Текст книги "Покорная (ЛП)"
Автор книги: Джетти Вудрафф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Проведя еще раз по моему обезумевшему влагалищу, он отстранился.
– Уверен? – спросила я, переступив грань, которую знала, что переступлю еще до того, как произнесла фразу. Моя рука сделала то, что делала его. Я завела ее назад и коснулась твердой, как сталь, эрекции. На этот раз наши глаза встретились в зеркале. В его был шокированный блеск. Мои же молили о большем, полные желания.
Пэкстон не остановил меня. Не сразу. Его глаза закрылись, а бедра качнулись в мою сторону. Господи, он был тверд.
– Блядь, Габриэлла, – произнес он хриплые слова мне в волосы.
– Вставь его в меня, Пэкс, – взмолилась я, уделяя особое внимание его выпирающей головке, покрытой джинсовой тканью.
Сначала боль от лодыжки стрельнула в колено, а после и в бедро, когда я оказалась на коленях перед ним. Это было быстро. Молниеносно быстро. Пэкстон развернул меня, рывком опуская на колени, потянув за волосы. Он освободил свой член и вставил его мне в рот в мгновение ока.
Это тоже было быстро. Клянусь, это не заняло и тридцати секунд. Пэкстон держал мою голову, врываясь и вырываясь из моего рта. Быстро и глубоко. Прямо мне в глотку.
– Аахх, – выкрикнул он вскоре. Один палец скользнул в уголок моего рта, бедра застыли, сделав толчок, и он принялся дрочить рукой. Я мгновенно взбесилась. Не уверена даже, когда ощутила его на вкус.
– Мама, Роуэн разлила свой апельсиновый сок на пол, – крикнула Офелия за дверью. – Мама? – повторила она, скорее как вопрос.
Пэкстон убрал выбившуюся прядь волос с моего лба и улыбнулся.
– Не зови меня Пэксом. Иди убери сок. Я хочу зайти в рабочий гараж. Будь готова.
Он взял мою руку и помог встать. Затем поцеловал в шею, располагая стринги на свое место. Одним сильным движением. Я заговорила, протестуя его глупому, эгоистичному поведению. Тшш и его губы остановили меня.
Желание обозвать его идиотом было очень сильным. Слова вертелись на кончике языка. Но страх, что он заставит пропустить игру, не дал их произнести. Я ненавидела его. Пэкстон Пирс был не более, чем подонком.
Получив от меня ответ, Офелия завопила теперь отцу. Я натянула обратно шорты и заправила кофту как раз, когда он открыл дверь. Сухой ком встал в горле, пока я смотрела, как он наклоняется, поднимая ее в воздух.
Кем был этот мужчина? Кем он себя возомнил? Я повозилась с волосами, приводя их в порядок и изо всех сил пытаясь выбросить это из головы. Притвориться, что не было безумной пульсации, что я не была готова взорваться. Но я не могла больше. Мне необходимо было облегчение. Мои пальцы уже были на ширинке шорт, когда я подошла к двери. Закрыв ее, я повернула замок и облокотилась на нее.
Долгий и глубокий вздох наполнил мои легкие, когда пальцы нашли источник проблемы. Напряжение было невероятным, и, как и Пэкстон, я нашла облегчение спустя несколько секунд. Пальцы вырисовывали круги вокруг моего скользкого от влаги клитора, и энергичная пульсация умножалась. В десятки раз.
Сходив в туалет по большей части ради того, чтобы промокнуть влагу от возбуждения, я вышла из комнаты. Обратно к семье, которую я не знала, но с гораздо лучшим самочувствием.
Офелия сидела на островке, а Пэкстон стоял перед ней, завязывая белые кроссовки. Он опустил ее на пол, и мое сердце пропустило удар. Ее маленькие бейсбольные штаны и белая футболка были чертовски милы. Она была очаровательна. Я улыбнулась ей, читая надпись на ее спине. «Бассейны и уход за газоном Пирс. Строя ваши мечты. Создавая вашу реальность.» Адрес веб-сайта и номер написаны ниже. Думаю, Роуэн выиграла пятый номер.
Офелия рассказывала какую-то длинную историю о Коллине и блестках. Я слушала в пол уха, высматривая в глазах Пэкстона его настроение. Набравшись смелости, я подошла к нему и вытерла большим пальцем уголок его рта.
– Помада, – сказала я тихо.
Его рука обхватила мое запястье сильной хваткой, глаза пронзили мои.
Дерьмо!
Он поднес мои пальцы к своему носу и вдохнул.
– Лавандовое мыло и киска? – спросил он шепотом.
– Что? – сказала я, разыгрывая недоумение.
– И он разрешит мне взять одну сегодня вечером. Правда, папа? – спросила Офелия.
– Увидим. Найди Роуэн. Нам пора.
– Она пошла на улицу, потому что не смогла найти свой свисток. Этот мой, – объяснила она, показывая нам блестящий серебряный свисток. – Мама написала на нем О. Правильно, мама?
– Да, милая. Правильно, – солгала я. Ну, не солгала. Просто я этого не помнила. Я видела на многих вещах буквы О и Р. С тем, как они ссорились, метки на вещах были необходимостью.
– Иди, помоги ей, – приказал Пэкстон, все еще держа мою кисть. Офелия ушла, маршируя под звуки своего свистка.
– Кем, черт возьми, ты себя возомнила? – спросил Пэкстон, как только она вышла из зоны слышимости.
– Я? – фыркнула я, указывая большим пальцем на грудь. Правда? Он хотел знать, кем Я себя возомнила?
– Думаешь, можешь делать, что захочешь? Думаешь, эта киска принадлежит тебе?
– Ну, да, вообще-то да. А ты чего ожидал?
Рука Пэкстона обхватила мою шею за доли секунды, ударив меня спиной о холодильник, его слова были остры, ставя меня на место. Желанное ему место.
– Думаешь, можешь использовать это в свою пользу. Все это "я могу делать, что хочу, потому что ничего не знаю"? Не можешь, Габриэлла Пирс. У нас была сделка, которую тебе не разорвать. Я владею тобой. Ты делаешь, что я говорю. Когда я говорю. Если ты кончаешь, это потому что я позволяю. Никак иначе. Тебе стоит понять это, и быстро. Меня начинает раздражать это все. Уясни свое место и не рыпайся с него, пока не пострадала.
Усиление хватки на моей шее не дало мне ответить. Это и его губы. Пэкстон поцеловал меня, посылая мне в голову ураган эмоций, слегка ударив о холодильник.
– Ответь мне, Габриэлла. Скажи, что понимаешь, что я говорю тебе.
– Хорошо, да, – солгала я. Понятия не имела, чего он хотел. То есть, понимала, но не до конца. Я знала, чего он хотел, но не могла найти ответа почему.
– Единственная причина, почему ты покидаешь этот дом, это эти две девочки. Если бы это не расстроило их, ты осталась бы дома. Хватит. Тебе стоит остановиться, и я не шучу, что ты останешься вечером дома. Облажаешься еще хотя бы раз сегодня, и будешь мыть туалет, пока мы с девочками будем развлекаться на барбекю. Ясно? Мы друг друга поняли? – спросил Пэкстон, указывая одним пальцем с меня на себя. Я сделала единственное, что знала. Кивнула в согласии.
– Это моя девочка. Пошли. Нужно заехать на работу перед игрой. – И просто так Пэкстон сменил настроение. Я поняла несколько вещей из выученного мной урока.
Пэкстон говорил, что мне делать.
Я делала.
Пэкстон говорил мне прыгать.
Я спрашивала, как высоко.
Пэкстон принимал за меня решения.
Я позволяла.
Пэкстон владел моим телом.
Я была его шлюхой.
Разумом, телом и душой – он владел мной.
Я даже дверь машины сама открыть не могла. И ни в коем случае это не было мило. Ну, может в глазах посторонних. Но не в моих. Это было его проявление власти. Я стояла сбоку, пока Пэкстон пристегивал девочек на сидениях. Может он и был ужасным мужем, но стоило признать, он был хорошим отцом. Мои губы изогнулись, услышав ответ на шутку "Тук-тук. Кто там?" Офелии.
– Ох, ты меня поймала. Эта была хороша.
Офелия захихикала, тряся плечами.
Моя улыбка исчезла, когда он закрыл дверь машины и посмотрел на меня. Положив руку на спину, он притянул меня к своей твердой груди и ухмыльнулся.
– Ты можешь улыбаться. Я люблю твою улыбку и твои губы.
Конечно, я ответила на его поцелуй. Не знаю зачем. Просто ответила. Может мне нравилось целовать его. Может это как-то было связано с моей травмой головы. Но что бы ни происходило – это было странно. Необъяснимо. Чувство, которое появляется, когда ты влюблен, ощущаешь новизну отношений, узнаешь друг друга. Добавьте это к торнадо из сексуального напряжения, ненависти, похоти и враждебности. Что-то обязательно должно было произойти. Взрыв.
Пэкстон открыл мою дверцу, и я скользнула внутрь. Еще один поцелуй, и он пристегнул меня к переднему сидению, как только что сделал с девочками.
Скрытая камера сняла бы обыкновенную семью. Девочки безостановочно говорили с Пэкстоном, я время от времени участвовала в разговоре с нашими дочерями. Но не друг с другом.
И когда мы заехали на место работы Пэкстона, я все еще не до конца понимала, чем он занимался. Мы с девочками ждали в машине, пока он осматривал задний дворик шикарного прибрежного дома. Пейзаж был великолепен. Экзотические растения, придирчиво доведенные до совершенства.
– Значит, папочка заставляет дворы выглядеть красиво. Это его работа, правильно? – спросила я девочек.
– Папочка делает бассейны, – объяснила Офелия.
– И он сажает разные растения. Вот как эти, – сказала Роуэн, указывая на дерево, увешенное красными ягодами.
– Да, это глупо. Кто захочет перечное дерево прямо на подъездной дорожке? – Перечное дерево? Откуда я это знала?
– Так, порядок. Девочки, вы готовы забить пару хоум-ранов? – спросил жизнерадостно Пэкстон, садясь за руль.
– Мама сказала, что это дерево глупое, – конечно же Роуэн должна была сказать это. Громко.
– Я посадил это дерево. То есть, мои ребята его посадили, но идея моя.
– Это глупо, – произнесла Офелия, вставляя свои пять копеек. Никто не спрашивал ее мнения.
– О чем они говорят? – спросил Пэкстон, сдавая назад.
– Ни о чем, просто я не понимаю, зачем сажать перечное дерево так близко к припаркованным машинам.
– Припаркованным машинам?
– Ты ведь знаешь, что делает это дерево, не так ли.
– Знаю. А ты?
– Да, они вырастают до двенадцати метров в высоту и покрываются красными ягодами.
Пэкстон перебил меня прежде, чем я успела закончить.
– Красивыми красными ягодами, которые будут красиво смотреться рядом с пальмами.
– И птицы будут гадить повсюду рядом с ними. – Моя рука рванулась ко рту, как только я произнесла эти слова. Девочки захихикали с заднего сидения. Даже Пэкстон улыбнулся. Уверена, в большей степени из-за их хихиканья, чем из-за моего плохого слова, сказанного перед ними.
– Я знаю, что оно делает. Я обсудил это с владельцами дома. Они знают, – убедил меня Пэкстон, беря за руку. – Значит, ты помнишь, что такое перечное дерево, но не можешь вспомнить кто ты и где твое место?
– Мое место?
– Забудь, – сказал он, бросив взгляд на заднее сидение. Он не хотел указывать мне мое место перед девочками.
В любом случае, мне не нужно было снова слышать это. Слышала это уже достаточно раз. Вместо этого я уставилась в окно, спрашивая себя о том же. Почему я знала, что такое перечное дерево, и откуда я знала, как птицы слетаются на него? Рука Пэкстона сжалась вокруг моей, и я вздохнула, переводя взгляд на наши переплетенные пальцы. Ложь.
Игра продолжилась и когда мы добрались до бейсбольного поля. Мы слились с толпой. Я чувствовала себя, как рыба на суше. Все, казалось, знали меня. Думаю, я была не готова к роли клоуна.
– О, боже мой, Габриэлла. Я так рада, что с тобой все в порядке. Я собиралась навестить тебя, но работы так много. Ты ведь знаешь.
– Все хорошо, – это все, что я сказала. Все хорошо. Все равно не знала, кем была эта девушка. Так же не знала парня возле нее. Кем бы он ни был, от того, как он пялился на меня, бежали мурашки. Что за хрень?
– Аах, ты нас не помнишь. Да? – спросила блондинка.
Я улыбнулась, утвердительно кивнув, и признала правду.
– Прости. Не помню.
– Кэндес и Лейн? Мы живем через три дома справа от вас. Серый с бордовыми ставнями.
– О, тот, с высокой травой, – заявила я, как идиотка.
Пэкстон сжал мою руку, чтобы заткнуть.
– Я уже отправил парней к вам, сегодня днем приедут. Лужайка будет подстрижена еще до вашего возвращения домой.
Кэндес и Лейн шли с нами, пока наши дети бежали впереди вместе с их маленькой девочкой. Такая милашка, и мне нравилось ее имя. Малышка по имени Шанс. Насколько мило это было?
Лейн засмеялся. По-настоящему. Надрывным смехом. Я нахмурилась. Не понимала. Что в этом было смешного?
– Иди на хрен, Лейн, – сказал Пэкстон, не останавливаясь.
– Великолепно. Мне нравится. Сброшен с седла собственной женой. При следующей встрече я куплю тебе выпивку, – сказал Лейн, осматривая меня.
– Прости. Откуда мне было знать, что наша компания ухаживает за их газоном? – сказала я, когда Пэкстон задержал меня позади, замедляя шаг. Лейн обернулся через плечо, оглядывая мое тело. Этот парень не скрывая оценивал меня, пока мой муж держал меня за руку. Придурок.
– Моя компания. Поэтому ты молчишь, когда мы куда-то выходим. Позволь мне вести разговоры. Закрой свой рот. Молчи.
Я закрыла свой рот на целых пять минут. Там были и Триша с Брентом.
– Ох, я так рада, что ты пришла. Наверно ты с ума сходишь, – произнесла Триша, сдвигая свою попу вправо, чтобы я могла идти рядом с ней.
Пэкстон слегка сжал мою руку. Мне разрешили говорить.
– Да. Что ты делаешь здесь? Мне казалось, что твоей дочери уже двенадцать, – спросила я.
Девочка, идущая впереди уткнув нос в телефон, оглянулась на меня.
– Ты должно быть Феникс? – улыбнулась я. – Прости.
– Привет! Я могу сделать реферат в школу о твоих травмах? – воскликнула она, словно эта потрясающая идея только что пришла ей в голову.
– Феникс! – процедил сквозь зубы Брент.
– Что? Это классная идея.
– Нет. Габриэлла многое пережила. Напиши реферат о ком-то другом.
– Ррр. О ком? У меня нет знакомых с болезнями, о которых можно написать.
– Позвони своей бабушке Кейт. У нее болезни всех видов, – предложил Брент и закряхтел, получив удар локтем в ребра от Триши.
Я засмеялась, предполагая, что это была ее мать. И снова хватка усилилась.
Я слушала беседы между мужчинами и женщинами, задаваясь вопросом – почему они все были здесь. Это не футбол в пятницу вечером. Это бейсбол от пяти до семи лет.
Не понадобилось много времени, чтобы выяснить причину. В ту субботу играли четыре команды, все с логотипами своих компаний. Спор между тремя мужчинами объяснял все это. Они были там, чтобы распушить свои перышки, похвастаться выигрышем своей команды, ощутить вкус победы. Ни один из них не пришел ради игры.
Шейла и ее муж Марк присоединились к нам следующими. Марк тут же встрял в разговор.
– Готовы проиграть сегодня, сосунки? – спросил Марк, протягивая руку. Пэкстон освободил меня от своей смертельной хватки и пожал его руку. – Как ты, Габриэлла?
– Я не помню, – пошутила я. Пэкстон снова взял меня за руку. Гррр. Это всего лишь шутка. Всем показалось это забавным. Я замолчала и перевела внимание на девочек. Роуэн стояла на спинке скамьи, взбираясь на забор. Офелия сидела в грязи, изо всех сил стараясь завязать шнурки. Никто не шел им на помощь. Тренер был слишком занят разговорами в кругу, перелистывая листы на планшете.
– Хей, – произнесла я тихо, пока разговоры вокруг нас продолжались. Пэкстон сжал мне руку, затыкая. В этот раз меня это взбесило. Я всегда была такой скромной? Я отпустила его руку и переступила трибуну с шипением. Черт, это было больно. Я ушла от него и его мужского эго, ковыляя в сторону скамьи запасных.
Роуэн уже наполовину взобралась на забор к тому времени, как я подошла. Достаточно высоко, чтобы сломать при падении кость.
– Эй, почему бы тебе не спуститься, – сказала я с другой стороны забора.
– Там птичье гнездо. Думаю, там есть яйца, – отчиталась Роуэн, все еще влезая наверх.
– Вниз, Роуэн. Сейчас же, – приказала я строгим голосом. Казалось таким естественным воспитывать ее по-матерински. Когда я обошла забор на ее сторону, она уже спрыгнула вниз. Я подмигнула ей с улыбкой на лице в ответ на ее послушание.
– Я не могу наклониться к тебе, но если ты сядешь на трибуну, я помогу тебе с обувью, – сказала я Офелии, прикрывая глаза рукой от солнца.
– Хорошо, – согласилась она, сияя глазами. Как только мы дошли с ней к трибуне, тренер позвал их к остальным.
– Мне пора, мамочка, – взволновалась она.
Урок завязывания шнурков был оборван тренером. Я быстро завязала ее кроссовок и поковыляла к своему мужу и остальным. Моим соседям. Моим друзьям. Моей жизни. Пэкстон не сводил с меня глаз, но они не были злыми, как я ожидала. Они были… Хммм. Пораженными. Не знаю, это было... странно. Необычно. Лейн делал то же самое. Он смотрел прямо на меня. Жуть.
– Нужно было сказать что-то. Я не видел ее, – сказал Пэкстон.
– Знаю. Тшш, Роуэн в игре.
Понятия не имею, кто победил. Мужчины все время препирались об этом, но вести счет было невозможно. Не получалось даже держать детей на собственных местах. Их внимание меняло цель каждые три секунды. Обе команды даже обнялись однажды. Самое милое, что я когда-либо видела.
Офелия должна была стоять в дальней части поля. Она нашла ящерицу и, естественно, всем нужно было увидеть ее. Обеим командам. Тренер противников взял ее за хвост и унес с поля.
Да и я не была тихой во время так называемой игры, но в свою защиту скажу, я кричала, только когда кто-то из моих девочек был на поле. Первый крик был через самодельный рупор из моих рук.
– Давай, Роу-Роу. Ты можешь.
– Габриэлла, перестань, – приказал Пэкстон сквозь зубы мне на ухо.
Его глаза не были единственными удивленными. Все посмотрели на меня так, будто у меня было две головы. Вся компания. Я сжалась и замолчала. Очевидно, я была не такой мамой. Я не поддерживала своих детей во время спортивных игр.
Должно быть, что-то произошло и с моей кратковременной памятью. Я снова сделала это, когда Офелия отбила мяч, отсылая его на левое поле, прямо мимо двух мальчиков, не обращающих никакого внимания.
– Беги, Фи. Беги! – закричала я. Она повернулась ко мне, бросила биту и драпанула к первой базе, затем к третей. Она совершенно пропустила вторую, но ей было все равно. Она все равно радовалась, размахивая руками и прыгая. Тачдаун, тачдаун, тачдаун. Я так сильно смеялась, что живот заболел. Слава Богу, смеялись и остальные. Это помогло снять напряжение.
Я все еще понятия не имела, кто победил. Было слишком много хаоса, чтобы попытаться вести счет. Моя маленькая Фи пробежала пол поля. Это все, что меня заботило.
Глава девятая
Я хорошо провела день. Мы купили еду в фургоне-ресторане и пообедали в парке. Смотрели тренировку девочек по молодежному гольфу. Хотя, думаю, я смеялась больше, чем смотрела. Даже несмотря на их постоянную ругань, они были милыми.
К трем часам дня никого из них нельзя было трогать, говорить с ними или о них. Лишь простого упоминания их имен было достаточно, чтобы они начали истерить. Я быстро поняла, что дневной сон пропускать нельзя. Они нуждались в нем, особенно Офелия. Эта девчонка становилась сущим адом без сна. Роуэн была не так плоха.
Да и маме нужен был отдых. Я ощущала боль, правда терпимую. Скорее из-за неиспользования костылей и сидения на жестких скамьях. Как только обе девочки были в кроватях, я пошла к дивану и плюхнулась на спину с тяжелым вздохом. Мне было все равно на слова Пэкстона. Массивный аппарат на моей ноге должен был исчезнуть.
Я подняла ногу, сопровождая движение болезненным кряхтением, и потянула за застежки. Пэкстон присел передо мной и сделал это за меня.
– Тебе не стоит снимать его, – произнес он неодобрительным тоном, освобождая меня. Его руки обхватили мою воспаленную лодыжку, успокаивая ее прикосновениями.
– Ахх, больно, – заныла я, перекатываясь на бок.
– Это потому что ты не пользовалась костылями. Не думаю, что тебе стоит идти вечером.
– Идти куда? – спросила я с закрытыми глазами. Мне нужно отдохнуть минутку.
– На барбекю у Шейлы и Марка. Помнишь, я только утром об этом говорил тебе?
Он не говорил, кто приглашает, хоть это и не имело значения. Меня это не особо заботило.
– Хорошо, в любом случае я бы лучше не пошла. Не совсем подхожу к их компании, – призналась я со все еще закрытыми глазами.
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Все в порядке. Можешь пойти без меня. – Это действительно было так. Меня заботила только жуткая усталость, которую я ощущала. Возможно целый день вне дома – это было чересчур. Я вымоталась.
– Нужно, чтобы ты что-то приготовила. Взять с собой, – добавил он, словно я была слишком глупа для чтения между строк.
– Я не шутила, когда говорила, что не умею готовить. Почему я помню, что перечное дерево привлекает птиц, но не могу вспомнить ингредиенты "Сковороды по-французски"? – спросила я, сонно зевая. Обе мои ноги лежали на коленях у Пэкстона.
– Я понятия не имею, откуда ты вообще знаешь о перечном дереве, и не имею понятия, что такое "Сковорода по-французски". Ты никогда ее не готовила.
– Правда?
– Да.
– Оу. Ну, если ты не против, я закрою глаза на пару минут. Придумаю, что взять, немного позже. Мне нужно чуть-чуть отдохнуть.
Пэкстон не ответил ни слова. Он включил телевизор, все еще разминая мою воспаленную ногу. Я даже не знаю, что он смотрел. Все равно. Я лишь хотела закрыть глаза и поспать. Глубоким сном, забыв всю эту путаницу.
~~~
– Мне страшно, Иззи, – прошептала я рядом с ней.
– Все хорошо, Гэбби. С ней все хорошо, – пообещала Изабелла, ее голос дрожал так же сильно, как и мой.
– Но что, если они снова заберут нас? Я не хочу идти с социальным работником.
– Нас не заберут. Она обещала, – напомнила мне Иззи. Я не поверила ей. Она и в прошлый раз это говорила.
Мы с Иззи сидели в комнате ожидания, пока доктора осматривали нашу маму. Снова.
– Привет, я Рози Шварц. Вау! Вы близняшки. Кто из вас Габриэлла?
Я обернулась к леди справа от меня, сжимая руку Иззи. Никто из нас не ответил.
– Знаю, это страшно, но с вами все будет хорошо. Обещаю. Ваша мама сейчас немного больна. Ей нужно пройти лечение, чтобы выздороветь.
– Мы останемся вместе, – убедила ее Иззи. Она знала, что сейчас произойдет, так же хорошо, как и я.
– Милая, очень тяжело найти место, куда возьмут двух восьмилетних девочек. Просто не хватает комнат, – объяснила седоволосая леди с мягкой улыбкой.
– Пожалуйста, разрешите нам остаться вместе, – взмолилась я. Я не хотела расставаться с Иззи. Мы разлучались лишь несколько раз. Когда наша мама «заболевала». Последний такой случай был всего несколько месяцев назад. Я оставалась у хорошей пары с одной дочкой примерно моего возраста целый месяц. Иззи повезло не так сильно. Ее отправили к леди с целой кучей детей. Один из них обижал Иззи. Он был старше и намного больше нее. Я не хотела, чтобы ее уводили от меня.
– Это ненадолго, обещаю. Если попадется место, куда я смогу отправить вас обеих, я это сделаю. Я не перестану искать, пока не найду место для вас обеих. Хорошо?
Я закачала головой из стороны в сторону с широко открытыми глазами. Ни за что. Я не приму этого. Все в комнате бросили свои дела и обернулись на звук криков. Мы с Иззи плакали.
– Где мои Клайды? Выпустите меня отсюда! Отвалите нафиг от меня! – кричала громко наша мама с отчаянием в голосе.
– Ну же, девочки. Давайте уведем вас отсюда и покормим. Вы любите тако?
Мы не ответили. Вцепились друг в друга, пока леди из соц. службы поднимала нас со стульев, взяв за руки.
– Мы нужны ей, – запротестовала Иззи, упираясь ногами, как и я. Не важно, нужны ли мы были ей. Была ли нужна мне Иззи. Нуждалась ли Иззи во мне. Никого это не волновало. Нас игнорировали. Засунув в машину с леди, которую мы не знали.
Мы с Иззи съежились на середине сидения, боясь отпускать друг друга.
– Ваша мама не может сейчас о вас заботиться. Пожалуйста, попытайтесь понять, – сказала она, глядя в зеркало заднего вида.
– Она может заботиться о нас. А Вы даже не проверили наши ремни безопасности, – завопила я.
– Я знаю, что вы достаточно большие, чтобы самим это сделать. Сделай это наилучшим образом, Изабелла.
– Я Гэбби. Вы даже не знаете, кто мы.
Нам пришлось еще пятнадцать минут терпеть ее оптимистичную ерунду. Пусть сама поживет с незнакомцами. Посмотрим, как ей понравится это. Ничто не имело значения. Иззи ушла в одну сторону, рыдая, я ушла в другую, делая то же самое. Мое сердце болело, я хотела маму и Иззи. Я волновалась о них. Что, если кто-то опять обидит Иззи? Что, если наша мама не сможет нас найти? Что, если я никогда не увижу снова Иззи?
Я проплакала всю дорогу к своему новому дому. Миссис Бартли. Она стала моей пятой патронажной семьей. Я не понимала этого. Почему кто-то решает стать патронажным родителем? Миссис Бартли не хотела приемного ребенка. Ей была нужна слуга. Она была низкой, пухлой женщиной с лодыжками размером с Техас. Она ни на грамм не заботилась обо мне. Она хотела, чтобы я обслуживала ее, убирала дом, стирала ее белье. Я даже свое не умела стирать.
Слава Господу Всевышнему, это было ненадолго. Мы сбежали на следующей неделе. Думаю, через пять дней. Рози отвезла меня навестить маму в психиатрической клинике. Ей было намного лучше. Вроде бы. Ей не нравилось принимать лекарства, но они заставляли ее. Мне же это нравилось, потому что она не сходила с ума и не вела себя, словно безумная. В этот раз это все из-за наготы. Она решила раздеться посреди сельской ярмарки. Не знаю почему и что происходило у нее в голове. В одну минуту мы слушали группу, в другую она стояла перед сценой, танцевала и раздевалась.
Рози оставила меня в парке на пять минут, чтобы сделать звонок. Это все, что было нужно моей маме. Моя мама не была похожа на другие ее случаи. Она была профи в этом. Нас бы уже не было в мгновение ока. Если бы только Иззи поспешила. Она еще не приехала туда, хотя Рози обещала, что она будет.
– Послушай меня, Гэбби.
– Нет, мама. Просто поправляйся, – взмолилась я. Я знала, что она скажет еще до того, как она раскрыла рот.
– Мне лучше. Но теперь послушай, детка. Мне так жаль, что я снова втянула вас в это. Она хорошо обращалась с тобой? Ты выглядишь худой. Ты голодна?
– Нет, все хорошо. Я в порядке. Просто хочу, чтобы ты выздоровела.
– Мне лучше, милая.
– Мама! Гэбби!
Иззи бежала к нам с молниеносной скоростью. Мама поймала ее и обняла нас сильно-сильно. Боже, я скучала по ней. Несмотря на то, что мы были врозь, Иззи была одета в розовую футболку и джинсовые шорты. Как и я. На ней даже были белые шлепки, и ее ногти были накрашены розовым лаком. Как и у меня. Мы с Иззи всегда делали подобное. Говорили одно и то же одновременно или одевались одинаково, не зная, что наденет другая. Как будто двое, что составляли одно целое. Телепатически.
– Иззи, послушай меня, малышка.
– Мама, нет, – взмолилась я. – Разве мы не можем подождать, пока ты окончательно не поправишься? Мы хотим, чтобы ты выздоровела.
– Тшш, ты слишком много волнуешься, Гэбби. Со мной все хорошо. Обещаю. На столе для пикника рядом с нами лежит голубая бейсболка. Надень ее и иди в уборную. Гэбби, ты возьми спортивную сумку сзади нас и иди за ней. Ищите все, что сможете надеть поверх своей одежды. Неважно что. Идите.
Сумка в итоге оказалась имуществом мужчины или взрослого парня. Рубашки были нам, как платья. Даже моей маме. Направив нас к улице, она последовала за нами, не оглядываясь. Мы перешли забитую дорогу, держа ее за руки, и скрылись в десятиэтажном паркинге. Копы проехали мимо, разыскивая нас. Мы спрятались за мусорным баком в углу и ждали. Они даже не вышли из машины. Даже я понимала, что они не особо-то и старались. Везучие же мы.
– Эй, Клайды, – позвала мама, уставившись вдаль, спустя несколько часов после нашего побега. Было почти темно, и мы были голодны, но никто из нас не говорил об этом. Я ненавидела этот далекий голос. Он значил что-то плохое. Что-то, что принесет нам проблемы.
Нечего и говорить. Иззи и я провели следующие четыре дня на поезде. Вот, что она увидела вдали. Это и просьбу Иззи, которая была еще не выполнена. Сразу после посещения двух разных заправок, где мы взяли все, что смогли, не будучи пойманными при этом, мы выдвинулись в путь. В долгую дорогу через поле.
Настолько безумной была наша мать. Мы были почти на месте. Почти возле пустого вагона, когда он начал двигаться. Мама приказала нам бежать, забросила нашу сворованную еду и запрыгнула первая. Иззи упала, но с ней все было в порядке. Она все равно забралась раньше меня. Она всегда была более быстрой бегуньей.
То были лучшие четыре дня в моей жизни. Езда в поезде никогда не казалась мне веселой, но это было так. Было очень весело. Мы не только украли вредную еду, у нас также был бесконечный запас грецких орехов. Ящики с орехами занимали четверть вагона. Мы с Иззи заняли все оставшееся пространство. Мы играли в ореховый бейсбол, танцевали на сцене, смотрели на падающие с неба звезды и снова танцевали. Много. Даже мама танцевала. На самом деле, она танцевала больше нас с Иззи. Мне было все равно. Она может быть настолько сумасшедшей, насколько пожелает. Мы были вместе. Джонни и ее Клайды.
~~~
– Габриэлла, проснись. Габриэлла.
Я вытянула ноги, кряхтя, и посмотрела на Пэкстона.
– Что? – Я отвернулась от него. Не хотела просыпаться в эту реальность. Хотела вернуться в поезд. Назад к поеданию орехов на протяжении всего дня. Где были мама и Иззи.
– Иди, приготовь что-то, чтобы взять на это барбекю. У тебя всего несколько часов. Просыпайся. Мы прогуляемся по пляжу. Приготовь что-то вкусное, – приказал он.
– Я тоже хочу пойти на пляж, – воспротивилась я. Я села, когда поняла, что звучала, как восьмилетняя Гэбби. Капризно.
– Сможешь пойти на пляж, когда снова научишься быть моей женой. Иди и выполни свои обязанности – приготовь что-то.
– Например?
– Не знаю. Это твоя сфера. Реши сама.
Я прищурилась, оставляя маленькую щелочку между век, чтобы иметь возможность видеть его.
– Ты все тот же парень, что массировал мне ноги перед сном?
Это взбесило его. Представление начинается. Он насупился и заворчал.
Мои ангелочки спасли мой день.
– Мы готовы, – прокричали они в унисон, неся ведерки для песка и игрушки.
– Я думал, мы возьмем бодиборды [прим. ред. бодиборд – доска из мягкого пенопласта, на которой катаются на животе те, кто не может или не хочет вставать на доску].
– Ты понесешь их, папа, – сказала Офелия. Они хотели взять их. Они просто не собирались их нести.
– Мама, ты тоже иди. Хочу показать тебе, что умею, – произнесла Роуэн, как только увидела, что я проснулась. На них обеих были бело-голубые купальники, похожие только цветом. У Роуэн был голубой в белую полоску. У Офелии голубой с белыми лилиями. Обе не-от-мира-сего милые.
– Мама пока не готова. Она останется здесь и подготовится к барбекю, на которое не пойдет, так как слишком больна.
Обе малышки не уловили сарказм в последнем замечании. В отличие от меня. Он не наказывал меня, удерживая от соседей. Я чувствовала себя не в своей тарелке рядом с ними. Ну же. Посмотрим, заденет ли это меня.
Я ждала с девочками у бассейна, пока Пэкстон доставал из гаража три доски. Я отчасти дулась из-за запрета пойти с ними и отчасти паниковала из-за готовки. По какой-то причине это ужасало меня, подавляя обиду. Эта часть моей памяти совершенно исчезла. Я не могла вспомнить ни одного блюда, которое готовила в прошлой жизни. Ни одного.
