Текст книги "Наваждение страсти"

Автор книги: Джэсмин Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

Александр был совершенно измучен. Только злость не давала ему окончательно расслабиться. Злился он вовсе не на коварный турецкий фрегат, нарушивший международные законы и открывший артиллерийский огонь по «Прекрасной американке». На военных кораблях, охранявших греческое побережье, команда состояла из египтян и рабов, которые действовали по пиратским законам, издавна принятым в Оттоманской империи. Александр с Хенком это знали. Предвидя нападение, они спрятали в трюме двадцать орудий и набрали команду из ветеранов наполеоновских войн.

Нет, Александра злило другое: он не мог себе простить страха. Слепого, парализующего страха, который он испытал, когда турецкий фрегат показался на горизонте. Слава Богу, в первые, решающие минуты, когда битва только началась, кораблем управлял Хенк! Сгорая от стыда, Александр вынужден был признаться себе, что на несколько мгновений он полностью утратил способность рассуждать здраво. Все его мысли были о Шарлотте и о том, что из-за него она подвергается ужасной опасности.

Александр не раз видел, как на войне любовь лишала людей сил бороться за правое дело. И не раз клялся проявлять стойкость и не попадаться в любовные сети, пока народ Греции не обретет свободу. Однако теперь пришлось сказать себе горькую правду: он любит Шарлотту и избавиться от этой любви невозможно.

В душе Александра бурлило столько чувств, что места для логических рассуждений просто не оставалось. Он даже не поблагодарил Бога за то, что Шарлотте удалось уцелеть, хотя она целый день безрассудно совалась в самое пекло. И не задался вопросом: а почему, собственно, она стоит полураздетая в каюте Хенка? Ему было не до этого. Александр смотрел на Шарлотту и думал лишь о том, что он никогда не желал так ни одну женщину. Даже полумертвый от усталости, он сгорает от вожделения… Но в следующую минуту его опять обуяла ярость. Черт побери! Эта женщина способна изменить весь ход его жизни, а заодно и разбить его сердце!

Александр запер дверь за засов, чтобы в каюту не заглянули посторонние. Потом медленно повернулся и, сам ужасаясь своей исступленности, посмотрел на стройную, изящную фигурку женщины, которая была его женой. В других обстоятельствах он бы лишь посмеялся, но сейчас ему было не до смеха. Он любил Шарлотту, однако эта любовь не давала ему права лечь с женой в постель. Как честный человек, он обязан благополучно возвратить Шарлотту ее семейству. У него нет выбора! Любовь и долг… Внутренняя борьба выматывала принца, он уже не мог сохранять хладнокровие.

Увидев, что лицо Александра исказилось от гнева, Шарлотта попятилась и, инстинктивно защищаясь, прикрыла руками грудь. Александр злорадно усмехнулся: ее страх льстил ему, помогал ощутить мужское превосходство. Пусть он не в силах заставить Шарлотту полюбить его, но зато она будет его бояться!

Впрочем, сквозь красную пелену гнева моментально пробилось недоумение. Как странно, что Шарлотта стоит посреди каюты, вообще-то отведенной ему и Хенку… И почему на ней мужская рубашка?

– Что ты здесь делаешь? – в неожиданном приступе ревности воскликнул Александр. – Как ты сюда попала?

Шарлотта пробормотала, стыдливо прикрывая ноги рубахой капитана:

– Мне дал ключ доктор Граймес. Он сказал, я должна отдохнуть. А на моей… на моей кровати спит капитан.

– Естественно, тебе надо отдохнуть! – сердито хмыкнул Александр, со стыдом понимая, что даже корабельный врач больше заботится о его жене, чем он сам. – Ты целый день носилась по кораблю, пренебрегая моими приказаниями и подвергая опасности свою жизнь и жизнь моей команды. Как ты посмела уйти из каюты? Я же тебе приказал сидеть там!

– Ты мне приказал! – взорвалась Шарлотта. – По-моему, ты не совсем понимаешь, кто я такая. Я не женщина из твоего гарема, готовая слепо выполнять все твои прихоти. Я англичанка, а не турецкая рабыня, и вольна сама принимать решения. Если я считаю нужным выйти из каюты, тебе меня не удержать.

– Ты моя жена! – рявкнул Александр.

– В Оттоманской империи жена, может, немногим лучше рабыни, но в Англии не принято, чтобы муж отдавал жене глупые приказы и требовал их неукоснительного выполнения. Я была нужна на палубе, Александр. Твои люди, по-моему, ты сам только что назвал их своими, были ранены и могли умереть. Врачу требовалась помощь. Я смогла хоть немного облегчить страдания несчастных, и если бы сейчас потребовалось это повторить, я бы опять бросилась на палубу. Ты не в силах заставить меня покориться.

Враждебность Шарлотты и ее болезненные напоминания о непроходимой пропасти, пролегавшей между ними, пробудили дикие, грубые инстинкты в душе Александра. Он захохотал, даже не пытаясь сдерживаться.

– Ты уверена, что я не в силах заставить тебя покориться? – Сверкая глазами, Александр неумолимо подходил к Шарлотте все ближе и ближе, испытывая мрачное удовлетворение от того, что она испуганно пятится от него. – А я думаю, напротив, дорогая женушка. Я очень даже в силах навязать тебе свою волю.

– Александр… Нет, ты просто сейчас сердит. На самом деле ты вовсе не хочешь меня напугать…

– Вот как? – Александр сжал кулаки, стараясь еще сильнее распалить себя.

Ему так хотелось завлечь ее сегодня в постель! А если его гнев начнет остывать, он сразу вспомнит, почему Шарлотта для него – запретный плод.

– Не трать зря времени, тебе от меня все равно не убежать, – грубо сказал он. – Ничего ты этим не добьешься. Настала пора показать мою власть, показать, что ты не распоряжаешься своей судьбой. – Он понизил голос, и в нем зазвучали одновременно и угроза, и нежное обещание. – Поверь, мне будет очень приятно преподать тебе этот урок.

– Александр, прошу тебя! Мы оба наговорили друг другу лишнего… сгоряча… на самом деле мы так не думаем…

– Ах, вот как? Значит, ты не хотела мне перечить? Это хорошо. Турецкая жена не должна перечить мужу.

Притянув Шарлотту к себе, Александр запустил руку в ее золотистые кудри и заставил откинуть голову назад. Взгляд его впился в ее хрупкую шею.

– Что ж, если ты не намерена мне перечить, значит, ты добровольно дашь мне насладиться твоим телом. И когда я прикажу, раскроешь губы, чтобы я мог тебя поцеловать.

В душе Шарлотты всколыхнулся протест против такой жестокости, но женское чутье подсказало ей, что эта жестокость лишь маскирует страдание. За надменной, грубой личиной таились та же боль, тоска и страсть, которые терзали ее душу. Шарлотта поглядела на Александра, и ее захлестнула странная нежность. Удивительно, что он, обладавший столькими женщинами, чувствует себя так же неуверенно, как и она, совсем неопытная в любви! Интуиция подсказала ей правильное решение: Шарлотта поднялась на цыпочки и поцеловала принца в уголок рта.

Несколько мгновений он не шевелился, потом из его горла вырвался хриплый стон, а в черных, словно обсидиан, глазах промелькнула нерешительность. Шарлотта поспешно опустила глаза.

– Каково будет ваше следующее желание, принц Карим? Вы хотите, чтобы я поцеловала вас еще раз?

Вместо ответа горячие губы Александра припали к ее шее. Она затрепетала, тело ее пронзили сладостные стрелы. Губы Александра поднимались все выше, выше и наконец впились в ее губы, а язык ворвался в рот, требуя полной и безоговорочной сдачи. Шарлотта покорно обмякла в его руках.

– Боже мой! Шарлотта! – пробормотал Александр, не отрываясь от ее губ. – Скажи мне, что я не должен этого делать. Ну, посмотри на меня с вызовом, заяви, что не будешь слушаться моих приказаний. Не позволяй мне разделить с тобой ложе. Ты так нужна мне сегодня! Я не в силах соблюдать осторожность и уберечь тебя от моего ребенка.

Нежные округлости Шарлотты еще теснее прижались к железным мышцам принца.

– Александр, – исступленно прошептала она, – я запрещаю тебе завлекать меня на твое ложе.

Однако он прекрасно понимал, что это лишь игра, кокетство. Тело Шарлотты трепетало от каждого его прикосновения, она жаждала отдаться ему. У Александра разрывалось сердце. В первую брачную ночь он лишил Шарлотту невинности, употребив для ее соблазнения все известные ему уловки. И вот она трепещет, вспоминая это блаженство. Он разбудил дремавшие в ее теле инстинкты и теперь должен помочь обуздать их…

Александр закрыл глаза, лихорадочно напоминая себе, что он в неоплатном долгу перед Шарлоттой и обязан заботиться о ее благе. Но думал лишь о том, какое блаженство обнимать жену и как ему хочется обладать ею. Пальцы Александра потянулись к груди Шарлотты. При первом же прикосновении ее груди напряглись, веки отяжелели, а небесно-голубые глаза потемнели от желания и стали напоминать таинственное ночное море. На щеках заиграл нежно-розовый румянец.

– Алекс! – прошептала Шарлотта. – Поцелуй меня как следует. Ну… языком…

– Господи, Шарлотта, не искушай меня! – воскликнул Александр, но его язык уже тянулся к ее губам.

Тонкие руки Шарлотты стиснули его плечи, а потом принялись блуждать по его телу, пока Александр не застонал от восторга. Тогда робкие ласки Шарлотты стали смелее. Она расстегнула массивную серебряную пряжку и отбросила его пояс в сторону. Руки ее скользнули вниз по животу Александра и запутались в островке волос.

Александр охнул, на лбу его выступил пот. Поспешно сорвав с Шарлотты рубашку, он прижал ее обнаженное тело к себе и сладострастно застонал.

Поцелуи жены обжигали его кожу. Она вздохнула, и Александр, уже не в силах противиться желанию, подхватил ее на руки.

– Куда ты меня несешь? – еле слышно спросила Шарлотта.

– В постель.

– Я… запрещаю… тебе… нести меня… в постель, – выдохнула она, перемежая свои слова поцелуями.

– Хорошо.

Схватив с постели шерстяное одеяло и подушку, Александр бросил их на пол. Потом нагнулся и осторожно положил на одеяло Шарлотту.

– Видишь, милая, как я спешу исполнить твои приказания, – пробормотал он, подкладывая ей под голову подушку и уже не скрывая своего нетерпения.

Шарлотта подняла к нему лицо, затуманенное страстью, но при этом на губах ее промелькнула лукавая улыбка, которую он успел полюбить.

– В таком случае, принц Карим, я приказываю тебе доставить мне блаженство, как и в нашу первую брачную ночь.

С этими словами Шарлотта приняла его в свое нежное, шелковистое лоно.

– О, милая, – прошептал принц, – для меня нет более приятного приказа.

Наутро, когда Шарлотта проснулась, Александра в каюте уже не было, а корабль стоял на якоре в бухте. Солнечные лучи, проникавшие в иллюминатор, ярко освещали темные дубовые балки. Она немного полежала в блаженной истоме, уставившись в низкий потолок и вспоминая восторг, который ей довелось испытать в объятиях Александра. В первую брачную ночь она убедилась в том, что союз мужчины и женщины доставляет не только боль, но и несказанную радость. Теперь же ей стало понятно, что то были лишь первые шаги на пути к истинному наслаждению, лишь бледная тень, указывавшая дорогу к яркой, красочной радуге.

Но всего одна ночь, пусть даже исполненная блаженства, вовсе не означала, что отныне Шарлотту ждет счастье в семейной жизни. Она села на постели, прикрывая простыней обнаженное тело. Впрочем, жест этот был скорее автоматический – нагота ее сейчас не смущала. Шарлотту волновало совсем другое. Как убедить Александра не разводиться? После вчерашней ночи, когда принц баюкал ее, называя разными ласковыми именами, у Шарлотты уже не оставалось сомнений в его любви. Но, увы, любовь – это еще не все. Александр считает, что ей лучше жить с родными в Англии, а поскольку упрямства ему не занимать, он вполне способен настоять на своем решении и сделать их обоих глубоко несчастными.

Да, пожалуй, самый простой выход – это забеременеть. Если она будет носить под сердцем его ребенка, Александр не посмеет прогнать ее. Ведь беременную женщину, как ни старайся, не выдашь за непорочную девственницу. А развод… В Оттоманской империи к разводам, может быть, относятся терпимо, но в Англии это клеймо на всю жизнь.

Шарлотта приободрилась: выход показался ей достаточно простым. Главное, чтобы Александр почаще проводил с ней ночи. Тогда ей удастся зачать от него ребенка в ближайшем будущем. Шарлотта рассеянно грызла ноготь на большом пальце, размышляя, как заманить мужа в постель. Теоретически все было несложно. Но на практике возникали определенные трудности. Она делит каюту с тетушкой Аделиной, а Александр – с капитаном Барретом, так что тут не особенно разгуляешься.

Вспомнив о капитане Баррете, Шарлотта спохватилась. Разве у нее есть время разлеживаться, мечтая об объятиях мужа? Кто-то, вероятно, Александр, заботливо оставил в каюте тазик с водой и чистое полотенце. Шарлотта умылась, но одеться ей было не во что: грязное платье забрали, видимо, в стирку, а взамен ничего не положили.

Тогда она закуталась в простыню, и осторожно выглянула из каюты. Примерно через четверть часа в коридоре показался матрос, и Шарлотта попросила его сбегать к леди Аделине.

Тетушка принесла целый ворох чистой одежды. Вид у леди Аделины был на удивление свежий и отдохнувший.

– Доктор Граймес принес мне из своей каюты складную кровать, и я смогла поспать. Пациенты почти не беспокоили меня этой ночью. Завтра утром доктор позволит капитану Баррету встать, а Эдвин уже вернулся к строй и щеголяет перед матросами своими повязками.

– А как себя чувствует лейтенант? Леди Аделина помрачнела.

– Плохо. Бедняга так мучается, что даже просил доктора пристрелить его. Сейчас ничего нельзя сказать наверняка. Время покажет, удастся ли Фицрою выкарабкаться.

– С одной ногой ему уже не плавать по морям.

– Да. Доктор отрезал бедняге ногу выше колена. Но у капитана Баррета в Массачусетсе большое пароходство, и он устроит Фицроя туда… если лейтенант, конечно, выживет.

– А если он умрет?

– Врач сказал, капитан Баррет славится тем, что никогда не обижает вдов и сирот. С голоду семья лейтенанта не умрет, можешь быть уверена. – Леди Аделина разложила на свободной кровати принесенные вещи. – Вот, здесь чистая сорочка, нижняя юбка и кафтан – надень пока его, твое платье сейчас сушится. Юнга сказал, на таком солнцепеке оно высохнет буквально за пару часов.

Шарлотта быстро оделась.

– Чем мы можем сегодня помочь команде корабля, тетушка?

– Да, в общем-то, ничем, разве что отнесем еду раненым. Принц Карим уехал посреди ночи, взяв с собой десяток матросов. Капитан говорит, принц должен встретиться с греческими повстанцами, они помогут отвезти его крестьянам зерно и масло. А сегодня вечером, когда стемнеет, солдаты, выступающие на стороне временного правительства, заберут с «Американки» ружья и патроны. У этих ружей какие-то особенные стволы, но я в этом ничегошеньки не понимаю.

– Вероятно, из них можно убивать врагов еще быстрее, чем раньше, – сухо сказала Шарлотта.

– Должно быть. Во всяком случае, греки от этих ружей в восторге и считают весь экипаж «Прекрасной американки» героями.

– А когда вернется Александр?

Шарлотта хотела спросить это как бы между прочим, но по взгляду леди Аделины поняла, что та видит ее насквозь.

– Обещал через три дня, – ответила тетушка. – Капитан говорил, поместье принца расположено в пятнадцати милях от берега.

– Я вижу, вы с капитаном успели о многом побеседовать.

Леди Аделина зарделась.

– Да мы просто болтали о том о сем, это помогало ему отвлечься, не думать о боли. Капитан много рассказывал мне о Бостоне. Знаешь, когда-нибудь я бы с удовольствием туда съездила.

– В Америку?!

Заяви тетушка, что ей хочется слетать на Луну, Шарлотта, пожалуй, была бы меньше изумлена.

– M-M… понимаешь… я, конечно, только тебе могу в этом признаться, но после наших приключений жизнь в Сент-Леонардсе кажется мне немного пресной. Право, мы с тобой очень интересно провели время.

– Надеюсь, вы не забудете своих слов, милая тетушка, когда мы с вами завтра утром проснемся и увидим, что на нас собираются напасть турецкие корабли?

Однако турки так и не обнаружили потайное убежище «Прекрасной американки» и лишь смерть лейтенанта Фицроя омрачила всеобщую радость. Капитан Баррет прочитал заупокойную молитву по лейтенанту и двум морякам, убитым в бою. Во время похорон Шарлотту не покидали мысли о вдове и трех маленьких детях лейтенанта. Она пыталась себе представить, с каким чувством они узнают, что он пожертвовал жизнью ради свободы греков. Команду же подобные мысли, похоже, не волновали. Порой Шарлотте даже казалось, что моряки восприняли гибель Фицроя с облегчением: наконец-то смолкли его душераздирающие вопли.

Когда «Прекрасная американка» выплыла из бухты, тела погибших опустили за борт, и они исчезли в темной морской пучине. В воображении Шарлотты вдруг промелькнула ужасная картина: обернутый парусиной труп Александра сбрасывают в воду… Какие чувства охватили бы ее при известии, что Александр погиб, пытаясь доставить продовольствие в свои поместья? Поначалу эта мысль причинила Шарлотте такую боль, что она даже не могла рассуждать здраво. Но потом пришла к выводу, что ее охватила бы безудержная ярость. Мало-помалу Шарлотте становилось понятно, что именно благородство Александра и его стремление бороться с ветряными мельницами ей особенно дороги. Рискуя жизнью, он помогает людям бороться за дело, которое считает справедливым.

Раненые моряки поправлялись быстро, и в разговоре с Шарлоттой доктор предположил, что морской воздух и вода обладают какой-то особой целительной силой, поскольку в открытом море раны всегда заживают лучше, чем на суше.

– Если бы нам еще удалось найти способ бороться с нагноениями ран, мисс Риппон, мы бы смогли сохранить жизнь по меньшей мере половине людей, погибающих после сражений. Но, боюсь, столь чудодейственные средства могут существовать лишь в мечтах старого доктора, который видел в своей жизни чересчур много страданий.

– Да, но хотя бы капитан и Эдвин избежали заражения крови.

– Это вы верно подметили. Право, в моем возрасте пора научиться быть благодарным судьбе даже за малость и не требовать большего.

Спустя три дня, когда Александр вернулся со своим небольшим отрядом на корабль, капитан Баррет уже снова взял бразды правления в свои руки, хотя при ходьбе еще опирался на палку. Возвратившиеся моряки были страшно измучены тяжелым переходом, а Александр не только посерел от усталости, но и так похудел, что выглядел теперь крайне изможденным. Шарлотта поджидала мужа на палубе. При виде ее в глазах Александра на мгновение вспыхнула радость, но затем лицо опять превратилось в бесстрастную маску.

– Иди поспи, Алекс, – приказал капитан. – И твоим парням тоже надо отдохнуть. Сегодня ночью я справлюсь и без вас.

– Крестьяне, которых мы встретили на материке, сказали, что в заливе Арголикос скапливаются турецкие корабли. Об этом донесла британская разведка. Постарайся с ними не встретиться, хорошо?

– Иди-иди, – Хенк ласково похлопал друга по плечу. – Ты тоже постарайся не забывать, что я удирал от вражеских кораблей, когда у тебя еще только прорезались молочные зубы.

– Александр говорит, в греческих деревнях творится что-то ужасное, – сказал капитан Баррет дамам за обедом в тесном офицерском кубрике. – Разумеется, он все переживает особенно остро, поскольку эти люди ему не посторонние. Если бы мы не привезли продовольствие, многие в этих местах не пережили бы зиму.

– Но на всю зиму этой еды не хватит, – с сомнением проговорила Шарлотта.

– Да, и мы можем уповать лишь на то, что султан не откажется от своих слов. Чем раньше Алекс свяжется с мистером Каннингом, тем лучше будет для всех нас. Если Англия и Франция потребуют окончания бессмысленной бойни, у греков еще есть надежда победить.

– Да, но все-таки султан – их законный правитель, – озабоченно нахмурилась леди Аделина. – Вы представляете, что начнется, если все кому не лень будут восставать против своих правителей и обращаться за помощью к великим державам?

– О, это будет полнейший хаос, сударыня. Но, видите ли, беда в том, что греки не считают султана своим законным правителем. И даже если великие державы их не поддержат, они будут сражаться до последнего, пока в стране не останется ни одного человека, способного держать в руках оружие. Вспомните историю Миссулонги, где погиб лорд Байрон. Осажденный город был обречен, но не сдался врагу.

– Но я не понимаю, при чем тут Англия, – жалобно сказала леди Аделина. – Почему эти иностранцы не могут воевать сами, без нас?

– Видите ли, Англия не заинтересована в том, чтобы Грецией правили египетские наемники или чтобы русские войска завоевывали новые земли во имя религиозной свободы и единения православных христиан. Да и усиление влияния Франции в этих краях противоречит интересам Великобритании.

– Ах, международная политика – это нечто, совершенно недоступное моему пониманию! – вздохнула леди Аделина. – Но, слава Богу, мы, женщины, можем предоставить решение сих запутанных дел джентльменам. Я уверена, что ни одна женщина на свете не в силах разобраться, почему англичанам необходимо воевать с египтянами и турками и почему при этом они избавят греков от посягательств русского царя. А уж почему в этом замешаны французы, вообще уму непостижимо! Как все-таки хорошо, что мы можем положиться в таких вопросах на наших мужчин!

– Э-э… да, пожалуй, – промямлил капитан Баррет.

Леди Аделина ободряюще улыбнулась.

– Расскажите нам еще что-нибудь о Бостоне, капитан Баррет. Шарлотте тоже интересно послушать ваши истории.

Капитан Баррет действительно очень остроумно и занимательно рассказывал о жизни в Америке, однако Шарлотта слушала его невнимательно и вскоре, сославшись на усталость, встала из-за стола. Леди Аделина же почему-то покраснела и пробормотала, что она еще немного побудет в обществе капитана.

Шарлотта быстро шла по узкому коридору в свою каюту, но у опустевшей каюты покойного лейтенанта Фицроя внезапно замедлила шаг. Ей пришли на ум слова капитана о том, что там теперь спит Александр. Значит, они смогут побыть наедине… Недолго думая, Шарлотта потянулась к дверной ручке.

– Ты меня ищешь? – вдруг раздался за ее спиной тихий голос Александра. Он накрыл руку Шарлотты своей ладонью.

– Да, – Шарлотта, оробев, опустила глаза. – Я хотела… я хотела посмотреть, спишь ли ты, не нужно ли тебе чего…

– Я поспал часов пять, – стараясь говорить совершенно невозмутимым тоном, сказал Александр. – И этого мне вполне хватило. Я ожил.

– Ты ужинал?

– Я не голоден. – Он немного помолчал и небрежно добавил: – По-моему, мы с тобой читаем мысли друг друга. Я тоже искал тебя, Шарлотта. Надеялся, нам удастся поговорить. Я… я должен перед тобой извиниться.

– Извиниться?

Александр распахнул дверь каюты.

– Входи. Мы оставим дверь приоткрытой – это даст нам, с одной стороны, возможность поговорить без посторонних, а с другой – не вызовет кривотолков.

Шарлотту бесил этот официальный тон, эта нарочитая невозмутимость. Но она надеялась, что, оставшись с принцем наедине, сумеет преодолеть воздвигнутую им преграду. Александр еще не вполне отдохнул и владел своим лицом хуже, чем обычно. Если он ее любит – а она в этом почти уверена – она найдет дорогу к его сердцу, заставит его побороть мужское самолюбие. Шарлотта, не глядя по сторонам, вошла в каюту.

Александр кивнул на узкую койку и на маленький деревянный стульчик.

– Увы, выбор мебели здесь небогат. Садись, где тебе удобнее.

Шарлотта примостилась на краешке кровати, надеясь, что Александр сядет рядом, но он остался стоять.

– Шарлотта, – начал принц, тщательно подбирая слова, – я должен о многом поговорить с тобой и за многое извиниться, но прежде всего мне хотелось бы извиниться за мое свинское поведение в ту ночь, когда на «Американку» напал турецкий фрегат.

– За… свинское поведение, принц Карим?

Он покраснел.

– Я во многом раскаиваюсь, Шарлотта, но больше всего мне стыдно за то, что я так грубо обошелся с тобой тогда. Я накричал на тебя, и мне нечего сказать в свое оправдание кроме того, что во время боя я не мог защитить тебя от опасности и страшно злился на себя за это. Но вместо того, чтобы признать правду, я выплеснул свой гнев на тебя.

– Да, конечно, – согласилась Шарлотта. – Но потом… когда мы любили друг друга… по-моему, ты уже не сердился.

Александр прерывисто вздохнул.

– Да, и об этом мы тоже должны поговорить. Я хочу, чтобы ты знала: я глубоко раскаиваюсь в том, что не сдержал своего слова и… и…

– Лишил меня невинности? – тихо подсказала Шарлотта.

– Да. Я не оправдал твоего доверия, но я заглажу свою вину, клянусь! К счастью, не только для леди Аделины Оттоманская империя – это совершенно иной мир и даже другая планета. События, происходящие в Стамбуле, кажутся лондонской знати нереальными. Клянусь, когда ты вернешься к родным в Англию, тебя не коснется даже тень скандала.

Шарлотта с напускной холодностью посмотрела на Александра.

– Вы в этом твердо уверены, принц Карим?

Он так увлекся самооправданиями, что даже не заметил иронии, звучавшей в ее голосе.

– Совершенно уверен! Да и кто будет распускать про тебя сплетни? Сэр Клайв сделать этого не в состоянии, а я, как ты понимаешь, ни одной живой душе не скажу, что мы женаты. – Александр отвел взгляд. – Однажды… давно ты мне сказала, что хочешь выйти замуж за архидиакона Джефриса. И если ты еще не оставила мыслей об этом браке, я от всей души желаю тебе счастья.

– Принц Карим, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, даже в Оттоманской империи женщинам не разрешается иметь сразу двух мужей. Вы, наверное, забыли, что я уже вышла замуж. За вас.

– О, это не имеет значения!

– Вот как? Увы, сдается мне, архидиакон Джефрис не разделяет столь вольных взглядов. По-моему, он еще не избавился от глупых предрассудков, и не горит желанием жениться на женщине, у которой уже есть один муж.

– Об этом не беспокойся! – торопливо сказал Александр. – Как только мы встретим какого-нибудь мусульманина, я попрошу его быть свидетелем и объявлю о нашем разводе.

Шарлотта встала, молча закрыла дверь и с трагическим видом, едва сдерживая смех, заявила, что развод ей не поможет.

– Почему? Ты станешь свободна.

– Ты же меня развратил, – скорбно промолвила Шарлотта.

Александр порывисто схватил ее за руки, но тут же отпрянул, словно обжегшись о раскаленные угли.

– Шарлотта, ты не должна так о себе думать! Нет-нет, не смей даже произносить слово «разврат»! Мы с леди Аделиной что-нибудь придумаем… Мы сделаем так, чтобы тебя не коснулась и тень скандала.

В голосе Александра помимо его воли звучала нежность, и Шарлотта, расхрабрившись, прижалась к нему. Александр стоял непоколебимо, как скала. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но Шарлотта, постепенно научившаяся понимать эту сложную натуру, догадывалась, что в душе Александра бушует целая буря чувств.

Шарлотта обхватила мужа за пояс и с радостью подметила, что губы его чуть сжались.

– Вся беда в том, – прошептала она, – что я могу сама себя скомпрометировать. Без всякого сэра Клайва или тетушки Аделины. Как ты думаешь, что скажет архидиакон, если я обниму его за шею… вот так… и притяну к себе… вот так?

Она нежно прикоснулась губами ко рту Александра. Он не дрогнул, но взгляд, исполненный тоски и страсти, все равно его выдал. Тогда Шарлотта дотронулась кончиком языка до уголка его губ… и Александр не выдержал! Стиснув жену в объятиях, он так жадно припал к ее губам, как припадает к роднику путник, встретивший в пустыне оазис. Когда муж, наконец, оторвался от ее губ, Шарлотта лукаво сказала:

– О Господи! Александр, я, право, не знаю, как мне теперь быть…

С этими словами она просунула руку под рубаху Александра и шаловливо пробежалась пальцами по его торсу. Потом пальцы скользнули вниз, под ремень… Александр затрепетал. Шарлотта вздохнула с притворным сожалением.

– Боюсь, архидиакон умрет от ужаса, если я проделаю такое с ним, – пробормотала она, и ее ласки стали гораздо смелее. – Но видишь ли, ты научил меня получать от этого удовольствие, и, похоже, я уже не отвыкну, – Александр в экстазе застонал, а Шарлотта, словно не слыша, продолжала: – Представляешь, если архидиакон умрет… что будет с его прихожанами? Ты ведь не оставишь бедную паству без пастыря всего лишь потому, что тебе невмоготу иметь такую жену, как я?

– Шарлотта, – задыхаясь, вымолвил Александр, – я же ради тебя… только ради твоего блага готов развестись!

– Но я не хочу развода, – прошептала Шарлотта, прижимаясь к мужу. – Ты совратил меня, Александр, и мне уже не мила моя прежняя, скучная жизнь.

– Зато тогда ты была в безопасности, Шарлотта.

Она взяла его руку и поднесла ее к своей груди.

– Без тебя мне все не в радость. Посмотри, как я горю, Александр! Я сгораю от любви к тебе.

– Шарлотта, милая, я не должен тебя слушать! Пока великий визирь настроен против меня, моя жизнь будет в опасности. И потом… я поклялся бороться за свободу греков, и пока идет война, я не имею права иметь семью.

– Но война может скоро окончиться.

– Дай Бог, чтобы это было так! Однако и потом вряд ли кончатся все проблемы. Крестьяне обессилены голодом и болезнями, их земли опустошены многолетней войной. Большую часть времени я буду жить в Греции и лишь изредка наведываться в Стамбул. Это мой долг, Шарлотта. Если ты останешься со мной, то сможешь приезжать в Англию не чаще чем один раз в пять-шесть лет. Наши дети родятся в чужой, незнакомой тебе стране и будут исповедовать другую религию, потому что в Морее нет англиканской церкви.

Шарлотта приложила палец к губам Александра.

– Ты учел почти все, но упустил самую важную деталь. Самую вескую причину, по которой я должна остаться с тобой. Я люблю тебя…

Потом они лежали на узкой постели, он ласкал ее нагое, прекрасное тело, и его руки дрожали от волнения.

– Боже мой! Я люблю тебя больше жизни, Шарлотта, но сама посуди, я так мало могу тебе предложить…

– Не мало, а много! – воскликнула Шарлотта. – Ты дал мне то, о чем я и мечтать не могла!

– Я сделаю тебя счастливой, – пообещал Александр. – Клянусь, ты не пожалеешь о своем решении.

– Александр, умоляю! Не надо больше слов! – нетерпеливо вскричала Шарлотта. – Люби меня сейчас!