Текст книги "Месть"

Автор книги: Джерри Эхерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава двадцать пятая

Сумерки спустились уже некоторое время назад. Дэвид Холден не знал, кому принадлежал грузовик, который он нашел на другой стороне реки, то ли святому, то ли грешнику, но, в любом случае, он его украл. Холден бросил его примерно в двух милях от того места, где, по его оценке, должны были начинаться владения Ортеги де Васкеса, и где должны были располагаться Инносентио Эрнандес и его люди.

Прогулка по дремучим джунглям в полной темноте слегка нервировала его, но это было ничто в сравнении с той ночью, которую ему пришлось провести в тех же джунглях. Боль в раненом бедре почти не ощущалась, она постепенно затихала. Холден старался двигаться как можно более внимательно, постоянно держаться начеку, быть готовым к любым ловушкам, которые могли расставить люди Эрнандеса; он старался убедить себя, что находится в какой-нибудь южноазиатской стране и ведет борьбу с коммунистическими повстанцами. Но эта параллель была почти нереальной. Любой человек, на которого он имел шанс случайно натолкнуться, мог оказаться потенциальным врагом, готовым убить его даже предварительно не опознав. Он являлся вооруженным чужаком на их территории, и это делало его потенциальной жертвой.

Вес четырех винтовок М-16, двух пистолетов, револьвера, запасных патронов и заряженных магазинов заставил его два раза сделать остановку. Насколько все было легко и просто в кино: герой, с поклажей, способной раздавить полуторатонный грузовик, с легкостью перебегал с одной позиции на другую, запутывая следы. «Может, – подумал Дэвид Холден, – эти герои были сделаны из другого теста, из более твердого сплава».

Холден вновь двинулся вперед, теперь впереди виднелся свет в прогалине между деревьями. Возможно, это и был лагерь Инносентио Эрнандеса, окружавший со всех сторон дом Эмилиано Ортеги де Васкеса.

Каким-то непонятным образом свет впереди принес Дэвиду Холдену успокоение…

Лютер Стил старался двигаться как можно быстрее и тише, сжимая обеими руками двенадцатизарядный «Ремингтон-870»; он поднял повыше воротник пиджака, чтобы лучше скрыть белую рубашку, и при этом как никогда был благодарен Всевышнему за черный цвет своей кожи.

Рядом с ним шел Билл Раннингдир, как отметил про себя Стил, ничуть не тише, чем он сам. Расовое происхождение американского индейца давало ему ровно столько же преимуществ, как и расовое происхождение любого другого человека. Сказать, что у всех индейцев есть врожденная способность передвигаться тихо, это все равно что сказать, что у Кларка Петровски, поляка по происхождению, есть врожденная способность готовить краковскую колбасу, или что собственные дети Стила смогут так же метко бросать мяч в баскетбольную корзину, как это делают гарлемские «Глобтроттеры».

Наконец они добрались до забора, окружавшего дом. Это был обычный деревянный забор, крашенный белой краской; ползучие розы обвивали планки забора, тут и там проглядывая сквозь щели. Но, напомнил сам себе Стил, уже чуть было не коснувшись растений, шипы у них острые. Не было видно никаких признаков системы электронной защиты, но Стил был уверен, что это вовсе не означало ее отсутствия. Дело всего лишь в том, что он не смог ее обнаружить. Сейчас настал как раз тот момент, когда Лютер мог найти применение самым разнообразным и многочисленным навыкам Рокки Сэдлера, но тут же ему пришла в голову мысль: как хорошо, что старого чернокожего детектива нет с ними, что сейчас вместо этого он охраняет его, Стила, жену и детей.

Стил подал сигнал Раннингдиру и Петровски, и они пошли вперед, вдоль забора по направлению к подъездной дорожке. Стил понял: у него нет другого выхода, кроме как полностью выкинуть из головы мысль о системе электронной охраны.

Он должен попытаться.

Они добрались до подъездной дорожки; все еще не было никаких признаков, что они потревожили где-либо систему звуковой сигнализации, не было слышно ни сирен, ни звонков.

Эфбээровцы спрятались на границе между поляной и гравиевой дорожкой.

– Что, как насчет каких-нибудь замечательных предложений, нет ни у кого? Я не самый великий коммандос в мире, как вы уже успели заметить.

Петровски, прежде чем начать, откашлялся.

– Мы движемся по обеим сторонам подъездной дорожки, подходим как можно ближе к дому, пока не начинается стрельба, затем продолжаем продвигаться к дому. По-моему, самый лучший вариант.

– Это называется фронтальное нападение, – прокомментировал Билл Раннингдир. – Его часто использует морская пехота. Потери только при этом очень большие.

– Да, только не забывайте, что у нас есть еще Лефлер и Блюменталь, как только они услышат стрельбу, то сразу поддержат нас с тыла.

– Это уже похоже на взятие в кольцо, – вновь подключился Раннингдир.

Стил посмотрел на него:

– Сынок, да ты у нас великий стратег. У тебя, оказывается, масса неоткрытых талантов. – Затем он посмотрел на Петровски:

– Мы идем посередине, как предлагал ты. Только очень быстро. Когда начинается стрельба, мы наносим удар по дому, как можно быстрее. И помоги нам Господь.

Петровски бросил взгляд вверх и вниз по подъездной дорожке, затем, пригнувшись, пересек ее, добежал до противоположной стороны забора. Ворота оказались закрыты.

Стил был уверен, что, если попытаться открыть ворота, раздастся сигнал тревоги; но, возможно, если попытаться перебраться через них сверху, все обойдется тихо. Большим пальцем правой руки Стил прокрутил барабан, добрался до следующего патрона. Очень медленно и осторожно, чтобы не было щелчка, он снял револьвер с предохранителя и взвел курок. Осмотрел оружие, вновь поставил на предохранитель. Вынул патрон из патронника; еще мальчиком он достаточно узнал о мерах безопасности на охоте, чтобы карабкаться сейчас на забор с заряженным револьвером. Стил начал перелазить через ворога, его неестественные движения сразу напомнили внезапно, болезненно, о рваной ране в грудной клетке, которую он заработал, когда вместе с Рокки Сэдлером удерживал коридоры верхних этажей в загородном доме в Висконсине. Хотя это случилось всего несколько дней назад, казалось, с тех пор прошли долгие годы.

Когда Стил приземлился на траву, раздался щелчок; прожекторы, расположенные на крыше по обеим сторонам дома, залили яркими потоками света всю подъездную дорожку и прилегающую территорию на сотню ярдов вокруг; свет был настолько яркий, что при нем можно было читать. Стил снял револьвер с предохранителя.

– Пригнитесь, босс! – послышался голос Билла Раннингдира. Как только Раннингдир открыл огонь из своего «Узи», Стил сказал сам себе, что даже такому умелому стрелку из автомата, каким является Раннингдир, будет трудно вести прицельную стрельбу с такого расстояния; до дома было не меньше шестидесяти ярдов. Тем не менее, прожекторы начали гаснуть один за другим.

Стил бросился бежать по направлению к дому; из искусственной темноты за прожекторами по нему начали вести автоматический огонь. Стил сделал несколько выстрелов по прожекторам, потом вновь бросился вперед.

На ходу он обернулся, посмотрел назад. Кларк Петровски бежал зигзагами, регулярно перезаряжая свой пистолет и продолжая стрельбу. Все новые и новые прожекторы гасли, издавая при этом звук разорвавшейся гранаты. Через забор, наконец, перебрался Билл Раннингдир, выстрелил по прожектору и покатился по траве.

– Билл!

Раннингдир продолжал стрелять по прожекторам, на этот раз он разбил сразу четыре; а затем заорал:

– У меня все в порядке! – Раннингдир поднялся на ноги, он прихрамывал, но бежал дальше.

Стил нырнул в укрытие, за машину. Это оказался синий «Вольво» Хэмфри Ходжеса. Сухая земля и гравий по обе стороны машины взбивались фонтанами от продолжающейся автоматической стрельбы. Стил выхватил «Зиг-Зауэр» из наплечной кобуры, в которой он его всегда носил, положил руку с пистолетом на капот машины, и, поворачивая ствол вправо и влево, начал вести огонь по парадному крыльцу дома.

Внезапно он услышал, что стрельба раздается с другой стороны; видимо, из-за дома, где в наступление пошли Лефлер и Блюменталь.

Стил вытащил пустую обойму из «Зига», сунул в карман и заменил ее на одну из двадцатизарядных обойм.

– Кларк?

– У меня все в порядке. У Билла тоже!

Лютер Стил дозарядил пистолет патронами из заднего кармана.

– Ребята, вы готовы?

Из темноты раздался смех Кларка Петровски:

– Как однажды Уорд Бонд сказал Дюку: «Черт возьми, я всегда готов!»

– Тогда вперед!

Стил поднялся на ноги, распахнул настежь дверь «Вольво». Он прекрасно умел завести практически любую машину без ключей. Однако на этот раз его умение не пригодилось. Ключи торчали в замке зажигания. Стил переключил передачу, завел машину, буквально вдавил в пол педаль газа, отпустил ручной тормоз.

Стил отпустил ручку переключения передач, раздался равномерный шум двигателя. Автоматический огонь переместился в его сторону.

Он вывернул рулевое колесо «Вольво» влево до упора. Пули застучали по ветровому стеклу, оно разлетелось на куски, Стил едва успел пригнуться; осколки стекла засыпали ему пиджак и руки. Он снова взялся за ручку передачи, нашел первую скорость, включил фары на полную мощность. Стил протянул ногу, с трудом достал педаль газа. «Вольво» поехал вперед, в темноту, за пределы потока света от оставшихся прожекторов. Колеса натолкнулись на какое-то препятствие, – видимо, ступени крыльца, – однако машина, хотя двигатель ревел и стонал, как раненый зверь, а самого Стила вдавило в спинку сиденья, тем не менее, продолжала двигаться, только теперь вверх!

«Вольво» сильно тряхнуло. Пули влетали в боковое окно; вдребезги разлетелось зеркало заднего вида, разбился приборный щиток, отлетел кусок рулевого колеса, однако Стил все еще не был ранен.

Одна из фар «Вольво» погасла.

Но в свете второй фары, – он нащупал переключатель дальнего света, – Лютер все еще мог видеть, что творилось вокруг. Дверной проем. «Вольво» как раз прошел его, когда Стил распахнул настежь дверь машины, одновременно хватая с соседнего сиденья свой «870-й»; затем он буквально выкатился из машины. Всюду валялось разбитое стекло, оно ломалось и хрустело у него под ногами и руками.

Внезапное движение совсем рядом. Лютер откатился влево, комнату осветила вспышка автоматной очереди. Стил заорал:

– Билл?!

– Это не я! – вновь зазвучали выстрелы, огонь стал еще сильнее.

Стил сделал несколько выстрелов, откатился в сторону, перезарядил оружие, вновь бабахнул, опять откатился в сторону, перезарядил. Затем резко вскочил на ноги. «Вольво» врезался в стену и его единственная фара погасла.

Тишина.

Звон стекла.

Внезапно Стилу пришлось зажмурить глаза. В доме вновь вспыхнул свет.

Эфбээровец нырнул влево, за кресло, которое, казалось, само бросилось ему навстречу. Он больно ударился о пол, потом резко вскочил на колени, принялся лихорадочно перезаряжать револьвер.

– Эй, босс!

Стил отскочил в сторону от кушетки, за которой он прятался.

Он слегка приподнялся, револьвер он держал наготове.

– Я не хотел, черт возьми, я не хотел этого!

Это был голос Рэнди Блюменталя. Затем он услышал, как заговорил Том Лефлер:

– Ни черта не было видно. Они все бежали в одной куче, бросились к двери черного хода и вдобавок стреляли по нам.

Стил отошел от кушетки, глаза постепенно привыкали к свету наполовину разбитой люстры и бра в дальнем конце комнаты. Стена над светильником и вокруг него была испещрена пулевыми отверстиями; небольшой столик был пробит в нескольких местах. Но сама лампа осталась целой, за исключением того, что абажур на ней висел перекошенный, как будто его надевал пьяный.

Билл Раннингдир прохромал к «Вольво», его лицо кривилось в гримасе боли, в правой руке он сжимал «Узи», в левой держал пистолет.

Стил вытащил свой собственный пистолет из поясной кобуры.

Кларк Петровски и Рэнди Блюменталь стояли в дверном проеме. Тома Лефлера нигде не было видно. Стил направился к ним; казалось, Петровски прочел его мысли, он сказал:

– Том в полном порядке. Проверяет, не осталось ли кого на первом этаже. Есть еще второй этаж; мы осмотрим все сейчас же.

– Где Ходжес?

– В этом-то все и дело, босс.

Лютер Стил посмотрел на Петровски, затем прямо в глаза Блюменталю. Лицо молодого агента покраснело. На щеке у него виднелся порез, по-видимому, от разбитого стекла.

– Я не знал, что это был он, все стреляли в нас. Я увидел этого человека, он бежал, и я продырявил его.

Стил проследил за взглядом Блюменталя. В углу комнаты – она походила на малую гостиную – лежало тело, глаза были широко открыты и смотрели прямо в потолок.

– Черт, – выругался Лютер Стил.

Это был Хэмфри Ходжес собственной персоной, пуля пробила ему лоб, примерно посредине между глазами.

– Ты видел, как он упал?

Кларк Петровски прошептал:

– Ты думаешь то же, что и я, босс? Эта мысль сразу же пришла мне в голову.

– Отвечай на мой вопрос, Рэнди, – настойчиво повторил Стил; миновав Блюменталя, он подошел к телу Хэмфри Ходжеса.

– Нет, сэр. Но я точно видел какое-то движение. А затем я выстрелил, и Ходжес свалился прямо на меня. Это все произошло очень быстро.

Стил склонился над телом. Кларк Петровски стал на колени возле него.

– Ты видел много убитых, так ведь, Кларк? – спросил Стил, понизив голос почти до шепота.

– Хочешь знать, что я думаю?

Стил посмотрел ему в глаза.

– Да.

Петровски кивнул, его руки уже ощупывали тело. Он подозвал Блюменталя:

– Рэнди. Пойди найди мне убитого с дальнозоркостью, мне нужны его очки. А еще лучше, если ты найдешь увеличительное стекло.

Стил встал на ноги. Он посмотрел в сторону «Вольво». Билл Раннингдир тяжело облокотился на него.

– Тебе надо сделать перевязку прямо сейчас?

– Несколько минут я выдержу. Кровотечение почти прекратилось, по-моему, пуля прошла навылет.

– Можешь посмотреть за входной дверью?

– Вас понял, босс. – Сильно прихрамывая, Раннингдир направился к парадному входу. Там не осталось ни двери, ни дверной рамы, не осталось почти ничего, лишь обломки стены и пустые глазницы окон.

– Том!

Голос Лефлера раздался из самой глубины дома.

– Что?

– Иди наверх. Все, что может представлять хоть какой-нибудь интерес, забирай и неси сюда.

Блюменталь вернулся с очками. Стил взял очки и посмотрел на свет. Они увеличивали.

– Мы тебе расскажем о результатах. Иди проверь подвальный этаж. Все то же самое, что я говорил Лефлеру.

– Есть, сэр.

– Поищи тряпку или туалетную бумагу, Лютер.

Стил кивнул Петровски; он нашел ванную, больно ударился боком на входе, взял туалетную бумагу и вернулся в гостиную.

Протянул бумагу Петровски.

– Можешь не смотреть, лучше отвернись. Многие не выдерживают, может стошнить. Даже самого хладнокровного человека. – И Петровски кивнул.

Стил не стал отворачиваться, однако уже в следующее мгновение пожалел, что не сделал этого. Одним куском туалетной бумаги Петровски промокнул открытые глаза Хэмфри Ходжеса.

Он склонился над Ходжесом, принялся пристально осматривать глаза через очки; при этом Кларк очень походил на Шерлока Холмса с увеличительным стеклом.

– Он умер задолго до того, как Рэнди пристрелил его. Ты был прав. В этом вопросе, босс, мы с тобой сходимся. – Он поднял голову и улыбнулся. – Глазные яблоки практически сухие. Здесь, в доме, совсем не жарко, так что, если бы его убили всего пять-шесть минут назад, на глазных яблоках сохранилось бы гораздо больше влаги. Рэнди не убивал его. Его застрелил один из членов ФОСА.

– Сейчас здесь будет полиция, – произнес Стил, сам поражаясь тому, что говорит. – Нам надо сматываться отсюда, и побыстрее.

– Да, если нас застанут рядом с убитым честным гражданином в разгромленном доме, Маковски получит все, что ему так необходимо.

Стил посмотрел на Петровски, их взгляды встретились.

– То, что из этого следует – полнейший абсурд, – пробормотал Стил.

– Можешь повторять это снова и снова, Лютер. Особенно, когда тебя повезут в тюрьму. – Петровски встал, закричал:

– Рэнди, Том! Вытрите все отпечатки пальцев, которые вы успели наставить. И поживее. – Он направился в сторону «Вольво».

– Какого черта, что ты собрался делать?

– Я собираюсь вытереть твои отпечатки пальцев с этой чертовой машины, Лютер. В конце концов они получат кое-какие улики от оружейных гильз, и с этим мы ничего не сможем сделать. Но отпечатки пальцев оставлять совсем не обязательно. Похоже, нас подставили, черт возьми.

Лютер Стил почувствовал, что сейчас его стошнит. Он достал носовой платок и бросился к ванной, нажал на дверную ручку…

Глава двадцать шестая

Сделав последний шаг, буквально за мгновение до того, как боевик Эрнандеса успел обернуться, Дэвид Холден вонзил свой нож в сонную артерию на его шее. Глаза человека широко раскрылись в предсмертной агонии; Холден едва успел отвернуться в сторону, чтобы хлеставшая фонтаном кровь не попала ему в глаза или в рот, затем аккуратно, почти беззвучно, опустил мертвое тело в ярко-зеленый широколиственный кустарник.

Холден торопливо вытер лезвие ножа о штаны мертвеца, потом перерезал ремень, сорвал с тела оружие и снаряжение. Затем он скрылся в кустах.

Убитый им человек был вооружен автоматом «Узи». Холден взял его себе, предварительно проверив, как он работает; затем прихватил сумку с запасными магазинами, подтянув ее ремень до необходимой длины.

Пистолет и нож были ему не нужны, тем более, что они находились в плохом состоянии. Холден разрядил пистолет, вынул обойму, потом забросил оружие в кусты.

И снова двинулся вперед.

Следующий часовой, которого он увидел совершенно случайно, стоял в двухстах ярдах далее, у самых ворот забора, окружавшего лагерь Эрнандеса, который, в свою очередь, со всех сторон окружал владения Ортеги де Васкеса. Холден ни за что не заметил бы часового, если бы тот не был освещен сзади светом фонарей лагеря.

Он медленно подходил к противнику, стараясь двигаться как можно тише, чтобы тот его не заметил. В дневное время ему наверняка не помешала бы маскировка, однако сейчас, в темноте, Холден не мог применить для маскировки ветки и листья; местность и растительность менялись настолько быстро, что тот камуфляж, который сработал бы в одном месте, запросто выдал бы его присутствие в другом, через каких-нибудь сто-двести ярдов. Поэтому ему приходились полагаться лишь на темноту; он вымазал лицо и руки землей, но пот постоянно смывал его «грим».

Прилагая максимум усилий остаться незамеченным, Холден подкрадывался ко второму часовому…

Рози Шеперд свернула треугольником черный платок, откинула волосы назад, завязала платок поверх волос, вокруг головы, затянув узел на затылке. Второй платок она тоже свернула треугольником, завязала его поверх нижней части лица, как что делают грабители; затем посмотрела на себя в маленькое металлическое зеркало, висевшее на стенке фургона; теперь между двумя повязками были видны лишь глаза и узкая полоска лица.

Она поднялась, натянула черные перчатки без пальцев.

Пистолет «Глок», боевой нож «глок» облегченного образца, автомат «Узи» – все вооружение находилось в полной готовности.

Том Эшбрук уже входил в заднюю дверь фургона; он был одет в черное и вооружен так же, как и она.

Рози Шеперд повернулась к двери:

– Я готова. И спасибо за все. Том, как бы там оно ни закончилось. – Она сдвинула вниз повязку, покрывавшую ее лицо, затем сдернула его повязку и быстро поцеловала в губы. Потом распахнула настежь дверь и выпрыгнула из фургона в ночь.

Их уже ждали израильские коммандос.

– Поехали. – прошептала Рози Шеперд сквозь повязку, которая вновь покрывала ее лицо.

Глава двадцать седьмая

Забор был десять футов высотой: по его верхнему краю проходила колючая проволока, словно в концентрационном лагере или лагере для военнопленных; за внешним забором находилась внутренняя ограда, сделанная из колючей проволоки. «Пространство между заборами, подумал Холден, – наверняка заминировано». Наверное, можно было бы осторожно перелезть сначала через один забор, потом пересечь заминированное пространство, затем перелезть через второй забор, но перетащить через эти препятствия весь свой запас вооружения он просто не смог бы. И перебросить оружие через забор Холден не мог: наверняка взорвалась бы мина, и, скорее всего, не одна.

Он залез на высокое дерево, к его счастью, уже спустилась ночь. На дереве наверняка было полно муравьев, в темноте он просто не видел их. Дэвид тщательно обдумывал план своих последующих действий; от успешного осуществления его операции зависело не только то, сможет ли он убить Эрнандеса и Ортегу де Васкеса, от этого зависела его собственная жизнь.

В осназе инструктором их подразделения был военный в отставке; про него говорили, что во время второй мировой войны он служил в отряде коммандос. От него Холден узнал, что ключом к успеху любой боевой операции является то, как сам человек подходит к ней. Если рассматривать операцию как безнадежно усложненную и запутанную, то средства и методы ее осуществления получатся еще более безнадежно запутанными. Простота, основанная на собственном взгляде и понимании ситуации, – вот ключ к успеху. Чем больше планируешь сделать, тем больше ошибаешься.

Прорыть подкоп под забором, протащить по нему оружие и снаряжение, при этом имея лишь слабую надежду не быть замеченным или не подорваться на мине; затем очень осторожно пробираться по минному полю лишь для того, чтобы достичь следующего забора, потом перелазить через него или под ним, потом пробираться через лагерь Эрнандеса по направлению к внутреннему поместью – это и был очевидный ответ на вопрос, который сразу же приходил в голову.

Очевидный, но, возможно, не самый лучший.

Если удастся внушить людям Эрнандеса, что их атакуют превосходящие силы противника, это может сослужить ему хорошую службу. Правда, таким образом он рисковал потерять самого Эрнандеса; но, тем не менее, так меньше риска быть убитым самому, не добравшись до людей, которые очень его интересовали.

Дэвид Холден внимательно осмотрел дерево, на котором сидел.

Тщательно прикрывая огонек зажигалки, доставшейся ему в качестве трофея, он закурил последнюю сигарету. Деревья со всех сторон скрывали его, заметить Холдена практически не могли. Хотя эта сигарета запросто могла оказаться последней в его жизни…

Они находились в четверти мили от дороги, в каменистой местности; луна заливала ярким светом вершину близлежащей горы. Рози поправила ремень вещмешка, в котором она несла «Магнум» 44-го калибра и запасные обоймы к нему. Рози твердо решила: либо она передаст содержимое вещмешка Дэвиду Холдену, либо погибнет.

Все они были в масках, решив, что лучше, если члены группы поддержки, – их было шестеро, все студенты-израильтяне из местного университета, – не увидят их лица. Все шестеро должны были участвовать в операции лишь в качестве вспомогательной группы; их набрал специально для этой цели израильский агент, и ни один из них не знал в лицо членов основного отряда. Оттого, что ее лицо было скрыто под черной повязкой и такая же черная повязка стягивала ее волосы, Рози Шеперд чувствовала себя очень неуютно, почти так же неуютно, как, когда она принимала участие в операциях «Патриотов» и ей приходилось цеплять на голову черный капюшон. Конечно, сейчас был совсем другой случай, но чувство неловкости не оставляло ее.

Руководитель группы израильских коммандос быстро заговорил на иврите, девушка-израильтянка вкратце пересказывала на английском смысл его слов для Рози и Тома Эшбрука.

– Он говорит молодому человеку по имени Моше, что успех или провал всей операции полностью зависит от направления ветра. Если ветер будет дуть не в ту сторону, сегодня вечером мы не сможем выступить.

– К черту это направление ветра, – ответила ей Рози Шеперд. – Мы проведем операцию сегодня же.

Девушка ничего не ответила, но Рози увидела, как повязка поверх ее рта втянулась, затем расправилась в такт ее дыханию. На мгновение воцарилась тишина, все шестеро членов группы поддержки и руководитель израильтян замолчали. А Рози Шеперд принялась разглядывать дельтопланы, стоявшие наготове на вершине холма. Здесь же она увидела анемометры, они вращались, но как-то беспорядочно. «По крайней мере, – подумала она, – теперь я знаю, что эта штука, измеряющая скорость и направление ветра, называется анемометр. Дэвид так точно знает эти приборы».

Внезапно она вздохнула, при этом ткань повязки втянулась внутрь, Рози почувствовала ее вкус на губах; она чуть было не произнесла вслух имя Дэвида.

Девушка продолжала переводить:

– Тот высокий, что заговорил сейчас, утверждает, что он уже летал на таких же дельтопланах несколько раз при таком же ветре, и что этот ветер непредсказуем. Но мы попробуем в любом случае. – И повязка вновь глубоко втянулась в ее рот, как будто девушка собиралась сказать что-то еще. Но она замолчала.

– Что? – спросил ее Том Эшбрук.

Израильтянка ответила:

– Он сказал командиру: самое худшее, что может с нами случиться – нас могут убить. Но если мы переждем несколько часов, направление ветра может измениться.

Рози Шеперд как зачарованная уставилась на анемометр…

Дэвид Холден продвигался вперед как можно быстрее; по пути он закреплял концы лиан, стараясь, чтобы их можно было потом легко найти при слабом свете луны. Эта работа отняла у него больше времени, чем он планировал; он оборудовал себе нечто вроде подвесной дороги, проверял на прочность, каждую лиану, замечал по пути ориентиры, чтобы впоследствии, скорее всего, под огнем противника, быстро определить свое положение на местности.

– Надо было почаще смотреть фильмы про Тарзана, – затаив дыхание, сам себе прошипел Холден.

Когда он наконец закончил свою работу, стрелки его «Ролекса» показывали два часа ночи. Замечательно, теперь он запросто накроет Эрнандеса и Ортегу де Васкеса, сразу обоих, прямо за ужином.

Холден вернулся к предыдущему дереву, медленно, – осторожно спустился на землю. Еще раз проверил свой склад оружия, устроенный под деревом. Автомат «Узи», две винтовки М-16, набор запасных магазинов и патроны россыпью, все было на том же месте, где он оставил их.

Холден последний раз проверил вооружение, которое было при нем. Еще две винтовки М-16, два пистолета «Беретта», несколько запасных магазинов для всех видов оружия и, вдобавок, нож.

Холден полез на дерево…

Рози Шеперд бросила взгляд на циферблат своего «Таймекс Айронмэна», стрелки часов показывали начало третьего ночи. Ей до смерти надоело и стоять, и сидеть на одном месте, ей надоело скрывать свое лицо, надоело смотреть на беспорядочное вращение анемометра.

Однако, посмотрев на него в очередной раз, она обратила внимание на то, что его движения стали более четкими, равномерными. Теперь она наблюдала за ним не отрываясь, как будто стоило ей отвернуться, и его ритм вновь собьется, а тогда их попытка спасти Дэвида будет сорвана.

Девушка-израильтянка что-то говорила на иврите в портативный радиопередатчик.

Наконец она опустила рацию.

– Холодный фронт, которого мы так ждали. Наш информатор в службе прогноза погоды сообщает, что он наконец приближается. Вначале ветер стабилизировался, словно застрял на месте, но теперь пришел в движение. Очень скоро сильно похолодает, но направление ветра удержится.

Она направилась к руководителю группы, который уже переговаривался о чем-то с одним из шести молодых израильтян по имени Моше.

Том Эшбрук стянул перчатку и крепко сжал руку Рози Шеперд…

Дэвид Холден установил прицел винтовки М-16, она по-прежнему стояла на предохранителе; Холден прицелился в то место, куда он сам установил бы группу противопехотных мин. Он удерживал это положение как раз столько времени, сколько потребуется впоследствии на одну автоматную очередь; затем быстро перебросил винтовку через плечо, потянулся рукой, схватился за лиану и переполз по ветке до того места, откуда можно сделать прыжок.

В теории все получалось как нельзя более гладко…

Командир израильтян объяснял по-английски свои действия, по мере того, как он, девушка и двое его людей готовили дельтопланы к полету; им помогали шестеро студентов-израильтян.

– Размах крыльев у дельтоплана Рэйчел всего лишь двадцать два и одна десятая фута, поскольку она весит сто десять фунтов, а общий ее вес со всем снаряжением не превысит ста пятидесяти пяти фунтов. Общая площадь крыльев, которая будет поддерживать ее в воздухе, составляет сто девяносто два квадратных фута. При меньшей площади крыльев ей просто не удалось бы подняться в воздух, а если бы и удалось, то с большим трудом; и, уж во всяком случае, ей очень трудно было бы лететь. При больших размерах дельтоплана, как, скажем, у меня, – а я вешу сто восемьдесят фунтов и несу больше снаряжения, поэтому размах крыльев у моего дельтоплана двадцать пять и восемь десятых фута, площадь почти двести шестьдесят восемь квадратных футов, – ей было бы сложно управлять дельтопланом во время полета.

Он направил против ветра носовую часть огромного дельтоплана, напоминавшего Рози воздушного змея.

– Используя восходящие потоки воздуха, мы можем подняться на очень большую высоту; однако, на этот раз мы не собираемся забираться выше, чем это необходимо. Мы предполагаем облететь лагерь, сбрасывая газовые гранаты; затем приземлимся на покрытой травой поляне, во внутреннем поместье, где живет Ортега де Васкес. Как только будет сброшена первая граната, вы и вся остальная группа идете на штурм лагеря, как мы и договаривались.

К дельтоплану были прикреплены ремни разной длины, видимо, для управления полетом. Израильтяне распаковали какое-то устройство, напоминающее деталь от велосипеда необычной формы. Руководитель группы достал из ящика инструменты и принялся подтягивать болты и гайки.

Рэйчел на секунду оторвалась от своего дельтоплана и сказала Рози:

– Я очень надеюсь, что вам удастся найти его. Мы все будем молиться за вас.

Рози Шеперд поблагодарила девушку; Том Эшбрук уже звал всех садиться в фургон. «Спасибо», – еще раз повторила она и направилась к Эшбруку; ей показалось, что вещмешок с пистолетами внезапно потяжелел…

Дэвид Холден стал поудобнее на колени на развилке дерева.

Он переставил регулятор М-16 на автоматический огонь.

Навел прицел на то же место, которое выбрал заранее, примерно в четырех футах за внешним забором; то самое место, куда попала бы его нога и где он подорвался бы на мине после того, как перебрался бы через забор.

Дэвид Холден открыл огонь, непрерывно перемещая ствол автоматической винтовки вправо и влево, вверх и вниз. Ему пришлось выпустить по меньшей мере десяток пуль, прежде чем взорвалась первая мина; фонтаны дыма и пыли подымались вверх и стояли рваной стеной.

Он поставил винтовку на предохранитель, перебросил ее через плечо, потянулся за лианой и приготовился к прыжку.

Ответного огня из лагеря пока не последовало. Холден покрепче схватился за лиану, оттолкнулся и буквально перелетел от того дерева, с которого он вел огонь, к тому, где была прикреплена его лиана. Больше всего на свете ему сейчас хотелось воспроизвести знаменитый крик Джонни Вайсмюллера, он с трудом удержался от этого.