Текст книги "Наваждение страсти"
Автор книги: Джэсмин Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Пир продолжался целую вечность. Нескончаемый поток слуг вносил в зал все новые и новые яства. Шарлотту начало клонить ко сну, и ни веселая музыка, которую играли наложницы, ни зажигательные танцы, которые исполняли дочери эмира, не могли ее расшевелить.
Леди Аделина давно уронила голову на грудь и мирно дремала. Наконец гости разошлись. Смеющиеся женщины окружили Шарлотту и леди Аделину и повели их в спальню, где уже были разложены матрасы и взбиты подушки.
Шарлотта не знала, сколько времени она проспала. Пробудилась она от какого-то подспудного чувства, что за ней наблюдают. Резко привстав, девушка увидела сухонькую фигурку, вырисовывавшуюся на фоне двери, у которой горела тусклая лампа с тростниковым абажуром. Изумленная Шарлотта узнала заострившиеся от старости черты матери эмира.
– Господи, что вы тут делаете? – ахнула она, напрочь позабыв, что женщина не понимает английского.
Шарлотту обуял ужас. Вдруг старуха попытается ее отравить? От этой ведьмы всего можно ожидать…
Ответом ей было молчание. Потом, наконец, Нассара тихо произнесла скрипучим голосом, который, казалось, заржавел от длительного молчания:
– Не надо кричать, Шарлотта Риппон. Я бы предпочла не будить твою тетушку.
– Боже мой! Вы говорите по-английски?
– Даже такая молодая и глупая девушка, как ты, могла бы задать вопрос поумнее, – сказала, отводя взгляд, мать эмира. – Впрочем, не только молодежь совершает глупые поступки. Я пыталась удержаться от искушения поговорить с тобой на языке, который когда-то был для меня родным. Но не смогла. За шестьдесят лет мне ни разу не довелось слышать английской речи, а это слишком долгий срок.
– Н-на языке, к-который был для вас родным? – пролепетала Шарлотта. – Значит, вы англичанка?
Пожалуй, даже если бы Нассара призналась, что она родом из Атлантиды и провела детство под водой, Шарлотта и то удивилась бы меньше.
– Я родилась в Глочестере, рядом с кафедральным собором.
– А как вас зовут? Кто ваши родные? Я сообщу им, что вы живы и здоровы! Непременно сообщу, когда вернусь в Англию…
– Когда вернешься? – усмехнулась Нассара. – Сразу видно, что ты еще молода и неопытна, Шарлотта Риппон. Что же касается имени, данного мне при крещении, то теперь оно неважно. Меня уже шестьдесят лет зовут Нассарой. Я мать Ибрагима – и все.
– Нет, это не все! – возразила Шарлотта. – Конечно, здесь прошла большая часть вашей жизни, но что-то же осталось от маленькой английской девочки, гулявшей с мамой около глочестерского собора.
Нассара надолго закрыла глаза, а потом ответила, избегая взгляда Шарлотты.
– Может быть, именно в память о невинной английской девочке, испустившей дух на арабском корабле, на котором перевозили рабов, я и пришла к тебе сегодня. Но мы будем говорить не об Англии, а о твоем будущем с принцем Каримом Александром. Мне потребовалось десять лет, чтобы понять одну простую вещь: мужчина, страстно желающий женщину, становится ее верным рабом. И сегодня я делюсь своим знанием с тобой. Заставь принца Карима Александра сгорать от желания, и все станет возможным. Даже твое возвращение в Англию.
Шарлотта решительно поборола девичью стыдливость. Нассара была единственной, от кого она могла узнать такие важные вещи, и избегать откровенного разговора перед самой свадьбой было бы глупо. Шарлотта, наоборот, нуждалась в помощи и мудрых наставлениях.
– Но я не знаю, как заставить мужчину сгорать от желания, – откровенно призналась она. – И уж тем более принца Карима Александра.
– Ты так хороша собой, что тебе не понадобятся уловки. Просто позволь ему снять с себя покровы. Я обладала гораздо более скромной внешностью, поэтому мне пришлось прибегать к разным ухищрениям, дабы ублажить моего господина. Но вскоре я поняла, что опытная женщина может соблазнить даже очень пресыщенного мужчину.
Шарлотта нервно теребила бахрому подушки.
– Да, но у принца в гареме столько красавиц. Он… он вряд ли мной заинтересуется. Принц женится на мне только из чувства долга.
– А ты хотела бы, чтобы было не так? – тихо спросила Нассара.
– О, мне совершенно все равно! – воскликнула Шарлотта, но, поглядев на оторвавшуюся бахрому, еле слышно прошептала: – Да… Я хочу, чтобы он влюбился в меня… И… чтобы страстно меня желал, хоть мне и не очень понятен смысл этого слова.
– О, я могла бы тебе много чего рассказать о мужской страсти, но не буду. Раз ты любишь Карима, пусть лучше он сам научит тебя искусству любви. Я уверена, что принц прекрасный учитель.
– Нет! Я не люблю его! – горячо запротестовала Шарлотта. – С какой стати мне его любить?
– Постижение второй истины заняло у меня двадцать лет, – тихо проговорила Нассара. – Я много страдала – как потом выяснилось, зря – и, наконец, поняла, что можно лгать другим, но не себе. Себе лгать глупо. Если ты любишь принца Карима, считай, что тебе повезло. И лучше подумай, как ему помочь. Положение принца ничуть не легче твоего. Он разрывается между двумя культурами – культурами, которые восемь веков подряд вгрызались друг другу в глотку, вели борьбу не на жизнь, а на смерть. Принц должен примирить эти культуры, Шарлотта Риппон. И если ты его любишь, постарайся подсказать ему верный путь.
– Но я понятия не имею! Я ведь ничего не знаю об исламе или об Оттоманской империи, Греции и прочих неведомых странах. Для меня это все темный лес!
– Значит, пора их изучать. Не забывай, в этих краях Англия считается неведомой страной, «темным лесом». Жители Стамбула считают Оттоманскую империю вершиной цивилизации, а султана верховным владыкой мира. По убеждению турок, английский король обязан своим троном турецкому султану.
– Но это же просто смешно! Нассара медленно направилась к двери.
– Я хочу спать. Если ты проболтаешься кому-нибудь о нашем разговоре, я скажу, что ты лжешь. Мое прошлое принадлежит только мне. Это единственное, что я ни с кем не разделила за шестьдесят минувших лет. Шарлотта встала.
– Ваше доверие для меня драгоценнее всех даров, Нассара.
Старуха насмешливо улыбнулась.
– Если бы ты еще и поклонилась, как здесь принято, Шарлотта Риппон, я бы сказала, что ты льстишь почти так же искусно, как турки.
Через двое суток, длившихся, казалось, целую вечность, предварительные церемонии были закончены. К явному удовлетворению наложниц эмира, угрюмой Нассары, и даже главного евнуха. Отдельные празднества для мужчин и для женщин завершились, и приближался решающий момент. Шарлотту должны были препроводить в пышно украшенный зал, где ей предстояло встретиться с принцем Керимом. Пробыв наедине всего несколько минут, жених и невеста вновь должны были вернуться каждый к своим гостям и принять участие в последнем свадебном пире, который устраивался на двух разных половинах дворца – мужской и женской.
Робко потупившись, женщины шептали Шарлотте, что, когда она и принц останутся наедине, он поднимет покрывало и… Это «и» упрямо оставалось для нее загадкой, поскольку в самый интересный момент женщины заливались веселым смехом и отказывались продолжить рассказ. Из сбивчивого объяснения Мириам Шарлотте удалось узнать одно: после того как жених увидит лицо невесты и вручит ей по этому поводу особый подарок, свадебные обряды считаются выполненными. Дальше начинается свадебный пир.
Шарлотта шла, глядя в спину разряженному евнуху, который выводил ее из гарема эмира в сад. Оттуда можно было попасть в личные покои принца Карима. Слева от Шарлотты шла тетушка Аделина. Нассара ковыляла справа, ее поддерживали под руки служанки. Все остальные женщины шли за ними, место каждой соответствовало ее положению в гареме. Солнце палило нещадно, и кожа Шарлотты, украшенная блестками, зудела. Бедняжка боялась, что если хоть одна блестка упадет, турки сочтут это дурным предзнаменованием.
К счастью, шествие было недолгим. Главный евнух подвел их к двери, которая вела в ту же самую часть дворца, откуда они недавно вышли. Шарлотта с трудом проглотила комок, подступивший к горлу. Свадебная процессия остановилась у входа в гарем принца Карима Александра.
Дверь была открыта – их ожидали. Нассара выступила вперед и быстро обменялась поклонами и любезностями с женщинами, выстроившимися в коридоре. Затем Шарлотту провели наверх и усадили на деревянный стул в углу комнаты, почти до потолка заваленной разноцветными шелковыми цветами.
– Вот теперь это больше похоже на свадьбу, – буркнула тетушка Аделина. – Цветочки смотрятся недурно. Аляповато, конечно, но чего можно ждать от турок?
Мари-Клер отделилась от толпы женщин и подошла к Шарлотте. Ее сопровождали дочери эмира.
– Скоро все женщины из гарема эмира Ибрагима вернутся на нашу половину. Ты останешься с наложницами принца Карима Александра, – сказала Мари-Клер и добавила, помолчав: – Думаю, тебя не надо предупреждать, Шарлотта, что большинство этих женщин нельзя назвать твоими друзьями.
Шарлотта и так не находила себе места от волнения, а тут ей показалось, будто кто-то начал отплясывать в ее животе ирландскую джигу.
– Наверное, им кажется, что принц должен был бы жениться на ком-нибудь из них, – пролепетала она.
– Им хочется, чтобы принц женился на ком-нибудь из них, а это не одно и то же. – Глаза Мари-Клер подозрительно увлажнились, хотя сама она скорее умерла бы, чем призналась, что расчувствовалась, глядя на невесту.
– Принц и его друзья уже вышли из мечети. Когда они вернутся во дворец, друзья будут уговаривать его зайти в эту комнату и снять с тебя покрывало. Не обижайся, если он проявит нерешительность. Понимаешь, обычай требует, чтобы жених колебался перед встречей с невестой. Он обязан притвориться, будто его переполняет волнение при мысли, что он вот-вот увидит твою красоту.
– Подняв покрывало, он тебя поцелует, – напрямик заявила Мириам, вероятно решив, что стыдиться уже нечего. – Как романтично, правда? Это будет ваш первый поцелуй…
Шарлотта вспомнила свой первый поцелуй с принцем, и к ирландской джиге присовокупился шотландский танец под названием «рил».
– Да, – еле слышно выдохнула она. – Это очень романтично.
– Принц преподнесет тебе подарок, – вмешалась Алия, – а целоваться вы будете недолго, потому что ему придется вернуться к друзьям и пойти пировать.
– Ах, мы уже столько пировали! Боюсь, у меня уже нет сил, чтобы выдержать все это.
– Это будет последний пир. Он закончится рано, и принц Карим отведет тебя в спальню.
– Как заманчиво! – тусклым голосом пробормотала Шарлотта.
Однако дочери эмира не уловили сарказма.
– О да, это самый заманчивый момент! – хором воскликнули они. – Когда мы с тобой встретимся в бане, ты должна нам все рассказать без утайки!
– Ну конечно, – поспешно согласилась Шарлотта. – Во всех подробностях.
Внезапно по залу пробежал взволнованный шепоток.
– Принц и его друзья вернулись во дворец! – объявила Мари-Клер. – Нам пора. До свидания, Шарлотта! Мы желаем вам с принцем долгие годы наслаждаться друг другом.
Леди Аделина поцеловала племянницу. По щекам доброй тетушки струились потоки слез.
– Милая Шарлотта, ты совсем не похожа на невесту, которую я когда-то мечтала видеть в нашей деревенской церквушке, и все же я искренне верю, что принц может сделать тебя счастливой.
К рилу и джиге присоединился флинг, любимый танец шотландских горцев… Шарлотта попыталась улыбнуться, но вместо этого предательски икнула.
– Тетушка, по-моему, вы стали оптимисткой.
– Полно тебе, дорогая! Теперь, когда дело сделано, признайся, неужели тебе хотелось бы видеть в роли жениха архидиакона Джефриса?
Танцы в желудке Шарлотты разом прекратились.
– Нет, – с трудом переведя дух, сказала она. – Не хотелось бы.
– Вот видишь!
Тетя снова поцеловала племянницу в щеку и намеревалась сказать что-то еще, но Мари-Клер и Мириам насильно вывели ее из комнаты.
В стороне, противоположной той, куда ушли женщины, раздавались смех и мужские голоса. Мириам пояснила с порога:
– Они поют «Жених идет». И кинулась вслед за сестрой.
Дверь в смежную комнату отворилась. Мужской смех и ободряющие крики чуть не оглушили Шарлотту. Но затем дверь снова закрылась, и все стихло. А еще через миг в комнату вошел принц Карим Александр.
Когда Шарлотта видела его в последний раз, он показался ей неотразимым. Но теперь принц был вдвойне красив и величествен: роскошный тюрбан, нарядный голубой кафтан с золотым ремнем, усыпанным драгоценными камнями… Принц направился к ней, не проявляя ни малейшего смущения. Зачем было притворяться? Их ведь никто сейчас не видел.
Шарлотте показалось, что у нее внутри застыл громадный кусок льда. Но, с другой стороны, хотя бы безумная пляска прекратилась – и то слава Богу! Зато взбунтовались легкие. Она никак не могла продышаться – не хватало воздуха.
Принц подошел к Шарлотте почти вплотную и потянулся к краю покрывала. Сердце ее вдруг замерло, а затем забилось втрое быстрее, чем раньше. Это было нелепо, ведь мистер Александр сто раз видел ее лицо, но сейчас перед ней стоял принц Карим, сын эмира Ибрагима, и Шарлотта так волновалась, словно ему и вправду предстояло увидеть ее впервые в жизни.
Медленно, стараясь не задеть за многочисленные украшения, принц поднял газовый шарф, украшенный блестками, и накинул его на плечи Шарлотты. Потом взял девушку пальцем за подбородок и, ласково приподняв голову, заглянул ей в глаза.
– Я ослеплен красотой моей невесты, – хрипло пробормотал Карим, сжимая ее тонкие пальцы. – Вы оказали мне честь, согласившись надеть мои подарки.
– Б-благодарю вас, – прошептала Шарлотта. – Вы… вы тоже… хорошо выглядите.
Принц еле заметно усмехнулся и поцеловал ее руки. Шарлотта ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев. Наверное, это от хны, решила она. Так вот зачем турки красят хной руки невесты! Чтобы вызвать это странное, волнующее ощущение!
Принц достал из складок кафтана какую-то вещицу, обернутую в носовой платок и перевязанную разноцветными ленточками.
– Пожалуйста, примите этот маленький подарок в знак моего восхищения вами. Пусть он будет напоминать вам о нашей свадьбе, – промолвил Карим, кладя ей на колени вышитый платочек.
И не дав Шарлотте опомниться, наклонился к ее лицу. Она и ахнуть не успела, а он уже поцеловал ее в лоб, щеки и подбородок. В те самые места, которые были украшены блестками! У Шарлотты закружилась голова. Похоже, блестки производили такой же эффект, как и хна…
А принц отступил назад и сказал совсем другим, неофициальным тоном:
– Шарлотта, мне надо идти. Я не могу тут долго оставаться: это считается оскорбительным и для невесты, и для моих гостей. Вечером у нас будет время поговорить, и я вам все объясню. Крепитесь, Шарлотта. Не надо бояться. Наш брак останется чистой формальностью. Клянусь!
Принц резко отвернулся и, неслышно ступая, пошел по коридору. Дверь на мужскую половину отворилась, послышались радостные возгласы и веселая музыка. Потом опять воцарилась тишина.
Шарлотта сидела, невидящим взглядом уставившись на завернутый в платок подарок принца. Белая ткань резко оттеняла красноту ее пальцев.
Она подумала, что это выглядит нелепо, и, ни с того ни с сего, залилась слезами.
В комнату немедленно вбежала стайка женщин. Каждая протягивала Шарлотте батистовый платочек – утереть глаза. На лицах турчанок были написаны зависть, сочувствие и тоска. Они сняли с Шарлотты покрывало и принялись расчесывать ее волосы. В гареме принца никто не говорил ни по-английски, ни по-французски. Турчанки жестами попросили Шарлотту показать подарок.
Шарлотта поспешила исполнить их просьбу – ей тоже хотелось отвлечься от невеселых мыслей. Вопреки ее предположению, в пакетике оказались не засахаренные фрукты и не восточные сладости, а серьги из филигранного золота, украшенные сапфирами.
Женщины восхищенно ахнули и попросили Шарлотту надеть подарок принца. Она согласилась. Изящные золотые сережки холодили ей уши. Женщины восторженно захлопали в ладоши. Пир начался. Служанки внесли в зал подносы с различными кушаньями, в том числе и большое блюдо с горячим оранжевым рисом, подкрашенным шафраном. Все пахло очень аппетитно, но желудок Шарлотты не принимал пищи. Отведав чуточку риса, который принято подавать на турецкой свадьбе, она отодвинула от себя еду. И впервые женщины не стали ее уговаривать.
Они и сами ели мало, а в основном пили крепкий кофе и лакомились фруктами и медом. Завершив трапезу и помыв руки, женщины принялись перешептываться, обмениваясь улыбками и понимающими кивками, а затем по какому-то невидимому сигналу дружно вскочили на ноги. Дождавшись, пока служанки вновь набросили на Шарлотту полупрозрачное покрывало, наложницы принца низко поклонились и оставили ее одну.
В комнате воцарилась тишина, такая глубокая, что Шарлотта слышала биение собственного сердца. Ее никто не предупреждал, но она верно угадала момент, когда принц переступил порог.
– Мне очень жаль, что я так задержался, – тихо произнес принц. – Пойдемте ко мне в спальню. Я думаю, это единственное место во дворце, где мы можем спокойно поговорить.
Шарлотта встала. От многочасового сидения на жестком стуле ноги ее затекли. Принц предложил ей руку, и, чуть поколебавшись, она согласилась.
– Отлично! – улыбнулся принц. – Ох, как мы шокируем здешних женщин, пройдя под руку по коридору!
– Но почему? И потом… откуда они узнают?
– Откуда? – рассмеялся принц. – Шарлотта, дорогая, вы уже три дня во дворце моего отца и должны были бы понять: скрыть что-нибудь от женщин гарема невозможно. Когда мы пойдем по коридору, посмотрите по сторонам. Из каждой ниши, из каждой щелки на вас будут глядеть чьи-либо глаза.
– Но почему женщины будут шокированы?
– Как почему? Мы же в Стамбуле, а не в Лондоне. Здесь мужчины не ходят под руку с женщинами. Они вообще редко бывают вместе. Разве вы не заметили?
К этому моменту принц и Шарлотта дошли почти до середины коридора. Шарлотта прыснула, покосившись на красивый стенной шкаф, в который днем убирали постельное белье, и, увидев, что за ней наблюдает пара карих глаз, округлившихся от изумления и ужаса.
– Это вход в мои покои, – сказал принц. – Когда я закончил учебу и вернулся в Стамбул, я приказал обставить комнаты в смешанном европейско-турецком стиле. Надеюсь, вам понравится.
Шарлотта снова притихла, веселости как не бывало. На душе опять стало тревожно, будущее терялось во мраке неизвестности… Принц открыл дверь и впустил ее в просторную комнату с белым потолком. Пространство между окнами занимали декоративные арки. На мраморном полу лежало несколько пушистых ковров, а на большой кровати с балдахином Шарлотта увидела множество разноцветных подушечек. Она поспешно отвела взгляд от кровати и принялась внимательно разглядывать два удобных кресла. Рядом с каждым стоял маленький столик. На стене за креслами висели книжные полки. Боже, сколько книг!.. Шарлотта вдруг сообразила, что в последний раз видела книги только на родине, в Англии.
– Присядем? – предложил принц. – Нас здесь никто не потревожит.
Шарлотту эта мысль не особенно утешила. Ее пугала необходимость провести целую ночь наедине с мужчиной.
Принц, по-видимому, почувствовал ее беспокойство и ласково повернул девушку к себе лицом.
– Шарлотта, я ведь сказал: вам нечего меня опасаться. Мы просто поговорим. Разве мы раньше не разговаривали?
Шарлотта горько усмехнулась.
– Раньше вы были мистером Александром. А теперь вы принц Карим.
– Нет, – тихо возразил он. – Я для вас по-прежнему Александр, а вы… вы для меня все та же Шарлотта…
Девушка резко отвернулась.
– Я не чувствую себя прежней. Мне кажется, я стала какой-то чужой, незнакомой. Я смотрюсь в зеркало и не узнаю своего лица.
– Шарлотта, позвольте мне снять с вас покрывало.
Казалось бы, что в этой просьбе такого? Но Шарлотта покраснела от стыда.
«Ты же англичанка! – напомнила она себе. – Да пусть хоть весь мир видит твое лицо! Что в этом страшного?»
Она принужденно улыбнулась:
– Да, разумеется. Я, признаться, даже про него забыла.
– Сначала мы уберем вот это. – Принц снял с ее волос обтянутый шелком обруч, благодаря которому держалось покрывало, и положил его на столик. И медленно открыл лицо девушки. Слова, которые они собирались сказать друг другу, замерли на их устах…
«Она хорошеет с каждым днем», – изумленно отметил Александр.
Щеки Шарлотты розовели, словно шиповник, а в глазах блестели слезы. Александр мог только догадываться, скольких усилий стоит девушке, воспитанной в приличной английской семье, не поддаваться панике, очутившись ночью в спальне мужчины.
Он дотронулся пальцем до ее губ и почувствовал, что они дрожат. Александра захлестнула волна нежности, и, уже не думая о последствиях, он обнял Шарлотту, погладил по мягким золотистым волосам, прижал к себе. Она подняла на него изумленные, испуганные, но такие доверчивые глаза!
«Я должен оправдать это доверие!» – сказал себе Александр.
Он дал слово, что их брак останется только на бумаге, а принц Карим Александр никогда не нарушает клятв.
– Как странно, что мы женаты, – пробормотала Шарлотта, уткнувшись в его плечо. – Даже не верится… Мы не приносили брачных обетов… и священника не было…
– Мусульмане не считают брак священным таинством, – рассеянно ответил Александр.
– А когда же тогда люди считаются законными мужем и женой?
– Когда их семейства обменяются брачными контрактами.
– Но мое семейство в Англии.
– Да, и поэтому его роль взял на себя я, – ответил Александр, спеша замять разговор. Ему не хотелось признаваться, что он подделал подпись Риппонов.
Боже, какие манящие губы! При взгляде на них сразу приходят на ум сравнения с лепестками роз и розовым бутоном… Но что плохого, если он ее поцелует? Ни один англичанин не узнает о том, что произошло в далеком Стамбуле… Лишь бы она не потеряла девственности. Тогда у нее еще будет надежда выйти замуж за английского джентльмена.
Только один поцелуй! Один, не больше! Легкий, ободряющий… он так целует сестер. Разве есть что-нибудь дурное в ласковом дружеском поцелуе?
Александр еще не убедил себя, что поступает правильно, а губы его уже медленно, неотвратимо приближались к губам Шарлотты. Очутившись на волосок от них, они на миг замерли, и… Александр потерял голову.
Губы Шарлотты были теплыми, мягкими и удивленными. А у поцелуя оказался медовый привкус. Александр взял лицо девушки в ладони и не отпускал, пока не насладился поцелуем. Почувствовав, что кровь закипает в жилах, принц попытался оторваться от Шарлотты, но не смог – его тело уже не подчинялось голосу разума. Совесть твердила Александру, что он поклялся не посягать на непорочность Шарлотты, однако язык вел себя все более дерзко и все настойчивей размыкал ее губы…
Шарлотта чуть слышно ахнула и приоткрыла рот. Александр еще плотнее прижал ее к себе. Руки его погладили стройную спину и округлые бедра. Шарлотта затрепетала от страха, Александр почувствовал это даже сквозь плотный атлас свадебного наряда.
Мало-помалу разум все-таки взял верх, и Александр с трудом прервал поцелуй.
Господи, как давно он не умерял своих желаний! Да, если разобраться, это все смеху подобно: у мужчины молодая жена и полный гарем наложниц, а ему придется провести ночь в воздержании. Может, когда-нибудь потом он найдет в этом смешные стороны, но пока что ему не до шуток.
Александр оторвался от Шарлотты, однако дыхание его не сразу стало ровным. В последний раз нежно погладив девушку по голове, он решительно отошел в угол комнаты.
– Слуги оставили нам шербет. Давайте освежимся и поговорим.
– Шербет? – переспросила Шарлотта. Вид у нее был слегка ошеломленный и восхитительно возбужденный.
Александр понимал, что сломить сопротивление девушки ничего не стоит. Она готова ему отдаться, хотя и не признается себе в этом. Он уложит ее на постель и примется медленно расстегивать пуговки на ее кафтане – по традиции их должно быть ровно сто – расстегивать и целовать показавшееся под атласом нежное тело. Грудь у нее такая полная и упругая. Он возьмет в рот сосок и…
– Шербет – турецкий напиток. Это загустевший, подслащенный фруктовый сок, – принялся торопливо объяснять Александр, отгоняя соблазнительные видения. – Да вы его наверняка уже пробовали.
– О да, это очень вкусно. По пути во дворец я видела, как его продавали на улицах. Но сейчас я не хочу пить.
– Как хотите.
Александр налег на шербет просто для того, чтобы хоть чем-то заняться. Иначе он набросится на Шарлотту и начнет срывать с нее одежду. А им, видит Бог, есть о чем поговорить! И вообще… неужели у него нет других мыслей? Почему он думает лишь о том, как прелестно будет смотреться ее обнаженное тело на фоне шелковых подушек…
Александр налил себе еще шербета. Пора покончить с глупыми мечтами! Да-да, надо поделиться с Шарлоттой своими планами на будущее. Может, тогда они оба успокоятся и смогут уснуть…
Он подошел к окну, около которого стояла девушка, и вгляделся в темноту.
– Ночью цветы здесь пахнут сильнее, – сказала она. – Ваш сад совсем не похож на английский, хотя здесь есть некоторые знакомые мне цветы.
Зря он приблизился к ней. Когда Шарлотта стояла вплотную к нему, Александру не хотелось тратить время на ненужные объяснения, не хотелось говорить, что мусульманину очень легко получить развод. И что перед отъездом в Грецию он закажет для Шарлотты и ее тетушки билеты на пароход, отплывающий в Англию… Когда она была рядом, ему хотелось только обнимать ее.
Руки Александра вновь оказались на талии девушки. Он прижал Шарлотту к себе.
– Вы очень скучаете по Англии?
– Да, разумеется. Обычно по ночам, когда остаюсь одна. Днем не до сожалений – тут столько всего случилось за эти дни. И знаете, я почему-то не боюсь… Мне даже интересно… новые впечатления…
Александр улыбнулся. Разговаривая с Шарлоттой, он часто ловил себя на том, что ему хочется улыбаться.
– Сегодня ночью вы будете не одна. И я постараюсь, чтобы вы ни о чем не сожалели.
Девушка подняла голову. Он видел по ее глазам, что она не совсем понимает смысла последних слов. Неизвестно, о чем поведали Шарлотте глаза Александра, но дыхание ее участилось, а по щеках разлился яркий румянец.
Это был миг озарения. Александр вдруг отчетливо осознал, что у него не хватит силы воли оставить ее нетронутой. Он хочет увидеть Шарлотту обнаженной. Хочет, чтобы она лежала под ним. И чтобы он вонзался в ее плоть, а она трепетала от восторга. А потом блаженно застонала в минуту экстаза… Да, он хочет обладать Шарлоттой! Хочет лишить ее невинности.
«Ты не имеешь на это права, – сурово возразил внутренний голос. – Вспомни про козни великого визиря и про то, что ты можешь погибнуть в Греции. Но даже если тебе каким-то чудом удастся остаться в живых, что ты можешь предложить благовоспитанной английской девушке?»
Александр отогнал неприятные мысли. Ничего страшного с Шарлоттой не случится. Он знает, как надо остерегаться, чтобы не оставить ее с ребенком на руках. После смерти малышки Фатимы принц тщательно предохранялся, чтобы ни одна из его наложниц не забеременела.
«Ничего, это не помешает Шарлотте выйти замуж за респектабельного англичанина, – убеждал он сам себя. – Что изменится, если мы проведем одну-единственную ночь в объятиях друг друга? Клянусь, я доставлю ей блаженство, о котором она даже не подозревает. Это будет не ночь, а сказка…»
– Александр! – прервал размышления принца робкий голос Шарлотты. – Что будет со мной и с моей тетушкой?
– Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь, – великодушно пообещал Александр. – Верьте мне, милая Шарлотта.
На губах девушки засияла улыбка.
– Ваш вид будет внушать мне гораздо больше доверия, если вы снимете этот странный головной убор.
Александр притворился возмущенным.
– Неужели вам не нравится мой роскошный тюрбан?
Шарлотта покачала головой. Александр рассмеялся и небрежно бросил тюрбан на кресло.
– Так лучше?
– Да, спасибо, намного лучше. – Она застенчиво улыбнулась. – Теперь вы больше похожи на прежнего мистера Александра.
– И это вас радует?
Шарлотта боязливо прижалась щекой к его груди и прошептала:
– Да.
– Вот как? А я и не подозревал, что такой скучный тип способен вам понравиться. Но раз ему это удалось, я клянусь, что буду отныне появляться перед вами только больным, грязным и окровавленным. И бормотать буду только нечто нечленораздельное! О, как жаль, что, когда я здоров, мое общество вам неинтересно!
Шарлотта рассмеялась. Память принца, словно великую драгоценность, хранила этот смех, напоминавший звон серебряного колокольчика.
– Со временем я, пожалуй, привыкну и к обществу здорового мистера Александра.
– Я буду жить надеждой.
Шарлотта улыбнулась, явно не подозревая, что он сходит с ума, когда по ее телу пробегает мелкая дрожь. Слава Богу (или хвала Аллаху?), что турецкий свадебный наряд не облегает фигуру, иначе даже от ее невинных глаз не укрылось бы, насколько он возбужден. Надо набраться терпения… Шарлотта наверняка наивнее самой молодой и неопытной восточной невесты. Ведь турецкие девушки вырастают в гареме, где они не только узнают, как рождаются дети, но и получают перед свадьбой наставления, как надо любить мужчину. Англичане же ужасные ханжи в любовных делах, и ему, вероятно, придется шаг за шагом объяснять ей свои действия… А это непростая задача даже для такого опытного мужчины, как он.
– Вы молчите, – тихо сказала Шарлотта. – О чем вы думаете, Александр?
Он посмотрел на нее, уже не в силах скрыть свое желание.
– О том, что я хочу вас поцеловать.
– Как странно! – прошептала девушка. – Мы оба думаем об одном и том же.
– И правда, удивительное совпадение! – усмехнулся Александр, впиваясь в ее губы долгим, страстным поцелуем.
«Я гибну!» – словно во сне подумала Шарлотта. Она медленно тонула в волнах неизъяснимого блаженства. Удержаться на поверхности можно было лишь в объятиях Александра. Удивительно: чем крепче она к нему прижималась, тем больше волны захлестывали ее тело, и тем отчаяннее ей нужна была поддержка Александра. Она обхватила его за шею. Пальцы лихорадочно ерошили его густые, темные волосы, а тело медленно пожирал огонь страсти. Шарлотта надеялась лишь, что оно сгорит не очень скоро.
Она запоздало вспомнила, что добродетельные женщины не должны получать удовольствие от исполнения супружеского долга. И ужаснулась. Наверное, Александр догадался, как ей нравится целоваться! Зажмурившись, Шарлотта попыталась отвлечься, подумать о чем-нибудь другом. Но, увы, вместо того чтобы представлять себе безмятежные летние закаты, она упорно думала о том, как ей приятно, когда язык Александра медленно ласкает ее губы. И вдобавок захотела, чтобы принц поцеловал ее грудь! Это желание было таким жгучим и порочным, что Шарлотта тихонько ахнула и похолодела от ужаса. Александр отпрянул.
– Прости, Шарлотта. Я сделал тебе больно?
