Текст книги "Замерзшие (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментраут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Поднимусь? Только потом я поняла, что он не собирается для этого воспользоваться дверью. О, Господи, он взбирается на дерево. Да он убьется же! Я высунулась из окна, и мое дыхание превращалось в маленькие облачка пара, пока я наблюдала, как он начал вскарабкиваться на дерево.

– Кайлер ты сошел с ума?

– Нет. Да. – Он подпрыгнул на первую тонкую ветку. Выпрямившись, он угрюмо посмотрел вниз. – Что ж, это оказалось сложнее, чем я помнил.

От удивления я открыла рот.

– Может, ты все-таки спустишься вниз и воспользуешься входной дверью, как, даже не знаю, как это сказать... Как делают нормальные люди?

– Я уже на половине пути. – Он оперся ногой в углубление ствола и перепрыгнул на другую ветку, которая была ближе к моему окну. Схватившись за ветку, он посмотрел на меня. От холода его щеки покраснели, а глаза блестели в лунном свете. – Если я упаду и сломаю себе шею, ты скажешь что-нибудь приятное обо мне на моих похоронах? Типа, «Кайлер обычно был приятным человеком».

– Боже мой...

Кайлер усмехнулся и подпрыгнул к массивному стволу, удерживая себя на ветке дерева.

– Не волнуйся. У меня все получилось.

Мой взгляд упал на заснеженную, твердую поверхность под ним. Я не была так уверена в этом.

– Почему ты просто не постучал в дверь?

Он склонил голову набок, как будто даже не обдумывал этот вариант.

– Не думаю, что ты бы открыла мне.

– Я бы открыла, – ответила я.

– Слишком поздно. – Он подмигнул, и мое сердце ушло в пятки. – Может, отойдешь?

Попятившись и вернувшись в комнату, я задержала дыхание, когда он ослабил хватку, отчего дерево под ним захрустело. О Господи, я не хочу на это смотреть. Я хотела закрыть глаза, когда он начал ползти по краю, а потом остановился и посмотрел вниз. Он поднял голову, оценивая расстояние до окна.

Мое сердце застыло от страха.

– Кайлер, не смей...

Слишком поздно.

Кайлер наполовину подпрыгнул, наполовину бросился в сторону моего открытого окна. Я обмякла. Закрыв глаза, я прижала руки к груди и вскрикнула. Я услышала звук ломающейся ветки и распахнула глаза. Он влетел в открытое окно, приземлившись на ноги, как чертов кот. Он слегка потерял равновесие и врезался в стол, отчего компьютер и книги затряслись.

Он выпрямил руки и медленно огляделся, прежде чем остановить свой взгляд на мне.

– Я крут.

Я едва могла дышать.

– Ага.

В дверь моей комнаты постучались, и через секунду она открылась. Папа просунул голову с широко раскрытыми глазами.

– Я просто хотел убедиться, что он остался жив.

Я кивнула, а Кайлер сверкнул улыбкой.

– Целый и невредимый.

– Это очень хорошо. – Папа начал закрывать дверь, но остановился. – В следующий раз пользуйся входной дверью, Кайлер.

– Да, сэр, – ответил Кайлер.

Качнув головой, папа закрыл дверь, и мы с Кайлером остались наедине в моей спальне. Это было не впервые. Он бывал тут во время осенних каникул, несколько месяцев назад, но сейчас?

Это воспринималось совсем по-другому.

Быть с ним здесь, в такой близости от кровати, и я без лифчика и трусиков под одеждой, это заставило меня покраснеть. Это предвестник беды.

Кайлер снял свою вязаную шапку и начал снимать куртку, но, задумавшись, остановился и спросил.

– Ты не против?

Я замотала головой, сильнее укутавшись в кардиган.

Его тугие мускулы перекатывались, пока он снимал свою куртку и вешал ее на спинку стула. После чего он повернулся ко мне, и из моих легких вылетел весь воздух. Он никогда не смотрел на меня так... неуверенно и уязвлено. Он несколько раз сглотнул, а потом уселся на стул возле рабочего стола и глубоко выдохнул.

– Нам нужно поговорить, – заявил он, сложив руки на колени.

– Я знаю, – прошептала я, потому что не было никакого смысла врать или откладывать неизбежное. Я не могла сидеть, поэтому осталась стоять. – Прости, что так уехала из Сноушу, не сказав тебе ни слова. Мне просто нужно было выбраться оттуда.

Он кивнул:

– Я понимаю.

Я думала о том, что сказала мне Андреа о Заке, и о том, что он сделал. Вина кислотой сжигала мою грудь.

– Я... мне не следовало говорить тебе некоторые вещи, которые я сказала о Заке. Это была не твоя вина. Не совсем твоя, и это было грубо с моей стороны обвинять тебя в этом, поэтому прости меня.

Кайлер заморгал.

– Ты извиняешься?

Нотка неверия в его голосе встревожила меня. Как будто он не желал слышать мои извинения, как будто уже было слишком поздно для них.

– Да. Я не должна была говорить тебе это. И то, что ты сделал год назад...

– Остановись. – Кайлер поднял руки. – Ты же не всерьез.

Я глубоко вдохнула, но воздух застрял в горле. Сердцебиение ускорилось, и мне неожиданно захотелось присесть. Я села на край кровати и ощущала себя так, будто мы расстаемся... хотя никогда не были вместе.

Кайлер оттолкнулся вперед, отчего колеса заскрипели по паркету.

– У тебя совершенно нет никаких причин для извинений, Сид. Фраза «Прости меня» не должна даже касаться твоих губ.

– Не должна?

– Нет. – Он провел рукой по подбородку. – Во всем этом только моя вина. Я облажался, Сид. Я так сильно облажался, так много раз, что не имею права даже сидеть здесь. Ты даже не должна со мной разговаривать.

– А? – Я не была уверена, как реагировать на его заявление.

Он судорожно вздохнул, а потом выпрямился. Я напряглась, потому что у него был такой взгляд, будто он к чему-то себя готовил. Как будто он хотел оборвать все разом и, может быть, именно поэтому он здесь. Сказать, что между нами ничего не должно было произойти, что нам лучше остаться просто друзьями и что ему жаль, что он позволил этому зайти так далеко. Я не хотела это слушать, но знала, что должна. Это будет больно – адски. Я подумала о Нейте и о том, что он сказал, и мне захотелось заползти под кровать, но я заставила себя сидеть на месте. Больше никаких побегов. Больше никаких тайн. Жизнь не совершенна. Это должен быть один из тех моментов.

Наши взгляды встретились.

– Мне очень жаль за многие вещи, – начал Кайлер, не сводя с меня своего взгляда. – Я бы хотел, чтобы ты никогда не проходила через то, что произошло с Заком. Они причинил тебе боль. Знаю, ты говорила, что ты в порядке, но он прикасался к тебе своими руками, и это произошло из-за того, что я кое-что сделал. Я никогда не прощу себя за это.

– Это была не твоя вина. – Мое прежнее чувство вины разрослось со скоростью роста сорняков. – Пожалуйста, не думай так. Парень определенно не здоров...

– Я знаю, но потребуется много времени, чтоб я принял это, – открыто признался он. – Я продолжаю переживать об этом, и каждый раз, когда я думаю о том, что тебе причинили боль, это меня убивает. Я серьезно, и прости меня, Сид. Мне так жаль.

У меня заболело сердце оттого, как он говорил это.

– Кайлер...

– Но это не самое главное, о чем я сожалею, – продолжил он, и я подумала – вот мы и добрались. Как бы я ни старалась изо всех сил подготовить себя к этому, комок в горле только увеличивался. Кайлер запустил руку в волосы. – Больше всего мне жаль за то, что я причинил тебе боль. Я знаю, что причинил. Я знаю, что причинил тебе боль другими девушками. Я причинил тебе боль, не отказав Саше. Я не хотел тебе врать. Я просто не подумал, потому что у нас с Сашей ничего не было, но я должен был сказать тебе, что до этого у нас была интрижка. И я больше не спал с ней. Я абсолютно уверен, что не спал с ней, когда поехал помочь ей с разбитыми окнами...

– Разбитыми окнами? – ошеломленно переспросила я.

– Ночью Зак разбил ее окна. Она живет одна, и мне нужно было помочь, – объяснил он. – Но я бы хотел, чтоб я не помогал ей тогда. Я должен был быть там с тобой, но меня не было. Я не могу простить себя за это.

Я закрыла глаза, переполненная чувствами, и не знала, с чего начать. Во мне бурлило слишком много эмоций, чтоб переварить все сказанное им.

– Ох Кайлер...

– И я не ожидаю, что мои извинения имеют хоть какое-то чертовое значение. Поверь мне, – поспешно продолжил он, и я открыла глаза, глотая горячие слезы. – Я знаю, что мне многое нужно исправить. Я много раз отменял наши походы в кино из-за других девушек, срывал наши планы ради перепиха с ними. Потому что все, что я делал, это трахался, ты же знаешь? А потом был выпускной. Я даже никогда не танцевал с тобой. И все это время ты оставалась рядом со мной, а я... – Он тряхнул головой. – Я, блядь, мелю вздор. Конечно же, я не смогу ничего из этого исправить. Я не буду винить тебя, если ты скажешь мне проваливать из этого дома, но ты просто знай, что я бы хотел исправить много всего, но есть кое-что, о чем я никогда не буду сожалеть.

Я замерла, мысли и пульс начали гонку между собой.

Кайлер поднялся и подошел ко мне, присев на колени. Он немного склонил голову, так, чтоб я смотрела прямо в его глаза, когда он произнес следующие слова:

– Я никогда не буду сожалеть о проведенном с тобой времени, Сид. Никогда. И я хотел бы вернуться назад и еще раз пережить те часы. Я бы хотел вернуться в прошлое, и вместо того чтоб зависать с телками, я бы был мужиком и сказал бы тебе все, что я на самом деле чувствую к тебе, что я на самом деле всегда чувствовал к тебе.

Я открыла рот и ахнула, но у меня не было слов. Я разглядывала его красивое лицо, и он смотрел на меня в ответ, открыто и ясно – наконец, прямо здесь, напротив меня. Мое сердце и набухало, и разрывалось. Надежда горела так ярко, как Полярная звезда.

– А что ты всегда чувствовал?

– Я любил тебя всю свою жизнь, – ответил он, вперившись в меня взглядом. – И буду любить тебя всю свою оставшуюся жизнь, если ты мне это позволишь, Сид.

Глава 24

Кайлер

Как только все это вылетело из моего рта, я знал, что сказал верные слова. В моих мозгах не было никаких сомнений. Я должен был сказать все это несколько лет назад, в тот самый момент, когда осознал, как глубоки мои чувства к ней. И была большая вероятность, что теперь было слишком поздно, но этот груз был сброшен с моих плеч. Я сказал правду. Я не ожидал, что моих извинений сейчас было достаточно, но рассказав о своих чувствах, я мог бы открыть дверь в будущее. По крайней мере, это то, на что я надеялся.

Но чем дольше Сид молчала, тем сильнее я начинал волноваться. Сид выглядела немного ошарашенной. Она не двигалась. Ее руки расслабленно лежали на коленях, ладонями вверх. Она не произнесла ни слова. Ее милые розовые губки полураскрыты. Она просто неотрывно смотрела на меня.

Мне казалось, что мне только что заехали по яйцам. Неужели я так сильно облажался, что мое признание в любви было неправильно ею воспринято? Ох, блин, мне не нравилось это ощущение. По большей части я заслужил это, но легче от этого не становилось, особенно когда ее глаза наполнились слезами, будто она еле сдерживала их.

Я это не планировал. Блядь.

– Сид, малыш, скажи что-нибудь, прошу тебя. – Я прижал к бедрам руки, чтоб удержать себя от желания схватить ее. – Пожалуйста.

Она слегка качнула головой, отчего из ее пучка вылезло несколько прядок волос. Темные завитки покрывали ее виски и затылок. Потом она наклонилась вперед. Прежде чем я понял, что она делает, она уже обхватила мое лицо своими дрожащими руками.

Ладно. Это уже хорошо. Это могло бы нас к чему-нибудь...

– Я хочу задушить тебя, – сказала она охрипшим голосом.

Ну хорошо, это не было чем-то хорошим. Вовсе нет.

– Ты даже не представляешь, как сильно я хочу избить тебя прямо сейчас, – добавила она.

А это было еще хуже. Это не...

– Я люблю тебя, – сказала она и сглотнула. – Я полюбила тебя с того момента, когда ты толкнул меня на детской площадке. Клянусь, я полюбила тебя с того самого момента.

– Я... что? – Я уставился на неею – Что ты только что сказала?

И Сид поцеловала меня.

Ее губы были такими мягкими, ее прикосновения были нерешительными и головокружительными и такими чертовски милыми. Я вдохнул через поцелуй, притягивая ее ближе к себе. Мой мозг перестал работать, когда я наслаждался ее поцелуем. Я, не задумываясь, привстал, и мои руки упали на ее бедра. Она схватила меня за предплечья, сцепив пальцы на свитере, отчего все мое тело затрепетало.

– Скажи это еще раз, – попросил ее я.

Уголки ее губ изогнулись в улыбке.

– Я люблю тебя, Кайлер.

По всему моему телу прошлась волна дрожи. Я поднял ее и опустил на кровать. Присоединившись к ней, я поцеловал ее в ответ. С секунду наши тела были полностью прижаты друг к другу. Я облизнул ее губы, и она простонала, пронизывая меня острыми ощущениями. Ее руки потянулись к моей спине, а мои под ее толстый свитер, направляясь к лифчику. Она выгнулась, когда моя рука двинулась выше. Я приподнялся и прошелся взглядом по ее сладенькому покрасневшему лицу, длинной изящной шее и твердым соскам, которые выпирали через тонкую ткань ее маечки. Мое тело тряслось от усилия сдержать себя и не раздеть ее догола.

Ох, блядь.

Моя рука, лежащая на ее животе прямо под грудью, была невероятно большой. Стоп. Мне нужно замедлиться, но я до боли хотел оказаться внутри нее, не имея между нами никаких преград.

Сид подняла руку, поглаживая пальчиками мой подбородок. Я сдерживался, закрыв глаза, я хотел, чтоб мое сердце немного успокоилось.

– Ты любишь меня? – спросила она.

– Всегда, – ответил я, целуя ее ладошку. – Знаю, что показывал это дерьмовыми способами, но я полюбил тебя с того момента, когда ты заставила меня съесть пирожок из глины.

Она передвинула руку к моей груди, остановив ее у сердца.

– Да, я бы сказала, что это довольно странный способ.

Я открыл глаза, готовый еще больше просить у нее прощение. Но потом увидел на ее лице мягкую улыбку, и мое сердце подпрыгнуло в груди. Я открыл было рот, но не нашел слов, когда мой взгляд упал на ее лицо.

– Честно?

– Честно, – прошептала она.

– На самом деле я не думал, что ты относишься ко мне как-то еще, кроме как к другу. – Я опустил голову, целуя ее губы, потому что они выглядели так, будто им одиноко. – И я даже не подозревал, что хочу большего, пока ты не начала встречаться с Нейтом, но тогда я понял, что уже слишком поздно. Даже после того как вы расстались, мне казалось, что я упустил свой шанс.

Ее брови поползли вверх.

– Почему ты ничего не сказал?

– А почему ты не сделала это?

Она поджала губы.

– Как и ты, я не думала, что ты относишься ко мне не как к другу и ...

– Я знаю. Девушки... – Я прижался лбом к ее. – Я думал, что не смогу заполучить тебя, поэтому мне хотелось стереть все свои чувства. Это была ужасная идея.

Она нахмурилась.

– Да, ужасная.

Мое прошлое не давало мне покоя.

– Я бы хотел вернуться назад и все изменить. Я бы хотел...

Он положила палец на мои губы, палец с запахом какао.

– Это все в прошлом. Мы ничего не сможем с ним поделать. И, эй, я тоже могла бы что-нибудь сказать. Поработать, так сказать, над «дамскими яйцами».

– Дамскими яйцами? – Я выгнул брови.

– Ухуммм.

Я поморщился и перелег на кровать рядом с ней.

– Я правда не хочу думать о тебе с яйцами, Сид.

Она захихикала, и, услышав этот, звук я улыбнулся. Этот светлый счастливый звук коснулся моих губ.

– Если бы они были у тебя, тогда я... – Я покачал головой. – Не важно. Важно то, что я делаю сейчас. Это все, что имеет значение. Я проведу остаток своей жизни, исправляя все. Я обещаю.

Сначала я подумал, что сказал что-то не то. Слезы так быстро наполнили ее глаза, и она перевернулась и прижалась лицом к моей груди. Ох, черт, я определенно сказал что-то не то. Очень быстро. Ничего себе. Наверно это мой рекорд.

– Эй. – Я скользнул пальцем к подбородку. – Что случилось?

Она сопротивлялась, но постепенно позволила повернуть ее лицо.

– Прости. Это не из-за тебя. Я просто... слишком переполнена эмоциями сейчас.

Этот ответ был недостаточно хорош для меня. Я притянул ее к себе на колени, усаживая напротив себя.

– Сид...

Вытерев щеки, она тихо рассмеялась.

– Это слезы счастья. Клянусь. Просто я думала, что это никогда не произойдет. Не в реальной жизни, и я подумала... Я подумала, что ты жалел о том, что был со мной, и именно поэтому пришел поговорить. Подумал, что я фригидная, как Нейт...

– Так стоп. Погоди. – Я приблизил ее лицо. – Ты полная противоположность этому, и я никогда не думал, что это может быть правдой. Черт, я хочу еще раз сломать ему челюсть. Не могу поверить, что ты до сих пор переживаешь об этом.

Она всхлипнула.

– Я знаю это глупо.

– Это не глупо. – Я стер одинокую слезу на ее щеке.

Она склонилась ко мне, обняв меня за талию.

– Глупо. Я позволила этому терзать себя, сколько уже лет? И, думаю, именно поэтому я так переусердствовала и с такой готовностью поверила, что ты спал с Сашей.

– Ты не переусердствовала. – Я сильно сжал ее, упершись подбородком ей в макушку. Боже. Я даже не представлял, как приятно обнимать ее, пока не сделал это. – Я заслужил все, что ты сказала.

– Кайлер, – вздохнула она.

– Знаю, – рассмеялся я. – Все это в прошлом, да? – Когда она кивнула, я удержался, чтоб не затискать ее. – А знаешь, что еще мы оставим в прошлом?

– Что?

– Этих чертовых плюшевых мишек на твоей кровати. Думаю, этот коричневый еще с тех пор, когда ты была ребенком. Он, наверное, полностью покрыт всеми твоими микробами.

Сид отстранилась, пихнув меня в грудь.

– Это не так, ты, задница.

Смеясь, я повалился на спину, притягивая ее к себе и сметая большинство из всех медведей на пол. Я повернулся так, чтоб мы лежали лицом к лицу.

– Эй. – Я протянул руку и поднял одного потрепанного, красного цвета. – Это тот, которого я подарил тебе на день рождения несколько лет назад? Ты сохранила его?

– Ага. – Она выхватила его и положила между нашими грудями. – Конечно, я сохранила его.

Моя грудь наполнилась теплом. Я молча рассматривал ее.

– Что? – спросила она, глядя мне в глаза.

Иногда слов оказывается недостаточно, они не могут полностью описать чувства. Это был тот самый момент. Поэтому я потянулся к ней и поцеловал ее, вкладывая все свои чувства к ней, каждое данное ей обещание в один единственный поцелуй. Когда я отстранился, ее взгляд был затуманен, и я хотел выбросить этого мишку и заняться с ней любовью.

Родители внизу и дверь не заперта? Нет, ничего не должно произойти. И, кроме того, я был чертовски взволнован, что нахожусь здесь с ней.

– Это самый лучший ранний рождественский подарок из всех, что я когда-либо получал, – заявил я ей.

Ее светлая улыбка сразила меня наповал.

– Думаю, это самое умное, что ты когда-либо говорил, и я вынуждена с тобой согласиться.

– Аххааа? – Я схватил ее локон и накрутил себе на палец. – Мне так повезло. Я точно знаю. Так чертовски повезло обладать твоей любовью.

Она придвинулась ближе, и медведь был зажат между нами. Она поцеловала меня так, как никто никогда бы не смог, потому что это была Сид. Я обхватил ладонью ее шею, удерживая ее и контролируя наш поцелуй. Медведь очень скоро оказался на полу, а наши руки и ноги переплелись. Мы зажимались как два подростка, которые затаились в комнате. Она лежала подо мной и терлась бедрами, соблазняя меня. Она была такой худенькой, что я почти не чувствовал ее под собой. Желание сводило меня с ума, кровь бурлила в моих венах, я не хотел останавливаться, даже несмотря на то, что я понимал, что мы не должны заходить дальше. И было слишком хорошо, чтоб останавливаться, и то, как она терлась об меня своим телом, было слишком совершенно, а ее тихие, едва слышные стоны были слишком сладкие, чтоб остановиться.

Не знаю, сколько мы пролежали в такой позе, целуя и поглаживая друг друга, шепча друг другу нежности и смеясь. Было уже поздно, когда я взглянул на часы.

– Ты можешь еще ненадолго задержаться? – попросила она.

Я сомневался, что ее отец будет мне признателен, если найдет меня утром спящим в ее кровати, но я не мог отказать ей.

– Как насчет того, что я останусь до тех пор, пока ты не уснешь?

– Прекрасно, – пробормотала она, положив щеку мне на грудь. – Только когда будешь уходить, воспользуйся входной дверью.

Улыбнувшись, я скользнул рукой ей за спину, обожая то, как она прижимается ко мне ближе, скрепив наши тела, будто мы созданы друг для друга. Черт, думаю, это действительно так, просто мне понадобилось слишком много времени, чтоб осознать это. Но я наконец сделал это, а это самое главное.

Я любил ее. Боже, я так сильно любил ее. Не могу поверить, что так долго не говорил ей об этом. Я был идиотом, но идиотом, которому чертовски повезло.

Глава 25

Сидни

Даже когда я была маленькой девочкой, Сочельник я всегда любила больше, чем Рождество. В этом ожидании было что-то особенное, предвкушение того, что ждет тебя на следующий день, желание, чтоб время пролетело быстрее и в то же время шло медленней.

Этот год ничем не отличался от прежних, но все же был другим.

Я не могла прекратить улыбаться и была уверена, что в глазах мамы и папы выглядела немного глуповато, когда готовила ореховые сладости, чтоб отвезти их к бабушке с дедушкой. Я заметила, что была рассеяна и слишком мечтательна, когда укладывала карамельное драже на квадратные кренделя.

Все казалось нереальным. Думаю, от того, что когда ты очень долго хочешь чего-то, или кого-то, а потом наконец получаешь это. Я до сих пор не могла поверить, что это все-таки случилось. Я все ждала, когда же я проснусь... но все происходило на самом деле.

Кайлер любил меня.

Когда я вчера проснулась, он уже ушел, но запах его одеколона и его уникальный запах улицы просочился в мою подушку. Он оставил мне записку, написав, что он снова вернется и что, уходя, он воспользовался входной дверью.

Кайлер появился сразу после ланча и не уходил до окончания ужина. Мои родители не были удивлены его появлению и, казалось, были счастливы изменениям в наших отношениях. Мама была за-Кайлера-и-Сидни еще с тех пор, когда мы учились в средней школе, поэтому, увидев нас вместе, она была осчастливлена.

Уверена, что это так же влияло и на меня.

– Милая. – Мама рассмеялась, привлекая мое внимание. – Что ты делаешь?

Нахмурившись, я посмотрела вниз и тоже рассмеялась. Я положила три карамельные конфеты на один крендель. Я убрала их и отложила в сторону.

– Упс.

– Уху, – ответила мама с понимающим взглядом. – Твоя голова сейчас не на твоих плечах.

– Не-а,– призналась я, выкладывая крендельки и сладости на противень. – Мне, наверное, не стоит сейчас этим заниматься.

– Тебе придется. – Мама вымыла руки. На кухне пахло мясным фаршем, который она приготовила, чтоб взять с собой. – Если мы не привезем эти кренделя, твой дедушка кого-нибудь да ударит своей палкой.

Стоит не делать их, чтоб посмотреть, как мой дедушка гонится за людьми с тростью. Я вставила противень в духовку и установила таймер на три минуты – достаточно, чтоб карамель и шоколад растаяли.

– Итак... – начала мама, глядя в окно над раковиной. С приближением заката синеватые тени на снегу удлинялись. Скоро мы должны отправиться в путь, нам нужно завести часть еды в церковь, а потом уже ехать к бабушке с дедушкой.

Я выгнула бровь, ожидая продолжения ее вопроса.

Мама улыбнулась.

– Вчера вы с Кайлером выглядели ужасно по-приятельски.

Ну, началось.

– Мама, люди больше не говорят «по-приятельски».

Она стрельнула в меня глазами и начала оборачивать фольгой большую чашку с фаршем. Я всегда считала, что негигиенично готовить начинку из индейки за ночь до приготовления, но моя семья уже много лет именно так и делала.

– Я так говорю, соответственно, люди так еще говорят.

Я усмехнулась.

Она вздохнула.

– Ты собираешься признаваться?

– В чем? – спросила я невинно.

Мама скрестила руки на груди.

Я захихикала.

– Кайлер и я... мы вместе.

– Эту часть я уже поняла, – ответила она сухо. – Но я бы предпочла узнать подробности.

Прозвенел таймер, и я схватила рукавицы. Открыв дверцу духовки, я вынула противень. Быстрыми движениями я схватила пакетик с орехами пекан и начала выкладывать их на теплую, полурастаявшую глазурь.

– Мы вместе, – повторила я, тайком кладя в рот орех. – Не уверена, как еще сказать об этом.

Мама облокотилась бедром об угол стола.

– Итак, что вас привело к этому?

Я так не хотела рассказывать, как это произошло. Переходя ко второй партии сладостей, я почувствовала, что начала краснеть.

– Подобные вещи просто случаются, и мы оба признали, что у нас есть чувства друг к другу. Ну, ты понимаешь, больше-чем-просто-друзья чувства.

Она ничего не ответила, и я подняла на нее взгляд. Она стояла со слезящимися глазами. Я перестала выкладывать орехи.

– Мам.

– Что? – Она быстро заморгала, а потом даже рассмеялась. – Прости. Просто я всегда знала об этом, ты заботилась об этом мальчике больше, чем он позволял, и то же самое Кайлер делал по отношению к тебе. Я счастлива, что вы наконец признались друг другу. – Она замолкла, а потом добавила: – Это заняло слишком много времени.

Я нахмурилась и поспешно разложила орехи, пока глазурь совсем не застыла.

– Я начинаю думать, что мы с Кайлером были единственными, кто не замечал этого раньше.

– Так и есть. – Она подошла и поцеловала меня в щеку. – Он хороший мальчик, милая. Я не могла бы быть еще более счастливой за тебя.

Мои губы расплылись в широкой улыбке.

– Я счастлива! На самом деле.

А через полчаса я была еще счастливей-счастливей, когда папа объявил, что прибыл Кайлер и паркуется у нашей машины. Он не писал мне, и я не планировала увидеть его сегодня вечером, но я любила то, каким он был заботливым и просто заехал.

Я захлопнула крышку контейнера, куда сложила сладости, и промчалась через весь дом как ошпаренная, чуть не сбив маму. Я открыла дверь прежде, чем он успел нажать на звонок, и буквально запрыгнула на него.

Он еле успел поймать меня, обняв за талию, и шагнул назад, пытаясь устоять на ногах от неожиданного напора.

– Эй. – Он обнял меня крепче. – Ты так счастлива видеть меня.

– Я всегда счастлива видеть тебя. – Я обняла его за шею и соскользнула немного вниз, отчего он обхватил мои бедра.

Он выпустил гортанный вздох, когда коснулся губами чувствительной точки за моим ухом. Потом он полушепотом произнес то, отчего моя кровь начала медленно закипать.

– Ты очень часто встречаешь меня так, но мы никогда не сделаем этого в твоем доме.

По телу растеклось тепло, и нужно было приложить огромное усилие отодвинуться, но я отошла не слишком далеко. Он обнял меня за талию со своей хитрой полуулыбкой.

– А что ты тут делаешь? – спросила я его, разглядывая рюкзак за его плечами.

– Просто хотел увидеть тебя. – Кайлер поцеловал меня в лоб. – У меня для тебя сюрприз.

Я взволновалась.

– Сюрприз?

– Ага, – ответил он и перевел взгляд за мою спину.

Я обернулась в его объятиях и увидела маму в дверях, надевающую куртку. Папа стоял позади нее с контейнерами в руках. Подарки и сумки с одеждой мы уже загрузили в машину. Меня накрыло разочарование.

– Мы уезжаем сейчас?

– Твоя мама и я – да, – подмигнул папа. – Мы завезем еду в церковь и кое-что доделаем там. А тебя привезет Кайлер.

Я посмотрела на Кайлера, выгнув брови.

– Правда?

Он подмигнул.

– Я вчера договорился с твоими родителями.

Мое разочарование испарилось в одно мгновение, но я не смогла не поддразнить его.

– А что, если я хочу уехать прямо сейчас? Ты слишком самоуверен.

Кайлер усмехнулся.

– Ты же хочешь провести со мной время. Даже не думай врать.

Я закатила глаза.

Мама, протиснувшись между нами, поцеловала в щеку меня, а потом и Кайлера.

– Будь осторожен на дорогах, на них все еще гололед.

– Зайдите в дом, – проворчал папа. – Снаружи очень холодно, а ты не одела куртку.

Я почти не чувствовала холод, не тогда, когда я в такой близости от Кайлера. Мы пообещали не разбиться и не умереть по дороге к бабушке с дедушкой, а потом вошли в дом.

– Я рада, что ты заехал, – сказала я, пока Кайлер снимал рюкзак, ставя его на пол, и куртку, которую закинул на диван.

Он с важным видом подошел ко мне, положив руки на талию.

– Я знаю.

– Какой самоуверенный.

– Я прав.

Я поднялась на цыпочки.

– Впрочем, это было между тобой и моими бабушкой с дедушкой, поэтому...

– Очень мило, – рассмеялся он, а потом поцеловал, поцеловал так, что у меня перехватило дыхание и я уже позабыла о Сочельнике, который казался нереальным, но который точно ощущался вместе с его движущими губами на моих. Я вцепилась в его руки, удивляясь тому, как долго мы обходились без этого.

Кайлер сел на диван, держа в руках рюкзак и усаживая меня рядом.

– Мама хочет знать, заедешь ли ты завтра поздороваться.

– Я могу приехать завтра вечером, если она не будет против.

– В любое время. – Он провел рукой по моей спине, отчего тело покрылось мурашками. – Сегодня утром мне звонил Таннер, узнать, что я буду делать в канун Нового года.

Я даже еще не думала об этом. Мои мысли были слишком заняты настоящим.

Одной рукой он поглаживал мою ногу, оставив ее на обтянутом джинсами бедре. – Я сказал, что должен спросить у тебя.

– Ты так сказал? – Я не могла удержаться от широкой улыбки и даже не пыталась скрыть ее. – И что он на это ответил?

В ответ Кайлер усмехнулся.

– Он сказал, цитирую, «Речь о чертовых сроках, ты, придурок», а потом попросил сообщить ему.

Я рассмеялась:

– Таннер единственный умный парень.

– А я единственный счастливый придурок. – Он одной рукой обхватил меня за шею и притянул к себе, так что когда он заговорил, его губы касались моих. – Ты слишком хороша для меня, малыш. Однажды ты это осознаешь и вышвырнешь мою задницу на улицу.

– Этого не произойдет. – я поцеловала его, и его хватка на моем бедре усилилась. – До тех пор пока ты не совершишь нечто глупое, но и это вряд ли произойдет. Ты уже пережил время глупостей в своей жизни.

– Ха-ха. Очень умно.

Я одарила его дерзкой ухмылкой.

– Буду знать.

– Вот и знай. – Он пересадил меня со своих колен на диван и потянулся к рюкзаку. – Пока не забыл, я привез наши подарки, которые мама оставляла для нас в Сноушу.

– Ох! – Совсем вылетело из головы. Я нетерпеливо протянула руки к рюкзаку. Кайлер усмехнулся и передал упаковку с моим именем. Обе упаковки были на вид одинаковые, и мне было любопытно, что его мама нам подарила. Прокрутив подарок в руках, я скользнула пальцем по ленте вдоль шва упаковочной бумаги и разорвала красно-зеленую упаковку одновременно с Кайлером.

Передо мной оказалась черная бархатная задняя часть фоторамки. Я перевернула ее и прерывисто задышала. Это была металлическая рамка, на которой сверху была выгравирована фраза «Это Навсегда». Фотография... ох, не может быть, от этой фотографии у меня заслезились глаза. На ней были мы с Кайлером, когда учились в третьем классе. В школе объявили так называемый «День друзей», в который друзья должны были надеть одинаковую одежду. Мы с Кайлером стояли рядом, закинув руки друг другу на плечи, с глупыми ухмылками на лице и такими же глупыми одинаковыми рубашками, на которых моя мама специально для этого события вышила фразу... «Это Навсегда». Кайлер, вероятно, хотел бы забыть период своей жизни, когда он носил эту рубашку, потому что тогда мальчики прилично над ним поиздевались, но я в тот день была очень счастлива. Даже несмотря на то, что тогда он протестовал против нее, он все равно надел ее. Я даже забыла, что нас тогда фотографировали, но вот он, этот глупый момент, который запечатлели навсегда.