сказано суровым тоном, но слова индейца проникнуты были таким участием, что Белла с благодарностью взглянула на него. Индеец понял ее взгляд и, кивнув ей головой, подошел к вдове и взял ее руку.

– Добрая женщина! Зачем смотреть так сердито? Капитан теперь в стране охот. Все будем там.

Мистрис Вилугби узнала голос индейца, и прошлое воскресло в ее памяти.

– Ник, ты мой друг, – сказала она серьезно. – Постарайся разбудить его.

Индеец вздрогнул, услышав эти странные слова.

– Нет, капитан оставил теперь жену. Она ему больше не нужна. Пусть она положит его в могилу и будет счастлива!

– Счастлива! Что это значит быть счастливой. Ник? Я прежде знала, что это такое, но теперь совершенно забыла. О! Это жестоко! Жестоко убить мужа и отца! Не так ли, Роберт? Что ты скажешь об этом, Ник? Я дам тебе лекарства. Ты умрешь, индеец, если не выпьешь его. Вот, возьми чашку! Теперь ты останешься жить.

Ник с ужасом отступил и смотрел на несчастную. Вдруг раздались страшные крики. Вилугби выбежал из комнаты, Мод бросилась за ним, чтобы запереть дверь, но в ту же минуту Ник быстро поднял и понес ее.