Текст книги "Замерзшие (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментраут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Становится… интересно.

Кайлер не произнес ни слова, а только опустил полотенце на мои бедра. Я упорно смотрела на коврик напротив раковины, но чувствовала, как его взгляд спускается от моего лица к шее, а затем к заливающейся краской груди. Желание прикрыться было сложно подавить, но я хочу, чтобы он смотрел на меня.

Я хочу, чтобы ему нравилось то, что он видит.

Знаю, что все должно быть беспристрастно, но из-за его взгляда мои соски затвердели, и меня охватило ноющее чувство. Я затаила дыхание, когда он взял тряпку и наклонился.

– Замерзла?

Кажется, я его ненавижу.

Его смех был низким и глубоким, раздражая меня еще больше.

– Я все сделаю быстро.

– Конечно, сделаешь, – скорчилась я, разрываясь между возбуждением, злостью и стеснением.

Кайлер водил тряпкой по моей груди маленькими кружками, с каждым разом приближаясь к соскам. Мое дыхание участилось. Он хотел меня – это очевидно, – но никто из нас не заговорил о произошедшем на лоджии. Изменил ли он свое мнение, как только остыл?

Делая еще один кружок, он задел рукавом мой сосок, и я затаила дыхание. Это случилось снова, и я не могла понять, намеренно он так делает или нет.

Я схватилась за край стойки, пока костяшки моих пальцев не побелели. Пульс участился, когда он встал между моими ногами. Его руки тряслись, пока протирали левую, а затем правую грудь. Я держала глаза закрытыми и старалась думать о чем-нибудь мерзком, но все-таки не могла ничего с собой поделать.

Очень печально.

Уверена, что была супер чистой к тому моменту, когда он выкинул тряпку и взял перекись. Ну, можете считать меня конченым психом, но легкое пощипывание только усилило мое возбуждение.

– Идеально, – пробормотал Кайлер.

Он смотрел на мою грудь, а затем поднял глаза.

– Все идеально.

Он убрал бутылку в сторону и натянул полотенце мне на плечи.

– С тобой все будет хорошо.

Ощущение бабочек в животе сменилось ощущением глубокого разочарования.

      Кайлер начал отодвигаться, его движения были какими-то резкими.

– Я собираюсь… проверить гараж и поискать погодное радио. Кажется, у мамы было такое. И мне нужен брезент. Брезент, да, для окон.

Я уставилась на него.

Он дошел до двери, остановился и потер подбородок.

– Можешь одеть свитер. Пожалуйста, одень его.

Не знаю, что заставило меня произнести следующее. Может, остатки адреналина после взрыва окна, смешавшиеся с бушующими гормонами. Правда не знаю, но я была и раздражена, и смущена.

И видит Бог, это убойное сочетание, но, в общем, смелость ко мне снова вернулась.

– Зачем? Ты же сам его снял.

Кайлер медленно опустил руку, сжимая ее в кулак.

– Сид… я действительно понятия не имею, что сказать.

Мне неудобно было сидеть на стойке словно ребенок. Я спрыгнула, покрепче ухватившись за полотенце.

– Что значит, ты понятия не имеешь, что сказать?

Он шагнул вперед, плечи напряжены.

– Слушай. Сейчас не самое удачное время. Надо найти брезент. А еще разобраться, действительно ли в нас стреляли…

– И как ты это сделаешь? Ты работаешь в ЦРУ, а я просто не знаю?

Он вскинул бровь.

– Не надо быть такой всезнайкой.

– Нет причин, почему мы не можем поговорить сейчас. Я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, Сид. – Злость снова исказила его лицо. – Поверь, я точно знаю. Ты хочешь от меня секса на одну ночь.

Я вздрогнула. Вообще-то такого я точно не хочу.

– Что? Тебе не нравится, как звучит? Ну, мне тоже.

Да, он действительно рассержен. Его глаза опасно почернели.

– Мне не следовало заходить настолько далеко, потому что этого точно не произойдет. Наши отношения не такие. И никогда не будут.

Глава 13

Сидни

Я чертовски перебрала со своей напористостью.

Итак, шел снег.

Раньше я любила снег, но прямо сейчас я ненавидела его, потому что из-за него я оказалась в этой ловушке. И это самое последнее место в мире, где мне хотелось бы находиться. К вечеру температура упала еще ниже. Я металась по длинной гостиной, и, несмотря на исходящее от камина тепло, я скрестила руки на груди, пытаясь согреться. Еще три дня с Кайлером. Я их не выдержу.

Я услышала его шаги, когда он поднимался по лестнице из подвала, и застыла перед камином. Мое сердце стучало так же громко, как выл снаружи ветер. Он появился со свертком синего брезента в руках, и наши глаза встретились на секунду, но потом он направился в другой конец комнаты, к двери, ведущей в застекленную террасу.

– Я могу тебе помочь? – спросила я, морщась от боли, когда голос надломился на середине фразы.

На его каменном лице промелькнуло удивление, и я не могла понять причины. Конечно, я была в замешательстве и злилась на него, и в этот момент моим вторым именем должно было быть «Смущённая», но что, собственно, такого сделал Кайлер? Я набросилась на него и не один раз. Просила трахнуть меня, как какая-то дешевая шлюха, а он был просто парнем – парнем, который, вероятно, привык к ежедневному сексу. Конечно же, он поддался импульсивному порыву. Он не сделал ничего плохого. Во всяком случае, он единственный пытался поступить правильно. Видимо, он ценил нашу дружбу больше, чем я.

Это все из-за меня.

Кайлер отвернулся и покачал головой:

– Я сам. Просто оставайся тут и грейся.

Я смотрела, как за его спиной закрывается дверь, и моя грудь сжалась от боли. Услышав щелчок замка, я ударила себя по лбу:

– Боже, я такая неудачница.

Отвернувшись от двери, я запустила руки в волосы и поморщилась от их противной жирной гладкости. Есть большая вероятность, что его голова прояснилась, как только он понял, что сегодня утром я не принимала душ. Плевать на экономию горячей воды. Он сегодня утром набирал холодной воды, и я подумала, что смогу быстро принять душ и смыть с себя всю грязь.

А еще это послужит идеальным отвлечением.

Поторопившись наверх, не обращая внимания на холод в комнате, я разделась в спальне догола. Но перед тем как войти в ванную, я подготовила пару толстовок и кремовый свитер, в который влюбилась сразу же, как только увидела в магазине. Я хотела его надеть здесь, если мы вдруг куда-нибудь пойдем, в паре с узкими джинсами и сапогами. В магазине я надеялась, что если надену его, то это как-то повлияет на Кайлера и наша дружба переключится на уровень «давай займемся сексом».

Что там всегда говорила мама? Если бы да кабы...

Я вздохнула и пошла в ванную, игнорируя досадное жжение в горле. Мне хотелось перемотать несколько дней назад и все начать сначала. Я не могу изменить свои чувства к Кайлеру. Дохлый номер. Но я могу держаться подальше от террасы, смогу и дальше держать рот на замке.

Очень жаль, что нет такой кнопки, нажав которую можно было перемотать свою жизнь. Я бы нажала на нее, нихрена не задумываясь.

Отрегулировав воду и сделав ее немного теплее, я шагнула под душ, морщась от холода под ногами. Я надеялась, что теплая вода его немного уменьшит. Не теряя времени, я схватила шампунь и намылила волосы. Маленькие порезы на груди и животе защипали, напоминая о произошедшем.

Действительно ли кто-то стрелял в окно? Нас кто-то преследовал? Я поморщилась и схватила кондиционер для волос. Нанесла его на всю длину волос и сразу же начала смывать, быстро намыливаясь мочалкой и гелем для душа. Пена была повсюду, скатывалась по телу и бедрам, уплывая в слив под ногами.

Хотелось домой.

Мои глаза наполнились слезами, и я зажмурилась. Как же сильно я хотела вернуться домой и забыть эти дни, но понимала, насколько это бессмысленно. Я никогда не забуду то, что произошло у нас с Кайлером.

Секс на одну ночь.

Это не то, что я хотела, но я была согласна и на это. Не уверена, как это определяет меня, неужели я могу любить кого-то настолько сильно, что готова принять любые объедки, брошенные в мою сторону? Это было не правильно. Это олицетворение слабости. Я все понимала, но это не отменяло того факта, что, если прямо сейчас Кайлер войдет в ванную, я позволю ему сделать все, что он пожелает. От этих мыслей я почувствовала уже привычную боль в груди.

Но вдруг на меня полилась ледяная вода, отчего я отпрыгнула и вскрикнула от неожиданности. Я пыталась отойти к задней стенке ванны, но ноги начали соскальзывать.

О нет...

Я потеряла равновесие и, размахивая руками, зацепилась за первое попавшееся. Душевая занавеска удержала мой вес, и на секунду я почувствовала облегчение, но потом маленькие крючки начали щелкать, а занавеска срываться, и мои ноги выскользнули из-под меня. Я ударилась задницей о скользкий мыльный пол и втянула воздух от резкой боли, распространившейся по копчику. Рядом колыхалась занавеска, слабо защищая меня от потока холодной воды. Небольшой вентилятор в стене ванной комнаты с грохотом остановился, и все то небольшое количество тепла, которое попадало из обогревающих труб, исчезло.

Дверь ванной распахнулась, ударяясь о стену, и я почувствовала порочное дежавю, когда в комнату ворвался Кайлер.

– Сидни, что...?

Я дергала смеситель, выключая его, и пыталась удержать на себе душевую занавеску. Конечно же, она была прозрачной, а мне ожидать чего-то другого? Унижения становятся моим коньком.

Вода начала останавливаться, и я подняла голову, выглядывая на Кайлера через мокрые и уже холодные волосы. Он присел, широко раскрыв глаза,

– Ты в порядке?

Я прижала занавеску у груди:

– Думаю что... сломала задницу.

Он сжал губы и, оглянувшись, схватил полотенце.

– Держи, – сказал он. – Давай помогу.

Мое тело покрылось мурашками, но я оттолкнула его руку:

– Я в порядке.

– Что случилось?

Я бросила на него испепеляющий взгляд.

– Я упала.

– Это я уже понял, – проворчал он, подавая большое сухое полотенце.

– Полилась ледяная вода, но я недолго под ней стояла. Меньше минуты, – проворчала я, пытаясь понять, как накрыться полотенцем, не выставляя все прелести напоказ. Нахмурив брови, он подошел к вентилятору и приложил к нему руку. Я воспользовалась этим моментом и, схватив полотенце, избавилась от занавески. Обернув его вокруг груди, я встала на дрожащие ноги. У меня действительно болела задница.

– Черт, – выругался Кайлер. – Думаю, резервный генератор сдох. Просто охрененно!

Мне не надо было спрашивать, что это значит. Трубы замерзнут. Еда испортится, хотя это сомнительно, учитывая, как понижается температура внутри дома. По крайней мере, в холодильнике ничего не испортится. Но тепло будет поступать только от камина.

Кайл схватил меня за руку и торопливо помог выйти из ванны, как будто ожидал, что я опять упаду и сломаю себе шею. В этот момент все было возможно. То небольшое количество тепла, что здесь было, очень быстро испарилось. Когда мы вошли в спальню, по моему телу снова побежали мурашки.

Он провел рукой по своим волосам.

– Мне нужно выйти на улицу и проверить его. Оставайся тут, ладно?

– Подожди. – Я пошла за ним, обходя кровать. – Разумно ли это? Что, если кто-то действительно стрелял в то окно, Кайлер? Я не хочу, чтоб ты выходил на улицу.

– Я буду в порядке. – Он направился к двери.

– Кайлер!

– Кто-то должен проверить его, Сид. Со мной все будет хорошо. Просто жди меня внизу, где... вроде как тепло. – Он замолчал, и жесткое выражение лица немного смягчилось. – Серьезно. Все будет в порядке.

Я была очень недовольна, но он уже вышел за дверь. Если снаружи ходит местный психопат, то я не хочу, чтобы Кайлер выходил.

И-и-и я уже замерзла в полотенце.

Быстро переодевшись в свитер и толстовку, я поспешила вниз, натягивая зимние ботинки. Если Кайлер идет туда, где его может ожидать потенциальная опасность, я тоже могу быть там и, по крайней мере, караулить, пока он заливает в генератор бензин.

Я схватила куртку со спинки кухонного стула. Застегнув молнию, я открыла входную дверь, и в лицо ударил сильный порыв ветра вперемежку со снегом.

– Обалдеть, какая сильная метель!

Из-за сильного снегопада следы Кайлера, ведущие с крыльца, были уже еле видны. Не желая снова упасть, я вцепилась в перила и осторожно пошла по толстому слою снега. Несколько раз мои сапоги проваливались сквозь этот слой, достигая деревянных ступенек. Иисусе. Очень мощный снегопад.

В сумеречном свете сквозь метель слева проглядывалась сбитая сосна и бьющиеся на ветру разорванные электрические линии. На снегу виднелся след, который, судя по всему, проложил Кайлер. Я последовала по нему в обход дома, с трудом пробираясь сквозь снег. Мои руки были спрятаны глубоко в карманы, но я уже чувствовала, как к ним подбирается холод. Я уже не чувствовала нос и щеки, когда обогнула дом.

Он сидел на корточках рядом с грудой снега, плотно сжимая в руках лопату, и осматривал резервный генератор.

– Кайлер? – Ветер донес до него мой голос.

Его голова дернулась в мою сторону, и он резко поднялся:

– Сид? Какого черта ты тут делаешь? Я же просил...

– Знаю. – Я подобралась ближе к нему, стуча зубами. – Но ты не должен находиться на улице в одиночку. – Я вынула руки из кармана и убрала с лица мокрые и теперь уже заледеневшие пряди волос. – Я могу караулить тебя.

– Боже, ты словишь пневмонию! – Его щеки были красного цвета.

– Неправда. Нельзя простудиться из-за в-в-влажной головы. – Шмыгнув носом, я перевела внимание на генератор и прищурила глаза от обжигающего ветра. – В нем н-н-нет бензина?

Он на мгновение уставился на меня с грозным выражением и, снова повернувшись к генератору, ответил:

– Нет. Бензин внутри, но кто-то, блядь, перерезал провода, ведущие в дом.

Мой разум отказывался верить его словам, но я видела на снегу электрический пробой, который тянулся от генератора к лесу, и тропинку, похожую на след от лыж.

– Нет. Н-не может быть.

Кайлер двигался сквозь метель лучше, чем я, он дотянулся до разрезанного кабеля за генератором. – Полностью обрезан.

Я смотрела на эти провода с замиранием сердца. По моему телу распространился страх.

– Это п-плохо.

– Нет. – Он отбросил провода и повернулся ко мне: – Нам нужно вернуться внутрь. Сейчас же.

Я не собиралась спорить с этим или с тем, что он обнял меня за плечи, прижимая ближе к себе, и направил обратно в дом. Я понятия не имела, как он не замерз или почему его пальцы еще не онемели. Может, потому, что он очень часто катается на лыжах и сноуборде?

Может, я просто неженка, когда дело касается холода?

Внутри Кайлер быстро расстегнул мою куртку и снял ее с меня.

– Тебе действительно не следовало выходить из дома, Сид. Я же сказал, что буду в порядке.

– Но кто-то перерезал провода. Они все еще могли находиться снаружи. – Дрожа, я позволила ему вести меня в гостиную. – На тебя могли напасть или... тебя бы завалило снегом.

Он потянул меня вниз на ковер, усаживая перед камином. Я сжалась от исходящего тепла, слишком резкий перепад температуры для моей обледеневшей кожи.

– Я смогу постоять за себя, – ответил он, присев рядом со мной на корточки. – Ты снаружи – вот что меня беспокоит.

– Не стоит. – Я сосредоточила свой взгляд на оранжево-красных языках пламени.

– Почему не стоит? – Он провел рукой по моим влажным волосам, стряхивая снежинки.

Мои глаза закрылись, когда он снова погладил меня, и мне захотелось прогнуться под прикосновением, как кошка, желающая получить больше ласки. – Когда я услышал, как ты зовешь меня на улице, мое чертово сердце практически остановилось.

– Как драматично, – пробормотала я. Его рука на моей голове остановилась, и в этот момент я забыла о той путанице, которая произошла между нами.

– Это правда. Мысль о том, что ты на улице и рядом с каким-то гребанным мудаком, напугала меня до полусмерти.

– Думаешь, здесь мы в безопасности?

Он ответил не сразу.

– Начинает холодать. Мы будем спать здесь, внизу, и в гараже у нас достаточно дров. Знаю, это не то, что ты имела в виду, но я не думаю, что кто-то сможет войти сюда, к тому же если они и войдут, то не выйдут отсюда.

Я открыла глаза. Кайлер кивнул в сторону стены у камина. На ней висели несколько винтовок.

– Они настоящие?

Он кивнул, встал, чтобы снять одну из них, и приложил к стене.

– И заряжены. Опасные. Поэтому не играй с этим.

– Я и не собиралась, – ответила я и переместила взгляд на раскрытые занавески на окне. Скоро наступит ночь, очень холодная ночь, но он был прав. Это меня не очень беспокоило.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – успокоил он, двигая пальцами по моей щеке. – Обещаю.

От переполненных чувств в груди не осталось места.

– Я знаю, что кому-то на самом деле хочется нас...

– Напугать? – спросил он, опуская руку. – Я знаю, как пользоваться винтовкой. Как я уже сказал, если кто-то войдет, то уже не выйдет отсюда.

Я содрогнулась от его слов, но было приятно узнать, что мы не полностью беззащитны.

– Наверное, какой-то идиот балуется с нами. Нет никаких причин серьезно беспокоиться об этом. – Он снова встал, проведя ладонью по своему подбородку. – Мне следует утеплить эту комнату, пока мы не потеряли то немногое тепло, что у нас есть.

Встав на ноги, я проигнорировала его хмурый взгляд.

– Я помогу.

– Сид...

– Не спорь со мной. Я могу помочь. Что нам нужно сделать? Собрать одеяла? Соорудить шалаш?

Он выдавил из себя улыбку.

– Тогда пошли.

Мы взяли простынь, чтобы натянуть на дверь застекленной террасы, потому что синий брезент на окне пропускал холодный воздух. Потом мы собрали все одеяла, все спальные мешки и спустили со второго этажа двуспальный матрас, соорудив из всего этого замечательное спальное место у камина.

Импровизированная кровать, которую мы будем делить, – импровизированная кровать с рядом стоящим дробовиком.

Брррр.

Когда мы складывали все одеяла, напряжение между нами вроде исчезло, но потом возвращалось с удвоенной силой каждый раз, как наши руки или тела касались друг друга. Когда я смотрела на него, то ловила его взгляд на себе, но он быстро отворачивался. Я не знала, что с этим делать. Мы шутили и болтали о всякой ерунде, чтоб заполнить тишину. Он избегал разговоров, которые могли привести нас к тому, что произошло на террасе, или о том что, могло произойти снаружи. К ужину (и снова колбасным ассорти) я почувствовала сковывающую напряженность.

Я набросилась на бар как вышедшая из себя алкоголичка. Достав бутылку Джека, я налила себе шот и выпила его.

Жидкость как уголь обожгла горло, от чего я закашлялась.

– Снова пьешь? – спросил Кайлер, спуская в гостиную свою гитару в чехле.

Я опустила рюмку на стол, чтоб снова наполнить ее.

– Ага.

Он подошел ко мне, вырывая бутылку, прежде чем я успела налить еще.

– Не думаю, что это хорошая идея.

Я нахмурилась.

– Думаю, что это отличная идея.

– Как насчет держаться подальше от крепких напитков сегодня вечером? – Он наклонился и вытащил два пива из маленького барного холодильника. – И пить вот это?

– Ненавижу вкус пива, – ответила я, но все же с раздражением приняла бутылку.

Он улыбнулся, возвращаясь к гитаре, и поставил свою бутылку на край стола.

– А я ненавижу, когда ты пьяна.

Я не знала, что на это ответить.

– Почему?

Он лениво пожал плечами.

– Просто это не ты – и не обижайся на это. Мне нравится, что ты не такая. Ты не тусовщица, и это хорошо.

Я открыла было рот, но ничего не смогла сказать. Ему нравилось, что я не тусовщица? Но все девушки, с которыми он встречался – и «встречался» в широком смысле этого слова, – были абсолютными тусовщицами. Мой мозг начал раскалываться от его заявления. Что он имел в виду? Я не могла уловить смысл.

Не прошло и минуты после его слов, как я уже была раздражена.

Держа бутылку у груди, я наблюдала, как он вынул гитару из чехла. Комнату освещало несколько зажжённых свеч, которые с наступлением ночи начали отбрасывать мягкие тени.

Откинув с лица уже высохшие волосы, я отвела от него взгляд, когда он посмотрел на меня, перебирая пальцами струны. Подойдя к нашей кровати, я села, жалея, что мне не хватило предусмотрительности взять с собой какие-нибудь хорошие книжки. Но через несколько минут Кайлер начал играть на гитаре – и я позабыла о книжках. Повернувшись к нему, я позволила тишине и мелодии успокоить себя. Я не узнала эту песню, вероятно, она новая или он сам ее придумал.

Его длинные пальцы с завистливой профессиональной ловкостью проигрывали аккорды. Его игра зачаровывала, а возносящая мелодия захватывала. Пока он играл, прядь каштановых волос упала ему на лоб, а эти густые и невероятно длинные ресницы словно веером покрывали его скулы.

Он остановился и, приподняв подбородок, встретился со мной взглядом. Из-за комка в горле я не могла ничего сказать, но не смогла и отвести от него взгляда. В этой тишине так много всего натянулось перед нами, что лучшим решением было оставить слова недосказанными, а истину никогда не озвучивать.

Кайлер отложил гитару в сторону и протянул руку к бутылке, которая стояла рядом. Он сделал глоток и только потом отвернулся от меня. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Мне не хотелось спать, совсем наоборот, но очень хотелось, чтобы было иначе. Я потягивала пиво, надеясь, что оно вырубит меня. И это была самая странная чертовая вещь. Насколько я хотела просто уснуть и не позволить себе тем самым сказать или сделать что-нибудь глупое, настолько я не хотела упускать время, проведенное с ним.

А потом он заговорил,

– Я не должен был поддаваться.

Кайлер

Слова вырвались из моего рта, прежде чем я смог их остановить. Я не жалел о них, ведь мне нужно было это сказать. Мне не следовало делать то, что я сделал на террасе, так обращаться с ней – не лучше, чем с очередной телкой для быстрого перепиха у стены.

Сид заслуживала гораздо большего и лучшего, чем это. И даже если я был способен только на быстрый перепих, ей я бы дал больше, если бы она захотела.

Я бы дал ей все, о чем бы она ни попросила.

Вероятно, этого не будет достаточно, и я знаю, что не смогу исправить то, что делал в прошлом. Я не могу вернуться назад и изменить тот факт, что я зависал с теми девушками, что Сид наблюдала, как я одну за другой вез к себе домой, но, черт возьми, если она спросит, я расскажу, насколько глубоки мои чувства к ней.

Но я ничего не могу изменить, и теперь Сид воспринимает меня так же, как те девушки из школы и колледжа или те, которых я встречал в баре. Она ожидает от меня то, что ожидали они, – ночь секса и ничего более. И от этого я чувствовал себя настоящим говнюком.

Сид подавилась пивом и быстро заморгала.

– Не поняла?

Я запустил руку в волосы.

– Ранее на террасе – я не должен был давать тебе то, о чем ты просила.

Ее руки сжались в крошечные кулачки, и мне хватало жизненного опыта, чтоб быть благодарным тому, что у нее не было в руках бутылки с пивом, потому что она не упустила бы шанс запустить ею в мою голову.

– Я пыталась избегать этой темы, поскольку ты до боли ясно дал понять об этом.

– Мы должны поговорить об этом, – ответил я. – Ррасставить все точки над «и». Ты...

– Я не хочу, Кайлер. – Она резко встала. – Не вижу в этом смысла. Думаю, я уже достаточно унизилась за последние два дня, хватит до конца жизни.

Я покачал головой:

– Я не пытаюсь унизить тебя. Это последнее, что я хочу.

– Тогда нам не следует говорить об этом. Ты не хочешь меня. Я это поняла. – Она на короткий миг взглянула на меня, ее нижняя губа дрожала, а это как запрещенный удар в мою грудь, но потом она отвернулась к окну. – Тут больше не о чем говорить.

– Тут чертовски о многом нужно поговорить, Сид. – Я повысил голос и клянусь Богом, если она подойдет к окну еще ближе после того, что случилось, я свяжу ее. – Почему ты раньше ничего не говорила? Или ты просто проснулась несколько дней назад и решила, что хочешь этого от меня?

Она сдавленно рассмеялась.

– Да, это именно так и происходит. Я просто проснулась однажды утром и поняла: «Бог ты мой, да я хочу, чтоб Кайлер занялся со мной сексом». Серьезно, ты такой тупой.

– Тогда объясни мне. – Я вскочил на ноги и пересек комнату. Она попятилась, выставляя между нами кресло. – Мне нужно знать, почему ты захотела этого от меня. С чего ты взяла, что с этим не возникнет проблем?

Она вцепилась в спинку кресла, судорожно сглатывая.

– Ты так говоришь, как будто для тебя это непосильный труд.

Я сузил глаза. Что за черт?

– Я не об этом говорил и говорю.

– Ладно. Ты хочешь поговорить о нас. Почему ты так против этого? – Эти слова словно прорвали плотину. – Я была твоим лучшим другом с самого детства. Я наблюдала за тобой, когда ты начал проявлять внимание к девушкам и встречаться с ними, и не думаю, что ты хоть раз отказывался от их предложений.

Я отшатнулся.

– Я тебе не гребанная проститутка, Сид.

Она изумленно раскрыла глаза.

– Но ты готов трахнуть все, что движется и улыбается тебе, но только не меня!

– Да! Это именно то, о чем я говорю. – Я шагнул к ней. Из-за мягкого освещения от свечей ее глаза казались темными, как беспокойные волны в океане. – Я не хочу трахать тебя, Сид. Это не про нас с тобой.

Она прерывисто вздохнула.

– Ты хотел меня. Я это чувствовала.

Я отвернулся и так сильно стиснул зубы, что даже удивился, почему они не раскрошились.

– Ты не получишь этого.

Обхватив себя руками, она отошла от кресла и направилась к двери, ведущей в другую часть дома. Ох черт, нет, куда она собралась? Мы не закончили разговор.

– Я поняла, – продолжила она с блестящими от слез глазами, отчего все мое тело напряглось. – Я недостаточно хороша для тебя. И неважно, что я влюблена в тебя... – Она резко побледнела. – О Боже...

В этот момент гребаный мир остановился. Я всегда думал, что люди чрезмерно мелодраматичны, когда говорят, что жизнь – дерьмо, если слышат нечто совершенно неожиданное и шокирующее, и черт возьми, они оказались правы. Гребаный мир действительно остановился для меня, прямо в этот момент.

Сид влюблена в меня? Она любила меня?

– О Боже мой, – снова прошептала она.

Я со скоростью света оказался рядом с ней. Обхватив ее щечки, я откинул ее голову назад, так чтоб она смотрела мне в глаза.

– Что ты только что сказала?

Она выглядела так, будто ее сейчас стошнит.

– Ничего, я ничего не говорила.

– Чушь собачья! – Мои глаза расширились. – Ты влюблена в меня?

– Конечно. – Она рассмеялась, но я понял, что смех был фальшивым. – Мы лучшие друзья, казалось, целую вечность, и я бы в...

– Ты не это имела в виду. – Голос охрип, а в груди грохотало сердце. Не может быть, чтоб она имела это в виду. – Ну же, Сид. Не это.

Она покачала головой.

– Неважно. Ты не...

– Ты. Не. Поняла. – Мне хотелось встряхнуть ее. Она была недостаточно хороша? С ума сошла что ли? Я уже начал так думать, потому что все было совсем наоборот. – Ты лучше, чем девушка на одну ночь, Сидни. Я не могу сделать этого с тобой. Ты совершенно не такая, как те девушки. Ты заслуживаешь гораздо большего.

Ее глаза вспыхнули и раскрылись от удивления. Я стоял так близко, что видел крошечные слезы, которые скатились по ее щеке. Если бы меня ударили по яйцам, мне было бы легче перенести эту боль, чем видеть, как она плачет, и знать, что я являюсь причиной ее слез.

И тогда меня осенило, что это уже не в первый раз, когда я заставляю ее плакать. Были и другие случаи. Те наши крошечные моменты раньше не казались важными, но теперь, оглядываясь назад, я понял, как много они значили для нее. Каждый памятный момент разрезал меня как ржавый нож.

Я был самым распоследним мудаком, чем мог бы себе представить.

В девятом классе я отменил нашу с Сид ночь кино ради молоденькой чирлидерши, у которой был очень талантливый ротик. На следующий день Сид сидела в классе с красными опухшими глазами и сказала мне, что это из-за аллергии, за исключением того... что у Сид не было ни на что аллергии. В течение всего лета после десятого класса я постоянно срывал наши с ней планы, чтоб провести время с девушками. На наш выпускной я пообещал ей танец, но рано ушел оттуда. Снял номер в отеле для девушки, имя которой уже и не вспомню. Она всегда улыбалась и говорила, что все хорошо, но потом... после с ее глазами что-то происходило – то она прочитала грустную книжку, то смотрела депрессивное кино. То же самое и в колледже, даже если она с кем-то встречалась. И даже совсем недавно, я вспомнил ее выражение на лице, когда она увидела Минди, выходящую из ванны в то утро, когда мы выезжали в Сноушу. Я оказался не прав и в то же время прав. Это не было отвращением, это было тяжелое разочарование.

Все это время я разбивал ей сердце, но она до сих пор была рядом.

Она все еще здесь.

Я произнес гортанным голосом:

– Не плачь, малыш. Я не этого хотел. – Я наклонился, ловя губами ее слезы. – Ты даже не представляешь, как много значишь для меня.

По щеке потекла еще одна слезинка, и я стер ее своим большим пальцем.

– Я не спал с ней, – выпалил я, как полный идиот.

Сид заморгала.

– Что?

Я даже покраснел.

– Я не спал с Минди – девушкой, которая была у меня дома. Я не спал с ней, Сид. Знаю, что это не многое меняет, но я не спал.

Это только заставило ее плакать сильнее, и я действительно не знал, что делать. Я облажался сильнее, чем думал, и сильнее, чем боялся. Она попыталась отвернуться, но я мягко, но крепко удержал ее лицо. В груди что-то болело.

То же самое я почувствовал, когда в старшей школе она заявила, что встречает с Нейтом.

Поэтому я сделал единственное, о чем мог думать, единственное, что хотел.

Я поцеловал ее.