Текст книги "История любви Альфы (ЛП)"
Автор книги: Джессика Симс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Вообще-то, нет. Сегодня утром мне пришлось купаться в холодной.
– Где Остин? – спрашиваю я Лили. Ведь двое первородных, которые кричат наверху, его подопечные. – И где остальные? – Здесь должно быть куда больше народу и множество первородных, а не только Эллис, из-за Лили, которою очень легко напугать.
– Кое-что произошло, – тихо говорит Лили и бросает полусъеденный пакет сырой курицы. – Кэхал пропал, и они считают, что он похитил человеческую женщину. Бью и остальные пытаются его выследить.
О Боже. Я тру лоб. Конечно, Кэхал так и сделал. Как большинство первородных, он страстно жаждет пару, а мы пытаемся медленно внедрить их в общество. Я боялась, что однажды им надоест наша медлительность, и они возьмут ситуацию в свои руки. Похоже, что сегодня как раз такой день.
От внутреннего хаоса в доме раздражение охватывает мое тело, я хватаюсь за живот, когда ребенок толкается во мне в знак протеста. Дети. Не важно. Я думала, что мне все равно будут ли первородные жить с нами. К тому же, я жила в доме со своими кузенами со старшей школы и это никогда меня не беспокоило. Но сейчас был хаос, который казалось, сопровождал первородных везде, где бы они не были, и мне тут не было покоя.
Я устаю только от того, что нахожусь с ними рядом.
Мои мысли возвращаются к связке ключей, лежащей в сумочке. Дом за два округа от нас, но не слишком далеко.
– Эй, Лили. Хочешь уехать отсюда?
Она выпрямляется и в этот момент сверху доносится чудовищный крик, сопровождающийся взрывом хохота.
– Черт, Биван! Когда я сказал, отдать тебе мыло, не подразумевал, что ты должен напасть на него с ним! – кричит Эллис.
Лили съеживается и кивает мне.
– Хочу.
– Здорово. Бери сумку и жди меня в машине. Я скажу Эллис, что спасаю тебя.
Она кивает и выбегает из комнаты с выражением облегчения на лице. Бедная Лили. Люди ее пугают, особенно шумные. Шумные оборотни – ее ночной кошмар. Это посттравматический стресс после того, как она была полгода заперта в подвале вампира. Только Эллис знает всю историю целиком, но он так оберегает свою пару, что никогда ничего не расскажет. Я поднялась до середины лестницы и кричу Эллис.
– Мы с Лили уехали.
– Передай, что я ей позже напишу, – кричит Эллис в ответ. – Спасибо!
Я выхожу и вижу Лили, ждущую меня в машине. Я сажусь и завожу двигатель, обратив внимание, что напряжение на лице Лили пропало.
– Так куда мы направляемся? – спрашивает она.
– Сначала, нам нужно поесть, – отвечаю я, и мой желудок урчит в ответ. – Затем мы проверим один дом.
– Дом?
– Да. Кое-кто подарил мне дом, – говорю я и размахиваю ключами.
– Ты хочешь жить в этом доме?
– Сегодня? Или вообще? – Я улыбаюсь ей глазами. – Если сегодня и не нужно возвращаться в тот хаос? То да.
Лили слегка улыбается.
– Очко в твою пользу.
***
Через полчаса мы с Лили, уже перехватившие фастфуд, парковались у входных ворот фермы.
– Это он? – спрашивает Лили.
– Скоро узнаем, – отвечаю я и выхожу, чтобы открыть ворота, оставляя двигатель включенным. Никто не выходит, чтобы прогнать нас, поэтому я еще раз проверяю написанный адрес на почтовом ящике и да, это тот дом. Хорошо. Я ожидала увидеть маленький дом в пригороде. Тот факт, что это частная собственность с территорией приводит меня в восторг. Я сажусь назад в машину и еду вперед, пытаясь не выказывать своего восхищения извилистой въездной дорогой, которая простирается сквозь деревья.
– Тут мило,– говорит Лили, выглядывая в окно. – Где дом?
– Где-то тут, думаю. – Я тоже выглядываю в окно, пытаясь все рассмотреть. Ветки мимозы, усыпанные цветками, нависают над дорогой. Мне нравятся мимозы. На самом деле, тут очень мило. Мило и уединенно... и находится вдали от земель Андерсонов. Их дом в другой части города. Это место все-таки ближе к моей семье. И это не совпадение. Однако, благодаря этому, я смягчаюсь к Коннору.
И вот на горизонте появляется дом. Я открываю рот, потому что ожидала увидеть трейлер или что-то подобное. А не... восхитительный фермерский дом. Двухэтажный с металлической крышей и деревянными опорами на крыльце. Тут извилистая, гравийная дорожка к дому и ухоженный газон. Вокруг дома высажены кусты роз, а на заднем дворе цветочная арка. Все такое красивое. И выглядит... идеально.
– Это и есть тот дом? – выдыхает Лили. – Я думала об уединенной хижине или что-то в этом роде. Тут так красиво!
– Пошли внутрь, – говорю я ей, пытаясь выглядеть не слишком радостной. Я его себе не оставлю. Не оставлю. Я просто... осматриваю его. Только и всего.
Ключ идеально подходит к входной двери, что уменьшает чувство вторжения, и у порога даже лежит новый дверной коврик. Интерьер... Господи, просто идеальный. Я делаю пару шагов внутрь и таращусь. Внутри просторно, потолок выкрашен в белый. В гостиной каменный камин, а напротив открытое пространство кухни. На все заднюю стену окно, а пол из полированного дерева.
– Вот это и есть твой дом? – тихо спрашивает Лили. – Серьезно?
Я слишком поражена, чтобы ответить. Здесь так совершенно. Я иду на кухню, замечая гранитную столешницу и новые приборы из нержавеющей стали. Господи, Боже мой. К кухне прилегает небольшая столовая, а напротив коридор. По которому я иду вперед. Главная спальня огромная, с пустыми шкафами, но наполненная потенциалом. Из спальни есть выход в большую ванную, посреди которой стоит ванна на когтистых лапах. Ого. Она идеально подойдет, чтоб отмочит в ней мои опухшие ноги.
Я не влюблюсь в этот дом. Не влюблюсь.
Я выхожу из спальни и вижу соседнюю комнату. Она меньше и в ней прекрасное окно с видом на задний двор. Она запросто может быть офисом... или же детской. Мне даже нравятся оттенки синего, в который она выкрашена.
Наверху три спальни, еще ванная, а еще одна ванная внизу, рядом с прачечной. Все выглядит идеально, очаровательно и явно недавно отремонтированным. Должно быть, Коннор работал здесь не покладая рук. Наверху в комнате с желтыми стенами есть потолочный вентилятор с Винни – Пухом, который я хотела бы для ребенка.
Меня бьют по животу, словно дети говорят, как им нравится дом. Мне он тоже нравится. Здесь так... тихо. По-домашнему, расслабляюще и тихо. Лили смотрит в одно из окон на задний дворик, и я присоединяюсь к ней. Двор украшен, а чуть дальше стоит очаровательная, белая беседка, которая немного спрятана лозой. Ведь у каждого деревенского домика должна быть беседка.
– Ты оставишь этот дом себе? – спрашивает Лили напуганным голосом.
– Я не собиралась, пока не увидела его, – признаюсь я.
– Если он тебе не нужен, мы с Эллисом купим его.
– Мой, – говорю я с насмешливым рычанием. Я сжимаю ключи в руке. Если Коннор отказался от этого дома... то что плохого случиться, если я сюда перееду? Он хотел, чтоб у меня и детей был комфортный, спокойный дом. Я еще раз обхожу гостиную, представляя ее заполненной мебелью. Мягкие диваны, укрытые клетчатыми пледами, может даже декоративный напольный ковер. Никаких журнальных столиков, потому что дом должен быть безопасен для детей, но с возможностями. Мне придется выкупить его у Коннора. Тогда я не буду чувствовать вину за то, что приняла такой подарок. Но до тех пор, я смотрю на Лили и улыбаюсь.
– Хочешь помочь мне с переездом?
Глава 11
САВАННА
Мне понадобилось три дня, чтобы перевести вещи. И мне помогали Лили, Остин и Эллис. Они немного огорчены тем, что я съехала, но когда я объяснила, что мне нужно время для себя и детей, они все поняли. После переезда к нам первородных жизнь стала более чем хаотичной, и все понимают мою необходимость побыть одной. Первородные до сих пор многому учатся и им предстоит еще долгий путь. Приятно пойти в ванну и не волноваться о том, что может что-то произойти, когда тебя нет рядом. А то, что теперь, после стольких лет жизни с Бью, Остином и другими кузенами, у меня появился собственный дом? Господи, это так здорово. В гостиной я повесила пару картин и сделала в уме пометку, прикупить еще в таком стиле. Я набила холодильник любимой едой, которую не придется для начала отбирать у первородных. В комнате я раскладываю свои вещи и ставлю все именно так, как хочу. Мне больше не нужно ни с кем делить ванную. И сиденье туалета всегда будет опущено.
Я в раю.
При помощи братьев, я переставляю мебель на кухне, в спальне и гостиной. Гостевая спальня и детская могут еще подождать. Пока что я хочу удобства.
Следовало догадаться, что хорошо не продлиться долго. Субботним вечером, по коже поползли мурашки. Мне казалось, что я уже вечность не перекидывалась. Доктор Лэмб не рекомендовал этого беременным, но я свихнусь, если не пробегусь ночью по лесу, чтобы снять недельный стресс. Я раздвигаю дверь во двор, вечер не по погоде теплый, на небе ни облачка, светят звезды и луна. Естественно, свет луны наводит мысли о Конноре. Хотя вервольфы не подвластны действию фаз луны, но я все равно думаю о Конноре. Тряхнув головой, я отталкиваю мысли о нем прочь и снимаю длинный, свободный сарафан. Чем больше мой живот, тем проще моя одежда. Думаю, что к моменту родов я буду носить мешок с прорезями для рук. Стянув нижнее белье, я снимаю сланцы и спускаюсь по лестнице в ночной воздух.
"Я не долго побегаю, – говорю я себе. – Просто, чтобы разрядиться".
Встав на четвереньки, я начинаю перекидываться в пуму, внимательно следя за происходящим с телом во время трансформации. Став пумой, я обращаю внимание на живот, меня не пинают, говоря, что неудобно или как-то реагируют на трансформацию. Хороший знак. Я легко заканчиваю трансформацию, став грациозной пумой с гладкой шерстью. И большим беременным животом.
Почесав лапой ухо, я поднимаю голову, ловя запах добычи. Став пумой, мои органы чувств усилились, и я могу учуять несколько забавных вещей. Где-то возится скунс, где-то прячется какой-то грызун, а что-то к западу воняет, словно недавно умерло. Будучи кошкой и любопытной, я немедленно направляюсь в сторону мертвечины. Естественно, есть я это не буду. Просто посмотрю. Я захожу в – собственный – лес легкой, спокойной походкой. Мне некуда спешить, да и в кошачьем облике так здорово. Я скучала по своей пуме. Не думаю, что для детей это так плохо, как говорит доктор Лэмб. Для матери это просто потрясающе. Я чувствую вдохновение, лапы впиваются в землю, пока я начинаю – бодрую – пробежку по ночному лесу.
То, что учуяла мертвым, оказался броненосец, сбитый на дороге в миле от дома. И это позор. Мёртвые броненосцы в Техассе – глупо и неинтересно.
Я сразу же направилась в глубь леса, ища более интересное. Моя кошка вела себя игриво.
Спустя два часа, я вернулась в свой дом, мое обоняние одолевал запах скунса. Мне едва удалось избежать вонючей струи, но запах все еще летал в воздухе и у меня слезились из-за него глаза. Я хотела бы закусить парой белок, но желудок требовал нормальной еды после расходования всей энергии, а вся еда находилась в моем доме.
Мой дом. Лишь от одной мысли мой хвост подёргивается от гордости. Я медленно вновь превращаюсь в человека и зеваю. Перевоплощение и пробежка измотали. Самое время для горячего душа, перекуса и сна. Мне нравиться дремать. Мои дети толкаются в животе в знак согласия. Я вхожу по ступенькам и через заднюю дверь захожу на кухню. Открываю холодильник... и замираю.
Сверху доносится звук льющейся воды.
Я, в ужасе, напрягаюсь. Непрошенный гость? Мне нужно защитить детей. Я хватаю нож с ближайшего стола. Затем останавливаюсь, какой злоумышленник проникнет в дом ради душа? Я втягиваю носом воздух, но в носу до сих пор стоит вонь скунса. Пересекаю первый этаж, включаю свет на крыльце и замечаю знакомый грузовик, припаркованный на дорожке у дома.
Коннор.
Черт.
Мой страх сменяется гневом, и я несусь по лестнице в спальню. Конечно, грязная пара джинс и футболка валяются на полу, в стороне обувь. Дверь в ванную приоткрыта, и я ощущаю запах моего любимого геля для душа, смешанного с экзотическим запахом волка оборотня. Этот придурок не должен так восхитительно пахнуть. Игнорируя приличия, я открываю дверь и захожу внутрь.
– Коннор Андерсон, – воплю я. – Что ты тут делаешь?
Естественно это Конор. Я узнаю эту крепкую, загорелую задницу везде. Эти два идеально накаченных полушария переходят в шикарную, крепкую спину. Сейчас покрытую струйками пены.
Коннор медленно поворачивается, его волосы подняты в мыльном ирокезе. Черт побери, он потрясающий. Не грамма жира, полностью весь состоит из мускул. А я чувствую себя толстой, маленькой и совершенно беременной.
При виде меня на его красивом лице появляется улыбка.
– Саванна.
– Не Саваннкай мне тут. – Я тычу в него ножом, все еще злая, несмотря на его обнаженное, мокрое совершенство. – Какого хрена ты тут забыл?
Он в замешательстве сводит брови.
– Принимаю душ. У меня был долгий день. – Он встает под душ, и еще больше струй скатывается по его упругому животу. Не то чтоб я смотрела. Я поднимаю глаза и смотрю ему в лицо.
Он поднимает руку и трет под ней.
– В последнем доме была дырявая крыша, мне пришлось ее заменить. И это влетело в копеечку. – Коннор заканчивает мыть руки, смывает пену с лица и остатки мыла с тела. Затем выключает воду и протягивает руку. – Не передашь полотенце?
Я смотрю на него и замечаю, как увеличивается его член, результат моего присутствия рядом. Господи. Мне не следует смотреть. А еще я не должна гадать, будет ли секс с ним так же хорош, если я не буду под действием течки... Я нащупываю полотенце на тумбе и кидаю Коннору.
– Прикройся!
– Ты тоже хочешь искупаться? Я приберег для тебя горячую воду. – Он вытирает лицо, а затем и волосы, специально игнорируя те места, которые я просила прикрыть. – Я даже потру тебе спинку.
Его голос, тихий и дразнящий, заставляет мои соски затвердеть. Чертовы соски.
Я вспотела, и хотела принять душ после еды, но, похоже, все мои планы пошли коту под хвост. Горячая вода или нет, мне нужно быть начеку с Коннором. Волки хитрые. Я скрещиваю руки на груди, чтобы спрятать выпирающие соски и снова смотрю на него.
– Коннор, отвечай мне. Что ты делаешь в моем доме?
Это привлекает его внимание. Он смотрит на меня взглядом "что-серьезно", открывает дверцу душа и выходит из него. Все еще абсолютно голый, вытирая волосы полотенцем.
– Твой дом, да? Я говорил тебе, что купил этот дом для нас.
Теперь, я в замешательстве.
– Но... ты отдал мне ключи.
Он поднимает голову и смотрит на меня игриво.
– Я не говорил, что не буду тут жить.
Во мне взрываются отчаяние и гнев.
– Ты шутишь.
– Нет. Вижу, ты заняла хозяйскую спальню. Хотя я бы поставил кровать с другой стороны, но это лишь мое мнение. По крайней мере, ты молодец, что выбрала для нас большую кровать.
– Нас? – пропищала я. – Ты не можешь тут жить.
– Конечно, могу. Я купил этот дом. – Он медленно растягивает губы в улыбке, затем подходит ко мне и берет мою расческу. – Просто игнорируй меня, как ты обычно и делаешь.
Я молча наблюдаю за тем, как он расчесывает мокрые волосы. У меня ступор, я не знаю что сказать.
– Я тут уже три дня,– наконец-то возражаю я. – Где ты был?
– Разбирался с делами стаи. Проезжал мимо, увидел свет, думаю, дай заеду и приму душ. Может и на ночь останусь. – Он улыбается, затем медленно выходит из ванной, оставляя на полу мокрое полотенце.
Чертов придурок все еще голый.
И... стоп. Видел включенный свет? Дом не видно с главной дороги. Нужно открыть ворота и проехать по каменной дороге, чтобы увидеть здание. Он проверял, переехала ли я сюда. Вот чертов манипулятор. Он заманил меня, по крайней мере, на день или два. Я могу опять вывезти все свои вещи, но это будет тяжелое испытание. И мне сильно, сильно нравится этот дом. Я и огорчена и разочарована одновременно. А еще зла и раздражена. Переступив через его полотенце, я его поднимаю и выключаю свет.
***
КОННОР
"Похоже, вести себя, как мудак работает", – думаю я про себя. Рад ли я, что Саванна так зла на мое решение жить здесь, если и она будет здесь жить? Я не схожу с ума от ее злости, но заметил, как она меня осматривала. Я медленно иду по коридору, сверкая голым задом, ведь знаю, как ее это бесит. Но она не кричит мне в след, я слышу, как что-то упало в ванной на пол. Она что-то бросила?
– Саванна?
Ответа нет. О Боже. Я резко разворачиваюсь, бегу обратно в ванную, и мое сердце останавливается, когда я вижу ее на полу без сознания.
– Саванна! – я опускаюсь на колени около нее и обнимаю, баюкая. Она без сознания, но дышит равномерно. Господи. Я обнимаю ее и ощупываю ее руки, ноги, потом живот, пытаясь понять что случилось. Беременные теряют сознание? Это нормально? С ребенком что-то не так? Нашим ребенком?
Переполняемый беспокойством и не получив ответы, я поднимаю ее на руки и несу в спальню. Я аккуратно укладываю ее на кровать, затем бегу в ванную, смачиваю полотенце и возвращаюсь с ним в спальню. Я кладу его ей на лоб и проверяю пульс Саванны. Спокойный, даже слабый. Она плохо о себе заботится. Во мне яростно просыпается волчий защитный инстинкт. Теперь я здесь и буду о ней заботиться. Я вновь прижимаю к ее лбу полотенце и решаю накормить свою пару.
Сбежав вниз, я направляюсь на кухню. Увиденное в холодильнике меня немного поражает. В дополнение к сладостям и сокам, много красного мяса. Очень много. Это наводит меня на мысль, я беру сковороду, ставлю ее на плиту и раскаляю. Затем достаю стейк. Когда мясо слабо прожарилось, я хватаю бутылку воды, протеиновый батончик и банку огурцов, потому что не знаю, что любят беременные. Может я ошибся на счет мяса, может, нет. Положив кусок на тарелку, я несусь наверх. Когда я открываю дверь, Саванна уже сидит на кровати, ее смущенный взгляд уперт в меня.
– Что случилось?
Я сел рядом с ней на кровать и протянул ей тарелку со стейком с кровью.
– Ты упала в обморок.
– Упала в обморок? – Она в шоке, но смотрит на стейк, и я слышу, как у нее урчит в животе.
– Да, – подтверждаю я и слегка подталкиваю к ней тарелку. – Ешь.
– Вилка?
– Я не принес. Ты можешь, есть руками. Я не буду тебя осуждать.
Саванна аккуратно поднесла стейк ко рту и надкусила. Я с удовлетворением наблюдаю, как она меньше, чем за минуту съедает все, а затем тянется к воде, облизывая пальцы.
– Извини, что упала в обморок, – говорит она, немного скривив губы. – Не знаю, что случилось.
– Тебе в последнее время нездоровилось? – Во время беременности много чего может пойти не так, а я ничего об этом не знаю. Я чувствую себя беспомощным. – Что я могу сделать?
Она немного передвигается, кладет руки на поясницу и потягивается. Ее грудь более округлая, пышная и божественная. Я всегда считал Саванну совершенством, но ее беременное тело – бесподобно. Эта грудь даже не вместиться в мои ладони...
– На самом деле я себя прекрасно чувствовала, – говорит она, отвлекая меня от грязных мыслей. На ее лице появляется виноватый взгляд. – Может мне не стоило перекидываться сегодня.
– Почему?
– Доктор Лэмб говорит, что это вредно для беременных оборотней.
Я фыркаю. Выдры-доктора, да и другие выдры... ну, придурки.
– Доктор Лэмб – идиот. Я никогда такой ерунды не слышал. Моя мама всегда перекидывалась, кода вынашивала Грейси. И это никак ей не вредило.
– Я ведь не могу спросить обычного акушера об этом, не так ли? – Она смотрит на меня. Мысли о моей давно-ушедшей матери заставляют меня задуматься о другом. – Ты хорошо ела в последнее время?
Она облизывает губы.
– Я хорошо ем. Доктор говорит, что набираю слишком много и мне нужно ограничивать себя в еде.
– Ерунда. Ты восхитительна.
Она удивленно смотрит на меня.
– Спасибо.
Ее благодарность согревает меня. Саванна – моя пара, и я собираюсь заботиться о ней, чёрт побери. Я заворачиваю ее в одеяло.
– Допивай воду, а я скоро вернусь. Кое-что принесу тебе из магазина. А ты подреми, ладно?
Саванна качает головой.
– Мне нужно встать, чтобы убрать...
Я кладу руку ей на плечо, останавливая.
– Ты останешься здесь. Когда вернусь, сам все уберу, хорошо? Позволь мне заботиться о тебе.
Я до смерти хочу заботиться о тебе. Позволь мне позаботиться о моей паре. Позволь мне быть рядом.
Я жду ее протеста, но вместо этого она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а затем кивает.
– Хорошо.
И меня окатывает очередная волна яростного удовлетворения. Оставив в ее руке бутылку воды, я спускаюсь вниз. У меня уже в руках ключи и тут я понимаю, что на мне нет вообще никакой одежды.
Упс.
Я возвращаюсь наверх, надеваю грязную одежду, натягиваю ботинки и бегу в грузовик. Я знаю, что нужно Саванне, даже если она этого не знает. Устрицы, печень и шоколад. Во время беременности, моя мама только этим и питалась. Говорила, что это волчья закуска. Что волчатам нужна тонна железа, которую ей пришлось копить. Бьюсь о заклад у Саванны тоже самое.
Сев в кабину, я вставляю ключи в замок зажигания. Но не завожу машину, а стискиваю руль, пытаясь совладать с бурей радости, гордости и расстройства, проносящейся по мне. Ребенок – мой ребенок – в ее животе волчонок.
"Знает ли она", – гадаю я.
Она не может навсегда отказаться от меня. Только волки знают, как воспитывать волчат. Саванна может попытаться вырастить волка с кузенами-пумами, но стая глубоко укоренена в наших душах. Он придет к нам, наплевав на все. Мне нужно чтоб Саванна поняла, что она моя, как и наш ребенок. Хотя, сначала, мне нужно накормить свою пару.
На бешеной скорости, я несусь к ближайшему магазину, покупаю все устрицы, что у них в наличии. Затем опусташаю конфетные прилавки, а потом направляюсь в мясной отдел, ища свежую печень. Закидываю в корзину лук для приготовления печени, пару бутылок воды, а затем иду на кассу. Кассирша удивленно моргает на мой набор продуктов, а затем смотрит на меня.
– Тяга беременных?
Я киваю не в силах сдержать свою лучезарную улыбку. Я забочусь о своей паре. Женщина улыбается в ответ.
– Ты такой милый. Она счастливица.
Кто-то должен сказать это Саванне.
Я загружаю грузовик, уже чувствуя, будто провел слишком много времени вдали от Саванны. Я возвращаюсь на свою – нашу ферму, а затем еду по гравию. Останавливаю с визгом грузовик у дома, хватаю продукты и бегу внутрь, беспокоясь, что Саванна встала и нечаянно упала с лестницы в мое отсутствие. Но когда вхожу в дом, натыкаюсь лишь на тишину. Я ставлю пакеты с продуктами на островок, захватываю шоколад, банку устриц и бутылку воды. Я поднимаюсь на верх, заказ 2.0 готов.
Саванна свернулась на кровати, обняв живот. На ее лице расцветает сонная улыбка, когда я вхожу, и мой волк низко рычит внутри от тоски. Как давно она мне улыбалась?
– Я в порядке, Коннор, – говорит она, когда я сажусь на стул рядом с ней. Она зевает. – Я больше не голодна.
– Я все равно хочу, чтобы ты это съела, – возражаю я, открывая консервную банку устриц. Она садится, ее ноздри раздуваются от аромата.
– Что это?
– Устрицы, – отвечаю я, и протягиваю ей банку. – Волчий припас.
Она отводит от меня взгляд.
– Волчий припас, – повторяю я тише. – Я не знаю, носишь ли ты внутри волчонка, но когда женщины вервольфы беременеют, если едят много устриц, их не часто рвет. Они жаждут красного мяса. А ребенок ест с мамой.
Она быстро моргает, и я вижу, как по ее щеке бежит слеза.
– Эй, эй,– шепчу я, отставляя устрицы и касаясь ее щеки. – С тобой все будет хорошо. Я тут и никуда не денусь.
– Близнецы,– шмыгает она носом.
– Что?
Заплаканными глазами, она смотрит на меня.
– У меня двойня. И я практически уверена, что это волки.
Глава 12
САВАННА
Я глубже зарываюсь в подушки, не вполне готовая проснуться и столкнуться с миром. Если я проснусь, придется обдумывать ситуацию с Коннором. А я еще не уверена, что делать. Бесспорно, он рад новости о близнецах. Когда я сказала ему про двойню, думала что он свалиться со стула от радости. Мне это понравилось. От этого я почувствовала... облегчение. Хорошо осознавать, что он рад стать отцом двух малышей. Хотя, свирепая, собственническая гордость в его взгляде от того, что дети волки?
А я не знаю, как воспринимать это. Я хочу сказать, ведь я могу ошибаться и в животе ношу самых злобных пум – близнецов, и Коннор будет разочарован. Хотя, я сомневаюсь. Вряд ли Коннор разочаруется, что у нас будут две девочки с кошачьими ушками. Он и их будет до безумия любить.
Но... Я все так же уверенна, что девочки не кошки. Присвоить моих детей к волкам прибавляет к уже имеющимся вопросам новые.
Что еще глупее? Съеденные прошлым вечером устрицы прижились в желудке. Коннор оказался прав.
Полагая, что не могу прятаться весь день напролет, я зеваю и медленно открываю глаза. Меня окружает запах волка. Лучи раннего солнца проскальзывают сквозь занавески, и в них танцуют пылинки. Коннор дремит в кресле напротив кровати. На его груди покоится журнал для беременных.
И Коннор голый.
– Кхм, Коннор? – рискую я позвать его.
Он просыпается, затем по-волчьи фыркает и выпрямляется.
– Что? В чем дело? – Он накрывает рукой глаза и чешет их.
– Почему ты голый?
Он откидывает журнал и проводит рукой по обнаженной, загорелой груди. Улыбка на его лице подсказывает, что Коннор ни в малейшей степени не сожалеет, что пошел на такой риск.
– Я воспользовался твоей машинкой, чтобы постирать свою одежду. А сменную одежду не брал.
С моих губ почти срывается остроумный ответ, но вместо этого говорю:
– Так ты не планировал оставаться?
Коннор встает.
– Не-а. Просто хотел проверить тебя. И рад, что зашел. – Он окидывает меня укоризненным взглядом. – Оставайся здесь, я принесу тебе устриц для начала.
От этого меня должно было затошнить, но я сажусь и зеваю.
– И воды, пожалуйста.
– Устрицы и вода сейчас прибудут. – Он выбегает из комнаты, а я наблюдаю за сокращением мышц на его крепкой заднице. Ну, если бы он не демонстрировал, я бы ведь не смотрела, да?
Я немного мечтаю, лежа в кровати, и когда Коннор возвращается с завтраком, слегка расстраиваюсь, что он надел все еще влажные джинсы. Ох, ну ладно. Я сажусь, и он спешит поправить мне подушки.
– Давай я помогу.
– Спасибо. – Я расправляю одеяло на огромном животе, а Коннор протягивает мне устрицы и воду. Почему-то от запаха устриц, мой рот наполняется слюной, и я быстро их съедаю, запивая водой. Вероятно, это первое утро, когда меня не рвало.
Поди разберись.
– Как ты? – спрашивает он и смотрит на меня. – Может еще устриц? Или тост? Или кофе?
Я машу ему рукой в знак протеста.
– Я в порядке. Правда.
– Хочешь, я помассирую тебе ноги? Я прочитал в твоем журнале, что ноги у женщин отекают и лучше, если их помассировать.
Я начала протестовать... а затем остановилась. Если красивый мужчина – даже настолько раздражающий как Коннор – предлагает мне массаж ног, как я могу отказаться?
– Наверно.
Он улыбается так, словно я только что подарила ему подарок, а затем садится на край кровати. Я стараюсь не зацикливаться на странных ощущениях, когда Коннор задирает одеяло, берет мою опухшую ногу и начинает массировать. А затем, мне пришлось подавить стон наслаждения, потому что, Господи, я испытываю невероятные ощущения. Он пальцами разминал мне стопы, а я почти скатилась с кровати от сильнейшего наслаждения, проносившегося по моему телу. Ничто в мире не должно быть настолько восхитительным. Мне... наверно стоит просить массаж ног постоянно.
– Так хорошо? – спрашивает он, массажируя стопу.
"Да" это еще приуменьшение.
– Ага, – говорю я, но это звучит с придыханием и сексуально. Черт. Даже соски начинают реагировать. А ведь это всего лишь идиотский массаж ног.
Ладно, это лучший массаж, но я все равно не должна реагировать как похотливая школьница. Я на шестом месяце беременности, и вынашиваю близнецов. И уж точно сейчас не период течки. И словно Коннор только что услышал мои мысли, опускает взгляд на мой живот, продолжая массировать.
– Что?
– Я могу... прикоснуться к твоему животу? Почувствовать толкаются ли они?
– Они всегда толкаются, – ворчу я, и, как по приказу, один из малышей меня пинает. Вздрогнув, я удобнее сажусь. – Ладно. Потрогай.
На лице Коннора расцветает истинно мужская ухмылка, от которой мои гормоны сходят с ума. Положив мою ногу, Коннор чуть приближается. За все время беременности, я успела привыкнуть, что все и каждый трогают мой живот. Словно на мне висит табличка "Погладь мой живот". Но прикосновение Коннора чувствуется более интимным. Словно что-то значимое. Коннор впервые встречается со своими детьми.
На глаза наворачиваются слезы от такой мысли, и я отодвигаю одеяло, оголяя живот. На мне все тот же сарафан, что и прошлым вечером, но материал легок, а живот мой сильно выпирает.
Коннор с благоговением кладет руку на бок моего живота, его пальцы едва касаются кожи, а затем прижимает ладонь на пупок.
– Я ничего не чувствую.
– Подожди,– говорю я ему. – Кто-то из них толкнется. Наберись терпения.
– Я никогда не был терпеливым, – говорит Коннор. – Спроси мою семью о Рождестве.
Я улыбаюсь.
– Ты что сыщик?
– Я не люблю секреты, а у Рождества есть один огромный секрет. Я ненавидел не знать, что мне подарят, поэтому я развязывал ленточки, чуть-чуть разрывал упаковку, смотрел, что внутри и упаковывал обратно подарок.
Я смеюсь.
– Ты был ужасным ребенком.
– Ребенком? Я говорю о прошлом Рождестве. – Он мне подмигивает.
Я фыркнула со смеха и не смогла остановить хихиканье. И словно в ответ на мое веселье, один из малышей начинает пинаться. Вздрогнув, Коннор убирает руку, а затем округляет глаза.
– Вот это да.
– Почувствовал?
– Люди за два городка отсюда могли бы почувствовать. – Коннор осторожно вновь кладет руку на мой живот, и один из малышей начинает ворочаться, и мой живот словно бы выворачивают.
– Твою же... Саванна, это потрясающе.
Я киваю, в горле образовывается комок.
– Да, так и есть.
– Они часто пинаются?
– Все время,– отвечаю я, и ребенок пинает меня в ответ.
На лице Коннора появляется трепетное выражение, когда он кладет на живот вторую руку и чувствует, как толкаются дети.
– Привет, – шепчет он. – Я ваш папа.
Меня одолевает чувство вины за то, что я оттолкнула Коннора на несколько недель, намереваясь жить одной. Хочу я или нет, но он – часть этих детей. Внутри меня идет борьба боли и предательства с интересом, пока Коннор разговаривает с моим животом. Он их отец и должен присутствовать в их жизни, особенно, если они будут волчицами. Я эгоистично поступила, оттолкнув Коннора. Даже если между нами не будет все гладко, он должен так же воспитывать детей.
Я откидываюсь на подушки, когда Конор прижимает ухо к моему животу и слушает детей. У него взъерошены волосы, и у меня чешутся пальцы от желания пригладить торчащие пряди.
– Как назовешь? – бормочет Коннор и гладит живот, будто ласкает наших детей.
– А? – Покалывание при его прикосновении, отвлекает меня. Простое прикосновение не должно ощущаться так хорошо.
