Текст книги "Чистокровный"
Автор книги: Дженнифер Л. Арментроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
– О каком байке ты думаешь?
Его лицо приобрело мечтательное выражение, почти такое же, как у меня при виде шоколада... или его.
– Хаябуса.
Он ловко обогнал ряд машин.
– Крочрокет? – я потянулась к приемнику, переключить станцию. Видимо Эйдену пришла в голову та же мысль, потому что его пальцы коснулись моих. Дернувшись назад, я покраснела.
Эйден откашлялся:
– Это больше чем крочрокет. Это, ну, чтобы было яснее. Если бы передо мной встал вопрос что спасать Хаябусу или Министра, это было бы трудным решением.
Я прыснула от смеха:
– О боги, не верю, что ты признался в этом.
Он тоже начал улыбаться:
– Ну..
– Это потрясающе, – я вздохнула.
От улыбки у него появились ямочки на щеках. На мгновение я перестала смеяться, улыбаться и, черт возьми, кажется даже дышать. Затем я увидела указатель на Ашеборо и, действительно, задержала дыхание на несколько секунд.
Мы были в тридцати милях от Ашеборо.
– Я была тут, – прошептала я.
– Я знаю.
Я почувствовала, что он смотрит на меня, но не могла отвести взгляд от вида за окном. Деревья вдоль дороги пестрили гаммой из коричневого, красного и желтого цветов. В последний раз я была рядом с Ашеборо летом, и холмы тогда были зелеными.
Семь лет назад.
Оторвав взгляд от окна, я уставилась на Эйдена. Он сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Я знаю, куда мы едем.
– Знаешь?
Волнение с долей недоверия охватило меня. Я подпрыгнула на своем сидении.
– Это не выездная тренировка.
Губы Эйдена дрогнули:
– Считай, что это опыт нормально-проведенного выходного дня.
– Ты везешь меня в зоопарк! – я завизжала, снова подпрыгнув. Ремни безопасности притянули меня обратно.
Он не смог сдержать улыбку, озарившую его лицо.
– Да мы едем в зоопарк.
– Но, но почему? – я развернулась на сидении, прижав лицо к окну. Я широко улыбалась. – Я этого не заслуживаю.
Через несколько секунд он сказал.
– Я думаю, что ты заслужила отдых. Ты много работаешь, тянешь двойную, тройную нагрузку. И не жалуешься...
Я обернулась лицом к нему.
– Я жалуюсь. Я все время жалуюсь.
Эйден, покачав головой, рассмеялся.
– Ты исправляешься.
Глупости продолжали вырываться из моих уст.
– Я влипла в такие неприятности. Я запустила в Леа яблоком. Я подралась с Охранниками. Я списывала на экзамене по тригонометрии.
Эйден посмотрел на меня и нахмурился:
– Ты списывала на экзамене по тригонометрии?
– Ой, забудь об этом. Просто, вау, я потрясена.
– Алекс, тебе необходимо отдыхать от этого всего. Ты должна устраивать себе небольшие паузы. Так же как это делаю я. – Он замолчал, сосредоточившись на дороге. – Я подумал, что мы можем отдохнуть вместе.
Сердце готово было взорваться в тот же миг. Важность того, что он сделал, была ясна для меня. Это было очень, очень важно для нас. Чистокровный и полукровка не проводили время вместе. Мы могли сосуществовать вместе, но все равно жили в разных мирах. Мы были вынуждены. Это было правило, закон нашего общества и Эйден рискнул многим, пойдя на это. Если нас случайно заметят, у него будет масса неприятностей. Может не так много как у меня, но, черт возьми, мне было все равно. Мне было все равно, потому что он сделал это для меня.
Это должно было что-то значить – что-то действительно замечательное.
Эйден посмотрел на меня, в его глазах светилось – что? Я не поняла, но в тот момент я осознала, что сама испытывала к нему.
До настоящего момента, я не готова была признать, что чувствую нечто больше, чем просто влечение или страсть. Серьезно. Кто не хотел Эйдена? Но то, что росло в моей груди, заставляя мое сердце увеличиваться, до тех пор, пока оно не вырвется наружу, не было просто глупым увлечением. Это не было простым физическим влечением.
Это была любовь.
Я любила Эйдена – я любила чистокровного.
Глава 8
Я смотрела на Эйдена, охваченная пониманием того, что ЛЮБЛЮ его. На самом деле люблю.
О боги. Пьянящее чувство появилось в душе.
Несмотря на загар, было видно, как щеки Эйдена вспыхнули.
– Я хочу сказать, что всем нам необходим один день отдыха от всего мира. Должна существовать передышка, когда всё можно послать к черту. – Он посмотрел на меня, кривоватой улыбкой заменив ту, ради которой я бы набросилась на любого демона. – Давай, сегодня будет самый обычный выходной день. Мы не будем говорить о тренировках или нападениях демонов.
– Окей. – Я глубоко вздохнула, приказав себе успокоиться. Затем увидела указатель зоопарка и прильнула лицом к окну.
– Мы не сможем оставаться тут долго, только на пару часов, иначе охрана заподозрит что-нибудь. Ты должна всё держать в секрете, и никто не должен узнать о нас.
Я кивнула.
– Конечно, я не скажу ни слова. Просто сама себе не поверю, когда вспомню об этом.
Я все еще не могла поверить в то, что была влюблена в чистокровного.
Выражение его лица вдруг стало серьезным.
– Я помню все, что ты говоришь.
Отвернувшись от окна, я вспомнила тот день, когда рассказала ему о своей любви к животным и о зоопарке. Это было в медицинском кабинете, когда он втирал мазь в мои ушибы. Не ожидала, что он запомнит тот день, или любой другой, или, что он помнит все, что я говорила ему. И если это так, тогда...
Сжав пальцы на руках, я почувствовала себя страшной дурой. Глубоко вздохнула и сказала:
– Прости меня.
Эйден быстро взглянул на меня:
– За что?
Я уставилась на свои руки, чувство вины сжигало меня. Почему не извинилась раньше?
– Прости за то, что сказала, что ты такой же, как и другие чистокровные. Я так не считаю, и ты не имеешь ничего общего с ними.
– Алекс, не извиняйся. Ты была зла и я тоже. Все это в прошлом. Тема закрыта.
Чувство вины стало немного меньше, я взглянула в окно и застарелая тоска проникла в сердце. Это место любила мама. Знакомые места приносили печаль и радость одновременно. Я вздохнула, стараясь радоваться, но чувствовала себя при этом плохо.
Вдоль извилистой дороги, ведущей к входу, росли деревья. Мама знала названия этих растений, а я нет. Вдали показалась верхушка главного здания.
– Тем не менее, это тебя беспокоит, – сказала я, когда Эйден припарковал Хаммер. Людей было полно. Погода для этого времени года была еще достаточно теплая, и зоопарк был переполнен. Отстегивая ремень безопасности, я повернулась в его сторону. – Я знаю, что это так.
Эйден выключил двигатель и вытащил ключи. Оторвав взгляд от его рук, я встретилась с пристальным взглядом
– Да, это так.
Я закусила губу, ощутив желание извиниться еще раз.
– Просто не хочу, чтобы ты думала обо мне плохо. – У него вырвался короткий смешок, и он уставился на руль. – То, что ты сказала, не должно было беспокоить меня. Я чистокровный и должен быть как все остальные – беспокоиться о том, что другие чистокровные будут думать обо мне.
– Уверена, все думают, что ты замечательный, – я покраснела, потому что это прозвучало глупо. – Во всяком случае, наплевать, кто что думает. Кому какое дело, правда?
Он улыбнулся и взглянул на меня, и мое сердце замерло.
– Да, какая разница. Мы в зоопарке. Пошли они все.
– Да, пошли они.
Эйден запрокинул голову и облегченно выдохнул.
– Хочешь пончиков?
– Хочу гамбургер и хот-дог, – я подумала секунду, – и мороженое в вафельном рожке. И хочу посмотреть на больших кошек.
– Так много желаний, – пробормотал он улыбаясь. – Тогда нам лучше начать прямо сейчас.
Первая наша остановка была у плотного лысого продавца пончиков, у которого жира на рубашке было больше, чем в кастрюле. Эйден очень любил пончики. Пока я стояла рядом с ним в очереди, заметила палатку с гамбургерами. Я побежала в её сторону так быстро, что Эйден после заметил, что никогда не видел, чтобы я двигалась с такой скоростью.
Когда мы, наконец, получили из еды все, что хотели и двинулись дальше в парк, от переполняющих эмоций у меня закружилась голова. Легкий ветерок принес странно-заманчивый запах животных и людей. Когда мы направились к аттракционам, солнечный свет тонкими лучами проникал сквозь кроны деревьев.
Вероятно, я выглядела глупо, улыбаясь прохожим, но была так счастлива снова находиться в большом мире и вместе с Эйденом. Я с интересом наблюдала, как смертные реагировали на него. Возможно, причина была в его выдающемся росте или из-за того, что он был божественно красив, и мужчины и женщины оглядывались на него. А может, их привлекал звук его смеха, такой мягкий и глубокий. В любом случае, я получала истинное удовольствие от происходящего и старалась игнорировать любопытные взгляды.
– Ты не часто бываешь, среди местных, не так ли? – спросила я, когда мы вошли в Парковую зону и смотрели на горилл, сидящих на скале и занятых выискиванием блох.
Эйден усмехнулся:
– Это так очевидно?
– Есть немного.
Он придвинулся ближе, понизив голос:
– Смертные меня пугают.
– Что? – я рассмеялась.
Он шутливо толкнул меня в бок:
– Они такие непредсказуемые существа. Не знаешь, что они сделают в следующую минуту: полезут обниматься или драться. Ими правят эмоции.
– А нами нет?
Эйден постарался объяснить:
– Я считаю, что мы хорошо научились контролировать свои эмоции. Мы не позволяем им влиять на наши решения, все и вся в нашем мире подчинены логике и сохранению расы. Ты ведь знаешь это.
Я взглянула на него и заметила, что гордое выражение лица сейчас смягчилось. В такие моменты он выглядел юным и беззаботным. Я нравился мне таким – его глаза, наполненные светом и смехом, его красиво очерченный рот. Глядя на него сейчас, было трудно поверить, что он гораздо опаснее любого дикого зверя в зоопарке.
– Но ты, кажется, здесь в своей тарелке. – Он кивнул в сторону семьи, состоящей из матери, отца и двух маленьких детей. Маленькая девочка протянула брату недоеденное мороженое. – У тебя больше опыта общения с ними, чем у меня.
Я кивнула и повернулась к клеткам. Еще одна горилла направилась к скале. Может произойти что-нибудь интересное.
– Я жила среди них, но никогда не была своей. Они будто чувствуют, что что-то не так, и поэтому стремятся держаться подальше.
– Не могу представить тебя, живущей среди смертных.
– Почему? Думаю, что хорошо потрудилась, чтобы оставаться незамеченной в течение трех лет.
– Ты ни на кого не похожа, Алекс.
Я улыбнулась:
– Буду считать, что это комплимент.
– Это он и есть. – Он снова шутливо пихнул меня, и моя улыбка стала похожей на то, как Калеб улыбался Оливии, когда их головы соприкасались. – Ты невероятно умная, Алекс. Смешная и...
– Хорошенькая? – я постаралась выглядеть только наполовину серьезной.
– Нет, не то.
– Милая?
– Нет.
Я нахмурилась.
– Ладно.
Смех Эйдена вызвал у меня мурашки.
– Я хотел сказать потрясающая. Ты потрясающе красивая.
Мои щеки покраснели, и я резко втянула в себя воздух. Я откинула голову назад и наши взгляды встретились. Я не заметила, что Эйден стоит так близко ко мне. Так близко, что почувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Оно ускоряло мой пульс.
– О, – только и могла прошептать я в ответ.
– Ну, так почему ты любишь зоопарки? – Эйден потянулся.
Дрожащий вздох вырвался из моей груди, взгляд упал на маленькую девочку с косичками. Она улыбнулась мне, и я улыбнулась ей в ответ.
– Я люблю животных. – Наконец сказала я.
Эйден взглянул на меня, его взгляд... его взгляд был полон тоски.
– Почему ты была так взволнована в машине?
– Ты заметил, да? Моя мама любила животных. Однажды она сказала, что мы очень похожи – нас тоже кормят, о нас заботятся, но мы тоже живем в клетке. Я никогда не соглашалась с этим.
– А сейчас?
– Не-а. Здесь животные находятся в безопасности. Выпусти их в дикую природу, и они начнут охотиться друг на друга. Они потеряли свободу, оказавшись здесь, но иногда приходится чем-то жертвовать.
– Это странная перспектива для тебя.
– Ты имеешь в виду, что это странная перспектива для полукровки. Я знаю. Но нужно чем-то пожертвовать, чтобы получить что-то взамен.
Эйден схватил меня за руку и оттащил с пути женщины, везущей коляску. Я была так сосредоточена на нем, что не видела женщину, и не слышала плач ее ребенка. Его рука все еще сжимала мою. Такой простой жест вызвал прилив тепла по всему телу.
Эйден вел меня сквозь всё возрастающую толпу посетителей. Он раздвигал людей как Красное море. Они просто уходили с его пути, и таким образом, мы вышли из обезьяньего заповедника.
– Могу тебя кое о чем спросить? – сказала я.
– Конечно.
– Что бы ты сделал, если бы не был чистокровным? Я хочу сказать, чем бы занимался в жизни?
Эйден взглянул на наши переплетенные руки, а затем посмотрел мне прямо в глаза:
– Прямо сейчас? Я бы хотел сделать намного больше того, что уже позволил себе сделать.
Меня бросило в жар, мысли закрутились в пьянящем беспорядке. Я почти убедила себя, что это все недостаток сна почти свел меня с ума и начались слуховые галлюцинации.
Его пальцы сжали мои.
– Но я думаю, что тебя интересует нечто большее. Что бы я сделал, если бы был смертным? Я не знаю. Никогда об этом не думал.
Мне пришлось мысленно пнуть себя, чтобы найти свой голос.
– Ты никогда не думал об этом? На самом деле?
– Нет, никогда. Раньше я знал, что должен идти по стопам своих родителей. Ковенант готовил меня к этому. Я приобрел все необходимые навыки: в политике, в обычаях, в умении вести переговоры. Это было самое скучное обучение, какое ты только можешь себе представить. После атаки демона все изменилось. У меня появилось желание уберечь другие семьи от того, через что прошел Дикон.
– И ты, – тихо добавила я.
Он кивнул.
– Я не знаю, что сделал, если бы проснувшись завтра, у меня был выбор. Но я могу думать о карьере.
– У тебя есть выбор. Чистокровным открыты все дороги.
Посмотрев на меня, он нахмурился
– Нет, это не так. Ты заблуждаешься. Полукровки думают, что мы имеем массу возможностей, но и у нас полно ограничений, только других.
Я так не считала, но спорить не стала, чтобы не портить момент.
– Значит... ты не знаешь, чем бы ты стал заниматься? – он отрицательно покачал головой, и я сделала свое предположение, – ты мог бы стать полицейским.
Эйден поднял брови.
– Полицейским, ты так думаешь?
Я кивнула.
– Тебе нравится помогать людям, и ты неподкупный. Страж и полицейский, по сути, это одно и то же. Борьба с плохими парнями, сохранение мира и так далее.
– Может ты и права. – Он улыбнулся. Смертная девушка, моя ровесница, споткнулась, оглянувшись на нас. Эйден, казалось, не обратил на неё никакого внимания. – Эй, я бы хотел получить значок. Сейчас у меня нет ни одного.
– Я тоже хочу значок.
Эйден кивнул в сторону, все еще смеясь.
– Конечно, ты бы хотела получить значок. Эй, посмотри, что это там? – он указал на поворот.
– Кошки!
Его рука крепче сжала меня, почти бессознательно я ответила на его рукопожатие.
Ограждение и несколько ярдов свободного пространства отделяли льва от посетителей. Я не сразу его заметила, он бродил позади скалы, потряхивая гривой. Его желто-оранжевая шерсть напомнила мне глаза Сета.
Лев остановился перед толпой посетителей и зевнул, открыв пасть, полную острых зубов, что тоже напомнило мне Сета.
– Он красивый, – прошептала я, жалея, что не могла подобраться поближе.
– Он вроде сходит с ума от скуки.
Мы еще немного понаблюдали за тем, как он прогуливался среди травы, перед тем как забраться на вершину скалы и лечь, свесив хвост вниз. Наконец, показались львицы. Я рассказала Эйдену, то, что услышала на Animal Planet1; что охотятся львицы и они гораздо агрессивнее самцов. Через пару минут, одна из них присоединилась ко льву на скале.
Я застонала, когда она легла рядом.
– Давай же, скинь его со скалы.
Эйден усмехнулся:
– Я думаю, что у него есть еще подруга.
– Кобель, – пробормотала я.
Мы прошли дальше, оказавшись в той части, где были животные из Северной Америки. Если сравнивать с другими частями зоопарка здесь практически не было посетителей. В вольерах находились медведи и другие известные животные. Эйден был очарован ими, и тут я увидела рысь. Отпустив руку Эйдена, я подобралась очень близко к клетке, и рысь почуяла наш запах.
Застыв в охотничьей стойке, она замерла и посмотрела в нашу сторону. На секунду или две наши глаза встретились. Длинные тонкие усы дернулись, когда она нюхала воздух.
– Как ты думаешь, она поняла, кто мы? – спросила я
Эйден оперся на перила.
– Не знаю.
Нам не разрешалось иметь домашних животных на острове, а я всегда хотела иметь кошку.
– Мама считала, что животные могут отличить нас от смертных, особенно кошки.
Он немного помолчал, как будто разгадывая ребус.
– Твоя мама любила кошек?
Я пожала плечами:
– Думаю, что это как-то связано с моим отцом. Каждый раз, когда мы сюда приезжали, осмотр заканчивался здесь. Мы сидели на тех скамейках и наблюдали за кошками.
Эйден придвинулся ближе, но ничего не сказал.
– Только один раз мама заговорила об отце, она никогда о нем много не рассказывала. Только то, что у него самые прекрасные карие глаза в мире. – Я сжала руки вокруг прутьев клетки. – В последний раз, когда мы здесь были, она сказала мне, что мой отец мертв и назвала его имя. Знаешь, она назвала меня в его честь. Я думаю, именно поэтому Люциан ненавидел, когда мама называла меня Алекс. Со временем она стала называть меня Лекси. Имя моего отца – Александр.
Какое-то время никто из нас ничего не говорил. Эйден заговорил первым:
– Вот почему тебе так сильно здесь нравится.
– Да, ты прав. – Я застенчиво рассмеялась.
– Тебе не надо стеснятся желания быть там, где все напоминает о близких.
– Я даже не знаю кто он, Эйден.
– И, тем не менее, он твой отец.
Я смотрела на рысь несколько секунд. Она больше не интересовалась нашим присутствием. Её мощные мышцы сокращались и расслаблялись под пятнистой шкурой. Было какое-то удивительное изящество в том, как она двигалась.
– Мне не хочется этого говорить, но нам пора возвращаться, Алекс.
– Я знаю.
Мы пошли обратно через парк. Эйден был молчалив и казался погруженным в свои мысли. Возвращение не заняло много времени. Деревья придали нашей прогулке почти сюрреалистичный вид.
Когда я уже сидела на пассажирском сидении Хаммера, а Эйден вставил ключи в замок, он не завел машину, а повернулся ко мне. Выражение его лица заставило мое сердце сильнее забиться в груди.
– Я знаю, какая ты храбрая, Алекс, но не надо быть такой все время. Это нормально, позволить кому-то побыть храбрым за тебя. В этом нет ничего постыдного. Ты множество раз доказывала, что у тебя столько достоинств, сколько нет и у некоторых чистокровных.
– Ты, должно быть, объелся сладкого.
Эйден засмеялся.
– Ты просто не видишь, то, что вижу я, Алекс. Даже когда ты ведешь себя нелепо или просто находишься среди других людей и ничего не делаешь, тебя трудно не заметить. Чистота крови это последнее, на что в тебе обращают внимание. – Его глаза стали интенсивного серебристого оттенка. – Ты даже не представляешь...
Мир за пределами автомобиля перестал существовать.
– Не представляю что?
– С тех пор, как я встретил тебя, мне захотелось нарушить все правила. – Эйден отвернулся, и я увидела, как напряглись мышцы на его шее. Он вздохнул. – Однажды, ты станешь для кого-то центром мира, и он будет самым счастливым сукиным сыном на земле.
Сказанные им слова вызвали такой безумный поток сильнейших эмоций, что мне стало жарко. В целом мире остались только мы вдвоем. Эйден взглянул на меня, его губы раскрылись. Вспыхнувший взгляд и голод в глазах вскружили мою голову. Его грудь резко поднималась.
– Спасибо, – промямлила я. – Спасибо, что сделал это для меня.
– Тебе не за что меня благодарить.
– Когда я смогу тебя за что-нибудь поблагодарить?
– Когда я действительно сделаю что-то, что стоит благодарности.
Эти слова так поразили меня, что я не заметила, кто сделал первый шаг. Кто пересек невидимую границу между нами? Кто первый нарушил правила? Эйден? Я? Все, что я знала, это то, что мы оба этого хотели. Руки Эйдена обвили меня, я прижалась к его груди. Его сердце билось так же часто, как и моё. В это же мгновение наши губы встретились.
Этот поцелуй не был похож на то, что было между нами в первый раз. От страсти перехватило дыхание. В наших действиях не было ни колебаний, ни нерешительности. Только всепоглощающее желание совершать еще более сумасшедшие вещи. Его губы обжигали мои, руки опустились на плечи и ниже, гладили меня. Кожа горела под свитером, и, оу, это был не просто поцелуй. Я чувствовала, будто он коснулся самой сокровенной части моего «я». Сердце и душа уже никогда после этого не станут прежними. Затмевающая разум необходимость реализовать что-то мощное и немедленно, толкнула меня в неизвестность.
Эйден отпрянул и уперся в меня лбом. Он тяжело дышал. То, что в следующую секунду вырвалось из моих уст, я не планировала говорить, просто выдохнула эти три слова едва слышно.
– Я люблю тебя.
Эйден дернулся назад, широко раскрыв глаза.
– Нет, Алекс. Не говори этого. Ты не можешь... ты не можешь любить меня.
Я потянулась к нему, но затем отдернула руку обратно.
– Но я люблю.
Его лицо исказилось, как от сильной боли. Потом он закрыл глаза, наклонился и прижался губами к моему лбу. Он застыл так на несколько мгновений, прежде чем отодвинуться. Его грудь продолжала сильно подниматься и опускаться, а я все смотрела на него.
Эйден потер ладонями глаза, позволил себе еще один прерывистый вздох и сказал
– Алекс...
– О боже, – прошептала я. – Я не собиралась этого говорить. Никогда.
– Все хорошо, – Эйден прочистил горло. – Все в порядке.
Все хорошо? Но, похоже, что это не так. И хорошо и все в порядке – это совсем не те слова, которые я бы хотела услышать. Мне надо услышать, что он тоже меня любит. Этого не было сказано после признания в любви, и это означало, что не все в порядке. Конечно, он заботился обо мне, хотел меня в физическом смысле, но так и не произнес этих трех коротких слов.
Ведь эти три слова были очень важны. Они все меняли.
Я старалась приглушить боль в сердце. Может быть, он просто не ожидал услышать это. Может быть, он не знал что сказать. Может, он чувствует то же самое, но считает, что не имеет права говорить об этом.
Может мне следовало держать свой рот на замке.
Я заснула во время обратной дороги, преследуя несколько целей – чертовски хотела спать и избегала той неловкой ситуации, в которой оказалась. Пока мы пересекали мосты, я делала вид, что сплю.
Эйден держался отчужденно, как будто и не целовал меня, а я не признавалась ему в своей бессмертной любви. Он даже выскочил и открыл для меня дверь, раньше, чем я отстегнула ремень безопасности. Или он истинный джентльмен или просто хотел поскорее от меня избавиться.
После скомканного прощания я направилась к себе в общежитие. Пробираясь через двор и обходя группки людей, вспоминала, что делал и говорил Эйден.
Он не сказал, что любит меня, он ничего не сказал после моего признания.
Я бросила камушек в соседний куст сирени. Был шанс, что я все слишком близко принимаю к сердцу. Подведя итог, я решила, что Эйден в последние несколько часов своими действиями доказал, что заботится обо мне и это полностью перевешивало тот факт, что он не признался мне в любви.
Я подошла к розовому кусту и сорвала цветок. Здесь росли розы без шипов. Понятия не имела, как их вывели, но я вообще ни о чем не имела понятия сейчас. Закрыв глаза, я вдыхала чистый аромат цветов и вспоминала, как мама любила гибискусы, а мне нравились розы. Они напоминали о весне и о новизне.
– Дитя, розы не облегчат твою сердечную боль. Будешь двигаться дальше? Отпустишь? Остановишься на выборе твоего сердца? Легко не будет.
Мои глаза широко распахнулись от удивления:
– Вы издеваетесь надо мной?
Сухой грубый гогот, похожий на предсмертный, был ответом от того, кто стоял у меня за спиной. Я повернулась. На середине тропинки стояла бабушка Пипери. Она была оракулом. Её волосы были такими, же какими я их запомнила в последнюю встречу, как и её огромное туловище.
Она улыбнулась, и тонкая кожа сильно натянулась. Это придало её лицу гротескный и сумасшедший вид.
– Ты знаешь, почему сердце так требовательно? Выживание. Сердце выбирает, чтобы обеспечить выживание своего вида.
Я опять стояла перед оракулом, и она опять говорила мне какое-то сумасшедшее дерьмо.
– Почему ты не сказала, что моя мама стала демоном? – я сжала хрупкий стебель в руке. – Почему не сказала мне правду?
Пипери склонила голову на бок:
– Дитя, я говорю, и говорила тебе только правду.
– Ты мне ничего не говорила!
– Нет, нет. – Она покачала головой. – Я сказала тебе все.
Я уставилась на нее.
– Ты наговорила мне кучу сумасшедших вещей, которые не имели никакого смысла. Ты могла бы просто сказать «Эй, ты будешь вторым Аполлионом. Твоя мать демон и захочет обратить тебя. И, кстати, она попытается убить твоего друга!»
– А разве я тебе этого не сказала?
– Нет! – я закричала и бросила розу на землю. – Это не то, что ты мне сказала.
Пипери снова закудахтала:
– Имеющий уши да услышит. Люди никогда не слушают. Ты запомнила только то, что хотела.
– О. Мой. Бог. Женщина, ты причина того, что моя мать превратилась в демона. Если бы ты не сказала ей про меня…
– Твоя мама пыталась спасти тебя, спасти от твоей судьбы. Они хотят, чтобы вас было двое, для своих планов. – Она снова покачала головой и посмотрела на меня потемневшим от горя лицом. – Они боятся тебя, боятся того, что ты можешь сделать. Я говорила тебе, дитя. Я говорила тебе, что твой путь и то, что должно быть сделано – темны.
Я заморгала.
– Оу... окей.
Пипери заковыляла и остановилась прямо передо мной. Я вспомнила, какая она сильная и отступила на шаг назад. Она усмехнулась, и на этот раз смех походил на предсмертные хрипы. О Боже, мне оставалось надеяться, что она не рухнет прямо здесь. Подняв голову, Пипери улыбнулась мне во весь свой беззубый рот.
– Ты хочешь знать о любви, дитя?
– Ой, да ладно. – Я застонала. – Из-за тебя мне хочется наложить на себя руки!
– Любовь, дитя, любовь – это основа всего хорошего и плохого, что есть в этой жизни. Любовь – основа Аполлиона.
Я переминалась с ноги на ногу.
– Да, я думаю примерно также и говорю до свидания. Надеюсь, ты прекрасно доберешься до дома, из какой бы лачуги не вылезла.
Пипери протянула руку и схватила меня. Её кожа была похожа на тонкую сухую бумагу. Я попыталась выдернуть руку, но не смогла. Она была просто неестественно сильна. Пипери впилась в меня глазами.
– Послушай меня, дитя. Жребий брошен, назад пути нет. Твоя судьба определена, но история ещё может повториться и пока есть время нажать на СТОП, чтобы все изменить.
– Не понимаю о чем ты. Мне очень жаль. Ты не…
– Послушай!
– Я слушаю. Но не могла бы ты говорить на этот раз яснее?
Пальцы Пипери скользнули по моим, а потом разжались, она прохрипела:
– Ничего другого, ничего больше. Ты должна увидеть то, что я тебе показала. Услышать то, о чем я тебе говорила. Ничто не является тем, чем кажется. Зло прячется в тени и строит планы, пока ты боишься демонов.
Я нахмурилась:
– Но я не боюсь демонов.
Её черные глаза пронзили меня взглядом:
– Ты должна бояться тех, кто стоит за старое. Тех, кто не хочет перемен и не хочет, чтобы кто-то стал как они. И то, какой путь они выбрали. Конец близок. Он, – она посмотрела на небо, – увидит его.
Я закатила глаза.
– О, ради бога, это не имеет никакого смысла.
Она снова покачала головой.
– Ты не должна этого делать. Слушай меня. – Пипери ткнула плацем мне в грудь. – Ты должна выбрать – предназначение или неизвестность.
– Ой, – я отступила на шаг. Она снова ткнула в меня пальцем. – Хватит. Прекрати!
– Рискни или пострадаешь от последствий! – Она внезапно остановилась, глаза её широко раскрылись, и встревоженный взгляд метнулся в сторону сада. – Не принимай подарки от тех, кто стремиться тебя уничтожить.
– И сладости, – пробормотала я.
Пипери проигнорировала мой сарказм.
– Ты должна держаться подальше от того, кто не принесет тебе ничего кроме страданий и смерти. Ты слышишь меня? Он приносит только смерть. Всегда только это. Пойми разницу между необходимостью и любовью, судьбой и своим будущим. Если ты этого не сделаешь, значит, твоя мать пожертвовала собою напрасно.
Эти слова, наконец, привлекли мое внимание, потому что это, наверное, единственное, что было ясным из того, что она говорила.
– Кто он?
Он не тот, кем кажется. Он обманывает всех, так как когда то обманули его. Чистокровные не видят этого. Он не видит этого – это его судьба.
Она вздохнула.
– Кто-то играет на две стороны. Ты не знаешь, не можешь знать… он…
Я попыталась подхватить её, думая, что она сейчас грохнется лицом вниз. Так что я была удивлена, когда она не упала... и совершенно потрясена, когда увидела, как её тело сложилось, а затем превратилось в горстку пыли.
Глава 9
– Оракул мертв. – Люциан ходил по кругу, обращаясь к каждому из нас. Он выглядел нелепо из-за того как белая мантия, вертелась вокруг его тонкого тела. – К власти пришел другой.
У меня болела голова.
Очевидно, смерть оракула не была большим делом – бабушка Пипери была древней. Я просто натолкнулась на нее в день смерти. Как же мне повезло.
Вау.
Леон поднял свою массивную руку и зажал переносицу на носу. Это импровизированное собрание умов походило не очень хорошо. Я стояла перед Маркусом с того момента как бабушка Пипери испарилась, и тогда, он собрал всех нас в своем кабинете. К сожалению, Люциан привел с собой крайне не сговорчивого Сета. И, что гораздо хуже, по какой-то непонятной причине, Эйден был в кабине Маркуса, еще до меня.
Маркус сделал глубокий вдох.
– Алекс, что произошло на самом деле?
– Я уже все рассказала. Столкнулась с ней в саду. Она разговаривала, а затем вдруг испарилась...
– Она испарилась? – захохотал Сет. – Он расположился в углу со скрещенными на груди руками. – Серьезно?
–Да, она испарилась. Как если бы, вот она стоит и разговаривает со мной, а затем становится кучкой пыли
– Мы так просто не испаримся, Алекс. Этого не случается.
– Ну, а с ней случилось. Она потыкала меня в грудь костлявым пальцем и наговорила кучу всякой сумасшедшей дряни. А затем она испарилась!
Брови Сета взлетели вверх, и он рассмеялся снова.
– Чем ты сегодня занималась? Курила что-то?
Я всплеснула руками, обращаясь к Маркусу. Понятия не имею, почему Сет был таким придурком со мной. Он начал это как только вошел в комнату, и сейчас я хотела его убить.
– Ему обязательно быть здесь?
– Он там, где я нуждаюсь в его присутствии,– сказал Люциан. – И я нуждаюсь в том, чтобы он был здесь.
– Может он, хотя бы, заткнется?– Я скучала по более очаровательной версии Сета. Эта версия была дерьмовой. – Нет никакой надобности в том, чтобы он комментировал всё, что выходит из моего рта!
–Я всё комментирую, потому что это звучит так, будто ты курила крэк,– возразил Сет, – где ты была весь день?
– Сет,– предупредил Эйден. Это было первое, что он сказал с тех пор, как началась встреча. Он был одет в форму Стража, и было адски трудно не смотреть на него,– ты можешь помолчать хотя бы пару секунд?
