Текст книги "Элла и Миша. Начало (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Твою мать, – выдыхает Элла, когда заканчивает играть песня. Затем взрывается пьяным, беспечным и полным свободы смехом.

И хотя я смеюсь вместе ней, тем не менее немного расстроен. Жестокая, суровая реальность того, что только что произошло, тяжелым бременем нависает надо мной. Я чуть не убил нас, потому что не смог удержать свои похотливые мысли под контролем.

Это уже не в какие рамки не лезет.

Может быть, пришло время сказать ей, объяснить, что я чувствую. Потому что, если я этого не сделаю, черт возьми, в конечном итоге убью нас обоих.

Глава 7

Элла

– Время праздновать! – Восклицаю я, выскакивая из машины с поднятой вверх бутылкой водки.

Вслед за мной, вытягивая свои длинные ноги, из машины выбирается Миша.

– К черту празднование. – Он не выглядит счастливым, каким должен быть, что меня расстраивает.

– Что не так? – Спрашиваю я, обхожу машину и направляюсь к нему.

– Все нормально, – отвечает он, пока наблюдает, как я откручиваю бутылку водки и, запрокинув голову, делаю большой глоток.

– Для того, кто сейчас кое-кому надрал задницу, ты выглядишь расстроенным. – Тыльной стороной ладони я вытираю с губ жгучую жидкость, уставившись на только что кем-то разожженный костер. – Это из-за того, что ты в конце чуть не потерпел аварию? Но такое случается и с лучшими.

Он внимательно изучает меня, а затем выхватывает бутылку из моей руки и сам из нее отпивает.

– Позже нам с тобой нужно кое о чем поговорить, – нервно произносит он, отнимая бутылку ото рта. – Но сперва давай отпразднуем.

Я замираю, спрашивая себя, о чем, черт возьми, он хочет поговорить, и тревожусь из-за того, что, возможно, ему известно, о чем хочу поговорить с ним я. Но, когда алкоголь ударяет в голову, все чего мне хочется – это веселиться и ни о чем не думать.

Я выхватываю бутылку из его рук, опрокидываю еще один глоток и пьяно приплясывая продвигаюсь ближе к костру. Он кричит мне вслед, но я продолжаю скакать, пока не натыкаюсь на Рене, вытанцовывающей в кузове пикапа Итана. Кажется, это весело, и я запрыгиваю к ней. Она возбужденно хлопает в ладоши.

– Да! Пьяная Элла сегодня тусит! – Кричит она, вскидывая руку в воздух и качая бедрами.

– Да, черт возьми! – Музыка, под которую я вихляю задницей, и окружающий меня свет фар и костра прогоняют прочь все тревоги этого дня.

«Какая чудесная ночь», – думается мне. А я-то считала, что она будет дерьмовой.

И вот, спустя мгновение, до меня доносится запах дождя.

Чертов дождь, словно некое предвестие.

Нет, я не позволю ему испортить эту ночь.

Я опрокидываю еще один шот. А потом еще. До тех пор, пока моя голова не начинает кружиться, и мысли том, что эта ночь уничтожена не исчезают из моей головы. Я начинаю танцевать. В самом деле, я танцую. Не просто дергаюсь, как некоторые за закрытой дверью, я полностью раскрепостилась, я в центре внимания, и я отпустила все это дерьмо прочь.

– Эй, предполагалось, что мы проведем время вместе. – Миша внезапно появляется у задней двери. Его подбородок напряжен, пока он наблюдает за тем, как я извиваюсь.

– Что? Хочешь выпить? – Я покачиваю бутылкой в его направлении. Как только его пальцы тянутся к ней, я отдергиваю руку подальше от него.

– О, так сегодня ты настроена на грязные игры? – Дразнит он с игривой улыбкой.

Я улыбаюсь ему, затем запрокидываю голову назад и делаю глоток.

Улыбка сходит с его лица и без предупреждения он протягивает руку и хватает меня за бедра. С моих губ слетает вздох, когда он резким рывком притягивает меня к себе, поднимает и снимает с кузова.

– Так нечестно! – Сквозь смех кричу я. Он усаживает меня на борт кузова, оставляя свисать ноги вниз.

– Как это нечестно? – Спрашивает он, раздвигая мои ноги и устраиваясь между ними.

Я пожимаю плечами. В моих словах не было никакой логики.

– Понятия не имею.

– Ты такая пьяная! – Он покачивает головой и тянется к моей руке за бутылкой.

И снова я одергиваю руку и прячу ее за спину. Он решает вести бесчестную игру и принимается щекотать мне ребра. Я визжу и падаю, едва не приземлившись на ноги Рене. Та отпрыгивает в сторону, в то время как Миша вскарабкивается в кузов и подбирается ко мне, скользя своим телом по моему, пока наши бедра, грудь не соприкасаются, а наши лица не оказываются друг напротив другу. Губы напротив губ.

Кажется, мне следует избегать его близости, но прямо сейчас я испытываю до безобразия огромное чувство удовлетворения для того, чтобы устраивать скандал.

– Как же приятно! – Удовлетворенно вздыхая и расслабляясь под телом Миши, произношу я.

На его лбу образуется морщинка.

– По-моему, мне придется тебя остановить... – Он умолкает, когда мои руки обхватывают его за шею.

– Ни за что. Мне слишком весело.

Я легонько поглаживаю его затылок, отчего у него перехватывает дыхание. По какой-то причине его реакция вызывает у меня смешок.

– Боже, как же я люблю, когда ты такая, – шепчет он, прижимаясь своим лбом к моему. – Как бы мне хотелось, чтобы ты была не такой пьяной.

– Мне тоже, – соглашаюсь я с ним, не вполне понимая с чем именно.

Его теплое дыхание опаляет мои щеки, вызывая у меня сильнейшее желание прикоснуться к его губам.

Что я и делаю.

Скользя пальцами по его лицу, подушечкой большого пальца дотрагиваюсь колечка на губе, нежно очерчивая линию его нижней губы.

У него вырывается вздох.

– Элла... – Этот звук больше напоминает стон, но, скорее всего, так кажется опьяненной части моего разума. Да и уровень алкоголя в моей крови более, чем вероятно является причиной того, что я чувствую, как он целует мой большой палец и нежно покусывает его. Или, может быть, это расплата за укус и облизывание, которое я проделала с ним ранее.

Пофиг. Прямо сейчас мне на это наплевать.

– Мы можем поиграть? – Я откидываю голову назад и хлопаю ресницами. – Ну, пожалуйста.

Его тихий смех отдается в моем теле.

– Мы можем делать все, что ты захочешь. – Делая глубокий вдох, он отталкивается назад. И прежде чем спрыгнуть вниз, вытаскивает бутылку из моей руки.

– Мошенник! – Воплю я, показывая Рене средний палец, когда она бросает на меня насмешливый взгляд. Тот самый взгляд, которым она все лето одаривает меня всякий раз, когда мы с Мишей ведем себя подобным образом, и да, такое происходит часто. Но это то, что мы делаем. Дурачимся. Как друзья. На меня накатывает осознание, насколько он мне действительно нужен, насколько я не хочу стать для него потускневшим воспоминанием.

Возможно побег в Вегас окажется сложнее, чем я предполагала.

Может быть мне просто попросить его поехать со мной.

Могу ли я это сделать?

В самом ли деле это так просто?

С Мишей все просто.

Я бегу к краю откидного борта кузова и запрыгиваю Мише на спину. Когда я его крепко обхватываю руками и ногами, наше соприкосновение вызывает у него стон.

– Не приканчивай ее разом! – Я пытаюсь дотянуться до бутылки, но он кружится, не отрываясь от пойла. – Миша Скотт! Ты самый большой в мире жулик!

Как только он заканчивает пить, закручивает крышку и бросает её в качающего головой из-за нашего поведения Итана.

– Вы двое, гребаные сумасшедшие, – замечает Итан, открывая бутылку.

– Итан Грегори, не смей ее допивать! – Кричу я, но моя просьба замирает, как только Миша обхватывает мои ноги и, неся меня на своей спине, направляется к костру.

– Ты собираешься так всю ночь меня таскать? – Спрашиваю я, когда он подходит к Стэнфорду, Бенни, Грантфорду и группе девушек, с которыми я училась в одной школе.

– Может быть. – Он крепче меня сжимает. – По крайней мере, до тех пор, пока ты мне позволяешь.

– Это может продлится очень долго, сегодня звезды вращаются очень быстро. – Я смотрю на небо и поеживаюсь из-за густых облаков. Делаю глубокий вдох. Даже сквозь затуманенный разум я все еще ощущаю запах.

Надвигается дождь.

Неизбежный предвестник.

Глава 8

Миша

Черта с два я опущу ее на землю, только не после случившегося. И мне плевать на то, что она пьяна. Я и сам чувствую себя изрядно набравшимся. С Эллой на своей спине я ощущаю себя одновременно под кайфом и пьяным.

Твою мать, она прикасалась к моим губам. Позволила поцеловать мне ее палец. Разрешила прижиматься к своему телу.

И вот теперь она сидит на моей спине.

– Здорово, Миша. – Бенни кивает подбородком, когда я с Эллой подхожу к другим гонщикам. Она сидит на моей спине уже более пяти минут и ни разу не дает понять, что хочет слезть.

– Здорово, чувак. – Я киваю в ответ, замечая странный взгляд, который он бросает в нашу с Эллой сторону. Он мимолетен и моментально исчезает, как будто он ожидал нечто подобное. Я видел подобные взгляды у Итана и Рене, и чертовски надеюсь, что они правы.

Что-то изменилось. Это ощущается в воздухе.

И только я так думаю, как небо прорезают громовые раскаты, за которыми следует мелкий дождь. Народ бросается к своим машинам в то время, как дождевые капли гасят костер и пропитывают насквозь одежду. Элла крепче ко мне прижимается, и я мчусь к машине, поскальзываясь в грязи, и изо всех сил стараюсь сохранять концентрацию. Мне удается благополучно усадить ее на пассажирское сиденье, а затем самому усесться на водительское место. Завожу мотор и включаю печку.

– Мы так облажались, – замечает она, глядя на брызгающие в окно капли дождя.

Ее сырые, золотисто-каштановые волосы лежат на плечах, капли воды стекают по щекам и губам. Она сбрасывает куртку, и я наслаждаюсь видом майки, облегающей ее тело. Не могу перестать думать о том, что сегодня днем видел ее соски через эту рубашку и как меня это завело.

– Миша, ты меня слушаешь? – Спрашивает она, стирая капли дождя тыльной стороной руки.

Я качаю головой, слишком пьяный, чтобы испытывать стыд из-за направления своего взгляда.

– Ни одного чертова слова.

Она смеется, но смех выходит фальшивым.

– Я спросила, что мы будем делать. Мы оба недостаточно трезвы, чтобы вести машину. И что-то мне подсказывает, что народ в тех машинах, которые все еще стоят здесь, возможно, находятся в аналогичном состоянии.

Я пожимаю плечами, моргаю и сосредотачиваюсь на ее лице.

– Думаю, нам придется просто расслабиться, пока не протрезвеем. Я не слишком пьян, так что, возможно, мне понадобится всего час или около того.

Она поджимает губы, ее взгляд непреклонен, но, в конце концов, она неуклюже перемахивает через консоль на заднее сиденье.

– Ну, что ж, тогда устроюсь поудобнее. Велика вероятность, что я отключусь.

– Так несправедливо. – Я разворачиваюсь на сиденье и наблюдаю, как она вытягивает ноги. – С чего тогда мне тут оставаться?

– А кто сказал, что ты должен? – Спрашивает она, выжимая волосы.

Восприняв ее слова как приглашение к действию, я включаю музыку, затем переваливаюсь через консоль, должно быть с излишним рвением, потому что толкаю ее локтем в живот.

– Миша, – ворчит она, а потом начинает хохотать, когда я, прижавшись к ней, заставляю ее нагнуться вперед и усаживаюсь на сидение позади нее. – Должно быть, это самый безответственный поступок, который я когда-либо видела.

– Да, возможно. – Я размещаю нас так, что наши ноги оказываются вытянутыми поперек сиденья и прислоняюсь спиной к дверце. Затем поворачиваю ее спиной к себе и прижимаю к своей груди. – Зато хорошо, – добавляю я.

– Мы и раньше так сидели. – Она подскакивает на месте, когда раздаются раскаты грома и молния пронзает небо. – Возможно, поэтому...многие начинают задумываться о всякой фигне.

– Да, ну? – Я пальцами расчесываю ее влажные волосы. – О какой, например?

Она пожимает плечами, откидывается назад и прислоняет голову к моей груди. Ее ухо находится на очень близком расстояние от моего сердца, и я страшусь того, что она услышит его ускоренное биение. Что она тогда подумает? Разве это имеет значение? Ты все равно собирался ей сказать. Открыться ей!

– Они считают нас парой, – произносит она, прежде чем у меня появляется шанс излить ей душу. – Что немного странно, учитывая, что ты постоянно с кем-нибудь путаешься. В самом деле, что они думают? Что у нас открытые отношения или типа того?

– Я уже тебе говорил, что ни с кем не сплю, – говорю я ей. Когда ее спина напрягается, я быстро провожу руками по ее плечам, аккуратно нажимая кончиками пальцев по ее коже, массируя напряженные мышцы. – Может быть, поэтому они так и думают. Наверное, именно из-за моего воздержания они считают, что я с тобой.

– Все равно обидно. – Она наклоняет голову набок, а я продолжаю уделять особое внимание ее мышцам.

– И почему это?

– Потому что... по их мнению, это значит, что мы занимаемся...

– Сексом. – Я сжимаю губы, стараясь не рассмеяться ее легкому смущению. Девчонка может в одиночестве отрываться перед толпой, но испытывает стеснение, как только речь заходить о сексе.

– Смеешься надо мной? – Произносит она, пытаясь отвернуть голову, но я скольжу рукою вниз, вдоль ее ключицы, и она кладет ее мне на руку.

– Да ни за что. – Я прислоняюсь лбом к ее затылку. Ее волосы пахнут дождем, и я вдыхаю этот обалденный запах, запечатлеваю в памяти, выжигаю в своем уме навсегда. – Ты так хорошо пахнешь.

– Это так приятно. – Стонет она, а я представляю себе, как подобный звук срывается с ее губ от моих толчков внутри нее.

Теперь уже хриплый стон слетает с моих губ. Я изо всех сил стараюсь сохранять контроль. Но чувствую, моя сила воли вот-вот сломается.

– Элла, мне нужно кое-что тебе сказать. – Я целую ее затылок, прокладывая вниз дорожку из поцелуев.

– Да, мне тоже... это касается нашего соглашения. – Она поворачивается ко мне. – Может мы смогли бы поехать еще куда-нибудь.

– Например? – Я уткнулся лицом ей в шею. – Калифорния всегда казалась мне идеальным местом. Я хочу сказать, что понимаю, что это обойдется нам дороже, и придется надольше здесь задержаться, чтобы сэкономить. Но в целом, мне нравится наш план.

– Но что, если я скажу, что хочу отправиться в другое место, туда, куда я в самом деле хочу поехать? И скоро.

– Я бы прислушался. Ты же знаешь, я всегда тебе уступаю. Так что там? Какой план созрел в твоей прекрасной головке?

– Что ж, меня пр... – В кармане вибрирует телефон и прерывает ее.

Вздохнув, она выуживает его, пробормотав. – Кто это, черт возьми? – И прикладывает ухо к телефону. – Алло? – Осторожно отвечает она.

– Элла, ты где? – Громкий голос ее отца отчетливо разносится в машине.

– Эм, гуляю. – Она бросает взгляд на тучи в небе. – А ты где?

– Тебе нужно вернуться домой, – заплетающимся языком произносит он. – Ты должна присматривать за матерью. Черт тебя побери, Элла, я же тебе уже об этом говорил. Да что с тобой, нахрен, не так.

– Но я... – Она прикасается пальцами к онемевшим губам и через плечо смотрит на меня. – Это может занять некоторое время.

– Около часа, – шепчу я, сжимая ее в крепкие объятия.

– Около часа, – отвечает она отцу.

– Плевать, – огрызается он. – Тащи свою задницу домой. – С этими словами он бросает трубку, а я стискиваю зубы, раздраженный тем, что он испортил ей вечер.

– Мне следовало остаться дома, – она устало зевает, переключая телефон в текстовый режим.

– Что ты делаешь? – Я убираю волосы с ее плеча, вглядываясь, что она печатает.

– Пишу маме. – Ее пальцы скользят по кнопкам. – Хочу убедиться, что все в порядке. Надеюсь, что она ответит.

Элла: Мам, у тебя все нормально?

Через несколько минут приходит ответ.

Мама: Я в порядке.

Элла: Это и правда ты?

Мама: Конечно, детка.

Ласковое обращение заставляет Эллу расслабиться.

Элла: Я скоро буду дома. Оставайся в своей комнате, хорошо?

Мама: Конечно, детка. Скоро увидимся.

– Мне надо протрезветь, – бормочет Элла, засовывая телефон в карман.

– Я подброшу тебя до дому, как только смогу, хорошо? – Обещаю ей. – Просто попытайся расслабиться.

– В том-то и проблема. Я слишком расслаблена. Не стоило никуда идти сегодня.

– Все в порядке, – шепчу я, пальцем поглаживая ее щеку.

Она крепче прижимается к моей руке. Через несколько минут ее дыхание становится ровным, и она вырубается.

Спустя час я достаточно протрезвел, чтобы ехать домой, пристегиваю Эллу на заднем сиденье и направляюсь по грязной дороге в сторону города. К тому времени, как я въезжаю на подъездную дорожку ее дома, она просыпается, но все еще не приходит в себя.

– Вау, мы так быстро приехали домой, – бормочет она, потирая раскрасневшиеся глаза и натягивая куртку.

– Та нет же, как обычно. – Я выпрыгиваю из машины, мои ботинки тотчас угодили в лужу, и я помогаю ей выбраться из машины.

– А мне почему-то показалось, что мы приехали быстрее. – Она потягивается, подняв руки над головой и зевает. – О, дождь прекратился. Я безумно рада.

– И почему же?

– Потому что дождь – это всегда печально.

Я попросил ее уточнить, но в ответ доносятся бессвязные слова. Не удивлюсь, если утром она не сможет вспомнить того, что случилось в машине.

Она едва может идти, и я помогаю ей подняться на дерево, в противном случае, пожалуй, все закончится падением и сломанной шеей. Но я не возражаю против оказания помощи. И на самом деле наслаждаюсь процессом. Помощь Элле – это моя обязанность, и я хочу, чтобы она оставалась таковой очень долгое время.

Мне необходимо сказать ей.

Когда я собираюсь спуститься вниз, она манит меня к себе и обнимает за шею.

– Ты мой герой. Знаешь это? – И целует меня в щеку.

Я ничего не могу с собой поделать. Целую ее в губы, когда она поворачивает голову. Этот поцелуй нежен и невинен, но к тому времени, как от нее отстраняюсь, я для себя решаю. Завтра расскажу ей о своих чувствах.

Глава 9

Элла

Не смотря на ливень и испорченный под конец отцом вечер, похоже, он завершится благополучно. Миша сделал мне массаж. Ситуация малость накалилась, но, как мне кажется, в хорошем смысле. Я едва не рассказала ему про Вегас, чуть не попросила его поехать со мной. Но, находясь под воздействием выпитой водки, вырубилась.

Мои веки сомкнулись, и я молча поклялась себе, что завтра, когда протрезвею, все расскажу Мише, поскольку готова признать, как сильно в нем нуждаюсь.

Позже, когда я пришла домой, в одно мгновение все изменилось.

А я-то считала, что раз дождь прекратился, остаток ночи пройдет хорошо, как-никак гроза прекратилась и меня не задела.

Но буря поджидала меня в доме.

Моя мать была мертва.

Она покончила с собой.

В доме царит тишина.

Потому что отец ушел.

Он приказал мне вернуться домой.

Ведь была моя очередь сидеть с мамой.

Говорил.

Говорил.

Говорил.

Однако, мне не удалось вернуться за час.

Я стою в дверном проеме, уставившись на окрашенный в красный цвет крови пол в ванной комнате, окруженная тишиной дома.

Может, мне стоит немного пошуметь. Прервать безмолвие. Дать выход эмоциям.

Кажется, я издала крик. Наверное. Точно не уверена.

Наконец, я подхожу и проверяю ее пульс, но вода в ванной, подобно красной краске, вязкая, так что ответ мне известен.

Она умерла.

Ее кожа невероятно холодная.

Такая же холодная, как от пробирающего до костей дождя.

Возвращаясь обратно к двери, я издаю громкий выдох и со своего телефона вызываю полицию. А затем жду. Чего – сама не знаю. Может, что снова пойдет дождь.

Не спускаю с нее глаз.

Она умерла.

Присматриваю за ней.

Я так и знала, что надо было остаться дома.

Наблюдаю.

Это все моя вина.

Каким-то образом, в течение ближайших минут, появляется Миша и обнимает меня. Даже не представляю, откуда он знает, но ему известно. Он заверяет, что все будет хорошо, говорит, что позаботится обо мне.

– Нет, – единственное, что я смогла выдавить из себя.

– Ты не виновата, – шепчет он, крепче меня прижимая. Как будто он понимает, что творится в моей голове. Он всегда это знает.

– Нет, это не так, – безучастно отзываюсь я. – На самом деле это действительно не так.

Все это – лишь на моей совести.

– Миша, я не заслуживаю поддержки.

Он не выпускает меня, даже когда появляются парамедики и вытаскивают ее из воды. Они запаковывают ее в мешок для трупов и катят безжизненное тело по направлению к мигающим красно-синим огням. Мы следуем за ними по лужайке, где я вижу своего отца. Он стоит, уставившись на скорую, всхлиывает, плачет, рыдает.

Все из-за меня.

Я отпихиваю Мишу и спотыкаюсь иду к отцу. Мне надо попросить прощение за мой уход, за то, что не вернулась вовремя домой, за то, что не старалась лучше. За свой эгоизм. Но когда он смотрит на меня, я понимаю, что никакие извинения не помогут.

– Это ты во всем виновата, – трезвым, чем когда-либо прежде, голосом говорит он.

– Прости, – шепчу я, мой голос теряется в порыве ветра.

– Садись в машину, – со слезами на глазах раздраженно говорит он. – Нам надо ехать в больницу.

Кивнув, я следую за ним, низко опустив голову, игнорируя зовущего меня Мишу.

Не могу смотреть на него.

Не сейчас.

Никогда впредь

Не могу смотреть людям в глаза.

После того, что сделала.

Я забираюсь на водительское сиденье, поскольку отец недостаточно трезв. Еду вслед за скорой по направлению к мосту, ведущему из города к ближайшей больнице.

Когда мы проезжаем через чернеющие воды, я вспоминаю последний раз, когда была здесь. С мамой.

Она говорила, что способна летать.

Она считала, что непобедима.

Но она таковою не была.

И все из-за меня.

Глава 10

Две недели спустя...

Элла

Как бы мне хотелось вернуть те дни, когда мы с Мишей брызгались водой, те послеполуденные часы, когда мы с ним мокрыми бегали по лужайке перед его домом. Тогда жизнь была такой простой, полной оптимизма. Сейчас все надежды умерли.

Похороны оборачиваются кромешным адом, но мне удается их пережить, даже несмотря на заявление моего брата Дина, что в случившемся есть и моя вина. Большую часть дней я посвящаю уборке. Это единственное занятие, которое помогает мне сосредоточиться и удерживает мой мозг от взрыва из-за тяжести вины. Мне удается свободно дышать, только когда

отца нет дома; он постоянно смотрит на меня как на разрушительницу наших жизней.

Впрочем, таковой я и являюсь.

Все то время, что я привожу в порядок комнату матери, правда тяжким грузом давит на меня, подобное я испытывала, когда закрывали крышку ее гроба. Ее смерть – мое бремя. Которое я буду нести вечно.

С каждой убранной в коробку вещью тяжесть вины усиливается, одни и те же вопросы снова и снова прокручиваются в голове.

Не этого ли она хотела? Избавиться от бремени? Все бросить? Всех своих близких? О чем она думала? Удалось бы мне остановить ее будь я дома? Однажды у меня получилось. В тот день, когда она добралась до моста. Но в этот раз меня не оказалось рядом.

Я совершенно уверена, Элла Мэй, что умею летать. Те последние слова, которые она тогда мне сказала, не выходили у меня из головы. Должно быть она и сейчас думала подобным образом. Но почему я не углядела? Почему же я такая плохая дочь?

Почему?

Почему?

Почему?

– Почему ты думала, что умеешь летать, мам? – Шепчу я, сжимая ее колье. – Что творилось в твоей голове?

Уложив колье, я ставлю коробку на разобранную постель, открываю ящик тумбочки и достаю оттуда лекарства, которыми однажды она едва не отравилась. В ту ночь, по словам судмедэксперта, прежде чем перерезать себе запястье, она приняла несколько таблеток.

Не совсем понимая, зачем я это делаю, закидываю две таблетки в рот и проглатываю их, чувствуя необыкновенную близость с ней, когда они скользят по моему горлу и оседают в моем организме.

Таблетки попадают мне в кровь. С чувством легкого головокружения я бреду на кухню помыть посуду. Как-то чудно течет вода. Воздух тоже пахнет странно, витает запах жира и дыма.

Таким она видела мир?

– Я ухожу, – пошатываясь, заплетающимся языком произносит отец, появляясь на кухне.

По локоть в жиру, я лишь киваю в ответ.

– Возможно, сегодня домой не вернусь, просто, чтобы ты знала.

Я через плечо смотрю на него.

– Ладно.

Он задерживается у задней двери, неуклюже натягивая куртку. Отец не был трезв с той ночи, когда умерла мама, и каждый вечер после похорон продолжал напиваться в баре.

– Будь осторожней, – я чувствую потребность сказать ему эти слова.

Он смотрит на меня, словно я его ударила.

– Боже, ты так похожа на нее, – бормочет он, протягивая руку к двери. – Даже смотреть на тебя больно. – Затем выскакивает наружу, хлопая за собой дверью.

Наверное, мне надо бы расплакаться, но, кажется, работа моих слезных желез повредилась в ночь, когда я ее обнаружила.

Да и что сейчас не повреждено.

Закончив мыть посуду, я тащусь наверх в свою комнату, и слова отца эхом раздаются у меня в голове.

Ему больно даже смотреть на меня.

Больно.

Все причиняет боль.

Я стою перед висевшим на стене зеркалом и задумываюсь о том, что может быть он прав. Я очень похожа на нее. Подавшись вперед, я прикасаюсь к своим глазам, которые в ответ прищурившись смотрят на меня. И на короткое мгновение нечто мучительное промелькает на моем лице.

Правда.

Обо мне.

Мое отражение может видеть.

То, что я натворила.

В панике и тяжело дыша, срываю простынь с кровати и набрасываю ее на зеркало. Вот, что все видят, когда смотрят на меня? Что я сделала? Что спровоцировала?

– Мне нужно убраться отсюда, – я спешу прочь из комнаты, мчусь по лестнице вниз, а затем выбегаю наружу. Пускаюсь бежать трусцой по дороге – бежать, бежать, бежать прочь – когда слышу голос Миши, выкрикивающий мое имя.

– Что ты делаешь? – Спрашивает он сквозь раздающийся стук его ботинок по бетону.

Я не останавливаюсь, продолжаю бежать до конца улицы. Когда доберусь туда, поверну направо и направлюсь к автобусной остановке. Потом куплю билет в один конец. Оставлю все здесь, включая саму себя.

– Малыш, ты меня слышишь? – Печаль в его голосе пронзает мое сердце и усиливает вину.

Мне хочется крикнуть ему, чтобы он меня так не называл. Я не заслуживаю, чтобы ко мне так ласково обращались, не заслуживаю его. Но он, кажется, думает иначе, отказывается меня покидать, пока я не окажусь дома взаперти. Миша понимает, что я сломлена и хочет прекратить мои терзания, но я не заслуживаю, чтобы они прекращались.

Я останавливаюсь и смотрю через улицу на соседских детишек, бегающих под разбрызгивателем. Счастливые. Он должен быть счастлив. Ему незачем печалиться.

– Не знаю.

Он перепрыгивает забор, который с грохотом падает и спешит за мной.

– Все в порядке?

– Да.

– Я ... – Когда он подбегает ко мне, то опускает лицо и склоняется к моему уху. – Что от меня требуется? Пожалуйста, скажи мне, что тебе нужно.

Я закрываю глаза. Его близость приносит мне боль. Она напоминает мне о той ночи ночь две недели назад, когда все было прекрасно.

А потом превратилось в кошмар.

– Мне нужно... – Я открываю глаза и осмеливаюсь посмотреть на него. Беспокойство в его аквамариновых глазах заставляет меня мгновенно пожалеть об этом. Миша способен разглядеть меня. И прямо сейчас он должно быть видит мое уродство.

Мне следует бежать обратно в дом и держаться подальше от него, но я не хочу возвращаться туда. В ее дом. В стоявшую там тишину. Оставаться там наедине с собой и со своими дурацки разоблачающим отражением.

Я совершенно уверена, что умею летать, Элла Мэй.

Она думала, что может.

Почему она так много об этом думала?

Я хочу это понять.

Должен быть способ.

– Мне нужно кое-куда съездить, – говорю я Мише. – На вечеринку. К мосту.

Глава 11

Миша

Впервые в своей жизни я не могу помочь Элле. Я стараюсь как могу, но она замыкается в себе. Может быть, поэтому я везу ее на вечеринку, хотя и так понятно, что она находится не в себе, словно пьяна или под чем-то. А учитывая какие у нее расширенные зрачки, полагаю, что последнее.

Поездка проходит в мучительном молчании, она далеко не напоминает нашу обычную комфортную тишину. На протяжении большей части пути Элла, скрестив руки на груди, смотрит в окно и разглядывает горы и холмы. И вот мы проезжаем мост.

– Мама думала, что умеет летать, – вдруг глухо произносит Элла, когда машина доезжает до середины моста. – Она постоянно об этом говорила. И даже считала, что сможет взлететь с этого моста.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но понятие не имею, о чем говорить. Все это время чувствую себя таким беспомощным. Чертовски ненавижу это состояние.

– Тебе не нужно ничего говорить. – Она закрывает глаза и прислоняется головой к окну, уходя в себя. – Я просто порю чушь.

У меня разрывается сердце. Боже, если бы только эта была единственная трудность, как бы мне хотелось облегчить ей боль. Она во всем винит себя. Так она сказала. Хотя, я уже тысячу раз уверял ее, что она ошибается, но повлиять на нее мне не удается. От безмозглых придурков, ее отца и братца, мало помощи. Оба обвиняют ее.

Чертовы ублюдки.

Оставшуюся часть пути мы снова проводим в молчании. Сразу же по приезду Элла выскакивает из машины и направляется за алкоголем. Вечеринка набирает обороты: музыка ревёт, в лесу пылает костер. Здесь присутствует половина чертова города. Как и всегда, воздух наполнен безумным хаосом. Я обожал эту атмосфера, но сейчас начинаю задаваться вопросом, стоило ли привозить сюда Эллу.

– Нам следует поехать на наше место, – спустя час после нашего прибытия предлагаю ей я. – Или куда-нибудь, где тихо.

– Ты можешь отправляться куда захочешь, – отвечает она, потягивая пиво. – Нет необходимости нянчиться со мной.

Я хмурюсь, разглядывая буйную толпу, костер, прислушиваюсь к разговорам, а потом изучаю ее. С той ночи под ее великолепными глазами залегли темные круги. Ее кожа бледна, и, кажется, она похудела. Мне хочется упрекнуть ее в этом, но боюсь чересчур давить на нее.

– Ты же знаешь, я обожаю с тобой нянчится, – пытаюсь отшутиться я, как мы обычно делаем. Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, отказываясь выпускать ее из поля зрения. – Это моя любимая работа в мире.

Она напрягается и уклоняется от моей руки.

– Что ж, а я этого не хочу. – Она шатаясь направляется к костру, держа бутылку пива в руке.

Мои губы сжимаются, я весь дрожу и принимаюсь проклинать звезды. Только вот небо затянуто тучами, и они не видны. Вместо них я проклинаю тучи.

Две недели назад все вроде было просто великолепно. Я собирался поведать Элле о своих чувствах, и, казалось, она отвечает взаимностью. Но сейчас все изменилось.

Все полетело к чертям.

Моя прекрасная, дикая, беззаботная Элла исчезла.

Хочется расплакаться. Слезы и в самом деле начинают жечь мне глаза. Сомневаясь, что мне удастся их сдержать, я отправляюсь к своей машине, не желая сорваться перед половиной города.

Мне удается сделать три шага, прежде чем кто-то встает передо мной и загораживает дорогу.

– Привет, Миша. – Какая-то смутно знакомая девица касается моего плеча. – Как дела?

Я качаю головой, раздраженный и все еще готовый разрыдаться.

– Ты не могла бы отойти, пожалуйста? Мне нужно к машине.

Она хихикает, поглаживая мне руку.

– Хочешь составлю компанию?

– Нет. – отрезаю я.

Ее грудь прижимается к моей.

– Дай мне пять минут, – шепчет она мне на ухо. – Спорим, я смогу повлиять на твое решение.