Текст книги "Красный холм"
Автор книги: Джейми Макгвайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 9
НАТАН
Эрик вернулся с охапкой досок.
– Вот, нашел в сарае. Взял, сколько смог унести, этих тварей становится все больше. Думаю, соваться на улицу больше не стоит.
– Они в курсе, что мы здесь, – резюмировал я. – А значит, рано или поздно они до нас доберутся.
Гэри растерянно вытащил изо рта зубочистку.
– Но Эрик ведь сказал, что на улицу соваться нельзя.
– Он сказал «не стоит», – уточнил я, глядя на Скитера. – «Не стоит» не значит «нельзя». Оставаться тут опасно.
Скитер никак не отреагировал на наш разговор и начал подниматься по лестнице, не сводя глаз с двери.
Мы двинулись следом. Невысказанная надежда, что за дверью никого не окажется, звучала громче, чем скрип ступенек у нас под ногами.
Гэри взялся за ручку двери и всем телом навалился на нее, пытаясь открыть. Мы не были уверены, что мертвецам хватит сноровки вскарабкаться по стенам или элементарно повернуть ручку, но любая ошибка сейчас могла стоить нам жизни. Все это понимали и потому не хотели рисковать.
Скитер постучал в дверь костяшками пальцев:
– Ау! Это Скитер Макги. Есть кто?
Шаги на мгновение прекратились.
– У меня оружие, – сказал Скитер. – Назовите себя, иначе буду стрелять.
Тишина.
– Давайте заколачивать, – шепнул Эрик, перехватывая доски поудобнее.
Скитер поднял руку, призывая Эрика помолчать, и припал ухом к двери. Потом взглянул на меня и покачал головой:
– Ни черта не слышу. И не говори мне, что эти твари могут затаиться. Я вхожу.
Я вцепился ему в плечо:
– Что ты делаешь? А вдруг их там несколько? Чего доброго, прикончат нас и доберутся до остальных.
Скитер улыбнулся одними губами, но глаза оставались холодными.
– Я не допущу, чтобы эти твари разгуливали над нами. Если мы хотим и дальше прятаться в церкви, надо избавиться от тех, что засели тут.
Вздохнув, я убрал руку:
– Отлично. Гэри?
Гэри неохотно отошел в сторону, Скитер рывком распахнул дверь и вошел внутрь. Сунув голову в проем, я увидел просторную классную комнату и то, что заставило остановиться Скитера.
Девушка лет двадцати лежала у перевернутого стола. От распахнутого окна до тела тянулся кровавый след. На предплечье несчастной зияли страшные раны, местами плоть была объедена до кости.
– Господь всемогущий, это ведь Аннабель Стивенс! – Эрик бросился к девушке проверить пульс на шее. Все ее тело было залито кровью.
Из угла донесся сдавленный звук. Скитер резко обернулся, направив винтовку в ту сторону, откуда раздался шум, но я вовремя схватился за ствол, заметив в уголке дрожащего мальчугана, свернувшегося в клубок.
Скитер опустил винтовку:
– Привет, малыш.
Гэри тяжело вздохнул, глядя, как Эрик пытается прикрыть растерзанные лицо и грудь Аннабель единственной ветошью, что смог найти, – крохотным половичком.
– Это сынишка Крейга и Эми Николсон.
Скитер присел на корточки, поставил винтовку на пол позади себя и протянул мальчишке руку:
– Мы с твоей мамой вместе учились в школе. Ты Коннор, верно? Иди сюда, дружок. Самое страшное позади, теперь ты в безопасности.
Коннор отчаянно замотал головой и, уткнувшись лицом в колени, стал раскачиваться взад-вперед.
– Аннабель – его тетя? – спросил я.
– Нет, она учительница младших классов, – ответил Скитер.
– Она спасла меня, – прошептал Коннор, – от мамы.
У мальчика перехватило дыхание, и он заплакал. Скитер бережно обнял его за плечи.
– Тихо, дружок, тихо. Теперь ты в безопасности. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Выпрямившись, мой шурин подошел к окну, а оттуда шагнул на крышу. Я выглянул следом. Вокруг церкви собралась целая толпа этих уродов.
– Они пришли за нами, – всхлипнул Коннор.
Скитер кивнул, заметив кровавые следы на крыше, подоконнике и тротуаре, ведущем к церкви.
– Это кровь Аннабель. Они, видать, собрались здесь со всего города.
– Зато мы выяснили, что лазить они не умеют, – вставил я, показывая на мертвецов, что царапали внешние стены церкви.
– Аннабель уже была на крыше, но увидела, что я бегу, и спустилась мне помочь, – шмыгнул носом Коннор.
Скитер сочувственно улыбнулся:
– Она была замечательным человеком.
Он взял мальчика на руки. Коннор украдкой глянул поверх его плеча на прикрытое половичком тело и крепко зажмурился.
– Нам нельзя тут больше оставаться, – заявил я.
– Нат, мы не можем уйти, – возразил Скитер. – Подождем пару деньков. Авось рассосется.
– А вдруг нет и мы окажемся в ловушке?
Скитер глубоко вздохнул:
– Я не могу бросить Джил.
– А если ей станет хуже? – нахмурился я. – Что, если она превратится в одну из этих?
Скитер отвел взгляд и, видимо приняв решение, снова посмотрел на меня:
– Ты можешь уйти. Уходите вместе с Зои. Ей не стоит быть здесь, когда Джил… Прости, брат, но я остаюсь. Мне все равно терять нечего.
У меня упало сердце, по спине побежали мурашки. Скитер собрался умереть здесь, рядом с женой.
– Главное – спасти Зои, – сказал он.
– Знаю.
Скитер шагнул за дверь с Коннором на руках, но на пороге повернулся к Эрику:
– Заколотите дверь.
– Но зачем? – растерялся тот. – Лазать они не умеют, а Аннабель мертва.
– На случай, если она оживет, – пояснил я.
Гэри нахмурился:
– Тогда, может, сбросить ее с крыши? Чего доброго, вонять скоро начнет.
– Нет! – завопил Коннор.
Скитер успокаивающе похлопал его по спине:
– Ее запах перекроет наш. Пускай лежит. Просто заколотите дверь.
Гэри с Эриком принялись за дело. Мы тем временем спустились на кухню к остальным – Бобу, Эвану, преподобному Мэтису и Дорис. Пока мы ходили наверх, они устроили для Джил некое подобие кровати, подложив ей под голову скатанные в рулон полотенца.
– Господи Иисусе! Это же Коннор Николсон. Как ты, родной? – запричитала Дорис.
Мальчик всхлипнул и бросился к женщине. Очевидно, они были знакомы.
Дорис вдруг побледнела и посмотрела на Скитера:
– А где Эми?
– Снаружи. Аннабель Стивенс помогла ему забраться на крышу.
– И… – Дорис заглянула Скитеру за спину. – И где она сама?
Скитер вздохнул:
– Наверху. Ей не повезло.
Раздался стук молотка. Дорис обняла плачущего Коннора. Преподобный Мэтис отправился в алтарную часть навестить Барб и миссис Кэй, а Скитер присел на пол рядом с женой. Джил была без сознания, налитые кровью глаза были чуть видны из-под полуприкрытых век. Она задыхалась, бледная кожа блестела от пота.
Зои стояла в дверях, следя за каждым движением своей тети. Я опустился на колени и прижал девочку к себе, не зная, что сказать. Смысла спрашивать, в порядке ли она, не было. Никто из нас не был в порядке.
Скитер наклонился, шепча ласковые слова на ухо жене. Я отвернулся, не в силах смотреть, и быстрым шагом направился в алтарь. Повсюду на полу валялось битое стекло. Население Фэрвью царапало и грызло доски, что приколотили Гэри с Эриком. Надолго этих досок не хватит, как и скудного запаса еды, которую принесли с собой Скитер и остальные.
Преподобный Мэтис молился вместе с Барб и миссис Кэй. На секунду он прервал молитву и с опаской стал наблюдать за мной. Подойдя к окну, я заглянул в щелку, пытаясь прикинуть, как далеко отсюда до моей машины. У дома Скитера тварей не наблюдалось, в ближайших переулках тоже, но это ровным счетом ничего не значило. Самым трудным было выбраться на улицу.
Я вернулся на кухню и достал из кармана ключи от машины.
– У меня в конце квартала машина. Поместится человек пять, включая нас с Зои. Нужно только отвлечь толпу.
– Я не брошу тетю Джил, – упрямо сказала Зои.
– Я тоже никуда не пойду, – поддержала ее Дорис.
– Почему бы и вам не остаться здесь? – нахмурился Боб. – Тут безопаснее, чем где бы то ни было.
Прикрывая уши Зои, я заговорил снова:
– Аннабель оставила кровавый след, по которому нас и учуяли. Церковь окружена, и тварей меньше не становится. Кто знает, когда они уберутся отсюда и уберутся ли вообще.
Скитер кивнул:
– Тебе понадобится оружие. Что-то не очень тяжелое, но мощное. Возьми у меня из сумки самозарядный AR-223. И магазины не забудь. Я вас прикрою.
Огромная сумка цвета хаки, куда шурин сложил почти весь свой арсенал, стояла под столом. Я с трудом вытащил ее оттуда и достал короткоствольный карабин – небольшой, но не менее грозный, чем остальное содержимое сумки.
– Скитер, я в жизни из такого не стрелял. Не уверен, что справлюсь.
– Ерунда, с ним даже Зои справится, – мрачно усмехнулся Скитер. – Ты, кстати, научи ее обращаться с оружием, как только окажетесь в безопасном месте. Так, на всякий пожарный.
От мысли, что, если со мной что-нибудь случится, Зои останется одна, мне стало не по себе. Она ведь совсем еще ребенок, и если Скитер и Джил не поедут с нами, кроме меня, ей будет не на кого надеяться.
– Может, нам лучше остаться? – выдавил я, блуждая взглядом по алтарной части. Эти твари снаружи по-прежнему пытались пробраться внутрь, колотя и царапая доски.
– Нет, – решительно заявил Скитер, взглянув сперва на жену, а потом на меня. – Не лучше.
Я вытащил из сумки девятимиллиметровый пистолет и коробку патронов:
– Можно тоже взять?
Взгляд Скитера задержался на Зои. Он понял, зачем мне нужен был второй пистолет. Я не хотел бросать ребенка на произвол судьбы.
– Конечно, брат.
Я благодарно кивнул и поднялся:
– Остается как-то их отвлечь.
Дорис посадила Коннора на стул, где раньше сидела Джил.
– Может, нам повезет и кто-то проедет на машине. За машиной они пойдут?
Зои дернула меня за штанину:
– Папочка, я не хочу никуда уходить.
Я наклонился и посмотрел ей в глаза:
– Понимаю, родная. Там страшно, да? – (Она кивнула.) – Но тут оставаться нельзя, слишком опасно. Нужно найти другое место, понадежней.
Зои недовольно поджала губы, но спорить не стала.
– Коннора с Эваном тоже возьмите, – попросил Скитер.
Эван со страхом смотрел на Боба. Коннор спрятался за спину Дорис.
Та покачала головой:
– Свою дочь пусть забирает, дело его, но мальчиков на улицу, к этим тварям, я не выпущу.
– Коннор, послушай, – начал Скитер, – тебе лучше пойти с Натаном. Мы, конечно, постараемся отбиться, но не уверен, что ты будешь с нами в безопасности, сынок.
Коннор отчаянно затряс головой и еще крепче вцепился в Дорис. Я не хотел силой заставлять его идти со мной. Парнишка и так прошел через ад.
– Боб? – позвал Скитер. – Уверен насчет Эвана?
Эван с мольбой уставился на деда. Тот похлопал мальчика по плечу и тоже помотал головой.
Барб раздобыла где-то пластиковый пакет, и я сунул туда несколько коробок с патронами и пять бутылей воды, а девятимиллиметровый заткнул за пояс. Скажи мне кто-нибудь вчера, чем я буду заниматься сегодня, я бы от души рассмеялся ему в лицо. Одно дело охотиться вместе со Скитером, и другое – расхаживать с оружием за поясом в городе посреди бела дня.
Теперь, когда землю захватили ходячие мертвецы, думаю, лучше всего жилось членам Национальной стрелковой ассоциации.
Едва я повесил на руку пакет, снаружи донесся спасительный звук клаксона.
СКАРЛЕТ
Почти во всех домах было темно. Свет уличных фонарей ронял на округу мрачные тени. Повсюду бродили патрули. Мы с Тобином крались за кустами, стараясь оставаться в тени, то и дело замедляя шаг. Вдобавок у Тобина болела лодыжка, что нас сильно тормозило. Меня больше заботили пустующие дома. Где все? Попрятались в подвалах или их куда-то согнали военные? Усилием воли я отогнала эти мысли, ведь иначе до девочек точно не добраться, если они теперь под охраной вооруженных убийц.
Решительно тряхнув головой, я потащила Тобина за собой, притормаживая, лишь когда он наваливался на меня всем весом. Я старалась отвлечь его от боли в лодыжке, которая распухала все больше и больше с каждой минутой. Идти становилось все труднее. Здесь как минимум был нужен ибупрофен и ледяной компресс.
– Уже недалеко, – подбадривала я.
Последние три-четыре квартала Тобин постоянно охал от боли, но вслух ничего не говорил.
– Как думаешь, сестра еще здесь? – спросил он.
– Надеюсь.
– Похоже, в домах никого. Здесь поблизости есть какое-то убежище? Может, все перебрались туда?
– Не исключено. Они все могли укрыться в больнице или в начальной школе. Там, кажется, было старое убежище на случай радиации.
– Я говорил, что у сестры подрастает сынишка?
Я улыбнулась:
– Говорил, что она мать-одиночка. Как ее зовут?
– Тавия, а племянника – Тобин.
– Ух ты, тезки!
– Ага. – Покрытое испариной лицо Тобина сияло от гордости. – Он хороший парень. Спортсмен, вежливый. Сестра – молодчина, постаралась, а я ее даже ни разу не похвалил.
– Успеешь еще, – успокоила я, в душе надеясь, что мои слова сбудутся.
На дороге возник армейский «хаммер». Я спешно укрыла Тобина в тени ближайшего дома. Его лодыжка подозрительно хрустнула. Тобин сморщился, хрюкнул и постарался дышать ровнее и тише. Через силу он выдавил:
– Ничего не понимаю. Эти тоже вооружены. Зачем… Зачем патрулировать улицы, если их цель – не пускать этих… Как ты их называешь?
– Шаркуны.
– Точно. Если их цель – защитить город от шаркунов? Или они разыскивают уцелевших, чтобы перевезти в безопасное место?
– Не знаю… – задумчиво протянула я, глядя вслед удаляющемуся «хаммеру». – Но не думаю, что стоит подойти к ним и спросить об этом.
– Зато я знаю, что чернокожего, снующего в темноте, в такой ситуации пристрелят наверняка.
Я улыбнулась краешком рта:
– Ладно, идем. Мы почти у цели.
С каждым шагом Тобин хромал все сильнее, последние метры до дома Тавии превратились для него в настоящую пытку. Он стонал и кряхтел от боли, но упрямо передвигал ноги.
– Если не перестанешь стонать, нас примут за шаркунов и подстрелят из ближайшего же окна, – предупредила я.
– Прости, – пробормотал Тобин.
– Шучу. Хочешь передохнуть?
Он помотал головой:
– Нет, тебе нужно найти девочек.
Дом Тавии был буквально в пяти шагах от нас.
– Жаль, не смогу тебе помочь – с такой-то ногой…
Его большая рука благодарно осторожно сдавила мне плечо. Я обняла его в ответ.
Мы остановились у крыльца, ведущего на веранду с покосившейся решетчатой дверью.
– Тавия! – громким шепотом позвал Тобин. – Тавия, это я! Ты там? – Он замолчал, дожидаясь ответа. – Тавия!
Я махнула в сторону дома своих родителей:
– Пойду к своим. Если что-то понадобится, свистни.
Тобин тихонько рассмеялся:
– Ну уж нет, ты и без того сделала достаточно. Спасибо, Скарлет.
Кивнув, я направилась во двор соседнего дома. Трава только начала зеленеть и теперь мягко хрустела под ногами. Шаги громко звучали в ночной тиши. Шепот Тобина был едва различим, но мое собственное дыхание казалось мне оглушительно громким, словно дышишь в мегафон.
Я потянула на себя дверь с москитной сеткой, и та со скрипом отворилась. Как ни странно, входная дверь была не заперта. Я вошла внутрь, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме.
– Бабуль… – Я старалась говорить как можно мягче, чтобы не напугать стариков. Наверняка они смотрели новости и так же, как все, боялись, что и в их дом вломятся незваные гости. – Бабуль, это я, Скарлет.
Я на цыпочках пересекла гостиную и направилась в спальню. На стенах висели семейные фотографии. Меня привлек маленький снимок восемь на десять, который запечатлел нас с Эндрю и девочек в счастливые времена. Хотя, нет. Зачем врать? Мы никогда не были счастливы.
Когда я позвонила матери, сказать, что ухожу от Эндрю, она закатила истерику.
«Скарлет, не дури! Муж у тебя не алкоголик, в отличие от отца, не наркоман. Тебя не бьет».
«Мама, он меня не любит. Его вечно не бывает дома. Сутками пропадает на работе, а когда возвращается, только и делает, что орет на нас. Такое ощущение, он нас всех ненавидит!»
«Скарлет, ты ведь сама знаешь, что с тобой нелегко ужиться. Потому он и не хочет идти домой».
Фотография на стене разбередила старую рану. Когда я решила уйти от него, на сторону Эндрю встали его родственники, а заодно и мои. Они считали, я должна молиться на такого мужа, но он был очень грубым, а временами и жестоким человеком. Конечно, у меня характер тоже не сахар, но я не могла спокойно наблюдать, как он третирует дочерей, а все попытки его успокоить оканчивались жутким скандалом. Господи, как он орал! И орал постоянно. В нашем старом доме только и слышалось, что вопли, оскорбления и плач. Да, Эндрю не пил, не принимал наркотики, меня не бил, но жить с ним было невозможно.
Я держалась до последнего, чтобы защитить девочек, принимала весь удар на себя. Когда он гнался за Дженной по лестнице, осыпая девочку бранью, я бежала следом за ним, вытаскивала его из комнаты дочери и пыталась успокоить. И тогда весь свой гнев он обрушивал на меня. Но я не хотела, чтобы дети боялись находиться в собственном доме.
Но бить меня он не бил, это правда.
Иногда мне жутко этого хотелось – по крайней мере, будет чем закрыть рот матери, пусть поймет, что мое решение вызвано объективными причинами, а никак не эгоизмом или скукой. Тогда мать встала бы на мою сторону, а не шушукалась с Эндрю о том, какая я ужасная дочь и жена.
После развода в нашем с девочками доме воцарился мир и покой. На смену воплям пришел радостный смех. Правда, девочки стали все чаще ссориться между собой, но уже через час сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. Дом стал для дочек лучшим местом на земле – заслуженная награда за тот кошмар, что им пришлось пережить.
Я повернула дверную ручку, не зная, чего ожидать. Бабуля, мамина мама, восприняла новость о моем разводе очень спокойно. Просто сказала: «Благослови тебя Господь» – и попросила не забывать водить девочек в церковь. Остальное ее не заботило.
Дверь тихонько отворилась. Я подобралась, готовая к худшему, но тревога улеглась при виде крохотной спаленки, до боли знакомой кровати с балдахином и выцветших обоев. Вот только аккуратно застеленная постель пустовала.
Меня моментально охватила паника. Старикам давно положено спать, значит дома их нет. А если так, то их наверняка куда-то увели солдаты и, значит, искать девочек у Эндрю бессмысленно. Я постаралась не заплакать. Пока рано было лить слезы.
На глаза снова попалась фотография. В джипе, который ждал меня на окраине городка, не было снимка девочек – он остался в моей машине, как и рисунки и школьные тетрадки, разбросанные по машине. Поддавшись порыву, я схватила рамку с фотографией и швырнула об пол. Стряхнула осколки и, бережно сложив снимок, сунула в лифчик. Все наши семейные фотоальбомы благополучно остались дома, в другой жизни. Возможно, снимок, холодящий мне грудь, был единственным, что у меня осталось.
Я опрометью выскочила на улицу, громко хлопнув дверью. Тобин по-прежнему стоял на крыльце у сестры.
Мы молча посмотрели друг на друга. Тавии и малыша Тобина дома не было.
– Постараюсь вернуться и вытащить тебя отсюда, – пообещала я.
Тобин в ответ понимающе улыбнулся:
– Ты не вернешься, да и ни к чему это. Я буду только тебя тормозить.
Я взглянула ему прямо в глаза, но осуждения в них не увидела.
– У моих стариков в ванной куча всяких лекарств. Ибупрофен, обезболивающие, слабительное. Дверь открыта, так что не стесняйся.
– Спасибо, – хохотнул он. – Удачи тебе! Надеюсь, ты найдешь своих дочерей.
– Найду, не сомневайся.
С этими словами я бросилась бежать. За углом начиналась главная улица, где было множество фонарей и целых четыре светофора. Четырехполосная дорога с парковочными местами вдоль обочины оставляла мало шансов пройти незамеченной. Я неслась вперед, точно загнанный зверь, и молилась лишь о том, чтобы не попасться никому на глаза. Миновала стоянку за похоронным бюро и свернула в переулок. Сразу за поворотом валялось сломанное кресло. Мозг еще не успел сообразить, как ноги уже оторвались от земли и легко перепрыгнули преграду.
Мои кроссовки и одежда промокли насквозь, на подошвы налипла грязь, но при мысли о девочках ноги сами несли меня вперед с небывалой скоростью.
– Давай, Скарлет, беги! – кричал мне вслед Тобин. – Ты найдешь их! У тебя получится.
В жизни я не бегала так быстро, как в ту ночь. Даже в старших классах, когда, пытаясь угодить матери, занялась легкой атлетикой и бегала до потери пульса, до боли в боку, но все равно прибегала последней. Так было всегда, но только не сегодня. Сегодня я словно парила над дорогой.
На пути возникла старая железнодорожная станция. Я одним прыжком перемахнула через рельсы и очутилась у полуразрушенного павильона с табличкой «АНДЕРСОН». Буквы выцветшие и грязные, точь-в-точь как сам город. Не выдержав, я напоследок обернулась. Пот заливал мне глаза, легкие саднили, но останавливаться было нельзя. Всего три квартала отделяли меня от девочек. Конечно, они там. Иначе и быть не может!
У меня открылось второе дыхание, когда под ногами знакомо зашуршал гравий. Залаяла собака, и я не сдержала улыбки. На той стороне собак не осталось, значит сюда солдаты еще не добрались. Дженна и Холли ждут меня, совсем скоро я увижу их, прижму к груди и все остальное станет неважно.
Я добежала до конца аллеи, что шла напротив дома бывшего мужа. Но белого «шевроле» Эндрю не было видно ни в гараже, ни во дворе. В груди похолодело, живот скрутило, и меня вырвало.
