Текст книги "Под счастливой звездой"

Автор книги: Дженнифер Стилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

9

Каждое утро, входя в клинику, Кесси невольно вздрагивала, когда кто-нибудь окликал ее. Она боялась услышать плохие новости, касающиеся Патрика Фишера. С каждым днем ему становилось хуже. Онкологи были уверены, что долго он не протянет, однако Кесси упрямо отказывалась в это верить.

– Патрик? – Она вошла в его палату, как обычно широко улыбаясь.

Прикидываться оптимистичной становилось все сложнее: Патрик таял на глазах, чахнул, превращался в мумию. Кесси с удивлением вспоминала красивого мужчину, который еще неделю назад лежал на месте высохшего скелета, обтянутого желтоватой кожей. Трудно было поверить в то, что это был один и тот же человек.

– Мистер Фишер! Патрик! – повторила она громче, потому что он ее не слышал.

Патрик перестал пялиться в стену и перевел взгляд на Кесси. Его потрескавшиеся губы растянулись в ответной улыбке.

– А вы все хорошеете, доктор Уинтерз. В отличие от меня.

Ей не хватило духу, чтобы солгать ему, сказав, что он хорошо выглядит. Кесси присела на кровать – Патрик занимал все меньше места – и подавила тяжелый вздох: еще немного, и он просто исчезнет. Он протянул ей руку, и она сжала его холодные пальцы, пытаясь согреть их своим теплом.

– Как вы?

– Плохо, – прошелестел он. – Мне осталось жить всего несколько дней.

– Не говорите так…

– Это правда. Горькая правда. Меня уже ничто не спасет. И, странное дело, я совершенно не беспокоюсь по этому поводу. Знаю, что скоро умру, но больше не боюсь. Я готов.

– Почему мы не обнаружили лейкемию раньше? – сглатывая слезы, прошептала Кесси. – Я ведь лечила вас от пневмонии, делала анализы… Как я могла не заметить, что вы больны куда серьезнее, чем казалось?

– Ну мы же лечили мои легкие, никому и в голову не могло прийти, что у меня еще и лейкоз.

– Если бы болезнь выявили на ранней стадии, все могло бы сложиться иначе. Было бы время на химиотерапию или пересадку костного мозга… – У Кесси дрожали губы.

– Милая, вы меня не слушаете, – перебил он ее. – Вы не виноваты в том, что я умираю!

Кесси покачала головой. Вообще-то она была виновата. Плохим же она оказалась врачом, если не заподозрила лейкоз, когда Патрик пришел к ней на прием в первый раз.

– Вы еще так молоды, – сказала она.

– Послушайте, – он впился ногтями в ее ладонь, – я очень ценю то, что вы так сильно переживаете за меня. Если бы не вы, мои последние дни в этом мире показались бы мне адом. Даже родственники не поддерживают меня так, как вы. Они лишь льют слезы да стенают у моей постели, будто я уже мертв. А вы… Вы до сих пор кокетничаете со мной, хотя я похож на древнего вампира, который не одну тысячу лет просидел в склепе. Я безмерно вам благодарен за то, что вы переживаете за меня, за то, что навещаете меня несколько раз в день, за то, что разговариваете со мной и поддерживаете во мне желание жить. Кесси, я ни в чем вас не виню. Вы ангел, милая! И не смейте думать, что это из-за вас я сейчас лежу в этой постели. Просто мое время пришло…

– Как же я ненавижу эту фразу!

Патрик улыбнулся.

– Вы не можете вылечить абсолютно всех своих пациентов. Иногда вы будете проигрывать, но что поделать: смерть – серьезный конкурент.

По щекам Кесси покатились крупные слезы. Она принялась вытирать их носовым платком, но они все текли и текли.

– Какой стыд, – проговорила она едва слышно. – Вы меня успокаиваете. А ведь должно быть наоборот. Я веду себя как ребенок, который нуждается в защите взрослого. И вы оказались этим взрослым.

– Как приятно вновь почувствовать себя мужчиной. – Его смех больше походил на лай, но Кесси с удивлением обнаружила, что Патрик… счастлив.

За дверью появился Винсент. Он легонько постучал по стеклу и поманил Кесси пальцем.

– Мне нужно идти, – сказала она, с нежностью глядя на Патрика. – Через час я зайду снова.

– Я буду вас ждать.

Она отправилась на поиски Винсента, который уже успел куда-то исчезнуть. Вряд ли у него было какое-то дело к ней, скорее всего, он просто пытался дать ей понять, что она снова перешла границу, отделяющую врача от пациента.

Кесси обнаружила Винсента у поста медсестер. Горе-психиатр часто там ошивался – изучал, по его словам, женскую психологию.

– У меня перерыв, – сказала Кесси, предваряя его вопрос. – Я могу проводить свободное время там, где мне вздумается.

– Ты защищаешься, хотя я еще ничего не сказал, – с самодовольной улыбкой произнес Винсент. – Какой из этого можно сделать вывод?

– Откуда мне знать, я же не психиатр.

– Ты чувствуешь свою вину за то, что нарушаешь все уставные правила.

– Нет, я виню себя за то, что молодой мужчина, который мог бы жить да жить, не сегодня, завтра умрет.

Винсент удивленно расширил глаза.

– А ты-то тут при чем?

– Я не обнаружила болезнь вовремя!

– Подожди-ка. – Он огляделся по сторонам и понизил голос: – Так лейкоз проявил себя еще тогда, когда Патрик Фишер лечился от пневмонии, но ты по какой-то причине проигнорировала результаты анализов, я правильно понимаю?

– Я должны была обратить внимание на анализ крови, но не сделала этого.

– Кесси, ты ведь не сказала об этом пациенту?

– Сказала, естественно!

Винсент схватился за сердце.

– Тебе необходимо срочно обратиться к нашему адвокату. Если мистер Фишер или его родственники подадут на тебя в суд за халатность, ты потеряешь работу, а клиника – несколько сотен тысяч долларов, и это в лучшем случае!

– Я видела только очевидное. – Кесси будто не слышала его. – Пациент поступил к нам в клинику с подозрением на пневмонию, и я лечила его только от этой болезни, а ведь могла бы более внимательно отнестись к нему!

– Ты меня в могилу сведешь, Кесси! – судорожно вздохнул Винсент. – Так ты несешь ответственность за то, что лейкоз выявили слишком поздно?

– Косвенно – да.

– Косвенно, но не прямо?

Она наконец обратила внимание на его слова.

– Винсент, я что, невнятно объясняю? Я плохой врач! Ужасный! Я обязана все подмечать, я должна замечать любую зарождающуюся болезнь!

– В последний раз тебя спрашиваю: ты смогла бы спасти Патрика Фишера, если бы лейкемия проявила себя тогда, когда он лег в эту клинику, чтобы вылечить пневмонию?

– Нет, уже тогда было слишком поздно. Однако я продлила бы ему жизнь.

– Ты не всесильна, Кесси.

– Но я хочу быть всесильной!

На нее внезапно навалилась страшная усталость. Кесси было так тяжело, словно на ее хрупких плечах лежали проблемы всего человечества. Она закрыла лицо руками и заплакала, не в силах больше сдерживать слезы. Винсент приобнял ее и легонько подтолкнул к комнате отдыха медперсонала. Что, если пациенты заметят, как рыдает Кесси? Какой выйдет скандал! В глазах посторонних людей любой врач должен быть сильным и уверенным в себе. Такая профессия: нельзя показывать, что тот, кто спасает жизни каждый день, – всего лишь обыкновенный человек, со своими слабостями и недостатками.

Винсенту почти удалось довести ее до тайного убежища всех врачей клиники, как Кесси вдруг успокоилась. Она вытерла слезы, высморкалась, пригладила волосы и, сердито посмотрев на Винсента, произнесла:

– Не обращайся со мной как с душевнобольной. Что я, поплакать не могу в свободное от работы время?

– Можешь, но не у всех на виду.

– Винс, я сорвалась впервые за много лет! Больше этого не повторится.

– Не зарекайся. Я работаю в этой клинике почти двадцать лет и могу тебе с уверенностью сказать, что ты не раз еще будешь плакать. Спроси у наших коллег – у любого, – бывали ли у них нервные срывы. Не найдется ни одного человека, который избежал бы этой напасти. Это хорошо, что ты все еще способна сочувствовать и переживать. Не превращайся в бездушную машину, которую не трогают неудачи. В противном случае ты потеряешь профессиональный нюх и интуицию. А это прямой путь к завершению карьеры врача.

Кесси промолчала, лишь кивнула в ответ. Винсент, безусловно, был прав. Однако легче ей от этого не стало.

– Я могу что-нибудь сделать для тебя? – спросил он.

– Да, мне нужна твоя помощь, – сказала Кесси.

– Профессиональная?

Она хмыкнула.

– Я не настолько плохо себя чувствую. Найди, пожалуйста, Вэнди и пришли ее в палату Симоны Хемлетт. Я буду там.

– Мне кажется, тебе лучше немного отдохнуть. Все твои пациенты стабильны, так что советую тебе отпроситься с работы пораньше и отправиться в бар. Выпей, потанцуй, развлекись, приди в себя.

– Именно так я и собираюсь сразу же после того, как осмотрю свою самую капризную пациентку, – сказала Кесси. – Я прекрасно понимаю, что от меня сейчас толку мало. Винс, ты меня прикроешь? Ты ведь можешь сказать нашему главврачу, если у него возникнут вопросы на мой счет, что это ты порекомендовал мне отправиться домой?

– Конечно, о чем речь.

– Ой, Винс, ты нравишься мне все больше и больше.

– Ты начинаешь относиться ко мне с симпатией исключительно в тех случаях, когда тебе это выгодно, – надулся Винсент. – А когда ты не в настроении, я слышу только фразы типа «пошел вон» или «оставь меня в покое».

– Все еще не можешь забыть, как я нахамила тебе в кафетерии? – Кесси виновато улыбнулась. – Я ведь уже попросила у тебя прощения.

– И я тебя простил. Но не забыл, какой ты можешь быть агрессивной.

Кесси дружески хлопнула его по плечу.

– Я милое, ранимое создание, Винс. И никогда не бываю агрессивной.

– Тогда, наверное, мне самому пора к психиатру. Видимо, сцена в кафетерии мне привиделась.

– Именно так, – пропела Кесси и скользнула в палату Симоны.

Возле больной суетилась Вэнди: поправляла подушки, подтыкала одеяло… Симоне, как всегда, все не нравилось.

– Когда меня выпишут? Вы обещали, что я уйду домой через неделю. А прошло уже восемь дней! Я прекрасно себя чувствую и хочу уйти.

– Это Трейс настоял, чтобы я понаблюдала за вами, – объяснила Кесси. – Он беспокоится о своей невесте.

– О невесте? – заинтересованно спросила Симона.

Кесси прикусила язык.

И почему я сначала делаю, а потом думаю? Это у меня от матери!

– А разве вы не его невеста? – пытаясь исправить положение, спросила Кесси.

– Мы еще не помолвлены.

– Наверняка он сделает вам предложение в ближайшее время, – вмешалась в разговор Вэнди. – Он так нервничал, когда вам делали операцию! Трейс даже сказал, что, если бы у вас отказали почки, он без раздумий отдал бы вам свою, если бы это было возможно.

– Трейс так сказал? – хором спросили Кесси и Симона.

Вэнди смерила изучающим взглядом сначала одну, потом другую и сказала:

– Да, именно так.

– Как мило! – растянула губы в улыбке Симона.

– Ха! Наверняка он ляпнул это, не подумав. У него был стресс, так что нет ничего удивительного в том, что Трейс нес всякую чушь.

Вэнди буквально выпихнула ее из палаты. И вовремя, потому что Симона явно намеревалась разразиться гневной тирадой.

– Довольно грубо, тебе не кажется? – раздраженно сказала Вэнди.

– Ты ее защищаешь? – удивилась Кесси.

– По-моему, нам надо поговорить. Наедине.

– Вообще-то я домой собиралась… – Кесси замолчала, натолкнувшись на сердитый взгляд подруги. – Ладно, у меня есть еще пятнадцать минут.

Единственным местом, где в клинике можно было спокойно поговорить, не опасаясь любопытных ушей, являлась кладовка. Только в обществе бездушных швабр, ведер и бутылочек с чистящими средствами можно было позволить себе расчувствоваться.

– Ты не права! – заявила Вэнди, захлопывая дверь кладовки.

– В чем же я не права, позволь тебя спросить?

– Охотно объясню! Симона появилась здесь неделю назад, и с самого первого дня ты ее невзлюбила. Ты грубишь ей, язвишь, отпускаешь обидные замечания, и все потому, что она – подружка Трейса. Ты ведешь себя непрофессионально!

– Очень приятно слышать такое от своей лучшей подруги, – ошарашенно проговорила Кесси.

– Здесь я тебе не подруга! – обрубила Вэнди. – Я старшая медсестра. И когда я вижу, что с пациентами обращаются плохо, то не могу пройти мимо такой несправедливости.

– Я не поставила ей диагноз? Не лечила ее? Не проверяла, как она себя чувствует, по три раза за день? – Кесси не на шутку рассердилась. – Что я еще должна была для нее сделать? Может, почитать ей сказочку перед сном? К моей работе у нее не должно быть претензий!

– Врач – это не только человек, который ставит диагнозы!

– Если Симоне нужно с кем-то поболтать, пусть позовет Винсента! В крайнем случае, ты сама можешь поговорить по душам с Симоной, раз уж тебе так необходимо, чтобы все пациенты нашей клиники были счастливы.

– Кесси, ты даже признать не желаешь, что относишься к Симоне хуже, чем ко всем остальным. Да, ты лечишь ее, но при этом делаешь вид, что тебе это неприятно. Она после твоего ухода психует, а ведь ей нельзя нервничать!

– Она тебе пожаловалась? – поинтересовалась Кесси.

– Да, жаловалась!

– Так я и думала. А Симона в курсе, что ты – моя лучшая подруга? Или точнее была ею до сегодняшнего дня.

– Вот только угрожать мне не надо! Если ты готова расплеваться со мной, лишь бы не признавать своих ошибок, – пожалуйста, дело твое! Однако на твоем месте я бы перестала себя вести как стерва и взялась бы наконец за ум. У всех нас много проблем, но мы не срываем свою злость на ни в чем не повинных пациентах. Я не позволю тебе издеваться над Симоной! И, если ты не прислушаешься к моим словам, я по всей клинике разнесу слух, что ты некомпетентна.

– И люди, разумеется, прислушаются к тебе, обыкновенной медсестре, – съязвила Кесси.

– Старшей медсестре! – холодно поправила ее Вэнди. – Поверь, если нужно будет, я и до главврача дойду.

Она выбежала в коридор.

Кесси подперла дверь кладовки шваброй и опустилась на перевернутое ведро. Вэнди постоянно совала нос не в свое дело, давала множество ненужных советов, лезла в чужую жизнь, но столь бесцеремонно и решительно – никогда. Кесси не понимала, почему подруга вдруг так яро принялась защищать такую проблемную пациентку, как Симона.

Вэнди всегда относилась к пациентам клиники с уважением! – сказал Кесси внутренний голос. Недаром все ее называют душкой. Она очень любит людей и находит общий язык даже с ворчливыми стариками. Вэнди частенько сетовала на то, что врачи не уделяют должного внимания душевному состоянию больных. Так что Симона была просто очередной пациенткой, которой, по мнению Вэнди, требовалась защита.

«Симона славная. Ты убедишься в этом, когда узнаешь ее поближе», вспомнила Кесси слова Трейса. Может быть, он прав? Возможно, Симона действительно милая и добродушная, а капризничает только потому, что ей не нравится лежать в больнице.

Ревность меня погубит, подумала Кесси. Сама не знаю, чего я так завелась. У нас с Трейсом нет будущего. Я веду себя глупо. Видимо, в глубине души я так хочу выйти замуж, что воспринимаю как потенциального партнера любого симпатичного мужчину, не обремененного узами брака. Однако в таком случае мне непонятно, почему я не мечтаю, к примеру, о Дэвиде? Не потому ли, что он уже рядом со мной? Неужели я из тех сумасшедших дамочек, которые вечно ищут лучшее, отталкивая все хорошее, что уже с ними произошло?

Пойду-ка я отсюда, решила Кесси. Попробую позже разобраться в том, что со мной происходит. А для этого мне необходимо хорошенько отдохнуть. Сейчас съезжу к Филу – давненько я его не навешала – и потом отправлюсь домой. Вот только предупрежу Дэвида, чтобы сегодня он не приходил. Если он будет маячить у меня перед глазами, то я точно не сумею понять, что мне нужно на самом деле.

Кесси покинула кладовку, переоделась и, негромко напевая популярную песенку, направилась к черному входу – незачем искушать судьбу, пусть главврач думает, что все его подчиненные находятся на своих местах.

– Подожди! – окликнул ее кто-то.

Кесси, мысленно выругавшись, повернулась и увидела бледную как полотно Вэнди. Та мяла в руках носовой платок, которым только что вытирала свои красные от слез глаза.

– Ты из-за меня плачешь? – удивленно спросила Кесси. – Ой, да перестань ты… Я вовсе на тебя не сержусь.

– Дело не в тебе. Патрик… – Вэнди не договорила, ее душили рыдания.

– О нет… – прошептала Кесси. – Как же так? Я ведь разговаривала с ним всего полчаса назад. Я обещала, что еще зайду к нему сегодня…

– Увы, он тебя не дождался.

– Бедный Патрик…

Кесси и Вэнди переглянулись и, не сговариваясь, шагнули друг к другу и обнялись. Так смерть Патрика Фишера помогла двум лучшим подругам помириться.

10

– Тяжело… Боже мой, как тяжело!

У Кесси гудела голова. Глаза были красными от пролитых слез. Она вошла в здание другой клиники и остановилась у палаты другого пациента, больного лейкемией. Кесси не могла не сравнить Фила с Патриком Фишером. Младший братишка Трейса, без сомнения, шел на поправку. Щеки его порозовели, в глазах появился здоровый блеск, да и настроение уже не менялось так часто.

Прежде чем войти, Кесси достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Яркая помада отвлекала внимание от заплаканных глаз.

– Я видел, как ты прихорашивалась, – смеясь, сказал Фил, когда Кесси появилась в его палате. – Скажи, это ведь ради меня, да? Я всегда знал, что ты в меня тайно влюблена.

Кесси чмокнула его в щеку и долго с нежностью смотрела на него, держа его руки в своих ладонях.

– Как твои дела, солнышко?

– Солнышко? – удивленно переспросил Фил. – Эй, ты здорова? Ты никогда не разговаривала со мной так ласково.

– Ты же сам сказал, что давно догадывался о моей влюбленности, которую я тщательно скрывала, – улыбнулась Кесси. – Я решила, что, раз уж моя тайна раскрыта, притворяться больше нет смысла. Чему же ты удивляешься?

Фил поежился.

– Иногда я не понимаю, серьезно ты говоришь или шутишь.

– А сам-то как думаешь?

– Ты влюблена в Трейса, – уверенно произнес Фил, – но никак не в меня.

– Я до смерти устала всем отвечать, что никогда не любила и не полюблю Трейса.

– Вы же с ним встречались, когда учились в школе.

– Это было сто лет назад.

– Признай, что между вами существует некая связь. – Фил хитро прищурился. – Страсть, влечение, интерес – называй как угодно. Иначе вы не пытались бы побольнее задеть друг друга при каждом удобном случае.

– Вообще-то мы больше этого не делаем. – Кесси села на стул и закинула ногу на ногу.

– Да, Трейс сказал мне, что вы вроде как помирились. Так когда свадьба?

– Фил, это не смешно. Я действительно не желаю больше говорить на эту тему. Моя мать и так уже отчего-то думает, что я переспала с Трейсом.

– Это он пустил такой слух.

– Что?!

Фил захихикал.

– Когда неделю назад я пытался умереть, вся моя семья собралась здесь, в этой палате, чтобы не дать старухе с косой забрать меня в мир иной…

– Мне уже жутко, – поежилась Кесси.

– Не перебивай. Так вот, мама принялась причитать, что судьба к ней несправедлива. Мама себя жалела, представляешь? Мол, никогда она, наверное, не дождется внуков и так далее. Ну и, конечно, она начала нападать на Трейса – меня-то нельзя было беспокоить, – обвинила его в том, что он не видит своего счастья, тогда как оно находится совсем рядом. – Фил усмехнулся и добавил: – Ты ведь понимаешь, кто тут у нас «счастье»?

– Я? – догадалась Кесси.

– А то! А Трейс, значит, и говорит: «Видишь ли, мама, я спал с Кесси Уинтерз, и мне не понравилось. Неужели ты хочешь, чтобы я женился на женщине, которая не удовлетворяет меня в постели?»

– Он так сказал? – Кесси чуть не свалилась со стула.

– Слово в слово!

– Я его убью.

– Если подумать, он оказал тебе услугу.

– Это какую же? Навсегда опозорил меня в глазах твоих родителей? Сомнительная услуга, тебе не кажется?

– Но ведь зато теперь моя мать не станет приставать к тебе с расспросами о твоей личной жизни – постесняется.

– Она меня и так не доставала. В отличие от моей матери.

Фил вдруг побледнел и конвульсивно вдохнул воздух. Кесси не сразу поняла, что происходит. Сначала ей показалось, что Фил дурачится: у него было перекошено лицо. И только когда он запрокинул голову и, содрогаясь всем телом, упал на подушки, Кесси вскочила на ноги, выбежала в коридор и закричала:

– Остановка сердца! Реанимационный набор сюда!

Через несколько секунд в палату вбежали врачи и медсестры. Кесси попытались оттеснить, но она быстро взяла ситуацию под свой контроль.

– Я врач! – рявкнула Кесси. – Не мешайте мне.

Краем глаза она заметила Трейса. Он стоял в дверях, растерянно наблюдая за происходящим. В руках его была большая коробка пиццы, которая казалась неуместной в данной ситуации.

Сегодня матч по бейсболу, вспомнила Кесси. А мальчишки не могут смотреть канал «Спорт», не жуя при этом пиццу. Кстати, завтра вечером будут транслировать футбольный матч…

С тех пор как Дэвид появился в ее жизни, Кесси была в курсе всех спортивных новостей.

Время для Кесси словно замедлилось, хотя со стороны казалось, что она действует очень быстро. Местные врачи сразу поняли, что имеют дело с профессионалом, так что беспрекословно подчинялись ее командам. Всего через полминуты Кесси сумела запустить сердце Фила, но она была уверена, что прошел целый час.

– Пульс есть, – выдохнула она, рукавом вытирая пот со лба. – Слава богу!

Руки ее не дрожали, ее собственное сердце билось ровно, но она все равно чувствовала себя так, будто только что пробежала, не останавливаясь, несколько километров.

Один из врачей подошел к ней и уважительно произнес:

– Дальше мы сами. Спасибо за помощь, доктор…

– Уинтерз, – машинально сказала она.

– Вы отлично справились, доктор Уинтерз.

– Это моя работа.

Она не заметила, как оказалась рядом с Трейсом. В отличие от нее его лихорадило. Кесси взяла Трейса под руку и потянула за собой.

– Выпьем кофе.

– Не уверен, что мне это нужно, – еле ворочая языком, проговорил он.

– Мне нужно.

Больше он спорить не стал. Трейс послушно спустился вместе с Кесси на первый этаж клиники, вошел в кафетерий и уселся за столик у окна.

– Черный или со сливками? – Кесси аккуратно вынула из его рук коробку с пиццей.

– Черный.

Кесси принесла два больших стакана. Обжигая язык и горло, она большими глотками пила горячий напиток, который едва ли по вкусу напоминал кофе, и смотрела на солнце, почти скрывшееся за макушками деревьев. Трейс сидел неподвижно, уставившись в одну точку.

Кесси осушила свой стакан и потянулась за порцией Трейса. Он моргнул, вздрогнул и легонько хлопнул ее по руке.

– Не хватит ли?

– Тебе жалко, что ли?

– От кофеина ты дуреешь.

– Чушь! – фыркнула она, добавляя сахар в его кофе.

– Да ты уже начала дергаться. Эй, я не слишком медленно для тебя разговариваю? – пошутил Трейс.

Они взглянули друг другу в глаза.

– Мы разговариваем о всякой ерунде, будто ничего не произошло. – Кесси провела ладонями по волосам и запрокинула голову. – Не верится, что все произошло на самом деле…

– Почему он… – Трейс поперхнулся, но, откашлявшись, продолжил: – Почему у Фила остановилось сердце?

– Я могу лишь предполагать. Пусть причины выясняют его врачи. Я ведь не знаю, чем кроме химиотерапии и стандартного набора лекарств лечили Фила. Впрочем, в его состоянии сердечные приступы не редкость.

– Такое может повториться?

– Не думаю. Теперь за ним будут наблюдать постоянно.

– Ты же просто меня успокаиваешь, да?

Кесси покачала в воздухе стаканчик с кофе и задумчиво посмотрела на Трейса.

– Я не могу ничего пообещать.

– Понимаю, – как будто с облегчением сказал он.

Она вопросительно подняла брови.

– Ненавижу, когда мне лгут, – пояснил Трейс. – Хорошо, что ты не скрываешь от меня правду.

– Я всегда говорила тебе в лицо все, что думаю, – с улыбкой сказала она.

– О да! – иронично произнес он и улыбнулся ей в ответ.

– Давай прогуляемся немного, – предложила Кесси, – по больничному парку. Мне нужно подышать свежим воздухом.

– Я тоже, выражаясь метафорично, задыхаюсь, – согласился Трейс.

Они не спеша отправились на прогулку. Торопиться действительно было некуда. Полчаса назад они лоб в лоб столкнулись со смертью и теперь как никогда остро воспринимали все проявления жизни: свежий воздух, пение птиц, запах недавно постриженного газона… Странно было наблюдать за людьми, которые как ни в чем ни бывало смеялись, ссорились, спорили, о ком-то беспокоились, из-за чего-то волновались, тратили отпущенное им время на пустяки, даже не подозревая, насколько быстротечна жизнь.

– Ты спасла моего брата, – произнес Трейс таким тоном, будто только что это понял. – Если бы тебя там не было…

– То Фила спас бы другой врач.

– Нет. Если бы ты не решила его навестить, то я оказался бы рядом с братом во время приступа. А ты же видела, что я оцепенел. Так и простоял, не шевелясь, пока Фила реанимировали. Я даже на помощь не смог бы позвать.

– В критической ситуации люди часто начинают действовать бессознательно. Ты сумел бы побороть свой страх.

– Я совсем не уверен в этом. Кесси, не пытайся принизить значение своего поистине геройского поступка. Мои родители теперь будут на тебя молиться. А я… Проси у меня что хочешь, Кесси!

Она улыбнулась одними уголками губ.

– Когда-нибудь я припомню тебе эти слова.

– Я не даю пустых обещаний.

Они остановились у небольшого искусственного пруда. Кесси подняла с земли камешек и запустила им в воду. Он упал прямо в центр водоема.

– В яблочко, – рассмеялся Трейс.

Кесси легонько ткнула его в бок.

– Помнишь, какой неуклюжей я была в детстве? Постоянно спотыкалась на ровном месте, набивала синяки и шишки, а уж стоило мне замахнуться…

– Как тебя заносило в сторону, и ты падала.

– Ага.

Они рассмеялись. Оба вспомнили один и тот же случай: Кесси перелезает через старый деревянный забор, тот кренится, и она падает вместе с ним. Кесси тогда очень серьезно поранилась – ржавый гвоздь оставил на ее плече глубокую царапину. Трейс взял всю вину на себя: сказал своим и ее родителям, что толкнул Кесси, не рассчитав свою силу.

– Мне делали уколы от столбняка, – сказала Кесси.

– А меня наказали на два месяца, запретив смотреть телевизор и играть в видеоигры. А ты мне даже спасибо не сказала за то, что я тебя прикрыл.

– Но ведь это ты подбил меня перелезть через тот злосчастный забор.

– Надо было отказаться. Я же тебя не заставлял.

– Я боялась, что ты будешь считать меня трусихой. И вообще-то, Трейс, я тебя поблагодарила чуть позже.

Губы Трейса тронула мимолетная улыбка.

– Ах да. Ты меня поцеловала.

– Это был наш первый поцелуй. Забыл, да?

– Я помню все.

Не глядя друг на друга, они взялись за руки. Их пальцы переплелись. Кесси замерла и задержала дыхание: казалось, что, стоит ей шелохнуться, и волшебство момента тут же растает.

– Мне грустно от того, – произнес Трейс негромко, – что мы потеряли столько времени…

Он медленно повернулся к ней. Кесси подалась вперед и подняла к нему лицо. Губы Трейса накрыли ее рот. Его язык обвел контуры ее губ и проник внутрь. Желание вспыхнуло в Кесси как костер. Она вцепилась в Трейса, чтобы не упасть. Водоворот чувств кружил ей голову.

Что я делаю? – неожиданно испугалась Кесси. Что делает он? Так нельзя! Мы не должны!

– Ты не свободен, – прошептала она, отстраняясь.

– Я не люблю Симону.

– Это неправда.

– Она по-своему дорога мне, – попытался объяснить Трейс, – но это не любовь, Кесси.

– Ты намеревался сделать ей предложение.

– Но ведь еще не сделал.

– Пожалуйста, не принимай решений сгоряча. Мы оба сейчас немного не в себе. Адреналин все еще бурлит в крови, у нас стресс…

Кончиками пальцев он погладил ее по щеке.

– Кесси, я что-нибудь для тебя значу?

– Да, Трейс, – глядя ему в глаза, сказала она. – Больше чем ты думаешь.

– Как считаешь, у нас могло бы… что-нибудь получиться… снова?

– Трейс, я… – Она не договорила. По парковой дорожке к ним бежали родители Трейса.

Он проследил за взглядом Кесси и отступил от нее на шаг.

– Ах, дорогая! – Лора кинулась ей на шею и разразилась слезами. – Спасибо! Спасибо!

У Говарда, отца Трейса, глаза тоже были подозрительно влажными. В свою очередь он обнял Кесси, как только ее отпустила Лора.

– Я не сделала ничего, за что меня можно было бы благодарить! – воскликнула Кесси. Она искренне недоумевала, почему все родственники Фила и Трейса стремятся записать ее в герои.

– Такая скромница! – восхитилась Лора. – Ах, ангел-хранитель наш!

Трейс улыбался. Он украдкой подмигнул Кесси: она нахмурилась, но его это ничуть не смутило. Через несколько минут ей наконец удалось вырваться из объятий Лоры и Говарда. Она отошла от них подальше и вытянула вперед руки:

– Хватит! Достаточно, правда! Перестаньте уже рассыпаться в благодарностях, я это не заслужила. Я даже не знаю, как чувствует себя сейчас Фил!

– О, он отлично себя чувствует. Словно и не было никакой остановки сердца, – сказал Говард.

– Ты немного преувеличиваешь. – Лора укоризненно взглянула на него. – Ну почему мужчины так боятся показаться слабыми? Врачи заверила нас, что Филу скоро станет значительно лучше. Ему назначили другие лекарства, и теперь рядом с ним круглосуточно будет дежурить медсестра. Ах, Кесси, деточка…

– Я же попросила!

– Кесси, мы тут с Говардом подумали и решили, что должны непременно подарить тебе что-нибудь памятное, ведь ты спасла нашего младшего сына. Мы заметили, что твой автомобиль настолько стар, что уже ни на что не годится. Что, если мы подарим тебе новую машину?

Это было уже слишком. Они, разумеется, отдали бы ей свой дом, если бы она попросила. Однако ей не нужны были подарки. Кесси не считала себя хорошим врачом. Она вообще серьезно подумывала о том, чтобы уйти из медицины. Кесси взглядом попросила Трейса вмешаться. Он выступил вперед и замахал на родителей руками, будто птиц отгонял.

– Ваш ангел-хранитель в данный момент нуждается в тишине и покое. Проявите уважение!

– Я ухожу домой, – сказала им Кесси, – а вы побудьте с Филом. Сейчас он как никогда нуждается в вашей поддержке.

– Кесси, останься! – воскликнула Лора. – Тебе не удастся сбежать от нас!

– Это точно, – съязвил Трейс. – Верь им, Кесси. Сколько раз я пытался скрыться от их пристального внимания – они все равно находили меня. Правда, меня прикрыть было некому. А у тебя, Кесси, есть я. Беги! Я их задержу.

– Очень смешно, Трейс, – укоризненно произнесла Лора.

Кесси же поняла, что он не шутит. Она развернулась и быстро пошла прочь.

Сегодня я позволила умереть одному хорошему человеку, а потом спасла другого, подумала она. Кто-то сказал бы, что в этом есть нечто мистическое. Кто-то, но не я… И зачем только я выбрала эту профессию?