Текст книги "Соперницы"
Автор книги: Джессика Мэннинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 25
На самой середине туалетного столика возвышались две темные бутылочки снотворного, призывно глядя на Марго Мартино, словно пара карих глаз. Между ними стоял высокий и узкий хрустальный кубок, похожий на нос. Марго лежала на кровати, глядя на это лицо, как на лик смерти. Оно напомнило ей о чем-то, а точнее, о ком-то из ее прошлого. Наверное, этот кто-то был ей небезразличен, раз смутные воспоминания о нем всколыхнулись в ее голове в такой час.
Немногим раньше, как и обычно, Марго отобедала у себя в комнате. Она уже много недель избегала встречаться за столом с Мишель и Леоном. Они даже не поинтересовались причиной ее отсутствия. Им было попросту наплевать на свою старую тетушку. Что ж, тем лучше, тем легче ей будет принять смертельную дозу снотворного.
– Дети, – беззлобно сказала она. – Заносчивые, эгоистичные, самовлюбленные дети. Им ни до кого нет дела, кроме самих себя. И, как и все дети, они нарушают все мыслимые и немыслимые законы и правила, расстраиваясь только тогда, когда их наказывают.
Когда же придет их наказание? Уж наверное, они не станут воспринимать ее уход из жизни как наказание за свое плохое поведение. Нет, это будет всего лишь временное неудобство.
Марго поднялась с постели, расправила смявшееся покрывало и оглядела комнату. Повсюду в аккуратном порядке стояли коробки с ее жалкими пожитками. Интересно, что Леон и Мишель будут делать с ними? Уж точно они не станут распаковывать их, чтобы посмотреть на всю эту рухлядь. Скорее всего, они отнесут все коробки в подвал и оставят под замком, пока не продадут поместье, чтобы навсегда уехать в Европу. Затем ее вещи либо выбросят на помойку новые владельцы Бельшаса, либо оставят нетронутыми, удивляясь, зачем было тратить столько сил на то, чтобы сохранить такие никчемные пожитки. Марго улыбнулась, представляя их изумление.
Ее взгляд снова упал на лицо, которое ей виделось на туалетном столике. Марго не была из числа тех людей, что вечно откладывают дела. Даже если речь идет о самоубийстве. Она подошла к платяному шкафу и достала единственное уцелевшее платье, которое она уже давно выбрала для этого дня. Это было бальное платье, безнадежно вышедшее из моды, но неплохо сохранившееся. Платье было ей немного маловато и достаточно молодежного покроя, но оно по крайней мере шло ей. Кроме того, это было единственное платье, которое Марго на самом деле любила.
Марго неспешно оделась, тщательно разглаживая складочки на ткани. Под платье она надела свои лучшие юбки, а на ноги – самые дорогие в своей коллекции туфли. Они, как ни странно, почти в тон шли к платью. Затем она снова подошла к туалетному столику и присела на краешек стула. Она пододвинула к себе бокал и две темные бутылочки со снотворным и подняла глаза, глядя на свое отражение в зеркале. Еи показалось, что она стала выглядеть минимум лет на десять старше. Морщинки на лице были похожи на старую смятую карту какой-то далекой несуществующей страны. Подбородок отвис, а под глазами виднелись темные мешки. Уголки губ, видимо, под силой гравитации опустились вниз. Марго вдруг приосанилась, а выражение ее глаз изменилось.
– Я не собираюсь отправляться в последний путь такой развалиной, – заявила она сама себе.
Она взяла в руки расческу и стала яростно расчесывать спутавшиеся волосы. Мало-помалу непослушные пряди распрямились, ложась аккуратно по обе стороны лица. Затем она открыла ящички столика и стала один за другим доставать и ставить перед собой тюбики, бутылочки, коробочки с косметикой, которой она не пользовалась с того самого момента, когда приняла решение покончить с жизнью. Она расположила все в идеальном порядке и принялась создавать свое лицо в последний раз.
Леон и Мишель лежали обнаженными на кровати. Они молча глядели в потолок, на котором пухленькие ангелочки летали меж белоснежных облаков по чистому голубому небу. Ночь была такой жаркой и душной, что они так и не смогли уснуть. Самое страшное заключалось в том, что при такой жаре они даже не могли заниматься любовью.
– Я завидую этим купидонам, Леон, им так прохладно там, в облаках.
– Это точно. Хочешь еще шампанского?
– Это ведь не поможет? – спросила Мишель.
– Боюсь, что нет, детка, в такую жару ничего не поможет. Если бы мы жили в Европе, мы бы уехали от жары куда-нибудь в Альпы.
– Там столько снега, – промурлыкала Мишель. – Я бы хотела поваляться в снегу голенькая.
– У меня идея, – заявил Леон радостно. – Давай пойдем в лабиринт. Бассейн в центре всегда прохладный. Мы обмоем друг дружку, а потом…
– Но, Леон, мы же там уже были.
– Не ночью, не в темноте.
– Должно быть забавно, – признала она, – и уж точно освежающе.
Они выбрались из постели и начали одеваться с энтузиазмом, которого не испытывали весь день. Мишель накинула шелковый халатик и шлепанцы, а Леон натянул штаны и легкую рубашку, не удосужившись надеть обувь.
– И зачем мы только одеваемся, все равно все спят, – сказал Леон.
– Разве знаешь наверняка, когда тетя Марго станет шпионить?
– Ты опять права, малышка. Она в последнее время какая-то странная.
– Так, значит, ты тоже заметил? Она наверняка на нас за что-нибудь злится.
– Скорее всего, на меня. Я у нее всегда во всем виноват. Старая дева.
– Леон, пообещай мне, что помиришься с ней завтра утром. Мне не нравится, когда она ходит печальная. Давай пригласим ее на пикник.
– Пикник?! Ты можешь представить себе мою тетю на пикнике?
– Могу. Леон, иногда мне думается, что она не такая плохая, какой хочет казаться. Просто ты никогда не даешь ей шанса доказать это.
Леон уже устал обсуждать Марго.
– Крошка, давай пошалим. – С этими словами он сжал сосок Мишель сквозь тонкую ткань халата.
Мишель взвизгнула.
– Леон Мартино, – сказала она наигранно строго, – за это ты у меня получишь.
Они побежали к лабиринту, стараясь обогнать друг друга. Леон добежал до входа первым и, смеясь и кривляясь, стоял, поджидая, пока Мишель догонит его. Когда же она подбежала к нему, он снова ущипнул ее, на этот раз за попку. Смеясь пуще прежнего, Леон убежал в лабиринт.
– Леон! – закричала она ему вслед. – Ну, ты у меня дождешься. Вот догоню, ты от меня не отвертишься. Я тебя до полусмерти зацелую.
– Жду не дождусь, – услышала она из-за густой листвы. Мишель присела на корточки, пытаясь восстановить дыхание.
– Боже, как же жарко! Не стоило бежать, лучше я прогуляюсь в лабиринте; пусть он помучается в ожидании.
Ему будет полезно.
Через пару минут она не спеша пошла за мужем в темный лиственный проход. Стены кустарника высоко поднимались по обеим сторонам от нее, блокируя любой источник света, кроме того, что давала луна. Но на небе красовался лишь жалкий огрызок месяца, а поскольку час еще был не поздний, то звезды лишь начали усеивать небосвод. Одним словом, света было маловато, и ей приходилось постоянно поглядывать под ноги, чтобы не запнуться о корень. То ли из-за жары, то ли из-за шампанского она свернула не туда и очень скоро заблудилась, зайдя в тупик. Растерявшись, она позвала Леона, но тот не ответил. Она представила, как он смеется над ней. Она пошла назад, хрустя гравием, в надежде найти свою ошибку и выйти на правильную тропу. Остановившись, чтобы послушать, где Леон, она услышала, как по ту сторону кустарниковой стены раздался какой-то шорох.
– Леон? – воскликнула она радостно. – Перестань издеваться надо мной!
Тишина была ей ответом. Раздосадованная, она негромко выругалась и пошла дальше. Шорох за стеной двигался следом. Шаги были слишком тяжелыми для Леона, и, поняв это, Мишель испугалась. Маленькие волоски на ее руках встали дыбом, и как-то сразу стало прохладно.
– Леон, не пугай меня, – сказала она, хотя уже не верила в то, что это ее муж.
Она поежилась и стала растирать руки ладонями. Она все еще пыталась уговорить себя, что это Леон шутит над ней; но холодное жало страха уже впрыснуло яд паники в ее сердце. Мишель решила пойти обратно по своим следам и начать все заново, но вместо этого снова свернула не туда и заблудилась окончательно, уперевшись в очередной тупик.
Мишель стало по-настоящему страшно.
– Черт возьми, но ведь это же просто, – пыталась она успокоить себя, – Я же помню, как нужно идти: направо, налево, направо, налево, затем два раза направо и два раза налево, а потом повторить еще раз с самого начала.
Она развернулась и сделала уверенный шаг, но услышала какой-то металлический звук. Удивившись, она наклонилась, чтобы ощупать гравий у себя под ногами, пытаясь найти, на что же она наступила в темноте. Но подсознательно она уже понимала, что звук доносился с той стороны изгороди. Мишель разогнулась и быстро пошла по тропинке, а затем и вовсе побежала. С той стороны ветвистой стены тоже побежали.
Она споткнулась и налетела на стену, оцарапав плечо о ветки. Листья полетели с розовых кустов, пара колючек засела ей в кожу. Она поднялась и со всех ног кинулась по темному коридору, а за стеной тяжелые шаги вторили ей, как будто ее собственная тень вдруг очутилась по ту сторону стены.
– Леон! – закричала она испуганно.
Вдруг она услышала, как за стенкой кто-то стал насвистывать шутливую мелодию. И тут Мишель пробил озноб: Леон никогда не свистел. Туннель впереди раздваивался, и она не знала, какой поворот выбрать. Слезы застилали глаза. Ей было очень страшно, Все же она выбрала один из двух ходов и побежала дальше. Ей пришлось резко затормозить, так как впереди снова замаячила глухая стена. Она попыталась продраться сквозь кусты, но ветки были слишком толстыми, а кустарник очень тщательно пострижен, и она поняла, что попала в ловушку.
Она развернулась в надежде, что успеет выскочить, но путь ей преградила мощная фигура. Человек негромко насвистывал. Мишель закричала как можно громче, но это не помогло. Фигура приближалась. Месяц осветил незнакомца, и Мишель увидела красивое лицо с приплюснутым носом и жесткий взгляд. Мужчина снял несуществующую шляпу с головы и поклонился.
– К вашим услугам, мисс, – сказал он с ирландским акцентом, и его губы расползлись в отвратительную похабную ухмылку. Мишель заметила шрам на его лице.
– Я не мисс, у меня есть муж.
– Ну что вы, мисс, в такой час у женщины не может быть мужа.
– Кто вы? – спросила она, но голос ее прозвучал как-то неубедительно.
Мужчина внимательно изучал ее фигуру, и, когда он посмотрел ей в глаза, взгляд его горел похотью.
– Кому нужны имена, мисс?
– Как вы сюда попали?
– Видите ли, мисс, – сказал мужчина, продолжая надвигаться на нее, – я всегда любил лабиринты. – Он сделал еще один шаг, и Мишель услышала металлический звук, тот самый, что слышала, когда пыталась найти выход. Она посмотрела вниз и заметила кандалы на его ногах. Она поняла, что это беглый каторжник, а значит, пощады ей не будет.
– Отойдите и дайте мне пройти, – сказала она, уже сама не веря, что удастся избежать неприятностей.
Но, к ее удивлению, он отступил в сторону, давая ей пройти. Однако когда она почти прошмыгнула мимо него, он схватил ее за руку, развернул к себе и прижался к ней своим немытым зловонным телом.
– И куда же вы пойдете, мисс? Мне казалось, что вы слегка заблудились? – Он наклонился, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его лица. Его щетина царапнула ее щеку, а изо рта пахнуло так, что Мишель чуть не вырвало. Девушка рванулась, пытаясь освободиться, но незнакомец крепко держал ее. Тогда она попыталась отвернуться, но он схватил ее за волосы второй рукой и повернул к себе. Мишель попыталась пнуть его, стараясь попасть в пах, но он был так высок, что она лишь слегка задела его хозяйство. Но все же он вскрикнул от боли, и его хватка сразу ослабла. Мишель удалось вырваться, и она побежала по темному туннелю.
– Леон, Леон! – кричала она на ходу, надеясь, что ей удастся найти дорогу к центру лабиринта.
Она обернулась, но не заметила, чтобы кто-нибудь гнался за ней. Быть может, если ей удастся найти Леона, они смогут предупредить всех о том, что на плантациях бесчинствуют беглые каторжники.
– Направо, налево, направо, налево, – шептала она на ходу, и страх подгонял ее, – направо, направо, налево, налево.
Неожиданно Мишель выскочила в центр лабиринта и сразу увидела Леона, лежавшего у мраморного фонтана. Ей показалось, что он все еще играет с ней в игры, не подозревая, что рядом такая опасность.
– Леон, вставай! – Она нагнулась к нему и стала трясти. И тут она заметила кровь и увидела рваную рану на его затылке.
– Он не в форме – устал, понимаете, прилег отдохнуть.
Мишель резко обернулась. Из тени кустарника к ней вышли двое мужчин. Один был высоким и худым, а второй крепким коротышкой. Даже в неясном свете луны его волосы горели огнем. Их ноги тоже позвякивали разбитыми кандалами. Рыжий сжимал в руке мотыгу. На лезвии виднелась кровь.
– Что вы с ним сделали? – наивно спросила Мишель.
– Да не переживайте вы так, дамочка, очухается. Наверное.
– А если и нет, – сказал Сухарь, – так нам на это наплевать, барышня. Вы нас больше интересуете.
Мишель, потеряв рассудок, сжала кулаки и надвинулась на обидчиков ее мужа. Те опешили, не готовые к отпору.
– Что, решили задать моим парням трепку? – услышала она издевательский голос из-за спины. Мишель обернулась и увидела перед собой злое лицо со шрамом.
– А она храбрая, Шрам, – хихикнул Сухарь.
– Да уж, – поддакнул Рыжий.
Шрам снова схватил Мишель за волосы, притянул к себе и свободной рукой сжал ей грудь. Она вскрикнула от боли, не в силах пошевелиться.
– Не смей, сволочь! – огрызнулась она, с ненавистью глядя на мерзавца.
– Точно храбрая, – снова сказал Сухарь.
Мишель вывернулась и оттолкнула Шрама.
– Не смейте, слышите, не смейте, подонки! Немедленно убирайтесь отсюда, пока я не начала кричать и сюда не сбежались люди.
– О, мисс, спешу вас разочаровать, – сказал Шрам, ухмыляясь, – можете орать сколько влезет, вот только никто не прибежит вам на помощь. – Он указал на белую скатерть на траве. На нее было накидано столовое серебро, позолоченные подсвечники и прочие ценности из их дома.
– Мы за вами весь вечер наблюдали, барышня, – издевался над ней Сухарь, – как вы ужинали. Вы и ваш… – он посмотрел на Леона, – ваш муженек. Очень все забавно выглядело, скажу я вам. Уж лучше, чем в тюрьме.
– А пойло какое, – поддержал его Рыжий. – Я такого в жизни не пивал. Уж я-то знаю, мы же все это потом доели за вами. И допили.
Их слова никак не откладывались в голове у Мишель, она все еще не понимала, что же произошло на самом деле.
– Но в доме есть рабы, – сказала она, – они прибегут сюда.
– Э, нет, дамочка, – ответил ей Шрам, – эти уже свое отбегали.
– Что вы имеете в виду? – подозрительно спросила Мишель.
Рыжий заржал.
– Он имеет в виду, барышня, – объяснил ей Сухарь, – что никто не придет вам на помощь, потому что мы их всех того… кокнули. А те ниггеры, что живут в бараках на плантации, ничего не услышат. Так что кричите, нам так даже забавнее будет.
– О нет! – застонала Мишель. – Джолли, Мари, дядюшка Проспер. – Ноги ее подогнулись, и она упала на колени. Прямо перед ней стоял Рыжий, и она увидела, что его штаны в крови по колено.
– Ладно, хватит комедию ломать, – не выдержал Рыжий и сдернул пояс от халата Мишель лезвием мотыги. Шрам сорвал ее халат и отшвырнул подальше.
– А ничего я вам цыпочку подогнал, а, парни!
– Точно, Шрам. Давай, будешь первым.
– Нет, я хочу быть последним, чтобы насладиться десертом. Какова шоколадка!
Мишель все еще не понимала, что сейчас произойдет. Она недоверчиво переводила взгляд с одного бандита на другого.
– Что вы собираетесь со мной сделать?
– А ты что думаешь? – ухмыльнулся Шрам. – Красивая, молодая, сисястая дамочка, в одной ночнушке, ночью в компании лихих парней… Сама-то как думаешь?
– Но я же была с мужем, – слабо возразила она.
– А теперь ты с нами, шлюшка благородная, – засмеялся Сухарь.
Слезы побежали по щекам Мишель. Она безвольно наблюдала, как Рыжий и Сухарь расстегивают ширинки. Она с ужасом переводила взгляд с одного лица на другое, совершенно обезумев от происходящего. Уголовники набросились на нее, один держал за ноги, другой навалился коленями на плечи, чтобы она не могла сопротивляться. Но она и не пыталась. Она находилась в полуобморочном состоянии. И даже не чувствовала боли, пока первые двое насиловали ее. Мишель смотрела на бесчувственное тело Леона и думала только о нем. Вдруг ей показалось, что он шевельнулся.
Рыжий и Сухарь справились быстро, Мишель даже и не заметила, пребывая где-то в другом мире. Но когда на нее забрался Шрам, ей стало по-настоящему плохо. Он укусил ее плечо так, что она не смогла сдержать крика.
– Давай, сучка, ори, я хочу, чтоб ты сопротивлялась.
И он стал насиловать ее, одновременно избивая. Мишель пыталась вырваться, но это было невозможно. Тут краем глаза она заметила, что Леон зашевелился. Мишель радостно улыбнулась. Ее муж перевернулся, встав на колени. Он повел вокруг затуманенным взором и двинулся на Шрама. Двое других уголовников были заняты драгоценностями, которые они пытались поделить, и Леон почти добрался до Шрама, но тот услышал, как под коленями ее мужа хрустнул гравий.
– Эй вы, уроды! – закричал он напарникам. – Не видите, что у вас тут творится?
Сухарь подскочил к Леону и сбил его на землю ударом ноги. Подскочивший Рыжий начал пинать его ногами.
– Нет! – закричала Мишель, забившись в истерике. – Нет, нет! Леон, Леон, нет!
Вскоре Леон затих, и каторжники оттащили его тело ближе к своим пожиткам, чтобы можно было не спускать с него глаз, деля награбленное.
Марго Мартино как раз заканчивала подводить глаза краской для век, когда услышала крик Мишель. Девушка выкрикивала имя Леона. Но Марго решила, что это не более чем крик страсти. К тому же снизу всю ночь раздавались какие-то звуки. Она уже привыкла к бурным любовным актам Мишель и Леона и не удивилась бы, узнав, что они предаются страсти прямо на ступенях внутренней лестницы. Она отстранилась от зеркала, чтобы рассмотреть свою работу со стороны. Косметика легла вполне сносно. Даже на ее взыскательный вкус выглядело весьма неплохо. Ее лицо напоминало скорее искусно нарисованную картинку, нежели живую плоть. Она пододвинула поближе хрустальный бокал, чтобы вылить в него содержимое двух бутылочек, когда услышала страшный крик. Сначала ей показалось, что это крик раненого животного, но крик не прекращался, становясь пугающе похожим на человеческий.
Марго, напуганная, выбежала на веранду и кинулась к спальне Мишель и Леона. Дверь была распахнута, лампа все еще горела, но кровать была пуста. Кричала наверняка Мишель. Марго, забыв о своей прическе, ринулась вниз, созывая слуг. Она побежала в спальни рабов. Ее нога запнулась обо что-то массивное, и она полетела на пол, больно ударившись плечом. Удар вышиб из нее дух, и она долго не могла прийти в себя. Но она потрясла головой и обернулась, чтобы посмотреть, обо что же она запнулась. Ошибки быть не могло – перед ней лежало неподвижное тело Джолли, жены дядюшки Проспера. Рука Марго вдруг сделалась липкой и влажной. Ее глаза, привыкшие к полутьме, разглядели нож, торчащий в груди женщины.
– О, Боже мой, – прошептала Марго. – Джолли, Джолли! – Голос ее перешел на крик. – Джолли! – Она начала трясти бездыханное тело, словно это могло вернуть служанку к жизни.
Марго вскочила на ноги и побежала куда глаза глядят, она распахнула ближайшую дверь и застыла в ужасе. На полу лежала Джинни, молоденькая негритянка. Кровь была повсюду, на ее лице, на одежде, на плитах пола. Со стонами ужаса и бессилия она бегала от комнаты к комнате, и повсюду было одно и то же – мертвые, обезображенные тела. Последняя комната, куда она заглянула, принадлежала дядюшке Просперу и его жене. Запах крови забивал ноздри. Марго с трудом сдерживала рвотные рефлексы. В неровном свете луны она увидела тело повара. Словно собака, он забился в угол, умирая. Марго зажала рот руками. Из многочисленных ножевых ранений на теле Проспера до сих пор сочилась кровь. Его глаза были открыты, и в них навсегда застыло выражение ужаса. Колени Марго подогнулись, и она опустилась на колени.
– Дядюшка Проспер, – шептала она, – как же так?..
Слезы градом катились по ее щекам. Она протянула ладонь и закрыла глаза маленького человека; Несмотря на переполнявший ее страх, Марго Мартино чувствовала закипающую в крови ярость. Как можно так жестоко и безжалостно резать людей?!
– Нет, – простонала она, и, уловив нотку истерии в своем голосе, взяла себя в руки. – Я не должна разваливаться на части. Нужно собраться. Нужно делать что-то. Нужно действовать.
Мозг ее начал усиленно работать. Мишель и ее племянник где-то на улице, и им угрожает опасность.
Она выбежала из комнаты Проспера и помчалась во двор. Там, за верандой, между двух мраморных колонн висел тяжелый медный колокол. Марго схватилась за веревку, подвешенную к языку колокола, и стала раскачивать тяжелую железяку. Колокол ударил, разливая сочный звон на много миль вокруг. Вибрация, словно током, пробила тело женщины. Она все звонила и звонила, не останавливаясь, пока не почувствовала, что руки ее содраны о грубую веревку. Но даже тогда она не перестала бить в колокол. Кровь начала течь по запястьям.
– Что случилось?
Она резко обернулась на голос, испуганная, но увидела Джека, молодого мощного негра, жившего на конюшнях. В руках он держал тяжелый древний мушкет. Марго испугалась еще больше, решив, что началось восстание рабов:
– Тише, тише, мадам Мартино, я просто охотился на опоссумов неподалеку, только и всего.
Марго бросилась ему на шею, рассказывая взахлеб о происшедшем.
– Джек, какой ужас! – Она встала на ноги, пытаясь успокоиться. Она махнула рукой в сторону дома, и Джек уже собирался пойти туда, но Марго остановила его. – Нет, не ходи туда, там… там… там все мертвы. Их убили, Джек.
Лицо негра побледнело, а руки задрожали. И неудивительно, ведь он любил Джинни, и перед Рождеством они хотели обвенчаться.
– Ты ничем не можешь помочь им, Джек. Они уже мертвы. Но Мишель и Леон, возможно, еще живы.
– Месье Леон, – прошептал Джек.
– Я слышала крик Мишель. Она где-то в саду. И Леон, вероятно, с ней.
– Где, мадам Мартино, в каком направлении?
Марго попыталась сконцентрироваться.
– Мне кажется, она кричала из лабиринта.
– Оставайтесь здесь, мадам.
– Нет, я должна пойти.
Вместе они побежали к лабиринту. Они уже приближались к входу, как вдруг из лабиринта выбежали три человека, вероятно, их спугнул звон колокола.
Первый, невысокий крепыш, держал в руках фонарь, и у всех троих за плечами виднелись тяжелые мешки со скарбом. Марго узнала в мешках свои скатерти и сразу догадалась о том, что скрывалось внутри. Кроме того, она разглядела кандалы на ногах.
– Джек, – закричала она, – стреляй в них!
Беглые заметили высокого негра и пожилую женщину. Они также увидели, что негр вооружен. Первый от страха выронил фонарь.
– Бежим отсюда! – закричал высокий, и они со всех ног кинулись прочь от людей.
– Стреляй же, стреляй, Джек! – кричала Марго. Джек опустил мушкет.
– Извините, мадам Мартино, но я не могу. Там только один заряд, а я ночью промахнулся по опоссуму.
– Жаль, но по крайней мере ты их спугнул, – сказала Марго. – Поспешим в лабиринт. Мишель и Леон наверняка там.
– А вы помните путь? – спросил Джек.
– Я еще не выжила из ума, дружок! – раздраженно воскликнула Марго, подняла фонарь и побежала в лабиринт, стараясь двигаться как можно быстрее, но им приходилось осматривать каждый закуток, и это сильно замедляло продвижение.
Марго постоянно выкрикивала имена молодых людей, и, когда они были недалеко от центра лабиринта, Джек услышал ответный стон.
– Быстрее, Джек! – закричала Марго. – Они живы, бежим быстрее.
Пока они бежали, Марго непрестанно молилась, обещая Богу все, что угодно, только бы ее Мишель и Леон были живы. На фоне навалившейся беды ее собственные проблемы казались теперь жалкими и никчемными.
Несмотря на огромный рост Джека и его молодость, Марго первой оказалась в центре лабиринта. С губ ее сорвалась последняя молитва, и она подняла повыше фонарь, чтобы осветить землю.
Мишель лежала на земле голая и смотрела в небо открытыми немигающими глазами. Кровь запачкала ее живот и бедра, и Марго поняла, что ее изнасиловали. Но грудь молодой женщины мерно поднималась и опускалась. Она была жива. Леон с разбитым в кровь лицом полз к ней.
– Тетя Марго! – закричал Леон облегченно.
Марго подбежала к племяннику, опустилась рядом с ним на колени и принялась рассматривать его разбитую голову. Раны были поверхностными, и она подошла к Мишель. Лицо ее по-прежнему не выражало никаких эмоций, но из глаз катились слезы.
– Ну-ну, дитя мое, я здесь, все в порядке. Тетя Марго рядом, все хорошо.
Леон подполз к жене и обнял ее. Мишель словно очнулась от сна. Она обняла мужа и разрыдалась. Марго поднялась.
– Леон, – обратилась она к племяннику, – ты можешь идти, если я помогу тебе?
– Да, тетя.
Марго нашла в кустах разорванный халат Мишель, завернула в него девушку и приказала Джеку нести ее к выходу. А сама помогла Леону подняться и, поддерживая его, пошла за негром.
– Тетя, ты видела их? – спросил Леон, и зубы его скрипели от злости.
– Да, они убежали.
– А остальные в доме? Дядюшка Проспер, Джолли, Джинни, остальные?
Марго покачала толовой:
– Никого, Леон, они всех убили.
– Кто звонил в колокол? – спросил Леон, и лицо его становилось все суровее.
– Я, мой мальчик. Джек был неподалеку, охотился. Его вид и мушкет напугали разбойников.
С каждым шагом Леон ступал все тверже и тверже. Ненависть придавала ему сил.
– Я пойду за ними, – тихо сказал он.
Они вышли из лабиринта, и все вчетвером направились к дому. На полпути они увидели, что к ним приближаются два всадника. Марго разглядела, что это были Ройал Бранниган и Теофил Бошемэн, и облегченно вздохнула. По крайней мере сейчас они не одни. Мужчины были вооружены огнестрельным оружием и, судя по всему, одевались в спешке.
– Мы услышали колокол и прискакали, как только смогли. Что здесь случилось? – спросил Теофил.
– Беглые каторжники! – воскликнула Марго. Сейчас, когда рядом были сильные, уверенные в себе мужчины, она чувствовала, что силы вот-вот оставят ее. – Они убили всех рабов в доме, украли какие-то вещи и напали на Мишель и Леона.
Оба мужчины спешились и бросились к пострадавшим.
– Леон, Мишель, вы в порядке? – спросил Ройал.
– По крайней мере, мы живы, – мрачно ответил Леон, со злобой оглядываясь по сторонам.
Лицо Теофила было мрачнее тучи.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Мои внуки рассказали мне об этих беглых, но я не поверил им. Я решил, что это очередная сказка, наподобие той, что они рассказывали мне про привидение.
– Это я виновата, Теофил, – проговорила Марго. – Я была там, я видела привидение, но не решилась сказать правду, подумав, что никто мне не поверит.
– Так вы видели привидение?
Она кивнула.
– Если бы я признала это тогда, слово ваших детей имело бы больший вес.
– Сколько их было? – спросил Ройал, поглаживая приклад ружья.
– Трое, – ответил Леон. – И у них не было огнестрельного оружия. Вы поможете мне догнать их? – Глаза молодого человека горели яростью.
– Конечно, Леон, – ответил Теофил Бошемэн. – Но ты ранен. Сможешь ли…
– Мою жену изнасиловали! – зло воскликнул Леон. – Мои рабы убиты. Я просто обязан отомстить им лично. Я буду убивать их медленно. Черт возьми, они пожалеют, что родились на свет!
– Да, Леон, – сказала Мишель мужу. – Поймай ублюдков и убей их всех. Пообещай мне, что отомстишь за меня. – Она зарыдала.
Леон опустился на колено перед женой и зашептал ей на ухо:
– Я достану их, Мишель, даже если ради этого мне придется гнаться за ними до самых врат ада. – Он обернулся к Джеку. – Приведи мне коня и принеси из дома ружье. И веревку. Много веревки.
– И поторопись, Бога ради! – крикнул Теофил в спину удаляющегося раба.
Леон срывающимся от переизбытка чувств голосом обратился к своей тете:
– Тетушка, присмотрите, пожалуйста, за Мишель. Ей сейчас, как никогда, нужна поддержка. Пообещайте, что не отойдете от нее ни на шаг.
– Ну конечно, мой милый, я всегда буду рядом, ты можешь на меня положиться.
В темноте догнать преступников было бы весьма затруднительно, но военный опыт Бошемэна очень пригодился преследователям. Он вел Ройала и Леона через сады Бельшаса по диагонали на юг. Теофил был абсолютно уверен, что беглые каторжники попытаются прорваться к дороге, идущей вдоль реки, и пойдут в Новый Орлеан, где они смогут продать награбленное. К востоку и северу лежали непроходимые болота, а с запада путь преграждала река.
Трое мужчин скакали вдоль полей сахарного тростника по самой границе сада. Поля охватывали огромную территорию, переходя в заросли ивняка у реки. Теофил натянул вожжи, останавливая лошадь. Когда Ройал и Леон поравнялись с ним, он высказал идею:
– Я полагаю, нам стоит разделиться здесь. Порознь мы покроем втрое большее пространство, и шансы отыскать их увеличатся. Если кто-нибудь заметит гаденышей, стреляйте без промедления.
– Надеюсь, они не подкарауливают нас в зарослях, – сказал Ройал. – У них есть укрытие, а мы как на ладони. – Он обернулся к Леону: – Почему они не украли ружье, ведь у них был такой шанс?
– На самом деле не было. Я храню все огнестрельное и прочее оружие за секретной панелью в прихожей. Только домашние рабы и я знаем, где это находится.
– Что ж, значит, нам повезло. Твоя предусмотрительность может спасти нам жизни, – сказал Ройал, беспокойно оглядываясь по сторонам.
– Это не я придумал, – сознался Леон. Затем улыбнулся и добавил: – Мой отец пошел на такую меру, когда я был ребенком. Он боялся, что я могу наделать немало глупостей, воспользовавшись оружием.
– Твой отец был очень мудрым человеком, – сказал Теофил Бошемэн, перекладывая вожжи в другую руку. – А сейчас давайте разобьемся и найдем подонков.
Мужчины разъехались в разные стороны, не теряя, однако, друг друга из виду, и продолжили поиски. Они проехали все поле, охватывая как можно больше пространства, направляя своих лошадей зигзагами, и съехались снова у зарослей ивняка. Теофил указал на поломанную изгородь. Его глаза напряженно вглядывались в темноту, а рука подрагивала на рукояти пистолета.
– Знаете что, друзья, – сказал он как можно тише. – Вместо того чтобы спешиваться и продираться через заросли, рискуя нарваться на нож, я предлагаю не идти через ивняк вовсе. Мы объедем поле и выедем на большую дорогу к югу отсюда. Там мы устроим им засаду. Деваться-то им будет некуда. К тому же мы будем в укрытии, а они на виду. И я не думаю, что они будут готовы к нашему появлению, ведь они ждут погони, а не засады. Что скажете?
– Это очень хороший план, месье Бошемэн, – проговорил Ройал, с уважением глядя на Теофила. – Как считаешь, Леон?
