сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
— Да, разумеется. Хэдли столь стремительно катится вниз по склону, что одним заговором больше, одним меньше, все равно не будет никакой разницы… Вы не ответили на мой вопрос.
— Боевые знамена из Сорок Второго полка Десантных Войск Кодоминиума, — медленно ответил Фалькенберг. — Он был распущен изза бюджетных сокращений.
— Сорок Второй? — Хамнер на секунду подумал. Он порылся в памяти, отыскивая информацию о Фалькенберге. — Это был ваш полк?
— Конечно.
— Вы привели его с собой?
— Один его батальон, — согласился Джон Фалькенберг. — Их женщины ждут, чтобы присоединиться к нам, когда мы устроимся. Когда Сорок Второй был распущен, солдаты решили остаться вместе, если смогут.
— Так значит, вы привели с собой не только офицеров, но и солдат тоже.
— Да, — в выражении лица Фалькенберга по-прежнему ничего не изменилось, хотя Хамнер вглядывался в лицо собеседника.
Джордж испытывал и страх, и облегчение. Если это были солдаты Фалькенберга…
— В чем ваша игра, полковник? Вы хотите большего, чем просто плата для ваших солдат. Хотел бы я знать, не следует ли бояться вас больше, чем Брэдфорда?
Фалькенберг пожал плечами.
— Решение должны принимать вы, мистер Хамнер. Я мог бы дать вам слово, что мы не собираемся причинять вам никакого вреда, но что бы это стоило? Я клянусь позаботиться о вашей семье, если вы захотите этого.
Со стадиона донесся еще один крик, на этот раз громче. Брэдфорд и полковник Кордова покинули свое место, все еще говоря на пониженных тонах. Разговор был оживленный, с сильной жестикуляцией, словно Кордова пытался уговорить брэдфорда на чтото. Когда они выходили из столовой, Брэдфорд согласился.
Джордж проследил,как они покинули помещение. Толпа закричала, принимая решение за него.
— Я пришлю Лауру и ребят к вам в штаб в полдень.
— Лучше сделайте это немедленно, — спокойно посоветовал Фалькенберг.
Джордж нахмурился.
— Вы имеете в виду, что осталось мало времени? Что бы вы ни планировали, оно должно быть скоро, но в этот полдень? — Джордж покачал головой.
— Вам кажется, что у меня есть какой-то гениальный план, мистер вице-президент? Я предлагаю вам отправить вашу жену в наши казармы, пока мне не приказали не брать ее под защиту, вот и все. В остальном же я только солдат в острой политической ситуации.
— С подающим вам советы доктором Уитлоком, — сказал Хамнер, пристально посмотрев на Фалькенберга. — Удивил я вас этим, не правда ли? — спросил Хамнер. — Я видел, как Уитлок ходит кругами, и задумался, почему он не зашел к президенту. У него, должно быть, прямо сейчас человек пятьдесят политических агентов на съезде.
— А вы кажетесь наблюдательным, — заметил Фалькенберг.
— Разумеется, — разозлился Хамнер, — только что хорошего мне это приносит, черт возьми!? Я не понимаю ничего, что происходит, и никому не доверяю. Я вижу куски головоломки, но не могу сложить их в целое. Иногда я думаю, что мне следует употребить все оставшееся у меня влияние, чтобы как угодно убрать из картинки ВАС.
— Как вам угодно, — улыбка Фалькенберга была холодно-вежливая. — Кому вы предложите охранять вашу семью после этого? Шефу полиции? Послушайте.
Стадион снова взревел гневным гулом, набравшим громкость.
— Вы выиграли, — Хамнер покинул столик и медленно пошел обратно в комнату совещаний. Голова у него шла кругом. Четко выделялось только одно: Джон Кристиан Фалькенберг контролировал единственную военную силу на Хэдли, которая могла противостоять компании Брэдфорда… — и гангстерам из партии Свободы, которые и были в первую очередь главными врагами. Нельзя забывать о них просто потому, что мне становится страшен Эрни, подумал Джордж.
Он повернул от совещательной комнаты и спустился по лестнице в назначенные ему аппартаменты. Чем раньше Лаура окажется в казармах Десантников, тем безопаснее он будет себя чувствовать.
"Но не посылаю ли я ее к своим врагам? О, боже, могу ли я вообще кому-нибудь доверять? Борис говорит, что он человек чести. Всегда помни это. Честь. У Фалькенберга есть честь, а у Эрни Брэдфорда ее нет. А я? Что я получил за то, что я покинул партию Свободы и привел своих техников к прогрессистам? Ничего не значащий титул второго вице — президента? А…
Толпа снова заорала:
— ВЛАСТЬ НАРОДУ!
Джордж пошел быстрее.
Улыбка Брэдфорда вернулась. Это было первым, что заметил Джордж, когда он вошел в палату совещаний. Маленький человечек стоял за столом с веселой улыбкой. Она казалась совершенно искренней и больше, чем малость пугающей.
— А вот и наш благородный министр Технологии и второй вицепрезидент, — осклабился Брэдфорд. — Как раз вовремя. Мистер президент, эта банда там угрожает городу. Я уверен, что вам будет приятно узнать, что я предпринял шаги для окончания этой ситуации.
— Что вы сделали? — потребовал ответа Джордж.
Улыбка Брэдфорда расширилась еще больше.
— В данный момент полковник Кордова арестовывает лидеров оппозиции. Включая, мистер президент, лидеров Ассоциации Инженеров и Техников, которые присоединились к ним. С этим бунтом будет покончено в течение часа.
Хамнер уставился на него.
— Вы дурак! Вы заставите всех техников в городе присоединиться к партии Свободы! А техники контролируют электростанции, наше последнее средство воздействия на толпу. Вы проклятый поганый дурак!
— Я думал, Джордж, вы будете рады, — проговорил Брэдфорд с преувеличенной вежливостью, — видеть, что с бунтом так легко покончено. Естественно, что я послал людей обезопасить электростанции. А! Послушайте-ка!
Толпа за стенами больше не скандировала. Возникло путаное бурление, затем глухой шум. Никаких разборчивых слов до них не доходило, только страшный, гневный рев. Потом раздалась частая стрельба.
— Боже мой! — президент Будро уставился в замешательстве в пространство диким взглядом. — Что происходит? В кого они стреляют? Вы начали открытую войну?
— Требуются строгие меры, мистер президент. Хэдли не могут управлять слабовольные люди. Наше будущее принадлежит тем, у кого есть сила воли ухватить его!
Джордж Хамнер повернулся к двери. Прежде, чем он дошел до нее, Брэдфорд его окликнул.
— Пожалуйста, Джордж, — его голос был полон заботы. — Боюсь, что вам пока еще нельзя уйти. Это было бы небезопасно и для вас. Я взял на себя смелость приказать людям полковника Кордовы э… охранять эту комнату, пока мои войска восстанавливают порядок.
На стадионе воцарилась беспокойная тишина, и они ждали долго. Затем раздались вопли и новые выстрелы.
Шум приблизился, словно он был за пределами стадиона так же, как и на нем. Брэдфорд нахмурился, но никто ничего не сказал. Они ждали, казалось, целую жизнь, когда стрельба продолжалась. Ружья, крики, выстрелы, сирена и тревога — все вперемежку.
Дверь резко распахнулась. Вошел Кордова. Теперь на нем были знаки отличия полного полковника. Он огляделся по комнате в поисках Брэдфорда.
— Сэр, не могли бы вы выйти на минутку?
— Вы сделаете доклад Кабинету, — приказал президент Будро.
Кордова взглянул на Брэдфорда.
— Сейчас же, сэр.
Кордова все еще глядел на Брэдфорда. Первый вице-президент слегка кивнул.
— Отлично, сэр, — согласился молодой офицер. — По указанию вице-президента подразделения четвертого батальона прошли на стадион и арестовали около пятидесяти лидеров так называемого конституционного съезда. Наш план был быстро войти и отвести арестованных через президентскую ложу во дворец. Однако, когда мы попытались провести аресты, нам оказали сопротивление вооруженные люди, многие в форме частных охранников. Нам сказали, что на стадионе не будет никакого оружия, но это случилось по ошибке.
Толпа одолела моих офицеров и освободила пленников. Когда мы вновь попытались захватить их, мы были атакованы толпой и были вынуждены пробиваться со стадиона.
— Господи помилуй, — вздохнул Будро. — Сколько ранено?
— Электростанции?! Вы обезопасили их? — крикнул Джордж.
У Кордовы был несчастный вид.
— Нет, сэр. Моих людей не впустили. Электростанции держит совет техников и инженеров. Они угрожают уничтожить их, если мы попытаемся войти силой. Мы попробовали отгородить их от внешней поддержки, но я не думаю, что мы сможем поддержать порядок с одним только моим батальоном. Нам понадобится вся полицейская армия, чтобы…
— Идиот! — Хамнер стиснул левый кулак в правом и до боли сжал его. — Совет техников. Большинство из них я знаю. Мои друзья или были ими. Станет ли мне теперь кто-нибудь из них доверять? По крайней мере, Брэдфорд не контролирует плавильные заводы.
— Каково текущее положение дел снаружи? — спросил президент Будро. Они все еще слышали стрельбу на улице.
— Э… одна толпа забаррикадировалась на рынке, другая — в театре напротив дворца, сэр. Мои солдаты пытаются выбить их, — голос Кордовы был оправдывающимся.
— Пытаются. Как я полагаю, они вряд ли преуспеют, — Будро поднялся и подошел к двери в приемную. — Полковник Фалькенберг?
— Да, сэр, — Фалькенберг по знаку президента вошел в комнату.
— Полковник, вы знакомы с ситуацией на улицах?
— Да, мистер президент.
— Черт вас подери, можете ли вы что-нибудь сделать?
— А что мне предлагает сделать президент? — Фалькенберг посмотрел на членов Кабинета. — Три месяца мы пытались сохранить порядок в этом городе. Мы были не в состоянии это сделать даже при сотрудничестве с техниками.
— Это была не моя вина, — начал было и полковник Кордова.
— Я не разрешал вам говорить, — губы Фалькенберга были сжаты в мрачную строчку. — Господа, вы теперь имеете открытый бунт и одновременно отчуждение одного из самых мощных блоков вашей партии. Мы больше не контролируем ни электростанции, ни центры производства пищи. Я повторяю: что предлагает мне сделать президент?
Будро кивнул.
— Достаточно честная критика.
Его перебил Брэдфорд.
— Выгоните толпу с улиц! Используйте своих драгоценных солдат для боя, именно для этого вы здесь и находитесь.
— Разумеется, — сразу же согласился Фалькенберг. — Не подпишет ли президент объявление чрезвычайного положения?
Будро неохотно кивнул.
— Я полагаю, что должен.
— Отлично, — сказал Фалькенберг.
Хамнер вдруг встрепенулся. Что он заметил в голосе и манере Фалькенберга? Что-то важное?
— Для политиков стандартно впутываться в ситуацию, из которой их могут вытащить только солдаты. Для них также стандартно винить после во всем военных, — заявил Фалькенберг. — Я готов принять на себя ответственность за проведение чрезвычайного положения. Но я должен командовать всеми правительственными силами. Я не стану пытаться восстанавливать порядок, когда некоторые войска не ответственны за линию.
— Нет! — Брэдфорд вскочил на ноги, кресло упало на по позади него. — Я понимаю, что вы делаете! Вы тоже против меня! Вот почему:"еще не время действовать", «еще не время для меня быть президентом». Вы сами хотите получить контроль над этой планетой! Ну, так это у вас не пройдет, дешевый диктатор! Кордова, арестуйте этого человека!
Кордова облизнул губы и посмотрел на Фалькенберга. Оба солдата были вооружены. Кордова решил не рисковать.
— Лейтенант Харгрив! — позвал он. Дверь в приемную открылась шире. Никто не вошел. — Харгрив! — снова крикнул Кордова. Он положил руку на пистолет в кобуре. — Вы под арестом, полковник Фалькенберг.
— В самом деле?
— Это абсурд! — закричал будро. — Полковник Кордова, снимите руки с этого оружия! Я не позволю, чтобы заседание моего Кабинета превращалось в фарс.
Какой-то миг ничего не происходило. В комнате было очень тихо, и Кордова переводил взгляд с Будро на Брэдфорда, гадая, что делать.
Затем Брэдфорд повернулся к президенту.
— И ты тоже, старик? Арестуйте и мистера Будро, полковник Кордова. Что же касается вас, мистер предатель Джордж Хамнер, то вы получите то, на что напрашивались. У меня солдаты по всему этому дворцу. Я знал, что мне, возможно, придется это сделать.
— Вы знали — что это, Эрнест? — президент Будро казался сбитым с толку, и его голос был заунывен. — Что вы делаете?
— А, заткнись, старик, — зарычал Брэдфорд. — Я полагаю, что тебя мне тоже придется расстрелять.
— Я думаю, мы слышали достаточно, — отчетливо произнес Фалькенберг. Его голос прозвенел по помещению, хотя он не кричал. — И я отказываюсь быть арестованным.
— Убей его! — крикнул Брэдфорд и сунул руку под френч. Кордова выхватил пистолет. Тот еще не покинул кобуры, когда от двери раздались выстрелы. Их резкий лай заполнил комнату, и у Хамнера зазвенело в ушах.
Брэдфорд с удивленным выражением крутанулся к двери. Затем его глаза остекленели, и он соскользнул на пол, все еще с полуулыбкой на губах. Раздался треск автоматического оружия, и Кордову отшвырнуло к стене палаты совещаний. Там его и держало разрывными пулями. На его форме выступили красные кляксы.
В комнату вошел главстаршина Кальвин с тремя Десантниками в боевом обмундировании: коже над выпуклыми доспехами. Их шлемы были тусклыми в голубоватом солнечном свете, струившемся из окна. Фалькенберг кивнул и сунул пистолет в кобуру.
— Все обеспечено, главстаршина?
— Сэр!
Фалькенберг снова кивнул.
— Цитируя мистера Брэдфорда, я взял на себя смелость обезопасить коридоры, мистер президент. Теперь, сэр, если вы издадите это объявление, я взгляну на ситуацию на улицах снаружи. Главстаршина!
— Сэр!
— У вас при себе объявление чрезвычайного положения, набросанное капитаном Фастом?
— Сэр, — Кальвин достал скатанный в трубку документ из кармана своего кожаного френча. Фалькенберг взял его и положил на стол перед президентом Будро.
— Но… — тон Будро был безнадежным. — Ладно. Не то, чтобы было много шансов, — он взглянул на тело Брэдфорда и содрогнулся. — Он готов был убить меня, — еле слышно пробормотал Будро. — Слишком много всего произошло, и слишком много надо было сделать.
Звуки боя снаружи стали громче, а комната наполнилась резким медным запахом свежей крови. Будро притянул к себе документ и, бросив на него лишь быстрый взгляд, достал из кармана ручку. Он нацарапал поперек него свою подпись и передал засвидетельствовать Хамнеру.
— Вам лучше поговорить с президентской гвардией, — посоветовал Фалькенберг. — Она не будет знать, что делать.
— Разве вы не собираетесь использовать ее в уличных боях? — спросил Хамнер.
Фалькенберг покачал головой.
— Я сомневаюсь, будет ли она драться. У них много друзей среди мятежников. Они будут защищать дворец, но будут ненадежны для всего другого.
— У нас есть шанс? — спросил Хамнер.
Будро оторвался от своих дел во главе стола.
— Да. Есть ли у нас шанс?
— Возможно, — ответил Фалькенберг. — Это зависит от того, насколько хороши люди, с которыми мы сражаемся. Если их командир наполовину так хорош, как я о нем думаю, на мне выиграть этой битвы.
Глава ОДИННАДЦАТАЯ
— Черт побери, мы не станем этого делать! — лейтенант Мартин Латэм уставился на капитана Фаста. — Этот рынок — смертельная ловушка. Эти люди не для того присоединились к войскам, чтобы атаковать через открытые улицы засевших в безопасности мятежников.
— Да. Вы присоединились, чтобы стать славной полицией, — спокойно сказал капитан Фаст. — А теперь вы позволили обстановке выйти из-под контроля. Кому же лучше снова привести ее в порядок?
— Четвертый батальон подчиняется приказам полковника Кордовы, а не вашим, — Латэм огляделся, ища поддержки. Несколько взводов четвертого находились в пределах слышимости, и он чувствовал себя уверенней.
Они стояли в глубокой выемке дворцовой стены. Всего лишь снаружи и за углом они слышали эпизодическую стрельбу, когда другие части полка не давали мятежникам отдыха. Здесь Латэм чувствовал себя в безопасности, но там…
— Нет, — повторил он. — Это самоубийство.
— Так значит, это отказ подчиниться приказу, — спокойно произнес Амос Фаст. — Не оглядывайтесь и не повышайте голоса. А теперь поглядите за меня на стены дворца.
Латэм увидел их. Блеск стволов винтовок, расплывчатые пятна одетых в кожу фигур, расположившихся на стенах и окнах, выходивших в эту нишу.
— Если вы не пойдете в атаку, вы будете разоружены и отданы под трибунал за трусость перед лицом врага, — так же спокойно объяснил Фаст. — Исход такого суда может быть только один. И только одно наказание. Вам лучше идти в атаку. В этом мы вас поддержим.
— Почему вы это делаете? — потребовал ответа Мартин Латэм.
— Вы создали эту проблему, — ответил Фаст. — А теперь приготовьтесь. Когда вы ворветесь на рыночную площадь, остальной полк двинется на поддержку.
Атака была успешной, но она стоила четвертому батальону тяжелых потерь. После этого произошла еще одна серия атак. Когда они кончились, мятежники были изгнаны из района, непосредственно прилегающего ко дворцу. но полк Фалькенберга дорого заплатил за каждый приобретенный метр.
