Текст книги "Алый король"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

ДНЕВНИКИ БАРТОЛОМЬЮ

Дядя Патон выбирал путь, позволяющий ему избегать какого бы то ни было уличного освещения. Необходимость этого подтвердил град осколков светофора, на который дядя случайно бросил взгляд.

Терпение – великая вещь, но Чарли буквально забросал дядю вопросами. Дядя ничего толком ответить не мог, хотя предполагал, что приглашение пришло из «Империи», магазина, приславшего злополучных креветок.

– Может, они хотят загладить случай с Мейзи? – предположил Чарли.

Дядя Патон покачал головой:

– История с Мейзи не случайность. Они хотят полностью устранить меня от дел, вывести из строя. Да и поведение твоей мамы в последние дни наводит меня на мысль, что это приглашение не просто компенсация. Она вся прямо светится.

– Светится? – Чарли никогда еще не слышал, чтобы так говорили о маме.

– Сейчас поймешь, что я имею в виду. – Дядя Патон затормозил около номера девять. – Она сегодня не на работе.

Дядя еще не успел достать ключи, а Чарли уже взлетел по ступеням.

– Мама! Мамочка! – вбежав в прихожую, заорал он.

Из кухни моментально выскочила бабушка Бон:

– Тихо! Ты уже большой, чтобы так звать свою мать.

– Хочу, чтобы она знала, что я вернулся. – И Чарли, пока бабушка не остановила, понесся наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Он нашел мамочку в маленькой комнате под самой крышей. Первое, что бросилось ему в глаза, когда он открыл дверь, было бальное платье. Темно-синее, с тонкими бретелями и узкой талией, оно поблескивало из глубины раскрытого шкафа.

– Тебе нравится, Чарли? – спросила сидящая у туалетного столика Эми Бон.

И волосы у нее стали другими: блестящими и гладкими, со светлыми прядями – прямо как на фотографии с обложки глянцевого журнала.

– Мам, зачем тебе идти на этот бал?

– Ну не дуйся, Чарли. – Незнакомое, действительно светившееся лицо Эми Бон улыбнулось ему в зеркале. – Хочу немного развлечься, выйти в свет и снова поблистать.

Она сияла и была, оказывается, совсем не старой.

Чарли не верил своим глазам:

– А с кем ты идешь?

– С мистером Ноблем. Это новый хозяин «Империи». Очень приятный человек. Он тебе понравится, Чарли.

– Понравится? Мне? С чего бы это?

– Он хорошо ко мне относится. Разве тебе это не важно, Чарли? Я чувствую себя совсем по-другому. И он говорит такие красивые слова!

Чарли подошел к шкафу и потрогал гладкую материю. Ему показалось, он ощущает колдовство.

– Это платье шила не тетя Венеция?

– Ой, Чарли, конечно нет! Я видела, как продавщица упаковывала его.

– Небось, стоит целое состояние, – пробормотал Чарли.

– Это подарок, – немного смущенно призналась Эми.

Чарли подумал: «Похоже, мама угодила в капкан».

– Ты не должна оставлять Мейзи! Замороженную. Ты же говорила, что никогда не бросишь ее! – выпалил он.

– Не глупи, Чарли! Даже если она… оттает, то дома всегда дядя Патон. А если не можешь сказать ничего хорошего, то лучше уходи.

У Чарли опустились руки. Он понял: битва проиграна. Каким же оружием бороться с человеком, при помощи красивых слов укравшим у него маму? Он поплелся из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

По дороге он заглянул к Мейзи. Она так и лежала в ванне.

Кто-то накрыл ее глаза повязкой, и теперь она больше напоминала разбойницу, чем замороженную бабушку. Если бы не розовый свитер.

Чарли пошел в кухню.

– Ты, наверное, голоден? – спросила бабушка Бон.

– Нет, спасибо, я поел.

– Я и не предлагаю, а только спрашиваю, – не отрываясь от газеты, уточнила бабушка.

– Корзину приносили? – спросил Чарли.

– Конечно. Патон к ней и не прикоснулся, бедняжка. А там были такие вкусности! – причмокнула бабушка Бон.

– И ничего не осталось?

– Ни крошки.

Чарли вздохнул, поднялся наверх и постучал в дядюшкину дверь.

– Входи, милый, входи, – отозвался дядя Патон.

Чарли вошел и присел на краешек ужасно неаккуратной дядиной постели. Дядя распихивал какие-то бумаги по ящикам стола.

– Вы правы, дядя Патон. Мама не просто светится. Мне кажется, она околдована, – уныло признал он.

– Вот и мне это показалось. – Дядя крутнулся на вращающемся кресле и воззрился на Чарли. – Но послушай меня, мой дорогой. Не так уж все плохо. У меня есть для тебя новости.

– Хорошие? – с надеждой спросил Чарли.

– Во всяком случае, интересные. Когда наши милые дамы отбудут на бал, к нам присоединится мисс Инглдью. Эмма, очевидно, останется у Оливии. У Джулии есть для тебя какой-то загадочный пакет, и мы оба умираем от любопытства: что в нем такое?

– Пакет? Для меня? – удивился Чарли. Но больше дядя ничего рассказать не мог, поэтому Чарли пошел в свою комнату и начал разбирать школьную сумку.

Со шторы слетела белая моль и села ему на плечо. Он понял: так она его приветствует.

Время тянулось очень медленно. Чарли не хотелось идти к Бенджамину: узнав, что его родители шпионят в школе, в его доме он чувствовал себя неуютно. Пусть уж Бенджамин сам приходит к нему.

В семь часов хлопнула дверь, и бабушка Бон зашелестела вниз по лестнице. Потом хлопнула входная дверь, и Чарли выглянул в окно. Внизу стояли бабушка Бон и две его тетки, Венеция и Юстасия. Они о чем-то тихо говорили, близко сдвинув головы. На всех трех были поношенные длинные плащи, но плащ Венеции выглядел особенно противно, потому что блестел полосами, словно по нему ползали слизняки.

Потом три сестрицы уселись в машину Юстасии, и через минуту, раздраженно ухая, автомобиль покатил по Филберт-стрит. А еще через несколько минут возле дверей Чарли зашелестел шелк. Дверь открылась, и вошла женщина. Чарли даже не сразу ее узнал. Могла ли эта женщина в синем и в самом деле быть его матерью?

– Ну, как я выгляжу? – спросила она. Чарли провел взглядом сверху донизу по ее обнаженным рукам. На левом запястье блестел широкий серебряный браслет, а бриллиантового колечка не было. Чарли вздрогнул. Он никогда не видел маму без этого кольца. Никогда.

– А где кольцо? – Он смотрел ей прямо в лицо.

– Кольцо? А, я его сняла. Не хочу слишком уж блестеть. – И она лукаво рассмеялась.

– Но, мама…

– Доброй ночи, Чарли.

Эми вдруг наклонилась и поцеловала его в щеку. От нее совершенно незнакомо пахло. Он сначала будто оцепенел, а потом бросился вниз по лестнице вслед за матерью. Кто-то уже звонил в дверь, и Эми Бон выскочила из дому, даже не оглянувшись. Человек в черной униформе закрыл за ней дверь.

Чарли дернул дверь:

– Мама!

Но она уже садилась на заднее сиденье длинного золотистого лимузина. Сквозь тонированные стекла ничего было не разглядеть. Человек в черном, конечно, шофер, злобно взглянул на Чарли и действительно сел на водительское место. Золотой лимузин бесшумно скользнул прочь, как длинная безмолвная змея.

– Не стой на холоде, дорогой. – Оказывается, дядя Патон вышел следом за ним.

– Дядя Патон, вы видели маму?

– К сожалению, нет. Упустил. Хорошо выглядит?

Дядя Патон затащил Чарли в дом и закрыл дверь.

– Да-а, но она сняла кольцо, – медленно произнес Чарли.

– Мм… Интересно, что бы это значило? Ну, пойдем, помоги мне накрыть стол для Джулии. Она с минуты на минуту будет здесь.

Они пошли в кухню, где дядя Патон уже расставил свечи на каждом свободном клочке столешницы. Чарли раскладывал ножи, вилки, ложки, а дядя занимался стеклом. Из духовки вкусно пахло, и к тому моменту, когда появилась мисс Инглдью, Чарли уже чувствовал такой голод, что был вынужден съесть целых три булочки, столь любимых бабушкой Бон.

Коричневый бумажный пакет, принесенный мисс Инглдью, действительно выглядел необыкновенно интересно. Он был перевязан веревкой и запечатан таким количеством сургучных печатей, что Чарли не знал, как к ним и подступиться. Над адресом мисс Инглдью большими буквами было напечатано его имя.

– Пакет принесла женщина, – рассказала мисс Инглдью. – Судя по виду, китаянка. Взрослая.

Чарли чуть не выронил посылку:

– Мин!

– Мин? – удивился дядя. – Ты знаешь эту особу?

Чарли колебался. Выпалив имя, он почти нарушил обещание, которое дал Бартоломью. Но, с другой стороны, уж если кто и заслуживает полного доверия, так это дядя Патон и мисс Инглдью. Поэтому он сел, положил на колени пакет и рассказал им все о своем походе в глушь. И еще к своему рассказу добавил то, что слышал, сидя под столом, на обеде у Блуров.

– Не нравится мне все это. И еще меня беспокоит, что ты находишься в руках этих ужасных людей, – задумчиво произнесла мисс Инглдью.

Дядя Патон совсем не казался таким уж озабоченным, скорее наоборот.

– Значит, вернулся отец доктора Блура? А я и не знал! – воскликнул он.

– Я обещал никому об этом не рассказывать, Бартоломью не хочет, чтобы кто-нибудь знал о нем, – предупредил Чарли, терзая пакет.

– Да я тебя и не виню. Он хлебнул немало горя с Иезекиилем, своим отцом. Они никогда не ладили друг с другом. А потом умерла Мэри. Бедный Берти, – покачал головой дядя Патон.

– Он знал моего отца, – сообщил Чарли.

– Конечно! Они вместе ходили в горы. За год до того, как… как Лайелл исчез.

Патон подал мальчику столовый нож.

Чарли так неловко разрезал веревку, что коричневый пакет соскользнул на пол. В нем оказалось несколько каких-то книжек. Чарли поднял их. Донельзя потрепанные, с загнутыми у некоторых страниц уголками, они были дополнительно перевязаны тонкими кожаными ремешками, чтобы совсем не развалились.

– Дневники! Видишь, на каждом блокноте обозначены годы. По пять лет в каждом, – объяснил дядя Патон.

– Дневники? Зачем он мне их прислал? – удивился Чарли.

Дядя Патон предложил сначала отведать его угощение, а потом уже заняться дневниками. Жаркое из утки, тушеный пастернак, таявший во рту ананасовый пудинг. Чувствовалось, дядя Патон приложил немало сил, чтобы произвести впечатление на гостью.

Когда со стола было убрано, Чарли разложил дневники. Сняв кожаный ремешок с первого блокнота и открыв первую страницу, он обнаружил письмо, адресованное ему.

Дорогой Чарли, я подумал, что тебе следует знать, с чем ты имеешь дело. Ты говорил о тени, и я вспомнил его имя. В моих дневниках я отметил все места, где речь заходит о нем. Как ты увидишь, прежде чем оказаться в Китае, я много странствовал. И почти в каждой стране, куда я попадал, я слышал истории об Алом короле. Я их записывал, и когда-нибудь, когда у тебя будет время, ты прочтешь их все. Но сейчас обрати внимание на отмеченные мною места, касающиеся тени. Он был известен под многими именами, но у нас, в Европе, его знали как графа Харкена Бедлока. Соединив вместе все достоверные сведения о тени, ты поймешь, что он, прежде всего, – охотник и убийца. Он похищает души и разбивает сердца. Любое существо, попадавшееся на его пути, непременно страдало от встречи с ним. Где-то в моих книжках есть запись заклинания, способного победить его. Я записывал каждую историю на языке автора. Верю, что они приведут тебя к Алому королю, но, очевидно, тебе потребуется помощь, чтобы разобраться в них.

Береги себя, мой друг, и ничего не бойся.

Бартоломью.

Мисс Инглдью сердито выхватила письмо из дрожащих детских рук:

– Не следовало писать такие вещи. Напугал ребенка до полусмерти!

– Но я должен знать, – возразил Чарли.

– Ладно, посмотрим! Давайте начнем с тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. – Дядя Патон поскреб затылок и пододвинул дневники к себе.

Сильный порыв ветра ударил в окно, и мисс Инглдью задернула шторы. Дядя Патон поставил на стол еще несколько свечей. Все сдвинули стулья, чтобы всем было удобно читать неразборчивые письмена видавших виды дневников.

Читали молча. Едва ли прозвучало хоть одно лишнее слово. Только когда приходило время, кто-нибудь говорил, что можно перевернуть страницу. Или не удерживался от восклицания по поводу какого-нибудь уж совсем невероятного зверства. К ночи похолодало, свечи догорели. Дядя Патон достал новые.

Всех захватили рассказы Бартоломью о рискованных приключениях, помогших ему раскрыть историю тени. Путешественник прошел всю Европу, Азию и Африку, но только в Италии ему удалось установить происхождение портрета Алого короля.

Луиджи Пользо, художник пятнадцатого века, унаследовал алый плащ короля, поскольку был потомком принцессы Гуанхамары. Однажды Луиджи поехал в Венецию, чтобы поучиться у великого мастера живописи Джакопо Беллини. И вот как-то ночью, оставшись в мастерской один, он замерз и набросил на плечи тот самый алый плащ. Но едва он это сделал, его вдруг охватило непреодолимое желание нарисовать портрет человека, который часто являлся ему в снах. Лицо этого человека так отчетливо стояло у него перед глазами, словно он находился тут же, в мастерской. Поняв, что это, должно быть, и есть его предок, Алый король, Луиджи немедленно приступил к делу. Но по мере того, как работа продвигалась, художник начал ощущать чье-то враждебное присутствие, какую-то тень, рвавшуюся проникнуть в портрет. Как ни сопротивлялся Луиджи, но кисть его все время сворачивала на ту сторону полотна, где за спиной короля вырисовывалась тень, и бедный художник ничего не мог с этим поделать. Луиджи понял, что оказался во власти какого-то могущественного и злого колдуна, желавшего любыми средствами повредить памяти о короле.

Картина хранилась в Венеции до тех пор, пока в шестнадцатом веке потомки Луиджи не привезли ее в Англию. Как раз в это же время они поменяли свою фамилию и стали называться Муар.

– Габриэль! Портрет Алого короля принадлежит семье Габриэля! – вскрикнул Чарли.

– Уже не принадлежит. Тут говорится, что с помощью обмана портрет был выкуплен у Муаров и теперь висит в академии Блура, – ведя пальцем дальше по тексту, поправил его дядя Патон.

Чарли потер глаза. Не так легко читать при свечах, особенно когда очень хочешь спать.

– Значит, все это вранье? Та чепуха, которую я слышал, сидя под столом во время Обеда? Они говорили, что тень явилась, чтобы поддержать потомков Алого короля, а он хочет как раз навредить им. Он учит их убивать, мучить и преследовать животных. Бартоломью так и говорил, – удивился Чарли.

– Тем хуже для наших библиотек. Я не нашел ни единого упоминания об этом типе, – заметил дядя Патон.

– Как и я в своих книгах, – призналась мисс Инглдью. – Но придет время, когда люди начнут весьма неодобрительно относиться к таким особам, как этот граф. И может быть, когда-нибудь потомки тех пяти детей Алого короля, которые так покорно следовали за графом, решат наконец, что пора вычеркнуть его из своей истории.

– Только не мисс Кристалл, – сквозь зевоту пробормотал Чарли. – Она выбрала себе красивое имя, чтобы все думали о добром и прекрасном. А по-настоящему ее зовут Тилпин. Интересно, а какая фамилия у нее была раньше?

Он опять зевнул.

– Пора в постель! Мы прочитаем все, что отметил Бартоломью, но сейчас спать. На сегодня хватит! – скомандовал дядя.

У Чарли глаза совсем закрывались. Дневники оставались у дяди Патона и мисс Инглдью. Пожелав обоим спокойной ночи, мальчик отправился в постель.

Проходя мимо ванной, он заметил, что у дверей порхает белая моль. Ой, до чего ж он бестолковый! Ведь моль – это его волшебная палочка! Она может помочь! И он вошел в ванную. Кажется ему это или нет, но, похоже, Мейзи еще глубже погрузилась в замороженное состояние. Он поднял повязку с ее лба и увидел закрытые глаза бабушки.

– Оставайся с нами, Мейзи! Держись. Изо всех сил. Мы поможем тебе, – прошептал он.

Моль широкими кругами порхала вокруг лампочки, и Чарли поспешно выключил свет. Теперь светились только бело-серебристые крылышки моли. Крохотное создание село на грудь Мейзи и медленно поползло к ее лицу. Добравшись до подбородка, моль взлетела и начала порхать над закрытыми глазами Мейзи. И вдруг они открылись.

– Мейзи! Мейзи! Вернись! Это я, Чарли! – заорал мальчик.

Ему показалось, что бабушка видит его, потому что ее губы едва заметно дрогнули.

Моль опять спустилась вниз и села на седые кудри. Щеки Мейзи порозовели, а в глазах как будто появился ужас. Потом веки опустились, и она осталась лежать, по виду еще сильнее замороженная, чем прежде. Тот, кто заморозил Мейзи, решил продемонстрировать свое превосходство над Чарли! Даже с его волшебной палочкой.

Чарли потащился в кровать, моль сидела у него на плече. И он знал, что, несмотря на усталость, спать ему уже не захочется.

* * *

Билли Гриф стоял на коленях на лестничной площадке над огромным холлом. Рядом с ним пристроился Душка. Парадные двери то и дело распахивались, и вместе с гостями в холл врывался мокрый снег. Билли никогда еще не видел столько красивых людей сразу. Особенно женщин, будто появившихся из сказки. От красоты их нарядов захватывало дух. Даже тетушки Чарли выглядели вполне сносно.

Внезапно разговоры стихли. Все головы повернулись к появившейся в дверях паре. Билл вцепился в балясину. Мама Чарли! Миссис Бон! Билли никогда ее такой не видел. В этом струящемся синем платье она казалась сущим ангелом.

У Душки в горле вдруг что-то низко заклокотало. Потом он попятился, дрожа и подвывая.

– Ты чего, Душка? – тихо проворчал Билли.

Зеленый… человек… тень, – проскулил Душка.

– Зеленый человек? – Билли опять взглянул вниз, в холл.

Маму Чарли держал под руку мужчина в зеленом бархатном костюме, с густыми каштановыми волосами, кое-где отливающими золотом, и ястребиным носом.

Билли шарахнулся подальше.

– Тень?! – выдохнул он. – Нужно сказать Чарли.

Смываемся! Быстро! – рыкнул Душка.

– Да-да, давай!

Но не успел Билли подняться на ноги, как сзади раздался голос:

– Что это вы здесь делаете, а? – Из коридора появился Манфред.

– Я… я только посмотрел, сэр, – заикаясь от страха, ответил Билли.

– Похоже на шпионаж, – холодно возразил Манфред.

– Нет-нет, я не шпионил. Честное слово.

– Какая жалость, что ты больше не сможешь за мной шпионить. – Манфред поймал взгляд Билли и впился в него безжалостными черными очами.

Красные глаза альбиноса всегда выдерживали гипнотический взгляд Манфреда, но сегодня Билли почувствовал во взоре Манфреда какое-то изменение. Ему явно не хватало привычной силы.

– Не стой здесь ротозеем! – рявкнул Манфред. – Марш в постель! И отошли эту облезлую собаку вниз, на кухню.

Но Билли продолжал стоять столбом, пытаясь осознать, что произошло.

– Я что тебе говорю!

Манфред схватил мальчика за руку, и, когда его длинные пальцы плотно сомкнулись на запястье, сверкнула вспышка. Малыш вскрикнул от боли, ему показалось, что всю руку охватило огнем.

Некоторые из гостей подняли головы, но на площадке уже никого не было: Манфред затащил Билли в коридор.

– Марш в постель! – прошипел Манфред.

Директорский сынок отпустил руку мальчика, круто развернулся и исчез. Только еще некоторое время был слышен звук шагов на лестнице.

Всхлипывая от боли, Билли кинулся в спальню. Там он подержал руку под холодной водой, но боль не уходила. На месте, где впивались пальцы Манфреда, остались четыре рубца и еще один там, куда пришелся большой палец. Гипнотическая сила Манфреда превратилась в кое-что похуже.

Билли забрался в постель и положил руку на грудь. Душка попробовал подпрыгнуть и лизнуть ее, но Билли его оттолкнул:

– Не надо, Душка, это не поможет. Прости.

Прости! Прости! Прости! – с подвыванием пролаял Душка.

От яркого света резало глаза, и у Билли разболелась голова. Он кое-как поднялся, выключил свет и выставил на подоконник все пять своих свечей. На конце каждой из них сразу появились крошечные язычки. А затем они разгорелись ясным, устойчивым пламенем.

Билли стал дышать ровнее, руку перестало дергать, в голове прояснилось. Через несколько мгновений ужасные красные пятна исчезли, словно их и не было.

Чарли услышал тихое урчание мотора за окном. Он скатился с кровати и подбежал к окну. Возле номера девять остановился золотой лимузин. Из него вышел мужчина в зеленом бархатном костюме, обошел автомобиль сзади и открыл дверцу. Из машины вышла мама. В уличном освещении ее синее платье блестело и переливалось. Они пошли к дому. Мужчина обнимал Эми Бон за плечи.

Чарли молился про себя, чтобы она не позволила этому чужаку себя поцеловать.

Когда они дошли до ступеней, мужчина наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Чарли почувствовал себя так, словно из него одним ударом вышибли дух. Пока мама поднималась по ступенькам крыльца, человек внизу поднял голову, увидел в окне Чарли и усмехнулся.

И в это мгновение Чарли понял, что его маму поцеловал колдун.

ПОДМЕНЕННАЯ ФОТОГРАФИЯ

– Самый теплый прием всем нашим клиентам! – такая вывеска украшала вход в «Зоокафе». Под вывеской висел список угощений, предлагаемых в воскресенье. Очевидно, миссис Комшарр в честь возвратившихся животных приготовила нечто особенное. Вошедшего Чарли встретил здоровяк Нортон в розовой футболке со сверкающими слонами:

– Входи, Чарли, входи! Твои приятели и хомячки в придачу уже здесь. – Он указал на Габриэля, размахивавшего пучком черно-белого меха.

Кафе было украшено разноцветными лентами и китайскими фонариками, как будто уже наступило Рождество.

– Мы хотели устроить праздник по поводу возвращения животных, но я не уверен, что они оценят это по достоинству. Некоторые из них все еще нервничают. Вон взгляни на кота: до сих пор трясется. И птицы совсем не поют. Спроси меня, и я скажу: то, что заставило их удрать, еще носится в воздухе, – говорил Нортон.

– Я тоже так думаю, – согласился Чарли и стал пробираться между столиками туда, где сидели Оливия, Эмма и Фиделио.

Под подбородком Оливии торчала голова ее кролика. А уточка Нэнси устроилась под стулом Эммы.

– Нэнси все еще не в себе, – пожаловалась Эмма. – Но все равно так здорово, что она вернулась!

– А меня мама заставила перенести Уилфреда в прихожую. Вон взгляните на него. Это же комок нервов!

Глухая кошка Фиделио спала под столом в кошачьей переноске. Кажется, от глухоты и старости ей, в отличие от молодых животных, было наплевать на все, что творится вокруг.

Фиделио посоветовал Чарли попробовать «Зеленое упоение», пока оно не кончилось.

– Представляешь, шоколад в зеленой глазури и с начинкой! Потрясающе! – восторгался он.

Чарли встал в очередь к стойке. Перед ним оказался Лизандр с Гомером, и Чарли заметил, что серый попугай выглядит неважно.

– Следите за собаками! – склонив голову набок, все время повторял Гомер.

Интересно, это он не о моровских ротвейлерах? Чарли оглядел кафе, но ни Моров, ни их псов не заметил. Скорее всего, Гомер вспомнил что-нибудь из своего армейского прошлого.

Когда подошла очередь Чарли, выяснилось, что «Зеленое упоение» уже кончилось.

– Извини, приятель, Лизандр взял две последние порции. Наверное, стоило бы ввести норму на продажу в одни руки, а? Возьми палочки с ореховой помадкой «Нутпом». Очень вкусно. Попробуй! – предложила миссис Комшарр.

– А разве они не для животных? – удивился Чарли.

– Ну, это юнифуд, годится всем, – хохотнула миссис Комшарр. – Берешь?

– Юни? Да-да, пожалуйста. И еще джем и имбирное колечко, – не очень уверенно согласился Чарли.

Не успел Чарли сесть, как влетел Танкред, но Нортон остановил его:

– Нет животных – нет входа!

Танкред показал на Габриэля:

– Понимаете, мой входной билет у него!

Нортон посуровел:

– Животные – это вам не билет, молодой человек!

Танкред топнул ногой, и по всему помещению пронесся сильный ветер, почти ураган. Тарелки, чашки, столовые приборы – все взлетело в воздух, не говоря уж о «Зеленом упоении», «Нутпомах», имбирных колечках и прочих вкусностях. Хорошо, что у мистера Комшарра вся посуда пластиковая, а не стеклянная или фарфоровая, так что ничего не побилось. Но учиненный беспорядок поверг всех присутствующих животных в панику. Поднялся дикий вой, рев, свист, визг.

Габриэль кинулся к Танкреду с белым хомячком:

– Мистер Нортон, мистер Нортон, вот его хомячок. Успокойся, Тан, все в порядке!

* * *

Если Танкред в плохом настроении, требуется немало сил и времени, чтобы его успокоить. Пока Танкред штормил, Чарли и все остальные хватались за свои тарелки и еду. Но вот Тан нашел свободное место, сел рядом с Лизандром и только тут сообразил, что есть-то ему нечего.

– На, – отдал ему свое второе «Зеленое упоение» Лизандр.

Чарли с завистью смотрел, как буйный мальчик впился зубами в деликатесное печенье, как посыпалась на стол глазурь и закапал мед. Впрочем, ладно, зато Танкред утихомирился. Остался только пролетавший над столами легкий ветерок, из-за которого, правда, все-таки приходилось следить за ореховыми палочками и тонкими бисквитами.

– Так вот, я слышал, Чарли, что тебя оставили после уроков? Видел ты этих сто гостей? – начал Лизандр, когда все успокоилось.

– Мм, видел ли? Можно сказать, видел. Вы не поверите, что я видел!

– А что? – прозвучал хор.

Чарли проглотил последний кусок имбирного колечка, запил его вишневым соком и только потом поведал друзьям о том, что услышал в академии, сидя под столом. Когда дошло до откровений мисс Кристалл, у всех волосы встали дыбом.

Фиделио выглядел совершенно ошарашенным.

– И что же мне делать? – тихо паникуя, спросил он. – Она же моя учительница по скрипке.

Повисла напряженная тишина. Никто не знал, что и сказать.

– Ну, против тебя она ничего не имеет. Я делал бы вид, что все нормально, – прервал наконец общее молчание Лизандр.

– Но это же невозможно! Я же теперь знаю, что она… Разве такое забудешь?! – Фиделио отчаянным взором обвел присутствующих.

– А что она там говорила насчет того, что граф теперь на свободе? Где он? И что собирается делать? – спросила Эмма и так стиснула свою уточку, что та изумленно крякнула.

– Могу сказать, где он. Он – новый владелец «Империи» и называется теперь мистером Ноблем, – сурово ответил Чарли.

– А ты откуда знаешь? – заинтересовался Танкред.

– Ну-у… – Чарли заколебался. Ему не хотелось говорить о матери, но он зашел слишком далеко, чтобы останавливаться. – Ну, потому что мама ходила с ним на Большой бал.

– Да ну? – Эмма прикрыла рот ладонью.

И другие сначала ахнули, а потом заговорили разом.

– И что ж ты будешь делать? – спросил Фиделио.

– Не знаю. Наверное, мне понадобится ваша помощь, а? – Чарли чувствовал себя абсолютно несчастным.

Друзья что-то с готовностью забормотали, и опять наступила тишина. На компанию опустилось мрачное безмолвие. И длилось оно до тех пор, пока Оливию не осенило, что пора сделать что-нибудь экстраординарное.

На столах не осталось уже ничего, кроме крошек, а в следующее мгновение там закишели огромные, толстые гусеницы в черно-желтых пятнах.

Танкред завизжал и отскочил от стола. Хомячки от ужаса подскочили на несколько футов, а Гомер рванул под потолок и уже оттуда наблюдал, как у него на глазах исчезают остатки еды.

– Кто это натворил? – взбеленился Танкред.

– Кто это сделал? – вторил ему взбешенный Лизандр.

– Да не все ли равно кто, главное – зачем? – неуверенно проговорил Габриэль.

Все, кто знал о способностях Оливии, чувствовали себя неловко.

– Это я, – объявила Оливия. – Вы все выглядели такими унылыми, и я подумала, что вас надо немного встряхнуть!

– Ты? И с каких это пор ты способна на подобные штуки? – спросил Лизандр.

Оливия бросила взгляд на Чарли:

– С прошлой четверти. Об этом знают Чарли, Фиделио и Эмма. А больше никто.

– И мы хотим, чтобы все так и оставалось. Пусть хоть об одном одаренном Блуры не знают, – добавил Чарли.

– Тогда вам следует быть осторожнее. Кто-нибудь в кафе запросто мог увидеть этих пятнистых тварей, – оглядываясь через плечо, посоветовал Лизандр.

– Здесь и без того достаточно всяких тварей. Никто и не подумает, что это обман зрения, – победно улыбнулась Оливия.

– Подумает, если увидит, как они исчезают! – резко возразил Лизандр.

А Чарли захотел еще что-нибудь съесть. Когда он уходил из дому, мама еще спала, а поскольку сытного завтрака, который обычно готовила Мейзи по воскресеньям, не было, то ему пришлось удовольствоваться черствой булочкой с сыром. Он уже собирался пойти взять еще помадки «Нутпом», но увидел, как к их столу направляется мистер Комшарр, ведя маленькую девочку с каштановыми кудрями и огромными ореховыми глазами. Малышка несла тарелку с высокой горкой розовых и голубых шариков.

– Я хочу познакомить вас с Уной, – сказал мистер Комшарр. – Она принесла вам угощение. Зефирные шарики.

Малышка приветливо всем улыбнулась.

– Привет, Уна.

Все улыбнулись ей в ответ.

– Это дочка моего брата-близнеца, – низко наклонившись над столом, доверительно сообщил мистер Комшарр. – Нам с Онорией с детьми не повезло, так что, когда Уна здесь, нам кажется, что она наша дочка. Кроме того, она тоже из одаренных, – понизив голос, добавил он.

Не успел он договорить, как малышка исчезла. Только тарелка с зефиром повисла в воздухе.

– Только не сейчас, дорогая! – строго сказал мистер Комшарр.

Уна опять появилась, все так же держа тарелку, и осторожно поставила угощение на стол.

– Хватайте! – пригласила она.

Каждый взял по шарику.

– Вот и хорошо! – радостно закричала девочка. – Набивайте желудки!

– Очень бойкая девочка, а все мать виновата! Избаловала ребенка. Уне всего пять, но, как и вы, она особенная. Так что вспомните о ней, когда придет время, – смущенно проговорил мистер Комшарр.

– Какое время, мистер Комшарр? – поинтересовался Чарли.

– Кто знает, что ждет вас? – улыбнулся мистер Комшарр. Но его усатое лицо тут же помрачнело. Он взял Уну за руку и повел в кухню.

– Надеюсь, нас не ждут какие-нибудь графские штучки, – с трудом выговорил Габриэль, уже успевший набить рот зефиром.

– Обязательно ждут, почему нет? Если не сейчас, то в будущем, – не согласилась Эмма.

– Эм, не надо так мрачно. Еще посмотрим, кто кого. Мы же сильные. Используем свои способности. – Оливия вытерла рот и встала.

– Кажется, им нужен стол. – Лизандр указал на пожилую пару с четырьмя котами.

В руках они держали подносы, а на каждом плече посетителей сидело по белому коту.

Вопрос с последней зефиринкой решил Гомер, подцепив ее клювом. Вся компания забрала своих любимцев и двинулась к дверям. Чарли вышел первым и, к своему удивлению, лоб в лоб столкнулся с Бенджамином и Бобом-Спринтером.

Пес с таким радостным лаем начал скакать вокруг Чарли, что было понятно, как Спринтер по нему соскучился.

– Ты не сказал, когда будешь здесь, – попенял Бенджамин. – А вы уже расходитесь?

Чарли посторонился, чтобы пропустить остальных, и извинился перед Беном.

– Или собираетесь погулять?

– Мм… не знаю, – чувствуя себя неловко, ответил Чарли.

Вообще-то он обещал дяде встретиться с ним в книжной лавке, но Бенджамина брать с собой не хотел.

Габриэль помахал на прощание рукой и побежал догонять Лизандра с Танкредом, уже скрывшихся в Лягушачьем переулке. Они трое жили за городом, на Вершинах, и обычно их подвозила мама Габриэля. Фиделио с девочками ждал Чарли.

– Почему ты стал такой? – чуть не всхлипывая, спросил Бенджамин.

Чарли стало совсем совестно.

– Никакой я не такой. Просто очень занят, – ответил он как можно мягче.

– Никто больше не хочет со мной дружить, – потупился Бенджамин.