Текст книги "Томление страсти"

Автор книги: Дженис Кайзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

8

Брук коптил оленину, она помогала ему нарезать куски. Они работали, погруженные в свои мысли, и повисшее между ними безмолвие было наполнено невольными чувственными переживаниями. Кэтрин старалась, но не могла выгнать из своей головы мысли о том, что Брук изо всех сил пытался задержать ее в своем логове на всю зиму. Как женщину или как человека, знающего где он скрывается?

Самое же худшее заключалось в том, что, несмотря на все ее возмущение его нежеланием просигналить вертолету, она должна была попытаться рассеять враждебность между ними. Однако, если она будет дружелюбна с Бруком, он может истолковать ее поведение превратно. Так что же ей делать? Теперь, когда она потеряла его доверие, ей вряд ли удастся убедить его в своих добрых намерениях…

Покончив с приготовлением ужина, Брук на несколько минут исчез в своей импровизированной спальне. Оттуда он вышел уже в серо-голубой рубашке, с приглаженными волосами и расчесанной бородой.

Кэтрин ничего не сказала – и так было достаточно очевидно, что он задумал. Голой он уже ее видел. Ноги рассматривал. За руку держал. И не мог не заметить, как все это на нее подействовало. Так что теперь приготовился к грандиозному обольщению. Кэтрин только одно не было ясно – примет он ее отпор или заставит подчиниться силой. Что же, она будет предельно осторожной.

– Поскольку сегодня у нас будет настоящий ужин, я решил, что неплохо слегка прихорошиться.

Подумав, Кэтрин решила оставить его сентенции без ответа.

Брук поставил еду на стол и расставил тарелки.

– Пойду принесу свечи – не так часто женщины ко мне приходят на ужин.

Он отошел в сторону, исчез в темноте и тут же появился в свете стеариновых фитилей.

– Ну как тебе это? – Брук выглядел чрезвычайно довольным собой.

– Твоя запасливость не перестает меня изумлять.

– Да, не хватает только белоснежной скатерти и вина, – дрогнула от смеха его бородища.

– Я думала, что ты и это принесешь.

Едва уловимых из-под усов губ Брука коснулась грустная улыбка.

– Знаешь, а я никогда не пробовал вина. Только пиво, а вино ни разу.

Кэтрин взглянула на этого взрослого мальчишку. Несмотря на всю его суровость, она явно чувствовала к нему сострадание. Ей захотелось дотронуться до его руки, и только в последний момент она осознала всю опасность этого желания.

Еда была превосходной.

– Надеюсь, ты все это не украл.

– Нет. – Брук отрицательно покачал головой.

– Полагаю, я не должна спрашивать тебя о том, где ты все это взял.

– У меня есть на кого опереться, – признался Брук. – Я знаю его уже сто лет.

– Пол Диспейн?

Брук окаменел.

– Обещай, что никогда больше не повторишь его имя.

– Хорошо. Но Брук, прошу тебя, расскажи мне о нем.

После долгого молчания он сказал:

– Пол был лучшим другом моего отца. Перед тем как уйти в горы, я видел его всего пару раз. У него хижина примерно в семи милях отсюда. В первый год я понял, что без помощи других мне зиму не пережить, и пошел к Полу. Он отшельник, одинокий волк, много пьет – они вместе с моим отцом служили на Аляске. Пол нес моего умирающего отца на руках. Каждый раз, напившись, он мне об этом рассказывает.

– Так это он тебя всем снабжает?

– Да, я спускаюсь к нему каждую смену года. Не так мы близки с ним, но для меня много значит его расположенность, потому что он тень моего отца. А моя жизнь благодаря ему намного легче.

– А ты не боишься, что он может выдать тебя – пускай и случайно?

– Сказать по правде, куда больше меня волнует то, что он может умереть. Иногда я думаю, что на этом свете его удерживает только необходимость помогать мне. Он все для меня делает – даже тащит библиотечные книги. Нет, я, конечно, их возвращаю, – виновато улыбнулся Брук, – но они у меня задерживаются иногда по полгода.

– Да ты, очевидно, прочитал больше, чем многие люди с университетским образованием.

– Я действительно много читаю, особенно зимой.

– Так значит, Пол единственный человек, с которым ты общаешься?

– Да, только с ним я и говорил в течение всех этих лет.

Как же ему непросто – быть рядом с другим человеком, да еще с женщиной!

Должно быть, он уже забыл о стремлении убежать, потому что лицо его было спокойным, голос ровным.

– Ты прекрасный повар, – сказала Кэтрин, откусывая еще один кусочек, – мясо просто превосходно!

– Иногда я ужасно жалею о том, что не умею готовить разные блюда. Например, о пирогах с поджаристой корочкой я просто мечтаю. Как-то раз Пол дал мне мешок с мукой, и я попытался замесить тесто. Но когда добавил в муку воду, все превратилось в некую липкую жижу. Потом я спросил Пола о том, как надо печь пироги, и он сказал, что и сам не знает, и пообещал мне купить пирожков, но, очевидно, забыл об этом. Впрочем, ты, наверное, уже порядком устала от моей дурацкой болтовни.

– Ну, у тебя же немного возможностей поболтать.

В его глазах промелькнули какие-то искорки, и она испугалась. Но вовсе не из-за того, что беспокоило ее вначале. Тогда она боялась в нем зверя, теперь – его мужского обаяния.

– Ты мне нравишься, Кэтрин, – сказал он, приложив руки к груди. – Я понимаю, что ты хочешь поговорить о том, что произошло сегодня утром. И перед тем, как мы начнем этот разговор, хотел, чтобы ты узнала обо мне хоть что-то.

Его полная искренность не могла не тронуть Кэтрин. Она улыбнулась.

– Спасибо, мне это очень приятно.

– И не думай, что это из-за того, что ты первая женщина, с которой я говорю после стольких лет. Я действительно считаю, что ты – замечательная. Правда.

– А ты уверен, что правильно разобрался в своих чувствах?

Брук нахмурился.

– О чем ты говоришь? Неужели действительно думаешь, что я не способен в них разобраться?

– Нет, я просто стараюсь объяснить тебе, что ты можешь и ошибаться.

Ему явно не понравились ее слова.

– Слушай, мой образ жизни, может, и сделал меня несколько странным, но дураком – нет.

– Извини, если я тебя обидела.

Брук ничего не сказал на это, а просто как бы забрался снова в свою скорлупку.

– Слушай, – решилась Кэтрин. – Могу я быть с тобой откровенной? Я хочу чтобы ты вернулся со мной в город.

Лицо его осталось каменным. По нему нельзя было прочесть ровным счетом ничего.

– Брук, ну давай, по крайней мере, это обсудим.

– Я никогда не вернусь. Никогда.

– Но почему?

– Потому что моя жизнь – здесь, а в Кейлоуне у меня ничего не осталось.

– Брук, у тебя не будет никаких проблем с законом – против тебя не выдвинуты никакие обвинения, и люди считают, что ты просто защищался.

– Я это знаю – мне говорил Пол. Закона я не боюсь.

– Так почему же ты тогда не вернешься? Ведь ты еще молод, у тебя все впереди.

– Я просто хочу, чтоб меня оставили в покое.

– Не понимаю, почему.

– А тебе и не надо этого понимать.

Он так уверенно говорил. Неужели она действительно надеялась уговорить его бросить горы после того, как и пятнадцать лет жизни в одиночку не убедили его это сделать?

– Кэтрин, тебе не стоит огорчаться из-за меня.

– Но я так хотела бы тебе помочь. И не могу этого сделать, потому что ты мне не доверяешь.

– Помощь нужна не мне, а тебе. Мы в моем мире, а не в твоем.

– Да, я знаю, что обязана тебе жизнью.

– Да нет, дело не в этом. Это вопрос выживания. Чтоб выжить, тебе нужен и я, и это жилище.

– Но я хочу оставаться здесь не больше, чем ты хочешь спускаться с гор.

– Из-за меня?

– Из-за многих вещей.

– Скажи мне, из-за каких.

Ох, ну как же объяснить ему, что там, внизу, ее ждет целый мир? Мир, сотканный из стольких составляющих, что в двух словах этого не передать!

– Я бы позволил тебе просигналить вертолету, если бы дело касалось только тебя.

– Действительно позволил бы?

– Конечно, я бы этому не обрадовался, – признался он.

– Вот видишь, Брук, в том-то и дело.

Ей пришлось быть грубой, даже жестокой с ним, но это было необходимо. Он должен был понять ее чувства.

– У тебя есть друг? – внезапно спросил он. Да, Брук не скрывал хода своих мыслей.

– Был, – честно призналась она. – Но в данный момент нет.

– Я подумал, что, может, ты из-за него не хочешь остаться здесь со мной.

– Да, я знаю, о чем ты подумал. Но дело не в этом.

– Тогда я ничего не понимаю. Кэтрин охватило уныние.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. Немного помолчав, Брук попросил.

– Расскажи мне о своей жизни. Я ведь ничего о тебе не знаю, только то, что ты из университета.

Кэтрин с облегчением вздохнула.

– Ну, я выросла на ранчо у бабушки, в Орегоне. Я не городская.

– А я и не думал, что ты городская. Я несколько раз бывал в Портленде, и мне этого хватило, чтобы понять, что люди там совсем не такие, как в Кейлоуне.

– Наверное, мое сердце все еще на ферме среди ковбоев.

– Расскажи мне о своей семье.

Кэтрин рассказала Бруку о своем детстве, проведенном с бабушкой.

– Ты часто ездишь на свое ранчо? – спросил он.

– Да уж давно там не была. Как-то проезжала мимо, почувствовала укол ностальгии.

– А бабушки тебе очень не хватает?

При мысли об этой старушке глаза Кэтрин наполнились слезами.

– Не представляю, как вообще ты можешь жить здесь, в полном одиночестве.

– Ну, теперь-то я не один, да и ты – не одна. А ты любила своего друга?

– Думала, что любила. Но, наверное, недостаточно.

– А что произошло между вами?

Кэтрин видела, что Брук действительно хочет узнать о ней как можно больше.

Вообще-то, ей вечно не везло с мужчинами. Все старшие классы она была влюблена в парня, плененного другой. А в колледже вокруг нее вилось слишком много ухажеров, и ей казалось, что у всех на уме только одно. У нее было несколько друзей, но мужчина, который ей был нужен, все не попадался.

В последнее время она встречалась с Фрэнком Хоуки, начинающим хирургом. Он был серьезным человеком и действительно хотел связать с ней свою жизнь. Вот Кэтрин и решила, что именно он-то ей и нужен. Последние несколько месяцев они жили вместе, а потом Фрэнк закончил ординатуру и подался в американский госпиталь в Бейрут. Он звал ее с собой.

– Но я решила не ехать с ним сразу, а сначала завершить свою работу. Однако разлука с ним показала, что я жаждала вовсе не таких отношений.

– Может, ты все-таки его не любила?

– Может быть.

Они молча посмотрели друг на друга.

Кэтрин доела несколько кукурузных зернышек, остававшихся на ее тарелке, и отложила вилку.

– Ужин был превосходен, спасибо. Раз ты готовил, я уберу.

Они оба встали.

– Нет-нет, ты отдохни, а в следующий раз я буду готовить, а ты – убирать.

– Вы так обычно с Фрэнком делали?

Она кивнула и вышла из-за стола.

Мытье посуды не заняло у Кэтрин много времени, так что она скоро вернулась к Бруку.

– Надеюсь, наша беседа не очень тебя опечалила, – сказал он.

– А я что, кажусь печальной?

– Да.

Странно, до чего же откровенны они были друг с другом! С Фрэнком, например, они всегда говорили недомолвками, и истинный смысл сказанного вечно приходилось выискивать в подтексте. Единственный человек, который был столь же откровенен с Кэтрин, давно умер. То была ее бабушка.

Брук поднялся и неожиданно взял ее за плечи.

– Я не хочу, чтобы ты грустила, Кэтрин.

– Да это пустяки. Просто в последние несколько дней на меня столько всего навалилось. – Она нервно улыбнулась.

Брук взял девушку за подбородок.

– Ну вот, теперь он немного лучше. А был таким распухшим. Видела бы ты, сколько на тебе было крови, когда я вытащил тебя из реки! Я тогда подумал, что ты умерла.

Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца, и девушка вздрогнула. Она чувствовала, какие токи исходят от Брука, и отлично понимала, чего ему стоит сдерживать себя.

– Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?

Кэтрин покачала головой – в его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.

– Ты такая красивая, Кэтрин.

Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другая – была в ужасе от того, к чему это могло бы привести.

– Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.

Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.

– О чем ты думаешь? Разве это хорошо? – срывающимся голосом спросила она.

Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.

Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.

Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.

Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.

– Нет, – пробормотала она, – Брук, мы не должны.

Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.

– Нет! – уже во весь голос закричала она.

Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.

– Что случилось?

– Я не хочу, чтобы ты целовал меня.

– Но почему?

Она метнулась к очагу.

– Оставь меня!

– Кэтрин, но что такого я сделал? Я просто хотел поцеловать тебя. Я думал, что ты тоже этого хочешь.

– Нет, не хочу!

– Но… я подумал.

– Ты ошибся, Брук! – Сердце у нее заколотилось, и она почувствовала себя так, как тогда, когда к ней приставал пьяный Джеффри Килман. – Просто не трогай меня!

В его глазах появились гневные искорки.

– Я делал только то, чего, как мне казалось, тебе хотелось.

– Извини, если ввела тебя в заблуждение. Я просто посочувствовала тебе, а ты принял это за что-то другое.

Брук отрицательно покачал головой.

– Нет, ты боишься чего-то.

– Да нет, я сама виновата. Не пытайся больше меня целовать.

– Ладно, я иду спать. – Он зашагал по направлению к нише, где была его постель.

– Брук, – позвала Кэтрин.

– Что? – остановился он.

– Извини, это я виновата.

– Почему ты не сказала, что я тебе не нравлюсь? Все было бы гораздо проще.

– Но это неправда. Ты очень нравишься мне. Только не в том смысле.

Не сказав больше ни слова, Брук скрылся под сводами своей спальни.

9

После ухода Брука Кэтрин некоторое время стояла возле потрескивающего костра. Она пребывала в полной растерянности от случившегося и не исключала возможности того, что, когда он в следующий раз захочет овладеть ею, все закончится иначе. Ведь он напомнил ей, что здесь они находились в ЕГО мире, мире, где он был полновластным хозяином.

Что бы ни случилось, все равно со временем им суждено стать любовниками, это представлялось Кэтрин неизбежным. Если, конечно, она не убежит отсюда до того, как это произойдет.

Ей придется отойти подальше от пещеры, чтобы не выдать Брука. А если вертолет не прилетит, ей надо будет просто-напросто спуститься с гор. Другого выхода у нее нет.

Безусловно, он попытается помешать ей, так что выйти придется рано, на самом рассвете. С этими мыслями Кэтрин легла спать.

Сон ее был беспокойным, время от времени она просыпалась, чтобы удостовериться в том, что не проспала.

Решив, что пора выступать, она встала и подошла к окну. Снег, похоже, перестал сыпать из поднебесья.

Когда она оделась и приготовилась к уходу, на небе уже появились первые предвестники рассвета. Отбросив последние сомнения в правильности своего поступка, она вышла из пещеры и пошла вдоль хребта. Луг, по которому она расхаживала не так давно, пытаясь привлечь внимание Брука, был где-то ниже. Что же, она пойдет по направлению к нему, и если ей повезет, то сумеет уйти достаточно далеко.

Мороз крепчал, холодный ветер лишал ее даже того немногого тепла, что давала немудреная меховая одежда. Подошвы самодельных башмаков были скользкими и мешали устойчивому сцеплению с поверхностью голых скал. Несколько раз она падала и однажды сильно ударилась бедром.

В конце концов, Кэтрин совершенно выбилась из сил, но вспомнила любимое бабушкино выражение: «Никогда не сдавайся». Она продолжала движение вперед уже практически на четвереньках, беспрестанно повторяя про себя: не сдавайся, не сдавайся.

В конце концов, девушка провалилась по пояс в сугроб. Все было кончено. Теперь оставалось или преодолеть снежную завесу, или устремиться прямо на небеса.

При этой мысли на сердце ее снизошла странная благодать. Она расслабилась, прикрыла глаза и приготовилась было уже заснуть вечным сном. Но в следующее мгновение почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи. Она распахнула глаза – на нее смотрел разъяренный Брук. На его лице читался еще и страх. Изо рта шел пар. Выглядел он совсем как некое мстительное божество.

– Кэтрин, черт возьми, что это тебе взбрело в голову? Ты не сможешь убежать! Они же все равно не прилетят в пургу.

Она не могла ответить ему, скованная одним только неодолимым желанием – спать, спать, спать… Тогда он изо всех сил встряхнул ее.

– Проснись, Кэтрин. Мы должны идти.

– Я не могу, слишком устала.

Без лишних слов Брук отволок ее к соснам, где разрыл сугроб и, завернув ее в меховое одеяло, положил в образовавшееся углубление.

Кэтрин осознала, что он не позволит ей умереть. Она уткнулась лицом в его бороду и зарыдала. Брук прижал ее к себе. Прошло всего лишь несколько минут, а она уже почти согрелась. Убежище это, однако, не могло служить им долго.

– Для человека, который преподает в колледже, ты просто невообразимо тупа, – сказал он. – Учти, подниматься наверх будет намного труднее, чем спускаться.

– Я не осилю подъема.

– Придется осилить. Нельзя задерживаться здесь. Пурга сильная, а может еще больше разбушеваться. Мы должны немедленно идти к пещере.

– Не могу, Брук. Просто не могу. Спасись сам, оставь меня здесь.

Он улыбнулся так, будто она сказала самую большую глупость, какую ему когда-либо приходилось слышать.

– Теперь твоя очередь готовить ужин. Ты же не хочешь, чтобы я кашеварил два раза подряд.

Девушка слабо улыбнулась.

– Как ты можешь сейчас шутить?

– Ну, когда все идет не очень гладко, как раз и надо шутить. Как-то раз, когда меня помял медведь и я на корточках полз в свое логово, я выжил только благодаря тому, что рассказывал сам себе анекдоты. И пару раз даже рассмеялся.

– Брук, ты чудо, но я просто не могу идти вверх. Действительно не могу. Так что оставь меня.

– Если ты не можешь идти, я тебя потащу. Я уже проделывал это.

Что оставалось Кэтрин? Только покориться его невероятной энергии и воле.

Какое-то время ей удалось брести самостоятельно, правда, она очень скоро совершенно выбилась из сил и Бруку пришлось взвалить ее на плечи.

– Почему ты убежала? – беззлобно спросил ее Брук, остановившись, чтобы передохнуть.

– Я испугалась тебя… и себя.

– Не понимаю.

– Теперь это уже не важно. Мы все равно не сможем вернуться.

– Нет, сможем! – рассердился он. – И оба! Что толку было спорить? Брук уже показал себя человеком необыкновенной силы воли. Ему удавалось добиться всего, чего он хотел.

– Через час стемнеет. До этого времени нам надо добраться до пещеры.

– А сколько еще идти?

– С четверть пути. Но мы одолеем его, Кэтрин.

Брук с трудом карабкался по склону, то и дело спотыкаясь. Кэтрин же изо всех сил старалась уцепиться за ускользающее сознание. Временами она проваливалась в забытье, и тогда Брук приводил ее в сознание, хлопая по лицу. Когда она очнулась в последний раз, было уже почти темно. Брук тяжело дышал, глаза его больше не горели, а были какими-то тусклыми.

– Это бесполезно, – прошептала она, чувствуя, что жизнь вытекает из нее подобно ручейку.

Последнее, что она запомнила, была мысль о том, что, когда Брук дотащит ее до пещеры, она будет уже мертва.

Брук добрался до пещеры, когда кругом было уже ни зги не видать. Огонь в очаге потух. Он зажег свечу и положил Кэтрин на меховой тюфяк. В надежде, что жизнь в ней еще теплится, Брук несколько раз шлепнул ее по лицу.

– Кэтрин! – закричал он. – Очнись!

Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Не в силах сдержать своей радости, Брук покрыл ее лицо поцелуями.

– Мы сделали это! Мы дома!

Кэтрин простонала – тело ее пронзила дрожь. Брук стащил с нее заледеневшую одежду. Его и самого трясло от холода и усталости – он знал, что если они поделятся друг с другом теплом своих тел, то согреются быстрее. Когда он лег рядом с ней, она не стала протестовать, а наоборот, прижалась к нему ближе, ища его теплоты.

Вскоре Кэтрин перестала дрожать. Перед тем как забыться сном, она пробормотала, что он снова спас ей жизнь. Брук же был совершенно вымотан. Никогда в жизни не был он столь близок к смерти. Но мало-помалу он тоже отогрелся и расслабился.

Лежа рядом с гладкокожей девушкой, он чувствовал, как его легкие наполняет ее запах. Ее голова лежала на его груди – она крепко спала. Уже целая вечность прошла с тех пор, как в объятиях его лежала нагая девушка. С приходом Кэтрин в его жизнь вошло нечто новое и одновременно такое знакомое. Старое, как мир. Изведанное, но, казалось бы, забытое навсегда.

В последние несколько дней он много фантазировал о том, как стал бы заниматься с ней любовью. Он знал, что она не хочет его. Да и почему должна хотеть? В ее глазах он был просто человеком с гор, почти животным. И все же он чувствовал, что между ними завязалась какая-то нить, которая с каждым днем становилась все крепче.

Она сказала, чтобы он не целовал ее. Но вела себя совсем не так, будто не желала этого. Конечно, она боялась его, противилась тому, что он мог сделать. Эта мысль опечалила его – он хотел оставаться добрым с ней, даже тогда, когда она его ужасно сердила.

После их последнего ужина Брук наконец понял, что ему было нужно. Ему нужна была ОНА.

Он погрузил лицо в водопад ее волос, вдыхая женский запах, чувствуя, как, несмотря на усталость, в нем поднимается возбуждение. В его руках она была такой покорной, такой уязвимой. Вопрос был только в том, как поведет она себя, проснувшись и восстановив силы. Что сделает, когда поймет, что они снова одни, в его пещере?