Текст книги "Изменяющие облик"

Автор книги: Дженнифер Роберсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Аликс медленно приходила в себя. Ее глаза снова видели ясно, головная боль исчезла. Она устало улыбнулась улыбкой торжества и заглянула в мудрые глаза волка.

– Мне удалось… ведь правда? Потом будет легче.

Быть может, мягко сказал Кай, вскоре ты удивишь даже моего лиир.

Глава 6

Аликс сидела на пне упавшего дерева, зарывшись пальцами ног в мягкую землю. Ее бархатные туфельки, предназначенные для залов Хомейны-Мухаар, а не для лесов, окружавших Обитель, были грязны и порваны. Платье она сменила на бледно-оранжевую шерстяную одежду, волосы были аккуратно острижены, но туфли она решила оставить – на память о недолгом миге своей славы и торжества.

Торжество осталось только в воспоминаниях, только во сне могла она видеть роскошь Хомейны-Мухаар и блеск города, окружающего розовые стены дворца-крепости. Днем у нее не было времени на размышления – днем Райсса объясняла ей законы и обычаи, руки ее не знали покоя – она должна была научиться ткать гобелены, поддерживать огонь сразу в двух очагах, готовить блюда Чэйсули… и готовиться к тому, чтобы стать чэйсулой. Шар тэл еще должен был встретиться с ней, но Райсса сказала, что в этом нет большой нужды: он выяснял линии родства Аликс, чтобы , никто не мог усомниться в ее крови.

Они связывают меня, думала она. Они стараются связать меня витками их пророчества, чтобы у меня не было иного выбора, кроме как исполнять их волю и волю их неведомого Пророчества…

Аликс пригладила мягкую шерсть платья. Она была потрясена, увидев великое искусство мастеров Чэйсули. Прежде она считала их варварами, дикарями, которым неведома культура и ремесла Хомейны, но пять дней с кланом изменили ее взгляды.

Их ткани были тонки и прекрасно выделаны, окрашены в нежнейшие оттенки всех цветов и часто сверкали полудрагоценными камнями или полированным металлом.

А украшения!.. Аликс понимала, что даже лучший из ювелиров Мухаара не сможет сравниться с Чэйсули. Каждый воин носил широкие массивные браслеты лиир и единственную серьгу в ухе – тоже с изображением своего лиир, но искусство их простиралось много дальше этого. Взять хотя бы эти маленькие кубки, украшенные тонким орнаментом: правду сказать, они достойны любого короля или королевы!

Странно, думала она, что народ, столь преданный войне, может создавать такие утонченные и прекрасные вещи…

Чья-то рука легла ей на плечи, погладила ее щеку. Это прикосновение пробудило в Аликс тоску по Дункану – последнее время они виделись только мельком. Она опустила голову, зачем Дункан так играет ее чувствами?

– Я скучал по тебе…

Аликс резко обернулась и отступила. Финн уронил руки.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила Аликс.

Губы Финна дрогнули:

– Думаю, ты это уже знаешь. Аликс склонила голову и напряженно замерла перед ним – живая статуя:

– Зачем ты пришел?

– Чтобы говорить с тобой.

Он уселся у того пенька, с которого только что встала Аликс, и вытянул ноги. На его лице до сих пор был виден след пересекающего бровь шрама.

– О чем нам с тобой говорить?

– О нас с тобой, – тихо ответил Финн. Аликс нахмурилась:

– Я не понимаю тебя.

Финн вздохнул и развел руками:

– Обещаю, мэйха, я на тебя бросаться не буду. Но если ты и дальше будешь так меня бояться, я просто не смогу с тобой говорить. У тебя глаза лани, завидевшей охотника, – он улыбнулся. – Садись, пожалуйста.

Девушка решилась не сразу, но голос и манеры Финна ее немного успокоили в них больше не было ненавистной ей насмешливости и издевки, и она, наконец, решилась сесть, поправив юбки.

– Совет собирается этим вечером. Аликс почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица:

– Совет…

– На заходе солнца.

– И из-за чего?..

– По многим причинам, и большей частью – из-за тебя.

Аликс закусила губу:

– Я так и думала.

– Я пришел, чтобы помочь тебе избежать лишних неприятностей.

Девушка вскинула голову:

– Ты не избавляешь от неприятностей, Финн, скорее, наоборот. Он даже покраснел:

– Для тебя… может, так оно и было. Я признаю, – он криво улыбнулся. – Но признание – еще не извинение, и я никогда не стану просить прощения за то, что сужу обо всем сам.

Аликс прямо посмотрела на него, чувствуя некоторую растерянность:

– Финн, лучше будь со мной откровенен.

Он подтянул ноги и сел прямо:

– Ты не зачала.

Кровь бросилась ей в лицо:

– Да что ты об этом знаешь? В его глазах заплясали веселые искорки, однако он не стал смеяться над Аликс:

– Среди Чэйсули это вовсе не тайна за семью печатями. Нас слишком мало, чтобы считать все это женской тайной. Если женщина Чэйсули забеременеет, Аликс, это большая радость для всех, – он помолчал, Аликс опустила глаза. – Райсса сказала мне – я спрашивал у нее утром. У тебя нет ребенка.

– Райсса не имела права ничего говорить тебе, а ты не имел права спрашивать!

– У меня есть это право. Этим вечером я буду просить Совет, чтобы ты стала моей.

– Нет!!

– Дункан тебя не получит, – безжалостно продолжил Финн. – Это ясно всем.

Он возьмет Малину, как и хотел всегда. У тебя не осталось надежды.

– Надежда есть всегда, – яростно выговорила она, прекрасно зная, что Финн прав.

А Финн опустился на колени в палую листву перед Аликс и взял ее руки в свои прежде, чем она успела отнять их:

– Ты сказала, что не будешь ничьей мэйхой. В тебе говорит хомэйнская кровь, но я готов уважать твою гордость. Я вижу, что тебе нужно, Аликс, – он насмешливо улыбнулся. – И готов пожертвовать ради тебя частью своей свободы.

Аликс попыталась вырваться, но не смогла. Она снова ощущала себя беспомощной пленницей, знакомое чувство страха охватило ее. Она встала на колени, дрожа всем телом, руки ее были холодны, как лед:

– Финн… я не могу. Между нами никогда не будет согласия. Ты с самого первого дня сделал это невозможным. Вряд ли я буду тебе хорошей и послушной чэйсулой.

Он коротко усмехнулся:

– Если бы я хотел такую чэйсулу, я никогда не просил бы у Совета тебя.

Она с трудом подняла голову и посмотрела на него:

– Тогда почему ты попросил меня?

– Я желал тебя с самого начала. И возьму тебя, чего бы мне это ни стоило.

Аликс отшатнулась, наконец, вырвавшись из его рук:

– Я никогда не буду твоей… никогда! Во имя всех богов, Финн… ведь ты же наполовину брат мне! Ты украл меня! Ты разрушил всю мою жизнь, а теперь хочешь дать мне новую… которая мне не нужна. Мне нужен Дункан. Не ты!

Бледность медленно разлилась по его лицу: теперь он напоминал мертвеца живыми в нем оставались только глаза:

– Дункану нужна Малина, – холодно сказал Финн. – Не ты. Иначе он отрекся бы от клятвы, которую когда-то дал, и взял бы чэйсулой тебя, – дернул плечом. Ты перерастешь желание быть с Дунканом, моя хомэйнская рухолла, хотя бы потому, что это желание – костер, в который никто не подбросит дров.

– Надежда есть всегда, – равнодушно повторила она.

– Надежды нет, – ответил Финн. – Ты ушла от Кэриллона к Дункану. Пройдет время, и от моего рухолли ты придешь ко мне.

– Ты не можешь заставить меня! – внезапно выкрикнула она.

– Мне и не придется, – Финн опустил взгляд на свои руки, машинально разбиравшие по цвету осенние листья. – Я говорил с шар тэлом. Тебя признает Совет и примет клан. А с этим ты обретешь клановые права, о которых может попросить любой воин, – он поднял глаза на девушку. – Другие тоже могут просить Совет о тебе, Аликс, потому что ты молода, здорова, потому что ты новая в клане. Но мне кажется, что ты выберешь меня, потому что – что бы ни произошло между нами прежде – по крайней мере, ты меня знаешь.

– Мне нужен Дункан, – твердо сказала она, сознавая, что эти слова – ее единственное оружие против Финна. – Дункан.

Рот Финна искривился в гримасе:

– Я говорил о твоих клановых правах и с Дунканом, рухолла. Он – вождь клана. Он должен знать о таких вещах.

Аликс в ужасе уставилась на Финна:

– Я не понимаю…

– Вождь клана всегда может отказать воину в той женщине, которую он хочет.

Чтобы взять чэйсулу, нужно разрешение вождя.

Аликс внезапно почувствовала внутри пустоту и холод:

– И что же Дункан…?

– Он дал мне разрешение, Аликс. Он не будет вмешиваться.

Дункан! беззвучно крикнула она.

– Если не я, значит, твоим чэйсулом будет кто-то другой, – мягко повторил Финн. Аликс двинулась вперед на коленях и села прямо перед Финном, медленно коснулась его руки, взяла ее в свои ладони – в его глазах мелькнуло удивление:

– Финн, – тихо сказала она. – Рухо.., – она с трудом выдавила из себя улыбку, – отвези меня домой.

Он отдернул руку:

– Домой…

– На ферму, – сказала она. – К Торрину. К той жизни, которую я знала с детства. Его лицо стало похожим на маску:

– Твой дом здесь. Я никуда тебя не повезу.

– Финн… Я даю тебе возможность вернуть все то, что ты отнял у меня.

Отвези меня… Финн поднялся и взглянул на нее сверху вниз:

– Я не могу отпустить тебя, – отчетливо выговорил он. – Тем более теперь, когда ты почти стала моей. Ты забываешь, рухолла – я украл тебя, потому что пожелал тебя. Я не отдам тебя так легко.

– Но если Дункан скажет – нет…

– Дункан уже сказал – да, – напомнил ей Финн. – Дункан сказал, что я могу взять тебя.

– А если я откажусь? Если я встану на Совете и скажу, что не хочу тебя?

Финн усмехнулся знакомо и зло:

– Не забывай о нашем третьем даре, мэйха. Мы можем заставить тебя делать даже то, чего ты не хочешь.

– Пожалуйста…

Финн взглянул в ее молящее лицо:

– Нет, – ответил он.

***

Аликс стояла подле голубовато-серого шатра, закрыв глаза, собираясь с силами. Наконец она поскреблась в полог и осталась ждать, пока Дункан не пригласил ее войти.

Поколебавшись, она ступила вовнутрь Дверной полог упал за ее спиной.

Дункан си дел, склонившись над низким рабочим сто лом: был занят работой по золоту.

– Да? – сказал он, не поднимая глаз. Аликс облизнула пересохшие губы:

– Дункан. Его плечи и руки словно окаменели. Еще мгновение он продолжал работу, потом отложил украшение и выронил инструмент, покатившийся по столу.

Аликс проследила за ним, не решаясь встретиться с Дунканом глазами.

– Я пришла к тебе как к вождю клана, – тщательно подбирая слова, начала она.

– Сядь, Аликс.

Девушка присела на колени по другую сторону стола и наконец подняла голову:

– Ко мне приходил Финн. Он сказал, что говорил с тобой и что будет просить на Совете моих клановых прав.

На его лице была словно маска вождя, серьезного и сурового:

– Да.

Ее дыхание было прерывистым и неровным:

– Дункан… я не хочу быть с Финном. Ты знаешь это.

– Все уже решено, – отстраненно сказал он. – И если ты снова заводишь разговор об этом, я не смогу говорить с тобой просто как вождь клана.

Аликс улыбнулась, услышав в его голосе невысказанное предупреждение. По крайней мере, она была не совсем безразлична Дункану.

– Я пришла вовсе не затем, чтобы ты снопа задумался о сделанном мне предложении, – объяснила она. – Ты хорошо дал мне понять, что собираешься делать, и я не желаю выпрашивать большего, как нищенка – милостыню.

Его глаза вспыхнули:

– Тогда чего же ты хочешь, Аликс?

– Я хочу, чтобы ты взял назад разрешение, данное Финну. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Мы никогда не сможем быть мужем и женой… и я думаю, это закончится смертью одного из нас. Думаю, умрет он, а не я.

Дункан коротко улыбнулся, но тут же попытался скрыть эту улыбку:

– Этот брак не будет скучным, – заметил он.

– Этого брака вообще не будет, – мрачно отпарировала она. – Дункан, отмени свое разрешение.

– На каком основании? Аликс нахмурилась:

– Я не хочу его! Дункан пожал плечами:

– Это не основание. Это только упрямство, к которому так склонны женщины.

– Ты не можешь хотеть, чтобы я принадлежала ему!

Лицо Дункана дернулось:

– Нет, – ответил он после долгого молчания. – Я не хочу этого. Но отказать ему только потому, что так не хочу я… вождь клана не может быть таким мелочным. Аликс, этот союз будет благом для нашего клана.

– И это все, что ты можешь мне сказать?! Или ты думаешь только о клане, но не обо, мне? Во имя богов, Дункан, я думала, что нас объединяет что-то большее.

Что же случилось с этой твоей драгоценной толмоорой?

Дункан покраснел, потом побледнел:

– А другого воина ты примешь?

– Ты знаешь, что я приму только одного.

– Тогда выбирай, – уже мягче сказал он.

– Будь моей мэйхой… или чэйсулой другого.

– Но почему?

– Я дал обещание Малине, когда нам было по восемь лет, – тихо ответил Дункан.

– Клятва Чэйсули держит прочно.

– Она первая нарушила клятву.

– Она не думала, что я сдержу слово, – Дункан коснулся золотого украшения на столе. – Она ушла к Боррсу, потому что решила, что я передумаю. А когда я этого не сделал… она попала в ловушку.

Вождь клана дал разрешение Боррсу просить ее клановых прав, а когда решение принято, его уже нельзя изменить. Это прочно, как клятва, – он взглянул на Аликс. – Я сделал то же, что и ты. Я просил вождя клана отменить решение, чтобы я мог просить прав Малины. Он этого не сделал… и их союз признал Совет.

– Но я думала, что ты был вождь клана, а потому не взял чэйсулы.

Дункан выглядел усталым:

– Тиернан умер от болезни. Прошло несколько месяцев. Все знали, что я стану его преемником, а потому я принял решение оставаться одному до его смерти. Но тогда он был вождем. А когда он умер, Малина уже была чэйсулой Боррса.

– Но ребенок…

– Он может быть моим. Он может быть ребенком Боррса, – Дункан тихо вздохнул. – У нашего народа верность – не высшая добродетель.

Аликс отшатнулась:

– Но она была замужем!

Дункан улыбнулся:

– Я и не думал, что ты поймешь.

– Ты хочешь сказать, что возьмешь к себе и Малину, и меня, да еще будешь искать себе других женщин?

Дункан задумчиво нахмурился – Я не могу сказать, так ли это будет. Да и кто из мужчин мог бы дать подобное обещание?

Это новое открытие потрясло Аликс. Она с сомнением вгляделась в лицо Дункана:

– Дункан… ты и вправду так думаешь?

Он пожал плечами:

– Я не из тех, кому нужны все женщины. Хватит и одной. Не думаю, что тебе нужно из-за этого беспокоиться.

– Дункан!

– Аликс, она носит ребенка, который может быть моим…

– А я нет.

– Аликс…

– Если бы она не забеременела, ты был бы так же готов взять ее чэйсулой?

Он отвел взгляд.

– Если бы Боррс был жив, а ребенок все равно был бы моим… – Дункан глубоко вздохнул. – Я думаю, я ничего бы не сказал.

– Значит, это из-за ребенка…

– Мне всегда нравилась Малина, – твердо заявил Дункан.

– А если ребенок не твой?

– Я не могу рассчитывать на это.

– И все-таки она согласна разделить тебя со мной?

– Я поставил это условие, – мягко сказал он. – Я сказал, что беру ее ради ребенка… и только если она примет тебя, как мою мэйху.

– Дункан!

– Маленькая, если бы она сказала – нет, я бы сделал тебя своей чэйсулой.

Но меня слишком многое связывает с Малиной, и я не могу так просто ее оставить.

– Но ты бросаешь меня… ты отдаешь меня Финну!

– Потому что он об этом просил, и нет причин отказывать ему. Не мне это делать.

– Я не буду с ним. Я сказала ему об этом, а теперь говорю тебе, – она сжала руки в кулаки. – Я Чэйсули, вождь, и ты не можешь принудить меня.

– Мы обязаны поступать, как должно, Аликс, – мягко сказал он. – Даже с человеком из нашего народа.

Девушка медленно поднялась, оправляя юбки. Она заставила себя улыбнуться:

– Ты не сможешь принудить меня, Дункан. Скоро ты сам увидишь это.

Она резко развернулась и вышла из шатра.

ЧАСТЬ 3. ЧЭЙСУЛА

Глава 1

Аликс остановилась перед шатром Райссы и позвала Кая и Сторра. Лиир не замедлили явиться, и втроем они отправились к опаленному молнией дереву молча, хотя Аликс была уверена: они знают, что она собирается делать. Ей нужно было учиться принимать облик лиир – быть может, если она покажет Совету, на что способна, хотя бы это сможет изменить ее судьбу?

Как и в первый раз, Кай устроился на суку над ее головой, Сторр уселся напротив нее и пристально посмотрел ей в лицо мудрыми янтарными глазами.

– Помоги мне, – попросила Аликс.

Ты просто должна представить себя волком, сказал Сторр, и ты станешь им.

Девушка вспомнила то, что он говорил ей раньше, те ощущения, которые пришли, когда она впервые меняла облик. Отчасти превращение все еще пугало ее, но она уже понимала, что это дар. И, если она покажет свои умения Совету, это может спасти ее от Финна.

Аликс открыла глаза и на брюхе выползла из глубокого дупла, встряхнулась, звуки были ярче и четче, чем когда бы то ни было, а нюх говорил ей больше, чем все прочие чувства.

Рыжевато-серебряная молодая волчица улыбнулась, обнажив острые белые клыки.

Сторр и молодая волчица бок о бок пробирались сквозь густой подлесок.

Аликс наслаждалась неведомыми ей прежде чувствами, ощущениями, которые прежде ускользали от нее. Она поняла, что не потеряла себя – скорее, обрела новое: человек и волк в ней слились воедино.

Она утратила дар человеческой речи, но слова и не были нужны, когда она говорила с лиир. Мысли Кая и Сторра остались образами, которые она понимала по-прежнему легко. Гордость и восхищение охватили ее – она поняла, что значит быть Чэйсули.

И в то же мгновенье поняла, за что Мухаар Шейн ненавидит ее народ.

Он думает, что Чэйсули используют свои дары, чтобы отплатить ему за кумаалин. Он никогда не сможет измениться!

Теперь ты понимаешь все, лиирэн, прозвенел в ней чистый голос Кая.. Шейн не может простить себе собственной гордыни и страха.

Аликс, еще не привыкшая ощущать мир как волк и ушедшая в размышления, не услышала треска в кустах. Кай поднялся в небо, Сторр скользнул в тень, но она, сияющая здоровьем юности красновато-серебряная волчица, была прекрасной целью для всадника.

Хрустнул под копытом сучок. Аликс подпрыгнула и обернулась: тревога заставила напрячься все жилы ее волчьего тела, ударила в сердце.

Она взлетела в воздух в прыжке, взвыв от боли и страха, когда стрела впилась ей в шею.

Охотник, спешившийся, чтобы разглядеть раненую волчицу, раздвинул кусты и встретил полный боли взгляд женщины.

Он отшатнулся, Женщина прижимала руку к левому плечу, между пальцев у нее сочилась кровь. Другой рукой она сжимала стрелу и, дрожа от потрясения и боли, в следующий миг швырнула ее в охотника.

Аликс проклинала его сквозь стиснутые в боли зубы – слова звучали невнятно, путались, но человек уже ломился сквозь кусты к своему коню, потрясенный и испуганный не меньше молодой женщины.

Девушка стонала, раскачиваясь из стороны в сторону.

Ты должна вернуться в Обитель! встревожено сказал возникший из-за деревьев Сторр.

– Н-немогу…

Кай опустился на ближнюю ветку и запахнулся в крылья, он был взволнован.

Лиирэн, ты должна вернуться в Обитель.

Аликс смогла заставить себя только пробормотать какое-то отрицание и бессильно повалилась на землю, пятная золотые и багряные листья кровью.

Когда чьи-то руки подняли ее с земли, прижали к широкой груди, Аликс снова почувствовала боль. С неимоверным трудом открыв глаза, она смутно увидела лицо Дункана, напряженное и бледное. В его глазах был страх.

– Дункан…

– Тихо, малышка. Я отнесу тебя в Обитель.

– Как ты узнал? слабым голосом спросила она.

– Лиир. Мне рассказал Кай.

– А как же… Совет?

Он крепче прижал ее к себе:

– Молчи, Аликс! Не хватало еще, чтобы ты сейчас теряла силы из-за этого.

…Дункан принес Аликс в шатер Райссы и бережно уложил на пушистое меховое одеяло. Аликс чувствовала его нежность и заботу, хотя голова у нее кружилась, а глаза застилал туман. Но, когда девушка попыталась задать ему вопрос, Дункан закрыл ей рот рукой:

– Если позволишь, маленькая, ты узнаешь, что такое искусство исцеления Чэйсули. Но решай быстрее, хочешь ли ты этого.

В ушах у Аликс звенело, кости словно стали свинцовыми, перед глазами крутились ртутные точки:

– Я пока еще не собираюсь приговаривать себя к смерти, – прошептала она, когда Дункан убрал руку. – Делай что хочешь.

Дункан сел рядом с ней на одеяло, скрестив ноги. Он не коснулся Аликс, но его глаза не отрывались от ее лица, взгляд был властным и решительным.

Внезапно Аликс почувствовала, что дрожит, она не чувствовала больше ни теплого меха, на котором лежала, ни жара крови, все еще сочившейся из раны.

Вокруг был только воздух – но, напрягшись, она почувствовала под руками землю.

Ее пальцы зарылись в землю, мягкую, как пух, земля обняла ее, окутала, проникая в мельчайшие поры ее кожи…

Аликс открыла рот, чтобы крикнуть, но голоса не было. Туман окутал ее мозг, она перестала видеть и слышать, она пыталась поднять дрожащую руку – тело больше не повиновалось ей…

Рука Дункана отбросила волосы с ее влажного лба:

– Все, маленькая, уже все. Отдохни. Тебе станет лучше, обещаю.

Постепенно к девушке начало возвращаться зрение. Она снова увидела рядом Дункана – только теперь он выглядел страшно усталым.

– Дункан…

– Тише, – мягко сказал он и осторожно провел рукой по ее раненому плечу. Все зажило, но нужно время, чтобы восстановить силы. Магия земли не возвращает всего, что утрачено.

– Что ты сделал?

– Я призвал исцеляющее прикосновение земли. Эта магия заключена в самой земле, но только Чэйсули могут управлять ею.

– Я пропущу Совет, – сказала Аликс.

– Да. Нужно время, чтобы вернулась сила. Она прикрыла глаза:

– Так даже лучше. Я не хочу видеть, как ты. будешь просить прав Малины.

– Или как Финн будет просить твоих прав? Взлетели длинные ресницы:

– Дункан… Не насмехайся надо мной. Не в этом.

– Я не насмехаюсь, – ласково сказал он. – И мне кажется, что с нас довольно, – он взял ее за руку, их пальцы переплелись. – Финн не будет требовать твоих клановых прав. Ни сегодня, ни после. Никогда.

– Ты отказал ему?

– Другой воин опередил Финна.

– Другой! – ее пальцы сжались. – Дункан…

Свободной рукой он снова прикрыл ей рот:

– Послушай, малышка, не пытайся бороться со мной, когда в этом нет необходимости, – Дункан улыбался. – Когда ты ушла, я пошел повидаться с Малиной. Я действительно собирался просить ее клановых прав в Совете. Но она обмолвилась… что Боррс был отцом ребенка, и что она это знала с самого начала. Она ничего не говорила, потому что не хотела уступать меня тебе. Я никогда не думал, что меня могут так сильно желать сразу две женщины. Но я возношу благодарение богам за их мудрость.

Аликс усмехнулась, эта мужская самоуверенность ее развеселила:

– Если Малина не будет твоей…

– …моей будешь ты, – Дункан наклонился и нежно поцеловал Аликс. – Если, конечно, ты по-прежнему этого хочешь.

– В этом нет сомнений, – прошептала она: у нее снова кружилась голова. Никаких…

Дункан вложил что-то в ее руку, сжав ее пальцы на прохладном металле.

Аликс открыла глаза, В ее руке было ожерелье, блистающее тысячами граней: внизу оно завершалось фигурой парящего ястреба, держащего в когтях мерцающий темный янтарь.

– Это обычай Чэйсули, – сказал Дункан.

– Воин предлагает женщине в дар ожерелье как знак союза, и если она принимает его, они считаются вступившими в брак.

– А что те клановые права, о которых ты говоришь?

Дункан улыбнулся:

– Я попрошу их в Совете, но если мы немного опередим события, это не страшно. Если ты этого хочешь.

Дрожащие пальцы Аликс скользнули по фигурке ястреба к янтарю:

– Я должна спросить, Дункан.

– Спрашивай.

– Ты сказал, что у твоего народа верность не слишком в чести… Он снова улыбнулся:

– Я так и думал, что ты спросишь об этом. Маленькая моя, тебе не нужно больше бояться. Хотя верно, что Чэйсули не всегда верны одной женщине, это не значит, что по-другому мы не можем. Я уважаю твои хомэйнские идеалы, чэйсула. Я не собираюсь давать тебе ни малейшего повода изгнать меня из твоего сердца.

Она снова закрыла глаза – на этот раз чтобы скрыть слезы:

– Дункан… если это та толмоора, о которой ты говорил… мне кажется, я буду верно следовать ей.

Он наклонился к ней и поцеловал ее в лоб:

– Тише. Сейчас я должен покинуть тебя, меня ждет Совет, но я вернусь.

Отдохни, чэйсула, хорошо?

Ей хотелось удержать Дункана, но она не сделала этого. Когда он ушел, Райсса склонилась над ней и укрыла ее мягким одеялом.

– Теперь ты видишь его силу, Аликс. Кумаалин Шейна изменила его жизнь, но и сделала его воином.

Аликс казалось, что она медленно плывет куда-то по тихим волнам:

– Ты говоришь о нем так, будто знаешь его дольше многих. Райсса улыбнулась:

– Так оно и есть. Я носила его под сердцем.

Аликс широко распахнула глаза:

– Ты – мать Дункана ?

– И Финна.

– Ты не говорила… – растерянно сказала Аликс и задумалась. – Впрочем, они тоже.

– Не было. нужды. Но разве я не слушала тебя, когда ты жаловалась на Финна, в душе томясь по Дункану?

– Госпожа, ты пристыдила меня, – Аликс опустила веки. – Я говорила о твоем сыне то, чего не должна слышать ни одна мать.

Райсса весело рассмеялась:

– Я знаю все недостатки Финна, малышка. И ты обманываешь себя, если думаешь, что у Дункана их нет.

– Я не видела ни одного, – отчетливо проговорила Аликс.

Женщина снова рассмеялась и пригладила короткие волосы Аликс:

– Только потому, что ты не позволяла себе видеть их. Разве не из-за его ревности ты потеряла свои прекрасные волосы?

Аликс улыбнулась в ответ:

– Может, это и недостаток, но его я могу простить.

– Теперь отдохни, маленькая, – ласково сказала Райсса. – Он вернется к тебе.

Аликс в последний раз попыталась вырваться из объятий усталости:

– Я дочь Хэйла, госпожа. Как ты можешь быть такой доброй к дочери того, кто оставил тебя ради другой?

– Это неважно, Аликс. Все это в прошлом.

– Я знаю, как умеет ненавидеть Финн, – тихо промолвила Аликс. – Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня так же.

– Хэйл был воином Чэйсули. Он вел себя так, как считал нужным, и по праву.

Для нас это закон, Аликс, и я всегда рада видеть тебя в моем шатре. Если с тобой ко мне вернется что-то от Хэйла, я буду рада.

– Райсса… – Тише. Если хочешь, мы поговорим об этом в другой раз. Может, ты что-то захочешь узнать о своем жехаане.

Аликс медленно скользила в сон – но и во сне она чувствовала себя счастливой от сознания того, что она все же стала женщиной Дункана.

Она еще успела подумать о тех чарах, которыми, видно, была наделена Линдир, раз могла так приворожить мужчину.

Может, и в ней, в Аликс, было что-то этих чар…

***

Два дна спустя Аликс устроили в шатре Дункана. Она сидела на ложе, под спину ей подложили свернутые шкуры. Ей было странно находиться в доме Дункана, сознавая, что теперь это и ее дом, но когда он приходил и был с ней, Аликс понимала только одно: что она – счастливейшая на свете женщина.

– Мне лучше, Дункан, – ласково сказала она.

Его взгляд был почти суров:

– Тогда объясни мне, как ты получила рану от стрелы.

Аликс рассмеялась:

– Это был молодой охотник. Элласиец, должно быть.

Дункан нахмурился:

– Объясни мне, с чего охотник вздумал стрелять в тебя, когда у него, скорее, должны были быть совершенно другие намерения по отношению к такой красивой женщине?

Она долго молчала, потом взглянула на Дункана:

– Потому что он думал – я волк. Дункан поднял брови:

– Не представляю, как он мог принять тебя за волка, Аликс. Может, он просто увидел Сторра – и промахнулся?

Что ж, видно, пришло время признаться во всем. Она пропустила Совет, где хотела показать свое умение, и ничего не рассказала Дункану. Она берегла и баюкала знание, как ребенка, храня его в тайне и предвкушая радость мгновения, когда она все скажет Дункану. Теперь оказалось, что это сложнее, чем она думала.

– Он не промахнулся, – наконец сказала Аликс, коснувшись заживающей раны.

– Он принял меня за волка, потому что я была волком.

Дункан издал невнятный недоверчивый возглас и присел у рабочего стола, вновь занявшись брошью, над которой работал уже два дня. Ожерелье, согретое теплом тела, украшало шею Аликс.

– Ты не веришь мне?

– Ты рассказываешь сказки, чэйсула.

– Я говорю правду, Дункан… я могу больше, чем просто говорить с лиир. Я еще и принимаю их облик.

Мгновение он продолжал работу. Потом, поняв, что больше она ничего не скажет, взглянул исподлобья:

– Аликс, неужели ты хочешь, чтобы я поверил…

– Лучше тебе поверить! – бросила молодая женщина. – Навряд ли я стала бы лгать в том, что так близко касается воина-Чэйсули. Я даже докажу это тебе.

Она сделала движение, словно собиралась встать, но стремительно поднявшийся Дункан мгновенно оказался рядом с ней:

– Ты никуда не пойдешь, чэйсула, пока тебе не будет лучше.

– Мне уже лучше.

– Лучше, чем сейчас, – он усмехнулся. – Думаю, этого недолго придется ждать. Аликс сел подле Аликс:

– Это шар тэл. Он – хранитель обрядов и обычаев клана, кроме того, он передает каждому новому поколению историю клана. Ты поздно пришла в клан, но ты здесь, и он расскажет тебе все, что ты должна знать, – Дункан слабо улыбнулся.

– Может быть, он также даст ответ на мой вопрос.

Шар тэл кивнул ей, затем развязал оленью шкуру – мягкую, тонко выделанную, снежно-белую. Он развернул ее, и Аликс увидела рунические знаки и извивающиеся как змеи линии. Старик постучал по шкуре пальцем:

– Твоя линия родства. Ты здесь, как и твой жехаан, как и жехаан Хэйла весь путь до Перворожденных.

– Но что это значит? – мягко спросила Аликс.

Палец старика заскользил по главной линии рун и указал на вторую линию, похожую на ветвь дерева. Аликс проследила за движением. Старик снова постучал пальцем:

– Здесь.

– Где?

Он серьезно посмотрел на нее, его желтые глаза слезились:

– Здесь. Здесь ответ.

Аликс беспомощно посмотрела на Дункана, тот хранил спокойное выражение лица пожня клана, хотя Аликс теперь хорошо знала, что он столь же порывист, как и Финн – просто лучше скрывает это.

– Если ты так мало знаешь о своем клане, тебе лучше прийти ко мне за наставлениями, – прошелестел голос шар тэла.

Аликс покорно кивнула:

– Я научусь.

Шар тэл коснулся красного, потемневшего от времени знака:

– Вот здесь, в линии рождения. Пять поколений назад Мухаар взял мэйху из Чэйсули. Кровь ее клана была так чиста, что они вели свой род по прямой от Перворожденных. Все, даже женщины, могли принимать облик лиир…

Костлявые плечи старика напряглись:

– Этот клан был уничтожен в кумаалин. Аликс не заметила сдержанной горечи его слов: она пыталась осознать их смысл. Потом ошеломленно посмотрела на шар тэла:

– Прадед Шейна..?

– Женщина, бывшая мэйхой Мухаара, подарила ему дочь. Она воспитывалась в Хомейне-Мухаар и была выдана замуж за принца из Эринны. Мухаар Шейн сперва взял в жены Эриннскую принцессу, и кровь вернулась в Хомейну.

– Значит, я Чэйсули и по отцу, и по матери, – Аликс выпрямилась. Значит, и в Шейне – кровь Чэйсули!

– Слишком мало, – покачал головой шар тэл. – Браки с иноземцами и их кровь сделали свое дело.

Он отбросил со лба белоснежную прядь:

– Это сделали женщины. Их кровь. Эллинда родила Линдир, которая и одарила тебя Древней Кровью, давно утраченной нами.

Дункан коснулся плеча Аликс и уложил ее назад на меха:

– Быть может у Линдир была своя толмоора, даже если сама она этого не знала. Быть может, Хэйл вовсе не оставил свой народ ради хомэйнской принцессы, а последовал велению богов, – он улыбнулся. – Если Линдир передала тебе этот дар, ты можешь вернуть его клану.