Текст книги "Прикосновение холода (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Эстеп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава шестая
Смерть Жасмин Эштон была на следующий лень темой номер один в Мифической Академии. Но не в том виде, в котором я ожидала.
Все профессора объявили об этом на первом уроке. Но не упомянули, что я нашла тело Жасмин. Официальная история гласила, что Найкмедс нашел ее в библиотеке, рядом с разбитой витриной и пониманием, что кто-то украл Чашу Слез.
Профессора уверяли учеников, что Жасмин была в неправильном месте в неправильный час и ее убийца убежал вместе с артефактом. Но ради собственной безопасности, ученики не должны негде ходить по одному и сразу звать профессора, если они заметят что-то подозрительное.
Затем была минута молчания для Жасмин в масштабах школы, когда мы могли помолиться за ее душу, или что там они в Академии делали.
Две Валькирии, с которыми дружила Жасмин сидели вместе со мной на первом уроке английского. Я ждала, что они извинятся и попросят о том, чтобы провести остаток дня в ее комнате и разобраться в том, что случилось с их подругой. Конечно им нужно было время для себя, чтобы погрустить, пожалеть и поплакать.
Но обе девочки раскрыли свои книги, вынули ноутбуки и начали работать над своей крайне трудной статьей. Как будто все нормально. Словно не произошло ничего необычного. Если бы у меня все еще слегка не болела голова, я бы начала думать, что выдумала все увиденное вчера.
Мой взгляд перемещался от лица к лицу, но все другие были так же спокойны и собраны как и две Валькирии. Никто не плакал. Никто не выглядел потрясенным. Никто не испытывал страх из-за того, что его одноклассница была убита.
Год назад в моей старой школе был застрелен популярный футболист Дэвид Джордан во время работы в супермаркете, когда там происходило вооруженное ограбление. На следующий день люди находились в истерике. Плакали, всхлипывали, кричали, задавались вопросом, почему Дэвид был застрелен, почему он должен был умереть, что же он такого сделал, чтобы заслужить такую смерть, стать жертвой такого ужасного насильственного убийства. Школа запросила психологов, чтобы позаботиться о друзьях Дэвида и других, которые чувствовали себя плохо из-за его смерти.
Жасмин Эштон была любимицей на втором курсе. Конечно, она была по мнению профессора Метиса не первой ученицей, которая умирала в Академии, и всё-таки смерть Жасмин была неожиданной и шокирующей. И несмотря на это все относились к этому вполне естественно.
И это было чудовищно.
И такой был весь день. Ученики говорили о Жасмин и её ужасной смерти, но это совсем не то, чего я ожидала.
– Как ты думаешь, кто будет теперь принцессой бала, после того, как Жасмин вышла из игры ? – тихо говорила девочка передо мной на четвёртом уроке химии. – Бал будет в пятницу, и мы проголосовали ещё на прошлой неделе за всех принцев и принцесс.
Крохотная Амазонака рядом с ней, только пожала плечами:
– О, профессора передадут этот титул тому, кто на втором месте, и будет это Морган МакДугал. Кроме того, ты знаешь, какова Морган. Она будет безумно счастлива носить эту вульгарную корону, даже если эта вещь предназначалась не ей.
Обе ехидно хихикнули.
Тогда девушка подвинулась поближе к своей подруге:
– Так как мы говорим о вещах, которые ей на самом деле не принадлежат, я слышала, что Морган и Сэмсон Сорензен очень приятно пообедали сегодня. Они действительно утешали друг друга, если ты понимаешь, о чем я.
Это пробудило интерес Амазонки:
– Правда? Это довольно быстро, даже для такой девушки, как Морган. Расскажи мне поподробней...
В течение дня все говорили об одном и том же. Кто будет принцессой бала? Придут ли Морган и Сэмсон вместе? Вопрос дошел до того, кто переедет в шикарную комнату Жасмин, после того как ее родители заберут вещи. По-видимому Эштоны были в отпуске на отдаленном греческом острове, и высокопоставленные члены Академии еще не смогли связаться с ними, чтобы сообщить о смерти их дочери.
В наши времена у каждого есть свой телефон, даже у родителей. Для меня это звучало так, будто Эштоны не хотели, чтобы их беспокоили убийством Жасмин. Вероятно, у них не было особого желания прерывать свой замечательный отпуск, чтобы позаботиться обо всем.
В конце концов, я не могла больше выдержать эту историю мифов. Я постучала Карсона Каллахан по плечу и спросила его об этом:
– Что здесь не так с людьми? – прошептала я. – Эту девушку убили. В библиотеке, где мы бываем почти каждый день. И никто не говорит об этом, кроме как о том, кто будет избран этой глупой принцессой бала и кто будет следующей Валькирией, которая вцепит свои когти в Сэмсона Сорензена. Это никому не интересно. По крайней мере, никто не заинтересован в Жасмин или в ее убийце. Или в том, что он все еще может быть в кампусе.
Карсон посмотрел на меня грустным взглядом, как будто он и все остальные знали тайну, которая от меня скрыта:
– Ты знаешь, сколько детей умерло, с которыми я вырос, Гвен? Много. Так много, что я не могу сосчитать. Мы посещаем Академию Мифов не просто так. Мы войны, а войны умирают. Это просто. Конечно, некоторые люди попадают в автомобильные катастрофы или напиваются на пляже, чтобы забыться или ещё что-нибудь. А иногда они просто оказываются не в том месте не в то время и их разорвет на куски Немейский охотник или убивают Жнецы.
Иногда они сами Жнецы, и должны убить прежде, чем убьют их.
Я никогда не думала, что такой музыкальный причуда как Карсон может быть столь равнодушным к убийству. Что он может говорить, словно все в порядке, когда умирают ученики. Будто вещи должны так происходить.
Я только пристально посмотрела на него.
– Для тебя это ничего не значит? Я имею в виду то, что произошло с Жасмин? Или, по крайней мере, тот факт, что это произошло здесь?
Он пожал плечами.
– Конечно это что-то значит. Но никто никогда не утверждал, что Академия была на 100 процентов безопасна. Ученики постоянно пробираются мимо сфинксов наружу. Это не так уж тяжело представить себе, что и Жнец может пробраться внутрь, если он действительно этого захочет. Кроме того, Жасмин была не самая любезная девчонка в мире. Если честно, она была изрядной мерзавкой, которая постоянно топтала ногами других людей и бичевала их, чтобы выглядеть крутой. Но никто никогда ничего не говорил и не предпринимал, потому что ее родители богаты и могущественны.
– Но...
Карсон судорожно вздохнул.
– Я знаю, что ты здесь новенькая, Гвен, но почти каждый здесь в Мифе потерял близкого человека, которого он любил, того, кто значил для него гораздо больше чем испорченная мерзавка Жасмин Эштон.
Его голос звучал хрипло, лицо выглядело напряжённым, в его глазах я распознала скорбь.
– Кого потерял ты?
– Своего дядю, – сказал он. – Его убили в прошлом году в схватке с группой Жнецов. Когда это случилось, он просто был со своей подругой в ресторане.
– Но почему? Что он сделал им? У него был какой-то артефакт или ещё что-то, чего они хотели? – спросила я, потому что должна думать о похищенной Чаше Слёз.
– Нет, ничего, – сказал Карсон с холодом в голосе. – У него не было ничего, чего они хотели.
Они просто увидели его и убили, потому что они Жнецы и любят причинять людям боль, особенно войнам, таким, как мы. Они убивают нас, прежде, чем мы сможем убить их, потому что они знают, что мы представляем для них угрозу, что мы здесь, для того, чтобы научиться тому, как можно остановить их и Локи – в конце концов. Но не все доживут до этого дня, когда он придёт.
Открытая боль в его голосе привела меня к тому, что я скорчила лицо.
– Карсон, мне жаль. Я не знала.
– Сейчас ты знаешь это, – сказал он и отвернулся от меня.
До конца урока Карсон на меня больше не смотрел и не разговаривал со мной. Я не виню его за это. Я пыталась понять, пыталась выяснить, почему здесь на некоторые вещи смотрят по-
другому, и всё время наступаешь на больную мозоль.
После истории мифов я пошла в библиотеку древностей. Пересекая двор, я поняла, что другие ученики были взволнованы смертью Жасмин. Я поняла это по тому, как они собирались в группы, слишком быстро говорили с каменными лицами, а так же то, как они редко и громко смеялись. Они тоже переживали смерть Жасмин как и я, но у них был не такой метод пережить это, как я думала. Я не знала, лучше ли это или хуже.
По-видимому, я не была единственной, кто был взволнован, напуган или что-то такое, так как в библиотеке было больше народу, чем обычно. Почти каждый стол был занят, и почти каждый ученик регулярно бросал взгляд на место, где лежала Жасмин.
Там не на что было смотреть. Разбитые витрины и стеклянные осколки исчезли, как и кровь Жасмин. И, конечно, её тела здесь тоже не было. Не было ничего, ни пары цветов, ни плюшевых медведей, ни пары зажженных свечек, чтобы напомнило об убитой Валькирии.
После убийства Дэвида Джордана люди превратили его шкафчик в храм, покрывая его фотографиями, карточками и другими вещами. Но не здесь, не в Академии.
Наконец, толпа рассеялась и я нашла свободное место в конце длинного библиотечного стола. Я вытащила свои книги и попыталась сконцентрироваться на эссе, которое я должна написать для профессора истории мифов Метис. Но я не могла. Не помогло и то, что все ещё говорят о Жасмин.
– ... получила по заслугам, если спросите меня, – прошептала девушка, – Жасмин всегда считала себя лучше других.
– О, да, – согласился парень. – Это ужасно, но по крайней мере я больше не должен терпеть ее на уроке греческого. Она всегда доставала меня.
– Меня тоже. То, что меня действительно пугает, это факт того, что Жнец был в библиотеке, – девушка вздрогнула. – Собственно, Жнецы не должны заходить на территорию кампуса, а тем более они не должны были ничего красть в библиотеке. Я волнуюсь об этом гораздо больше чем о Жасмин.
Я знала, что каждый горевал по-своему, находясь под давлением или что там еще. И да, вероятно, Жасмин была самой настоящей мерзавкой, как Карсон и говорил. Но все равно кого-то же должна было огорчить то, что она мертва. Я правда думаю, что это кому-то должно быть интересно. Кто-то должен был грустить, потому что она умерла. Кто-то обязательно хотел бы знать, что скрывалось за этим. Кто-то должен был попытаться позаботиться о том, чтобы такого не произошло с другими учениками.
На мгновение лицо Пейдж Форрест всплыло перед моими глазами, и я вспомнила, как она смотрела на меня тем днем. В ее глазах было... отчаяние. В этот момент, в ту самую секунду, прежде чем я дотронулась до щетки, маленькая часть меня поняла, что Пейдж что-то скрывает, кое-что огромное, кое-что ужасное. И я хотела знать, что с ней случилось. Вот я и подняла щетку. Я даже представить не могла, какой ужасной была тайна Пейдж.
Эти мысли о Пейдж вызвали волну чувств, и я снова увидела все это перед своим внутренним взором. Как отчим Пейдж расчесывал ее волосы, а потом она должна была лечь на кровать, чтобы он смог прикасаться к ней. Я также снова почувствовала стыд, страх и беспомощность Пейдж. После того как я что-то увидела, как только какой-то предмет или человек вызывал во мне видение, эти воспоминания навсегда становились частью меня, и я могла снова и просмотреть их и почувствовать.
Вероятно это цыганская версия фотографической памяти. Я могла вызвать отдельные воспоминания и сконцентрироваться на них, проанализировать каждую маленькую деталь, которую я увидела, почувствовала или услышала. Но иногда они всплывали не зависимо от того, хотела я того или нет, например, так, как действовали сейчас воспоминания Пейдж. В определенном смысле я рассматривала это как наказание за то, что я была так любопытна.
Мои ногти впились в ладонь, и я начала бороться с воспоминаниями о Пейдж, прежде чем снова начну кричать. Глубоко дыша, я сконцентрировалась на другой картинке, на моей маме.
Вспомнила ее лицо, голос, улыбку, смех, я могла без труда совершенно ясно представить ее лицо. Это был трюк, которому она обучила меня, чтобы бороться с нежелательными воспоминаниями. Думай о чем-нибудь хорошем и забудешь это зло, насколько это возможно.
Это не всегда работало, но на этот раз мне повезло.
Ужасные воспоминания о Пейдж поблекли и снова спрятались в темном уголке моего сознания, в непосредственной близости с другими плохими вещами, которые я увидела и почувствовала за годы.
Все равно всплеск этих чувств привел меня к тому, чтоб я задумалась над тем, что сделала, чтобы помочь Пейдж. Конечно, мне хотелось знать ее тайну, но я тоже рассказала моей маме, что произошло. И по крайней мере я немного помогла моей маме в том, чтобы удержать отчима Пейдж от того, чтобы он зашел дальше. Я также думала над тем, что сказала профессор Метис прошлой ночью, что мама гордилась бы мной, так как я хотела помочь Жасмин, хотя большинство людей просто сбежали бы.
В этот момент я приняла решение.
Возможно, это было безрассудством. Вероятно, это из-за грызущего подозрения, что речь шла о чем-то большем, чем просто о краже магической чаши. Скорее всего, это было глупо или нелепо, или просто ошибочно.
Но я хотела больше узнать о Жасмин. Совершенно определенно, я хотела знать, почему она так поздно была в библиотеке. Я хотела понять, что в действительности с ней случилось и кто нес за это ответственность.
Вероятно... вероятно, я должна была сделать это для самой себя, чтобы понять, почему тот, кто украл Чашу Слез, убил Жасмин, но оставил меня в живых. Возможно, это был своеобразный долг выжившего или что-то в этом роде.
Но как-нибудь я найду ответы на свои вопросы. Я же все-таки Гвен Фрост, девочка-цыганка, которая видит вещи. Девочка, которую нанимали, если что-нибудь теряли. Я была хороша в том, чтобы находить вещи. Узнать правду о смерти Жасмин, было бы не так сложно.
Кроме того, это была тайна, которую я непременно хотела разгадать, чтобы ни случилось.
Глава седьмая
Я сидела в середине библиотеки среди всех тех учеников, которые пришли чтобы поглазеть. Там я не могла сосредоточиться. Следовательно я начала искать стол среди рядов полок в задней части библиотеки, в углу рядом с витриной, в которой стоял странный меч.
Я бросила сумку на стол, подошла к витрине и посмотрела вниз на меч. Оружие выглядело также как и прошлой ночью. Серебряный металл, длинное лезвие с бледной надписью, человеческое лицо высеченное на рукоятке.
Я подождала минуту, но глаз на набалдашнике не открывался для того, чтобы посмотреть на меня. Отлично. Возможно я все же не становилась сумасшедшей.
Я села за стол, достала свою записную книгу из сумки и начала записывать все, что я знала о Жасмин Эштон. Чем больше я записывала, тем проще было узнать почему вчера вечером она была в библиотеке, и кто ее убил.
Я знала не много.
Жасмин была красивой, популярной и очень подлой. Валькирия, которая любила дизайнерские шмотки, и семья которой имела очень глубокие кошельки. И.. и... это все. Это все, что я могла о ней сказать. Это было общее суммирование ее существования, насколько это меня касалось. Я даже не знаю, каким был ее магический дар в дополнение к силе Валькирии.
На одно мгновение я была подавлена. Это было глупо. Это не было так, будто я была Шерлоком Холмсом или Бэтменом, или кем-нибудь ещё в этом роде. Кем-то, кто способен, с помощью пары подсказок полностью разгадать тайну. Возможно, какой-то случайный злодей действительно убил Жасмин, какой-нибудь Жнец Хаоса, который пришел только за Чашей Слез, чтобы сотворить с ней злые вещи.
Но потом я подумала о своей маме. Что-то в этом я чувствовала неправильное, а моя мама всегда говорила доверять своим чувствам, доверять своему цыганскому дару. Кроме того Грэйс Фрост было бы не так просто провести расследование смерти Жасмин. И мне тоже не проще.
Окей, я нуждалась в большей информации о Жасмин, и я знала место, где я могла её найти – это интернет.
Я вытащила свой ноутбук из сумки и открыла его. Академия Мифов предоставляла только лучшее для своих учеников, в том числе и бесплатный интернет на всей территории Академии, нажатием двух щелчков моей беспроводной мышки я подсоединилась к школьному веб-сайту. Теоретически каждый ученик Мифа имел свою персональную страницу, чтобы делиться своими интересами, картинками или чем-нибудь ещё с одноклассниками. Это похоже на Фейсбук, только для учеников. Но некоторые люди, в том числе и я, не вели эту страницу. Я не имела друзей в Мифе, кто станет читать мою писанину?
Жасмин, конечно же, имела свой блог, и на ее странице было около двухсот друзей. Я прокрутила страницу вниз и бросила взгляд на ее блог, но там ничего не нашла. Только злобные комментарии о том, кто что носит, наряду с несколькими мечтательными записями, какой отличный парень Сэмсон Сорензен. Типичная богато-известная-девочка-средней школы. Или чем такие занимаются.
Кроме того, было очень много фотографий Сэмсона в его маленьких плавках во время различных соревнований. Парень обладал идеальным прессом с шестью кубиками. Да, я просматривала эти фотографии немного дольше остальных.
Но Жасмин ничего не размещала на своей странице, что могло бы мне лучше узнать ее личность, и еще меньше это помогло мне понять, почему она была вчера ночью в библиотеке.
Это значит, что мне был нужен другой источник информации.
Как, например ее ноутбук. Там можно было найти много хороших вещей. Там определенно что-то есть. Собственно, в моей старой школе всегда были люди, которые просто сходили с ума, если теряли ноутбук, потому что они всегда думали о обличающих вещах, которые мог кто-то узнать. Как, например, электронные письма о том, как сильно они с друзьями напились в выходные, пока их родители думали, что они в групповом лагере. Статьи, с которых они списали задание по английской литературе. Порно.
Я стучала пальцами по столу и думала о вчерашнем вечере, вызвала воспоминания о месте происшествия и пробежалась по ним, используя свой дар. Определенным образом моя психометрия была лучше чем просмотр фильма, так как цвет, качество изображения и звук были каждый раз идеальны.
Я не заметила рядом с Жасмин ни сумки, ни компьютера, только этот чистый кинжал с рубином в тетради. Но я знала, что у нее был ноутбук, так как видела ее вчера во дворе вместе с ним. Лучшее место, чтобы поискать его, наверное, ее комната в общежитии.
Я бросила еще один взгляд на интернет-страницу. Согласно ее профилю, Жасмин жила в кампусе Валгаллу. Я вздохнула. Конечно. Там жили все принцессы Валькирии. Это же было самым аристократическим и элегантным местом среди всех общежитий школы.
Если верить слухам, которые я слышала сегодня, комната Жасмин была заперта, до тех пор, пока не приехали ее родители, чтобы забрать ее вещи. Я не была великолепным агентом, как моя мама, но слухи подсказали мне две вещи. С одной стороны: комната Жасмин должно быть пуста. А с другой: если я хотела ворваться в нее, чтобы украсть компьютер, мне нужно было поторопиться, прямо сейчас. Прежде чем ее родители сядут на обратный рейс из Греции или возможно магически телепортируются домой, или что-то в этом роде.
И главное, прежде чем я потеряю терпение.
Я задержалась ещё на минуту , раздумывая, не схожу ли я с ума. Я по-настоящему подумывала о том, чтобы ворваться в комнату мертвой девочки и украсть ее компьютер, только чтобы увидеть, какая информация там содержится. Просто, чтобы узнать, почему она была вчера ночью в библиотеке. Только, чтобы приоткрыть ее тайны.
Я всхлипнула. Опять всё продолжается. Я думала о тайнах другой девочки и о том, как я могла бы об этом разузнать. Иногда я действительно была больной. Вопреки всему, что уже произошло со мной, мне все еще нравился мой цыганский дар, и мне нравилось, что он подсказывал мне такое о людях, что открывало их истинную сущность, показывал мне их настоящие чувства. Чувства, которые они отчаянно пытались скрыть. Как например избыток чувств Дафны к Карсону. Моя психометрия была единственная разновидность власти, которая была у меня в мифе, неважно,что она была такой незначительной.
Но холодная, жестокая правда была в том, что моя жажда узнать тайны, мое собственное, идиотское любопытство убило мою маму. Возможно, тогда мама не работала бы так долго, и в нее не въехал бы этот пьяный водитель, если бы я не хотела узнать правду о Пейдж.
Возможно, моя мама все еще была бы жива. Вероятно, мы сидели бы в этот момент вместе за ужином. Взяли барбекю с собой от Pork Pit, который бы мы ели вместе на уютной кухне в нашем старом доме, как мы делали хотя бы раз в неделю. Мама рассказала бы мне с печальными фиолетовыми глазами о своем дне, и меня бы это рассмешило и прогнало бы тень с мрачного лица мамы.
Потом она бы спросила о моем школьном дне или узнала бы о новом комиксе, а может и поддразнила бы меня из-за мальчика, который мне нравился. Вероятно, мы проделывали бы все эти вещи в данный момент, в эту секунду, если бы все произошло иначе.
С другой стороны, отчим Пейдж все еще издевался бы над ней.
Возможно, возможно, возможно.
От чувства вины и скорби из-за смерти моей матери мое сердце сжалось, и я потерла ноющую грудь. Иногда я больше не знала, что было правильно и что ошибочно, или должна ли я была начинать использовать свой цыганский дар. Глубоко в душе я была убеждена в том, что он был предназначен не для того, чтобы находить потерянные мобильные телефоны и скомканные лифчики до конца жизни. Но все же я не знала, должна ли я вмешиваться в дела других людей.
Это была извечная дилемма человека паука, это показывало, что с большой властью приходит большая ответственность. Не то, чтобы я считала мою психометрию лучшим даром на свете.
Я не была так тщеславна или ослеплена. Прежде всего, не после того как я увидела, что умели некоторые из других учеников Академии.
Возможно... возможно я должна забыть весь этот сумасшедший план и позволить делать профессору Метис то, что должны делать преподаватели в подобных случаях, чтобы найти убийцу Жасмин.
Но тогда всплыло другое воспоминание, и я снова видела Жасмину перед собой, как она лежала на полу, посреди своей собственной крови. Она выглядела такой спокойной и такой мертвой.
Я думала о злых вещах, которые слышала сегодня от других учеников. Вероятно, все это было правдой, но все же должно кого-то огорчить, что Жасмин мертва. И похоже, что этот кто-то – я. Теперь было самое время действительно что-то предпринять, мне безразлично насколько небезопасно это было и поступала ли я правильно.
По меньшей мере, это было начало, и это было лучше, чем сидеть между затхлыми книжными полками и размышлять о моем цыганском даре и смерти моей матери, пока я наблюдала краем глаза за мечом и спрашивала себя, ответит ли он снова на мой взгляд.
Расследовать смерть Жасмин, таким образом, казалось настолько неправильным, что все остальное было намного заманчивее.
Я собрала вещи и покинула библиотеку.
Я была дольше в библиотеке древностей, чем я думала, так как, когда я вышла через дверь, уже смеркалось. Я посмотрела на свои часы. Уже больше шести, занятия закончились, и кроме нескольких учеников, которые шли к библиотеке или удалялись от нее, лужайки были пусты. В это время большинство учеников были заняты встречей в клубе, спортом или тем, чтобы добыть какой-нибудь еды в столовой, прежде чем вернуться в комнату и начать делать домашнее задание. Но я не обращала внимание ни на полумрак, ни на пустой двор. Мрачное спокойствие подходило лучше всего для незаконного проникновения.
Я шла торопясь мимо 5 центральных зданий и следовала по извилистому пути, который вел к общежитию Валгалла. Это здание из серого камня было трёхэтажным и как каждый дом Академии плотно покрыто разросшимся плющом. Согласно интернет-профилю комната Жасмин находилась на втором этаже, что означало, что я не могла просто проникнуть через открытое окно. Оно и понятно, что судьба не собиралась облегчить мне задачу.
Я даже не пыталась обойти здание вокруг, чтобы пройти через задний вход. Я знала об общежитиях Стикса, там околачивались все курильщики и потягивали сигареты или иногда косячёк. Чтобы войти в Стикс нужно было пробираться через облака дыма и тогда ты так невыносимо прованивал табаком, что нужно было принимать душ. Это совершенно того не стоило.
Но все двери в общежитие оснащены сканерами, к которым ученики должны подносить свои удостоверения личности. По соображению безопасности и чтобы разделить мальчиков и девочек, или, по крайней мере, ограничить контакт между ними, карта давала доступ только к личному общежитию. Это значит, что моя карта не откроет дверь в Валгаллу. Разочарование поднималось во мне. Можно было бы попросить других учеников открыть дверь, позвонив в звонок, но, конечно, у меня не было друзей в этом общежитии, которые впустили бы меня. У меня вообще не было друзей.
Но я все еще не была готова сдаваться. Мой взгляд блуждал по тропинкам, окружавшим общежитие. Через десять секунд я заметила доверительное лицо – маленькая Валькирия, которая со мной сидела на уроке английской литературы. Девочка, которая до этого наверное никогда не замечала меня и совершенно не знала, кто я, и которая совершенно не знала, что я не живу здесь. Это стоило попробовать.
Я поднялась по ступеням к входной двери и начала рыться в сумке, как будто искала свою карту. Через несколько секунд Валькирия тоже поднялась по лестнице. Я повернулась к ней и отступила на шаг в сторону.
– Я снова забыла свое удостоверение личности, – проговорила я веселым голосом и улыбнулась. – Могла бы ты впустить меня?
Девочка бросила на меня странный взгляд, но вытащила свою карту и поднесла к сканеру, открыла дверь и вошла. Так много фантастических мер безопасности, о которых профессор Метис рассказывала мне вчера. Я последовала за Валькирией в дом.
Внутри Валгалла в общих чертах была похожа на мое общежитие. На первом этаже находился ряд общих комнат, в том числе и большая гостиная, в которой я на данный момент стояла. Она была, в общем, намного красивее, чем Стикс, с хорошим, довольно дорогостоящим оборудованием. Около трёх гигантских телевизоров сгруппировалось много диванов и кресел. На одном из телевизоров шло плохое реалити-шоу, и девушка, сидящая перед ним была больше заинтересована своими СМС-ками,чем передачей.
Я не растрачивала время на изучение комнаты, а поспешила вместо этого на второй этаж.
Удача была со мной, и я не столкнулась ни с одной Валькирией. Хорошо, что почти все были на территории кампуса, и в общежитии было спокойно и почти пусто.
Я стремительно дошла до комнаты 21 В, где согласно профилю жила Жасмин. Дверь была закрытой, но не было никаких признаков того, что эта комната принадлежала мертвой девушке. На двери не было желтых лент. Я не хотела жаловаться, что это было немного странным – как и всё остальное в Мифе.
Я осталась стоять и просто уставилась на дверь, в то время я себя спрашивала, действительно ли я поступаю правильно. Но я уже зашла слишком далеко, чтобы можно было отступить. И да, мне было немного любопытно, как выглядит комната Жасмин. Все всегда говорили, какой она была отличной. Кроме того, позади у меня было огромное количество взломов – сейчас я могла совершить взлом с кражей. Поэтому я глубоко вздохнула, потянулась к ручке двери и повернула её.
Закрыто. Черт.
Конечно, я ожидала, что дверь будет закрытой, но часть меня всё-таки надеялась, что великие и могущественные сделали ошибку и дверь оставили открытой.
Я наклонилась вперед и осмотрела замок более внимательно. Как и двери в моем общежитии, они были не так шикарны и устойчивы, как могли быть, и оставался небольшой зазор между дверью и рамой. Так что я засунула свою руку в карман и рылась внутри, пока не нашла мои водительские права.
Я была в восторге, когда получала права в прошлом году, и я даже откладывала деньги с подработок, чтобы купить машину. Но я больше не ездила, так как пошла в Академию – и по кампусу я везде могла ходить пешком, а автобус в сторону горы Кипарис проезжал непосредственно мимо дома бабушки Фрост. И после того, как моя мама, которая получала от вождения одно удовольствие, погибла в автокатастрофе. Но водительские права имели огромное количество возможностей, и одно из них мне показала мама.
Я вставила ламинированную карту между дверью и рамой и медленно провела ею до замка.
Мне потребовалось немного усилий, но мне удалось втиснуть водительские права между замком и рамой так, чтобы засов открылся.
Дверь подскочила и открылась вовнутрь.
Прежде чем я успела подумать о чем-то большем, что я сделала и правильно ли я сделала, я зашла в комнату и закрыла за собой дверь. К моему удивлению комната была светлой, так как на столе стояли лампы Тиффани теплого цвета. Я просто стояла и смотрела вокруг, потому что я пыталась развить чувство, которое помогло бы понять, кем была девушка Жасмин Эштон – и кто ее убил.
Комната в общем выглядела так, как я себе ее представляла. У Жасмин была личная комната, и похожа она была скорее на комфортабельные апартаменты, чем на комнату общежития. В углу стояла кровать, на которой лежало синие одеяло от Ральфа Лаурена, вместе с кучей соответствующих подушек и различными мягкими игрушками. Преимущественно кошки.
Львы, тигры и пантеры, насколько я вижу.
У противоположной стены большое, белое трюмо для макияжа со стеклянной поверхностью и скамейкой перед ним. Зеркало было окружено маленькими лампочками. Кисточки, флаконы духов и другие косметические средства стояли на стеклянной столешнице, а под золотую раму зеркала были вставлены различные фотографии. Я просмотрела их. На большинстве, кажется, была изображена Жасмин, а не ее семья или друзья. Видимо кто-то любил полюбоваться собой. Наверное, мне бы тоже это нравилось, если бы я была такой же красивой.
Одна из дверей вела в большой шкаф полный дизайнерских тряпок, обуви и сумочек, которые были отсортированы по цвету. За другой дверью находилась уборная. Я заглянула в ванну и открыла шкафчик над раковиной, но там не было ничего интересного. Только дорогие шампуни и крема. Ни презервативов, ни таблеток.
Возможно, слухи, которые утверждали, что Жасмин хранила девственность и не хотела так быстро ее потерять с Сэмсоном Сорензеном, были верны. Я спрашивала себя, как на это смотрел Сэмсон. Вчера, когда массировал ей плечи, он выглядел довольно счастливым.
Наверное, Жасмин обвела Викинга вокруг пальца, так что он хотел всегда того же самого, что и она. Даже, если это значило повременить с сексом.
Как только закончила исследовать комнату, я направилась к тяжелому деревянному письменному столу, который стоял рядом с большим дорогим телевизором и несколькими книжными полками. Письменный стол был тем местом, где всегда можно было найти интересные вещи. Книги, статьи, ручки, модные журналы. Весь стол был завален, и там же находился ноутбук Жасмин, наполовину спрятанный под стопкой тетрадей.
