Текст книги "Залив мечты"

Автор книги: Джерри Уандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Открыв чемодан, Берт выложил на кровать аккуратные стопки одежды.

– Прошу.

– Только держи руки подальше от моего "адидаса", да?

Барбер усмехнулся.

– "Адидас"? Я равнодушен к моде. Нет, в выборе ты совершенно свободна.

Конни взяла белую рубашку с короткими рукавами, голубые шорты и плетеный индейский кожаный пояс.

– Я приму душ и переоденусь, – сказала она. – А потом я хотела бы обсудить с тобой некоторые детали и уточнить правила игры.

Барбер кивнул.

– Конечно. Я подожду тебя на веранде. Я уже распаковал детские вещи, но свои – нет.

Так что дай мне примерно полчаса.

Придя к себе, Конни стянула брючный костюм и носки. За ними последовали бюстгальтер и трусики. Затем она встала под прохладную струю душа. Как здорово!

К счастью, собираясь в дорогу, она вспомнила о косметичке с туалетными принадлежностями в последнюю минуту, поэтому сунула ее в спортивную сумку вместе с фотоаппаратом. Теперь у нее был шампунь, чтобы помыть голову.

Вымывшись, Конни стала вытираться красивым пушистым полотенцем. Она посмотрела на себя в зеркало. Растирая тело, она задела влажный сосок, и по ее телу пробежала дрожь.

Последний раз она занималась любовью очень давно. А ведь она – молодая женщина с нормальными потребностями. Констанция сделала глубокий вдох. В присутствии мускулистого, спортивного мужчины эти потребности ощущались особенно остро. Она надела на голое тело шорты и стянула их ремнем.

Рубашку заправлять не стала, а завязала узлом на талии. Чувствовать на себе одежду Берта.., в этом было что-то возбуждающе интимное. Конни не могла прогнать мысль о том, что эта одежда, которая касается теперь ее тела, так же касалась и его. Тот же хлопок прилегал к его обнаженной коже.

Она вытерла волосы, и через минуту они были уже сухими. Раньше она носила рассыпающиеся по плечам белокурые локоны. Но пару лет назад – в день, когда ее помолвка по взаимному согласию была расторгнута, – Конни твердым шагом вошла в парикмахерскую и потребовала, чтобы ее остригли под мальчика.

Когда светлые пряди начали падать на пол, ее охватила паника. Зачем она это сделала? Но потом она по достоинству оценила возможность не беспокоиться каждое утро об укладке.

Конни босиком прошла на кухню и проверила, заперты ли задняя дверь и окна. Потом осмотрела гостиную. Она подошла к открытому окну. Ливень кончился, взошла огромная, похожая на дыню луна. Девушка втянула воздух.

Пахло океаном и апельсинами.

Обернувшись, она увидела, что за ее спиной стоит Берт. Взгляд у него был хмурый. И адресовался он именно ей.

– Ты же не думаешь, что я могу изображать модную красотку двадцать четыре часа в сутки, – как бы защищаясь, проговорила Конни и посмотрела на шорты и рубашку.

Гилберт выпрямился.

– Ты прекрасно в этом выглядишь. Я слышал, как ты ходила по дому, – его голос стал резким.

– Я смотрела, все ли закрыто на ночь, – пояснила Конни, недоумевая про себя, уж не думает ли он, что она шарила в его вещах.

– Конечно, закрыто. Главное, чтобы были противомоскитные сетки. Они везде есть?

– Кажется, да. – Она пожала плечами.

– Кажется или точно? – несколько раздраженно отозвался Берт. – Лучше пойти проверить.

– И пойду, – объявила девушка и прошла мимо него.

Она заглянула в комнату Эрика.

В спальне было темно. В проем между занавесками светила луна. Конни на цыпочках подошла к окну. Москитная сетка была на месте.

Проходя мимо кровати, она остановилась.

Эрик выпустил изо рта палец и свернулся калачиком. Прямо маленький щеночек из мультиков.

Бедняжка, подумала Конни. У него нет матери, которая любила бы его, ворчала бы на него, любовалась бы тем, как он растет.

– Удовлетворена? – спросил Гилберт, когда она вернулась в гостиную.

– Да. – Конни немного помолчала. – Может, тебе трудно в это поверить, но я здесь для того, чтобы помочь тебе, а не мешать.

– Видимо, да, – согласился Берт и пригладил свои густые волосы. – Я хочу выпить виски. Ты будешь?

Хотя Конни не слишком любила виски, она почувствовала, что это предложение перемирия, и согласилась.

– Да, пожалуй, – сказала она. – Пополам с водой и со льдом.

– Лед? В такой прекрасный напиток? Это же святотатство, – запротестовал он. – Кроме того, я не знаю, есть ли здесь лед.

– В холодильнике полный лоток.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– Ты, похоже, успела все осмотреть.

– Мне платят деньги и за то, чтобы я все знала.

Берт скрылся в кухне, но вскоре вернулся с двумя стаканами, один из которых протянул Конни.

– Ты хотела составить план и обсудить условия игры, – напомнил он.

– Да, но вначале я хотела бы знать, почему ты согласился на мое присутствие.

– Потому что встал вопрос о безопасности Эрика.

Конни увидела, как забилась голубая жилка на виске этого сильного мужчины, и у нее сжалось сердце от неприятного предчувствия.

– Эрика? – удивилась она. – При чем тут малыш?

Гилберт нахмурился.

– Помнишь, я говорил, что имею отношение к Мадригалу. Ты не обратила на это внимания. Наверно, думала, что я имею в виду фирму. Но дело в другом мать Эрика была дочерью Чарли Мадригала, старик пытается забрать малыша у меня. Сначала он старался просто убедить меня, потом переманить на работу, а теперь использует свою вторую дочь, сестру Мэри – Эвелин. Она может просто приехать и увезти мальчика.

– То есть как "увезти"? – голос Констанции дрогнул. Она видела, как дорог ребенок Гилберту, и чувствовала, что в ней самой пробуждается желание уберечь этих двух мужчин – большого и маленького – от жизненных невзгод.

– Не надо нас жалеть. – Гилберт явно читал все мысли собеседницы. – Я сам могу о себе позаботиться, – добавил он тоном твердым, как кирпичная стена. – А ты здесь для того, чтобы какое-то время присматривать за моим сыном.

– То есть я должна следить за тем, чтобы ничего не случилось с Эриком? Тогда почему...

– Просто я передумал, – резко бросил Берт.

– И, таким образом, мое присутствие – это лишь уступка Филдстоунам?

Глядя в свой стакан, он нахмурился.

– Более или менее.

Конни встряхнула кубики льда в своем стакане. Если он не говорит ей правды, зачем она вообще здесь?

– Чтобы добросовестно выполнять работу, мне нужны все факты, произнесла она.

– Ты ведь тоже передумала. Насколько я помню, это ты выражала решительное нежелание ехать со мной в Калифорнию. Ты говорила, что это последнее, чего ты хочешь. И все же ты здесь. – Он пригвоздил Конни взглядом. – Может, лучше обсудим план действий?

Конни взяла в рот кубик льда. Может, он действительно просто передумал?

– Где находится детский сад? – спросила она, возвращаясь к делу.

– На берегу океана, милях в пяти отсюда.

– Эрика нужно водить туда каждый день?

– По утрам, пять раз в неделю, начиная с завтрашнего дня. После обеда он будет играть здесь на пляже. По выходным, если у меня на работе не возникнет ничего срочного, я буду дома и твои услуги не понадобятся.

– Значит, я должна провожать его в детский сад и обратно и присматривать за ним во второй половине дня?

– Да, пожалуй...

Конни еще раз пригубила виски.

– Как я понимаю, Эрик не должен знать о том, что он, возможно, в опасности?

– Никоим образом, – твердо сказал Берт.

– Персонал детского сада придется поставить в известность о цели моего присутствия.

Можно сделать это конфиденциально и не вдаваясь в детали. Но остальным, по-моему, об этом знать незачем.

– Согласен. Завтра я поеду в детский сад вместе с вами, – сказал он, и все устрою.

– Хорошо. Ты сказал Эрику, что я его няня?

Берт кивнул.

– Это объяснение не хуже других. И своим родителям я тоже сказал, что ты решила поехать с нами в качестве няни.

– И они поверили?

– После того как ты меня гладила? Не думаю.

– Я только тронула тебя один раз за плечо, – запротестовала Конни. Всего лишь один раз.

– Нет, ты провела ладонью вверх и вниз.

Насколько я помню, это было очень соблазнительно. Я так...

– Не водила я рукой! – взорвалась она и тут же осеклась.

Искорки в его синих глазах говорили о том, что он ее дразнит.., и у него это получается!

Глупость какая-то!

– Значит, твоя мама предполагает иные мотивы? – спросила Конни, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.

– Вот именно, и она в восторге, – сухо ответил Берт. – Тебя устраивает, что теперь ты только няня, а не фотошпион?

– Да, если ты полностью сознаешь, что моя единственная задача – быть рядом с твоим сыном, а это значит, что я не езжу с тобой в офис, ничего не печатаю, не составляю твой график встреч...

– Я это понимаю, – перебил Берт. – А, кстати, ты когда-нибудь работала в качестве настоящей няни?

– Нет, никогда. Но пару раз мне встречались дамочки, на которых я работала, пытавшиеся сделать из меня горничную или девочку на побегушках. Понимаешь, когда вместе живешь в одном доме, то, наверно, это кажется естественным – помощь в офисе переходит потом в помощь по дому.

Гилберт усмехнулся.

– Как я понимаю, свои попытки они быстро оставили.

– Правильно понимаешь.

– Тебе нравится твоя работа?

Конни неуверенно улыбнулась.

– В молодости – да. Понимаешь, постоянные разъезды, новые страны, люди – вначале очень интересно. Сегодня ты занимаешься банками, завтра картинами...

– А теперь что же? Ты устала от всего этого разнообразия?

– Нет. Но я хочу заниматься фотографией.

Однажды, когда я была в командировке на Аляске, профессиональный фотограф в нашей команде заболел. Шеф попросил, чтобы я сделала несколько снимков. Знаешь, такие протокольные снимки, когда жмут друг другу руки? Мои снимки оказались удачными, и я увлеклась фотосъемкой. А здесь я для того, чтобы заработать денег на будущее. Хочу пойти в школу фотожурналистов, пояснила Конни. – Это сродни охоте – трудно поймать отличный ракурс.

– Ты хочешь бросить работу секретаря?

– Да. Я немало поездила, посмотрела мир, но, как я уже говорила, это не то, чего я хочу.

Я хочу вести жизнь свободного художника.

Берт допил виски.

– А ты азартная женщина. Ты никогда не пробовала себя как фотомодель?

Конни подняла бровь.

– Кажется, ты мне льстишь.

– Разве? У тебя такие высокие скулы, что на них можно шляпу повесить, его взгляд задержался на ее губах, – а рот...

– Он слишком большой. У модели должен быть рот, как бутон розы. У них длинные шелковистые локоны, а не... – Констанция взъерошила свои волосы, – а не мальчишеская стрижка. Когда я приехала из Англии и стала искать работу, продолжила она прежнюю тему, – то Джулия сказала, что есть интересное предложение из фирмы "Престиж" – всего месяц, прекрасная зарплата и работа на одном месте.

Я вначале не хотела, а дальше ты все знаешь.

Гилберт подошел поближе к Конни и слегка обхватил рукой ее плечо.

– Полегче, – отодвинулась она. – Я могу одним рывком за запястье послать тебя в полет.

– А я-то думал, что ты милая, на все готовая девочка.

Конни застонала.

– Господи...

– Прости, не удержался.

– Ладно, но на будущее запомни – я тебе не девочка. Я взрослая женщина, хотя и невысокого роста.

– Это я тоже заметил, – с улыбкой сказал он и отпил виски. – Наверное, страдаешь из-за этого?

– Нет, уже нет, но в школе страдала, в детстве у меня был из-за этого настоящий комплекс. Я всегда стояла последней в строю на физкультуре, хотя бегала и прыгала быстрее всех.

– Мне это знакомо, – заметил Берт, – но у меня другая крайность – я возвышался над всеми как башня и чувствовал себя переростком.

Конни бросила взгляд на его широкие плечи и мускулистый торс.

– Ты был худым?

– Как телеантенна. Ты не закончила... – напомнил он.

– Ну... – Констанция поймала себя на том, что теряет способность отводить от него взгляд. – Теперь я могу надеть туфли на высоких каблуках, шляпу и стать выше.

– А почему ты передумала и все же поехала со мной?

– Но ты ведь тоже передумал, решил взять меня в поездку.

– У нас изменились обстоятельства. Ради Эрика я готов жить где угодно и с кем угодно.

– Нет, я на такое не способна.

– Значит, ты любишь больше всего свободу, – подняв бровь, заключил Берт.

Светло-карие глаза Констанции подернулись дымкой.

– Люблю. – Она встала. – Я устала, пора спать. – Она перевела взгляд на открытое окно. – Закроешь его?

– Да, мэм.

– Входная дверь и черный ход заперты.

Если будешь выходить на улицу, не забудь снова запереть, хорошо?

– Конечно, – заверил ее Берт. – Спокойной ночи.

Конни уснула почти сразу. Но на рассвете она почему-то проснулась и не могла никак снова заснуть. Ей захотелось пить, и, накинув рубашку, она на цыпочках пошла на кухню.

Когда она наливала сок в стакан, дверь распахнулась и вошел Гилберт. У нее екнуло сердце. В одних коротких белых шортах он был классическим эталоном мужской красоты. Его кожа имела золотистый оттенок, мускулы отлично натренированы, грудь покрыта густой порослью темных волос, которая дорожкой спускалась на плоский живот и ниже.

– Привет, – растерянно произнесла Конни.

Берт нахмурился, его взгляд прошелся по ней, начиная со взлохмаченных светлых волос и кончая стройными ножками.

– Привет, – отозвался он.

– Хочешь?.. – Конни услышала, как сел ее голос, и откашлялась. – Хочешь пить?

– Да, пожалуй.

Он приблизился, и она поразилась его сексапильности. По ее телу пробежала дрожь.

– Спасибо, – сказал Гилберт, когда она протянула ему стакан. – Не можешь заснуть?

– Я заснула, но потом проснулась. А ты? спросила Копни, испытывая желание продолжить разговор.

Что-то в его взгляде посылало ей непонятные сигналы. Тут она вспомнила, что под рубашкой на ней ничего нет. Рубашка была из тонкого батиста, и наверняка сквозь нее просвечивают розовые соски. А может, виден даже и маленький темный треугольник между ног?

Ее сердце забилось толчками. Они наедине среди ночи. Мужчина с его "уровнем гормонов" и женщина, которая бесконечно долго не занималась любовью.

– Я не могу уснуть. – Прислонившись к стене, Гилберт стал пить воду. Ты говорила, что женщины наблюдательны, – продолжил он. – Поэтому ты и разглядывала меня тогда, в лифте?

– Конечно. Это было упражнение по развитию наблюдательности, – заявила Констанция, стараясь, чтобы голос звучал весело и беззаботно.

– А что ты хотела сказать?

– Хотела сказать?

– За секунду до того, как отодвинуться от меня, ты сказала, что хотела.., что? – Его рот дрогнул в улыбке.

– Я просто хотела что-либо сказать, чтобы разрядить обстановку.

Берт шумно вздохнул.

– Поделом мне. А я-то подумал, что ты собираешься сделать мне предложение.

– Какое предложение? – осторожно спросила Конни.

– Предложение завести бурный и страстный роман.

– Прямо в лифте?

Он кивнул.

– Конечно, времени у нас было бы немного, даже если ехать с остановками, но... – он насмешливо посмотрел на Конни, – кто знает, может, мы упустили самые волнующие секунды нашей жизни?

Констанция сделала большой глоток сока.

Его слова вызвали в ее мозгу определенные образы. Щеки вспыхнули, сердце забилось быстрее. И, что самое плохое, эти образы были очень яркими и выразительными. На какое-то безумное мгновение ей захотелось, чтобы у них тогда все так и было.

– Если я не высплюсь, то завтра от меня толку не будет, – заметил Гилберт.

– Кстати, насчет твоей работы, – нарочито небрежно заговорила Конни. Завтра я поеду с тобой и...

– Нет, спасибо. Ты занимаешься Эриком и только Эриком.

– Да, но если я буду с ребенком, то кто заснимет все...

– Почему ты все время споришь? – резко спросил он.

– Я не спорю, – ответила она. – Я просто предлагаю...

– А я предлагаю, чтобы ты помолчала!

Констанцию охватил приступ гнева.

– Я приношу извинения за то, что своим присутствием вношу проблемы в твою жизнь, а не решаю их, – горячо бросила она. – Но не надо так кричать, ты разбудишь малыша.

– Если Эрик спит, его не разбудит даже работающий молот, – заявил Гилберт, но все же понизил голос. – Тебе уже говорили, что у тебя дар выводить людей из себя?

Конни расправила плечи, гордо выпятив при этом грудь.

– Очень часто.

– А то, что ты сексуальная? – хрипло произнес Берт. Затем он решительно притянул ее за шею к себе и поцеловал.

Его губы оказались крепкими и горячими.

Конни от неожиданности подалась вперед и явственно ощутила, что и все тело у него тоже горячее и крепкое. Уцепившись за пояс Берта, чтобы удержать равновесие, она открыла было рот, намереваясь запротестовать, но это оказалось ошибкой. Его язык тут же скользнул между ее раздвинутых губ.

У Конни все поплыло перед глазами. Ее тело загорелось желанием и страстью. Какой-то внутренний голос шептал, что нужно отстраниться и, если мужчина будет возражать, оттолкнуть его. Но притягательная нежность его поцелуя лишила ее способности к сопротивлению.

Словно поняв, что она сдается, он ослабил объятия и погладил Конни по щеке. Весь ее гнев улетучился. Поцелуй стал глубже и мягче, его язык касался ее языка медленными, соблазнительно ритмичными движениями. А его пальцы медленно прошлись по ее шее и ниже, к открытому вороту рубашки.

Конни крепче сжала его пояс. Ее грудь налилась, соски набухли. Сейчас он коснется их... Она ждала этого. Она хотела почувствовать на своей груди его пальцы и.., его язык.

Она хотела...

Берт подался назад. Полузакрыв глаза, он тяжело дышал.

– Ты никуда не поедешь отсюда, – сказал он.

Конни недоуменно посмотрела на него.

Куда ехать? – растерянно подумала она. Зачем?

– Ты будешь здесь с Эриком!

Придя в себя, она пожала плечами.

– Как скажешь, шеф. Тебе решать.

– Вот именно, – отозвался Гилберт и вышел из кухни.

4

Поверх голов собравшихся детей Констанция осмотрела холл.

– Здесь только один вход? – спросила она Гилберта.

– Да. Та дверь, что слева, ведет на кухню, а та, что справа, – в туалет. Но выхода на улицу там нет.

Конни улыбнулась.

– Это упрощает дело. Если погода будет хорошая, я подожду на улице неподалеку, – сказала она. – Но, если пойдет дождь, можно мне будет посидеть здесь где-нибудь в уголке?

– Думаю, что это не проблема.

Констанция и Гилберт решили поговорить с миссис Полой Роберте, директором детского сада. Вкратце сообщив ей о существующей угрозе похищения малыша, они предупредили, что Конни обязательно должна будет находиться рядом, чтобы обеспечить его безопасность.

Миссис Роберте, дама средних лет, в ответ просто пожала плечами. Она принимала все как должное, включая и появление Констанции в мужских шортах и рубашке и на роскошных высоких шпильках.

– Сколько всего здесь детей? – спросила Конни.

– Пятнадцать, от двух до пяти лет. В большинстве это дети с окрестных ранчо. Их привозят на несколько часов в день. Видите там маленького мальчика? Кажется, они ровесники с Эриком. Я сейчас их познакомлю.

Может, они подружатся.

Когда Конни вернулась в холл, Эрик сидел за столом рядом с одним из мальчиков, который, что-то весело приговаривая, строил гараж для машины. А у Эрика вид был потерянный и испуганный. Его глаза были полны слез.

– Потом мы будем рисовать фломастерами и красками, – дрожащими губами произнес он.

– А дома мы повесим твои картинки в детской, – ободряюще сказала Констанция, обнимая его. – Пока.

Эрик снова сжал губки.

– Пока.

Гилберт все еще был занят беседой с директрисой, и Конни остановилась, чтобы подождать его.

– Вы понимаете, моего сына нельзя отпускать ни с кем, кроме мисс Буш и меня самого, – услышала она его голос. – Ни с кем другим. Даже если это будет женщина, которая заявит, что знает нас и что она наша родственница.

– Понимаю, – заверила его миссис Роберте.

– Это чрезвычайно важно, – настойчиво повторил Берт и пошел попрощаться с Эриком.

– Ты приедешь за мной? – умоляюще проговорил Эрик со слезами в голосе. – Ну, пожалуйста, папа...

Отец нежно погладил сына по голове.

– Я приеду, держись, – подбодрил он малыша.

– Надеюсь, Эрику здесь понравится, сказала Конни, когда Берт вышел на улицу вслед за ней.

– Понравится. Он быстро привыкает, – сказал тот, стиснув зубы. Бедняжке пришлось этому научиться.

– Он мужественный мальчик. Ему хотелось расплакаться, но он сдержался, – заметила Конни, глядя на собеседника сквозь розовый козырек и все же щурясь от яркого солнца.

Она не могла не пожалеть малыша, который в хорошем настроении был просто ангелом, а в плохом держался так мужественно.

– Теперь и ты собираешься разреветься?

Как это говорится – за крепкими мускулами скрывается большое, доброе сердце, – добавила Конни.

– Не только у меня, – отозвался Берт. Он улыбнулся, и между ними установилось какое-то молчаливое взаимопонимание.

– Ты пообещал позвонить в аэропорт и справиться насчет моего чемодана, – сказала Конни вслед Берту, который уже садился в джип.

Сама Констанция с утра не успела сделать это. Пришла Глория, тихая худенькая женщина примерно ее возраста, которая, видимо, желая произвести благоприятное впечатление, так старалась, копаясь с завтраком, что они едва не опоздали в детский сад. Ни на что другое времени не осталось.

– Я позвоню, – пообещал Гилберт и уехал.

А Конни стала осматривать окрестности.

Слева от детского сада шла дорога, по бокам которой стояли апельсиновые деревья. Дорога вела в залив с водой удивительно бирюзового цвета. У причала плавало множество мелких лодок, стояли два крупных катера и несколько яхт.

Осторожно ступая на высоких шпильках, девушка выбрала место под деревьями, откуда хорошо был виден детский сад. Сев там, она стала наслаждаться игрой волн в бескрайнем океане. По работе ей доводилось бывать во многих красивых местах, но ничто из увиденного ею не могло сравниться со здешними краями, походившими на рай.

Вчера, когда Берт целовал ее, Конни показалось, что она попала на небеса. Она улыбнулась приятным воспоминаниям. Но ее улыбка тут же увяла. А вдруг его поцелуи были вызваны лишь острым приступом страсти, а потом он пожалел о них? Наверное, он здорово ругал себя за все, когда ложился спать.

Пожевывая травинку, Конни размышляла.

Почему поцелуи других мужчин – к примеру, Тони Картера – оставляли ее холодной, а прошлой ночью, целуясь с Бертом, она вдруг так загорелась? Наверное, все дело в какой-то мистической игре гормонов. По тому, как подрагивали пальцы Гилберта, она поняла, что он тоже попал под власть этой мистики. Но ненадолго..

Она решительно раскрыла детектив.

Все это ерунда.., как-нибудь она в дальнейшем обойдется без подобных наваждений.

Следя краем глаза за входом в детский сад и прислушиваясь, не плачет ли Эрик, Конни улеглась на живот и принялась читать книгу...

Послышался шум мотора. Приближался знакомый джип. Она встала, стряхнула травинки с шорт и пошла к входу. Гилберт выключил двигатель и вылез из машины. Сердце Конни забилось сильнее. На нем была тропическая шляпа, рубашка цвета хаки и слегка потертые на сгибах джинсы. Он выглядел воплощением собранности, энергии и силы. Для человека, который не спал полночи, у него был на удивление свежий вид.

– Ты рано приехал, – сказала Конни.

– Не хотел опаздывать. Ну как? Наверное, все утро до тебя доносились оглушительные рыдания?

Он говорил шутливо, но она чувствовала в его голосе неподдельное беспокойство. Какие бы ни были у него недостатки, но как отец он на высоте.

– Ничего подобного, – приближаясь к нему, ответила Конни. – Папочка может быть совершенно... Ой!

Ее тонкий каблук наткнулся на лежавший в траве камень, и она почувствовала, что падает. Прямо на Гилберта.

Мужчина не растерялся и крепко подхватил ее.

– Ты не можешь обойтись без несчастных случаев, да? – весело и одновременно сердито спросил он.

Их глаза встретились. В его взгляде она прочла желание, которое незамедлительно вызвало в ней ответное чувство. Черт! Снова эта предательская, непонятная игра гормонов. И заметно, что Берт так же досадует на себя, как и она.

Конни изобразила дрожащую улыбку.

– Прости. Вечно со мной что-нибудь происходит...

– Но только тогда, когда я рядом.

У нее задрожали руки. В его объятиях она ни о чем не могла думать, кроме того что он тут, совсем рядом с ней. И еще о его синих глазах, о его прижавшемся к ней теле, о невольной хрипотце в его голосе.

Гилберт замешкался, и она выскользнула из его рук. Конечно, физическое влечение – могучая сила, но Констанция твердо решила, что не станет бросаться на мужчину, который всего лишь мирится с ее присутствием.

– Да, только когда ты рядом. Странно, – нарочито шутливым тоном сказала она.

Берт нагнулся, поднял с травы ее детектив и сумку и подал их ей.

– Ни криков Эрика, ни подозрительных женщин поблизости? – спросил он.

– Ничего подобного, – ответила Конни, подумав про себя, что секунду назад она не заметила бы, даже если бы мимо них промаршировал целый батальон подозрительных дам с оркестром. Она нахмурилась. – Я слышала, как ты предупреждал директрису, что Эрика может похитить женщина...

– И это очень вероятно, – ответил Берт прежде, чем Конни успела еще что-то добавить.

– Я думала над этим делом. – Она вздернула подбородок. – У меня аналитический склад ума.

– Ты это уже говорила. Причем неоднократно.

Конни едко улыбнулась.

– Только потому, что это правда, а до тебя с первого раза плохо доходит. И все же я хотела бы знать, почему...

– Если какой-то неизвестный человек схватит Эрика, то сразу поднимется тревога. Но если похитители представятся близкими людьми и дадут правдоподобное объяснение, почему его нужно забрать, то пройдет два-три часа, прежде чем выяснится, что ребенка похитили. Позволь повторить твои слова – нужно соблюдать осторожность. Я звонил в аэропорт, – без паузы продолжил он, – твой чемодан нашелся.

– О! Отлично! – с улыбкой воскликнула Конни. – И где он?

– В Нью-Орлеане.

– В Нью-Орлеане? – недоверчиво переспросила она.

– Кажется, примерно в то же время был рейс в Луизиану, и твой багаж по ошибке погрузили в другой самолет. Клерк из аэропорта сказал, что тебе вернут его через пару дней. – Сняв шляпу, Берт пригладил волосы. Если ты хочешь купить какую-нибудь одежду, я отвезу тебя в магазин прямо сейчас, как только заберем Эрика.

Конни вздохнула.

– Спасибо. – Если учесть, что он уже одолжил ей одежду, подумала она, то теперь это действительно щедрое предложение. У него, наверное, сейчас совсем нет времени, ведь он только что начал работу.

– А вот и наш малыш, – сказал Гилберт.

Конни повернулась и увидела, что двойные двери распахнулись и дети начали выбегать на улицу. Она с облегчением улыбнулась. Эрик появился с довольным и веселым личиком. Он был целиком поглощен беседой с новыми друзьями и не сразу заметил отца и Конни, а когда увидел, то весело запрыгал им навстречу.

– А там, правда, было весело, – сообщил Эрик, демонстрируя длинную цепочку разноцветных журавликов разных размеров. – Мисс Смит, наша воспитательница, сказала, что мои журавлики самые аккуратные, – объявил он с важностью. – Мы делали журавликов, а потом мы играли в прятки, и еще я учился писать...

– И кто выиграл? – спросила Конни.

Эрик рассмеялся.

– Конечно, я. И еще...

Они сели в машину и поехали в торговый центр, а Эрик продолжал свой отчет о том, что было в детском саду. Он все еще продолжал говорить, когда Гилберт подъехал к ряду маленьких магазинов и остановился. Все они вышли из машины.

– Здесь, кажется, продается одежда, – сказала Конни, заглянув в окно сувенирной лавки. Она недовольно сморщилась, взглянув на стопку ярких футболок, затерявшихся среди деревянных попугаев, тряпичных кукол, расшитых скатертей и стендов с открытками. Да, это не бутик.

– В городе много приличных магазинов, – отозвался Гилберт. – Но до него примерно тридцать миль, я не смогу отвезти тебя туда прямо сейчас – слишком много работы. Ты могла бы поехать на такси или на автобусе...

– Незачем, ведь всего через пару дней прибудут мои вещи, – объявила Конни, и они вошли в магазин.

Там не было ни одного покупателя. По радости продавщицы можно было понять, что они сегодня – первые посетители. Отец и сын пошли посмотреть на сувенирные машинки, а Конни рассказала ей историю про чемодан и попросила подобрать сандалии, футболку, шорты и купальник.

Продавщица, стараясь угодить, забегала по магазину. Единственными сандалиями подходящего размера оказались пляжные шлепанцы, но Конни купила их. Кроме того, пришлось взять футболку и шорты режущих глаз цветов. А вот насчет купальника она особенно засомневалась. Поплавать очень хочется, но этот.., с косточками, высоко поднимающими грудь, и почти голой спиной до...

– Примерьте пока этот, – настаивала продавщица, подталкивая покупательницу к примерочной. – А я поищу еще что-нибудь.

Конни сняла рубашку и шорты, и тут занавеска примерочной распахнулась.

– Может, это подойдет? – спросила продавщица, протягивая ей бикини жуткой расцветки.

Хотя Гилберт и был занят разговором с сыном, Конни все же почувствовала его взгляд. Стоя в одних трусиках и бюстгальтере, она покачала головой.

– Нет, спасибо. Я возьму закрытый. – Голос ее совершенно сел.

Продавщица отошла, и Конни поспешно сменила белье на купальник. Она успела вовремя, так как продавщица появилась снова, так же бесцеремонно отдернув занавеску. Она явно решила, что Гилберт – муж, а Эрик – их сын.

– Покажитесь, – сказала продавщица и, прежде чем Конни успела возразить, вытащила ее из примерочной.

Гилберт осмотрел Констанцию беглым взглядом, который вдруг замер на ее груди.

– Прелестно, – сказал он.

Конни не могла его винить за этот взгляд.

Хотя она и не была уж слишком полногрудой, косточки лифчика так стиснули и приподняли грудь, что купальник, казалось, вот-вот лопнет, а груди как две спелые тыквы выкатятся и запрыгают по полу магазина.

– Этот купальник мне мал, – сказала Конни, подавляя желание закрыть грудь руками и спрятаться в примерочной.

– Разве? – Губы Берта дрогнули. – Нет. По-моему, в самый раз.

Конни скрипнула зубами.

– Может, этот подойдет? – предложила продавщица, указывая на черный элегантный купальник в витрине.

– Это уже лучше, – сказала Конни и посмотрела на цену. – Но дороже, чем я могу позволить себе.

– Давай, я куплю его тебе, – предложил Гилберт.

– Нет, спасибо.

– Нет? – удивленно переспросил он.

– Я предпочитаю сама платить за себя. Купальник оставим до следующего раза, а все остальное возьму, – сказала она продавщице и вернулась в примерочную.

На этот раз переодеться ей никто не помешал.

***

Два дня спустя Конни поняла, что медлительность прислуги в первый рабочий день не была исключением. Любое дело Глория делала старательно и хорошо, но до невозможности медленно. Она примерно час возилась с утюгом, и, хотя каждая выглаженная вещь могла претендовать на золотую медаль конкурса гладильщиц, в корзине по-прежнему возвышалась куча белья.

– Скоро вернется мистер Барбер, – сказала Конни. – Может, гарнир к мясу приготовлю я?

– Ммм, – мечтательно протянула Глория.

Эта худенькая женщина в сереньком, невзрачном платье большую часть времени пребывала в мечтах, и в ее медлительности было что-то лунатическое. Глория с гордостью объявила, что в следующем году выходит замуж за зубного врача с большой практикой. Так что, по-видимому, мечтала она о нем.