Текст книги "Запретные мечты [Очарование золота]"
Автор книги: Дженнифер Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
21.
«Это совершенно невозможно», – заявила экономка. В такой короткий срок просто нельзя собрать одежду и необходимые вещи для пятерых человек и грудного ребенка, надеть на мебель чехлы, убраться в кладовой и сделать еще сотню других дел, прежде чем запереть дом. Она, конечно, постарается, но пусть хозяева ее не обвиняют, если им не удастся уехать в назначенный день. У нее с Доркас всего две пары рук. Кучера Джека и его помощника, конечно, тоже можно привлечь к сборам, но от их помощи будет мало пользу. А ведь нужно еще предупредить поставщиков, чтобы они больше не приносили воду, молоко и масло, поговорить с мясником, да мало ли что еще может понадобиться сделать. Впрочем, с этим может управиться и помощник Джека. А если мистер Бенедикт захочет взять с собой и экипаж с лошадьми, тогда сборы продлятся еще больше. Но мистер Бенедикт решил не брать коляску. Значит, двух мужчин можно оставить приглядывать за домом, стало быть, для них тоже нужно приготовить все необходимое.
Сирена возражала против того, чтобы миссис Энсон и Доркас ехали с ними. Ей лично не требовалась прислуга.
– Но кто же тогда, – благоразумно спросил Натан, – будет готовить для нас в дороге? Кто будет следить за багажом на корабле и в гостиницах Европы?
Ни один богатый человек не станет путешествовать без прислуги. Она что, сама будет спускаться в прачечную за парой чистых наволочек, словно какая-нибудь служанка? Чушь!
Решив наконец все проблемы, невнимательно выслушав жалобы миссис Энсон и отдав ей последние распоряжения, Натан отправился на шахту. Спускаясь с веранды, он помахал Сирене рукой и уехал. Глядя на удаляющуюся коляску, Сирена улыбнулась.
С надменным хладнокровием Натан отдавал приказания и ждал их исполнения. Он поступал так, как было удобно ему, не заботясь об удобстве других. То, что ему не удавалось изменить, он обходил или забывал, как будто этого никогда не существовало. При всей его доброте и благородстве, Натан иногда становился совсем бесчувственным. Проявляя щедрость, он не забывал о своей собственной выгоде, он добивался того, что ему нужно, любыми средствами. Эта черта свойственна очень многим, но далеко не все располагают средствами и властью, чтобы проявлять ее на деле. Сирена вернулась в дом, охваченная унынием.
Миссис Энсон, облеченная доверием Натана, успевала всюду. Она сновала по дому, распоряжалась и придирчиво следила за сборами. Сирена хотела предложить ей свою помощь, но потом передумала. Она знала, что экономка этого не оценит и еще, чего доброго, обрадуется, подумав, что Сирена унижается перед ней.
Но ей было просто необходимо чем-то заняться, найти дело, которое нельзя поручить кому-нибудь еще. Ей захотелось приносить пользу, но сейчас она не знала, к чему приложить силы.
Сирена прошла в гостиную и села за письменный стол. Взяв плотную кремовую бумагу, она придвинула поближе серебряную чернильницу, обмакнула в нее перо и задумалась.
Как сообщить Варду, что она уезжает с Натаном? Как объяснить? Не могла же она написать напрямую, что защищает таким образом его, Варда, хотя причина ее согласия заключалась не только в этом. Поймет ли Вард, что у нее есть чувство ответственности и долга? Догадается ли, почему ее желания столь внезапно изменились, если она сама не все понимала? Она не может любить сразу двух мужчин, но ласки Натана не вызывают в ней отвращения. Он, конечно, не может пробудить в ней такие чувства, как Вард, но, если бы она не знала этого заядлого игрока, она, наверное, была бы счастлива с мужем.
Стоит ли ей признаваться во всем Варду? Заслуживал ли он ее откровения? Да и зачем посвящать его во все дела? Она уезжала. Она рассказала Натану об их встречах и о трагедии, стоявшей за ними. Она наконец-то освободилась от него, и он больше не мог ее обидеть. Что еще ему нужно знать?
Снова обмакнув перо в чернила, Сирена начала писать. Поставив подпись, она положила листок в конверт и заклеила его. Покончив с этим, Сирена отправилась на поиски помощника конюха, чтобы вручить ему послание. Час спустя, увидев, как тот сел в повозку и направился в город, Сирена облегченно вздохнула. Глубокий вздох помог ей справиться с болью в груди.
К полудню в доме царил полнейший хаос. С полок были сняты дорогие безделушки. Некоторые из них предполагалось взять с собой, чтобы придать жилой вид комнатам, где им предстоит поселиться. В коридоре на верхнем этаже возвышалась груда саквояжей. В спальне Сирены тоже стоял огромный саквояж. Мебель покрыли чехлами, за исключением той, которая стояла в кабинете Натана. Но и там вывалили на столы все книги, чтобы убрать их в коробки. Малыш, почувствовав приближение перемен в его мирке, капризничал и плакал без причины. Мэри, напуганная предстоящим путешествием, но не хотевшая потерять место и заработок, еще больше ушла в себя и разговаривала только с Шоном. Доркас с горящими от возбуждения глазами носилась по дому, выполняя указания матери. Кучер, который с превеликим удовольствием ретировался, пригнав повозку для багажа, теперь ворчал, таская коробки вверх и вниз по лестнице.
В этой суматохе никто и не заметил, как к дому подкатил экипаж. О посетителе узнали только после того, как он негромко постучал в дверь. И если бы Доркас не проходила в этот момент по холлу с горой книг, этот стук так никто бы и не услышал. Доркас знала, что джентльменов обычно просят подождать в гостиной, но сейчас там царил жуткий беспорядок. Растерявшаяся девочка помчалась наверх к матери, оставив гостя в холле. Миссис Энсон нашла Сирену.
– К вам пришел какой-то джентльмен, мэм, – сообщила экономка, глядя сверху вниз на Сирену, сидевшую на ковре с ребенком.
– Кто?
Передав малыша Мэри, Сирена занялась прической, поправляя выбившиеся локоны.
– Мистер Данбар, мэм. Я хотела ему сказать, что мистера Бенедикта нет дома, но он настаивает на встрече с вами. Я проводила его в кабинет.
Сирена опешила. Этого она уж никак не ожидала. Помня об их последней встрече, она бы не удивилась, если бы он оставил ее раз и навсегда, решив, что неплохо выпутался из неприятного положения.
– Очень хорошо, – сказала она, поднимаясь с ковра. – Мы обойдемся без прохладительных напитков. Джентльмен, наверное, долго не задержится.
– Как пожелаете, мэм. Тогда я опять займусь делами.
Сирена вышла из детской сразу вслед за экономкой. На верхней ступеньке она на мгновение задержалась, оглядев себя. Поверх синего платья Сирена надела передник, пока играла с ребенком. Она неторопливо сняла его и бросила на перила, потом, опустив засученные рукава, расправила красивые кружевные манжеты.
Вард стоял спиной к двери, опершись ногой на каминную решетку. Когда Сирена вошла, прикрыв за собой дверь, он выпрямился и посмотрел ей в лицо. Сжав губы, он с суровым видом наблюдал, как она подходила к нему.
– Могу я узнать, что тебя привело сюда?
Этот вопрос вырвался у нее сам собой. Она остановилась посреди комнаты, сложив руки на груди.
– Было время, когда меня считали здесь желанным гостем и я часто заходил сюда.
– Ну а теперь?
– Я пришел, потому что получил твое письмо, конечно.
– И напрасно. Я уже все решила.
Она без страха посмотрела ему в глаза.
– Значит, Натан победил? Натан и его деньги? А если я тебе скажу, что богат? Если дам слово, что женюсь на тебе, как только ты разведешься с Натаном?
– Пожалуйста, Вард. Не надо опять все усложнять.
– Ты мне не веришь, – сказал он упавшим голосом.
– А ты можешь назвать хоть одну причину, почему я должна тебе верить? Если ты хотел на мне жениться, почему не говорил об этом раньше?.. Даже во время нашей последней встречи? Почему ты заявляешь об этом только сегодня?
– Неужели я мог просить тебя разделить со мной мой позор? Разве мог я надеяться, что ты захочешь связать судьбу с картежником, которого неизвестно что ждет впереди? А потом, когда ты вышла за Натана и он осыпал тебя драгоценностями и мехами, на что мне оставалось надеяться? Я мог привязать тебя к себе только с помощью страха. А когда мне это удалось, разве мог я надеяться завоевать снова твое сердце?
– Ты опоздал. Я дала Натану слово.
Что она могла бы сказать ему сейчас, если бы ее муж не угрожал расправиться с Вардом? Ей незачем об этом думать. Это бесполезно, и, кроме того, она может потерять самообладание.
– Лучше поздно, чем никогда, – ответил он, – но я не намерен расставаться с тобой, Сирена.
– Ты не сможешь меня удержать.
– Правда? – усмехнулся он.
Эта спокойная решимость насторожила ее.
– Я еду в Европу с Натаном. Завтра утром мы уезжаем в его пульмане. С завтрашнего дня я начинаю новую жизнь, и я буду счастлива с ним, очень счастлива.
– Кого ты пытаешься обмануть, меня или себя? Этого не случится. Я и так уже допустил, чтобы это зашло слишком далеко. Натан когда-то был моим другом. Думаю, он прислушается к голосу разума.
– Нет! – воскликнула Сирена, приближаясь к нему. – Ты не сумеешь ничего изменить. Натан тебе этого не позволит.
Вард слегка нахмурился.
– Ему придется мне уступить.
– Ты что, ничего не понимаешь?
– Так объясни мне! – прорычал он.
Сирена в отчаянии сжала ладони.
– Натан на тебя очень обижен, не только за прошлое, но и за то, что произошло после того, как он на мне женился. Я согласилась с ним поехать, и он успокоился, но он может передумать, если узнает, что ты был здесь, если ты попытаешься ему помешать.
– Я могу не только помешать ему, – сказал Вард.
– Нет!
– Что ты так волнуешься? Или тебе кажется, что я должен его бояться? Да и сама ты как будто испугалась…
– Ты… ты сам говорил, что он может попытаться тебе навредить, если узнает о наших отношениях.
– Когда-то мог. Пусть попробует теперь! Почему ты так об этом переживаешь? Я думал, ты, наоборот, обрадуешься.
– Я предпочитаю… бороться сама, – ответила она встревоженным голосом.
– А ты, оказывается, замечательный противник. Натану, пожалуй, пошло бы на пользу, если бы я отпустил тебя с ним.
– Это совсем просто. Только уйди с его дороги.
Он покачал головой.
– Не могу, у меня еще остается надежда, что наш огонь вспыхнет с прежней силой…
Эта упрямая слепота вызывала у Сирены злобу. Ей следовало предвидеть, что он не поймет до конца, какая опасность ему грозит. Чего еще она могла от него ожидать?
– Ты просто глуп, Вард Данбар. Неужели тебе не ясно, что между нами все кончено?
– Нет. Я тебя не отпущу. Никто и ничто не сможет разлучить меня с тобой, если только ты сама не пожелаешь уйти. Если ты выбрала Натана по доброй воле, я не стану тебя удерживать. Скажи только, что любишь его, и я сразу же уйду в тень. Но стоит тебе хотя бы едва намекнуть, что ты предпочитаешь меня, а не того из нас, кто богаче, я горы с землей сровняю, разнесу весь город до последней корявой доски, вырву рельсы этой чертовой железной дороги, но не позволю ему увезти тебя от меня.
Сирена стояла словно пораженная громом. Желание доказать ему, что деньги не имеют для нее никакого значения, и принять эти отчаянные предложения сверлило ей мозг. Вард подошел ближе, протянул руки и легонько встряхнул ее за плечи.
– Натан твой муж, но этот узел легко можно развязать. Либо он даст тебе развод, либо я найду какой-нибудь другой способ освободить тебя. Дело не в нем, Сирена, а в тебе самой. Забудь о том зле, которое я тебе причинил, о всех этих бессмысленных словах о благодарности и долге, оставь все доводы разума, обратись только к чувствам, Сирена, и скажи, к кому ты повернешься в ночной темноте, к Натану или ко мне?
Она дрожала, будучи не в силах совладать с желанием разделить с ним этот неистовый порыв. Она попыталась вырваться из его рук, но он удержал ее. Его горящие тигриные глаза, казалось, жгли ее огнем, настойчиво требовали ответа.
– Ладно, – прошептала она, – к тебе, черт тебя подери!
Сирена увидела, как торжествующе заблестели его глаза. Он с силой прижал ее к себе, впился губами в ее рот. Ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Она предала себя, и ее охватил мучительный, невыносимый страх.
Неожиданно Вард отпустил ее. Он будто надел на лицо маску. С минуту он не отрываясь смотрел на нее, потом повернулся на каблуках и направился к двери. Сирена слышала, как он прошел через холл и закрыл за собой дверь.
Побледневшая, она продолжала стоять на том месте, где он ее оставил, прижимая пальцы к дрожащим губам. Ее мозг пронзала единственная мысль: «Что я наделала? Что я наделала?»
Ответ на этот вопрос она получила не сразу. Солнце село за гору Пиза, и веранду накрыли темные тени горных вершин. Натан все еще не возвратился, не прислал никакой записки. Устав бегать от одного окна к другому, Сирена приняла ванну и переоделась к ужину. Она надела платье, оставленное для нее миссис Энсон, хотя оно невыгодно подчеркивало бледность ее кожи и ей не нравились пришитые к корсажу металлические бусины. Доркас, приготовившая для нее ванну, хотела зачесать Сирене волосы наверх. Это у нее хорошо получалось, но Сирена отказалась, завязав их в простой узел. Какое ей теперь дело до того, как она выглядит?
Накинув на плечи шаль, Сирена направилась в детскую. Ее мысли сейчас находились далеко отсюда. На юге в это время года наступает весна. А ночи там, наверное, уже теплые, благоухающие ароматом распустившихся цветов. Земля там не пустая и безжизненная, убитая бесконечной зимой, а цветущая и плодородная. Покачав головой, она распахнула дверь детской.
Охваченная внезапным приливом нежности к сыну, Сирена смотрела на Шона, на его длинные ресницы, на маленькие розовые ручки. Мэри, уже надевшая халат и собиравшаяся лечь спать, поднялась со стоявшей возле камина кресла-качалки. Сирена сделала ей знак, что она не останется здесь и не возьмет спящего ребенка.
Вернувшись в холл, Сирена прошла в свою комнату. В кабинете не погасили огонь, но ей не хотелось туда спускаться. Она старалась не думать о том, что случилось в этот день, и ей не хотелось, чтобы к ней вернулись воспоминания о сегодняшней встрече с Вардом. Она чувствовала себя совсем разбитой, ее как будто охватило оцепенение, но после того, что с ней произошло, она уже не находила в себе сил сопротивляться.
Время ужина давно прошло. Сирене не хотелось есть. Сейчас она вообще не думала о еде. Ее никто не беспокоил. Наконец она все-таки решила позвонить и попросить чашку супа только для того, чтобы заявить о своих правах, но потом передумала. Она ничего не хотела, и ее уже почти не волновало, как к ней относится миссис Энсон.
Темнота за окнами немного рассеялась. На небе появилась луна. Ни одно дерево, ни одна скала, ни один камень, ни один сугроб не укрылись от ее всепроникающего света. Сирена заметила вдали огни приближающегося экипажа. Их было даже два. За первым экипажем показался второй, фонари на коляске медленно раскачивались.
Сирена спускалась по лестнице, когда миссис Энсон открыла дверь. Увидев стоящих у входа людей, одетых в грязные шахтерские робы, она вцепилась пальцами в перила. Она узнала управляющего с «Сенчури-Лоуд», старика по имени Бостон. За ним стоял молодой человек с умным и очень приятным лицом, одетый чище остальных. Он первым вошел в дом.
– Я Паттерсон, инженер, работаю сейчас на «Сенчури-Лоуд», – представился он экономке. – Я могу видеть миссис Бенедикт? У меня к ней срочное дело.
Побледнев, миссис Энсон кивнула в сторону стоявшей на ступеньках Сирены. Сирена медленно сошла вниз.
– Я миссис Бенедикт, – ответила она тихо.
Молодой инженер замялся. К нему приблизился управляющий.
– Я не знаю, как вам это сообщить. Вам, наверное, лучше присесть.
– В чем дело, мистер Бостон?
Старик поглядел на экономку, потом на инженера. Судорожно комкая в руках шляпу, молодой человек заговорил:
– Сегодня вечером в шахте произошла авария.
Мистер Бенедикт очень торопился пустить новый подъемник. Я… говорил ему, что он еще не готов и его нужно опустить без людей еще несколько раз, но он не захотел меня слушать. Сначала все проходило прекрасно, но потом…
Сирена судорожно сглотнула.
– Я слушаю, продолжайте…
– Во время подъема трос, которым поднимали кабину, стал почему-то разматываться. Аварийные тормоза не сработали. Прежде чем мы успели что-то сделать, кабина упала с высоты шестисот футов. Мистер Бенедикт находился в ней.
Сирену обуял ужас.
– Он?..
– Мы сразу же подняли кабину вручную, но было уже поздно.
Миссис Энсон закричала, закрыв лицо фартуком. Сирена смотрела на нее, на инженера, на управляющего, на столпившихся в дверях людей, тех, что работали с Натаном… раньше работали… знали его… раньше знали. Они переминались с ноги на ногу, избегая встречаться с ней взглядом, смущенно опуская головы, словно считали себя виноватыми.
– Где он? – выдохнула Сирена.
Управляющий кивнул в сторону открытой двери.
– Тело здесь, в повозке. Я… я бы на вашем месте не стал на него смотреть, миссис Бенедикт. Так будет лучше.
Сирена слегка пошатнулась, потом взяла себя в руки, заметив, как инженер сделал шаг вперед. Миссис Энсон, рыдая, подошла к двери и опустилась на мраморную скамейку. Доркас вышла из темной гостиной и села рядом с матерью. Слезы текли по ее щекам.
– Я не знаю, что делать, – проговорила Сирена с ужасом в голосе, машинально кутаясь в шаль, которую она так и не сняла с плеч.
– Не надо ничего делать. Ничего, – ответил инженер. – Мы сообщили следователю. Он придет сразу, как только сможет. Если вы скажете, какого гробовщика позвать, кто-нибудь из нас съездит за ним.
Сирена покачала головой:
– Я не знаю.
Вдруг из-за спин столпившихся в дверях людей послышался чей-то низкий мужественный голос. Мужчины обернулись. Инженер сдержал кашель, чтобы Сирена могла лучше его расслышать. Управляющий кивнул и, сказав кому-то, чтобы тот ехал в город, повернулся к Сирене.
– Может, нам принести его в дом, миссис Бенедикт?
– Да, наверное, да, – ответила она, неуверенно показав наверх в сторону спальни Натана.
– Нет, подождите гробовщика. Лучше сделать это потом, когда он все закончит.
Теперь она узнала этот голос. Сирена затаила дыхание. Мужчины расступились, чтобы управляющий, инженер и говоривший могли видеть друг друга. В дверях стоял человек с развевающимися на холодном ночном ветру волосами, с изможденным лицом и горящими глазами. Его одежда была покрыта черной пылью, словно он тоже побывал на шахте «Сенчури-Лоуд».
Это был Вард Данбар.
На похороны Сирена оделась во все черное. Траурное платье являлось обязательным для женщины, от которой требовалось строгое соблюдение всех правил погребального ритуала. Она выбрала платье из сборчатого шелка с широким поясом, обшитое черным бисером. Поверх него Сирена надела французскую соболью шубу и маленькую шляпку с черной креповой вуалью. Вуаль она взяла у миссис Энсон. От вуали сильно пахло камфарой; экономка принесла ее с чердака, где она хранилась после похорон первой жены Натана. Она предложила Сирене надеть ее на шляпку, утверждая, что такова существующая традиция. Сирена, впрочем, не сопротивлялась, хотя обилие черного цвета в одежде ей всегда казалось ненужным излишеством, но что это могло значить для нее теперь?
Потом она мысленно благодарила миссис Энсон, обеспечившую ее таким надежным укрытием. Даже стоя вдали от всех, Сирена замечала косые взгляды присутствующих на похоронах, людей, которые поспешно отводили глаза, стоило ей обратить на них внимание. Окружающие не могли видеть ее сохранявшее сдержанное выражение лицо и горящие глаза, в которых не было слез. Кроме того, вуаль позволяла ей оглядываться по сторонам, следить за людьми, собравшимися на безжизненной земле кладбища на горе Пиза. Самые влиятельные люди города и их закутанные в меха жены переминались от холода рядом с горняками и их домашними, рядом с уличными женщинами, торговцами, игроками, владельцами салунов и множеством друзей человека, лежавшего теперь в бронзовом гробу. Поникшую от горя Консуэло поддерживали с двух сторон Вард и ирландец Тимоти из «Эльдорадо».
Сирена искренне жалела испанку, на которую обрушилось такое горе. Ей очень хотелось подойти к ней, сказать слова сочувствия, но их разделяла открытая могила. Кроме того, Сирена чувствовала себя скованной какой-то мрачной торжественностью и почтением к жестким траурным вдовьим лентам, усыпанным блестящими, как слезы, бисеринами.
Она сомневалась, что сможет подойти к Варду, не потеряв спокойствия, которое было сейчас ее главным союзником. Какой скандал тут начнется, если она неожиданно начнет рыдать, обвиняя его в убийстве мужа.
Сирена поднесла руку к стянутой высоким воротничком шее. Боль сдавила ей грудь. Сирена сжала в руке носовой платок с черной вышивкой. Над могилой раздавался глубокий голос священника. Хорошо, что это был не старейшина Гриер. Мормон вообще нигде не показывался, и Сирена благодарила за это Бога. Сегодня она бы не перенесла его злобные выпады. Она и так с отвращением наблюдала за ханжеской пошлостью человека, совершавшего обряд погребения, кто, как утверждала миссис Энсон, должен стать земным проводником души любимого мистера Бенедикта.
В чистом свежем воздухе носился запах роз и гвоздик, в которых утопал бронзовый гроб. Сирена вспомнила день, когда хоронили Лесси. Белое надгробие над ее могилой виднелось невдалеке. Человек, который так жестоко отнял у нее жизнь, до сих пор еще оставался жив, бродил где-то рядом, выжидая момент, чтобы напасть на кого-нибудь еще. Интересно, как долго продолжался бы этот кошмар, если бы жертвой убийцы стала жена кого-нибудь из окружавших ее богачей? Консуэло была права. Для женщин тендерлойна написаны другие законы. Они как будто переставали существовать, оказавшись за пределами Мейерс-авеню. Смерть такой женщины не принималась в расчет. События развивались бы совсем по-другому, если бы убили леди из богатого района, где жили золотопромышленники.
Судя по всему, все видели в смерти Натана несчастный случай, как и было установлено раньше. Возможно, от нее, убитой горем вдовы, просто скрывали правду, а может быть, Вард оказался достаточно хитер, чтобы совершить преступление, не оставив никаких улик. Будучи умным человеком, он допустил единственную ошибку, открыто заявив ей о своем намерении освободить ее во что бы то ни стало.
Гроб опустили на дно могилы. Сирена машинально нагнулась, чтобы взять горсть земли. Скоро могилу засыплют полузамерзшей каменистой землей, которую пришлось взрывать динамитом, чтобы вырыть яму для гроба. Сирена закрыла глаза, в тупом оцепенении дожидаясь окончания отходной молитвы.
Наконец она смогла отвернуться. Несколько человек, большей частью мужчины, подошли к ней выразить соболезнования. Когда золотодобытчики, банкиры и биржевые маклеры поспешно вернулись к поджавшим губы женам, Сирена направилась к экипажу, на козлах которого молчаливо восседал Джек. Его помощник, с зализанными назад волосами и непривычным для него галстуком, распахнул перед Сиреной дверцу коляски.
Сирена подобрала юбки, собравшись присоединиться к миссис Энсон и Доркас, уже устроившимся на передних сиденьях. В этот момент на холм взлетел наездник с длинными, развевающимися на ветру волосами и в пыльном черном фраке. Старейшина спешился и оглядел всех присутствующих безумным презрительным взглядом. Увидев наконец Сирену, он бросил поводья и, расталкивая людей, направился к ней.
Сирена высоко подняла голову. Лучше всего сейчас, наверное, было бы поскорей сесть в коляску и приказать кучеру ехать, но это показалось ей трусостью. Она не двигалась с места. Несколько человек повернулись в ее сторону с выражением любопытства на лицах.
– Эту весть принесли мне слишком поздно, но Господь помог мне, и я успел. Хвала Всевышнему! Он сделал меня своим избранником, я пришел рассчитаться с тобой, Сирена!
Эти слова, с которыми старейшина обратился к Сирене, относились ко всем присутствующим.
– Зачем вам это нужно? – спросила Сирена. Он не обратил на вопрос внимания.
– Ты предпочла разврат и порок доброму человеку, ты вышла замуж за лучшего жителя Криппл-Крика и предала его. А теперь можешь распоряжаться нечестно нажитым добром, не связана никакими обязательствами перед мужем. Позор! Гореть тебе в аду за все твои прегрешения, дочь тьмы. Ты…
– Хватит.
Сказанное тихим спокойным голосом слово, как нож, перерезало гневную тираду старейшины. Обернувшись, Сирена увидела Варда. Он дотронулся до ее руки, чтобы она скорее успокоилась. Почувствовав прикосновение его пальцев, Сирена поспешно села в экипаж.
– Я исполняю волю божью! – закричал старейшина.
– Сейчас не время и не место для ваших проповедей, – коротко бросил в ответ Вард. – Нужно уважать покойного.
– Я не сомневался, что ты будешь защищать эту падшую женщину. Она завлекла тебя. Она сделала из тебя соучастника в грехе!
– Ничего она со мной не делала, – сказал Вард спокойно, – вся беда в том, что сделали с ней вы, как обошлись с ней вы, старейшина Гриер. Вам не кажется, что вы уже достаточно испортили ей жизнь?
– Если ты будешь защищать ее, ты тоже сгоришь в адском огне!
– Очень может быть, – согласился Вард, – но если ты скажешь еще хоть слово, я проверю, так ли мы дружны со стариной Ником, как мне казалось. Вот тебе мой совет, садись скорей на свою клячу и проваливай, и чем скорее, тем лучше.
– Ты вмешиваешься в промысел Божий! – провозгласил старейшина и, повернувшись спиной к Варду, зашагал прочь. – Это еще не конец! – закричал он, потрясая кулаком. – Не конец!
Вард обратился к Сирене:
– Поезжай домой. Я поеду следом и посмотрю, чтобы по дороге ничего не случилось.
– А как же Консуэло?
– Тимоти отвезет ее в моей коляске. У меня есть лошадь.
Не дожидаясь ответа, Вард кивнул конюху, чтобы тот закрывал дверцу, и направился к жеребцу, привязанному к кладбищенской ограде.
Старейшина злобно посмотрел ему вслед, а потом, сопровождаемый любопытными взглядами и невнятным шепотом, повернулся и последовал совету Варда.
Конюх забрался на козлы рядом с Джеком, экипаж покатился вниз по каменистому склону.
Сирена думала, что Вард вернется в город, как только они доберутся до Бристлекона. Но он этого не сделал. Спешившись, он подошел к коляске, чтобы помочь Сирене выйти. Подходя к веранде, она обернулась и проговорила подчеркнуто вежливым тоном:
– Я очень благодарна, что ты пришел мне на помощь.
– Этот фанатик начинает мне надоедать, – ответил он, не обратив внимания на ее слова, – с ним надо что-то делать.
– Я не знаю, как с ним можно поступить. Ведь он не совершает ничего противозаконного.
– Можно попробовать убедить его искать грешников где-нибудь в другом месте. А что касается закона, так это не повод, чтобы оставлять безнаказанными таких, как он. Ведь есть люди, которые его слушают.
– Как бы там ни было, ты оказал мне любезность, не подпустив его ко мне.
– Любезность?
Вард хмуро улыбнулся, не заботясь о том, как на это отреагирует стоявшая в дверях миссис Энсон, ожидавшая, когда Сирена войдет в дом.
– Если бы я знал тебя не так хорошо, Сирена, мне бы показалось, что ты пытаешься от меня избавиться.
– Я очень устала, – ответила она, избегая встречаться с ним взглядом.
– Извини, но нам с тобой надо поговорить. Ты наверняка догадываешься, что я имею в виду. Кроме того, твой муж оставил завещание. Адвокат Натана скоро приедет сюда. Он просил меня присутствовать при чтении завещания, потому что я тоже имею к нему отношение.
– Ты? – с удивлением спросила Сирена.
– Тебе не о чем беспокоиться. Насколько я понимаю, я не прямой наследник.
Услышав это замечание, Сирена покраснела.
– Очень хорошо, – сердито бросила она.
– Тебе лучше пройти в дом.
Адвокат Натана оказался худощавым застенчивым человеком средних лет с пронзительным взглядом, с которым абсолютно не сочетались робкий голос и скромные манеры. Оглядев собравшихся в кабинете людей, он протер пенсне и прочистил горло. На нем лежала печальная обязанность. Он извинился, что пришел с этим делом сейчас, когда горе еще так велико, но он по собственному опыту знает, что чем быстрее они покончат с формальностями, тем будет лучше. Он выразил уверенность, что все они, и в первую очередь миссис Бенедикт, хотят знать свое теперешнее положение, чтобы строить какие-то планы на будущее.
Документ оказался очень простым. Миссис Энсон и ее дочери полагалась значительная денежная сумма, негру-кучеру, Джексону Ли Гранту, также причиталось немало денег, конюха Натан тоже не забыл. Сумма в размере миллиона долларов переходила в наследство Шону Бенедикту, а попечителями назначались его мать и друг покойного Вард Данбар. Особняк с усадьбой, означенные как имение Бристлекон, также переходили в собственность несовершеннолетнего Шона Бенедикта, вместе со всем находящимся там имуществом. Миссис Сирена Бенедикт наделялась правами пожизненного проживания в указанном имении. Управление имуществом должно осуществляться вышеуказанными попечителями, все решения относительно собственности и средств принимаются совместно Сиреной Бенедикт и Вардом Данбаром до тех пор, пока Шон Бенедикт не достигнет совершеннолетия.
Сирена бросила быстрый взгляд на Варда, стоявшего в дальнем углу кабинета, прислонившись к стене. Прежде чем она успела отвести глаза, он ответил ей насмешливым поклоном. О чем думал Натан, составляя такое завещание? Может быть, этим он хотел расплатиться с Вардом в случае своей смерти за то, что отнял у него ее и сына? Если так, он наверняка включил в завещание эти условия до того, как узнал о недавних событиях.
Остальное имущество, продолжал адвокат, включая различные виды собственности в шахтах, недвижимость, акции железнодорожной компании и другие ценные бумаги, общая стоимость которого оценивается более чем в три миллиона долларов, переходит в собственность миссис Сирены Бенедикт, ее наследников и правопреемников пожизненно.
Адвокат, оставив бумаги миссис Бенедикт, заявил, что, если она что-нибудь не поймет или потом ей понадобится более подробное разъяснение, он всегда готов ей помочь и она может послать за ним в любое время дня и ночи.
Осторожные манеры и почти подобострастное уважение адвоката говорили Сирене о том, какой богатой она неожиданно стала. Ее обременили ношей невыносимой тяжести. А то, что Натан оставил ей так много, казалось уже какой-то пародией на справедливость. Если бы он не встретил ее и не женился на ней, он бы остался жив и наслаждался своими миллионами. Она бы не испытывала большего чувства вины, даже если бы убила Натана из-за этих денег, если бы действительно сговорилась с Вардом, чтобы покончить с мужем.
Однако никто ничего не должен заподозрить. Ей нужно изображать на лице улыбку, вести себя как гостеприимная хозяйка, предложить им чаю, выразить те чувства, которых от нее сейчас ждут, пока адвокат не закончит дела и не уйдет. Увидев наконец, что Вард провожает этого сутулого седеющего господина к коляске, о чем-то оживленно с ним беседуя, Сирена, облегченно вздохнув, распахнула дверь и направилась к ведущей наверх лестнице.
