Текст книги "Заветное желание"

Автор книги: Дженна Питерсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Когда они шли по тропе к оставленной наверху куче одежды, Рис не мог удержаться и в последний раз оглянулся на убежище среди скал. Это место было для него волшебной сказкой в детстве и мечтой в то короткое время, что он провел здесь с Энн. Но теперь… Теперь пора вернуться к реальности, как бы она ни пугала его, как бы он ни хотел притвориться, что это не так.

Глава 12

Дождь пошел, когда они были уже в предместье Лондона. За последний час, пока герцогская карета, встретившая их по дороге, с трудом двигалась по кривым городским улицам, внутри стало душно. Энн сидела в одиночестве и смотрела на капли дождя, ползущие по стеклу окна.

Погода соответствовала ее настроению.

Карета остановилась. Протерев рукавом запотевшее стекло, Энн увидела снаружи Риса. Верхом, в запахнутом плаще и надвинутой на глаза шляпе муж снова был прежним герцогом.

Энн вздохнула. Увидит ли она когда-нибудь того человека, который дразнил ее, с такой несдержанностью доставлял ей удовольствие и прыгнул вместе с ней со скалы?

Карета свернула на подъездную дорожку и вскоре остановилась. Энн бросила в сумочку несколько вещей, которыми пользовалась в пути, и приготовилась выходить. Дверца открылась, но, прежде чем слуга успел помочь ей выйти, подошел Рис. Дождевые капли упали со шляпы ему на лицо и побежали по щекам, как слезы. Энн заставила себя улыбнуться.

– Бедный, ты насквозь промок.

– Скоро высохну. – Рис предложил ей руку.

– Ты мог сесть ко мне в карету, – сказала Энн, шагнув на дорожку.

Слуга с открытым зонтом почти бежал рядом, чтобы защитить ее от дождя, пока они быстро шли к входной двери. Уже в сухом холле Рис кивнул.

– Я думал об этом, но…

Ясно, он не хотел остаться наедине с ней. Энн была рада, что ей не пришлось отвечать, когда слуга ушел, предоставив Гилмору закрывать дверь. Тот повернулся к ним с одной из своих вежливых, но приятных улыбок.

– Мы очень рады, что вы дома, милорд, миледи, – произнес он, хотя Энн заметила в его глазах любопытство.

Естественно, их внезапный отъезд должен был вызвать интерес у слуг. Но их любопытство было ничто в сравнении с тем, что последует, если Рис с ней расстанется.

Энн вздохнула:

– Спасибо, Гилмор. Думаю, за время нашего отсутствия скопилось много корреспонденции?

Слуга кивнул:

– Да, ваша светлость. Вы оба получили несколько сообщений.

Протянув Рису письмо, дворецкий вручил Энн целую пачку записок и приглашений. Теперь ей предстоит давать объяснения тем, чьи приемы они пропустили. Возможно, уже всему обществу известно, что они с Рисом без всяких объяснений куда-то уехали. Наверняка возникло много домыслов насчет причины.

Энн вздрогнула, представив, что они скажут, когда Рис вообще откажется от брака. Искоса взглянув на мужа, она увидела, что тот внимательно читает послание. С наружной стороны письма она узнала почерк Саймона. Значит, оно имело отношение к причинам, заставляющим Риса покинуть ее.

Аккуратно сложив письмо и сунув его в карман, муж кивнул дворецкому. Как любой в его должности, кто имеет большой опыт работы, Гилмор понял намек.

– Я должен проследить за разгрузкой.

Энн рассеянно кивнула:

– Разумеется, Гилмор.

После ухода слуги Рис выдохнул, как будто все это время сдерживал дыхание. Энн улыбнулась, чтобы хоть немного уменьшить явное беспокойство мужа. Странно, поведение Риса всегда соответствовало его титулу, а сейчас…

– Прости, Энн. У меня есть кое-какие срочные дела, требующие моего внимания.

Она хотела спросить о письме, снова узнать, что его беспокоит. Но по выражению его лица поняла, что отдых, который он себе позволил в их убежище на берегу моря, теперь закончен. Их разрыв неизбежен.

– Хорошо. Мне тоже есть чем заняться. Возможно…

Возможно – что? Возможно, он сбежит, не сказав ни слова? Возможно, она будет любить его до конца жизни, хотя это глупо?

– Возможно, мы увидимся позже, – ласково закончил Рис.

– Возможно, – улыбнулась Энн и направилась к лестнице в конце огромного холла.

Однако Рис догнал ее и схватил за руку. Они молча стояли, глядя друг на друга. Потом он наклонился и поцеловал ее в лоб. Хотя в этом поцелуе не было страсти, для Энн он имел большое значение. Как и слова, которые прошептал Рис:

– Спасибо, Энн.

Она смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду. Услышав, как вдалеке открылась и закрылась дверь его кабинета, Энн вздохнула и пошла к лестнице. По дороге в свою комнату, она успела пробежать глазами несколько писем. Какие-то можно было пока отложить, но письмо от матери Риса требовало ответа.

Энн любила вдовствующую герцогиню. Мать Риса явно обеспокоили ее расспросы о местонахождении Риса. Она должна сегодня же написать свекрови, возможно, устроить обед, чтобы герцогиня смогла повидаться с сыном.

Энн совсем не радовало предстоящее объяснение. Вдова очень проницательна и наверняка заметит, что у них с Рисом не все в порядке.

Сунув письмо в карман, Энн немного помедлила у двери своей комнаты. Войти в нее означало вернуться к лондонской жизни. Обратного пути не будет. Энн почти захотелось опять сесть в карету и по примеру мужа бежать подальше от столицы.

Но прежде чем она успела сделать какую-нибудь глупость, дверь открылась, и Энн оказалась в теплых объятиях горничной. До этого момента она не сознавала, насколько измучена, эмоционально и физически. Теперь, чувствуя поддержку Мальвины, она позволила себе расслабиться.

– О, миледи, – сочувственно прошептала Мэлли.

Это стало последней каплей. Энн отстранилась, вошла в комнату и захлопнула дверь, чтобы никто не видел ее слез. Бросив письма на туалетный столик, она подошла к окну и посмотрела в сад.

– Возьмите, миледи.

Повернувшись, Энн увидела Мэлли, которая протягивала ей носовой платок. Взяв платок, она улыбнулась, вытерла слезы и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы вернуть себе хотя бы подобие внешнего приличия.

– Здравствуй, Мальвина.

– И это все, что вы можете сказать мне, после того как без всяких объяснений исчезли на десять дней?! Я даже не знала, куда вы могли поехать.

– До отъезда я говорила тебе, что должна найти мужа. Я взрослая женщина и не нуждаюсь в твоих рассуждениях, – процедила Энн, бросив платок на туалетный столик.

– Взрослая вы или нет, вам неприлично бежать неведомо куда без компаньонки.

Энн сжала кулаки. Она вернулась в жизнь, полную эдиктов и условностей. Но после всего, что произошло с ней за последнее время, замечание о ее неприличном исчезновении было просто смехотворным. Она не могла сдержать истеричный смешок.

– Миледи? Вы находите это забавным? – с беспокойством спросила Мэлли.

– Забавным? Нет, Мальвина, это совсем не забавно. Меня просто удивила твоя мысль, что быть с Рисом без сопровождения неприлично. Он мой муж, нам больше не требуется сторож, чтобы держать нас порознь. – Ее улыбка исчезла. – Но возможно, ты права. Если он… – Энн умолкла.

Рис хотел прекратить их отношения любым способом, кроме законного развода. Она станет номинальной женой.

– Если он что? – спросила горничная, пристально глядя на нее. – Я хочу вам помочь. Что случилось, миледи?

Энн знала, что Мальвина единственный человек, которому она могла доверить эту тайну без опасений, что она станет известна другим. Кроме того, если Рис выполнит обещание и расстанется с ней, это отразится и на будущем Мальвины.

– Я… я не знаю, почему исчез мой муж. Но когда я нашла его, он сказал мне, что… он собирается разорвать наш брак по приезде в Лондон. Даже спросил, не соглашусь ли я солгать, чтобы получить официальный развод, но я, конечно, отказалась.

Энн подумала, что, когда Рис сообщил ей об этом, она, должно быть, выглядела такой же потрясенной, как сейчас ее подруга.

– Как он мог сказать такое? – наконец спросила Мэлли. – Почему он вдруг решил оставить вас, если вы были ему хорошим и верным другом? Вы посвятили себя ему, несмотря на его многочисленные недостатки.

Потрясение Мэлли начинало перерастать в гнев.

– Я не знаю почему, – сквозь зубы процедила Энн. – Но он постоянно заявлял, что это единственный способ «спасти» меня, хотя не объяснял, почему или от какого зла. Вроде бы, если он этого не сделает, то погубит мою жизнь.

– Нет, миледи!

– Да! Скандал в высшем обществе. Можешь себе представить? Рис один из самых влиятельных людей, его многие боятся. Представляешь, с каким удовольствием они будут смаковать пикантную новость, что герцог Совершенство бросил жену, не прожив с ней и месяца? Представляешь, сколько выдумок сочинят о моих недостатках?

Мэлли успокаивающе погладила ее по руке.

– Конечно, они станут болтать. Вы не сможете остановить их сплетни. Но вас любят в обществе. Если вы будете сохранять достоинство, полагаю, ваша репутация, а также поддержка отца и ваших друзей помогут вам пережить все это.

– Да, – вздохнула Энн. – Ты повторяешь мысли Риса. Но что это будет за жизнь? Меня низведут до положения, вызывающего жалость общества. А слухи? А жизнь без любви, без детей, без дружбы?

Мэлли лукаво взглянула на нее.

– Может, и не без любви, миледи. Найдется немало мужчин, которые сожалели о вашей помолвке с рождения. И вполне вероятно, один из них будет счастлив предложить вам больше, чем дружбу.

Подобную возможность Энн даже не рассматривала. Мысль о другом мужчине в роли ее любовника… была ей отвратительна. Несмотря на гнев и разбитое сердце, она любила Риса.

Служанка выжидающе смотрела на Энн, пока та пыталась найти какой-нибудь ответ. Неожиданно в дверь постучали.

– Энн?

Мальвина узнала голос Риса.

– Отослать его? – спросила она ледяным тоном.

Энн покачала головой.

– Одну минуту, Рис, – крикнула она и схватила Мэлли за руки. – Дорогая, послушай меня. Я знаю, ты хочешь защитить меня, и я благодарна тебе. Но я этого не хочу. Пожалуйста, Мэлли! Это моя проблема, я решу ее в свое время и своим способом.

Мальвина поджала губы, но потом кивнула и высвободила руки.

– Да, ваша светлость. Я понимаю. В этом я не могу быть вашей подругой, я должна быть только вашей горничной.

– Ты можешь обещать мне, что не сделаешь ничего поспешного?

Мэлли снова кивнула:

– Я прикушу язык.

Энн тут же бросилась к двери, широко распахнула ее и увидела Риса. Но к ее удивлению, он выглядел… Расстроенным. На лице страдание, глаза потемнели от боли. Такие проблески человечности в нем были настолько редкими, что волна сочувствия поглотила ее гнев.

– Что случилось?

Он вошел в комнату и огляделся. Заметив Мэлли, стоявшую в углу и злобно смотревшую на него, он повернулся к жене.

– Извини, я думал, ты одна.

Энн быстро взглянула на служанку.

– Мэлли как раз собиралась уходить, да?

– Полагаю, это правда, – кивнула Мэлли. – Добрый день, сэр.

Горничная направилась к двери. Но прежде чем она вышла, Рис вдруг улыбнулся ей, причем искренне и дружелюбно. Энн никогда еще не видела, чтобы муж смотрел на слуг с подобным выражением, даже на Гилмора, которого считал наиболее терпимым.

– Мальвина, верно? Или Мэлли, как зовет тебя моя жена? Ты давно служишь ее светлости, не так ли?

Мэлли застыла от удивления. Рис всегда просто игнорировал ее, за исключением тех случаев, когда наедине укорял Энн за ее слишком близкие отношения со служанкой.

– Д… да, ваша светлость.

Энн еще видела остатки гнева на лице горничной, но теперь к нему добавился страх, что ее выделили таким образом.

– Значит, именно ты отвечаешь за выполнение моих приказов насчет этой комнаты?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Ты отлично выполнила свою работу, и я благодарю тебя. Я хочу, чтобы Энн… Я хочу, чтобы ей было здесь приятно и удобно, пока она живет в нашем… в этом доме. Ты помогла мне, и я ценю твою заботу больше, чем способен выразить.

От потрясения Мэлли потеряла дар речи, однако быстро оправилась от шока и сделала реверанс.

– Благодарю, ваша светлость. Я счастлива сделать для леди Энн все на свете. А теперь я покидаю вас.

Когда они с мужем остались одни, Энн бросила взгляд на дверь спальни. Если у Риса тоже возникли подобные мысли, он их контролировал, избегая смотреть в ту сторону. Даже повернулся спиной к кровати, на которую Энн смотрела с таким вожделением.

– Твоя служанка меня боится, – сказал он с подобием улыбки.

– Все слуги тебя боятся, – усмехнулась Энн. Она понятия не имела, зачем Рис пришел в ее комнату. Ей было и страшно, и любопытно, ведь час назад он сам прогнал ее.

– Да, они боятся. И я этого заслуживаю.

Энн вспомнила деревенский праздник. Сейчас Рис выглядел таким же задумчивым, как и после разговора с Калебом Толботом. Но тогда она сочла это мимолетным фактом, и, похоже, ошиблась.

– Так что случилось, Рис? Могу я чем-нибудь помочь тебе? Сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить твою боль?

Она коснулась его руки, молясь, чтобы он наконец доверил ей свою тайну.

– Записка, которую я сегодня получил, была от Саймона, – с трудом выговорил он.

– Да, я узнала его почерк.

– Очевидно, он нанял людей, чтобы наблюдали за нашим домом. Когда мы приехали, я вскоре получил от него вторую записку, где он просит меня приехать. И как можно скорее.

– Значит, ты уезжаешь?

– Боюсь, я должен. Но мне трудно это сделать. Поэтому я… Конечно, несправедливо просить тебя, раз я держу тебя в неведении… И все же я думаю, мне будет легче, если ты поедешь со мной.

Он нуждался в ней. Возможно, первый раз за все годы Энн поняла, что нужна ему. Но теперь она не чувствовала от этого ни волнения, ни торжества. Хотя гнев ее до конца не угас, она не могла отказать ему в поддержке. Это она не так давно обещала ему в церкви. А она выполняла обещания.

– Конечно, я поеду с тобой, Рис.

– Благодарю тебя, – с облегчением сказал он.

– Но я больше не могу оставаться в неведении. Я хочу знать правду, Рис. Думаю, я заслуживаю этого.

– Ты заслуживаешь много большего, – прошептал он. – Ты узнаешь правду, обещаю. Что бы ни случилось, все это скоро кончится.

Глава 13

Неужели прошло всего пять минут с тех пор, как дворецкий провел их с Энн в гостиную лондонского особняка Саймона? Нервно сжимая и разжимая кулаки, Рис опять взглянул на каминные часы. Энн нежно погладила его по руке.

– Я уверена, они сейчас придут, – сказала она.

Да, ему не следовало брать ее с собой, этим он лишь возродил надежды, что они могут остаться вместе. А судя по выражению ее лица, Энн все еще мечтала о счастливом браке. Кроме того, ее присутствие было опасным, так как их разговор с Саймоном делал Энн соучастницей неминуемого скандала.

Он пришел в ее комнату только предупредить, что отправляется к Саймону, чтобы она не запаниковала и не стала опять разыскивать его. Но один вид Энн успокоил его, и в минуту слабости он захотел, чтобы в трудное для него время она была рядом.

Она ему нужна, хотя осознание этого не радовало Риса. А что он будет делать, когда лишится ее поддержки?

Энн слегка похлопала его по руке, потому что он уже больше двух минут, не говоря ни слова, пристально смотрел на нее. Тряхнув головой, Рис тщетно пытался что-нибудь придумать в ответ. К счастью, дверь гостиной наконец открылась и вошли хозяева.

Он и Энн разом поднялись. Лиллиан улыбнулась сначала Энн, а затем так же радушно улыбнулась Рису. Он слегка поежился, сознавая, что не заслуживает этого. За непродолжительное время их знакомства он был не так любезен с женой друга. И определенно не так радушен. И все же Лиллиан без колебаний дала ему больше, чем он давал ей.

– Рис, Энн, мы рады вас видеть, – сказал Саймон, плотно закрывая дверь гостиной.

Но Рис не заметил в его тоне искренней радости. Друг оставался напряженным и обеспокоенным. И его нервозность передалась Рису. Похоже, Энн почувствовала напряжение обоих мужчин, потому что ответила за себя и мужа:

– Спасибо, что пригласил нас, Саймон. И благодарю за твою недавнюю помощь. Она неоценима.

– Для друга – все, что угодно, – ответил Саймон, глядя на Риса.

Тот стиснул зубы. Он всегда избегал ситуаций, которые могли вызвать какие-либо эмоции, даже смеялся над теми, кто слишком глубоко чувствовал. Но сейчас он с трудом скрывал раздражение. Потому что Саймон был вестником его несчастья. Потому что друг послал к нему Энн, даже зная, что он не хотел этого ни для себя, ни для жены. И главное, кроме злости, он испытывал также другое чувство. Радость.

Саймон Крэтхорн был его лучшим, настоящим другом, выбранным не за положение в обществе, а за его верность и порядочность. Теперь они стали братьями по крови, не только по духу. Саймон был его союзником уже в другом отношении, чем прежде. Рис не сомневался, что его друг… его брат всегда будет стоять за него. Если даже все общество от него отвернется.

– Вам понравилось в сельской местности? – спросила Лиллиан, пытаясь снять напряжение, повисшее в гостиной с момента их появления.

Рис сосредоточил внимание на жене Саймона. Лиллиан была очень красива, хотя он никогда этого и не отрицал. У нее были локоны цвета меда и удивительные золотисто-карие глаза, которые меняли оттенок в зависимости от настроения.

Конечно, Риса отталкивала не внешность Лиллиан. Причиной было ее невысокое положение, недостаток средств и слухи по поводу ее семьи. Только поэтому он старался убрать ее из жизни Саймона, хотя видел, что тот безумно в нее влюблен.

Теперь все эти недостатки выглядели смешными. Вспомнив свое презрительное обращение с Лиллиан, Рис почувствовал сожаление и беспокойство.

Лиллиан была сильной женщиной, высоко держала голову, несмотря на сплетни и шипение, окружавшие ее, Рис восхищался ею, неизвестно, как бы сам повел себя в ее положении.

С искренней теплотой он улыбнулся ей:

– Эта часть страны очень красива, ваша светлость. Вы не бывали там?

Лиллиан слегка порозовела от смущения.

– Боюсь, что нет. Девочкой я не путешествовала на дальние расстояния. А с момента нашей свадьбы мы с Саймоном постоянно живем в Лондоне.

Как странно, теперь он уже забыл о прежнем низком положении Лиллиан, да еще умудрился оскорбить ее своим промахом.

– Я знаю, вы и мой… друг вынуждены были остаться в городе из-за обстоятельств, связанных со мной. Но когда все закончится, думаю, вы захотите увидеть мир. А если вам обоим захочется поехать в сельскую местность, я буду счастлив предложить вам свой дом, хотя обязан предупредить, что это всего лишь деревенский коттедж.

Краем глаза он увидел, как Энн вздрогнула. Чтобы скрыть болезненную реакцию, она подошла к окну и стала смотреть в сад.

– О, благодарю, ваша светлость, – с благодарностью улыбнулась Лиллиан. – Я очень ценю ваше предложение.

Он коснулся ее руки.

– Рис, миледи. Прошу вас, называйте меня с этого дня по имени.

Лиллиан накрыла его руку ладонью.

– Хорошо, Рис.

Позади них Саймон негромко кашлянул.

– Не пойти ли нам в мой кабинет, Рис. Я должен кое-что обсудить с тобой.

– Да, нам есть о чем поговорить.

Обернувшись, Рис увидел, что Энн смотрит на него.

– Ты не возражаешь? – спросил он у нее.

– Нет, конечно. Ведь ради этого ты и приехал. Я уверена, мы с Лиллиан найдем, что обсудить в ваше отсутствие.

Слова были вполне дружелюбные, но тон встревожил Риса. Тем не менее он кивнул:

– Очень хорошо. Я вернусь.

– Надеюсь, что так.

Он чувствовал ее боль и раздражение, которое Энн долго сдерживала, но в этот момент не мог ничего поделать.

Пока они с Саймоном шли к его кабинету, Рис обнаружил, что думает о жене, а не о предстоящем разговоре с другом. Он сегодня обидел Энн, хотя не знал чем, и мог только надеяться, что она все поймет, когда узнает правду.

Они вошли в большую аккуратную комнату, которую Саймон называл своим кабинетом, и друг закрыл за ними дверь. Рис огляделся. Он сотни раз бывал в этой комнате, теперь она казалась ему незнакомой, зловещей, хотя здесь все оставалось по-прежнему. Это он изменился.

– Хочешь выпить? – спросил Саймон, открывая коробку с сигарами.

Рис отказался:

– Полагаю, мне лучше сохранить голову ясной для того, что мы собираемся обсуждать.

Закрыв коробку, друг сел и улыбнулся:

– Благодарю тебя за то, что ты сказал Лиллиан. Она еще не освоилась с ролью герцогини, и твое признание много для нее значит.

Рис нахмурился:

– Учитывая теперь мое положение, я сожалею, что не сделал этого раньше. Я был неоправданно жесток с ней и ненавижу себя за это.

Саймон смотрел на друга, не отрицая его прежнюю жестокость, но и не осуждая.

– К счастью, мы всегда можем измениться.

– Неужели? – спросил Рис с показным смехом.

– Да. И я чувствую, ты изменился с тех пор, как мы виделись последний раз.

– Конечно, изменился. Я уже не тот, кем себя считал.

– Я не это имел в виду. Когда ты исчез, я очень за тебя беспокоился, мой друг.

– И поэтому так безрассудно отправил за мной жену?

Саймон пожал плечами:

– Остановить Энн было невозможно.

Рис кивнул. Он уже смог убедиться, насколько она упорна, когда это касается ее взаимоотношений с ним. Ее непоколебимая преданность была одной из восхитительных черт характера Энн.

– Потому что она любит меня, – сказал Рис.

– Да. Я понял это еще до того, как вы поженились, и она доказала свою любовь, когда ты сбежал. Признаться, я удивлен, что ты осознаешь этот факт, поскольку ты никогда не понимал чувств других.

– Боюсь, я и теперь не силен в этом. Энн сама призналась мне в любви.

Саймон тихо засмеялся, но тон его был серьезным, когда он сказал:

– Вот это я могу понять. А что ты чувствуешь к ней?

Друг задал вопрос, ответ на который мучал Риса с того момента, как он увидел Энн на берегу моря. Он не хотел анализировать свои чувства к жене, он вообще не хотел испытывать к ней каких-либо особых чувств. Да и не важно, что он чувствовал или хотел чувствовать, – ведь он все равно не мог этого иметь. Он не мог иметь Энн.

– У меня нет выбора: я должен ее покинуть.

Саймон вскочил, глядя на него с таким ужасом и возмущением, что Рис устыдился.

– Ты, должно быть, шутишь? – Саймон подошел к бару, налил стакан виски и залпом выпил его.

– Боюсь, как никогда серьезен, – ответил Рис.

– Но ваш союз узаконен, скреплен брачными отношениями и совершенно официален. Ты не можешь его аннулировать, развод практически невозможен. Думаешь, ты можешь просто взять и уйти от нее? Полагаю, Энн уже доказала, что ты глубоко ошибаешься.

Рис кивнул:

– Да, один раз. Но больше она этого не сделает. Я уже объяснил ей, что мы должны жить раздельно, это для нас единственно правильный выбор.

– Значит, ты объяснил ей, почему сбежал?

– Нет, я скрыл правду, чтобы защитить ее. Тогда она может честно сказать, что, выходя за меня замуж, не знала о моем происхождении.

– Но ты мог бы открыть ей правду сейчас, – резонно заметил Саймон.

– А неизвестный никому шантажист? Этот субъект может открыть ей правду раньше, чем я успею с ним разобраться. В этом случае будет лучше, если Энн с таким же потрясением узнает тайну моего происхождения, как и все остальные. Могу лишь надеяться, что это хоть отчасти защитит ее.

Саймон недоверчиво фыркнул:

– Ты не можешь рассчитывать, что скандал вообще не коснется ее.

– Я и не рассчитываю. Но если мы будем жить раздельно, у нее появится шанс перенести этот скандал с меньшими потерями.

– Рис!

– Нет, если я таким способом освобожу Энн, общество может смотреть на нее как на жертву человека, которого многие уже презирают. А с поддержкой отца и с помощью друзей она сумеет выдержать бурю.

– Не так уж тебя ненавидят, как ты думаешь, – не слишком уверенно возразил Саймон.

– Ты знаешь, кого я встретил на побережье?

Саймон тяжело вздохнул.

– Кого?

– Калеба Толбота. Он был на деревенском празднике, где присутствовали мы с Энн.

– Трудно представить тебя на деревенском празднике, но продолжай. Как там оказался Толбот? Он уже больше года не появляется в свете.

– Понятия не имею. Он был пьян и несчастен, так что вряд ли он пришел туда ради удовольствия. Но я с ним разговаривал, Саймон. Даже пытался извиниться перед ним за свое поведение.

– И что же Толбот ответил на твои извинения? – тихо спросил его друг.

– Скажем так, его реакция не была прощением. – Рис покачал головой. – Думаю, большинство людей предложат мне аналогичный ответ. Я даю им мало оснований для милосердия и сострадания.

Несколько раз глубоко вздохнув, Саймон посмотрел на него, и теперь Рис увидел в глазах брата твердую решимость.

– А тебе не приходило в голову вообще скрыть правду от всех? – спросил тот с легкой дрожью в голосе.

– Конечно, приходило. – Рис нахмурился и сжал кулаки. – Я обдумывал различные варианты, и этот был первым. Скрыть правду и жить дальше, как будто ничего не произошло.

– Да, – согласился друг. – Это защитило бы твою мать, твою семью, и ты мог бы остаться с Энн.

Рис закрыл глаза. Конечно, брат должен знать, что предлагает ему счастье, но ставка здесь больше, чем просто защита репутации семьи.

– Ты прав, намного спокойнее думать, что я могу скрыть это, но… Возможно, лучше, если правда выйдет наружу.

– Ты не можешь так думать!

– Могу. До того как я узнал, что ты мой брат, я сказал тебе, что общество имеет право знать правду. Если даже закон позволяет незаконнорожденному сохранить в браке свой титул, общество должно быть осведомлено, а этот человек должен осознавать последствия.

– Значит, несмотря на перемены в тебе, происхождение и родословная остаются для тебя главными? – с отвращением процедил Саймон. – Они до такой степени тебе важны, что ты, вместе со всей семьей, готов взойти на костер?

– Мой отец… последний из герцогов Уэверли почти ежедневно внушал мне ценность чистоты происхождения. Титул Уэверли имеет громадное влияние, поэтому не может принадлежать человеку с примесью чужой крови. Он не имеет права вести себя так, словно правды не существует.

– Когда-нибудь я расскажу тебе все, что узнал о двуличности нашего отца. Когда-нибудь. А сейчас я просто скажу, что понимаю твои метания. Но поверь мне, иногда лучше жить с ложью, потому что правда, как ни странно, может причинить только вред.

– Неужели ты не понимаешь? – спросил Рис. – Открыв правду, я смогу восстановить родословную.

– Восстановить родословную? – недоуменно повторил Саймон.

– Да. Если мы с Энн расстанемся, это не только защитит ее от скандала. Мы не сможем произвести детей, наследников с моей кровью. Значит, после моей смерти родословную продолжит настоящий Уэверли, к которому перейдет и титул. Найдется дальний кузен…

– Никакого дальнего кузена нет, Рис. Пока ты отсутствовал, я провел некоторые расследования. Ты последний Карлайл по мужской линии, так что не имеет значения, откроется правда твоего происхождения или нет. Если у тебя не будет сына для передачи ему титула, он перейдет к Короне. Ты знаешь, кому они его отдадут? – Рис покачал головой. – Вероятно, простому человеку, который или чем-то услужил, или щедро заплатил Короне. Без родословной, с малой долей благородной крови, которую ты столь высоко ценишь. А твоя семья, твоя мать, твои сестры, твоя жена будут жить с клеймом твоего признания. Ради чего?

Рис сжал кулаки. Он давно знал, что у его «отца» нет близких родственников по мужской линии, но чтобы не нашлось какого-нибудь дальнего… Внезапно мысль сохранить молчание и защитить всех, кто ему дорог, опять стала вполне приемлемой. Если не считать одного факта.

– Ты кое-что забыл, Саймон. Ведь скоро объявится шантажист. Через неделю? Самое большее через десять дней. Негодяй с подлыми намерениями, который знает тайну и может открыть ее в любой момент с ужасными последствиями. Дело не закончится только потому, что я этого хочу. Пока я не разберусь с ним, угроза скандала остается.

Саймон закрыл глаза. Потом кивнул, проведя рукой по лицу:

– Хорошо, давай отложим спор о конце твоего брака или о том, кем ты себя теперь считаешь. Ты прав. Есть шантажист. Пора, видимо, поговорить об этом и решить, что мы будем делать.