Текст книги "Залив мечты"

Автор книги: Джерри Уандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Неизвестно, поедет ли мисс Буш с вами в Калифорнию, – снова заговорил Рональд, но я уверен, что вы сможете придумать какое-нибудь объяснение для появления мисс Буш в доме ваших родителей. – Он встал и протянул Конни руку. – Спасибо за то, что пришли, мисс Буш. В течение нескольких дней мы свяжемся с вами и сообщим наше решение.

Несколько минут спустя Конни сидела рядом с Барбером в его "форде", который направлялся из центра Нью-Йорка в сторону Бруклина.

– Итак, какую роль мне предстоит играть в вашем спектакле? – иронично спросил он.

– Я прекрасно понимаю, что мы просто разыгрываем спектакль, так как вы любой ценой решили не обременять свою жизнь лишним человеком. Ведь я еще и дополнительный контроль за вами, не так ли?

– Так, – согласился Берт. – И не считаю это нужным.

– Вам решать, – проговорила Конни. – Итак, как вы меня представите?

Гилберт, задумавшись, нахмурился.

– До того как я перешел в "Престиж", я работал в компании под названием "Хеппиэнд". Может, я скажу, что мы когда-то вместе там работали? – предложил он. – И что сегодня случайно встретились на улице, а вы сказали, что хотели бы увидеть Эрика?

– Хорошо, но...

– Что "но"? – спросил он, так как Конни замялась.

– Вы, разумеется, уверены, что Эрик – самое главное в мире, самый умный, самый красивый, самый.., и так далее... Но существует только одна причина, по которой одинокая женщина может вдруг заинтересоваться чьим-то ребенком, – это если ее интересует его отец. – Конни радужно улыбнулась. Глупо, конечно, но таковы уж люди...

– Вы – мастер на ехидные замечания, мисс Буш, – отметил Барбер. – У вас есть идея получше?

– Нет. Я просто...

– Тогда ничего не поделаешь.

– Слушаюсь, сэр. Но если мы когда-то были коллегами, то вы должны называть меня Конни. Это сокращенное от Констанции, – сказала она.

– А вы меня – Гилбертом, – несколько неохотно отозвался он.

Конни искоса посмотрела на него.

– Сокращенно – Берт или Гил?

– Это только для очень, очень близких друзей, – резко ответил он.

– Ко мне это не относится?

– Не вполне, – подтвердил Гилберт, явно думая о другом.

– Вы ведь не верите, что мистер Мадригал может помешать вам? – спросила Конни, когда они проезжали по Бруклинскому мосту.

– Конечно, не верю. Пусть даже они конкуренты "Престижа", но я имею какое-то отношение к Мадригалу и...

Барбер замолчал и посмотрел на девушку, как будто раздумывая, продолжать ли дальше.

Но потом небрежным жестом отбросил волосы со лба, явно решив на этом остановиться.

Конни не стала дожимать собеседника, а сделала вид, что не заметила его колебаний.

– Вы работали на "Мадригал"?

– Нет, но когда Чарли узнал, что я занимаюсь сетью магазинов "Престиж", то он тут же попытался предложить мне тройную плату, – признался Барбер, потом – даже еще больше. Я отказался. Раз я начал работу, было бы неэтично бросить ее.

– Мистер Мадригал рассердился?

– Просто взбесился. Выяснилось, что он .сам собирался открывать магазины в Калифорнии. Он заявил, что Филдстоун пронюхал об этом и обошел его. Но Чарли – не такой человек, чтобы мстить. Кроме того, он любит Эрика. Но об этом позже.

Голубая жилка снова забилась на виске Гилберта. Конни заметила, как побелели костяшки его пальцев, крепко сжавших руль.

– А бывали у вас какие-то случаи, когда бы вы сорвались и были потом недовольны своим поведением? – неожиданно для себя спросила она.

– Да, бывали. В лифте я действительно вышел из себя. Просто, когда сегодня утром Боб позвонил и сказал, что я поеду в Калифорнию не один, у него был такой серьезный и непререкаемый тон, что я разозлился, – признался он. – Я вел себя чуть менее сдержанно, чем следовало. Извините меня.

– Пасть ниц не собираетесь? – язвительно осведомилась Конни, так как ей пришлось вытягивать из него извинение.

– Это не в моих привычках. Однако я признаю, что проявил меньше терпения, чем следовало. Итак?

Конни заставила его подождать.

– Я принимаю ваше извинение, Гилберт.

– Благодарю вас.

– А теперь вы можете посмотреть на случившееся с юмором?

– Не надо на меня давить, Конни, – сказал он.

– А зачем Филдстоуну-мдадшему все это? – спросила она. – Мне часто приходится выслушивать признания от самых разных людей, так что мне можно доверять. Я не стану болтать.

Берт оценивающе посмотрел на девушку, затем кивнул, словно согласившись с вышесказанным.

– Он хотел бы избавиться от моего присутствия, так как недоволен моей дружбой с его отцом. И поставить все под свой контроль.

Предполагается, что западными филиалами будет управлять он.

– Что он окончил? – с интересом спросила Конни.

– Он когда-то начинал в Принстоне, но его вышвырнули оттуда из-за пьянок. Правда, теперь он заявляет, что позже экстерном сдал выпускные экзамены с отличием. Трудно сказать, так это или нет.

– Вы думаете – нет?

– Я думаю, что у этого парня не получится даже у кого-нибудь списать без ошибок, – язвительно ответил Берт. – Тем не менее Боб уверен, что все в Калифорнии у нас идет не так, как нужно. Мне стало это совершенно ясно во время его последнего визита туда примерно месяц назад.

– Но во время нашей встречи Рональд Филдстоун предоставил ему право вести весь разговор, – заметила Конни.

– Это потому, что Роберт – поздний и единственный ребенок Филдстоуна, его радость. И он, как и я, растит сына один. Жена Рональда сбежала с каким-то богатым банкиром, когда сыну было всего несколько месяцев. В те годы Рон был гол как сокол, только еще пытался раскручивать бизнес. Начинал он с писчей бумаги и карандашей. А сейчас у него все, вплоть до самого сложного оборудования. Он первый в Штатах занялся вычислительной техникой и хорошо на этом заработал. Но это сейчас. А тогда они остались вдвоем. Насколько я понимаю, в детстве Боб получал все, что ни захочет, и к тому времени, когда старик понял, что воспитал чудовище, было уже поздно что-либо исправить. Он засунул его в престижный университет, но свинья везде грязи найдет.

– Роберт по-прежнему пьет?

Берт покачал головой.

– Бросил, так как отец наполовину сократил сумму, которую выдавал ему на расходы.

Зато теперь ходят слухи, что он по-крупному играет на скачках и проводит время в какой-то сомнительной компании юных красоток. Но Филдстоун-старший старается вовлечь его в бизнес в надежде, что сын войдет во вкус.

Западная сеть магазинов делается специально для него.

– Роберт еще молод, и если попадет в хорошие женские руки, то, мне кажется, все наладится, – проговорила Конни.

– Да, возможно. У каждого в жизни бывают тяжелые периоды, – заметил Гилберт, бросив на Констанцию беглый взгляд. – Как у вас, например, сегодня.

– Сегодня не такой уж плохой день, – возразила она. – Конечно, когда мороженое потекло по вашему пиджаку...

– Вы вели себя как ребенок.

– Ну, может быть, но...

– Никаких "но". Вы устроили форменное безобразие.

– Я растерялась, потому что задумалась, обиженно ответила Конни. Вернее, задумалась, поэтому и растерялась... Совсем с вами запуталась! Тьфу!

– У вас что, тяжелые дни перед месячными? – подсказал Берт, видя, что она не может найти подходящего оправдания. – Но сейчас в аптеках, мне кажется, нетрудно подыскать какое-нибудь средство...

– Ничего подобного! А ваши слова – проявление мужского свинства и женоненавистничества! Впрочем, возможно, вы так разволновались тогда в лифте из-за того, что теряете мужскую силу? – язвительно спросила она, отвечая ударом на удар.

– А теперь кто из нас и чего ненавистник?

Кроме того, мне всего тридцать пять.

– Не за горами сорок и все отсюда вытекающее, – парировала Конни с победным видом. – И я была не на службе.

– А когда вы на работе, вы мыслите трезво и всегда держите ситуацию под контролем?

Конни вздернула подбородок.

– Да. Именно так. Хотя вы об этом теперь не узнаете.

– Какая жалость, – протянул Берт и съехал с шоссе на тихую аллею. – Да, теперь я все-таки решил: поскольку все посторонние должны думать, что мы знаем друг друга давно, то пора перейти к более фамильярному обращению. Можешь называть меня "Берт".

Это мое домашнее имя, – пояснил Барбер.

– О'кей, – улыбнулась Конни. – Будь уверен, моя фамильярность не вызовет ревности ни родителей, ни сына.

Аллея закончилась открытыми воротами, и машина очутилась в большом, вымощенном булыжником дворе, окруженном десятком аккуратных коттеджей с цветущими клумбами.

Гилберт припарковал машину у одного из них.

– Папа! – послышался детский голосок, и Конни увидела малыша с длинными темными локонами, который выбежал им навстречу.

У мальчика были большие синие глаза, пухлые щечки. Он казался точной копией отца, только меньше и в более нежном исполнении. В белой рубашечке, вельветовом комбинезончике, такой же кепочке и ковбойских сапогах, он походил на маленького киногероя.

Конни вышла из машины с противоположной стороны, и, когда она наконец приблизилась, мальчик разом перестал скакать и, стоя на одной ноге, начал рассматривать незнакомку. Взгляд ребенка стал жестким и подозрительным. Еще одна семейная черта, мрачно подумала Констанция.

– А вы кто? – требовательно спросил мальчуган.

– Это мисс Буш, – ответил за нее отец.

– Конни, – поправила она. – А ты, наверное, Эрик.

– Угу, – кивнув, подтвердил малыш.

Гилберт наклонился и подхватил сына на руки.

– Ты поцелуешь папу?

Настороженность исчезла с лица ребенка.

– Поцелую! Поцелую! – объявил он и начал энергично чмокать отца в щеки.

Глядя на эту сцену, Конни почувствовала, что у нее слегка сжалось сердце. Есть что-то внушающее жалость в мужчине, который в одиночку воспитывает ребенка, и, хотя Барбер был последним из ее знакомых, кого бы ей хотелось пожалеть, все же ей стало грустно.

Поцелуи закончились, Берт опустил сына на землю и жестом пригласил гостью в дом, на пороге которого появилась пожилая женщина в брючном костюме с вьющимися седыми волосами.

– Мне показалось, что ты приехал не один.

Какой приятный сюрприз, – проговорила она слегка хрипловатым голосом и улыбнулась Конни. – Я – Ханна Барбер.

Улыбнувшись в ответ, девушка представилась. В отличие от сына и внука, Ханна светилась теплотой и дружелюбием.

– Заходите, – пригласила она и провела их в уютную гостиную. Там в инвалидном кресле сидел пожилой человек с газетой в руках. У нас гость, Гэс, – сказала Ханна.

– Это Констанция Буш, – представил девушку Гилберт. – Сегодня мы случайно встретились на улице. Я привез ее познакомиться с Эриком.

Мистер Барбер-старший, улыбнувшись, поздоровался, и все сели.

– А когда мы с бабушкой по магазинам ходили, я целых два мороженых съел, – прижавшись к коленям отца, объявил Эрик.

Конни, которая всегда преклонялась перед своим отцом, вдруг поняла, что мальчик точно так же преклоняется перед Гилбертом.

– Целых два? – переспросил Берт. – Мама, это же вредно! Сколько раз я тебе...

– Как насчет кофе или чая? – предложил дедушка.

– Я сейчас, – отозвалась Ханна и поспешила на кухню. В дверях она обернулась. – Ты просил меня купить Эрику рубашку. Ну и как?

Тебе нравится?

Берт хмуро посмотрел на тонкий белый батист в рюшках.

– Очень мило.

Его ответ прозвучал сдержанно, и Конни поняла почему. Беленькие рубашечки с жабо, кружевными манжетками приводят старушек в восторг, но гладить и стирать такое каждый день – просто самоубийство.

– Я не хотел это покупать, – вмешался Эрик. – Я хотел джинсовую рубашку, как у тебя, папа.

– Но деточка, у них не было твоего размера, – сказала бабушка. – А такая рубашечка очень нарядная, ты в ней просто маленький король!

Мальчик топнул ногой.

– Ну и что? Не хочу быть королем! – Скривившись, он выдавил пару слезинок. – Хочу такую, как у папы.

Да, скорее не король, а чертенок, подумала Конни. А что еще ожидать, принимая во внимание такую наследственность?

– Не плачь, маленький, – умоляюще сказала бабушка. У нее был такой вид, точно она сама вот-вот расплачется. – Мы завтра снова пойдем в магазин и...

– Ненавижу белое! Оно пачкается! – прервал ее малыш.

– Тогда давай сделаем ее зеленой, – предложила Конни. Плач оборвался, словно сработал выключатель.

– А как? – требовательно спросил Эрик.

Встав, Конни протянула малышу руку.

– Если ты пойдешь со мной к машине, где лежит моя сумка, я тебе покажу.

– Возьми ключ, – сказал Берт. – Вот.

Когда несколько минут спустя они вернулись, на Эрике был надвинутый на лоб пластмассовый зеленый козырек-кепка.

– Теперь у меня все зеленое, – объявил мальчик, глядя сквозь козырек. И ты зеленый, папа. И бабушка. И дедушка. И... – Он забегал по комнате, перечисляя все, что стало теперь зеленым.

Ханна принесла кофе и яблочный пирог.

– Где вы живете, Конни? – мягко заговорила она.

– В Гринвич-Вилледже.

– Одна?

– Да, у меня там маленькая студия.

– Вы замужем? – спросила пожилая дама.

– Нет. Один раз у меня едва не состоялась помолвка, но в последнее время я много работаю, так что нет возможности строить отношения, – с неловкостью ответила Конни.

– А сейчас у вас есть молодой человек?

Девушка покачала головой.

– Значит, теперь у вас никого нет. Как и у нашего мальчика, – заявила Ханна, с улыбкой глядя попеременно то на гостью, то на сына. – Это очень мило.

Гилберт, который сидел на другом конце софы, с шумом стал размешивать сахар в кофе.

Он явно терял терпение. Конни усмехнулась. Он достаточно сегодня повеселился, делая ехидные замечания на ее счет. Теперь ее очередь.

– Да, как интересно, что мы встретились в Нью-Йорке столько лет спустя, – произнесла она. – Да, Гилберт?

На его лбу пролегла морщина.

– Да, – осторожно отозвался он.

– Берт – такой милый, веселый парень, – продолжала Конни. Поставив чашку, она протянула руку и опустила ее на плечо Барбера. – Просто прелесть. Мы все его так любим.

На мгновение он, по-видимому, онемел.

– У нас всегда были прекрасные отношения, – не унималась Констанция. Исподволь взглянув на него, она с удовольствием отметила в его глазах гневные искры. – Как тогда было хорошо!

– Значит, вы больше не потеряете друг друга из виду? – осведомилась Ханна.

– Все зависит от нашего Берта, – промурлыкала Конни и с деланным смущением опустила глаза.

Очень осторожно, словно девушка была больна какой-то смертельной и чрезвычайно заразной болезнью, Берт снял ее руку со своего плеча и встал.

– Мне пора везти Конни домой, – заявил он.

– Как?! Уже? – запротестовала мать.

– Боюсь, что так, – согласилась Конни и тоже встала. Хватит. Переигрывать нельзя. Получится очень глупо, если Барбер и Филдстоун позвонят Джулии и пожалуются на ее поведение. – Спасибо за угощение. Мне пора.

Подошел Эрик и смущенно встал перед гостьей.

– Вы это заберете? – спросил он, умоляюще глядя на Конни сквозь зеленый козырек.

– Нет, можешь оставить себе.

– Насовсем?

– Насовсем, – подтвердила Констанция.

Малыш благодарно посмотрел на нее.

– Спасибо.

Прощаясь, миссис Барбер выразила надежду, что скоро увидит их снова, Конни и Гилберта.

– Ну, ты даешь, – открывая машину, пробормотал он.

Конни ответила ему невинным взглядом.

– Я просто как можно лучше играла роль.

– И поэтому назвала меня "веселым парнем"?

– Ты бы предпочел "светоч грез моих"?

– Я бы предпочел, чтобы ты держала рот закрытым. Да, я понимаю, моя мать устроила тебе допрос с пристрастием, я приношу за это свои извинения, но не надо было создавать у нее совершенно ошибочного впечатления, что...

– Это ошибочное впечатление появилось у нее сразу же, как только я появилась. Я же тебя предупреждала, что таковы люди. Это реакция не лично на меня, а на незамужнюю женщину, возможную невестку.

– Может, и так, – уступил Барбер. – Но теперь она все время будет мучить меня вопросами о тебе, потому что ты ей понравилась!

– Я многим нравлюсь.

– А меня постоянно выводишь из себя. Как тебе это удается? осведомился он.

– Талант, – беззаботно ответила Конни и села в машину. – Не стоит везти меня до дому, – проговорила она, когда они выехали на шоссе. – Я прекрасно доберусь на метро, только подвези меня к ближайшей станции. Так тебе не придется дважды ехать через весь город, мне же идти недалеко.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Спасибо, так я и сделаю, – сказал Гилберт. – Значит, теперь я смогу освободить моих стариков от Эрика, отвезти его домой и уложить спать в нормальное время.

– А домой – это куда?

– В Белмор. Нам добираться час-полтора, зависит от пробок.

– Значит, у тебя нет подружки, – заметила Конни.

– Нет. К огромному огорчению матери. Я, как и ты, после смерти жены уже год в постоянных разъездах. Прибавь к этому заботы об Эрике. У меня не было возможности завязывать какие-либо отношения с женщинами.

Его голос звучал напряженно, и когда Констанция взглянула на него в профиль, то опять увидела на виске пульсирующую голубую жилку.

– И желания тоже? – спросила она.

– У меня такие же гормоны, как у всех, – сухо отозвался Гилберт. Наверное, я не против коротких встреч без обязательств. Но что-то серьезное – нет. Я не хочу ничего подобного. Спасибо, что уладила эту историю с рубашкой, – продолжил он. – Иногда мой сын, к сожалению, бывает просто невыносим. И за козырек спасибо. Сколько он стоит?

– Не помню. Пусть это пойдет в счет химчистки.

Он скупо улыбнулся.

– Договорились. Я благодарен тебе и за весь этот спектакль, – закончил он, подруливая к станции метро. – Точнее, наполовину благодарен. – Барбер притормозил. – Ты не огорчена, что не придется поработать в Калифорнии?

Конни покачала головой.

– Напротив, я даже довольна.

– Правда? – неуверенно переспросил он.

– Дорогой мистер Барбер, меньше всего в жизни мне хотелось бы в течение долгого месяца против вашей воли "организовывать" вас и заниматься фотошпионажем, лучше я займусь своей жизнью! – заявила Конни, выбралась из машины и вошла в вестибюль метро.

3

В аэропорту Лос-Анджелеса жизнерадостный негр подобрал упавшие с круговой ленты чемоданы и водрузил их обратно. Из-за нескольких внеплановых рейсов багажная лента была изрядно перегружена.

Конни смотрела на груду самых разнообразных чемоданов. Она и Барберы прилетели первым классом, поэтому их веши должны были выгрузить первыми. Но, хотя весь багаж отца и сына уже лежал на тележке, чемодан Конни все еще не появился.

– Когда мы поедем? Когда? Я хочу ехать, – ныл Эрик.

– Как только появится остальной багаж, – сказал Гилберт голосом, по которому чувствовалось, что терпение дается ему нелегко.

– Если вообще появится, – усомнилась Конни.

После шестичасового беспосадочного перелета все трое очень устали. Вылет пришелся на середину ночи, поэтому они почти не спали.

Конни осмотрелась. Еще вчера она была уверена, что никогда больше не увидит Барберов. В присутствии малыша она не могла спросить, почему в последнюю минуту все же поступил запрос на ее услуги.

– Нужно пойти узнать, – сказал Гилберт, когда последние чемоданы разобрали, а новые так и не появились.

Конни вытерла пот со лба.

– Да, наверное, – согласилась она.

Сидевший за столом в дальнем конце зала клерк проверил ее багажную квитанцию и заявил, что весь багаж уже выгрузили.

– О нет! – застонала Констанция. – И почему все это всегда со мной? Зачем я согласилась сдать чемодан в багаж?!

– Заполните бланк, и наша авиалиния начнет поиски. Мы отыщем его буквально через несколько дней, – ободряюще улыбаясь, сказал клерк.

К тому времени, когда они вышли из аэровокзала, ночь сменилась ранним утром. Они отыскали арендованный джип и погрузили в него багаж.

– Мой папа тут уже был, – с важностью заявил Эрик. – Целых пять раз. Когда он уезжал сюда, за мной смотрели бабушка с дедушкой. И Пегги. Пегги это моя бывшая няня.

Теперь она вышла замуж и у нее свой мальчик. И за мной смотреть будешь ты.

Конни метнула взгляд на Гилберта. Они придумали это, чтобы объяснить ее присутствие в его доме, но здесь возникала масса вопросов, которые нужно было обсудить. И как можно скорее.

– И Глория тоже, – улыбнувшись Эрику, прибавила она, имея в виду приходящую прислугу, которую Берт нанял в качестве домработницы и няни одновременно.

– Ну да, – согласился Эрик и тоже улыбнулся.

Подозрительность постепенно проходила, и мальчик начал относиться к ней более дружелюбно. Может, этому помог цветной козырек, лежавший теперь в детском чемоданчике вместе с другими сокровищами. А может, повлияло то, что теперь ее статус был определен и у Эрика больше не возникало вопроса, кто эта чужая тетя, которую привез папа.

По дороге из аэропорта Конни задремала, ее разбудил начавшийся ливень. Она увидела сильные руки Барбера, лежавшие на руле, и подумала о том, как она вообще здесь оказалась.

– Прости, Джулия. Я не хочу, – сказала она вчера подруге, когда та сообщила, что в "Престиже" все же хотят, чтобы Конни на них поработала. Но Джулия быстро сумела уговорить ее.

По лобовому стеклу "дворники" разгоняли воду. Почему она все же согласилась поработать? Потому, что не смогла уйти просто так? Но ведь она твердо решила сделать перерыв в работе и заняться собой. Или, может, подумала, что солнце пойдет ей на пользу?

Конни вздохнула. Как бы то ни было, но она оказалась рядом с человеком, который, хотя и согласился на ее присутствие, но очень неохотно.

Нежелание Барбера работать с ней было хорошо замаскировано. Заехав за Конни по дороге в аэропорт, он держался вполне вежливо, дружелюбно и временами даже мило.

Но, хотя они болтали и смеялись, она чувствовала в нем глубоко спрятанную напряженность. И недовольство. Он не желал, чтобы Конни вмешивалась в его жизнь, но, раз уж босс настоял, протестовать уже больше не было смысла. Пока. Она чувствовала, что бои еще впереди.

– Не беспокойся ни о чем, – вдруг сказал Барбер.

Разом очнувшись от своих раздумий, Конни непонимающе посмотрела на него.

– Что?

– Уверен, твой чемодан скоро найдется.

– А.., да, – согласилась девушка.

– Правда, я не думал, что ты будешь переживать из-за какого-то барахла, – прибавил он.

Конни деланно улыбнулась.

– На меня так действует твое общество.

– У тебя есть во что переодеться, пока не найдется багаж?

Взглянув на свою спортивную сумку, она покачала головой.

– Нет.

– Если ты много путешествуешь, то здравый смысл должен был подсказать тебе, что надо на всякий случай захватить какую-то одежду в ручной клади. Я обычно так и делаю.

– Тебе никогда в жизни не надоедало быть таким правильным? – сладким тоном поинтересовалась Конни.

Губы Барбера дрогнули.

– Нет.

– Странно. Даже если бы я и захотела что-то еще туда положить, то не смогла бы, – пояснила она. – Там все необходимое для фотографирования.

– Сумка немаленькая.

– Два фотоаппарата, вспышка, запас пленки и прочее, впрочем, тебе этого не понять.

Гилберт поднял брови.

– Похоже, для тебя это важно.

– Да. – Конни опустила взгляд на свой бежевый брючный костюм. – Но еще важнее для меня найти магазин одежды.

Поскольку на их первую встречу Конни явилась одетая как оборванка, она решила во второй раз выглядеть элегантно. Накануне вечером она сделала маску, сняла все волосы с ног, покрасила ногти на руках и ногах перламутровым лаком. Наутро она появилась в аэропорту с уложенной феном стрижкой, ярким макияжем, в отличном брючном костюме и на высоченных шпильках.

Чтобы так выглядеть, потребовалось немало усилий, но дело того стоило. Гилберт посмотрел на нее, сделал два вдоха подряд, потом посмотрел еще раз. Казалось, он был очарован, пока не вспомнил, что эта мисс Великолепие – то самое ненужное приложение к его поездке.

Однако у элегантности есть и свои недостатки.

В самолете Конни оказалась в явном меньшинстве среди привычных джинсов и ветровок, а уж теперь... Пошевелившись, она почувствовала, что прилипла к сиденью. В аэропорту Барбер сменил свои брюки на ярко-голубые шорты. Рубашка с короткими рукавами и легкие кожаные сандалии на босу ногу вполне соответствовали здешней погоде. Конни расстегнула молнию, но несмотря на работающий кондиционер в прилегающих к телу брюках она чувствовала себя как в парилке.

Промокший от пота костюм лип к коже, обтягивал грудь и, как Конни внезапно поняла, притягивал к ней взгляды Барбера. Она почувствовала его призывный взгляд так же отчетливо, как если бы это было прикосновение пальцами, и ее соски напряглись, перехватило дыхание. Он сумел возбудить ее одним взглядом. Разве такое бывает?

– Дом, который арендует фирма.., близко от города? Магазины там есть? беспокойно заговорила Конни. – Я хотела бы купить кое-что из одежды завтра прямо с утра.

– Нет, дом находится на берегу океана, – ответил Гилберт таким тоном, словно засматриваться на его спутницу было досадной глупостью. – Рядом есть несколько магазинов, но, к сожалению, не знаю, какие они. А пока все не уладится, ты можешь взять мои рубашку и шорты. Тебе они будут слегка велики, но ничего, затянешь ремнем.

Конни бросила на него острый взгляд. Его предложение прозвучало на удивление непринужденно и спокойно.

– Хочешь убить меня добротой? – спросила она.

– Подожди, пока не увидишь мои вещи, – ответил Берт. – Там ничего интересного нет.

Кроме того, то, что получше, я оставлю себе, а тебе предложу какие-нибудь обноски.

– Вот спасибо.

– Мы уже приехали? – кисло спросил Эрик, когда они свернули с огражденного шоссе на грунтовую дорогу.

– Уже недалеко. Скоро приедем, герой, – ответил ему отец. – Наш дом старое колониальное бунгало, – продолжил он, выведя джип из глубокой колдобины. – Задний двор выходит в апельсиновую рощу, дом рядом с пляжем, поселок совсем недалеко. Называется место – Залив мечты.

– Я буду ходить в детский сад в поселке, – сказал Эрик.

Конни обернулась к нему и увидела, что нижняя губка малыша дрожит.

– Мне там, наверное, не понравится, добавил он.

– Там будет очень весело, – ободряюще сказала она.

– Тебе там должно понравиться! – твердо заявил отец.

– А может, и нет, – ответил мальчик и стал задумчиво сосать большой палец.

Через пару миль грязная дорога сменилась асфальтом, сквозь дождь стали проступать очертания построек.

– Это здесь, – сказал Гилберт.

На круглой лужайке стояло большое, с двумя входами, бунгало с круговой верандой.

Это было белое здание с белыми ставнями и красивым белым резным карнизом под красной черепичной крышей.

Берт остановил машину у крыльца и повел всех к белоснежной двери.

– Глория по телефону обещала оставить ключ в почтовом ящике, – сказал он, доставая почту.

– А ее самой нет? – спросила Конни.

– Нет. Мы договорились, что до нашего приезда она будет приходить сюда только по утрам.

Но, когда мы приедем, будет работать весь день.

– А разве Глория не живет в доме? – нахмурившись, спросила Конни. – Мы, кажется, на этот счет ни о чем не договаривались, но.., я думала, она будет жить здесь.

– Разве это имеет значение? – спросил Берт.

– Нет, не имеет.

В старинном бунгало оказались, к удивлению Конни, просторные комнаты с высокими потолками. Широкий холл делил дом на две части. С одной стороны находились гостиная, кабинет, кухня и столовая, с другой три спальни.

– Я думаю, эта комната тебе подойдет, – сказал Гилберт, открыв дверь в квадратную спальню, выходившую окнами на океан. – Моя комната расположена напротив, рядом с комнатой Эрика.

Спальня оказалась простой и удобной. Белый тюль на окнах, белые коврики, натертый до блеска пол и старомодные гардероб и туалетный столик. К спальне примыкала ванная комната, вполне современная, но все же с налетом старины. Там стояла огромная, на медных лапах, ванна. Краны тоже были медные.

– Отлично, – согласилась Конни.

– Мне этот дом не нравится, – воинственно объявил Эрик, когда все они собрались в холле. – Здесь нет настоящих ковров, все тут старое и противное. И Фреду тут тоже не нравится.

– Это чудесный дом, – мягко произнес отец. – Утром ты со мной согласишься, если хорошо выспишься.

– Нет, тогда я тоже скажу, что дом гадкий! Я хочу к бабушке!

– А кто это – Фред?

Свесив голову на грудь, Эрик насупился.

Маленький воитель.

– Это мой друг.

– Воображаемый друг, – пояснил отец, устало закатив глаза. – Может, съешь хлопьев перед тем, как идти спать? – спросил он сына. – Я специально попросил няню купить твои любимые, с орехами и изюмом.

Малыш кивнул. Кажется, этот его взрыв отнял у него последние силы, он выглядел совсем измученным.

– Давай я покормлю Эрика, а ты за это время распакуешь вещи, предложила Конни.

Гилберт благодарно улыбнулся.

– Спасибо.

Как и ванная, кухня была старомодной, но очень уютной. Конни отыскала на полке хлопья, а в холодильнике молоко. Вся кухонная утварь и посуда оказались чистыми и симпатичными. Барбер появился, когда Эрик уже доедал свой ужин.

– Знаешь, малыш, сегодня ты обойдешься без купания, иди прямо в кроватку, – сказал он, увидев, что сын клюет носом. – Ты проголодалась? обратился он к Конни.

– Нет, спасибо. Я плотно поела в самолете.

– Я тоже.

– Но я выпью кофе. Тебе сделать?

Гилберт покачал головой.

– Позже я выпью чего-нибудь покрепче. – Он подхватил сонного мальчугана на руки и унес его.

Конни сделала себе чашку растворимого кофе и вышла на веранду. Она сказала Гилберту, что для нее не имеет значения, живет ли кто-то в этом доме или нет, но это была не правда.

Девушка пригубила кофе. В основном она работала личным секретарем у предпринимателей-женщин, хотя ей доводилось ездить и с мужчинами. Но в таких случаях они останавливались в отелях, естественно, в разных номерах. Еще ни разу работа с мужчиной не предполагала, что она будет жить в непосредственной близости от шефа.

Единственным исключением был случай с ее бывшим женихом. Тогда они наслаждались жизнью и верили, что это любовь на всю жизнь. Она просыпалась каждое утро в его объятиях, и они все время целовались.

Но перспектива месячного проживания в одном доме с Барбером... У Конни заныло сердце.

Рассуждай логически, одернула она себя.

Разберись во всем. Это сосуществование – просто деловая необходимость, к тому же обе стороны испытывают некоторую взаимную неприязнь. Враждебно настроенный мистер Барбер не станет темной ночью пробираться в спальню с целью соблазнить ее, а если и так, то она сможет за себя постоять, – Эрик уснул, – появившись на пороге, сказал Берт. – Идем.

Конни встала.

– Куда?

– Ко мне.

Конни, которая направилась следом за ним, словно споткнулась.

– К тебе? – переспросила она, удивленно раскрыв свои светло-карие глаза.

Ее мысли понеслись вскачь. Они же только что приехали.., видимо, его возбудил ее промокший и липнувший к телу наряд.., времени этот парень не теряет.., но, если он так же уверенно держится в постели, как и в других ситуациях, он, видимо, чертовски хороший любовник...

– Ты же собиралась взять у меня рубашку и шорты, – напомнил Берт.

Щеки Конни вспыхнули.

– Конечно, – пробормотала она и пошла следом за ним в дом.

Что это с ней такое? Она сама не понимала. Она, Констанция, – взрослая, рассудительная двадцатипятилетняя женщина. Почему же теперь она ведет себя как неразумная девчонка, которой повсюду мерещатся кавалеры?