Текст книги "Когти"

Автор книги: Джереми Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– У меня нет выбора.

– Спасибо, – сказал Дэвис. – А теперь скажите, сколько мистер Коннерли проиграл в последний раз?..

– Проиграл? Ничего более того, что он мог себе позволить.

– Да, но сколько тысяч может стоить этот проигрыш? Хотя бы приблизительно.

– Коннерли никогда не говорил мне, что он много проигрывал.

– Нет? – удивился Флетчер Дэвис. – Но я наводил справки, прежде чем прийти сюда, и оказалось, что все его рестораны заложены, причем совсем недавно. Он часто приходил играть, не правда ли?

– Да, много раз. Три или четыре вечера в неделю, – ответила Франсуаза, глядя в сторону.

Тут вошел шериф Хаскелл. Следом, шел Кивер.

Сначала они разговаривали на разные темы, а потом Дэвис показал им вчерашнюю газету, открытую на странице, где анонсировались различные представления. Показав на объявление «Голубого Джека», он спросил:

– Какой сюрприз должен произойти на представлении сегодня ночью?

Франсуаза Бриджеман заинтересованно приблизилась. Кивер сказал:

– Афиша говорит только о том, что там написано. Мне необходимо собрать как можно больше публики и тогда я объявлю, что в ресторане произойдут любопытные события. Многие клюнут на это и не ошибутся. Я уверен, что преступники возвратятся на место происшествия и будут разоблачены, ведь смерть мистера Коннерли не была несчастным случаем. Хотелось бы, чтобы это произошло сегодня. А вам, мистер Дэвис, будет легче работать.

– Великолепная идея, мистер Кивер,-восхитился Флетчер. – Но все же, какой нас ждет сюрприз?

– Я решил пока не открывать секрет, – сказал владелец «Голубого Джека». – Вы и все желающие смогут все увидеть в девять тридцать вечера.

Флетчер Дэвис быстро поднялся на второй этаж. Он достал записную книжку и внес туда все услышанное; там также были и предыдущие записи. Первая из них была озаглавлена: «Тигр».

Через некоторое время он спустился, осмотрелся вокруг, потом вышел из дома.

Он пошел между деревьев и ничего там не увидел, что могло бы порадовать его или дать новую пищу для размышлений. Следы говорили о том, что множество людей побывало здесь раньше. Возможно, это место хорошо послужило парочкам, которые хотели побыть наедине. Это был самый обычный лес. Но вот чего не встретил Дэвис, так это следов лап тигра, и думать о беглом медведе было не менее бессмысленно: нигде эти дурацкие следы не попались ему на глаза.

Почему же судебный врач употребил слово «тигр»? Во всяком случае, пока надо выбросить из головы это животное. И не думать о нем.

Недалеко от поля находился дом Коннерли. Дэвис решил провести там расследование, но прекрасно понимал, что в доме, где горе, надо вести себя особенно тактично, чтобы расположить людей к себе.

На середине пути он заметил человека, работающего в саду, и подумал, что было бы неплохо побеседовать с ним.

Дэвис проследовал вперед, прошел мимо сарая и гаража, но когда он приблизился к человеку, тот вдруг быстро поднял голову и, увидев его, заорал:

– Не подходите сюда!

Флетчер Дэвис увидел худого старика с льняными полуседыми волосами и бегающими глазами: это был Стентон.

– Вы брат Джейса Коннерли?

– Да. Что вам нужно?

– Я частный детектив, – Флетчер понизил голос. Стентон оставил свою работу и выпрямился.

– Кто вас пригласил?

– Мистер Кивер.

– А! Но его дом вон там.

– Я это знаю.

– Полиция арестовала убийцу?

– Я не могу утвердительно ответить на ваш вопрос, – сказал Дэвис. – Я сейчас собираю факты. У вас на этот счет нет никаких мыслей?

– Никто ничего не знает! – воскликнул старик.

– Скоро вас будут допрашивать, – сказал Дэвис. – Скажите, вы были компаньоном вашего брата?

– Нет, я не разбираюсь в коммерции. Я композитор.

– Вы живете дома и пишете музыку?

– Да, здесь на земле вы видите ее часть. Композиция для скрипки, которую я должен перенести на нотную бумагу. Я создаю квинтет. Музыка прекрасна, не правда ли? Я не знаю, поймете ли вы меня?

– Я, пожалуй, тоже не знаю, – признался Флетчер Дэвис, внимательно глядя на нотные линейки и написанные на земле ноты. – У вашего брата есть сын Джон, не так ли? И жена?

– Нет, его жена давно умерла.

– Рестораны завещаны Джону?

– Я не душеприказчик Джейса, – ответил Стентон. – Адвокат нам еще ничего не зачитывал, но я возьму на себя всю ответственность, потому что Джон ничего не будет делать. Он профессиональный боксер. Он, конечно, захочет завладеть домом, но тогда я не буду иметь никаких средств, чтобы продолжать заниматься музыкой.

– Естественно, ведь вашему брату принадлежали все счета, – осторожно сказал Дэвис. – Я надеюсь, что через денек-другой вы сможете рассказать мне что-нибудь новое.

Стентон пристально посмотрел на Дэвиса:

– Смерть моего брата спасла его от женитьбы, которая бы все развалила, – сказал он. – Вы уже видели эту женщину. Она заведует казино. Это она опустошала его карманы и она является причиной того, что он забросил свои дела, свой дом и, главное, мою музыку.

– Мне об этом уже известно, – сказал Дэвис. – Ваш племянник дома?

– Да, – сухо ответил Стентон.

– Благодарю вас.

Миссис Свенсон вышла навстречу Дэвису из главного входа.

– Я могу видеть Джона Коннерли?.

– Не знаю, спросите его. В дверях показался Джон.

– Кто вы такой? – сердито спросил он. Дэвис объяснил ему и добавил:

– Возможно, сейчас несвоевременно задавать вам вопросы, вы сейчас опечалены, но моя профессия позволяет это, чтобы не упустить время, – мистер Коннерли. В моей записной книжке отмечено, что вы посещали «Голубой Джек» и имели конфиденциальный разговор с миссис Бриджеман. Вы угрожали ей. Не будете ли вы любезны объяснить мне что-либо по этому поводу?

– Я не хочу ничего говорить, – прервал его Джон. – Я вас не знаю, то, что я хотел сказать, я уже рассказал в полиции. А сейчас уходите!

Флетчер Дэвис вежливо наклонил голову, отошел от двери, достал записную книжку и записал: «У Джона Коннерли определенно плохой характер».

В книжке Флетчера значилось, что судебный врач обнаружил на затылке Джейса Коннерли следы, похожие на следы от удара резиновой дубинкой. Кто мог иметь дубинку? Возможно, профессиональный игрок или полицейский, может быть, наемный убийца. В «Голубом Джеке» вполне мог находиться кто-нибудь из них. Вернусь туда, спрошу.

На участке Коннерли Стентон последовал за ним.

– Джон не был расположен говорить с вами?

– Вы правы, – согласился сыщик. – Но во всяком случае мы всегда получаем какую-нибудь информацию. Вы пойдете сегодня вечером в казино посмотреть сюрприз?

– Туда? Нет. Для чего? Это ужасное место.

– Вы не знаете, какая неожиданность ждет нас?

– Неожиданность? Нет, меня это не интересует, – проговорил композитор.

– А я уже думал об этом, – сказал Дэвис. – Я видел, как убран зал. Все говорит о том, что, без сомнения, готовится танцевальный номер, я думаю, что это может заинтересовать вас как композитора.

– Танец? – спросил Стентон. – Меня интересуют танцы, но не такие, какие танцуют в кабаре, В своей музыке я воплощаю танцы жизни и смерти, это не простая музыка, в ней пульсирует драма, это почти непостижимо для человеческого восприятия. Это гениально.

– Да, да, конечно, – скромно сказал детектив. – Хорошо, а у вас в саду случайно нет клетки с тиграми? Я хочу сказать, что этот зверь не из этих ли краев?

– Какую ерунду вы говорите! – резко сказал старик. – А какие Танцы будут там?

– Не знаю, – ответил детектив и переключил свое внимание на казино, куда он незамедлительно направился.

В Пьернаке, в своей загородной резиденции, доктор Ватни Вайт слушал ноктюрн, как вдруг зазвонил телефон.

– Если я нужен, я буду в «Голубом Джеке», – проговорил он в микрофон.

– Хорошо, доктор, – ответила телефонистка.

Тот человек, который приходил к нему и советовался с ним, был убит предыдущей ночью.

Обычно Ватни Вайт избегал телефонных звонков, которые могли втянуть его в какое-нибудь неприятное дело, не говоря уже о таком, как убийство. Но на сей раз он немедленно поехал в казино, где произошло преступление.

Прошедшей ночью он встречался с Ритой Бриджеман и понял, почему у нее такие трудности с матерью. В нескольких ранних скандальных сообщениях в прессе мелькало имя Франсуазы Бриджеман, которую он собирался посетить. Но, конечно, не из-за этого приезжал к нему советоваться тот мужчина. Видимо, что-то снова угрожало ее репутации, размышлял доктор. Несомненно, здесь была какая-то проблема, касающаяся ее дочери. Но теперь это все может подождать, ведь дело об убийстве намного важнее. Разве только рассказать миссис Бриджеман, какую беседу он имел с Джейсом Коннерли.

Про себя он подумал, что будет странно выглядеть в глазах Франсуазы, если именно сейчас поставит ее в известность о том, что беспокоится за ее дочь; ведь это убили ее друга, который, как сообщили газеты, приходил к психиатру в поисках совета.

Подъехав к голубой неоновой вывеске, он поставил машину на стоянку, фотография которой печаталась в газете. Никаких полицейских нигде не было. Он посмотрел в сторону леса, пристанища таинственного кровожадного чудовища, если верить прессе. Из ресторана доносилась музыка. Лучи света доходили также до дома Коннерли.

Ватни Вайт направился ко входу в бар, заведение было переполнено. Женщины тесно сидели за стойкой, оживленно болтая. Ничто не говорило о том, что ночью здесь произошла трагедия. Наверное, только гильотина со своей корзиной могла бы взбудоражить этих – людей.

Вайт позвал официанта.

– Где можно увидеть миссис Бриджеман?

– Франсуазу? Она наверху.

Поднимаясь по лестнице, Вайт столкнулся с человеком, одетым в вечерний костюм, но с перевязанным лицом.

– Вы кого-нибудь ищете? – спросил он из-под бинтов.

– Да, меня зовут Ватни Вайт, я хочу видеть миссис Бриджеман.

Бинты тревожно задвигались на лице человека и показались глаза Арди Легрелла.

– Доктор Вайт? Вы человек, раскрывающий убийства?

– Я здесь не для того, чтобы проводить следствие, – ответил Вайт. – Мне нужно сказать несколько слов наедине миссис Бриджеман. Вы хотите мне что-то сообщить?

Выглядевший как человек-невидимка метрдотель, запинаясь, пробормотал:

– Идите наверх!

Вайт поднялся. Привлекательная женщина, вышедшая ему навстречу, была похожа на Риту, только в ее глазах читались скорбь и испуг, перешедшие в улыбку.

– Это очень любезно, что вы пришли сюда, – сказала Франсуаза непринужденно. – Мне известно, что вы познакомились с моей дочерью.

– Да, она очень интересная девушка, – сказал доктор Вайт.

– Вы пришли испытать судьбу? – спросила управляющая казино.

– Я пришел увидеть вас, – ответил доктор.

– О! Как это приятно! Вы не хотите войти ко мне? – Франсуаза указала на свои комнаты.

– Что это за человек с забинтованным лицом? Он что, преследовал животное, о котором говорит полиция? – осведомился Ватни Вайт.

В этот момент он увидел, какое странное впечатление произвел на женщину этот невинный вопрос. Ее лицо побледнело небыстро изменилось... Он на свой риск спросил:

– Не был ли это метрдотель?

– Да, – ответила Франсуаза, овладев собой. – Это я ему поранила лицо.

– О! Мне не нужно от, вас тайных признаний, – успокоил ее Вайт. – Меня интересует только то, что касается Риты. Хочу сказать вам, что девочка мне нравится. Я видел как она танцует, это полный восторг. Она исполняет номер очень профессионально, к тому же у нее прекрасная фигура. Извините меня, я больше не буду отпускать шуток по поводу этого мифического зверя.

– Конечно, я вас прощаю, это не имеет никакого значения, – с живостью сказала Франсуаза. – Просто я очень нервничаю. Я не могу пренебрегать своей репутацией, потому что замешана в деле об убийстве. Правда, я не ожидала, что вы сейчас придете повидать меня. Подумала, что вы, возможно, пришли меня арестовать.

– Не думайте об этом! – воскликнул Вайт. – Я расстроил вас. Но я верю, что вы, Франсуаза Бриджеман, мать Риты, с которой я сегодня встречался, ни в чем не виноваты. Вы не можете мне сказать, кого я смогу сейчас здесь увидеть?

– Никого, за исключением мистера Кивера, который пригласил частного детектива Флетчера Дэвиса.

– Нет, из тех, кто имеет отношение к Рите.

– А... Она приходила ко мне этим утром и мы в течение нескольких минут были вместе одни и так далеки друг от друга...

Когда она произнесла эту фразу, слезы потекли по ее лицу; она взяла носовой платок.

– Извините меня, пожалуйста, – как можно спокойнее сказала Франсуаза. – О! Она не говорила мне, что вы придете! Я совсем запуталась. Мне так стыдно!

– Ну что вы, прошу вас, не надо плакать, – сказал Ватни Вайт. – Нам надо кое о чем поговорить.

Он встал и приблизился к окну.

– Как в «Голубом Джеке» развлекаются его посетители? – спросил он. – Я слышал, из зала раздается звон рулетки и видел, как играют в кости.

– Ну да, – ответила Франсуаза. – Наш шериф не возражает.

– Я это понял. Верно, что Кивер хочет продавать заведение?

– Это так, как вы сказали. Он хочет податься на Юг и ждет, что я поеду вместе с ним. Легрелл, этот метрдотель с пораненным лицом, тоже собирается на Юг, открыть там казино, и тоже хочет взять меня с собой. Мне кажется, что он только об этом и мечтает.

От слез Франсуаза потеряла всю свою самоуверенность. Вайт подумал, что лучше перевести разговор на более спокойную тему.

– Какая неожиданность произойдет здесь сегодня вечером?

– Я не знаю. Очередная глупость, я думаю. Но я хочу поговорить с вами о Рите; она настроена против меня. Мне сообщили, что мистер Коннерли застраховал свою жизнь в мою пользу. И я столкнулась с людьми, которые полагают, что я убила его из-за страховки. Не верьте. Это шантаж. Мне для себя ничего не надо.

Франсуаза была совсем подавлена. Байт стал ее успокаивать. Женщина поднялась, подошла к туалетному столику и напудрилась.

– Мне так грустно, доктор! – пожаловалась она.

– Я просмотрел историю болезни вашего мужа, – сказал Байт.

– О! Вы взяли на себя все трудности?

– Это совсем не сложно.

– Тогда вы все знаете.

– Да, все. Когда вы последний раз виделись со своим супругом?

– В прошлом месяце, – ответила она. – Но я не смогла узнать, где он теперь находится.

– Этим утром мне позвонили, улучшения не происходит, – сказал Вайт. – Ему осталось жить приблизительно год, его болезнь очень прогрессирует. Пользуясь тем, что я здесь, я хочу вам сказать, что за ним хорошо ухаживают и относятся с полным вниманием и любовью. Я советую вам, чтобы вы не беспокоились и так часто его не навещали.

– Понимаю, – сказала Франсуаза. – Спасибо, огромное вам спасибо. Вы могли бы ничего не говорить Рите? Слова «сумасшедший паралитик» звучат так ужасно. Она ведь не видела своего отца много лет и думает, что он умер. Мне кажется, что лучше будет умолчать о том, что он жив.

– Я ничего не скажу, – обещал Вайт.

– Послушайте, доктор, – воскликнула Франсуаза, глядя ему в лицо, – мне кажется, что вам можно довериться, вы серьезный человек. Я хочу уберечь свою дочь. Возможно, мне разрешат получить деньги, завещанные Джейсом, и я смогу оплатить ваш гонорар. Я не хочу, чтобы мне что-нибудь делали из милости. Не будете ли вы так любезны мне помочь?

– Да, хоть сию минуту, – с готовностью согласился Вайт.

– Спасибо, доктор. Вы же не думаете, что я нищая?

– Заплатите, сколько сможете... Рита умная девочка, и если она не будет вам возражать, то восстановить отношения будет несложно. Девушка враждовала с Коннерли?

– О да, очень! Но больше со мной. Она решила, что я хочу выйти за него замуж из-за денег. И сейчас, наверное, думает, что я не смогла больше ждать и договорилась с кем-то убить его из-за двадцати тысяч долларов!

– Возьмите себя в руки, – посоветовал Вайт, увидев, что Франсуаза опять на грани истерики. – Я поговорю с вами завтра. А сейчас у вас другие заботы.

– Да, да, конечно. Огромное спасибо!

Спускаясь по лестнице, Вайт услышал аккомпанемент к какому – то любопытному номеру. Он заглянул в зал через дверь.

Поверх голов, загораживающих сцену, он увидел блестящую фигурку Риты, освещенную лучами яркого света.

Забинтованный метрдотель был здесь же. Вайт достал бумажник.

– Можно мне столик поближе к сцене? Легрелл посмотрел на деньги и вежливо сказал:

– Да, мистер. Сюда, пожалуйста.

Не торопясь, Вайт занял маленький столик и, не обращая внимания на публику, начал слушать легкий вальс перед номером Риты.

Детектив Флетчер Дэвис отобедал с отменным аппетитом в «Голубом Джеке», затем поднялся в казино, чтобы начать бдительно наблюдать за предполагаемыми преступниками; там, где мечут банк, могут быть и жертвы игры.

В его планы также входило «шпионство» за Франсуазой Бриджеман. Это было непросто, так как женщина не теряла из поля зрения никого и ничего. Она дружески улыбнулась ему, как близкому другу дома, она была великолепной управляющей.

Но тут Дэвис увидел, как страховой агент Том Лонг сопровождает Франсуазу из казино в гостиную. Было ясно, что Лонг передавал ей что-то, не имеющее отношения к страхованию.

Флетчер Дэвис был один из немногих, кто знал о разводе Тома Лонга, и был абсолютно убежден, что только колоссальные усилия позволили жене Тома обрести себе легальную свободу.

Сейчас Дэвис стал подозревать Лонга, припомнив некоторые непонятные в отношении него факты.

Дэвис незаметно приблизился к беседующим, но, судя по всему, опоздал, так как Лонг действовал быстро. Франсуаза Бриджеман вручила ему стопку банкнот. Лонг испуганно улыбнулся и тут же спрятал деньги. Лицо женщины оставалось непроницаемым.

Мистер Лонг повернулся и направился в казино к рулетке или в залы для азартных игр. Франсуаза Бриджеман осталась одна, как бы приводя себя в порядок.

Происходило нечто, похожее на шантаж. Какого рода? Что ей передал Лонг во время свидания? Об этом стоило хорошенько подумать. Сыщик ясно видел, что она платит уже не в первый раз: никаких споров, никаких лишних слов. Лонг просто перекинулся с ней несколькими фразами, но у нее был такой вид, как будто ее принуждали к чему-то, правда, она оставалась спокойной.

Дэвис достал свою записную книжку и начертал в ней какие-то каракули.

Миссис Бриджеман вышла в коридор и прошла в свои комнаты.

Флетчер уже возвращался в казино, когда на лестнице заметил мужчину, привлекшего его внимание. Его внешность была ему хорошо знакома. Наконец, он вспомнил: это был доктор Baтни Вайт, психиатр и хороший криминалист.

Конкуренция? К черту! Ну, хорошо, а кто же с ним договорился? По какому поводу он здесь? Его вопрос остался без ответа, потому что Франсуаза Бриджеман вышла из своей комнаты, увидела доктора и, улыбаясь, приветствовала его.

Затем пригласила его войти.

Следуя своим правилам, сыщик намеревался подслушать что-нибудь за дверью, но она была крепко заперта. Он еще тщательнее прислушался. Собеседники не кричали, но и не шептались. У них была четкая дикция и превосходное произношение.

Дэвис почти полностью прослушал эту беседу, отмечая волнующие паузы, когда за дверью давали волю слезам. Сыщик сделал вывод: Франсуаза была тем человеком, кто пригласил Ватни Вайта.

Довольный, Дэвис, напевая, ушел.

Эван Табор заметил шерифа, стоящего на лестнице в ожидании номера-сюрприза.

– Эд, – сказал Табор, цедя слова сквозь зубы, – ради всего святого, отдай мне ту расписку! Я схожу с ума!

– Я тоже! – ответил шериф. – Кто же я, по-твоему? Не ломай комедию, тебе это не идет. Ты под подозрением, мы имеем много сведений о крови в твоей машине.

– Эд! Я клянусь тебе, что ничего не знаю об этом преступлении! Я не знаю, кто ранил Джейса, но деньги и все остальное пропало, когда я...

– Когда ты что? – нервно крикнул шериф.

– Я тебе говорил, что ничего не видел, ни денег, ни бумаги... ничего, – бормотал фабрикант. – Ты ничего мне не говоришь, считая, что я соучастник. Хорошо, пусть так, но я же был за столом, когда мы играли... С погибшим! Ты говоришь, Эд, что мне нечего сказать в свое оправдание. Будь любезен, не смотри на меня, как на преступника! Я же твой друг! Отдай мне расписку! Эта фабрика – труд всей моей жизни. И потом, я не владелец всего, я только директор.

– Я наблюдал за тобой, – сказал шериф, – каждый раз, когда ты садился играть. И тогда тоже! Уходи и не беспокой меня сейчас. После представления приготовься сказать мне правду, и я буду к тебе благосклонен: по возможности, понятное дело...

Табор ушел, его душили слезы.

Флетчер Дэвис последовал вслед, за доктором Вайтом на лестницу и видел, как он давал деньги Легреллу. «Значит, доктор пришел в „Голубой Джек“, чтобы играть!» – подумал он. А тем временем Легрелл проскользнул мимо посетителей в ресторан, чтобы устроить столик для своего клиента. Дэвис остановился перед Вайтом.

Метрдотель расположил столик так, чтобы он находился пониже, пар, танцующих вальс, и поклонился Вайту, поставив ему стул.

– Вы, наверное, ее знакомы со мной, доктор Вайт, – сказал сыщик. – Меня зовут Флетчер Дэвис! Я также веду расследование. Я один из ваших больших почитателей.

Ватни Вайт с удивлением посмотрел на него, но сказал:

– Садитесь.

Дэвис с гордостью сел за столик, как-никак он сидел рядом со знаменитым доктором Вайтом. Два аса следствия!

Несмотря на почтительное отношение к Вайту, про себя Дэвис ощущал некоторое превосходство по многим деталям нынешнего дела.

«Тут находится Том Лонг, которого я когда-то видел, – думал Дэвис со скрытым удовольствием. – И Вайт не знает, что я уже знаком с Франсуазой Бриджеман, которую только что шантажировали; он также не знает, что я находился за дверью и слышал, как миссис Бриджеман говорила насчет 20 000 долларов за страховку жизни Коннерли. И могу поспорить, что это больше, чем знает Кивер или Легрелл, или кто-нибудь еще из них. Я раскрыл, кто эта девушка и в чем ее проблемы. А кто будет? И где будет? Неважно! У меня уже огромное преимущество. Ведь здесь почти никто не знает, что старый джентльмен, сидящий в зале, это Стентон, брат Джейса Коннерли, композитор. О, мне все хорошо видно!»

Приятные размышления Дэвиса были прерваны доктором Вайтом. На сцене началось движение и все стали следить за происходящим. Мимо Вайта в облаке духов прошла танцовщица, и тут он спросил:

– Послушайте, мистер Дэвис, вы уточнили, когти какого животного причастны к смерти Коннерли?

– Нет, – ответил Дэвис, вдыхая аромат.

– Делали ли анализ ран? Предполагают, как сообщает пресса, его ранил тигр, а следы ран, как известно, говорят о том, какое именно было животное, и тогда можно найти, где оно скрывается. Какого рода грязь осталась в царапинах?

– Не знаю, не знаю, доктор, – ответил Флетчер, смущаясь своей неосведомленности. – Это все надо проверить и узнать. Огромное, спасибо. Я вам скажу после. Я об этом еще не думал.

Франсуаза Бриджеман, улыбающаяся, прелестная, покачивая бедрами, появилась в зале с каким-то человеком среднего возраста. У них были места за ее столиком, откуда хорошо было видно представление.

В эту минуту зажглись «юпитеры» и осветили сцену. Стих шум, прекратились беспорядочные движения посетителей. Свет на сцене тут же потушили, около Флетчера Дэвиса воцарился полумрак – начался спектакль. Почти вся сцена была занята огромной рулеткой.

Фигурантки сидели вокруг большого диска, который немного возвышался параллельно полу. Как и в «Фантазии», эти мнимые игроки были одеты во фраки. Гарри Карпентер, представленный в танце как Рамон, начал исполнять на сцене грациозные легкие танцевальные пассажи, и вскоре в его руках обнаружилась толстая пачка банкнот. Этим пассажем он воодушевил фигуранток на выразительную пантомиму вокруг рулетки. Тональность музыки изменилась, обрела более яркое звучное выражение, ритм ускорился, и тогда появилась Рита. Раздался грохот аплодисментов; всех зрителей восхитила белизна ее стройного тела и ее крылатая грация в движениях. Ее танец также являлся своеобразной пантомимой, он символизировал душу игры. Было видно, что девушка полностью приспособила хореографию к своему темпераменту...

Колесо начало быстро крутиться, пока Рита выбивала каблучками дробь. Во время танца девушка ловко и умело жонглировала длинной ракеткой. Когда, наконец, все деньги перешли к Рите, она грациозно сняла их с рулетки.

В следующей части танца она опять прибегла к своему искусству обаяния для того, чтобы фигурантки и ее партнер увеличили свои ставки. Она продолжала делать антраша, и колесо фортуны быстро вращалось. Рита вспрыгнула на рулетку невесомым изящным движением. Это были ошеломительные прыжки под ритмичный звон колеса. Совершенно очевидно, что такое искусство было не нужно Дэвису, который в этот миг опустился на пол и по-кошачьи пополз возле сцены, чтобы оказаться рядом с лопаткой крупье, с ее пятью отростками. Незаметно достав из кармана гибкий сантиметр, он измерил во всех точках лопатку.

Когда он возвратился за столик, Рамон на сцене пантомимой показывал ожидание выигрыша, а затем, как бы проиграв, – глубокое разочарование. Рита меж тем собрала все фишки своей лопаткой и танцевала, напевая веселую песенку. Рядом с ней находились фигурантки, делавшие глубокие реверансы, а представление заключал Рамон, выстреливший себе в висок.

Аудитория откликнулась на выстрел взрывом аплодисментов. Мужчины как сумасшедшие, стоя, аплодировали и свистели и криком выражали свой восторг, требуя повторения номера.

Ватни Вайт тоже аплодировал стоя, одновременно следя за Франсуазой, которая то тут, то там появлялась среди посетителей. Вайт приготовился понаблюдать за ней.

В коридоре рядом с баром он догнал ее бледную и потрясенную. Вайт обнял ее за плечи, женщина печально посмотрела на него, ее губы чуть слышно прошептали:

– Доктор! Ради бога, сделайте что-нибудь!

– Хорошо, сделаю, – спокойно отозвался Вайт. – Но сначала выслушайте меня. Вы пережили очень трудный момент, – сказал он, пристально глядя на Франсуазу, – а теперь постарайтесь понять меня. Душевное состояние Риты не должно вас беспокоить. Девушка ведет себя и держится превосходно; любой беспристрастный человек в отличие от вас увидит это совершенно ясно. Но вы слишком предвзяты к ней и ее окружению. А ведь у вас для этого нет оснований! Да, я понимаю, ее отец помещен в клинику для душевнобольных и, естественно, все бремя забот навалилось на вас. В течение долгого времени вы жили только для нее, вы были ей сразу отцом и матерью. Вы вообразили, что ее безумие наследственно, и что однажды Рита и, возможно, ее дети последуют за отцом. Эти мысли внушили вам тот ужас, который сверх остального свалился на ваши плечи. А сейчас вы должны признать, что здесь вы ошибались. Психика вашего мужа нарушилась вследствие тифа, перенесенного им в тот год, когда вы расстались. Я говорил с его врачом, и, как он мне сказал, диагноз оставляет желать лучшего, несмотря на то, что симптомы нервного воспаления исчезли. С воспалением они справились, но различные осложнения на мозг преодолеть не смогли, память у него потеряна и почти отсутствует чувственное восприятие. Ничто, конечно, не может помешать вам видеть его. Но вы можете быть спокойны – Рита вне опасности, болезнь ей не передастся ни в коем случае, никоим образом. Ни болезненные ощущения, ни дурные качества. Вам это должны были объяснить раньше, возможно, вам и говорили, но вы, конечно, не верили. Ну а теперь вы знаете это хорошо и можете не опасаться за дочь. Я считаю, что вы должны открыть ей всю правду об отце и создавшемся положении. И еще – оставьте ее в покое, разрешите ей самой принимать решения и жить своей жизнью. Имейте мужество сделать это. Вы не должны быть нянькой, будьте ее покровительницей, ей двадцать один год, она не ребенок. Она изумительно танцевала этой ночью, и очень хорошо, что аудитория отнеслась к ее танцу с таким восторгом. Я хочу, чтобы вы сейчас вместе со мной пошли к ней и показали свое понимание и гордость за такую умную и талантливую дочь, с живым воображением и прекрасным телом, которое ей дали вы. Она красивая, уже состоявшаяся женщина. Пойдемте, поздравим ее.

Франсуаза Бриджеман напряженно всмотрелась в лицо Байта, словно преодолевая себя. Доктор взял ее за руку, и она поднялась. Невыразимые чувства волновали ее, она крепко сжала руку Байта, воскликнув:

– Доктор!

– Да, – нежно сказал он. – Я вижу, вы успокоились, это сейчас очень важно. Все будет хорошо. Идемте!..

Рита Бриджеман, находилась в своей комнате, она наслаждалась триумфом.

Джордж Кивер горячо выражал свой восторг, Арди Легрелл забыл о своих бинтах и прочих неприятностях, он, улыбаясь, склонился над сияющей Ритой, которая царицей сидела на стуле, как на троне, и принимала поздравления. Мужчины и дамы теснились в маленьком помещении, наполняя комнату вежливым говором. В зеркале над туалетным столиком отражалась фигура Клива Поллока, который стоял у приоткрытой двери, выжидая удобный момент, чтобы войти.

– Прекрасно!

– Никогда не видел ничего подобного!

– Дорогая, вы пробудете здесь всю неделю? Мистер Кивер! Не давайте ей отсюда уехать!

– Это был тот самый сюрприз!

– Вы не были в «Фантазии»?

– Она очень хороша, Джордж! Вы должны сказать оркестру, чтобы он немного отдохнул на воздухе. Мне кажется, что...

Внезапно болтовня на момент прервалась. Рита увидела перед собой мать с доктором Вайтом, вошедших в комнату.

– Прелесть!-воскликнула Франсуаза с сияющим лицом, которое бывает у женщины, когда она радуется за своего ребенка. – Это блестяще! Сколько, же ты должна была работать над этим, моя девочка! О, это грандиозно! Я так горжусь тобой!

Легрелл попятился. Ватни Вайт протянул Рите руку. Джордж Кивер, нахмурившись, удалился. Франсуаза обняла дочь, слова радости перемешивались с ее слезами.

Поверх плеча матери Рита благодарно взглянула на доктора:

– Как я рада, что вы познакомились с моей матерью!

– Я тоже рад за вас, – приветливо сказал Вайт. – Вы – человек будущего. Я думаю, что у постановщика вполне современный взгляд на музыку. Этот оригинальный танец требует такой же своеобразной музыки. Кстати, возможно, что мы увидим еще что-нибудь интересное. Полагаю, что завтра вечером электрики мистера Кивера приготовят какую-нибудь иллюминацию, к примеру, вспышку света в момент кульминации, зеленую или зелено-фиолетовую, как молния, когда Карпентер кончает самоубийством. Не знаю, какой цвет больше подошел бы к такому моменту?

– Не просите меня об этом! – засмеялся Джордж Кивер. – А то мне придется сверкать молнией всякий раз, когда кто-нибудь проиграет кучу, денег!

Франсуаза слегка улыбнулась шутке своего шефа. Легрелл держался подальше от боксера, который поклялся про себя отделать метрдотеля, как только представится возможность. Но сейчас Клив Поллок был в хорошем настроении после представления и не собирался драться. Шериф Хаскелл стоял между противниками, и Ватни Вайт заметил, какое неприятное выражение лица у этого человека.

– Я вынужден попросить разойтись это собрание, – сказал шериф. – Мне совершенно необходимо поговорить с вами, миссис Бриджеман.