Текст книги "Элла и Миша. Начало (ЛП)"

Автор книги: Джессика Соренсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Никто. Никто ничего не сделал.

– Элла Мэй, – предупреждаю я. – Я знаю, когда ты врешь.

Она делает вздох, отступая в сторону с опущенными плечами.

– Отец направился за бутылкой более часа назад и оставил меня ответственной за маму. Он должен был отсутствовать всего пять минут, но ты же знаешь, как это бывает.

Я прижимаю ладонь к ее щеке, борясь с улыбкой, когда она принимает мое прикосновение, зная, что прямо сейчас это будет неуместная реакция.

– Сегодня я останусь с тобой, хорошо? Мы позависаем у тебя и последим за твоей матерью.

– Нет. Я не позволю тебе так поступить... из-за меня отказаться от веселья.

– Ты и я, мы с тобой в одной лодке, помнишь? Мы против всего мира. Кроме того, идем мы куда-нибудь или остаемся здесь – не имеет значения. Пока я с тобой. – Знаю, как банально это звучит, и она, скорее всего, голову мне за это намылит. Но я ничего не могу поделать. Такие вещи просто срывается моего языка, когда я рядом с ней.

Она улыбнулась, но затем выражение ее лица мрачнеет и затягивается тревогой. Она отворачивает свое лицо от моей руки.

– Миша, мне нужно с тобой поговорить.

– Ладно. – Я сам начинаю нервничать, интересно, что, черт возьми, может быть причиной такой ее озабоченности.

– Речь пойдет о наших будущих планах. – Она издает глубокий вдох. – Я знаю, что вскоре мы собираемся свалить отсюда, но я ... – Она умолкает, ее взгляд рассеяно блуждает по ее дому, где на подъездной дорожке спотыкается ее отец, бормоча под нос ругательства.

В руке он держит коричневый бумажный пакет, постоянно останавливаясь и шатаясь. Меня удивляет, как в его состоянии он умудряется идти.

– Забудь о нем, – говорю я Элле. То, в каком пьяном состоянии находится ее отец, он более чем вероятно расстроит ее.

– Я должна убедиться, что он в порядке. – Элла, огибая багажник автомобиля, выходит из гаража. – Папа, где ты был? – Кричит она, подходя к разделяющему наши дома забору.

Он моргает, озираясь вокруг, пока, наконец, не замечает ее, а затем неуверенно заплетающемся языком спрашивает:

– Что? Ты кто...? Элла, это ты?

– Да, эм... – она поглядывает на меня. Я уже знаю, что за этим последует до того, как она произносит. – Миша, я думаю, мне нужно остаться сегодня дома, позаботиться о маме и папе. Просто уходи, хорошо?

– Я уже говорил тебе, что без тебя не пойду. – Я иду рядом с ней.

– В чем, черт возьми, твоя проблема? – Кричит ее отец, опрокидывается назад и спиной ударяется о стену дома. – Почему ты не дома?

Элла стискивает верхушку забора, пока костяшки пальцев не белеют.

– Папа, ты не...

– Заткнись! – Кричит он так громко, что соседская собака начинает выть. – Глупая маленькая сучка!

У меня закипает кровь. Клянусь Богом, мне так и хочется врезать мудаку по морде. Подобное дерьмо случается всякий раз, когда он напивается. И каждый раз Элла похожа на раненую собаку, готовая свернуться калачиком. Девушка может как никто другой биться с любым, но перед словесными оскорблениями отца впадает в прострацию.

Чертовски больно наблюдать, как она умирает внутри.

– Отвалите, мистер Дэниелс! – Яростно огрызаюсь я. – Вы пьяны, и вам нужно зайти внутрь, прежде чем скажите что-нибудь еще, о чем пожалеете. – Как будто этот гребаный мудак может сожалеть. Для этого он недостаточно бывает трезвым.

– Единственное, о чем сожалею я – это моя семья, – заплетающимся языком произносит он, вскидывая руку в нашу сторону, а после спотыкается о лестницу и приземляется на задницу. – Ты и твой маленький засранец братец разрушили мою жизнь.

Я задерживаю дыхание, вонзая ногти в ладони, в то время как он поднимается на ноги и, спотыкаясь, отступает на дорогу, вероятно, снова направляясь к бару – его классический субботний вечер.

– Я скоро вернусь! – Кричит он, петляя через лужайку перед домом.

Как только он исчезает из виду, я испускаю приглушенный выдох. Потом, еще раз сделав вдох, смотрю на Эллу. С тех пор, как отец накричал на нее, она не произнесла ни слова, стоя уткнувшись глазами в землю.

– Ты в порядке? – Спрашиваю я и осмеливаюсь положить руку ей на спину.

Она вздрагивает от моего прикосновения, но не отодвигается.

– Мне следует остаться и проследить там за всем... – У нее вырывается громкий вздох, а затем, наконец, смотрит на меня. – Знаешь, что? Не бери в голову. Сегодня вечером я пойду с тобой и повеселюсь. У мамы есть телефон. Мне нужно лишь удостовериться все ли у нее в порядке. Хотя, сомневаюсь, что она сегодня проснется. Лекарства, которые она принимает, сильные.

– Ты уверена? Потому что я не против...

Она прикрывает мой рот рукой.

– Нет, мы с тобой сегодня пойдем веселиться. Никаких "но".

– Да, босс. – А затем, зная, что это вызовет у нее улыбку, я облизываю ладонь ее руки.

– Миша! – Визжит она и смеется, отступая назад и ударяясь бедром о забор. – Это так мерзко.

Я хитро ухмыляюсь.

– Мой язык побывал у тебя во рту. Как это может быть мерзко?

– Эй, кто сказал, что я не считаю этот поцелуй мерзким? – Она кладет руки на бедра.

– Мои поцелуи не мерзкие. – Уверяю я ее.

– В четырнадцать, возможно, и были.

Я притворяюсь обиженным, прижимая руку к груди, как будто она ранила мое сердце. На самом деле, она способна на такое.

– Ничего себе, вот так и разрушаешь мое эго. Четыре года я считал, что потряс твой мир, а теперь ты это опровергаешь.

Она сверкает надменной улыбкой.

– Никоим образом. У меня бывали поцелуи и получше. – Она отворачивается, а я наблюдаю за ее задницей, пока она обходит мою машину.

– Чушь собачья, – быстро отвечаю я, я вовсе не притворяюсь, что оскорблен... я и в самом деле оскорблен. Этот поцелуй, он буквально перевернул мой чертов мир. Бл*ть, это могло бы стать точкой отсчета, той самой, которую я мог бы контролировать, то одержимое влечение, что я испытывал к ней.

Я подхожу к ней, уворачиваюсь и загораживаю ей путь к пассажирской стороне машины.

– Этот поцелуй был лучшим в твоей жизни. Признай.

Она скрещивает руки на груди, предоставляя мне возможность взглянуть на мою самую любимую ее сторону – дерзкую, вспыльчивую сторону.

– Так ты хочешь, чтобы я тебе солгала?

– Вау, – угрюмо произношу я, массируя терзающую грудь сжатым кулаком. – Это чертовски больно, Элла. Ты действительно разбила мне сердце.

– Что я могу сказать? – Она приближает губы к моему лицу, вызывая заикание от свое терзающего сердца. – Судьба та еще сука, – шепчет она, облизывая мою шею и негромко хихикая, отступает назад, полностью гордясь собой. – Это за то, что лизнул руку. – Она самодовольно ухмыляется, затем обходит меня, чтобы сесть в машину, оставляя меня без слов.

И чертовски твердым.

Я поправляю член, а затем у меня уходит еще минута, чтобы успокоиться, затем я захлопаю капот машины и забираюсь на водительское сиденье. Включаю зажигание, убеждая себе не спрашивать, но потребность знать меня побеждает.

– Так что, облизывание – это и есть расплата. – Я разворачиваюсь на сиденье и смотрю на нее. – Или замечание о поцелуе тоже часть твоего злого и разбивающего сердце плана?

Ее зеленые глаза блестят от удовольствия.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что это был отличный гребаный поцелуй, особенно для четырнадцатилетнего. – Я закидываю руку на сиденье за ее головой и играю с ее волосами. – Но мне интересно, что думаешь ты.

Она опускает голову на сиденье, кусая нижнюю губу, борясь с чем-то внутри, ее игривое настроение меняется.

– Я думаю, что поцелуй был ... великолепным, – тихо шепчет она. – Ты великолепен, Миша. После своих слов она отворачивается от меня и смотрит в окно.

– Ты тоже великолепна. – И я люблю тебя. Я влюблен в тебя, Элла.

Язык обжигает от желания произнести последние слова, те, что я хотел ей сказать в течение почти двух лет, но как всегда, я струсил. Не могу позволить нашим отношениям с Эллой закончиться. Не могу – и не буду – жить без нее. И если это означает, что мы должны оставаться друзьями, тогда мы будем друзьями. Надеюсь, что со временем она наконец-то сможет чувствовать то же самое по отношению ко мне. Может быть, когда мы выберемся из этого дерьмового города и начнем жизнь вместе, как мы планировали с четырнадцати лет.

Пряча свои эмоции, я говорю именно то, что ей нужно услышать.

– Готова сегодня повеселиться? – Я выдавливаю педаль газа, и мотор оживает.

Ее внимание вновь обращается ко мне. Она старается не улыбаться, но, когда я поигрываю бровями и снова выжимаю педаль газа, у нее вырывается смех.

– Боже, что бы я без тебя делала? – Спрашивает она, и мое сердце перестает биться.

– Скорее всего, была бы менее возбужденной, – дразнюсь я, и смеюсь, когда она ударяет меня по руке.

– Ты меня никогда не заводил. – Ее щеки краснеют. Мне любопытно порой, когда я прикасаюсь к ней, в тайне нравится ли ей это.

– Говори, что угодно, чтобы себя успокоить. – Я убираю ногу с педали тормоза, съезжаю с подъездной дорожки и выруливаю на дорогу.

Мы мчимся по городу с открытыми окнами и с ветерком, направляясь на вечеринку. Там мы находимся около сорока пяти минут, но после появления копов сваливаем оттуда. Элла выглядит немного разочарованной, и я молча даю себе слово, что приложу все силы, чтобы сегодня вечером ей было весело. Я еду к горам, из динамиков играет музыка. Мы оба спокойные и довольные.

Как только мы добираемся до предгорий, Элла срывается с места и раскидывает руки в сторону, запрокидывая голову и закрывая глаза.

– Как бы мне хотелось, чтобы все было так вечно, только ты и я в этой машине. Никаких родителей. Никакого большого, пугающего мира. Никакой ответственности.

– Чтобы всё осталось, как сейчас. – Я перевожу взгляд между ней и дорогой, завороженный изгибами ее груди, ее расслабленным телом, ее раскрытыми губами. – Пока мы вместе, мы всегда сможем иметь это, независимо от того, где мы находимся.

Обычно она соглашается со мной, но, как и последние пару недель, сейчас молчит.

– Элла, ты уверена, что с тобой все в порядке? – Спрашиваю я, сжимая руль. – В последнее время ты какая-то – я не знаю – другая.

Она кивает, но ничего не говорит. Мне хотелось большего, но не хочу ее отвлекать от нескольких моментов свободы, поэтому я прикусываю свой язык и, подавляя чувства, говорю себе, что все будет хорошо.

У нас был план, как остаться вместе навеки, и до тех пор, пока мы будем следовать ему – все будет замечательно.

Глава 5

Элла

Мне очень весело. И я так развлекаюсь, что чувствую себя виноватой. Весело провожу время и ощущаю вину из-за того, что свалила из дома и оставила маму без присмотра. Воздух пахнет дождем. Возможно, это мелочь, но каждый раз, когда я веселюсь и идет дождь, случается катастрофа. Подобное произошло в одиннадцатом классе, когда я сломала руку, катаясь на сноуборде с крыши. Мне было весело, и с неба лил дождь, растапливая снег, превращая его в ледяную корку и делая его скользким, приводящий к грандиозным падениям во время приземления. Или, к примеру, когда я разбила машину отца. А еще был случай, когда мы с Мишей забрались в местный бассейн, где нас застукали. И всегда шел дождь, дождь, дождь.

Я лишь надеюсь, что сегодня история не повторится.

Возможно, я бы не так весело проводила время, но Миша... что ж, это Миша. Он знает, как проникнуть мне под кожу и проложить путь к моей душе. Когда мне было около восьми лет, я всерьез считала, что он может читать мои мысли. Порой, я и сейчас так считаю.

Когда мы наконец подтягиваемся к «Зацепке» – заброшенному ресторану, затерянному недалеко от проселочной дороги, далеко в горах – я сразу поняла, что, то веселье, которое меня охватило, поднимется на совершенно другой уровень, усиливая чувство вины.

Потому что сегодня вечером состоится гонка.

А гонка означает получения острых ощущений.

А острые ощущения означают тонну веселья в стране хмельной Эллы.

Миша ударяет по тормозам, как только мы приближаемся к другим машинам, припаркованным за ровным грязным участком, затормаживая и останавливаясь прямо перед тем, как врезаться в толпу людей. Вокруг автомобиля валится облако пыли, Миша переключает рычаг коробки передач в положение паркинг.

– Чувствуешь себя лучше? – Спрашивает он, поворачивая ключ и заглушая двигатель.

Час езды успешно прочищает мою голову от постоянно занимающего место беспорядка в ней. – Ага. Намного лучше.

– Хорошо, тогда моя работа выполнена. – Он расстегивает ремень безопасности и собирается выйти из машины. Но останавливается и поворачивается ко мне лицом. – Я действительно рад, что ты сейчас со мной, – говорит он перед тем, как наклониться над консолью и прикоснуться губами к моей щеке.

Трезвая Элла надрала бы задницу за такое, но пьяной Элле это нравится. Он не осознает, что я напилась, потому как моментально выскакивает из машины, прежде чем успеваю его отругать. Я спешу за ним, нащупываю маленькую бутылочку водки, спрятанную в кармане кожаной куртки, когда мы шагаем по галечной дороге мимо припаркованных машин.

Миша бросает на меня взгляд, когда я откидываю голову назад и хлебаю глоток.

– Где ты это взяла?

– Из дома. – Я закручиваю крышку.

– И как много ты собираешься сегодня выпить? – Хмурится он.

Я пожимаю плечами, ловко обхожу его и иду вперед лицом к нему. – Столько, сколько нужно, чтобы продлить веселье. – Я делаю небольшое танцевальное движение, вызывая у него хриплый смех.

– Отлично. – Он равняется со мной и, обнимая рукой, направляет к собравшейся толпе. – Но, если выиграю гонку, я присоединяюсь к тебе.

– И кто же тогда будет за водителя?

– Полагаю, мы снова проведем ночь в машине.

– Знаешь, что? Не волнуйся за меня.

Он улыбается, продолжая оглядываться, пока мы приближаемся к толпе. Сквозь окружающую нас темноту пробивается свет фар заведенных машин. Я вдыхаю его успокаивающий запах – аромат одеколона с мятой и чем-то, что принадлежит только Мише.

Шорох голосов и волнение, витающее в воздухе, мгновенно повышает адреналин в крови. Должно быть, меня охватывает дрожь от возбуждения, потому что Миша шепчет мне в ухо. – Расслабься, детка. Скоро доберемся до самого интересного.

Я закатываю глаза, но не могу избавиться от дикого, неуправляемого, трепещущего чувства внутри себя. Когда мы приближаемся к толпе, я стараюсь сдерживать свои чувства, но их становится слишком много, и я, в конце концов, сдаюсь и позволяю им вырваться наружу.

Миша смеется надо мной, пока я танцую под музыку, доносящуюся из одного из динамиков.

– И вот она моя сварливая девушка. А я переживал, что она никуда не пойдет сегодняшним вечером.

Я его щипаю и издаю веселое ворчание, он давится от смеха, едва не сгибаясь пополам.

– Хорошо, передай бутылку, – говорит он, протягивая руку, продолжая посмеиваться.

– С чего бы это? – Выпячиваю я губы.

– Да с того, что ты только что пыталась меня укусить.

– И что? Я слышала, что тебе нравится быть укушенным.

Он резко останавливается посреди грязи.

– Где ты такое слышала?

Я небрежно пожимаю плечами, останавливаясь перед ним.

– Ходят слухи, что ты позволял Дитци кусать себя, когда вы двое спали вместе.

– Это, нахрен, не правда. – У него отвисает челюсть.

– Хочешь сказать, что тебе не нравится? – Меня целиком забавляет его смущение, поскольку его трудно выбить из колеи. Как правило, он не пробиваем.

– Нет... – Смущается он. – Не говорю... но хочу сказать, что ты очень пьяна.

– Да, возможно. – Я стараюсь трезво мыслить несмотря на замутненный разум, но все безнадежно, и я быстро сдаюсь. – Так что, тебя кусали девушки?

– Да, ты. – Он скрещивает руки на груди, в них появляется напряженность.

– Когда такое было? – Мой рот открывается в изумлении.

– Нам было по четырнадцать, и мы боролись. – Он накрывает ладонью шею. – Ты укусила меня прямо сюда, чтобы я тебя отпустил. Ты такая грязная, мелкая обманщица.

– Это вовсе был не укус. – Отмахиваюсь я от него. – Так, лишь зубная отметина.

Он загадочно таращится на меня, опуская руку вдоль тела.

– Как, черт возьми, мы дошли до подобного разговора?

– Я пьяна, и весело наблюдать за тем, как ты изворачиваешься. – А потом, только потому, что я могу, бросаюсь вперед, опускаю голову и осторожно кусаю его шею. – Ха-ха. – Отодвигаюсь назад, гордо улыбаясь. – Теперь я похитила твой первый укус в шею.

– Не могу поверить, что ты только что сделала. – Его челюсть почти достигла земли.

– Прости, ты разве не хотел поиграть? – Я хлопаю ресницами.

– Нет...все не так. – Он смотрит влево, потом вправо. Я вторю ему, чтобы понять, куда он смотрит, и на миг упускаю его из виду, когда он хватает меня. Его руки крепко обнимают мою талию, и прежде, чем я успеваю среагировать, его зубы вонзаются мне в шею.

– Думаю, именно это ты имела ввиду ранее, а? – Он вновь кусает меня, и что-то внутри меня взрывается. – Расплата – та еще сучка, – отходя от меня, говорит он и ухмыляется.

А я, затаив дыхание, продолжаю ошеломленно стоять на месте, с укусами на шее.

– Никогда ничего не начинай, если не уверена в том, что сможешь довести дело до конца, Элла Мэй, – он салютирует бутылкой водки, которую, должно быть, стащил у меня из кармана, пока кусал меня. – Ты получишь это назад, как только я выиграю эту гонку. – После этого он кладет бутылку в задний карман своих джинсов и скрывается в толпе.

Я бросаюсь за ним, надувшись из-за бутылки и пребывая в замешательстве из-за покалывания в теле.

– Какого хрена ты так долго? – Внезапно из толпы показывается Итан Грегори. Он выше и крепче Миши, с темными волосами и большим количеством татуировок на руках, которые ежемесячно добавляет к этой растущей коллекции.

– Ты три часа назад ушел из магазина.

– Мне надо было кое о чем позаботиться, – уклончиво отвечает Миша. Он понимает, скажи, что его отсутствие связано со мной, Итан начнет меня доставать. – Кроме того, я уже здесь, не психуй.

– Да не психую я. – Итан скрещивает руки и стреляет взглядом в мою сторону. – Знаю я причину твоего опоздания, она всегда одна и та же.

– Да пошел ты, Грегори, – бросаю я, направляясь к нему.

Миша хватает мою руку и тянет к себе.

– Спокойнее, сварливая девчонка. Никаких драк до гонки.

– Элла, просто, нахрен, заткнись, – возражает Итан, на что Миша хмурится.

– Ну ты и задница, Итан, – огрызаюсь я.

– А ты сучка, – парирует Итан.

Я снова шагаю вперед, сжимая кулаки, но Миша тянет меня за плечи.

– Ну ладно, вы двое... – Из-за шума толпы он повышает голос. – Успокойтесь. Мне нужно сосредоточиться на гонке, а не на том, чтобы держать вас подальше друг от друга.

Мы с Итаном обмениваемся смертельными взглядами, но держим рты закрытыми. Никому из нас не хочется отвлекать Мишу. Дрэг-рейсинг – гонка напряженная, и, если он будет измотанным или повернет не туда, все может закончиться столкновением с деревом или перевернутой машиной.

– Спасибо, – обоих благодарит Миша и направляет меня к передней части толпы, прижимаясь грудью к моей спине.

Пока я отталкиваю людей, расчищая нам дорогу, несколько девушек косо смотрят на меня, но заметив, что со мной Миша, принимаются хлопать ресницами. Когда мы проходили мимо Дитци, ее глаза загорелись.

– Привет, Миша. – Она угрожающе смотрит на меня, а затем взмахивает рукой. Пробираясь к нам, она к каждому прижимается своими сиськами.

Я закатываю на это глаза и смотрю на Мишу, который ослепляет меня очаровательной усмешкой.

– Что? – С невинным тоном в голосе говорит он. – Тебя что-то беспокоит, красотка?

– Нет. – Понимаю, что надо остановиться, иначе мои слова будут восприняты как ревность, но, как обычно, мой рот живет своей жизнью. – Просто я не понимаю. Как ты можешь спать с кем-то вроде нее? – И через плечо указываю на Дитци, которая отвлекается на парня с хвостом.

– Кто сказал, что я с ней спал? – Спрашивает он, постукивая по подбородку, словно он действительно об этом забыл.

Я бью по его руке, а он смеется.

– Ты, на вечеринке в прошлые выходные.

Он качает головой, отчего пряди светлых волос падают ему на глаза. Лунный свет и свет от фар усиливаю синеву его глаз, придавая им незабываемой красоты вид. Если бы у меня был свободный день, когда я могла бы рисовать все, что черт возьми, хочу, часами рисовала бы его глаза.

– Я никогда не говорил, что спал с ней. Ты сама это решила после того, как утром я пробрался в твою комнату, и ты заявила, что не хочешь видеть меня в своей постели, когда от меня разит как от шлюхи.

Мою лицо хмурится, пока я вспоминаю. – Но ты и не отрицал этого.

– Но и не говорил, что это правда. – Пожимает он плечами.

Не спрашивай.

– Так это правда? – Вот чертов рот.

Уголки его губ угрожают подняться вверх.

– А что бы ты делала, скажи, что это правда?

– Ничего. – Хотя в глубине души понимаю, что подобное чертовски раздражало бы меня, даже будучи в пьяном состоянии. А может быть, даже и больше в таком состоянии.

Он колеблется, не отрывая от меня глаз, и исходящая из них напряженность выбивает из колеи.

– В общем, я этого не делал. На самом деле, я даже не целовал ее.

Смотрю ему в глаза и пытаюсь определить говорит ли он правду. Он редко лжет мне, и никогда о девушках, с которыми спит. И тот факт, что он не спал с Дитци, заставляет меня по-глупому чувствовать себя лучше.

– Но ты с ней заигрывал, – обращаю я внимание на этот, хотя и спорный факт. Для Миши флирт ничего не значит. Он со всеми флиртует, даже с шестидесятилетней женщиной в продуктовом магазине, от которой пахнет кошачьей едой.

– Ну так что? – Он изгибает бровь. – Я уже неоднократно повторял, что всего лишь убиваю время, пока ты, наконец, не согласишься. Иногда на меня находит скука, вот и заигрываю.

Я борюсь с улыбкой. Мне не следует этому радоваться.

– Остановись. ПРЕКРАТИ.

Я не могу больше сдерживаться, поэтому смеюсь.

– Не улыбайся, красавица, – дразнит он, когда мы приближаемся к толпе. – Улыбка разрушает твой «а мне плевать» образ.

– Эй, ты обещал меня так сегодня не называть. – Напоминаю я ему в жалкой попытке изменить тему разговора.

– Я не смогу так быстро забыть твой порыв ревности, – возражает он, и его губы подрагивают, сексуально улыбаясь.

Я грызу ноготь, охватывая взглядом окружающие нас машины и не желая обращать на него внимание. Вот Додж Челенджер Денни 71 года, Камаро 68 года Майка, а это Понтиак GTO 70 года Бенни, который я в тайне обожаю, хотя никогда не признаюсь в этом Мише, чтобы не ранить его чувства.

– Ну так скажи. – Миша встает рядом со мной и вырисовывает круги на моем плече, уставившись взглядом на машины перед нами. – Почему мысль о том, что я с ней пересплю так беспокоит тебя?

– Потому что она недостаточна хороша для тебя, – отвечаю я, пожимая плечами. Потом небрежно протягиваю руку и вытаскиваю бутылку водки из его кармана.

Он искоса подозрительно смотрит на меня.

– А кто же достаточно хорош для меня? Ты? – Он шутит, но эти слова берут за живое. Словно невидимая рука сжимает мое горло.

– Нет, Миша, не я. – Выскальзываю из его объятий. – Я недостаточно хороша для тебя. – Я сливаюсь с толпой, сердце бешено стучит в груди, и говорю. – Сейчас вернусь. – Я оборачиваюсь и направляюсь к машине.

Как только я оказываюсь на заднем сидении, открываю крышку бутылки и делаю несколько больших глотков, после чего откидываюсь назад. Миша должен понимать, какой он замечательный, и что ему нужна совсем не такая девушка, как Дитзи. А потом он поймет и быстро позабудет те краткие моменты со мной или еще с кем-то...когда мы были здесь, в этом городе.

Когда я и все то, что я делала, превратится лишь в блекнущее воспоминание. Даже если я нарушу обещание, данное ему.

Глава 6

Миша

Я сморозил невероятную глупость. И понял это, как только ее произнес, но мне до смерти надоела ее уверенность, что я со всеми сплю, чего на самом деле нет. Я так больше не могу, особенно, когда у меня такие чувства к ней.

Не могу придумать способ, как избавиться от этой сумятицы, и в результате она куда-то сбегает. Я не следую за ней, поступи я так, и она будет продолжать убегать от меня. Если я дам ей несколько минут прояснить мысли, скорее всего, она вернется и сделает вид, что ничего не произошло.

Я продолжаю фокусироваться на гонке, чувствуя себя немного лучше, когда мне бросает вызов Стэнфорд со своим Мустангом, ведь у него чертовски жалкий двигатель.

Намереваюсь вернуться к своей машине, готовый к выходу на старт, но Элла до сих пор не вернулась. В голове царит туман, пока я в поисках Эллы осматриваю толпу, а затем заброшенный ресторан, в котором несколько человек ловят кайф. Обычно Элла подобные вещи не приветствует, но порой она бывает непредсказуемой, и в результате совершает множество идиотских поступков. Но все же, ее там нет. И когда я направляюсь обратно к толпе, меня находит Итан.

– Запрыгивай в чертову тачку, – произносит он, толкая меня в спину. Он не гоняет, но одержим моими победами. Он много работает с моей машиной и двигателем, стало быть, мы "разделяем лавры". – Я поеду с тобой, если ты не найдешь ее.

Нахмурившись, я взбираюсь по грязи к машине, размахивая ключами вокруг пальца.

– Просто найди ее, хорошо? И не сболтни какую-нибудь глупость, когда найдешь, иначе выбесишь ее.

– Сам знаешь, это нереально. – Он возвращается к месту, где выстроились в линию припаркованные бок о бок две машины. – Скажи я ей хоть слова, и она наорет на меня. Единственный человек, на которого она никогда не злится – это ты.

Он прав. Эти двое собачатся больше, чем мои родителе до ухода отца.

Из-за отсутствия времени я разворачиваюсь на каблуках и бегу обратно к машине, пытаясь себя успокоить.

Я смогу гоняться и без нее. Мне не стоит о ней беспокоится.

И когда добираюсь до машины, мне внезапно становится намного лучше.

Элла развалилась на заднем сиденье, уставившись на звезды через опущенное вниз окно с бутылкой водки в руке.

Я располагаю руки на подоконники водительской двери.

– Ты прикончила бутылку?

Она качает головой, не глядя на меня.

– Нет. – Поднимает бутылку, и я вижу, как внутри нее плещется жидкость. – Хотя и выпила пару стопок.

Я вздыхаю с облегчением и открываю дверь.

– Хочешь, чтобы я отвез тебя домой, и мы могли поговорить?

– Что? Нет. Зачем? – Ее глаза перемещаются в моем направлении.

Я запрыгиваю в машину и закрываю дверь. Мои плечи расслабляются.

– Просто ты выглядишь расстроенной, и у меня такое чувство, что я могу сделать этот вечер еще хуже.

Она вечность не сводит с меня взгляда, и только потом садится, завинчивает обратно крышку бутылки и бросает ее на пол. Стремительно быстро перемещается на переднее сиденье и упирается локтями в консоль.

– Я в порядке. – Она стаскивает резинку с волос и отбрасывает ее. – Прости, что сорвалась. До конца вечера не буду париться. Клянусь. И я пойму, если ты не захочешь гонять вместе со мной. Я только отвлекаю.

– Ты уже в норме... – Я кусаю нижнюю губу, наблюдая за тем, как она расчесывает пальцами волосы. Мои руки начинают болеть, когда она наклоняет голову назад и выгибает грудь вперед, закрывая веки. Я мог бы написать тысячу песен о том, как она сейчас смотрится, и еще тысячу о том, что она заставляет меня чувствовать.

Она снова поднимает голову, ее глаза приоткрываются и встречаются с моим голодным взглядом.

Я тут же прочищаю горло и оглядываюсь, прежде чем совершить нечто глупое. – Ты же знаешь, я всегда хочу, чтобы ты ездила со мной, даже когда ты расстроена. И когда чем-то отвлечена.

Какое-то время она молчит, и, когда снова заговаривает, ее голос звучит нежно, почти безжизненно.

– Миша?

Я хватаюсь за руль, уставившись на окружающий этот район деревья, молясь, чтобы она, наконец, поняла, что тоже меня любит.

Но все, что она сказала, это, – да так ничего. Не бери в голову. Скажу тебе позже.

Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы надавить на нее.

– Ладно, звучит хорошо. – Я перевожу рычаг в режим "движение". – Готова?

Кивнув, она спьяну ныряет над консолью, тем самым вызывая у меня смех. Отталкивается от нее, приходит в себя и машет рукой, указывая мне ехать вперед.

– Что ж, начнем нашу вечеринку.

– Пристегни ремни, – произношу я. Когда она хмурится, я добавляю. – Твоя безопасность всегда на первом месте, красавица.

Она вздыхает, затем перекидывает ремень через грудь.

– Хорошо, но это также касается и тебя.

Я поступаю так, как она просит.

– Спасибо. Рад тому, что моя безопасность на первом месте и ты считаешь меня красивым.

Она качает головой, не соглашаясь со мной.

Я подъезжаю к стартовой отметке, чувствуя себя немного спокойнее. Но начинаю заводиться в ожидании, когда подруга Стэнфорда даст нам сигнал. Я тереблю пальцами по коленям, вожусь с магнитолой, делая почти все, что угодно лишь бы, нахрен, успокоиться.

– Ты можешь расслабиться? – Говорит Элла, положив руку на мое дергающееся колено. – У тебя получится. У тебя всегда все выходит.

Мой взгляд скользит по ее руке, лежащей на моей ноге, а потом поднимается наверх к ее глазам.

– Я знаю, но всегда так чертовски нервничаю перед тем, как опускается флаг. Зацикливаюсь на своих мыслях.

– Да, я это знаю. – Она что-то обдумывает, а затем ее зеленые глаза загораются. – У меня есть идея. – Она протягивает руку и забирает с док-станции мой iPod. Перелистывает треки и останавливает свой выбор на «The Distance» группы Cake, врубает на полную мощность и запускает полный взрыв до тех пор, пока в микрофонах не появляется треск, а ветровые стекла не вибрируют.

– Вот так ты не сможешь слышать свои мысли! – Смеясь, кричит она сквозь музыку.

Мы начинаем смеяться вместе.

– Спасибо тебе!

Ее великолепные губы растягиваться в улыбке.

– В любое время. – Она кладет руку мне на колено, словно там ей и место.

И на мой взгляд, так оно и есть.

Я качаю головой в ожидании сигнала. Пальцы Эллы сильнее сжимают мое колено, в то время, как девушка Стэнфорда медленным шагом пробирается между машинами.

– На старт! – Она принимается поднимать флаг. – Внимание. Вперед!

Мы срываемся с места стоянки и летим по дороге, бок о бок с Мустангом. В гонках есть какая-то зыбкая красота, даже свобода. Но, что действительно прекрасно, так это то, как Элла заводится от опасных острых ощущений. Посадите девчонку в машину, выжимающую сотню миль в час, и она, черт побери, едва не кончит. Трудно концентрировать внимание, когда она отпускает мое колено и вытягивает руку из окна, будто хочет поймать воздух. Другая ее рука скользит к животу, пальцами слегка задевая нижнюю часть рубашки, словно она обдумывает мысль касаться ли себя.

Да, пожалуйста, прикоснись к себе. Боже мой, прикасайся к себе...

– Миша, осторожнее! – Выкрикивает она, ее глаза округляются, а рука вдавливается в приборную панель.

Мое внимание устремляется на дорогу, к концу которой мы приближаемся. Я резко давлю на тормоза и выкручиваю рулевое колесо. Машина дико вращается, шины визжат и поднимают грязь. Мне удается взять автомобиль под контроль и повернуть к финишу.