Текст книги "Удержи меня (СИ)"

Автор книги: Джен Алессандр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Не было у неё никакого выбора, хоть Кира и пыталась себя убедить в обратном. Она даже не могла заставить себя выбросить из головы его наглый поступок, совершённый, когда они встретились. И уж тем более из мыслей не шёл тот, кто его совершил. И Романов знал это, словно чувствовал каким-то шестым чутьём. Иногда ей казалось, что он читает мысли, так точно парень мог угадывать её желания.

На короткое мгновение она даже ощутила приступ ностальгии по той яркой неразумной девчонке, которой была. По безумству, кипящему тогда в крови. По морозному ноябрьскому воздуху Киева. Как сладко мечталось о будущем, каким безоблачным и счастливым оно должно было быть.

– Почему ты не сказал мне?– её голос слегка охрип после долгого молчания. К тому же, пытаясь скрыть эмоции, захлестнувшие её, Кира произнесла это настолько холодно, что даже сама поморщилась.

– Ты смеешься, да?– Артём либо не обратил внимания на её тон, либо не подал вида. В его голосе зазвучал смех на пару с издевкой. – Я что, по-твоему, должен был прийти жаловаться тебе на собственного отца?

– Ты не должен был геройствовать в одиночку. Господи, Артём, ты всерьёз думаешь, что я бы выбрала семью, а не тебя?

– Я думаю, что не в моём праве было ставить тебя перед таким выбором.

– Черт возьми, да ты просто хренов рыцарь в доспехах, Романов! Откуда в тебе эта дурацкая привычка?– её голос всё же дрогнул.

– Малыш, не плачь,– Артём в одно мгновение оказался рядом и обнял её, прижимая к себе. – Какая теперь разница? Главное, мы вместе,– его губы едва ощутимо коснулись шеи. – Перестань. Тебе нельзя нервничать.

– Достали уже со своим спокойствием, честное слово!– попыталась возмутиться девушка, чтобы хоть как-то взять себя в руки.

– Ну, привыкай, детка,– ещё один целомудренный поцелуй. На этот раз в щёку. – Теперь главная здесь, не ты, а ребёнок.

– Да что ты?– подыграла Кира, сознательно оставляя больную тему позади, и ложа свою ладонь поверх его, разместившейся на животе.

Артём украдкой усмехнулся.

– Да-да. Закончилась эра твоего царствования. Скоро ты располнеешь, начнёшь ходить, как пингвин, не влезешь ни в одну свою дизайнерскую шмотку. И станешь сидеть дома, потому, как вечеринки до утра тебе уже не будут светить, а я в это время…

– Что? Изменять мне будешь, да?

– Конечно. Всю свою прелесть ты потеряешь, поэтому не стоило так выпендриваться, Кира Анатольевна. Я ведь перед поездкой в Москву предлагал вам неподражаемый сексуальный аттракцион. А ты всё нос воротила.

Кира прикусила губу, чтобы не рассмеяться тому, как прозвучала фраза.

– А что же мне было делать, господин Романов,– поворачиваясь к нему лицом с иронией поинтересовалась девушка,– когда вашу драгоценную дочь воротило вместе со мной только лишь от одного взгляда на…

– У тебя слишком острый язык,– усмехнулся мужчина и поцеловал её.

– У меня много талантов, забыл?– пробормотала она еле слышно, оторвавшись на мгновение, а затем вновь прижалась к его рту.

– Как бы я мог?– ещё один поцелуй. На сей раз более глубокий. Киру невольно бросило в жар.

– О, ты мог,– заверила она его. – И уверена, ещё многое сможешь.

***

Холодный декабрьский рассвет был скуп на солнечный свет. Новый день пробивался сквозь неприветливые серые облака, нависшие над землей. И шёл снег. Мелкие крупинки кружились в воздухе, встречаясь со своими сёстрами, и неслись в направлении, указанном очередным порывом ветра.

Кира не сводила глаз с окна и не шевелилась. Артём спал рядом, придвинувшись к ней и обнимая рукой, будто и во сне не собирался больше никуда отпускать. А в голове всё вертелся и вертелся рой мыслей. Что если бы… А вдруг… Миллионы версий не состоявшихся и пустых не давали ей покоя. Как бы сложилась их жизнь, если тогда всё бы пошло по-другому?

Какая теперь разница? Она так устала нести на душе этот камень, что сбросила его, не раздумывая ни минуты. Не сбылось ничего из того, о чём мечталось. Не случилось сказки, и принц был изгнан. Чтобы вернутся в роли короля.

Внезапно, неподвижная до того, его рука ожила. Пальцы еле ощутимо сквозь ткань футболки принялись вычерчивать какие-то фигуры на животе, и Кира слабо улыбнулась.

– Ты же понимаешь, что эта недомолвка должна стать последней между нами?– тихо спросила она, замирая от каждого нового прикосновения.

– Мы с тобой слишком дорого за неё заплатили, чтобы не знать этого.

– Я серьёзно, Тём. Больше никаких тайн. Ещё одна ложь и я уйду, не раздумывая ни секунду, во имя чего бы она ни была.

– Даже, если через несколько месяцев я солгу, чтобы сделать тебе приятное? Например, на счёт фигуры.

Кира с размаху ударила его по руке и повернулась, чтобы взглянуть в наглую улыбающуюся физиономию:

– Ну, ты и хам, Романов!

– Хам,– согласился тот, быстрым движением подминая девушку под себя. – Наглец, мерзавец и редкостный интриган,– мужчина склонился над ней, вглядываясь в лицо. – Но ведь ты меня за это и любишь.

– Размечтался.

– Да-да, любишь,– Артём еле ощутимо коснулся её губ и, отстранившись, тихо добавил. – Больше никакой лжи. Обещаю.

– Обещаю,– эхом повторила Кира и улыбнулась.

– А теперь, как на счёт того, чтобы начать думать о разводе с Князевым?

– Нет,– с совершенно серьёзным лицом ответила Кира, прекрасно зная, насколько болезненна эта тема для самолюбия Романова.

– Что значит «нет»?

– А то и значит. Я не говорила, что подам на развод.

– Не говорила, да?

– Да,– глаза её выдали, но они всё равно продолжили препираться, шутя.

– А тебя не смущает тот факт, что я могу очень легко заставить тебя это сделать?

– Правда?– в её тоне проскользнула заинтересованность.

– Правда.

– Не заставишь.

– Почему это?

– Ну, ты же меня любишь,– её улыбка на мгновение ослепила его. – И я жду твоего ребёнка. И мне нельзя нервничать.

– А мне, значит, можно?

– Ты отец, а не мать. И вообще ты не в положении.

Они какое-то мгновение непрерывно смотрели друг на друга, а затем расхохотались. Через некоторое время, успокоившись, они лежали в объятиях друг друга, наблюдая, как утро вступает в свои права. Ладонь Артёма покоилась на её животе, и Кира, уткнувшись носом в его руку, наслаждаясь этим. Почему-то ей казалось, что так они трое становятся ближе друг к другу.

– Не боишься, что у ребёнка будет мой характер?– внезапно спросила она, и услышала, как Артём тихонько хмыкнул.

– А должен?

– Ну, я вроде как характером в отца пошла, а вы с ним немного не ладите.

– Во-первых, я обожаю твой скверный характер.

– Врешь,– фыркнула Кира.

– А во-вторых, это он со мной не ладит, а не я с ним. И к слову, я бы тоже не ладил с назойливыми ухажёрами дочери.

– Ты сейчас его защищаешь что ли?

– Констатирую факт,– ответил Артём.

– Забавно. Что же выходит? Ты хочешь дочку, но не собираешь находить общий язык с её парнями?

– Собираюсь,– возразил Романов.– Если они будут держаться от неё подальше со своими грязными намерениями.

Кира хохотнула и немного подвинулась.

– То есть, ты своими руками хочешь превратить девочку в изгоя?

– У неё будет твой характер, родная. Ей это не будет грозить.

– Боже мой, она мне не простит, что я выбрала ей такого отца.

– Думаешь?

– Ага.

– Значит, мы как-то перестроим систему воспитания, чтобы не повторить ошибок.

– Мне нравится такая идея,– прошептала Кира и положила сверху его ладони руку. – А, что, если это мальчик?

– Девочка.

– У тебя идея фикс, Романов. Врачи тебя не откачают, если родится сын.

– Не дождешься,– усмехнулся Артём. – Ты скоро сама увидишь, что я прав. Когда там уже можно будет узнать пол ребёнка?

– Хрен тебе, а не пол ребёнка,– категорично заявила девушка, но во взгляде отчётливо проскальзывал смех. – Мы его не будем узнавать.

– Как это?

– Хочу, чтобы ты помучился.

– Я подкуплю твоего врача, и он мне скажет.

– Думаешь, ты сможешь удержать это в тайне от меня?

– Даже и не знаю.

– Значит, придётся потерпеть.

– Ладно, но в таком случае, ты как можно скорее разведешься.

– Зачем?

– Чтобы мы успели пожениться до рождения ребёнка.

– Когда это я соглашалась выйти за тебя?– иронично поинтересовалась она, приподнимая брови.

– Восемь лет назад, забыла? При всех сказала «да».

– Ты не так спрашивал!– возмутилась Кира и добавила. – К тому же, я была молодой, влюблённой и глупой. А это не в счёт.

Артём приподнялся на локте, чтобы лучше видеть её лицо и, заметив сдерживаемую улыбку, тоже улыбнулся.

– Ты можешь прекратить быть такой вредной?

– Нет,– улыбка расползлась по её лицу ещё сильнее. – Ты ведь сам сказал, что обожаешь мой скверный характер. Вот и терпи теперь.

– Какая ты злопамятная.

– Ещё бы. А это у меня даже не начался рецидив в перепаде настроения.

– Жду не дождусь,– тихо произнёс мужчина и, склонившись, поцеловал её.

– Ты хочешь меня?– еле слышно спросила Кира, едва он отстранился.

– Хочу.

– Тогда почему мы ещё разговариваем?– она потянулась к нему, но его вопрос остановил её у самых губ.

– Ты уверена, что мы не навредим…

– А ты прояви отцовскую заботу,– выдохнула она с вызовом, тяня его на себя.

– Вот так?– невинным тоном осведомился Артём, срывая с её губ прерывистый вздох.

– И так тоже…

10 глава. Вторая часть.

***

– О Господи! Что?!– женский голос на том конце линии затих, и Артём поспешно подавил улыбку, представляя, как Лина Деминова, какое-то время составляющая ему прямую конкуренцию и компанию в прелестях свободной жизни, медленно опускается на стул, пытаясь переварить сказанное. – Тём, ты дурак, да?– не заморачиваясь в выборе выражений, поинтересовалась она. – Кто сообщает такие новости по телефону?

– Извини, к вам я ну никак не вырвусь. Ты, надеюсь, там рожать не собралась?

– Если соберусь, будешь с Владом сам объясняться.

– А что так?

– У него синдром гиперопеки развился,– рассмеялась Алина. – А ближе к концу совсем стало страшно.

– Тебе или ему?

– Мне, конечно!– с наигранным возмущением заявила подруга. – У меня муж с катушек слетел на фоне известия, что у нас дочка родится.

– Как я его понимаю…

– Это что заразно?

– Возможно,– улыбнулся Артём.

Несколько секунд они молчали, а затем Лина на выдохе произнесла:

– С ума сойти. Так вот зачем ты уехал? Признаться, мне казалось, ты успел её забыть.

– Успел,– ответил Романов. – Наверное. Но это, как зависимость. От неё невозможно излечиться.

– Тём, ну я рада. Правда,– она рассмеялась, и в трубке послышался какой-то шум. – Ладно-ладно. Я передам. Успокойся,– смех стих, в голосе зазвенели приказные нотки. – Никита, я кому сказала!

– Как там поживает мелкий?

– Прекрасно. Чуть не убил меня, желая передать привет.

– О, материнские гены на лицо! Никитосу тоже привет.

– Не хами!– беззлобно огрызнулась Алина. – Это гены Деминова, а не мои. Он даже похож на него. Нет на свете справедливости!

– Как печально.

Оба улыбнулись, а затем Алина тихо добавила:

– Я соскучилась, Тём. Так своей ненаглядной и передай. А, если она тебе надоест, возвращайся.

– Любимова, не начинай…

– Ну что мне уже даже соплей распустить нельзя? Мой лучший друг женится и собирается стать отцом.

– Нельзя. Не твой стиль.

– У меня детскую оккупировали вещи розового цвета. Мне теперь всё можно,– выдвинула та свой козырь, Артём почти видел её довольное лицо.

– Ладно, убедила. Но только не увлекайся.

***

Новый год они встретили вместе. Так же прошёл весь январь. В совместных прогулках, разговорах порой ни о чём и просто молчании, во время которого было комфортней чуть ли не сильнее, чем когда они говорили. И Артём, и Кира будто сговорились, понимая, что больше времени только для них двоих уже не представится. Оно было растрачено задолго до того, как они сумели найти выход из конфликта, тянувшегося долгие годы. А сейчас им предстояло наверстать хоть что-то из упущенного за оставшиеся до родов месяцы.

В марте Князев сообщил, что Кира уже может вернуться в Киев, но она отказалась, аргументируя это тем, что сейчас поднимется много шума из-за её уже заметной беременности и их развода, проходившего в закрытом порядке. Она не желала рисковать и давать жадным до сплетен журналистам шанс измазать их в грязи.

К апрелю Артём чётко осознал, что благодаря Лине ему чертовски повезло быть подготовленным к общению с беременной. Иначе, он мог поклясться, что съехал бы с катушек в момент, когда всё и началось. На пятом месяце Кире, будто крышу снесло. Она сама не понимала, чего хотела. А, если и понимала, то – нарочно или нет – не могла объяснить этого ему. И чем больше беременность ограничивала её (будь то невозможность спать в положении, которое ей нравилось, или то, что большую часть дня её клонило в сон), тем круче ставали американские горки. Алина, выслушивающая все его жалобы, смеялась и давала только один совет. Это как с сумасшедшими,– говорила она,– хочешь не попасть под раздачу, улыбайся. И наберись терпения.

И он набрался. Скрипя зубами, правда. Стал чаще мотаться в город по делам, которые никто не отменял, но всегда возвращался, стараясь не задерживаться, поскольку не желал оставлять Киру одну.

***

Затяжная зима, отступившая лишь в апреле, передала весне эстафету на какие-то несчастные три недели. И никто даже не успел оглянуться, как вместе с первыми майскими днями пришло лето.

Как странно, что причуды природы, случившиеся в этом году, так отчётливо повторяли то, что она чувствовала. Ну, или то, чтобы она чувствовала, если бы могла.

Силы покидали её. С каждым днём она видела это всё отчётливее. То, ради чего она так долго держалась, свершилось. И не осталось ничего. Набаев забрал у неё возможность жить и дышать, а, когда и сам ушёл, увлёк за собой её. Забавно, Альбина всегда знала, что так случится. Иногда ей казалось, что это наступит нескоро или вообще не наступит. А теперь…

Месть состоялась. Но не стало легче. Только пусто внутри, как в тот день, когда этот ублюдок ввалился в её комнату и самодовольно заявил, что всё решил за неё. Он, не скрываясь, праздновал победу, наплевав на её боль. И говорил, что она сама виновата в том, как всё сложилось. Он ведь предупреждал её и давал право выбора.

У Набаева вообще было странное понятие о выборе. Он не умел просить. А, если ему отказывали, получал желаемое силой. И, конечно, в чём-то мерзавец был прав. Она невольно подписала приговор человеку, которого любила. Но у неё не было выбора.

Какое-то время её жизнь текла безоблачно. Она была юна, влюблена в самого прекрасного парня на свете. Они собирались пожениться. А затем появился он.

Ей пришлось отказаться от Димы, когда поняла насколько опасно перечить нежеланному ухажёру. Но она застыла у края, когда поняла, что ждёт ребёнка. Дима был вне себя от восторга. Он твердил, что никто им не помеха, что он не отдаст её так просто, что ребёнок – это знак. И им просто нужно уехать так далеко, как они смогут. Альбина долго колебалась. Но Дима был упёрт, и в какой-то момент ему удалось убедить её в том, что всё уладится. Они сбежали.

Тот месяц был прекрасен, наполнен чем-то, чего раньше никогда не было и чего не наступило потом. Тридцать дней иллюзорного счастья стоили Диме жизни. Диме и их ребёнку. Об этом Набаев, не потрудившись даже изобразить подобие сочувствия, объявил ей, едва она пришла в себя.

– Ты моя,– сказал он,– и своё я всегда возвращаю туда, где оно должно быть – при мне.

Альбина не сразу ему поверила, словно что-то удерживало её от того, чтобы с головой окунуться в пучину ада. И захлебнуться в ней. Но этот страшный человек никогда не бросал слов на ветер.

Они поженились, и она перестала существовать. Конечно, это случилось раньше. Много раньше. И на тот момент от неё осталась только тень. Нужно было ли её мучителю больше?

Впрочем, жизнь била не её одну. Набаев маниакально хотел от неё детей. Его одержимость сначала пугала, затем ей стало всё равно, а после Альбина узнала, что мечте ублюдка никогда не суждено сбыться. И тогда впервые она ощутила злорадство, на которое не была способна ранее. Аборт, который с его повеления когда-то лишил её ребёнка, стал причиной того, что она больше вообще не могла иметь детей. А, значит, и он. И, чёрт возьми, она этим просто-таки упивалась. Есть Бог на земле.

Альбина остановилась посреди многочисленных рядов с захоронениями, медленно опустилась на колени у одного из надгробий и с нежностью провела рукой по разогретому солнцем и покрытому пылью камню. Ей показалось, что даже сердце начало биться быстрее в груди теперь, когда она, наконец, могла прийти сюда в скорби, не опасаясь того, что муж снесёт с лица земли его могилу, лишь бы лишить этого глотка воздуха.

– Я так соскучилась,– прошептала она одними губами и из-под сомкнутых век сорвались первые слёзы – слабость, которая была для неё непозволительной роскошью все эти долгие годы. – Так соскучилась,– она всхлипнула, смахнула солёные дорожки и осторожно прижалась щекой к памятнику. – Дима,– голос стал беззвучным, а плечи затряслись с новой силой в немом рыдании.

Неужели это и есть конец?

***

Руслан в последний раз взглянул на огромный полыхающий костёр посреди двора, а затем развернулся и пошёл прочь, не обращая внимания на недоумённые взгляды, бросаемые на него рабочими. Наверное, те решат, что он окончательно тронулся головой. Ну и пусть. Всё кончено. Теперь всё действительно кончено.

Ублюдок, по чьей вине погибла Оксана, больше никому не испортит жизнь. Разве что на том свете. А, значит, пришла пора навсегда попрощаться. Он слишком долго хранил в сердце её образ. Слишком долго держал её подле себя и не отпускал. Возможно, тем самым он делал её такой же несчастной, каким был сам.

В огне, разведённом по его просьбе, навсегда исчезли многие вещи, с которыми он не мог заставить себя расстаться после смерти девушки. Фактически, он только что позволил себе сжечь все воспоминания о ней – фотографии, вещи, безделушки и прочее. Оксана всё равно останется в его памяти навечно. Но уже как часть прошлого.

Ему не стало легче, не вздохнулось свободней, но теперь Князев знал, что может идти дальше со спокойной совестью. Если это «дальше» было вообще. И в отличие от бывшей жены, которой теперь являлась Кира, он стоял на распутье. Ему предстояло снова учиться жить. На самом деле. И почему-то Руслан не верил, что это будет легко.

В кармане брюк завибрировал телефон. Мужчина остановился, достал мобильный и, взглянув на номер звонившего, улыбнулся.

– Ну как? Вас уже можно поздравить?– поинтересовался он со смехом. – Правда?– с наигранным удивлением. – Что ж, не могу отказать. Уговорила. К вечеру буду.

11 глава

– Это просто ужасно,– выдохнула Кира и, замерев на последней ступени широкой лестницы, повернулась к Артёму.

– Неужели?– хоть его голос и был серьёзен, губы мужчины всё равно дрогнули. Кира отчётливо это заметила перед тем, как он притянул её к себе, и, склонил голову так, чтобы их лбы соприкоснулись.

– Ну, дай-ка подумать?– протянула она, будто что-то вспоминая. – Не смотря на все тенденции моды,– она рукой указала вниз, где на жарком июньском ветру развевалась ткань просторного длинного сарафана, всё ещё не вышедшего из популярности в новом сезоне,– ничто уже не может скрыть мой живот. Так, что да, меня немного сводит с ума мысль, что каждый решит, будто мы поженились из-за этого.

– И ты с ними согласна?

Кира прикрыла глаза и, не отвечая на вопрос, сменила тему.

– Я люблю тебя, Тём.

– Было странно, если бы ты не любила собственного мужа,– ему всё же удалось вызвать на лице Киры улыбку.

– И я люблю нашего ребёнка, правда,– продолжила она, не отвлекаясь на комментирование его слов. – Но я хочу, чтобы он уже родился. Я устала.

– Мы вернёмся, и ты отдохнёшь. Кстати, как там себя ведёт наследница фамилии?

– Судя по всему, у неё в разгаре вечеринка с того момента, как мы вошли,– её рука легла на огромный живот, в котором бесчинствовал предмет их разговора.

Артём последовал примеру жены. И как раз вовремя. Прямо в его ладонь ударила маленькая ножка.

– Вот же хулиганка,– усмехнулся Романов и, положив обе руки на её живот, присел. – Эй, уважаемая, хватит уже развлекаться. Твоей маме нужен максимум покоя.

Кира, краем глаза ловя взгляды прохожих, то и дело останавливающихся из-за развернувшейся умилительной картины, не смогла сдержать улыбки.

– Ну как?

Она какое-то время прислушивалась к ощущениям, а затем недовольно взглянула на Артёма:

– У меня иногда складывается впечатление, что я проглотила змею, а ты – её факир. Как ты это делаешь? Я не понимаю.

– Отцовская забота,– самодовольно протянул мужчина и, обняв её, увлёк за собой.

– А я не забочусь что ли?

– Заботишься. Но у нас разные заботы, детка. Твоя – вынашивать, моя – утихомирить.

– Попахивает речью сексиста.

– А ты не знала?– он открыл перед ней двери машины и кивком головы показал, чтобы она садилась. – Прошу.

И, когда они оба оказались в салоне, Артём продолжил:

– Я же признанный сексист.

– Зря ты сказал. Я бы не догадалась.

– Нет?– он включил кондиционер, и потянулся к ней.

– Нет. Ты хорошо притворяешься.

– Ты просто не представляешь насколько,– он замер и улыбнулся, с явным удовольствием произнося заветное,– госпожа Романова.

– Звучит чудесно,– прошептала Кира в ответ, не сводя с него глаз.

– Люблю тебя.

– И не смей, чтоб было иначе.

В знак согласия Романов привлёк её ближе к себе и поцеловал, нисколько не заботясь, что, может быть, стоит проявить большую сдержанность. Затемнённые стёкла скрывали их от любопытных взглядов, позволяя сполна насладиться друг другом. Но через несколько минут Кира, охнув, отстранилась.

– Опять!– произнесла она, вздохнув.– Я уже не могу. Ну что за ребёнок?

– Мы её потревожили.

– Ревнует,– со смешком парировала Кира, и уже обращаясь к малышу, добавила:

– Ты что не хочешь со мной его делить? Жадина!

– А вот и долгожданная женская конкуренция,– довольно усмехнулся Артём.

– Иди сюда, Романов. Я собираюсь поцеловать собственного мужа .

– Да, тяжело будет с вами, девчонки, ужиться.

– А никто тебе и не обещал сладкую жизнь.

Немногочисленные гости, пришедшие отпраздновать первое торжество новоиспечённой семьи, разошлись только поздно вечером. Они шутили, смеялись, говорили про очарование молодой жены, на что Кира лишь усмехалась, нисколько не разделяя такого мнения.

Воздух был тяжёлым и душным, словно перед грозой. Но ясное ночное небо с россыпью далёких маленьких точек на нём не давало никакой надежды даже на подобие дождя в ближайшее время.

– Устала?

Кира услышала шаги мужа ещё до того, как он вышел на балкон, двери которого были широко распахнуты.

– Немного,– она вздохнула и с благодарностью прислонилась спиной к Артёму, обнявшему её.

Рука Романова не спеша скользнула по локтю, затем добралась до запястья и, наконец, их пальцы переплелись.

– Не понимаю этой твоей блажи вернуть подвеске первоначальный вид,– прошептал он, целуя палец, на котором в ночном полумраке слабо мерцало обручальное кольцо. – Ты могла бы выбрать что-то более элегантное.

– Не хочу элегантное,– покачала головой Кира, прикрывая глаза. – Мне нравится это.

– Ты же сама говорила, что носила его, чтобы помнить о предательстве.

– Это больше, чем напоминание, Тём,– ответила девушка. – И даже больше, чем кольцо. Это наша история. Наша встреча, ночь, когда мы впервые стали близки, тот рассвет, который мы встречали по окончанию экзаменов…

–..несостоявшийся брак,– услужливо подсказал Артём, и тут же получил лёгкий тычок локтем.

– Да, и он тоже,– согласилась жена с улыбкой. – В нём наши ссоры и примирения. И даже ребёнок,– Кира повернулась в его руках, чтобы видеть лицо мужа, и обвила его шею руками. Сейчас такая поза не давала возможности для ощущения близости из-за её огромного живота, разделявшего их.

– Ты стала такая романтичная. Мне страшно, Романова. Я соскучился по стерве, которую встретил в роле хозяйки на приёме у Князева.

– Стерву хочешь, милый?– с улыбкой переспросила она.

– Хочу.

– Будет тебе стерва, не переживай. Уже скоро.

– Надеюсь, а то я тоскую.

– Неужели не лгал на счёт любви к моему характеру?

– Ты мне теперь до старости вспоминать будешь, да?

– Даже не сомневайся,– фыркнула Кира.– При каждом удобном случае.

– Так всё, я передумал. Верните мне романтичную мамзель, бывшую минуту назад.

– Да ты переборчив, я смотрю,– с насмешкой заметила она.

– Есть немного,– парировал Артём, сдерживая улыбку.

– Даже и не знаю, нужен ли мне такой муж.

– А давай проверим…

– Не надо!

– Нет, ну чего ты? Сомнений быть не должно…

– Романов, успокойся!

– Я спокоен, и тебе нервничать не советую, милая.

– Тёма!

– Всё под контролем!

– О Господи…ну что за дурак?

Хотя они до конца срока так и не пожелали узнать пол ребёнка, никого не удивило, когда в одну из июльских ночей, пока город спал, в частном столичном роддоме на свет появилась девочка. София Артёмовна Романова родилась 12 июля, почти на сутки позже ожидаемого срока. И, как истинная женщина, заставила ждать себя ровно до трёх часов утра не только врачей, принимавших роды, и мать, но и отца, присутствующего при этом, и даже новоиспечённых деда с бабушкой.

Когда начались схватки, Кира приказным тоном заявила, чтобы муж даже не смел звонить её родителям. Так как, всё наверняка затянется, а ей сейчас только их и не хватало. Но уже ближе к полуночи, Кире стало глубоко наплевать на всё и вся. Вцепившись при очередной сильной схватке в руку только что вернувшегося Артёма, она рявкнула, чтобы тот больше и шагу отсюда не ступал, и, наверное, так бы ничего не заметила, если бы не случайное стечение обстоятельств.

– Это что?– спросила она, пытаясь выровнять дыхание, указывая на костяшки пальцев мужа. – Что с рукой, Артём? Чёёёёрт!

– Ничего. Не отвлекайся.

– Романов…

– Твои родители здесь, милая.

– И вы что с отцом подрались?– оказывается, даже в таком состоянии она ещё была способна на иронию. Поразительно!

– Ну, можно и так сказать.

Если бы не очередная схватка, заставившая её застонать от боли, Кира бы даже, возможно, улыбнулась.

– Я тебя люблю,– еле слышно прошептала она, откидываясь назад и совершенно не замечая взглядов, которыми обменялся ассистирующий медперсонал.

Малышка не спала. Кира, тихонько склонившаяся над кроваткой, наблюдала за дочерью, внимательно изучающую сначала свои крохотные пальчики, а затем переключившуюся на крутящиеся над головой игрушки.

– Заходи, она не спит,– негромко произнесла Кира, не оборачиваясь.

– Как ты узнала, что я там стою?

– Это не я. Это Соня. Она прямо какой-то детектор папы, да, моя радость?– её рука с осторожной нежностью, присущей молодым родителям, опустилась на тельце ребёнка.

Такая теория, видимо, позабавила Артёма, потому что, когда он заговорил, в голосе зазвучал смех.

– Ну, ещё бы. Она прекрасно знает, как я скучал за ней. Правда, Соня? Ты же чувствовала, как папа скучал, малыш?

Соня внимательно взглянула на родителей своими уже теряющими голубой оттенок глазами, а затем улыбнулась.

Лица родителей осветились ответными улыбками.

– Как же я тебя люблю, Кира,– прошептал Артём, обнимая жену. – Уже только за одно это маленькое чудо.

Кира ничего не ответила. Только с любовью взглянула на него и перевела взгляд на дочку.

– Она даже улыбается, как ты, смотри. Знает, как я обожаю твои улыбки.

– Не удивительно, у вас с ней неподдающаяся объяснению связь ещё с того момента, когда она была в утробе.

– Истинная папина девочка.

– Наследница фамилии,– поддела Кира.

– А что это за нотки у нас в голосе?

– Нет у меня никаких ноток.

– Не обманывай, Романова. Я же знаю, ты врёшь. Думаешь, я тебя разлюбил, да?

– Думаю, что родила себе конкурентку,– усмехнулась Кира.

– Тааак. А ну-ка, София Артёмовна, не подглядывайте.

– Ну не на глазах же у ребёнка,– возразила Кира, отстраняясь, когда мужчина склонился к ней, чтобы поцеловать.

– Она у нас умная. И всё поймёт,– заверил Романов, но всё же потянул жену в сторону, чтобы запечатлеть на её губах жаркий, говорящий сам за себя поцелуй.

Эпилог

Три года спустя.

Полузадушенный то ли всхлип, то ли стон затопил, казалось, необъятное пространство светлой просторной комнаты, в которую сквозь огромные французские окна проникали скупые лучи холодного зимнего солнца. Часы на прикроватном столике показывали девять утра, но видимо хозяев спальни столь позднее для буднего дня время нисколько не смущало.

– О Господи!– женские пальцы впились частично в обнажённую спину мужчины, частично в ткань его рубашки, небрежно полурастёгнутую и свисающую с плеч.

– Мне иногда кажется,– через какое-то время после того, как всё закончилось, тяжело дыша, произнёс мужчина,– ты специально устраиваешь разборки, чтобы закончить всё в постели.

– Ты извращенец, Романов,– устало огрызнулась Кира, пытаясь восстановить дыхание. – И ты испортил моё любимое платье.

– Сама напросилась,– парировал тот, наконец, вставая, и, немного пошатываясь, начал застёгивать брюки. Угрызения совести его явно не мучали.

– Ах вот как,– протянула Кира, следуя его примеру. Пальцы потянули вниз ткань дорогого платья, безнадёжно смятого и, к тому же, испорченного.

– Ещё бы. Прости, детка, я не буду менять секретаря только из-за твоего разыгравшегося воображения.

– Жену, значит, сменишь?– в её голосе зазвенели властные нотки, и Кира рывком рванула его к себе за рубашку. – Так получается?

– Умерь королевский гонор, родная. Ты в таком состоянии до жути похожа на отца,– Артём попытался мягко отцепить её пальцы от одежды, но тщетно.

– Ну, так, поздравляю! Это, видимо, тебя заводит.

– Виноват. Соблазн подмять тебя под себя возрастает,– ухмыльнувшись, грубо подтвердил мужчина, прекрасно зная, как её это злит.

– Не хами!

– Что, возбуждаешься?

Ответа не последовало. Поскольку Артём попросту не предоставил ей для этого времени. Впившись пальцами в затылок, он грубо поцеловал её, словно наказывал за недостойное поведение. Но грубость постепенно перетекла в жадность, затем в страстность. И они наверняка продолжили бы свой утренний марафон, если бы Кира резко не отстранилась и сквозь прерывистое дыхание не произнесла:

– Нет. Мы опоздаем.

– В запасе ещё полчаса,– хрипло выдохнул ей в рот Артём.

– Я не собираюсь появляться на детском празднике в таком виде, словно мы только что…

– Но ведь мы только что, родная,– усмехнулся он, и, наплевав на возражения, нагло прижался ртом к её недовольно сжатым губам. – Нет бы, радоваться. Большинство родителей уже тихо ненавидит друг друга.

– Я близка к этому.

– От того и секс настолько хорош.

Его самодовольная улыбка заставила её возгореться желанием кого-то ударить.

– Ненавижу.

– А кто вчера ночью выдвинул предложение на счёт второго ребёнка?

– Это было до того, как…

– Кира!

Она глубоко вдохнула, всем своим видом показывая недовольство, но спустя десять секунд всё же произнесла:

– Если я узнаю, что ты подбиваешь к ней клинья, Романов…

– Не узнаешь, я буду очень осторожен.