Текст книги "Тот, кто был равен богам"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Глава 18

Никогда нельзя обдумывать боевые действия слишком долго.

Храм Шорта оставался единственным зданием на площади, не понесшим никакого урона, хотя дым от сожженного святилища Инисса запятнал его стены. Шорт лишь стал выглядеть от этого еще величественнее, вздымаясь на окружающем его пепелище.

Пелин быстрым шагом пересекла площадь, расталкивая кучки эльфов, собравшиеся перед храмом Шорта. Храм был выстроен по образу и подобию самого Шорта, лежащего ничком, и поднимался на высоту сорока футов от уровня площади. Главный вход был устроен в центре головы, и попасть в него можно было, пройдя по окруженной колоннадой дорожке, проложенной по утопленным[17]17
  Утопленный сад – сад, расположенный ниже уровня улицы, площади.


[Закрыть] нижним садам. Беломраморные ступени вели к огромным резным дубовым дверям, перед которыми, выстроившись двумя рядами, горели сорок факелов. У самых дверей стоял квартет Сенсерии, Стражей Шорта в низко надвинутых на лица капюшонах.

Одетые в простые серые накидки, они олицетворяли собой добрых пастухов душ эльфов, чьи лица всегда оставались бесстрастными и невыразительными, дабы скрыть вечную скорбь, которую вызывала у них порученная им неблагодарная задача. Все они держали в руках посохи, увенчанные лезвиями, нечто вроде алебард, на древнем языке называвшиеся «икари». В старинных летописях говорилось о том, что этими посохами пастухи отрубали головы арахам, которые похищали души эльфов.

Икари были, в первую очередь, церемониальным оружием, но любой, кому хоть однажды доводилось наблюдать ритуальную схватку Сенсерии, знал об их возможностях. Например, Катиетт считала, что Сенсерии, которые были эльфами, рожденными от смешанных браков, намного более опасны, чем ТайГетен. К сожалению, их было крайне мало, и на каждом празднике священных текстов их число никогда не превышало пятнадцати человек.

Пелин по мосту пересекла ров с водой и кивнула Сенсерии, которые разошлись в стороны, чтобы дать ей пройти. Архонт почувствовала, как в душе у нее затеплилась надежда. Здесь все было знакомо, здесь ей были рады. Она позволила себе чуточку расслабиться. Как обычно, жрецы Шорта занимались своими делами. По-другому и быть не могло, учитывая, сколько душ нуждалось в помощи, молитве и утешении перед тем, как отправиться в чертоги предков.

Центральное место в величественном зале храма занимал роскошный, находящийся на возвышении алтарь и лестница к трону Верховной жрицы. Алтарь был вырублен из цельной глыбы узорчатого серого мрамора и представлял собой цилиндр более двенадцати футов в диаметре, украшенный по бокам резными узорами в виде сплетенных рук, покоящийся на очищенной от коры колоде массивного баньяна. Поверхность ее была исписана изречениями мертвых, которые жрецы зачитывали нараспев в праздничные дни, а подняться на нее можно было по четырем массивным деревянным ступеням, до блеска отполированным ногами верующих за многие века.

С обратной стороны алтаря крутая лестница высотой в двадцать футов вела к деревянному трону Верховной жрицы, который, в свою очередь, украшала резьба в виде переплетенных конечностей и лиц умерших. Именно отсюда Верховная жрица первой затягивала песнопения, открывавшие дорогу в объятия Шорта. Ее глаза последними провожали душу в путь, когда та вырывалась из оков земной жизни.

Трое воинов Аль-Аринаар склонили головы перед алтарем и стали ждать, пока к ним подойдет служитель.

– Пелин. Твое появление – большая честь для нас.

Пелин обернулась к высокой худой фигуре в темно-серой накидке с надвинутым на лицо капюшоном. Служитель протянул ей обе руки, и Пелин пожала их.

– Это вы оказываете нам благоволение, Телиан, – отозвалась Пелин. – А еще я рада тому, что ты жив и невредим. Многим повезло куда меньше.

Лицо Телиана помрачнело.

– Мы эвакуировали всех в Чертоги Возвращения, но сами там остаться не могли. Мы нужны здесь. Сейчас как никогда. Поэтому все мы вернулись обратно. И Ллирон тоже. Столбы дыма будут подниматься до тех пор, пока беспорядки не прекратятся. Эльфы должны знать, что они могут прийти к нам, когда с кем-либо из их близких случится несчастье.

– Величие Шорта остается неизменным, но ты можешь послать за нами, если вы решите, что нуждаетесь в большей безопасности.

Телиан выпустил руки Пелин и улыбнулся.

– Подозреваю, что ты держишься из последних сил. Все пятнадцать жрецов сейчас в сборе. Итак, что мы можем для тебя сделать? Чьи-то души нуждаются в утешении перед тем, как отправиться в объятия Шорта?

– Я прошу аудиенции Ллирон. Если она примет нас, мы сможем приблизить развязку кризиса. И вновь объединить кланы под рукой представителя власти, который пользуется всеобщим уважением. Под властью Ллирон, ведь других почти не осталось.

Телиан на мгновение заколебался.

– Ллирон обычно дает личные аудиенции только в дни великих праздников.

Пелин всплеснула руками.

– Ты знаешь, что я могу ответить на это. Телиан, я должна поговорить с нею. Город гибнет. Но еще есть шанс восстановить должный порядок. Она наверняка захочет выслушать меня.

Телиан улыбнулся.

– Я в этом уверен. Следуйте за мной. Я не могу гарантировать тебе аудиенцию, но я сделаю все, что смогу. Если, конечно, ты уверена, что желаешь именно этого.

– Разумеется, – ответила Пелин, сбитая с толку. – Почему я должна желать чего-то иного?

– В настоящее время уверенность – это все. Помни об этом.

Пелин предпочла не отвечать. Она попросту не знала, как следует реагировать на подобное замечание. Оно показалось ей чуть ли не бессмысленным. Вместо этого она жестом предложила Телиану показывать дорогу. Жрец Шорта обошел алтарь справа, приостановился у подножия трона, чтобы отвесить поклон, и направился в правое крыло храма.

Здесь жили и работали жрецы и гости храма, когда их присутствие не требовалось в зале. Они составляли лекарства от стольких болезней, сколько не могло привидеться Пелин и в страшном сне, разрабатывали новые методы хирургических операций и, разумеется, корпели над священными текстами и службами, призванными облегчить путешествие душ в объятия Шорта.

Парадокс ревнителей и почитателей Шорта заключался в том, что, хотя главной их обязанностью было приходить на помощь мертвым и утешать скорбящих, все они до единого искренне желали продлить жизнь. Ллирон однажды пошутила, что делает все для того, чтобы остаться без работы. Она была единственным представителем клана Инисса в ордене, став, ко всеобщему удивлению, преемницей биитанина, занимавшего эту должность до нее и скончавшегося четыре года назад. О ее возвышении Джаринн знал, хотя и не подозревал о возвеличивании многих других, что и вызвало такое негодование Лориуса.

Телиан провел их мимо выкрашенных в светлый цвет стен, увешанных гобеленами с изображением многочисленных ликов славы Шорта, умиротворения и красоты смерти и роскошных чертогов предков. Правый же придел храма выглядел куда как скромнее. Работа Шорта требовала сосредоточенности и не терпела того, что отвлекает внимание. Бревенчатые и каменные стены выглядели голыми, а двери в кельи, покои, архивные комнаты и лаборатории являли собой самые обычные деревянные створки, обитые железом.

В храме царила атмосфера прохлады и тишины. В этом крыле Пелин прежде бывать не доводилось, она посещала лишь левое ответвление, куда приносили тела для благословения и переодевания для путешествия в чертоги. Сегодня Залы Безмолвия будут полны, как никогда.

Телиан подвел их к двери едва ли не в самом конце крыла. Дальше располагался лишь выход на площадь.

– Ждите здесь.

Телиан отворил дверь, на которой красовался символ Шорта – обнимающие руки, вошел внутрь и плотно прикрыл ее за собой. Каким бы ни был результат разговора, он не затянулся. Дверь отворилась, и Телиан жестом пригласил их войти, после чего закрыл ее снаружи, оставив троих воинов Аль-Аринаар наедине с Ллирон, Верховной жрицей Шорта.

Ллирон сидела за широким дубовым столом, до краев заваленным свитками пергамента, книгами и текстами писаний. Держа в руке увеличительное стекло, она внимательно рассматривала отрывок, написанный изящным почерком, но выцветшими чернилами.

– Какая восхитительная работа, – заметила она. – Вы должны обязательно ознакомиться с этим текстом. Я уверена, что перед тем, как покинуть храм, у вас найдется много времени для этого.

Она подняла голову и одарила их широкой улыбкой, от которой глаза ее засверкали, а в холодной и по-спартански обставленной комнате стало теплее. Для иниссула Ллирон обладала необычайно высоким ростом и мягкими чертами лица, которые редко встречались у представителей ее клана. Уши у нее были крошечными и плотно прижатыми к голове, нос – тонким и длинным, а глаза – не слишком раскосыми. Она была красива холодной, сдержанной красотой. Воплощенным идеалом художника, представляющим два лица Шорта.

Подавая пример Метиан и страшно нервничающему Якину, Пелин раскинула руки и склонила голову, а потом заговорила, глядя на выцветший ковер у себя под ногами.

– Я польщена и благодарна вам за честь, которую вы оказываете нам, согласившись принять нас, – прошептала она.

– Перестань, Пелин, сейчас не самое подходящее время для соблюдения церемоний. Воины Аль-Аринаар пользуются здесь заслуженным уважением. Обращаясь ко мне, ты можешь смотреть мне в лицо. Всегда.

Пелин подняла голову. Ллирон вышла из-за стола, краем своей простой белой накидки задев его угол, отчего с покрытой оспинами и царапинами поверхности взлетели несколько бумаг.

– Благодарю вас, – сказала она.

– Говори, дитя Туала. Расскажи мне о своих планах.

Пелин сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и не сбиться на бессвязную скороговорку.

– У нас еще есть возможность остановить конфликт до того, как ущерб, нанесенный гармонии, станет необратимым. К нам направляется чужой флот. Я уверена, что его встретят предатели, которые сейчас укрываются здесь, в этом городе. Я намерена остановить их. Найти и убить. Нам известно, что Хитуур – один из них, и мы установим остальных, если вы поможете нам.

– Возвысьте свой голос. Кланы прислушаются к вам и сделают так, как вы скажете. Вы можете заставить языки развязаться. Указать пальцем на виновного. Если они сделают это, я тоже смогу. Даже с теми немногими Аль-Аринаар, что у меня еще остались, я сделаю свое дело. Вы согласны помочь мне? Помочь всем нам?

Ллирон наклонила голову.

– Ты пришла ко мне в роли спасителя Исанденета. Но Исанденет не хочет, чтобы его спасали. Как и все население нашего великого народа. Спасение уже вокруг нас.

Пелин оглянулась на Метиана, словно для того, чтобы удостовериться, что она расслышала слова Ллирон правильно. Метиан беззвучно шевелил губами, как делал всегда, когда был смущен и растерян.

– Ничего не понимаю. Кланы распадаются. Они просто рвут друг друга на куски. Иногда – в буквальном смысле. Они уже убили всех иниссулов, кого не успели спасти ТайГетен. Простите меня, но это – не спасение, а бойня.

Улыбка на губах Ллирон увяла.

– В глубине души каждый эльф до сих пор остается первобытным стадным животным. Это живет в его крови, определяя нормы его поведения и желания. Он лишь весьма смутно представляет себе необходимость создания справедливого и уравновешенного общества или проявления терпимости к остальным.

Сердце замерло у Пелин в груди, и она похолодела. Стоявший рядом с нею Метиан напрягся и застыл, словно изваяние. Якин вообще старался не дышать. Ллирон продолжала.

– Нельзя накрыть деревянным настилом жерло действующего вулкана. Тысячелетний эксперимент Такаара провалился. Среди нас есть те, кто горячо молился о том, чтобы этот день наступил поскорее. День, когда все кланы обратятся против него. И вот это случилось. Эльфы проголосовали словами и действиями. Им не нужна близость к другим кланам. Межклановые союзы вызывают у них чувство омерзения. Только Шорт может спасти тех, кто рожден в этом греховном разврате. Народу нужен порядок. Авторитетная власть, а не пустая болтовня в «жуке». Люди желают восстановления старого порядка. Такого, какой существовал до начала Войн Крови. Такого, какой существовал в те времена, когда мы наслаждались самым долгим периодом мира в своей истории. Войдите.

Пелин оглянулась на дверь. Та отворилась, и вошел Телиан в сопровождении троих Сенсерии, за которыми следовали Силдаан, жрица-толкователь священных текстов, Хитуур и шестеро людей. Кое-кто из последних был в доспехах. Остальные предпочли обойтись без них.

Пелин почувствовала, как жаркая волна ненависти захлестнула ее. Она вырвала из ножен свой короткий клинок и бросилась на Хитуура.

– Предатель! Ты убил моего жреца. Ублюдок!

Пелин действовала стремительно. Хитуур стоял впереди шестерых людей и был уязвим, почти обречен. Пелин упала на пол и заскользила по нему, как учила ее Катиетт, выставив перед собой меч. Ее ноги врезались в его лодыжки, и Хитуур грохнулся на пол. Пелин одним прыжком выпрямилась, отводя руку с мечом назад для удара.

У каждого из людей было оружие, но Пелин не думала о том, что ее могут убить. В конце концов, она находилась в том самом месте, которое было нужно ее душе, чтобы уйти к предкам. Но тут тупой конец икари ударил ее под колени, подсек и дернул кверху. Пелин почувствовала, что падает на пол спиной вперед. Второй посох ударил ее в грудь, ускоряя падение. Она тяжело рухнула на пол, и от удара воздух улетучился у нее из легких. И прежде чем она успела сделать вдох, лезвия всех трех икари уперлись ей в горло.

– Прекратить! – разорвал тишину властный голос Ллирон. – Сенсерии, отставить. Еще никто из эльфов не был убит в этом храме. Солдаты, спрячьте мечи в ножны. Ваши действия можно расценить только как святотатство. Встань, Пелин. Ты вела себя глупо.

Пелин в бешенстве вскочила на ноги и стремительно развернулась к Ллирон.

– Он убил моего Лориуса. Он убил вашего Джаринна. Как вы можете стоять рядом с ним?

– Он выполнял мой приказ, – невозмутимо ответила Ллирон. – Чей же еще, по-твоему?

– Ваш? – ошеломленно переспросила Пелин, глядя, как двое стражников Сенсерии встают по бокам Ллирон. – Значит, я искала вас.

– Ну, разумеется, – сердито бросила Ллирон. – Кто еще может возглавить эльфов теперь, после смерти Джаринна и Лориуса? Верховный жрец Шорта всегда был правителем эльфов. И он всегда был иниссулом, до тех пор, пока не вмешался Такаар. Только в стенах храма Шорта все кланы могут рассчитывать на равноправие. Только Верховный жрец ордена может справедливо управлять теми, чьи души проходят через его руки. И только иниссулы обладают достаточно острым умом и силой крови, чтобы обеспечить должный уровень процветания для каждого клана.

Ноги у Пелин подкосились. Подобные слова следовало навеки похоронить в прошлом и использовать только в качестве примера того, насколько несправедливой и неправедной была раньше жизнь большинства эльфов. Она стояла рядом со своими братьями, гиаланином и сефаном. Она боялась за них так, как должна была теперь бояться и за себя.

– Всю свою жизнь вы проповедовали гармонию, – сказала Пелин. – Почему же сейчас вы обратились против нее?

– Всю мою жизнь? Едва ли. Мне приходилось лишь шевелить губами и притворяться, пока Джаринн продолжал проповедовать свои ущербные истины. – Жрица перенесла внимание на Метиана и Якина. – Вы двое. Что вы стоите с открытыми ртами, словно голодные пираньи в поисках пищи? Вам нечего сказать в поддержку своей начальницы?

– Что теперь будет с нами? Или с Аль-Аринаар? – осведомился Якин на удивление спокойным голосом.

– Не бойся, – ответила Ллирон. – Гвардия Аль-Аринаар – пожалуй, самое лучшее и величайшее из всех творений Такаара. Сила, составленная из представителей всех кланов, обученная действовать, как единое целое. Превосходное вооруженное формирование для защиты Шорта, разве нет? Во всяком случае, на мой взгляд. Очень жаль, что ТайГетен при этом не будут играть никакой роли, но ты сама понимаешь, что это только изрядно усложнило бы дело.

– А если мы откажемся? – осведомился Метиан.

Тон Ллирон остался ровным и спокойным.

– Разумеется, выбор остается за вами. Но, завернутых в свои накидки, вас бросят к ногам тех, кто проявит куда меньше милосердия и жалости к плодам неудач Такаара, нежели я.

– Вам придется убить нас всех. К вам не пожелает присоединиться никто, – заявила Пелин.

– Не будь такой наивной. Многие уже сделали это. Я осведомлена о твоих планах куда лучше, чем тебе представляется. Что же касается вас троих, то я дам вам время остыть и обуздать свою ненависть. Я вернусь к вам на рассвете. Перед самым прибытием нашего флота. И тогда я выслушаю ваш ответ. Сенсерии, отведите их в зал созерцания и воспоминаний. Там им самое место.

Глава 19

Я могу скорбеть о тех, кто пал в битве. Или я могу сделать так, чтобы их жертва оказалась не напрасной.

Пелин долго хранила молчание. Зал созерцания располагал к этому. Он был полон всевозможных растений. Дневной свет проникал сквозь стеклянную крышу, раскинувшуюся надо всей комнатой в сорока футах у них над головами. Беззаботно журчала живительная влага в искусственном пруду, вода в который поступала по скрытым трубам. В нем лениво шевелили плавниками крупные белые и черные рыбины.

Пелин сидела в глубоком и удобном кожаном кресле, одном из шести, расставленных вокруг низкого деревянного столика, на котором стояла ваза со свежими пахучими цветами, срезанными в саду, разбитом позади храма. Но вид Якина, без устали расхаживающего по комнате взад и вперед, в конце концов, вывел ее из задумчивости.

– Вот скажи-ка мне, что ты делаешь? – поинтересовалась она.

– Ищу способ выбраться отсюда, – ответил он. – Не можем же мы просто сидеть здесь и ждать?

– Если ты еще не понял, то это – не спектакль «Похищение Верендии», – язвительно заметил Метиан.

Старый гиаланин сидел в кресле напротив Пелин, погруженный в такую же задумчивость, как и Пелин. И столь же немногословный. До сих пор она просто не замечала его.

– Я знаю, – резко бросил Якин. – Но я просто не вижу смысла сидеть и ждать наступления рассвета, чтобы получить клинок икари в живот.

– Ты только зря тратишь силы, которые тебе еще понадобятся, – сказал Метиан. – Иди сюда и присядь.

– Я не могу, – отказался Якин.

– Нетерпеливая юность, – вздохнул Метиан. – А ты, архонт Пелин, у тебя есть план?

Пелин взглянула на него. План. Она предупредила своих воинов о том, что предателями могут оказаться жрецы высшего эшелона власти, а сама добровольно отдалась в руки самой высокопоставленной из них. Хорошенький же из нее стратег.

– Идиотка, – пробормотала она.

– Прошу прощения? – отозвался Метиан.

– Это я о себе, Метиан. Мне очень жаль, что я втравила вас обоих в это дело. Я привела нас всех прямо в лапы врагу.

– Ты же не могла знать об этом заранее, – возразил Метиан.

– Я могла бы последовать своему собственному совету и не доверять никому. Уж во всяком случае, не высокопоставленному иниссулу. Хотелось бы мне знать, состоялся ли общий сбор. Как вы думаете, Эссерал приняла на себя командование?

– По идее, должна бы. В конце концов, ты ведь назначила ее своим заместителем.

– Да, но она – недовольная своей судьбой сефанка.

– Мы все здесь недовольны своей судьбой, – заметил Якин, взобравшийся на бортик у пруда. – Просто надо делать свое дело, верно?

– Осторожнее, ты сломаешь себе лодыжку. Как же ты пойдешь на казнь, прихрамывая, что ли?

– Метиан! – прошипела Пелин.

– Слезай оттуда, юный глупец, – с улыбкой обратился к юноше Метиан.

– Они действительно так поступят с нами? – ошеломленно поинтересовался Якин.

Пелин одарила своего пожилого спутника яростным взглядом.

– Только если мы откажемся сотрудничать.

– Они все равно не будут нам доверять, – сказал Якин. – Они не поверят, что мы так легко переметнулись на их сторону.

– Может, и не поверят, но одно я знаю совершенно точно, – заявила Пелин. – Даже оставаясь в подземелье храма и занимаясь какой-нибудь грязной работой, у нас все равно больше шансов помочь нашим людям, чем если наши души отправятся прямиком к Шорту.

Метиан откашлялся.

– Пелин, я намерен сделать нечто необычное – я позволю себе не согласиться с тобой.

– Неужели ты и впрямь думаешь, что они преподнесут тебя твоим врагам, дабы те казнили тебя традиционным способом? Не глупи.

– Я готов пойти на риск. Посуди сама. Если мы скажем, что готовы встать на сияющий новый путь и стать приверженцами Шорта, я ничуть не сомневаюсь, что нас закуют в кандалы и на первые двести лет обучения вручат нам швабры, ведра и грязные тряпки. Если Ллирон победит, то до конца дней своих мы останемся лишь жалкими и презренными рабами. Она никогда не будет доверять нам. Мы превратимся для нее в низшую форму жизни. Не иниссулы и даже не полукровки, хотя и работающие в ее храме.

– А вот если мне представится шанс продемонстрировать свое красноречие, то я уберегу нас от беды или умру, стараясь добиться этого. Вот как я предлагаю поступить. Если я сумею уговорить своего палача не спешить и не убивать меня сразу, то вновь окажусь на улице. То есть опять смогу драться.

Уголки губ Пелин дрогнули в улыбке.

– А что будет, если Сенсерии прикончат тебя прямо на опушке леса?

– Тогда ты выскажешь мне свое неудовольствие, когда присоединишься ко мне в чертогах предков.

Улыбка зажгла у нее в груди искорку слабой, но все же надежды.

– Лучше бы тебе не ошибиться на этот счет, – сказала Пелин.

– Разве я когда-нибудь ошибался? – вопросом на вопрос ответил Метиан, и глаза его озорно сверкнули.

– Сейчас – не самый подходящий момент для того, чтобы фортуна поворачивалась к тебе спиной, – заметила Пелин. – Якин, а ты что скажешь?

Якин приподнял брови, задумчиво пожевал губами и пожал плечами.

– Пожалуй, нам лучше отдохнуть. Если верить Метиану, завтра нас ждет трудный день.

* * *

– Мы следим за ними? – полюбопытствовал Хитуур.

Вместе с Силдаан и двадцатью людьми-наемниками он стоял у входа в Ултан-ин-Кайеин. Каменная чаша была пуста. Не осталось никаких следов того, что здесь вообще кто-либо был. Около трех тысяч мирных иниссулов и охранявшая их горстка ТайГетен растворились в тропическом лесу.

– В этом нет необходимости, – сказала Силдаан. – Мы и так знаем, куда они направились.

– А жрецы в Аринденете? Мы должны предупредить их.

Силдаан равнодушно пожала плечами.

– Они умны. Они во всем обвинят меня и скажут, что ухаживают за теми, кого я приказала бросить. Во всяком случае, я бы на их месте поступила именно так. В конце концов, нельзя помочь тому, кто не хочет помочь себе сам.

– А где Лиит?

– Лиит выбрал другой путь, – ответила Силдаан, не оглядываясь, и зашагала прочь от ложбины, возвращаясь к мосту и городу за ним. – Идем. Флот войдет в гавань через два часа. А нам еще предстоит произвести облаву на Аль-Аринаар.

Хитуур немного помедлил, задумчиво глядя вслед Силдаан. Она изменилась. Стала жестче. Так ли все будет на самом деле, как говорит Ллирон? Действительно ли эльфы никогда не смогут стать другими, неизменно руководствуясь низменными инстинктами? Силдаан хорошо играла свою роль. Жестокость в глазах и холодное равнодушие в душе. А ведь всего десять лет назад она считала большой честью для себя быть принятой в ряды высшего духовенства Аринденета и говорила только о том, как распространить гармонию еще дальше, создавая нерушимые связи между кланами.

Но это было до того, как она стала второй после Ллирон жрицей Шорта в лесном храме. Именно там и началось ее перерождение. И еще она никогда не жила на Хаусолисе. Никогда не знала ужасов войны. Она ее обожала. А Хитуура тошнило от крови. Ллирон показала ему путь, когда он погрузился в пучину отчаяния, поняв, что семья его погибла безвозвратно, оставшись по ту сторону рухнувших врат. Хитуур верил в то, что проповедовала Ллирон. А вот ее методы достижения цели ему претили. Воспоминания о том, как он предал Джаринна, приводили его в ужас. Он знал, что отныне и до конца дней своих не сможет избавиться от кошмаров. Он не заслуживал права на новую жизнь.

Силдаан не заметила, что он так и не тронулся с места. Вздохнув, он поспешил за нею следом. Его обогнал вожак людей, уродливый здоровяк по имени Гаран с покрытым язвами лицом и лютой ненавистью в глазах, и положил руку на плечо Силдаан. Она сбросила его руку и развернулась к нему, отталкивая его прочь.

– Разве я не говорила тебе, чтобы ты не смел прикасаться ко мне, короткоживущий?

Гаран примирительным жестом развел руки в стороны.

– Эй, расслабься. Мы ведь работаем вместе, верно? Я всего лишь хочу убедиться, что ты поступаешь правильно.

– Ты опять сомневаешься во мне?

Гаран напустил на себя выражение оскорбленной невинности. Хитуур следил за их разговором со всевозрастающим интересом.

– Теперь, без Лиита, кто еще будет твоей совестью?

В глазах Гарана вдруг вспыхнуло пламя. Силдаан прошипела что-то сквозь стиснутые зубы и метнула быстрый взгляд на Хитуура, явно недовольная тем, что он откровенно подслушивал их перепалку. Она отошла в сторону, поманив за собою Гарана. Хитуур улыбнулся. Он обладал очень острым слухом. Дождя сегодня еще не было, и его ничто не отвлекало, не считая негромкого неумолчного шума леса.

– Никогда больше не вспоминай о нем. Никогда больше не смей пытаться уязвить меня, словно личинка ядовитой мухи, поселившаяся у тебя под кожей. Не забывай о том, кто тебе платит. И благодаря кому ты все еще жив.

– Я жив только благодаря самому себе, Силдаан. Это – моя работа. И я никогда не забываю о том, кто мне платит. Этим я зарабатываю себе на жизнь. Но ты платишь мне не только за мой меч, но и за мои советы. Поэтому я хочу знать, почему ты беспрепятственно позволяешь большому количеству наших злейших врагов и трем тысячам иниссулов раствориться в лесу. Ведь они обязательно примутся мешать тебе и попробуют сорвать твои планы. Ты говоришь, что их мало. – Он ткнул большим пальцем себе за спину. – Но ведь там осталась большая часть уцелевших иниссулов, не так ли?

Силдаан провела рукой по волосам и медленно покачала головой. Хитуур заметил, как ощетинился Гаран, когда она досадливо прищелкнула языком.

– Вот поэтому ты и не можешь советовать мне ни в чем, кроме того, как убивать мечом или магией, не правда ли? Ты ведь совершенно не разбираешься в умонастроениях эльфов, верно? И уж, во всяком случае, в том, как мыслят иниссулы.

– А разве тебя это удивляет?

– Ничуть.

– Ну, так просвети меня. Помоги мне узреть свет твоего расчудесного плана.

Гаран в бешенстве уставился на Силдаан. Предводитель наемников едва сдерживался. Хитуур на миг даже задумался над тем, а кто из них победил бы в схватке один на один. Силдаан блестяще владела ножом. Как и все жрецы, впрочем, хотя очень немногие из них носили при себе оружие. Да и голыми руками она могла убить кого угодно. Во всяком случае, куда быстрее и лучше Хитуура. Но она все-таки не была ТайГетен. Она ни разу не продемонстрировала свойственной им уравновешенности, гибкости или скорости реакции.

Гаран же, напротив, являл собой сгусток грубой силы. Он будет очень удивлен, когда Силдаан окажет ему достойное сопротивление, но Хитуур живо представил себе, как он орудует своим длинным двуручным мечом, и спросил себя, а найдется ли вообще эльф, способный отразить хорошо поставленный удар. Пожалуй, было бы недурно посмотреть на их схватку. И Хитуур не был уверен в том, что знает, кого хотел бы видеть победителем.

Силдаан взмахом руки указала на тропический лес и вновь зашагала вперед. Гаран пристроился слева от нее, приотстав на шаг и с раздражением глядя на жрицу из-под нахмуренных бровей.

– Где-то там сейчас собрались более трех тысяч мирных иниссулов. Большинство из них жили в городе с тех самых пор, как попали сюда, или вообще родились здесь. А те, кто раньше жил в лесу, переселились сюда тоже не просто так. Из них никогда не получится новых воинов ТайГетен. Это – изнеженные iads и ulas, которые привыкли иметь крышу над головой, мягкий матрас, на который можно улечься, и горячую пищу, когда им вздумается проголодаться, причем свои любимые свежие продукты они покупают на рынке.

– А теперь представь, каково им сейчас. В городе с ними жестоко обошлись представители других кланов. Их избивали и насиловали. Они чудом избежали страшной смерти в храме. Зато теперь им приходится искать спасения в тропическом лесу, где под каждой веткой и на каждом шагу их подстерегает опасность. Укрыться от дождя они отныне могут только под листьями, а спать, если они вообще смогут заснуть, им предстоит на земле, кишащей ползающими и кусачими насекомыми и рептилиями.

– Они неизбежно будут голодать. Жалкая кучка ТайГетен не сумеет накормить три тысячи эльфов. Они будут страдать от жажды, пока не наткнутся на ручей с чистой водой. Они ушли без ничего, почти голыми, прихватив с собой лишь кое-что из одежды. Какую-нибудь ценную книгу. Они настолько не готовы к жизни в лесу, что по сравнению с ними ты выглядишь ветераном лесных войн.

– А когда они все-таки доберутся до святилищ, то обнаружат там лишь пару хижин, костер и нескольких эльфов, которые отнюдь не горят желанием ухаживать за ними. Кормить их будут корешками, ягодами и обезьяньим мясом. Спать им придется в дырявых гамаках. Что за жизнь, а?

– Поэтому, когда я протяну им руку дружбы… Я – одна из них, и я приду к ним, чтобы отвести домой, очистив город и сделав так, что те, кто оскорблял и унижал их, отныне вечно бы прислуживали и пресмыкались перед ними. И как ты думаешь, за кем они пойдут? За ТайГетен, которые презирают их за их слабости и отсутствие веры? Или за мной, Ллирон и Хитууром? За эльфами, которые понимают их и их подлинные желания и нужды? За эльфами, которые смогут предложить им лучшую жизнь, чем та, от которой они вынуждены были отказаться и бежать?

– Математика не так уж сложна, как кажется, ты не находишь, Гаран?

Хитуур видел, как лицо Гарана прояснилось, и воинственное выражение на нем сменилось неприкрытым восхищением.

– Тем временем те иниссулы, кто мог выступить против тебя, вынуждены скрываться и не путаются у тебя под ногами, а у ТайГетен и без тебя хлопот полон рот.

– Вот теперь ты начал кое-что понимать, – провозгласила Силдаан и лукаво улыбнулась. – Я же говорила тебе, что разбираюсь в психологии эльфов, но признаюсь, даже я не ожидала, что все пойдет, как по маслу. Тот факт, что Пелин сама пришла к нам, стал неожиданным, но очень приятным сюрпризом.

– И что же решит эта могущественная воительница, как ты думаешь? – поинтересовался Гаран.

Силдаан мгновенно ощетинилась.

– Она может убить тебя голыми руками, Гаран. Пусть тебя не вводит в заблуждение ее хрупкое телосложение. Такаар не зря поставил ее во главе Аль-Аринаар.

– Я не хотел никого обидеть.

– Отвечая на твой вопрос, думаю, будет забавно заглянуть в храм Шорта по пути в гавань и узнать новости из первых рук, а? А как бы ты поступил на ее месте?