Текст книги "Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе"
Автор книги: Джеймс Фенимор Купер
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
ГЛАВА XIV
Покидая блокгауз и углубляясь в чащу, каждый из путников был так поглощен одним желанием – спастись, что не рискнул произнести ни слова, даже шепотом. Разведчик снова занял место во главе отряда, но теперь, оставив между собой и противником достаточное расстояние, двигался еще осторожней, чем во время предыдущего перехода, потому что был совершенно незнаком с этой частью леса. Он то и дело останавливался, чтобы посоветоваться с могиканами, указывая на луну и необыкновенно тщательно осматривая кору деревьев. Во время этих коротких остановок Хейуорд и сестры, напрягая обостренный сознанием опасности слух, пытались уловить какие-нибудь признаки, указывающие на близость врага. Но необъятный лес спал, казалось, беспробудным сном: из него не доносилось ни звука, кроме еле слышного журчания отдаленного родника. Птицы, животные и люди, если только последние вообще могли очутиться в подобной глуши, были равно объяты дремотой. Однако лепет ручья, как ни был он слаб, все же рассеял сомнения проводников, и они тотчас направили к нему свои беззвучные шаги.
Выйдя на берег потока, Соколиный Глаз опять остановился, снял с ног мокасины и предложил Хейуорду и Давиду последовать его примеру. Затем вошел в воду и целый час вел отряд по руслу ручья, чтобы не оставлять опасных следов. Луна уже скрылась за черной громадой туч, нависших над западной частью горизонта, когда путники выбрались наконец из неглубокого извилистого ручья и вновь очутились на лесистой песчаной равнине. Здесь охотник почувствовал себя спокойнее и двинулся вперед с уверенностью и быстротой человека, знающего, что он делает. Вскоре тропинка стала менее ровной, и путники заметили, что с обеих сторон к ней подступают горы и что они входят в горловину широкого ущелья. Внезапно Соколиный Глаз остановился и, выждав, пока подойдут остальные, заговорил приглушенным голосом, придававшим во тьме оттенок особой торжественности его словам:
– Научиться находить тропу в лесу и отыскивать и глуши солонцы и родники – дело нехитрое. Но кто, глядя на эту местность, решится утверждать, что среди поп тех молчаливых деревьев и нагих гор расположилась сейчас на отдых целая армия?
– Значит, мы уже недалеко от форта Уильям-Генри? – с интересом спросил Хейуорд, подходя поближе к разведчику.
– Нет, до форта нам еще предстоит долгий и утомительный путь, и самый трудный теперь для нас вопрос– как добраться туда,– последовал ответ. – Видите? – разведчик указал на видневшееся между деревьев небольшое озеро, гладь которого отражала яркие звезды.– Это Кровавый пруд. Я не только часто бывал на его берегах, но и дрался там с врагами от восхода до заката.
– Вот как! Значит, эта унылая полоса воды – могила павших в битве храбрецов? Я слышал про это озеро, но никогда не видел его.
– Мы за один день дали здесь три сражения этому чертову французскому немцу! – продолжал Соколиный Глаз, скорее следуя течению собственных мыслей, чем отвечая Дункану.– Мы собирались устроить засаду и преградить ему путь, но дрался он храбро и вскоре погнал нас, как стадо испуганных оленей, по ущелью к берегам Хорикэна. Однако тут сэр Уильям, который именно за это дело и получил титул, подал команду, мы залегли за поваленными деревьями и под прикрытием их расквитались за утренний позор! В тот день сот-пи французов видели солнце в последний раз. Сам Дискау, их начальник, угодил к нам в руки до того изрешеченный свинцом, что ему пришлось вернуться на родину: он уже не мог больше участвовать в войне.
– Да, вы дали врагу хороший отпор! – по-юношески пылко воскликнул Хейуорд.– Молва о нем быстро долетела к нам, в южную армию.
– Но на этом дело не кончилось. Майор Эффингем, по личной просьбе сэра Уильяма, послал меня в обход французского фланга через волок в крепость на Гудзоне с известием о поражении противника. Как раз вон там, в леске, на склоне горы, я встретил отряд, спешивший к нам на подмогу, и повел его прямо туда, где французы устроили привал и закусывали, не подозревая, что резня еще не кончена.
– И ваше появление оказалось для них неожиданностью?
– Да, если смерть может оказаться неожиданностью для людей, думающих только о том, как утолить голод. Мы даже опомниться им не дали: они крепко пощипали нас в утренней схватке, и в нашем отряде мало кто не потерял из-за них друга или родича. Когда все кончилось, мертвых,– а кто говорит, и умирающих,– побросали в этот маленький пруд. Я собственными глазами видел, как он окрасился от крови в такой цвет, какого не увидишь ни в одном водоеме, берущем свое начало из земного источника.
– Ну что ж, это удобная и, надеюсь, спокойная могила для солдата! Значит, вы долго и много воевали здесь, на границе?
– Я-то? – переспросил разведчик, с истинно воинской гордостью выпрямляясь во весь рост.– В этих лесах почти нет места, где эхо не вторило бы моему ружью, и между Хорикэном и рекой не найдется даже квадратной мили, на которой оленебой не уложил бы врага или лесного зверя. А что касается пруда, который вы назвали спокойной могилой,– то это не совсем так. Ведь принято думать, что людей нельзя хоронить, прежде чем дух не покинет тело, иначе мертвецу по смерти покоя не будет. Но в тот вечер у врачей из-за спешки наверняка не хватило времени определить, кто живой, кто мертвый... Тс-с! Вам не кажется, что по берегу пруда кто-то бродит?
– Вряд ли в этом дремучем лесу найдутся другие бездомные скитальцы, кроме нас.
– Бывают и такие, кому не нужны ни дом, ни кров, а ночная роса не вымочит того, кто проводит дни свои в воде,– возразил Соколиный Глаз, с такой судорожной силой вцепившись Хейуорду в плечо, что боль помогла молодому офицеру уразуметь, какой суеверный ужас овладел обычно неустрашимым разведчиком.– Клянусь небесами, сюда направляется нечто в облике человеческом! К оружию, друзья мои,– мы ведь не знаем, кого можем встретить!
– Qui vive? [9]9
Кто идет? ( франц.)
[Закрыть]– окликнул суровый низкий голос, прозвучавший в этом зловещем безлюдном месте, как зов из потустороннего мира.
– Что оно говорит? – прошептал разведчик.– Оно говорит не по-индейски и не по-английски.
– Qui vive? – повторил тот же голос, и вслед окрику грозно забряцало оружие.
– France! [10]10
Франция! (франц.)
[Закрыть]– отозвался Хейуорд, выходя из тени деревьев на берег озера в нескольких ярдах от часового.
– D'ou venez-vous et ой allez-vous d'aussi bonne heure? [11]11
Откуда вы и куда в такую рань? (франц.)
[Закрыть]– спросил гренадер на языке и с акцентом жителя доброй старой Франции
– Je viens de la decouverte et je vais me coueher [12]12
Возвращаюсь из разведки и иду спать (франц.).
[Закрыть].
– Etes-vous officier du roi? [13]13
Вы – офицер королевской армии? (франц.)
[Закрыть]
– Sans doute, mon camarade; me prends-tu pour un provincial! Je suis capitaine de chasseurs [14]14
Разумеется, приятель; неужели ты принял меня за деревенщину! Я капитан егерей (франц.).
[Закрыть],– ответил Хейуорд, успев приметить, что собеседник его – солдат линейного полка.– J'ai ici avec moi, les filles du commandant de la fortification. Aha! Tu en as entendu parler! Je les ai faites prisonnieres pres de l'autre fort et je les conduis au general [15]15
Тут со мной дочери коменданта форта. А, ты уже слышал о них! Я взял их в плен у другого форта и веду к генералу (франц.).
[Закрыть].
– Ma foi! mesdames, j'en suis fache pour vous [16]16
Клянусь, сударыни, мне очень жаль вас (франц.).
[Закрыть],– воскликнул молодой солдат, учтиво и не без изящества откозыряв девушкам.– Mais – fortune de guerre! Vous trouverez notre general un brave homme et bien poli avec les dames [17]17
Что поделаешь! Превратности войны! А генерал у нас славный и очень любезен с дамами (франц.).
[Закрыть].
– C'est le caractere des gens de guerre [18]18
Это в обычае военных (франц.).
[Закрыть], – с поразительным самообладанием подхватила Кора.– Adieu, шоп ami; je vous souhaiterais un devoir plus agreable a remplir [19]19
До свиданья, друг мой. Желаю вам более приятных обязанностей (франц.).
[Закрыть].
Солдат низко и почтительно поклонился в ответ на любезность. Хейуорд бросил: «Bonne nuit, camarade!» [20]20
Доброй ночи, приятель (франц.).
[Закрыть].–и путники осторожно двинулись вперед, оставив часового расхаживать взад и вперед по берегу молчаливого озера. Не допуская мысли, что враги способны на такую безумную дерзость, он беззаботно напевал песенку, пришедшую ему на ум при виде женщин, а быть может, навеянную воспоминанием о далекой прекрасной Франции:
– Vive Ie vin, vive I'amour, etc [21]21
Да здравствует вино, да здравствует любовь и т. д. (франц.)
[Закрыть].
– Хорошо, что вы столковались с этим мошенником! – шепнул разведчик, когда они отошли на некоторое расстояние, и вновь опустил ружье.– Я сразу сообразил, что он из этих забияк-французов. Счастье его, что разговаривал он мирно и дружелюбно! В противном случае его костям нашлось бы местечко среди скелетов его соотечественников.
Слова Соколиного Глаза были прерваны долгим глухим стоном, донесшимся с пруда, словно призраки убитых в самом деле бродили там вокруг своей водной могилы.
– Нет, это наверняка был живой человек,– продолжал разведчик.– Призраку ни за что так ловко с ружьем не управиться!
– Несомненно, живой, но вот жив ли он и сейчас – в этом я сомневаюсь,– отозвался Хейуорд, быстро оглянувшись и заметив, что с ними нет Чингачгука. Раздался еще один стон, слабее первого, потом всплеск воды, и все стихло, словно ничто никогда не нарушало первозданного безмолвия на берегах страшного озера. Пока путники медлили в нерешительности, которая с каждой минутой становилась все более тягостной, из кустов выскользнул нагнавший их Чингачгук, одной рукой привязывая к поясу еще дымящийся скальп несчастного молодого француза, а другой засовывая на место нож и томагавк, обагренные кровью жертвы. Затем он занял свое место с удовлетворенным видом человека, свершившего похвальное деяние.
Разведчик поставил ружье между ногами, оперся руками о дуло и на несколько секунд погрузился в глубокое молчаливое раздумье. Затем грустно покачал головой и пробормотал:
– Конечно, подобный поступок, соверши его белый человек, можно было бы назвать и жестоким и бесчеловечным; но такова уж натура индейца, и с нею, сдается мне, ничего не поделаешь. А все-таки жаль, что такая участь постигла веселого молодого парня из старой Франции, а не какого-нибудь минга!
– Довольно! – остановил его Хейуорд, опасаясь, как бы ничего не подозревавшие сестры не догадались о причине задержки, и подавив в себе отвращение доводами, весьма напоминавшими мысли разведчика.– Дело сделано, а сделанного не воротишь, хотя было бы лучше, если бы этого не произошло. Как видите, мы пересекли линию вражеских аванпостов. Куда вы думаете направиться?
– Верно,– согласился Соколиный Глаз, словно очнувшись.– Теперь уже поздно сожалеть о случившемся. Однако, я вижу, французы всерьез обложили форт, и задача нам предстоит не из легких.
– Да и времени на то, чтоб ее выполнить, у нас немного,– подхватил Хейуорд, глядя на тучи, которые закрыли заходящую луну.
– Да, немного,– повторил разведчик.– А выполнить ее можно двумя способами, да и то, если нам посчастливится, чего может и не случиться.
– Какими? Говорите скорей – время не ждет.
– Первый – спешить девушек, отпустить лошадей на волю и послать вперед могикан. Они уберут с нашей дороги вражеских часовых, и мы пройдем в форт по трупам французов.
– Нет, нет, не годится!– перебил великодушный Хейуорд.– Солдат может пробиться силой, но только не в сопровождении женщин.
– Да, это в самом деле слишком кровавая тропа для таких нежных ножек,– согласился разведчик, не менее осмотрительный, чем майор.– Но я счел своим долгом упомянуть о таком способе – он больше всего подобает мужчине. Итак, нам придется повернуть обратно, миновать аванпосты французов, круто свернуть на запад и уйти в горы. А уж там я спрячу вас так, что все дьявольские ищейки Монкальма за целый месяц не разыщут наш след.
– Пусть будет так, и чем скорее, тем лучше,– нетерпеливо ответил молодой человек.
Дальнейших переговоров не потребовалось. Соколиный Глаз скомандовал: «За мной!» – и пошел назад тою же дорогой, что привела путников к нынешнему критическому и даже смертельно опасному положению. Они шли осторожно и бесшумно: в любую минуту отряд мог наткнуться на неприятельский дозор или сидящий в засаде секрет. Когда они молча проходили мимо пруда, Хейуорд и разведчик тайком друг от друга еще раз опасливо взглянули на его мрачные воды. Но тщетно они искали глазами труп того, кто так недавно расхаживал по безмолвному берегу: лишь мелкая рябь на поверхности, доказывавшая, что вода еще не успокоилась, напоминала о страшном и кровавом деле, свидетелями которого они стали. Вскоре, однако, угрюмые берега маленького озера, как и все окружающее, поглотила тьма. Оно исчезло во мраке за спиной быстро удалявшихся путников.
Вскоре Соколиный Глаз свернул с тропинки и направился к цепи гор, окаймлявших узкую равнину с запада. Быстрым шагом вел он спутников, стараясь держаться в густой тени, отбрасываемой высокими зубчатыми вершинами. Теперь дорога стала нелегкой, так как шла по местности, усеянной валунами, а кое-где прорезанной оврагами, и двигаться приходилось медленнее. Суровые черные скалы, громоздившиеся вокруг путников, вселяли в них чувство безопасности, в какой-то мере искупая этим трудности пути. Наконец маленький отряд начал медленно подниматься на крутой скалистый склон по тропинке, причудливо извивавшейся между утесов и деревьев. Первые она огибала, вторые как бы служили ей точками опоры, из чего явствовало, что проложили ее люди, хорошо знакомые с условиями жизни в пустынной местности. По мере того как путники поднимались в гору, густой туман, предшествующий обычно наступлению дня, начал редеть, и ландшафт предстал их глазам в чистых и ярких красках, свойственных ему от природы. Выйдя из-под сени редких деревьев, цеплявшихся корнями за нагие склоны горы, отряд оказался на ее вершине, представлявшей собой скалистую замшелую площадку, и встретил здесь восход солнца, вспыхнувшего над зелеными соснами, которые высились на горе по ту сторону Хорикэна.
Разведчик велел сестрам слезть с измученных лошадей, разнуздал нэррегенсетов, потом расседлал их и пустил искать себе скудное пропитание – щипать редкие кусты и чахлую траву.
– Ступайте добывать корм там, где его заготовила для вас природа, да смотрите сами не достаньтесь в пищу прожорливым волкам, рыщущим в здешних горах,– сказал он вдогонку животным.
– Разве лошади нам больше не понадобятся? – осведомился Хейуорд.
– А вы посмотрите сами и подумайте,– отозвался разведчик, подходя к восточному краю скалы и знаком подозвав туда остальных.– Если бы заглянуть в душу человеческую было так же просто, как во всех подробностях рассмотреть отсюда лагерь Монкальма, на свете осталось бы мало лицемеров, а вся хитрость мингов не стоила бы выеденного яйца в сравнении с честностью делаваров.
Подойдя к краю пропасти, путники разом убедились в справедливости слов разведчика и поняли, какую он выказал предусмотрительность, когда повел их на вершину этой горы.
Она возвышалась почти на тысячу футов и представляла собой конус, несколько выдававшийся вперед из горной цепи, которая тянется вдоль западного берега Хорикэна на много миль, а затем, встретившись с такими же громадами, обступавшими озеро с другой стороны, простирает дальше, к Канаде, свои скалистые изломанные отроги, скудно поросшие вечнозеленым хвойным лесом. Внизу, под ногами путников, расстилался южный берег Хорикэна – широкий полукруг между горами, переходящий в неровную и слегка возвышенную равнину. К северу прозрачной и, как казалось с головокружительной высоты, узкой лентой тянулось Святое озеро, изрезанное бесчисленными бухтами, украшенное причудливыми мысами, испещренное несчетными островками. Вдали, на расстоянии нескольких миль, водная полоса то пряталась в горах, то скрывалась в толще тумана, который медленно катился над волнами, подгоняемый легким утренним ветерком. Однако в узкой расселине между двумя высокими горными кряжами явственно обнаруживался проход; по нему воды Хорикэна пролагали себе дорогу дальше к северу, чтобы еще раз сверкнуть чистой прозрачной струей, перед тем как влиться в далекий Шамплейн. С южной стороны лежало уже не раз упомянутое нами широкое ущелье или, вернее, холмистая равнина. Тут горы, словно нехотя уступая свое первенство, на протяжении нескольких миль заметно понижались и расходились в стороны, постепенно превращаясь в песчаную равнину, по которой мы сопровождали наших искателей приключений, следуя за ними туда и обратно. Вдоль обеих горных цепей, окаймлявших противоположные берега озера и долину, из глубины безлюдных лесов спирально поднимались к небу или лениво скатывались по откосам, сливаясь с висевшим над низинами туманом, легкие испарения, похожие на дым из труб каких-то невидимых хижин. Над равниной медленно плыло одинокое белоснежное облачко, повисшее сейчас в небе как раз над безмолвной гладью Кровавого пруда.
На самом берегу Хорикэна, ближе к его западному краю, виднелись длинные земляные валы и приземистые постройки форта Уильям-Генри. Два широких бастиона, казалось, уходили своими фундаментами в озеро, в то время как с других сторон форт был защищен глубоким болотом и рвами изрядной протяженности. На довольно большом пространстве вокруг укреплений лес был вырублен, но дальше ландшафт сохранял свой природный зеленый покров, кроме тех мест, где прозрачные воды ласкали взор или грозные скалы гордо возносили свои черные обнаженные вершины над волнистым контуром горных цепей. Вокруг крепости были расставлены сторожевые посты, где часовые несли свою нелегкую службу, зорко наблюдая за многочисленным неприятелем, а внутри крепости можно было разглядеть солдат, еще дремавших после проведенной под ружьем ночи. К юго-востоку от форта, но в непосредственной от него близости, виднелся окруженный траншеями лагерь, расположенный на скалистой возвышенности – месте, гораздо более удобном для самой крепости. Соколиный Глаз указал товарищам на уже расквартированные в лагере полки подкрепления, которые столь недавно одновременно с путниками отправились сюда с берегов Гудзона. Чуть южнее из глубины леса поднимались густые клубы черного дыма, которые было нетрудно отличить от чистой дымки испарений и которые, как заметил разведчик Хейуорду, доказывали, что там сосредоточены крупные силы противника.
Однако молодого офицера куда больше интересовало то, что происходило на западном берегу озера, хотя и очень близко от южной его оконечности. Там, на полосе земли, казавшейся слишком узкой, чтобы на ней разместилось так много людей, но на самом деле протянувшейся на целые сотни ярдов от берегов Хорикэна до подошвы горы, белели палатки лагеря десятитысячной французской армии со всем надлежащим снаряжением и обозом. Батареи уже выдвинулись вперед, и пока наши путники, волнуемые самыми различными чувствами, взирали на эту картину, расстилавшуюся, словно карта, у них под ногами, в долине загрохотали пушки, и гул канонады покатился вдоль восточной цепи гор.
– Внизу уже светает, и часовые надумали будить спящих выстрелами из пушек,– неторопливо и задумчиво молвил разведчик.– Мы опоздали на несколько часов! Монкальм успел-таки наводнить лес своими проклятыми ирокезами.
– Да, форт в самом деле со всех сторон обложен,– отозвался Дункан.– Но неужели нет способа пробраться туда? Лучше уж сидеть в осаде за стенами крепости, чем снова угодить в руки бродящим по лесу индейцам.
– Смотрите! Ядро попало в дом коменданта, только камни полетели! – воскликнул разведчик, невольно привлекая внимание Коры к жилищу ее отца.– Французы, кажется, разнесут его побыстрее, чем он был построен, хотя стены у него и прочные и толстые.
– Хейуорд, я не могу спокойно смотреть издали, как мой отец подвергается опасности! – встревожилась неустрашимая девушка.– Пойдем к Монкальму и попросим пропустить нас. Он не решится отказать в этом дочери своего противника.
– Вы вряд ли доберетесь до палатки француза, сохранив волосы на голове,– оборвал Кору разведчик.– Будь у меня хотя бы одна из множества пустых лодок, что качаются вдоль того берега, можно было бы еще попробовать... Э! Стрельба-то скоро кончится: опускается туман, и день вот-вот превратится в ночь, а стрела индейца станет опаснее, чем самая тяжелая пушка. Словом, если вы готовы идти за мной, я попробую прорваться: мне хочется попасть в лагерь хотя бы для того, чтобы разогнать этих псов-мингов, которые хозяйничают вон в том березняке.
– Мы готовы! – твердо ответила Кора.– Ради возвращения к отцу мы пойдем на любой риск.
Разведчик повернулся к ней и с откровенно одобрительной улыбкой сказал:
– Хотел бы я иметь под началом тысячу молодцов, сильных, зорких и так же мало боящихся смерти, как вы! Тогда я еще до конца недели загнал бы этих безмозглых французов обратно в берлогу, и взвыли бы они у меня, что твои собаки на сворке или стая голодных волков! Но пошевеливайтесь!– добавил он, обращаясь к остальным.– Туман наползает так быстро, что у нас еле-еле достанет времени спуститься в долину и воспользоваться им как прикрытием. И запомните: если со мной что-нибудь случится, держитесь левой щекой к ветру, а еще лучше – не отставайте от могикан. Они-то уж и днем и ночью дорогу найдут.
Соколиный Глаз махнул рукой, сделав своим друзьям знак следовать за ним, и быстро, хотя осторожно начал спускаться по крутому склону. Хейуорд помог сестрам, и уже через несколько минут маленький отряд очутился у подножия горы, на которую только что взобрался с таким мучительным трудом.
Следуя за разведчиком, путники вскоре выбрались на равнину почти напротив ворот в западной куртине форта; до них от места, где остановился разведчик, поджидая Дункана с девушками, было сейчас каких-нибудь полмили. Быстрая ходьба и сравнительно легкая дорога помогли путникам обогнать густой туман, наползавший с озера, и им пришлось простоять на месте до тех пор, пока он не окутал своим плотным плащом лагерь противника. Могикане воспользовались остановкой и выскользнули из лесу, чтобы осмотреть местность. Разведчик последовал за ними, держась, однако, на некотором расстоянии: ему важно было поскорей получить сведения, которые добудут его друзья, и, хотя бы поверхностно, самому ознакомиться с обстановкой.
Он быстро возвратился, весь багровый от злости, излил свое недовольство в малоизысканных выражениях и добавил:
– Хитрый француз выставил дозор прямо у нас на пути. Там и белые и краснокожие. В таком тумане угодить им в руки ничуть не труднее, чем проскользнуть незамеченными.
– Нельзя ли сделать крюк и обойти дозор, а когда опасность минует, снова вернуться на тропу? – спросил Хейуорд.
– Кто, хоть раз сойдя в туман с дороги, может сказать, где и когда надо повернуть, чтоб вновь выйти на нее? Туман на Хорикэне – это вам не колечки из трубки мира или дымок костра, разведенного для защиты от мошки.
Не успел Соколиный Глаз договорить, как прогремел пушечный выстрел, в чащу вкатилось ядро, ударилось о ствол дерева и, задержанное этим препятствием, срикошетировало об землю. Почти одновременно с этим страшным вестником смерти появились, словно его верные спутники, оба могиканина, и Ункас поспешно начал что-то объяснять на делаварском наречии.
– Возможно, ты и прав, мой мальчик,– проворчал разведчик, когда индеец умолк.– Смертельную лихорадку настойкой от зубной боли не вылечишь. Пошли! Туман надвигается.
– Стойте! – крикнул Хейуорд.– Сперва объясните, на что вы надеетесь.
– Объяснить нетрудно, надеяться же почти не на что, хотя даже это все-таки лучше, чем ничего. Вот перед вами ядро,– прибавил разведчик, толкая ногой уже безвредный снаряд.– По пути из форта оно взбороздило землю, и в случае, если все остальные приметы потеряются, мы отыщем эту борозду. Но довольно слов! Следуйте за мною, не то туман рассеется на полдороге, и мы станем мишенью для обеих армий.
Хейуорд сообразил, что теперь в самом деле наступила критическая минута, когда действия нужней слов, схватил девушек за руки и потащил их вперед, стараясь не терять из виду разведчика, чья фигура смутно вырисовывалась впереди. А еще через несколько минут всем стало ясно, что Соколиный Глаз отнюдь не преувеличивал густоту тумана: путники не прошли и двадцати ярдов, как перестали различать друг друга в окутавшей их влажной пелене.
Сделав небольшой крюк влево, они опять повернули направо и прошли уже, по мнению Хейуорда, чуть не половину расстояния, отделявшего их от дружественной крепости, как вдруг футах в двадцати раздался резкий окрик:
– Qui va la? [22]22
Кто идет? (франц.)
[Закрыть]
– Не останавливайтесь! – шепотом бросил разведчик, опять беря влево.
– Не останавливайтесь! – повторил Хейуорд, когда снова раздался окрик, подхваченный теперь целой дюжиной угрожающих голосов.
– C'est moi [23]23
Я (франц.).
[Закрыть],– крикнул Дункан, скорее волоча, чем ведя за собой спутниц.
– Bete! Qui moi? [24]24
Кто это я, дурак? (франц.)
[Закрыть]
– Un ami de la France [25]25
Друг французов (франц.).
[Закрыть].
– Tu m'as plus l'air d un ennemi de la France. Arrete! Ou pardieu je te ferai ami du diable. Non? Feu, camarades, feu! [26]26
А по-моему, ты враг французов. Стой, или ты у меня с чертом подружишься. Не остановился? Огонь, ребята! Пли! (франц.)
[Закрыть]
Приказ был немедля выполнен, и вспышки полусотни выстрелов прорезали туман. К счастью, цель была плохо видна, и пули прошли в стороне от беглецов, хотя так близко от них, что неопытному слуху Давида и девушек показалось, будто они просвистели у них над самым ухом. Снова раздались окрики, сопровождаемые отчетливо слышным приказом не только стрелять, но и пуститься в погоню. Когда Хейуорд наспех объяснил разведчику смысл этих криков, Соколиный Глаз остановился, быстро принял решение и твердо объявил:
– Дадим по ним залп. Они решат, что наши пошли на вылазку, и либо отступят, либо подождут подкрепления.
План был хорош, но цели не достиг. Едва французы услышали ответные выстрелы, равнина словно ожила, и на всем ее протяжении, от берегов озера до самых дальних границ леса, затрещали мушкеты.
– Так мы накличем себе на голову всю их армию и доведем дело до приступа! – бросил Дункан.– Вперед, вперед, друг мой, если дорожите нашей жизнью и своей собственной.
Разведчик охотно последовал бы этому совету, но из-за поспешности марша, сумятицы и частых поворотов сам потерял направление. Напрасно поворачивал он к ветру то одну, то другую щеку – обе одинаково ощущали прохладу. В эту трудную минуту Ункас напал на борозду от пушечного ядра там, где оно разметало три стоявшие друг возле друга муравейника.
– Дайте-ка мне взглянуть!—скомандовал Соколиный Глаз, нагнулся, присмотрелся к борозде и быстро двинулся по ней вперед.
Крики, проклятия, оклики, выстрелы безостановочно раздавались со всех сторон. Внезапно сильная вспышка света прорезала туман, он густыми кольцами пошел вверх, и пушки огласили равнину неистовым грохотом, которому тяжело и гулко завторило горное эхо.
– Это из форта! – воскликнул Соколиный Глаз, круто поворачивая назад.– А мы-то, дураки шальные, бежали в лес, прямо под ножи этих мошенников-макуасов!
Обнаружив свою ошибку, маленький отряд не .пожалел усилий, чтобы исправить ее. Дункан охотно уступил Ункасу право поддерживать Кору, а Кора не менее охотно оперлась на руку молодого могиканина. Каждое мгновение им грозили плен или смерть: распаленные до бешенства французы гнались за ними почти что по пятам.
– Point de quartier aux coquins [27]27
Не жалеть негодяев! (франц.)
[Закрыть]– вопил один из ретивых преследователей, по всей видимости, руководивший погоней.
– Сомкнуть ряды! Ружья на изготовку, храбрецы шестидесятого! – неожиданно загремел сверху властный голос.– Выждать противника! Целиться в ноги! Очистить гласис от врагов!
– Отец! Отец! – донесся из тумана пронзительный женский вопль.– Это я, Алиса, твоя Элси! Не стреляй! Спаси своих дочерей!
– Отставить! – в исступленном отцовском отчаянии закричал тот же голос, и звуки его, донесшиеся до самого леса, были подхвачены громким эхом.– Это Алиса! Господь вернул мне детей!.. Открыть ворота! На вылазку, шестидесятый, на вылазку! Не стрелять, иначе убьете моих овечек! В штыки на французских собак!
Услышав скрип ржавых петель, Дункан метнулся на звук к воротам и встретил там солдат в темно-красных мундирах, хлынувших на гласис. Он узнал свой королевский американский батальон, встал во главе него и быстро обратил преследователей в бегство.
Дрожащие Кора и Алиса на мгновение остановились, пораженные внезапным исчезновением своего защитника. Но прежде чем они вновь обрели дар речи или хотя бы собрались с мыслями, офицер исполинского роста, с волосами, убеленными временем и долголетней службой, но сохранивший безупречную выправку, неожиданно появился из тумана и прижал девушек к груди. По его бледным морщинистым щекам катились жгучие слезы, и он с неподражаемым шотландским акцентом воскликнул:
– Слава тебе, господи! Пусть теперь приходит любая опасность – твой слуга готов встретить ее!
