Текст книги "Похитить императора"

Автор книги: Джей Гарнет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Люси вошла в комнату, остановилась и с безразличным видом наблюдала за тем, как он поднялся с кровати и подошел к ней. Она сменила рабочие джинсы на короткую, обтягивающую бедра юбку, свитер на ней был тот же.

Майкл взял ее за руки.

– Люс. Что с тобой происходит, красавица?

– Не называй меня так. Ты не можешь...

Она внезапно замолчала, и он почувствовал, что ей трудно говорить. Затем она справилась со своим волнением и произнесла мягким, почти извиняющимся тоном.

– Послушай, Майкл. Я не могу.

Он тупо уставился на нее.

– Что?

Люси снова ожесточилась, по мере того как она говорила, в голосе ее все больше чувствовалась внутренняя злоба.

– Ты слишком долго отсутствовал. Я не знала, где ты был, когда вернешься. Ты негодяй, Майкл, самый настоящий негодяй.

Она резко ударила его в грудь. Когда она попыталась сделать это вторично, он поймал ее руку.

– Эй, – произнес Майкл нежно. – Пожалуйста, перестань.

Непонятно, упала ли она сама ему на грудь или он притянул ее к себе, никто из них не мог этого сказать. Так или иначе его лицо коснулось ее шеи. Она вдруг заплакала, плечи ее вздрагивали.

– Ну-ну, хватит, – сказал он и поцеловал ее шею и ухо.

Затем стал целовать волосы, щеки, влажные от скатывающихся по ним слез, и в конце концов губы. Они целовались точно так же, как и в ту последнюю ночь перед его отъездом, пять месяцев назад – жадно и продолжительно. Его рука оказалась под ее свитером и медленно заскользила по талии вверх по голой спине. Как и раньше, на ней не было лифчика. Добравшись почти до затылка, он крепко прижал ее голову к своей груди.

– О, Майкл, – говорила она трепетным голосом, – о, Майкл.

Это многократное повторение имени и резкая смена в ее настроении – сначала полное отвержение и злоба, затем внутреннее напряжение и, наконец, желание – сказали все, что ему нужно было знать.

– У тебя другой парень? – произнес Майкл, продолжая прижимать к себе Люси.

– Да.

Он знал ее достаточно хорошо, чтобы сразу же все понять. Она наверняка не любила этого типа; если бы это было не так, она ни за что не согласилась бы встретиться с ним. Но отношения с парнем, очевидно, зашли настолько далеко, что она опасалась, как бы ее не увидели вместе с Рорком. Майкл вернулся всего на пару дней и может опять исчезнуть надолго, а ей оставаться жить здесь, и что она будет делать, если станет известно о их встрече в гостинице. Ничего этого ей не надо было объяснять – Майку все ясно. Но самым главным для него было то, что она по-прежнему хотела его. Видимо, потому, что он сам страстно желал ее и немедленно, прямо сейчас. Она почувствовала это настолько сильно, что всякие опасения, само существование этого парня просто должны исчезнуть, испариться. Парень, может быть, и значил для нее что-то, но это в прошлом, как, возможно, и в будущем. Но сегодня, сегодня они существуют только вдвоем, и никого другого.

И все же она попыталась отпрянуть от него.

– Майкл, я действительно не могу оставаться здесь, – сказала она.

– Люси, не говори этого, не причиняй мне боль. Я люблю тебя.

– Ты говорил это и раньше. Потом ты исчез, и я знаю, что ты снова исчезнешь, а я должна остаться здесь ухаживать за больной матерью и работать, и...

– Помолчи и раздевайся.

– Нет, Майкл. Я сказала дома, что вышла ненадолго пройтись. Ненадолго, – повторила она с горечью. – Я никогда не выхожу на прогулку вечером.

Ей не хотелось говорить ему ни имени парня, ни чем он занимается, ни почему она боялась его. Она была уверена, что ему этого вовсе не надо знать. Майкл снова притянул ее к себе. Он чувствовал, как стало податливо ее тело, чувствовал ее упругую грудь, живот и бедра. Его рука снова скользнула по ее спине. Люси вздрагивала каждый раз, когда губы Майка касались ее тела.

Майкл поднял ее на руки и понес к кровати. Она предприняла одну, последнюю, попытку предотвратить то, что неминуемо должно было произойти между ними, л постаралась помешать ему повалить себя на постель. Она села на край кровати и уперлась в пол широко расставленными ногами. Но Майкл не собирался отступать. Он встал на колени, и лицо его оказалось как раз напротив заветного холмика, о котором он так грезил в далекой Родезии.

Они оба теперь хорошо представляли, что должно было случиться, хотя Люси все еще старалась оттянуть время.

– Майкл, мне нужно быть очень осторожной.

– Да, согласен с тобой, дорогая.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я здесь.

– Никто и не узнает.

Негодяй, лгун. Все его мысли были сосредоточены только на том, чтобы заставить ее лечь в постель. Ради этого он мог сказать все что хочешь. Но ей хотелось ему верить. Когда его рука под юбкой наткнулась на резинку ее шелковых, отделанных кружевом трусиков, она приподнялась, чтобы он смог снять их.

У них была своя, ими двумя установленная традиция возбуждать себя перед тем, как начать заниматься любовью, – они хорошо знали, что должно за чем последовать. А в какой позе – это не имело значения.

На этот раз, продолжая оставаться на коленях, он начал целовать ее лобок, и она уже не сопротивлялась, откинувшись назад, она вся отдалась во власть его губ и языка. Он ласкал ее до тех пор, пока не почувствовал, как она пришла в экстаз. Напряжение спало, Люси расслабилась.

Майкл встал на ноги, приподнял обмякшее тело Люси и уложил ее на кровать. Затем стащил с нее свитер и разделся сам.

Люси с трепетом ожидала продолжения и была полностью к этому готова, а он, вызывая еще большее ее возбуждение, нарочно медлил. Сейчас время ничего не значило, потому что оба понимали: что бы она ни говорила раньше, она останется на всю ночь, и у них будет еще не одна возможность удовлетворить свое желание.

В какой-то момент, отдыхая после очередного этапа любовной игры, он задремал.

– Эй, парень, – сказала она, ткнув кулачком ему под ребро. – Ты говорил, что угостишь меня ужином.

– Я совсем забыл, – открыв глаза, произнес Майкл.

– Негодник, – с притворным гневом вскрикнула Люси. – Я голодна.

– Что же, ешь.

Ее губы растянулись в широкой улыбке.

– О'кей, я начинаю.

И он почувствовал, как ее губы, скользнув по его груди, начали медленно опускаться вниз, покрывая поцелуями его плоский живот.

4

Совсем поздно этим же вечером, когда Рорк и Люси уже безмятежно спали в номере гостиницы «Флорал корт», Питер Халлоран и Фрэнк Риджер шагали по аллее, протянувшейся вдоль дороги, недалеко от того места, где находился дом Фрэнка. Перед этим они заскочили в небольшой бар, и Халлоран угостил своего хозяина стаканчиком виски. Еще несколько дней назад столь поздняя прогулка могла бы вызвать удивление, но в последнее время Халлоран пристрастился к таким вечерним променадам. И вовсе не затем, чтобы развеять скуку. Подобно хищнику ему хотелось хорошо знать свою территорию. Как раз в один из таких, казалось бы, невинных и не преследующих какой-то особой цели выходов он позвонил Коллинзу и получил от него предупреждение об опасности. Никогда в жизни Халлоран не имел желания испытывать судьбу, поэтому он предположил самое худшее и стал действовать соответствующим образом.

И в этот вечер Риджер с удовольствием натянул на себя старый плащ и вышел из дома со своим непоседливым и разговорчивым гостем.

– Пойдем по этой дороге, – произнес Халлоран, вглядываясь в исчезающую в кромешной темноте аллею. – Мы еще не ходили в этом направлении.

– Да там нет ничего интересного.

– Неверно, должно быть, в самом конце, – ответил Халлоран. – По-моему, кабачок? Я раньше ходил туда другой дорогой и заметил его. Может, нам выпить еще по стаканчику?

В конце улицы находилась будка телефона-автомата, та самая, из которой Халлоран в первый раз звонил Коллинзу. В сотне ярдов от нее стояло несколько заброшенных зданий, обнесенных забором из металлической сетки. От старости забор завалился на бок, а в некоторых местах был разорван и повален на землю ребятишками. Вид полуразрушенных домов и старого забора представлял настолько мрачное и даже страшное зрелище, что холодок страха невольно пробежал по спине и естественным желанием было как можно быстрее убраться отсюда.

Всего лишь год назад на этой площадке в зданиях, постепенно приходящих в негодность, еще жили бедные семьи. Сейчас и они куда-то уехали. Наверняка через пару лет здесь построят кричащие формой и цветом безвкусные муниципальные квартирки и место вновь приобретет былой дешевый шик.

Ну а сейчас площадка выглядела разрушенной, словно после воздушной бомбежки, и совершенно пустынной. Немногочисленные фонарные столбы с тусклыми лампочками бросали длинные тени, скользившие по разбросанным повсюду камням и грудам битого кирпича.

Пройдя половину аллеи, Халлоран заговорил.

– Что ж, Фрэнк, скажу, что ты был гостеприимным хозяином. Однако боюсь, что настало время уйти от тебя.

Риджер на секунду остановился и после короткой паузы спросил:

– Почему ты так решил?

– Да что-то ноги чешутся, говорят, надо двигать отсюда. Ты знаешь, я испытываю странное чувство, будто за мной следят.

– Что за глупость, – удивился Риджер. – С какой это стати, ведь ни одна душа не знает, что ты здесь, в Лондоне.

– А мне кажется, они знают. Тебе это может показаться смешным, но я почти уверен. Понимаешь, глаза на моем затылке подсказывают. Такая способность у меня развилась не сразу, а после многих лет, проведенных в джунглях. Сегодня я вдруг почувствовал, как множество людей окружили меня плотным кольцом и оно постоянно сжимается. Глаза повсюду, – и Халлоран выразительно обвел рукой вокруг себя. – Как ты можешь все это объяснить?

Его рука опустилась на плечо Риджера.

– Знаешь... я вряд ли смогу объяснить, почему ты должен испытывать такое чувство. Мне кажется, у тебя нет причины беспокоиться. Ты здесь в безопасности.

– Фрэнк, прошу тебя, не говори мне, чтобы я оставался. Ну какое веселье со мной, одна скука. У тебя ведь есть друзья, и нескольким из них ты звонил. Вот видишь, я все знаю.

Рука Халлорана лежала на плече Фрэнка, и он почувствовал, как тот весь внутренне сжался.

– Святая Мадонна, как ты мог? Ты что, сам следил за мной?

– Но ведь в этом нет ничего особенного, у каждого могут быть друзья. И у меня, правда?

– Конечно. Но это заставляет меня нервничать. Слушай, кому это ты звонил сегодня по дороге домой?

– Одному парню, – неуверенно проговорил Фрэнк. – Мы договорились... встретиться в субботу и немного выпить.

– Ах, вот как. Что ж, я бы с удовольствием присоединился к вам. Знаешь, я почему-то стал чувствовать себя ужасно одиноким. Кстати, как его зовут?

– Прекрати, Питер, – начал беспокоиться Фрэнк. – Зачем тебе нужно знать его имя?

– И номер телефона, – безразличным тоном произнес Халлоран. – Давайте устроим выпивку втроем.

Они уже почти приблизились к концу затемненной улицы, всего шагов десять не дойдя до телефона-автомата. Лампочка внутри будки едва отбрасывала матовый свет на влажную мостовую.

– Что ж, Фрэнк, позвони ему.

– Нет-нет, Питер. Мы не можем этого сделать.

Явное увиливание Фрэнка способствовало тому, что подозрения Халлорана переросли в почти полную уверенность.

– Мне кажется, я знаю, почему ты не хочешь этого.

И с этими словами Халлоран нанес левой рукой мощный удар в живот Риджера. Тот издал резкий хриплый звук, словно от удара весь воздух разом вышел из легких, и, схватившись за живот, перегнулся почти пополам. Халлоран подтащил Риджера к стене ближайшего кирпичного дома, схватил в кулак пучок его волос, прижав с силой голову к стене, и со свирепым видом вытаращил глаза. Риджер, онемевший, с раскрытым ртом, едва мог стоять на ногах от нестерпимой боли под ребрами.

– Видишь ли, Фрэнк, – продолжал Халлоран. – У меня есть веские основания полагать, что твои друзья не являются моими друзьями. Скорее наоборот. Скажи мне, сколько тебе заплатили, чтобы ты продал меня? Сотню фунтов? Это что, нормальная цена для такого дикаря, как я?

В такт с последними словами Халлоран бил Риджера головой о стену.

В конце концов Фрэнк обрел дар речи.

– О, ради Христа, Питер... Я никогда не говорил... клянусь.

Халлоран чувствовал, что Риджер вот-вот упадет. Настало время изменить тактику. Он отпустил волосы Фрэнка и положил обе руки на его плечи, стараясь удержать на ногах. Халлоран нахмурил брови, выражая этим свой гнев. Он владел искусством психологического допроса.

– Послушай, Фрэнк, я не обвиняю тебя. В конце концов все мы работаем ради денег. Но я должен все знать, понимаешь? Простое чувство самозащиты. Если я не буду чего-нибудь знать точно, мне придется строить догадки, предположения. А это всегда чревато ошибками, в результате которых могут страдать невинные люди. А если я знаю, могу правильно планировать свои действия. Итак, скажи мне... Спокойно!

Последнее слово Халлоран произнес, когда увидел, что по аллее к ним приближается молодой парень в рубашке из грубой материи и джинсах. Какой-нибудь работяга, подумал Халлоран. Его неровная походка свидетельствовала о том, что он принял сегодня не одну кружку пива. На всякий случай Халлоран убрал руки с плечей Риджера и теперь держал его за локоть. Как только парень скрылся за углом, Халлоран заговорил вновь спокойным, уговаривающим тоном.

– Они никогда не узнают, что ты помог мне, Фрэнк. Скажи, кто, и я исчезну. Ну давай же, Фрэнк. Боже мой, разве мы с тобой не выходцы с одного и того же прелестного острова? Ты же видишь, что я испуган. Я не люблю друзей, которые могут нанести предательский удар.

Он перестал сдавливать локоть Риджера, и тот теперь дышал более легко.

– Давай поговорим, Фрэнк. Пройдемся еще немного по дороге, найдем место, где совсем пустынно и никто не сможет нас услышать.

И он потянул Риджера за руку. Они прошагали мимо телефонной будки, перешли на другую сторону улицы и углубились в темноту площадки с развалившимися зданиями.

– Если не возражаешь, я хочу уйти с освещенного места, – медленно произнес Халлоран и рассмеялся.

Когда они перешагнули через поваленный забор, Халлоран вытащил из кармана куртки фонарик и осветил дорогу.

Риджер дрожащим голосом, но уже немного успокоившись, сказал:

– Ладно, слушай. Ко мне на работу приходили полицейские. Расспрашивали меня и еще нескольких человек. Кто-то рассказал им о тебе. Они знают, что я могу быть связующим звеном. Угрожали, что посадят. Мне нужно было бы держаться от всего этого подальше! Я уже стар для такой работы. Боже мой! Питер, прошу тебя, оставь меня в покое. Я не знаю, что они могут со мной сделать.

Они медленно пробирались по площадке, переступая через груды камней, обломков кирпича и лужи, которые едва можно было различить в отсветах далеких уличных фонарей.

– Они ничего не смогут с тобой сделать, дружище, – произнес Халлоран. – Я позабочусь об этом. Давай лучше поищем место, где мы могли бы выпить. Осторожно, здесь яма.

Они поравнялись с небольшим темным колодцем, вырытым месяц назад для исследования грунта в связи с предстоящим строительством. Правой рукой Халлоран снова обнял Риджера за шею как бы в стремлении направлять в темноте его шаги. Почти одновременно он положил левую руку на другое плечо Риджера. В его левой руке была тонкая прочная бечева длиной около трех футов с грузиком на конце.

Прежде чем Риджер успел что-либо понять, бичева, слова аркан, обвила его шею, груз оказался в другой руке Питера. Смерть Риджера была тихой. На его лице был написан ужас, но крика не последовало. Показавшаяся на губах кровь не растеклась по подбородку. Точно так же и остановилось его дыхание. Халлоран еще крепче стянул концы веревки. Примерно через тридцать секунд Риджер потерял сознание, а еще через пару минут его тело обмякло. Он умер, стоя на коленях, так как Халлоран сначала вынудил его согнуться, а затем некоторое время поддерживал тело в таком положении своей железной хваткой.

Когда все было кончено, Халлоран свалил тело в колодец и стал забрасывать его кирпичами, пока тело не было полностью засыпано ими. Затем направил на колодец луч фонарика, чтобы убедиться, что трупа не видно, для надежности бросил еще несколько кирпичей и снова посветил фонарем. Никаких признаков, что в колодце лежит чей-то труп.

Халлоран положил бечевку в карман и направился поперек площадки к бывшему рабочему бараку. С одной стороны барака находился металлический лоток для гравия и камней, которыми посыпали дорожки, когда они становились слишком грязными. В этот лоток он положил свои немногочисленные вещи – рюкзак с одеждой и пару свертков. Он не мог больше рисковать, и возвращение в дом Риджера полностью исключалось.

Тем не менее, чтобы подтвердить свои подозрения, он подошел к дому, принимая все меры предосторожности, и остановился в тени строений примерно в ста шагах от него. Прямо против входной двери стояла машина с включенными габаритными огнями, в машине сидели двое мужчин. Несколько запоздалых пьяниц неуверенной походкой прошли мимо дома, окна которого по-прежнему оставались темными. Простояв так минут десять, Халлоран все-таки сумел различить при слабом свете уличного фонаря, как в какой-то момент рука водителя машины потянулась к лицу. Он понял, что водитель говорил в микрофон, поддерживая с кем-то связь по радио. Все ясно – это полицейские.

Халлоран с мрачным видом кивнул головой и выругался.

– Подождите у меня, ублюдки, – проговорил он со злостью.

И пошел прочь от дома. Минут двадцать он прошагал пешком, затем вскочил в автобус и доехал до станции метро «Лейтонстоун». Там нырнул под землю и пересек почти весь город. Путешествие в метро закончилось на станции «Пэддингтон». Он снова оказался на улице, нашел ближайший телефон-автомат и позвонил Коллинзу. Время приближалось к полуночи.

– Ты немного опоздал, Питер, – раздался в трубке голос Коллинза. – Но ничего, не беспокойся. Все пока без изменений, предложение остается в силе. Где ты сейчас находишься?

– В районе Паддингтона, майор, но я не останусь здесь на ночь. Я следую твоему предостережению. Полагаю, что оно уже помогло мне однажды. Но через какое-то время я должен снова исчезнуть.

– Что ж, хорошо, это устраивает нас всех. Есть поезд, который уходит около полудня. Если ты успеешь к нему, встретишься с Майком Рорком. Между прочим, он наш номер три. Отличная подбирается команда. Как ты считаешь?

Что касается людей из Специального отдела, ожидавших обоих ирландцев у дома Риджера, они попросту потеряли время: оба интересовавших их человека исчезли бесследно. Обыск дома помог обнаружить отпечатки пальцев, но дальше этого дело не продвинулось.

Труп Фрэнка Риджера был найден двумя месяцами позже, когда на площадке у разрушенных домов вновь началось строительство.

* * *

Среда, 24 марта

Юфру прибыл в офис Кромера в 10.30 утра.

– Сэр Чарльз, – сказал он, отпивая из чашки кофе. – Вчера у меня был очень плодотворный вечер. Менгисту согласился с тем, что договоренность о передаче денег должна быть достигнута любой ценой. Желательно без особого риска и без задержек. Поэтому нам с вами предстоит поработать в тесном контакте, чтобы составить удовлетворяющий всех документ и предусмотреть процедуру его подписания императором, вами и правительством Эфиопии.

– Примите мои поздравления, мистер Юфру. Приятно знать, что мы оба движемся в одном направлении. Чтобы приступить непосредственно к делу, я наметил несколько вопросов, которые в любом случае должны войти в меморандум, определяющий наши взаимоотношения. Предлагаю обсудить их сейчас, чтобы позже я мог подготовить проект такого меморандума, который будет направлен моим коллегам, вашему правительству и императору. Когда я получу ваши замечания, можно сформулировать окончательный текст.

Хочу предупредить вас, мистер Юфру, что это будет объемный документ, хотя большую его часть займет перечень всех счетов и вкладов императора. Вы знаете, что Селассие является еще и владельцем ряда фирм в Европе, Америке и Африке. Как мне представляется, они должны быть предметом отдельного соглашения, поскольку их необходимо предварительно продать, если мы хотим иметь полностью все состояние, которое принадлежит Селассие, в денежном выражении. На это потребуется какое-то время, возможно, и целый год.

Но основную массу состояния составляют вклады в валюте, золото и эфиопские доллары. Я думаю, что имеется возможность уже через неделю со дня подписи положить на ваш счет, скажем, 75 процентов этой суммы и следующие 10 процентов в пределах месяца.

Юфру молча записывал цифры в блокнот. Кромер перешел к наиболее важному и щекотливому вопросу – условиям, в которых будет осуществлено подписание документов. Встреча должна произойти на нейтральной территории. В таком случае ему хотелось бы знать, возможно ли, чтобы император мог прибыть самолетом, например в Швейцарию? Юфру оторвался от блокнота и поднял глаза, затем улыбнулся и развел руками.

– Мой дорогой сэр Чарльз, – произнес он снисходительно, – могли бы вы, находясь на нашем месте, взять на себя такой риск?

Кромер поднял обе руки вверх, показывая этим жестом, что ему все ясно.

– Мы обсуждали вариант, – продолжал Юфру, – при котором смогли бы обеспечить ваш прилет в Харар. Очаровательная средневековая крепость, красивая природа и все возможности для туризма. Но самое главное, конечно, в том, что императору не придется куда-то перемещаться.

Настала очередь Кромера улыбнуться.

– Мистер Юфру, вы должны понять, что мы не можем встретиться с императором во дворце, в котором он, по существу, является заключенным. Я уверен, что в такой обстановке и мы сами можем чувствовать определенное давление.

Деликатная проблема обсуждалась более часа. Кромер предлагал несколько африканских стран: Нигерию, Египет, Заир. В свою очередь Юфру упомянул места в Эфиопии, где можно было бы обеспечить необходимую безопасность.

Наконец Кромер произнес:

– Мистер Юфру, на мой взгляд, имеется только одно место, которое может удовлетворить нашим требованиям: какое-либо посольство в Аддис-Абебе, предпочтительно швейцарское. Обычно посольствам принадлежат большие огороженные участки земли. Вы сможете заранее организовать все необходимое для обеспечения безопасности императора. И вместе с тем он будет находиться на иностранной территории. Ваша охрана будет максимально ограничена. Мы же, находясь в посольстве нейтрального государства, будем чувствовать себя свободно и не ощущать никакого давления. Такой вариант для нас полностью приемлем.

– За исключением одного обстоятельства, – произнес с мягкой улыбкой Юфру, – император окажется вне нашего контроля. Он может обратиться с просьбой предоставить ему политическое убежище.

Юфру напомнил случай с венгерским кардиналом, который после восстания 1956 года прожил в американском посольстве в Будапеште пятнадцать лет.

– Понимаю, – сказал спокойно Кромер. – Вы хотите определенных гарантий со стороны соответствующего посольства, чтобы препятствовать такому нежелательному для вас развитию дела. Что вы имеете в виду конкретно?

– Чтобы обсуждать этот вопрос в деталях, я должен проконсультироваться с Аддис-Абебой.

– Хорошо, мистер Юфру. Есть еще одна проблема, о которой вы вскользь упомянули ранее. Я имею в виду транспортные средства, иными словами: каким образом император сможет прибыть в посольство?

– Сэр Чарльз, я затрагивал вопрос доставки императора в какое-то место в пределах Эфиопии вчера вечером в разговоре с президентом. По его мнению, проблема решается просто, независимо от того, где конкретно будет происходить встреча. Для высокопоставленных чиновников имеется только один путь удобно и безопасно совершать перемещения по территории Эфиопии – воздушный. Расстояния в нашей стране не такие значительные. Конечно, император вряд ли воспользуется самолетом, причины понятны – преклонный возраст. На конечном этапе, между аэропортом и посольством, потребуется обеспечить полицейский эскорт, автомашины с затемненными стеклами, перекрыть движение по улицам. Пожалуй, это будет неприемлемо и, кроме того, в этом нет особой надобности. Принимая это во внимание, по всей видимости, императора придется доставить на вертолете к самому посольству.

Было около 12.45. Они оба нуждались в перерыве. Кромер предложил, чтобы он и Юфру поработали в течение уик-энда, каждый отдельно, и составили детальные списки персонала, который будет участвовать во встрече, а также программу такой встречи. Потом они это обсудят, обменяются идеями. Кромер был абсолютно уверен, что документы в окончательном виде не смогут быть подготовлены раньше среды следующей недели.

* * *

А в это время Халлоран и Рорк на поезде приближались к Оксфорду. Они опаздывали всего на несколько минут, и Коллинзу, которому сообщили об их приезде и просили встретить поезд, вышедший из Лондона в 1.15 до Бэнбюри, не придется долго ждать на вокзале.

Приятели нашли друг друга в Паддингтоне у билетных касс. Каждый из них уже знал, что оба вовлечены в одно и то же дело, и были очень довольны этим обстоятельством.

– Питер, старина, – громко произнес Рорк. – Скажи, пожалуйста, в чем состоит смысл этого дельца, в которое мы позволили себя впутать, даже не узнав деталей?

– Я еще не научился читать чужие мысли, Майкл. Майор ровным счетом ничего не сообщил мне по этому поводу. В поезде у нас будет много времени, чтобы за пивом обсудить, что бы это могло быть.

Они потягивали немецкое пиво, сидя в вагоне-ресторане, и пытались строить разные предположения и догадки.

Скорее всего какое-нибудь небольшое дельце, ведь было сказано, что месячный контракт... В то же время ничего не упоминалось об оружии... Ирландия? Южная Америка? Ближний Восток? Вряд ли может иметь какое-то, даже самое фантастическое, отношение к израильтянам... или к кому-то еще в этом регионе, где у них определенно возникли бы проблемы с личными документами... Кипр? Западная Африка? И уж наверняка не Родезия... Постойте... Уганда.

– Ты думаешь, кто-то решил добраться до Большого Папаши-Амина? Да, здесь что-то такое есть. Но откуда в этом случае деньги? Кто будет платить по счету?

Несмотря на весь их опыт, они так и не смогли приблизиться к ответу до того момента, когда на станции в Бэнбюри их встретил Коллинз и посадил в «рейнджровер».

– Очень рад видеть вас обоих снова, – сказал он с широкой улыбкой на лице. – Влезайте в машину. Несколько миль дороги, и в этот уик-энд вы будете иметь удовольствие поохотиться, поудить рыбу и, конечно же, пострелять. Вы почувствуете себя настоящими сельскими сквайрами. Как вам это нравится?

За ленчем Коллинз рассказал своим приятелям ровно столько, сколько знал сам. Это будет исключительно секретная операция, в одном из иностранных государств, вероятнее всего без использования оружия; цель – похитить высокопоставленное политическое лицо. Всего лишь несколько человек охраны, а возможно, и без охраны. Нейтральная территория, посольство. Сама же работа – похищение – по его мнению, не должна вызывать никаких сложностей.

– Проблема, – заканчивал он свое сообщение уже за кофе, – будет состоять в том, как нам убраться оттуда.

Возбудив их любопытство, Коллинз предложил друзьям на выбор несколько двуствольных ружей «браунинг» двенадцатого калибра, дал каждому высокие охотничьи сапоги и повел их в поле позади ферм, где у него был устроен тир. День как нельзя лучше соответствовал стрельбе по летающим тарелочкам; воздух был совершенно чист и прозрачен, ни малейшего дуновения ветра. Деревья, росшие по краям поля, создавали приятный зеленоватый фон распускающимися листьями.

Коллинз гордился своим тиром. Он был оборудован почти как настоящий: навес, линия огня и автоматически действующий механизм, который выстреливал в воздух диски, сделанные из специальной глины и напоминающие по форме тарелки. Это были «птицы». Механизм срабатывал, реагируя на звук голоса. Коллинз дважды продемонстрировал им, как это делается.

– Я кричу «Давай!», потому что именно так в большинстве случаев кричат стрелки, находящиеся на боевой позиции, – объяснял Коллинз, – но механизм действует и при любом другом резком выкрике. Смотрите еще раз... Давай!

Диск со свистом пролетел над их головами. Коллинз мягко, но достаточно быстро вскинул ружье и выстрелил. Диск разлетелся на множество мелких темных кусочков. Он опустил ружье и вынул стреляную гильзу.

– О'кей! Майкл, теперь твоя очередь. Помни, ты должен плавно поворачивать корпус, и не целься, стреляй перед самой «птицей». Она летит со скоростью тридцать миль в час. Прими стойку, наклонись немного вперед...

– Фак! – выругался Рорк.

Из машинки вылетел диск. Рорк поднял ружье, выстрелил и... промахнулся.

– Мазила, – с ухмылкой проговорил Коллинз. – Ну и поделом тебе.

– Согласен, мазила, – ответил расстроенный Рорк. – Попробую еще раз. Между прочим, майор, ты должен рассказать нам более подробно об этом деле. Иначе будет несправедливо. Пострелять в тарелки, конечно, хорошая забава, но она нам ничего не дает.

– Я сказал вам все, что мог. Детали вы узнаете, когда мы получим команду выступать.

* * *

Четверг, 25 марта

Как обычно, Кромер проснулся рано. Его жизнь состояла из очень ограниченного числа удовольствий; еще меньше у него было контактов с людьми. Семейные отношения, никогда не вызывавшие в нем чувства страстного увлечения, отошли на задний план и превратились в своеобразное удовлетворение немногих потребностей – ухоженный дом, где можно было пышно принята важных и нужных гостей, вкусная пища.

Настоящий мир представлял для него Сити. И он страстно хотел, чтобы это было именно так, поскольку уже в течение многих лет был полон амбиций, удовлетворить которые мог только в рамках Сити, – неуемного желания обладать неограниченной властью, дополненного чувством осознания осуществленной им блестящей личной карьеры.

Он не был доволен своим профессиональным статусом. Благодарность к дому Ротшильдов, которая была второй натурой его деда и отца, полностью в нем угасла. Теперь он чувствовал только одни рамки, которые сдерживали его свободу, а необходимость ежемесячно давать отчет о своей деятельности на встречах партнеров вызывала у него внутреннюю злобу. В свое время отец не уставал повторять, что благодаря именно такому строгому контролю «Банк Кромера» сохранил свою стабильность.

Но сэру Чарльзу это не нравилось. Он хотел полной независимости, хотел иметь свой собственный банк, который когда-то был у его деда. Если он хочет выделиться в самостоятельный банк, ему нужно будет сохранить своих нынешних клиентов и приобрести новых. Чтобы добиться этого, необходимо продемонстрировать непреклонность, даже безжалостность и полную преданность в том, что касается интересов его клиентов.

Может быть, именно сейчас ему предоставлялась уникальная возможность, чтобы подтвердить это. Потеря вкладов Селассие означала бы не просто финансовый удар по его банку и банкам коллег, но и выставляла его в неприглядном виде, прежде всего как ненадежного финансового политика. Какое из государств Африки и Ближнего Востока после такого будет доверять ему, считать, что с помощью его банка их богатства, будь это нефть или драгоценные металлы, принесут им прибыль? Случись такое с состоянием Селассие, можно было бы утверждать, что достаточно малейшего намека на потенциальные трудности, политические или другие, чтобы он уступил, и в результате этого клиенты банка были бы лишены своих вкладов. И, наоборот, если всем станет известно, что, несмотря на значительное давление, он проявил волю и сохранил владельцу его деньги, авторитет Кромера получит новое подтверждение.