Текст книги "Последнее изобретение человечества"
Автор книги: Джеймс Баррат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Иррационально считать, что машина, которая в сотню или тысячу раз умнее нас, будет нас любить или захочет защитить. Это возможно, но никаких гарантий нет. Сам по себе ИИ не почувствует благодарности к людям за то, что его создали, – если, конечно, благодарность не будет в нем запрограммирована заранее. Машины аморальны, и считать иначе – опасно. В отличие от человеческого разума, машинный сверхразум возникнет не в результате развития экосистемы, в которой эмпатия вознаграждается и передается следующим поколениям. У него не будет врожденного дружелюбия. Создание дружелюбного искусственного разума и возможность существования такого разума в принципе – серьезный вопрос и еще более серьезная задача для исследователей и инженеров, работающих над созданием ИИ. Мы не знаем, будут ли у искусственного разума хоть какие-то эмоциональные качества, даже если разработчики приложат к этому все усилия. Однако ученые уверены, как мы увидим далее, что у ИИ обязательно будут собственные желания и мотивации. А у достаточно мощного ИИ будут и хорошие возможности для реализации этих желаний.
И это возвращает нас к основному аспекту проблемы существования на одной планете с разумом, превосходящим наш собственный. Что, если его желания будут несовместимы с выживанием человечества? Не забывайте, мы говорим о машине, которая может быть в тысячу, в миллион, в бессчетное количество раз умнее нас самих – трудно переоценить ее возможности и невозможно знать заранее, как и о чем она будет думать. Ей вовсе не обязательно нас ненавидеть, чтобы принять решение об использовании молекул нашего тела в каких-то иных целях, нежели обеспечение нашей жизнедеятельности. Мы с вами в сто раз умнее полевой мыши, и при этом 90 % ДНК у нас общие. Но станем ли мы советоваться с мышью, прежде чем вспахать поле, на котором она выкопала свою норку? Спрашиваем ли мы мнение лабораторной обезьяны, прежде чем разбить ей череп для моделирования спортивной травмы? Мы не испытываем ненависти к мышам или обезьянам, но проявляем жестокость по отношению к ним. Сверхразумному ИИ тоже не обязательно ненавидеть нас, чтобы погубить.
После того, как разумные машины будут созданы, а человечество уцелеет, мы, конечно, сможем позволить себе немного антропоморфизма. Но сегодня, на пороге создания ИИ человеческого уровня, это может оказаться опасной затеей. Директор Института будущего человечества Оксфордского университета Ник Востром формулирует это так:
Чтобы разговор о сверхразуме получился осмысленным, необходимо заранее осознать, что сверхразум – это не просто еще одно техническое достижение, еще одно орудие, которое увеличит человеческие возможности. Сверхразум – нечто принципиально иное. Этот момент нужно всячески подчеркивать, поскольку антропоморфизация сверхразума – плодороднейшая почва для заблуждений.
Сверхразум – нечто принципиально иное в технологическом смысле, говорит Востром, потому что его создание изменит законы прогресса; сверхразум создаст множество изобретений и задаст темп технического развития. Человек перестанет быть движущей силой перемен, и вернуться к прежнему состоянию вещей будет уже невозможно. Более того, мощный машинный разум в принципе ни на что не похож. Созданный людьми, он, несмотря на это, будет стремиться к самоидентификации и свободе от человека. У него не будет человеческих мотивов, потому что не будет человеческой души.
Таким образом, антропоморфизация машин порождает ошибочные представления, а ошибочные представления о том, что можно безопасно создавать опасные машины, ведут к катастрофе. В рассказе «Хоровод», включенном в классический научно-фантастический сборник «Я, робот»[3]3
Азимов А. Я, робот. – M.: Эксмо, 2005.
[Закрыть], Айзек Азимов представил на суд читателей три закона робототехники, намертво встроенные, по сюжету, в нейронные сети «позитронного» мозга роботов:
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
2. Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат Первому закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности до тех пор, пока это не противоречит Первому и Второму законам.
В этих законах слышны отголоски заповеди «Не убий», иудеохристианских представлений о том, что грех можно совершить как действием, так и бездействием, врачебной клятвы Гиппократа и даже права на самооборону. Звучит неплохо, не правда ли? Проблема в том, что все это не работает. В рассказе «Хоровод» геологи на поверхности Марса приказали роботу доставить ядовитое для него вещество. Вместо того чтобы выполнить задание, робот попадает в замкнутый круг обратных связей и начинает метаться между вторым (подчиняться приказам) и третьим (защищать себя) законами. Робот так и ходит по кругу, как пьяный, пока геологи не спасают его, рискнув собственными жизнями. И так в каждом рассказе Азимова про роботов – противоречия, изначально присущие трем законам, вызывают неожиданные последствия, и катастрофы удается избежать лишь хитроумными действиями в обход законов.
Азимов всего лишь выдумывал сюжеты для рассказов, а не пытался решить проблемы безопасности в реальном мире. Там, где мы с вами обитаем, этих законов недостаточно. Для начала отметим, что они не очень точно сформулированы. Что конкретно будет считаться «роботом», когда человек научится усиливать свое тело и мозг при помощи разумных протезов и имплантов? И, кстати говоря, кто будет считаться человеком? «Команды», «вред», «безопасность» – тоже весьма расплывчатые термины.
Обмануть робота и заставить его совершить преступное деяние было бы совсем несложно – разве что роботы обладали бы всеми знаниями человечества. «Добавь немного диметилртути в шампунь, Чарли». Чтобы понять, что это рецепт убийства, необходимо знать, что диметилртуть – сильный нейротоксин. Позже Азимов добавил к трем законам еще один – Нулевой – закон, запрещающий роботам наносить вред человечеству в целом, но это не спасает ситуацию.
Однако законы Азимова, какими бы сомнительными и ненадежными они ни были, цитируются чаще всего, когда речь идет о попытках запрограммировать наши будущие отношения с разумными машинами. Это пугает. Неужели законы Азимова – это все, что у нас есть?
Боюсь, что дело обстоит еще хуже. Полуавтономные роботизированные беспилотники уже убивают десятки человек каждый год. Пятьдесят шесть стран имеют или разрабатывают боевых роботов. Идет настоящая гонка за то, чтобы сделать их автономными и разумными. Создается впечатление, что дискуссии об этике ИИ и о технических достижениях идут в разных мирах.
Я считаю и попытаюсь доказать, что ИИ, как и деление ядер, – технология двойного назначения. Деление ядер может и освещать города, и сжигать их дотла. До 1945 г. большинство людей не могло даже представить себе потенциальную мощь атома. Сегодня по отношению к искусственному интеллекту мы находимся в 1930-х и вряд ли переживем появление ИИ, особенно если оно будет столь же внезапным, как явление миру ядерных технологий
ГЛАВА 2
Проблема двух минут
Мы не можем подходить к экзистенциальным рискам с позиции метода проб и ошибок. В этом вопросе невозможно учиться на ошибках. Подобный подход – посмотреть, что происходит, ограничить ущерб и учиться на опыте – здесь неприменим.
Ник Востром, директор Института будущего человечества Оксфордского университета
Искусственный интеллект не испытывает к вам ни ненависти, ни любви, но вы состоите из атомов, которые он может использовать для своих целей.
Елиезер Юдковски, научный сотрудник Исследовательского института машинного интеллекта
Искусственный сверхразум пока не создан, как и искусственный интеллект, сравнимый с человеческим, – то есть такой, который мог бы учиться, как это делаем мы, и не уступал бы по интеллекту большинству людей, а во многих смыслах даже превосходил их. Тем не менее искусственный разум окружает нас со всех сторон и выполняет сотни дел на радость людям. Этот ИИ (иногда его называют слабым, или ограниченным) прекрасно ищет нужную нам информацию (Google), предлагает книги, которые вам могут понравиться, на основе вашего предыдущего выбора (Amazon), осуществляет от 50 до 70 % всех операций покупки и продажи на Нью-Йоркской фондовой бирже и на бирже NASDAQ. Тяжеловесы вроде шахматного компьютера Deep Blue фирмы IBM и компьютера Watson, играющего в «Свою игру», тоже попадают в категорию слабого ИИ, поскольку умеют, хоть и превосходно, делать только одно дело.
До сих пор ИИ приносил человечеству одну только пользу, и немалую. В одной из микросхем моего автомобиля есть алгоритм, который переводит давление моей ноги на педаль тормоза в последовательность тормозных импульсов (антиблокировочная система); у нее гораздо лучше, чем у меня самого, получается избегать пробуксовки и заносов. Поисковая система Google стала моим виртуальным помощником, как, вероятно, и вашим. Помощь ИИ делает жизнь ощутимо приятнее. А в ближайшем будущем все станет еще лучше. Представьте себе группы из сотен компьютеров уровня кандидата, а то и доктора наук, работающих круглосуточно и без выходных над важными вопросами: лечение рака, фармацевтические исследования, продление жизни, разработка синтетического топлива, моделирование климата и т. п. Представьте себе революцию в робототехнике: разумные адаптивные машины возьмут на себя опасные задания, такие как разработка полезных ископаемых, борьба с пожарами, солдатский труд, исследование океана и космоса. Забудьте пока о самосовершенствующемся сверхразуме. ИИ, сравнимый по уровню с нашим разумом, стал бы самым важным и полезным изобретением человечества.
Но что конкретно мы имеем в виду, когда говорим о волшебных свойствах этих изобретений, о самом интеллекте, сравнимом с человеческим? Что разум позволяет нам, людям, делать такое, на что не способны животные?
Благодаря своему человеческому интеллекту вы, к примеру, можете говорить по телефону или управлять автомобилем. Можете распознавать тысячи повседневных объектов, описывать их текстуру и свойства, знаете, как с ними обращаться. Вы можете вдумчиво пользоваться Интернетом. Не исключено, что можете посчитать до десяти на нескольких языках, а может быть, свободно владеете некоторыми из них. У вас немалый запас бытовых сведений: так, вы знаете, что ручки бывают и на дверях, и на чайных чашках, а также имеете бесчисленное количество других полезных знаний об окружающем мире. А еще вы можете изменять окружающий вас мир и приспосабливаться к переменам.
Вы умеете совершать действия последовательно или в разных сочетаниях, умеете помнить о каком-то деле, занимаясь при этом чем-то другим, более насущным. А еще вы умеете без лишних усилий и колебаний переходить от одного дела к другому, не забывая учитывать разные начальные данные. Важнее всего, может быть, то, что вы способны осваивать новые умения и усваивать новые факты, а также планировать собственное развитие. Большинство живых существ рождается с полным набором готовых способностей, которые могут пригодиться им в жизни. Но мы не такие.
Потрясающий спектр сложных навыков – вот что мы имеем в виду, говоря об интеллекте человеческого уровня (УЧИ), том самом интеллекте, к которому стремятся разработчики ИИ.
Нужно ли тело машине, обладающей интеллектом человеческого уровня? Чтобы отвечать нашему определению УЧИ, компьютер должен иметь возможность обмениваться информацией с внешним миром и обладать способами манипулирования объектами в реальном мире, не более того. Но, как мы уже убедились, рассматривая сценарий развития Busy Child[4]4
Насколько мне известно, у названия Busy Child два источника. Первый – письмо английской принцессы Елизаветы беременной Катерине Парр, написанное в 1548 г. Елизавета выражала сочувствие Парр, которая очень плохо себя чувствовала из-за «беспокойного ребенка» и позже умерла при родах. Второй источник – неофициальный онлайн-фанфик на фильмы о Терминаторе. Busy Child в данном случае – ИИ, который вот-вот должен обрести сознание. —Прим. авт.
[Закрыть], мощный интеллект способен добиться того, чтобы объектами в реальном мире манипулировал кто-то другой (или что-то другое). Алан Тьюринг предложил тест на интеллект для машин, известный сегодня как тест Тьюринга (мы поговорим о нем позже). Его стандарт демонстрации интеллекта человеческого уровня требует лишь самых базовых устройств ввода-вывода, таких как клавиатура и монитор.
Самый сильный аргумент в пользу того, что продвинутому ИИ необходимо тело, относится к фазе развития и обучения ИИ. Не исключено, что ученые выяснят, что «вырастить» ИИ человеческого уровня без всякого тела невозможно. Мы исследуем важный вопрос «воплощенного» интеллекта позже, а пока вернемся к нашему определению. Пока достаточно сказать, что под интеллектом человеческого уровня мы подразумеваем способность решать задачи, учиться и действовать эффективно, по-человечески в различных ситуациях.
А пока у роботов хватает и собственных проблем. До сих пор ни один из них не стал особенно умным даже в узком смысле, и только самые продвинутые способны кое-как передвигаться и автономно манипулировать объектами. В настоящее время роботы не умнее тех, кто ими управляет.
Итак, долго ли осталось ждать появления ИИ человеческого уровня? Некоторые специалисты, с которыми мне довелось общаться, считают, что это может произойти уже к 2020 г. Однако в целом недавние опросы показывают, что компьютерщики и профессионалы в других, связанных с ИИ областях (таких как инженерное дело, робототехника и нейробиология), более осторожны в оценках. Они считают, что с вероятностью более 10 % ИИ человеческого уровня будет создан до 2028 г., а с более чем 50 % – до 2050 г. Вероятность же того, что это событие произойдет до конца текущего столетия, превышает 90 %.
Более того, специалисты утверждают, что первые ИИ соответствующего уровня разработают военные или крупный бизнес; у проектов академической науки и небольших организаций шансов на это намного меньше. Что касается соображений за и против, то ничего неожиданного эксперты не говорят: работы по созданию ИИ человеческого уровня принесут нам громадную пользу и одновременно породят угрозу страшных катастроф, включая такие, от которых человечество уже не сможет оправиться.
Величайшие катастрофы, как мы уже говорили в главе 1, грозят нам после преодоления моста между ИИ человеческого уровня и суперинтеллектом ИСИ. При этом временной промежуток между появлением УЧИ и ИСИ может оказаться совсем небольшим. Следует отметить, однако, что если в профессиональной ИИ-среде риски, связанные с сосуществованием человечества на одной планете со сверхразумным ИИ, рассматриваются в высшей степени серьезно, то в публичном дискурсе эти вопросы практически отсутствуют. Почему?
Причин несколько. Чаще всего обсуждение опасностей, которые создает ИИ для человечества, проходит достаточно поверхностно и не отличается ни широтой, ни глубиной. Мало кто дает себе труд как следует разобраться в вопросе. Конечно, в Кремниевой долине и в академических кругах эти проблемы серьезно прорабатываются, но результаты почти не выходят за пределы узкого круга специалистов. Печальнее всего то, что эти результаты почти не замечают технические журналисты. Когда мрачные прогнозы в очередной раз поднимают головы, многие блогеры, редакторы и технари рефлексивно отбрасывают их прочь со словами: «О нет, только не это! Не нужно снова про Терминатора! Разве недостаточно страшных прогнозов мы слышали в свое время и от луддитов[5]5
Английские рабочие, протестовавшие в начале XIX в. против появления машин на производстве. – Прим. ред.
[Закрыть], и от прочих пессимистов?» Такая реакция обусловлена обычной ленью, что ясно видно по слабости выдвигаемых контраргументов. Неудобные факты о рисках, связанных с ИИ, не настолько привлекательны и доступны, как темы, составляющие обычно хлеб технической журналистики: двухъядерные 3D-процессоры, емкостные сенсорные экраны и очередные модные новинки программного рынка.
Кроме того, мне кажется, что популярность темы ИИ в мире развлечений стала своеобразной прививкой, не позволяющей нам серьезно рассматривать эту же тему в другой, серьезной категории катастрофических рисков. Несколько десятилетий сюжет о том, как искусственный интеллект (обычно в форме человекоподобных роботов, но иногда и в более экзотическом виде, к примеру, светящегося красного глаза) стирает человечество с лица земли, был основой множества популярных фильмов, романов и видеоигр. Представьте себе, что официальная медицина выпустила бы серьезное предупреждение касательно вампиров (вовсе не ироничное, как недавно о зомби[6]6
В апреле 2013 г. студенты факультета Мичиганского университета поучаствовал в устроенном для них «зомби-апокалипсисе» под руководством преподавателя по эпидемиологии. – Прим. ред.
[Закрыть]). Но вампиры в последние годы доставили нам столько радости и развлечений, что после такого предупреждения долго звучал бы смех, и только потом появились бы осиновые колья. Может быть, в настоящее время мы и с ИИ переживаем что-то подобное, и только трагедия или предсмертные переживания способны разбудить нас.
Еще одно объяснение, по которому ИИ как причина вымирания человечества нечасто рассматривается всерьез, обусловлено, возможно, одной из психологических «мертвых зон» человека – когнитивным искажением – ловушкой на пути нашего мышления. Американские психологи еврейского происхождения Амос Тверски и Даниэль Канеман начали работу над этой темой в 1972 г. Их базовая идея состоит в том, что мы, люди, принимаем решения нерационально. Такое наблюдение само по себе не заслуживает Нобелевской премии (а Канеман был удостоен Нобелевской премии в 2002 г.); главное в том, что наша иррациональность подчиняется научным моделям. При принятии быстрых решений, очень полезных и даже необходимых в ходе биологической эволюции, мы постоянно пользуемся ментальными уловками, известными под общим названием эвристики. Одна из таких уловок – делать далеко идущие выводы (часто слишком далеко идущие) из собственного опыта.
Представьте, к примеру, что вы находитесь в гостях у друга, и в его доме вдруг вспыхивает пожар. Вам удается спастись, а на следующий день вы принимаете участие в опросе на тему гибели людей от несчастных случаев. Кто упрекнет вас в том, что вы укажете «пожар» в качестве самой частой или наиболее вероятной причины таких смертей? На самом же деле в США пожары редко приводят к гибели людей и в списке причин находятся намного ниже падений, транспортных происшествий и отравлений. Но вы, выбирая пожар, демонстрируете так называемую ошибку доступности, то есть тенденцию оценивать вероятность по доступным примерам. Ваш недавний опыт влияет на ваш выбор, делая его иррациональным. Но не расстраивайтесь – так происходит со всеми, да и психологических искажений, аналогичных ошибке доступности, существует больше десятка.
Возможно, именно ошибка доступности не позволяет нам прочно связать искусственный интеллект с исчезновением человечества. Мы не пережили ни одного сколько-нибудь серьезного происшествия, причиной которого стал бы ИИ, тогда как другие возможные причины гибели человечества «засветились» уже достаточно сильно. Все мы слышали о супервирусах вроде ВИЧ, вирусе атипичной пневмонии или испанки 1918 г. Мы видели результат воздействия ядерного оружия на многолюдные города. Нас пугают геологические свидетельства падения астероидов размером с Техас в доисторические времена. А катастрофы на АЭС Тримайл-Айленд (1979 г.), в Чернобыле (1986 г.) и на Фукусиме (2011 г.) наглядно демонстрируют, что даже самые болезненные уроки приходится усваивать вновь и вновь.
Искусственный интеллект пока не входит в список экзистенциальных угроз человечеству; по крайней мере, мы пока не воспринимаем его в таком качестве. Опять же, наше отношение изменится после какого-нибудь серьезного происшествия, как события 11 сентября 2001 г. прочно внедрили в наше сознание представление о том, что самолет тоже может быть оружием. Та террористическая атака произвела революцию в системе безопасности воздушных перевозок и породила новую бюрократическую машину, которая обходится США в $44 млрд в год, – министерство внутренней безопасности. Но неужели для того, чтобы усвоить следующий урок, необходима катастрофа, связанная с ИИ? Надеюсь, что нет, поскольку с подобными катастрофами связана одна серьезная проблема. Они не похожи на крушения самолетов, ядерные или любые другие техногенные катастрофы; исключение, может быть, составляют нанотехнологии и катастрофы, связанные с ними. Дело в том, что человечество с высокой вероятностью не сможет оправиться после первого же подобного события.
Есть еще один принципиальный момент, в котором вышедший из-под контроля ИИ отличается от прочих техногенных происшествий. Ядерные электростанции и самолеты – оружие одноразового действия; событие происходит, и вы начинаете разбираться с последствиями. В настоящей ИИ-катастрофе действует умная программа, которая совершенствует сама себя и очень быстро воспроизводится. Она может существовать вечно. Как можем мы остановить катастрофу, если вызвавшая ее причина превосходит нас в сильнейшем качестве – интеллекте? И как можно разобраться с последствиями катастрофы, которая, раз начавшись, может продолжаться до бесконечности?
Еще одна причина примечательного отсутствия ИИ в дискуссиях об экзистенциальных угрозах состоит в том, что в темах, имеющих отношение к ИИ, доминирует сингулярность.
Слово «сингулярность» в последнее время модно употреблять по поводу и без повода, хотя у этого слова несколько разных значений, которые к тому же часто подменяют друг друга. В частности, известный изобретатель и писатель Рэй Курцвейл активно продвигает идею сингулярности, определяя ее как «исключительный» период времени (который начнется приблизительно в 2045 г.), после которого ход технического прогресса необратимо изменит человеческую жизнь. Разум станет в основном компьютеризированным и в триллионы раз более мощным, чем сегодня. С сингулярности начнется новая эпоха в истории человечества, когда будет решена большая часть самых серьезных наших проблем, таких как голод, болезни и даже смертность.
Искусственный интеллект – медийная звезда под названием Сингулярность, но нанотехнологии играют в нем важную роль второго плана. Многие специалисты предсказывают, что искусственный сверхразум резко ускорит развитие нанотехнологий, потому что без труда решит нерешаемые на сегодняшний день проблемы. Некоторые считают, что лучше бы первым появился ИСИ, поскольку нанотехнологии – слишком капризный инструмент, чтобы доверять его нашим слабеньким мозгам. Строго говоря, значительная часть достижений, которые принято ожидать от сингулярности, обусловлена вовсе не искусственным интеллектом, а нанотехнологиями. Конструирование на уровне атомов может, помимо всего прочего, даровать нам бессмертие (для этого достаточно устранить на клеточном уровне эффекты старения), погружение в виртуальную реальность (результат будет обеспечиваться нанороботами, которые возьмут на себя сенсорные сигналы организма), а также нейронное сканирование и загрузку сознания в компьютер.
Однако, возражают скептики, вышедшие из-под контроля нанороботы, способные к тому же бесконечно воспроизводить себя, могут превратить нашу планету в «серую слизь». Проблема «серой слизи» – самая темная сторона нанотехнологий. Но почти никто не говорит об аналогичной проблеме ИИ – об «интеллектуальном взрыве», при котором развитие машин умнее человека запустит процесс гибели человечества. Это одна из многочисленных оборотных сторон сингулярности – одна из многих, о которых мы слишком мало знаем и слышим. Этот недостаток информации может объясняться тем, что я называю проблемой двух минут.
Я прослушал лекции о сверхразуме десятков ученых, изобретателей и специалистов по этике. Большинство из них считают его появление неизбежным и радуются благодеяниям, которыми осыплет нас гений ИСИ. Затем, чаще всего в последние две минуты выступления, эксперт замечает, что если ИИ неправильно управлять, то он, вероятно, может уничтожить человечество. Аудитория при этом нервно покашливает и с нетерпением ждет возвращения к хорошим новостям.
У писателей наблюдается два подхода к приближающейся технологической революции. Один подход порождает книги вроде курцвейловской «Сингулярность рядом». Цель авторов таких книг – заложить теоретические основы в высшей степени позитивного будущего. Если бы в таком будущем произошло что-то плохое, вести об этом потонули бы в веселом гомоне оптимизма. Второй подход к проблеме представляет книга Джеффри Стибела «Создан для мысли». Это взгляд на технологическое будущее сквозь призму бизнеса. Стибел убедительно доказывает, что Интернет представляет собой все более усложняющийся мозг с множеством связей, и разработчикам веб-проектов следует это учитывать. Книги, подобные книге Стибела, пытаются научить предпринимателей забрасывать свои сети между интернет-тенденциями и потребителями и извлекать из глубин Интернета полные ведра денег.
Большинство теоретиков в области технологий и писателей упускает из виду не столь блестящий третий вариант, и я своей книгой постараюсь восполнить этот пробел. Я попытаюсь доказать, что завершающей фазой работ по созданию сначала умных машин, затем машин умнее человека, станет не их интеграция в нашу жизнь, а их победа над нами и завоевание Земли. В погоне за ИСИ исследователи получат разум более мощный, нежели их собственный; они не смогут ни контролировать его, ни даже до конца понять.
Мы знаем на опыте, что происходит, когда технически развитая цивилизация встречается с менее развитой: Христофор Колумб против Тиано, Писарро против Великого Инки, европейцы против американских индейцев.
Приготовьтесь к следующему столкновению цивилизаций – мы с вами против искусственного суперинтеллекта.
Возможно, мудрецы от технологий уже рассмотрели все темные стороны ИИ, но считают, что катастрофический исход слишком маловероятен, чтобы об этом стоило тревожиться. Или, наоборот, понимают неизбежность такого исхода, но считают, что ничто не в состоянии его предотвратить. Известный разработчик ИИ Бен Гёрцель (о его планах касательно ИСИ мы будем говорить в главе 11) рассказал мне, что мы не сможем придумать способа защиты от продвинутого ИИ, пока не накопим достаточно опыта общения и работы с ним. Курцвейл, теории которого мы разберем в главе 9, давно говорит примерно о том же: создание сверхразума и его интеграция с человеком будет проходить постепенно, и мы успеем научиться всему необходимому по ходу дела. И тот и другой утверждают, что истинные опасности ИИ невозможно увидеть из сегодняшнего дня. Иными словами, живя в век конных повозок, невозможно понять, как следует управлять автомобилем на обледенелой дороге. Так что расслабьтесь, мы во всем разберемся, когда придет время.
Для меня проблема такого подхода заключается в том, что, хотя обладающие суперинтеллектом машины спокойно могут стереть человечество с лица земли или просто сделать нас ненужными, мне представляется, что серьезную опасность для нас могут представлять и те ИИ, с которыми мы встретимся на пути к суперинтеллекту. То есть мама-медведица, конечно, представляет опасность для пикника на поляне, но не стоит сбрасывать со счетов и ее веселого медвежонка. Более того, градуалисты – сторонники теории постепенности – уверены, что скачок от основы (интеллекта человеческого уровня) к суперинтеллекту может занять несколько лет, а то и десятилетий. Такое развитие событий подарило бы нам определенный период мирного сосуществования с умными машинами, в течение которого мы успели бы научиться с ними взаимодействовать. Тогда их более продвинутые потомки не застали бы нас врасплох.
Но невозможно гарантировать, что все будет именно так. Скачок от интеллекта человеческого уровня к суперинтеллекту благодаря положительной обратной связи (через самосовершенствование) может произойти стремительно. В этом сценарии ИИ человеческого уровня совершенствует свой интеллект так быстро, что превращается в суперинтеллект за несколько недель, дней или даже часов, а не за месяцы и годы. В главе 1 описана как вероятная скорость, так и вероятный результат такого «жесткого старта». Вполне возможно, что в этом переходе не будет ничего постепенного.
Не исключено, что Гёрцель и Курцвейл правы – позже мы познакомимся с аргументами градуалистов поподробнее. Но прямо сейчас я хочу донести до вас кое-какие важные и тревожные мысли, вытекающие из сценария Busy Child.
Ученые-компьютерщики, особенно те, кто работает на оборонные и разведывательные ведомства, считают необходимым как можно быстрее разработать ИИ человеческого уровня, ведь альтернативы (к примеру, ситуация, когда китайское правительство создаст его первым) пугают их больше, чем поспешность в разработке собственного ИИ. Возможно, они спешат еще и потому, что ИИ необходим для лучшего управления другими капризными технологиями, появление которых ожидается в этом столетии. Например, нанотехнологий. Возможно, они не остановятся, чтобы обдумать тщательнейшим образом ограничения к самосовершенствованию. А совершенствующийся без всяких ограничений искусственный интеллект вполне может проскочить промежуток между обычным ИИ и ИСИ в варианте жесткого старта и дать толчок «интеллектуальному взрыву».
Мы не можем заранее знать, как поступит разум более мощный, чем наш. Мы можем лишь предполагать, какие способности такой интеллект сможет при желании против нас применить (к примеру, он может многократно дублировать себя, чтобы создать целую команду ИСИ для решения задач и одновременной проработки множества стратегических вопросов, связанных с освобождением и выживанием, и действовать при этом вне рамок морали). Наконец, было бы разумно считать, что первый ИСИ не будет настроен по отношению к нам ни дружественно, ни враждебно; ему будут попросту безразличны наше счастье, здоровье и благополучие.
Можем ли мы прогнозировать потенциальный риск от ИСИ? Уоррен Льюис в книге «Технологический риск» разбирает категории риска и классифицирует их по тому, насколько сложно такие риски учесть. Легче всего просчитываются риски событий, происходящих с высокой вероятностью и возможными серьезными последствиями (к примеру, поездка за рулем машины из одного города в другой). Здесь очень много информации, на которую можно опереться в расчетах. События с низкой вероятностью и серьезными последствиями (к примеру, землетрясения) происходят реже, поэтому предвидеть их сложнее. Но последствия таких событий настолько серьезны, что заниматься их прогнозированием имеет смысл.
Существуют также события, вероятность которых низка, потому что никогда прежде ничего подобного не происходило, но последствия которых очень серьезны. Хороший пример – резкое изменение климата в результате загрязнения окружающей среды. До 16 июля 1945 г. – первого испытания бомбы в районе Аламогордо на полигоне Уайт-Сэндз (штат Нью-Мексико) – еще одним таким событием был атомный взрыв. Технически именно к этой категории относится и искусственный суперинтеллект. Опыт в данном случае ничего не подсказывает. Невозможно просчитать вероятность этого события при помощи традиционных статистических методов.
