Текст книги "Умирающая Земля. Сб. [Умирающая Земля. Машина смерти. Глаза Верхнего мира. Большая планета.]"

Автор книги: Джек Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– Я Т’саис. Я пришла на Землю из Эмбелиона, где меня создал волшебник Панделум.

– Эмбелион? А где это? И кто такой Панделум?

– Где Эмбелион? – удивленно повторила она. – Не знаю. Это место, которое не на Земле. Не очень большое, и свет с неба многоцветный. В Эмбелионе живет Панделум. Он величайший из живущих волшебников – так он сам мне говорил.

– Ага, – сказал человек. – Возможно, я понимаю...

– Панделум создал меня, – продолжала Т’саис, – но при сотворении была допущена ошибка. – Т’саис посмотрела в огонь. – Я вижу мир только как место отчаяния и ужаса, все звуки кажутся мне резкими, все живые существа – в разной степени отвратительными и внутренне грязными. В начале своей жизни я думала только о том, чтобы уничтожать, разрушать, топтать. Я не знала ничего, кроме ненависти. Потом я встретила сестру-близнеца, которая во всем подобна мне, но лишена моего порока. Она рассказала мне о любви, о красоте и о счастье. В поисках всего этого я явилась на Землю.

Серьезные голубые глаза изучали ее.

– И ты нашла то, что искала?

– Пока, – рассеянно ответила Т’саис, – я встретила только такое зло, которое не встречала даже в кошмарах. – Неторопливо она рассказала ему о своих приключениях.

– Бедняжка, – сказал он, продолжая рассматривать ее.

– Я думаю, мне нужно убить себя, – продолжала Т’саис все тем же рассеянным тоном, – то, что я ищу, навсегда потеряно.

И человек, наблюдая, увидел, как солнечные лучи превратили ее кожу в медь, заметил ее распущенные черные волосы, большие задумчивые глаза.

– Нет! – резко сказал он. Т’саис удивленно посмотрела на него. Ведь жизнь принадлежит только живущему, и он может сам распоряжаться ею.

– Неужели ты ничего не нашла на Земле, – спросил он, – что тебе жаль было бы оставить?

Т’саис сморщила лоб.

– Не могу ничего припомнить – кроме этого мирного дома.

Человек рассмеялся.

– Пусть он будет твоим, пока ты этого хочешь, а я постараюсь показать тебе, что в мире есть и хорошее, хотя по правде говоря, – голос его изменился, – сам я в этом не уверен.

– Скажи мне, как тебя зовут? И почему ты носишь этот капюшон?

– Как меня зовут? Этарр, – слегка охрипшим голосом ответил он. – Достаточно этого имени. А маску я ношу из-за самой злобной женщины Асколайса – да что Асколайса – Олмери, Каучика – всего мира. Она сделала мое лицо таким, что я сам не переношу его вида.

Он успокоился и сухо усмехнулся.

– Сердиться нет смысла.

– Она жива, эта женщина?

– Да, жива и, несомненно, все еще приносит зло каждому встречному. – Он сидел, глядя в огонь. – Когда-то я об этом ничего не знал. Она была молода, прекрасна, украшена тысячью ароматов и шаловливой игривостью. Я жил на берегу океана в белой вилле среди тополей. Над заливом Тенеброза выступает в океан мыс Печальных Воспоминаний, и когда солнце окрашивает небо в красный цвет, а горы в черный, мыс, кажется, спит на воде, как древний земной бог... Всю свою жизнь я провел там и был доволен, как только можно быть довольным в эти дни, когда Земля описывает последние витки вокруг умирающего Солнца.

Однажды утром я оторвался от своих звездных карт и увидел идущую через портал Джаванну. Она была прекрасна и стройна, как ты. Волосы – удивительного рыжего цвета, и пряди их падали ей на плечи. Она была прекрасна и – в своем белом платье – чиста и невинна.

Я полюбил ее, и она говорила, что любит меня. И дала мне полоску черного металла, чтобы я носил ее. В своей слепоте я надел полоску на запястье, не зная, что на ней злая руна. Прошли недели величайшей радости. Но вскоре я узнал темные побуждения Джаванны, которые не могла подавить никакая любовь. Однажды ночью я застал ее в объятиях обнаженного черного демона, и это зрелище чуть не свело меня с ума.

Я стоял в дверях ошеломленный. Она меня не заметила, и я медленно ушел. Утром она прибежала на террасу, смеющаяся и счастливая, как ребенок. “Уходи, – сказал я ей. Ты безгранично зла”. Она произнесла заклинание, и руна на моей руке поработила меня. Мозг оставался моим, но тело с той минуты принадлежало только ей и должно было ей повиноваться.

Она заставляла меня рассказывать все, что я видел, насмехалась и наслаждалась. Она подвергла меня грязным унижениям, созвала сотни мерзских существ из Калу, из Фаувуна, из Джелдреда, чтобы издеваться надо мной и осквернять мое тело. Заставила меня смотреть, как сама она играет с этими существами, а когда я указал на самое отвратительное существо, она при помощи магии дала мне его лицо, и это лицо стало моим.

– Может ли такая женщина существовать? – удивилась Т’саис.

– Сам удивляюсь. – Серьезные голубые глаза внимательно изучали ее. – ... Наконец, однажды ночью, когда демоны таскали меня по утесам за холмами, острый край камня случайно разрезал полоску с руной на моей руке. Я освободился, произнес заклинание, которое отправило этих существ далеко в небо, вернулся на виллу, и встретил рыжеволосую Джаванну в большом зале, и глаза у нее были холодными и невинными. Я извлек нож, чтобы ударить ее в горло, но она сказала: “Подожди! Если ты убьешь меня, ты вечно будешь носить демонское обличье, потому что только я знаю, как его с тебя снять”. И она беспечно убежала из виллы, а я, неспособный переносить вид этого места, ушел жить на болота. Теперь я всюду ищу ее, чтобы вернуть себе свое лицо.

– А где она сейчас? – спросила Т’саис, чьи беды казались ничтожными рядом с несчастьем Этарра.

– Я знаю, где она будет завтра ночью – ночью Черного Шабаша. С детства Земли ночь посвящена злым силам.

– И ты отправишься на шабаш?

– Не как участник – хотя по правде говоря, – печально сказал Этарр, – без капюшона я сошел бы за одного из страшилищ и на меня там никто не обратил бы внимания.

Т’саис задрожала и прижалась к стене. Этарр увидел этот жест и вздохнул.

Т’саис пришла в голову другая мысль.

– После всего, что ты испытал, ты все еще можешь находить в этом мире прекрасное?

– Конечно, – ответил Этарр. – Посмотри, как широко и привольно расстилаются эти болота, как прекрасен их цвет. Посмотри, как великолепно возвышаются утесы – хребет нашего мира. А ты, – он посмотрел ей в лицо, – ты прекраснее всего в этом мире.

– Прекраснее Джаванны? – спросила Т’саис и удивленно посмотрела на засмеявшегося Этарра.

– Прекраснее Джаванны, – заверил он ее.

А Т’саис продолжала размышлять.

– Ты хочешь отомстить Джаванне?

– Нет, – ответил Этарр, глядя на болота. – Что такое месть? Меня она не интересует. Скоро, когда солнце погаснет, люди увидят вечную ночь и умрут, а Земля понесет свои руины, свои горы, стершиеся до корней, в бесконечную тьму. К чему месть?

Потом они вышли из дома и пошли по болотам, Этарр старался показать ей красоту – медленную реку Скаум, текущую среди зеленых тростников, облака, греющиеся на тусклом солнце над утесами, птицу, парящую на широких крыльях, широкие туманные просторы Модавна Мура. Т’саис напрягалась, стараясь увидеть в этом красоту, и ей, как всегда, это не удавалось. Но она научилась сдерживать дикий гнев, который вызывал в ней окружающий мир, ее желание убивать уменьшилось, а лицо стало менее напряженным.

Так бродили они, погруженные каждый в свои мысли, наблюдали печальное великолепие заката, и видели, как на небе расцветают безмолвные белые звезды.

– Разве звезды не прекрасны? – шептал Этарр из-под своего черного капюшона.

А Т’саис, находившая в солнечном закате только тоску и видевшая в звездах лишь бессмысленный узор маленьких искорок, ничего не могла ему ответить.

– Двух более несчастных людей нет на свете, – вздыхала она.

Этарр ничего не отвечал. Они шли молча. Неожиданно он схватил ее за руку и потянул в заросли утесника. Три большие тени, хлопая крыльями, пронеслись по небу.

– Пелгрейны!

Твари пролетели над самой головой – химеры с крыльями, скрипящими, как ржавые оконные петли. Т’саис мельком увидела жесткое кожистое тело, большой клюв в форме топора, жестокие глаза на сморщенной морде. Она прижалась к Этарру. Пелгрейны скрылись в лесу.

Этарр хрипло рассмеялся.

– Тебя испугал вид пелгрейнов. Но моя внешность заставила бы самих пелгрейнов бежать.

На следующее утро он опять повел ее в лес, и она нашла деревья, напоминавшие ей Эмбелион. Они рано вернулись домой, и Этарр занялся своими книгами.

– Я не волшебник, – с сожалением сказал он ей. – Я знаю лишь несколько простейших заклинаний. Но иногда я использую магию, и она поможет мне спастись от опасности сегодня ночью.

– Сегодня ночью? – рассеянно переспросила Т’саис.

– Сегодня ночь Черного Шабаша, и я должен отыскать Джаванну.

– Я пойду с тобой, – сказала Т’саис. – Хочу увидеть Черный Шабаш и Джаванну.

Этарр уверял, что вид и звуки Шабаша ужаснут ее и приведут в смятение ее мозг. Но Т’саис настаивала, и в конце концов Этарр согласился взять ее с собой, когда через два часа после захода солнца он направился в сторону утесов.

Через заросли вереска, через скальные выступы отыскивал Этарр путь во тьме, и стройная тень Т’саис следовала за ним. Крутой откос лежал у них на пути. Через черную щель они вышли на длинную каменную лестницу, вырубленную в скалах в незапамятные времена; по этой лестнице они поднялись на верх утеса, и Модавна Мур остался лежать внизу черным океаном.

Этарр жестом призвал Т’саис к тишине. Они бесшумно прокрались между двумя скалами, рассматривая собравшихся внизу.

Они стояли над амфитеатром, освещенным двумя большими кострами. В центре возвышался каменный помост. У костров вокруг помоста раскачивались два десятка фигур, одетых в серые монашеские рясы. Лица их скрывали капюшоны.

Т’саис стало холодно. Она взглянула на Этарра.

– Даже в этом есть красота, – прошептал он. – Дикая и причудливая, но способная околдовать мозг. – Т’саис со смутным пониманием снова посмотрела вниз.

Все больше и больше одетых в рясы фигур раскачивалось у костров; Т’саис не видела, откуда они появляются. Очевидно, праздник только что начался, и участники его располагались, готовясь к таинству. Они скакали, перемешивались, сплетались и расплетались. Вскоре послышалось приглушенное пение.

Раскачивание и жестикуляция становились все более яростными, фигуры в рясах все теснее толпились у помоста. И вдруг одна из них выпрыгнула на помост и скинула рясу – ведьма средних лет с приземистым нагим телом и широким лицом. Глаза ее сверкали в экстазе, крупные черты лица непрерывно двигались в идиотском возбуждении. Рот открыт, язык свешивается, жесткие черные волосы, подобные кусту утесника, ниспадают по обе строны головы, когда она трясет ею. В свете костров ведьма танцует сладострастный похотливей танец, лукаво поглядывая на собравшихся. Пение прыгающих взметнулось диким хором, над головами появились темные фигуры и заскользили вниз со злобной уверенностью.

Все в толпе начали сбрасывать рясы, и обнажилось множество мужчин и женщин, старых и молодых: огненно-рыжие ведьмы с Кобальтовых гор, лесные колдуны Асколайса, седобородые волшебники из Заброшенных земель, сопровождаемые маленькими дьяволицами-суккубами. Одетый в великолепные шелка принц Датул Омает из Кансапара – Города Павших Колонн с берега Мелантинского залива. Чешуйчатое существо с глазами на стебельках – человекоящер из пустынь Южного Олмери. А эти никогда не расстающиеся девушки – сапониды, почти исчезнувшая раса из тундр Севера. Стройные темноглазые некрофаги из земли Падающей Стены. Ведьма с мечтательным взором и голубыми волосами – она живет на мысе Печальных Воспоминаний и ночами ждет на берегу тех, кто выходит из моря.

Обнаженная ведьма с отвисшей грудью танцевала, а собравшиеся, все более возбуждаясь, вздымали руки, изгибались, жестами изображая все зло и все извращения, какие только могли себе вообразить.

Бесновались все, кроме одной спокойной фигуры, по-прежнему одетой в рясу и с удивительной грацией медленно двигавшейся через вакханалию. Вот она вышла на помост, ряса соскользнула с нее, и Т’саис увидела Джаванну в полупрозрачном облегающем платье, собранном у талии, свежую и целомудренную, как соленые морские брызги. Сверкающие рыжие волосы водопадом спускались на плечи, их завитки парили над грудью. Большие серые глаза ведьмы были скромны, земляничный рот полураскрыт. Она молча смотрела на толпу. Все кричали, теснились друг к другу, и Джаванна с обдуманной дразнящей неторопливостью начала двигаться.

Джаванна танцевала. Она поднимала и опускала руки, извивалась всем телом... Джаванна танцевала, и лицо ее светилось безрассудной страстью. Сверху опустилась туманная тень, прекрасное и зловещее создание соединилось с Джаванной в фантастическом объятии. Толпа внизу кричала, прыгала, каталась, сплеталась и расплеталась.

Со скалы смотрела Т’саис, мозг ее напряженно работал. Но – странный парадокс – зрелище и звуки очаровали ее, проникли в глубину души, сквозь порок ее мозга, разбудив темные струны, спящие в каждом человеке.

Этарр смотрел на нее, его глаза горели голубым огнем, а она смотрела ка него, раздираемая противоречивыми чувствами. Он мигнул и отвернулся; Т’саис снова засмотрелась на оргию внизу – наркотический сон, дикое торжество плоти при свете костров. Шабаш окружала пространственная дымка, аура, свитая из многочисленных пороков. Демоны слетали вниз, как птицы, и присоединялись к общему безумию. Т’саис видела их отвратительные лица, и ее мозг пылал, пока она не почувствовала, что вот-вот закричит и умрет, – злобные глаза, разбухшие щеки, дергающиеся тела, черные лица с крючковатыми носами, дерганье, прыганье, ползание – порождение демонских земель. У одного нос был как трижды сложенный белый червь, рот – разлагающаяся язва, муравьиные челюсти и черный уродливый лоб; в целом существо вызывало тошноту и ужас. Этарр указал на него Т’саис.

– Вот это, – сказал он приглушенным голосом, – двойник того лица, что под моим капюшоном.

И Т’саис, глядя на черный покров Этарра, отшатнулась.

Он горько рассмеялся... Через мгновение Т’саис коснулась его руки.

– Этарр...

Он повернулся к ней.

– Да.

– Мой мозг болен. Я ненавижу все вокруг, не могу контролировать свои страхи. Но все, кроме мозга, – кровь, тело, душа – это все во мне любит тебя, даже такого, каков ты под маской.

Этарр смотрел на нее с неистовым напряжением.

– Как можешь ты любить то, что ненавидишь?

– Я ненавижу тебя той же ненавистью, что и весь мир. Я люблю тебя, и эти чувства не вызывают во мне противоречия.

Этарр отвернулся.

– Мы странная пара.

Суматоха, стонущее соитие плоти и псевдоплоти затихли. На помосте появился рослый человек в высокой конической черной шапке. Он, запрокинув голову, начал выкрикивать в небо заклятия, чертя руками в воздухе руны. И высоко над ним начала формироваться гигантская призрачная фигура, громадная, выше самых больших деревьев, выше неба. Постепенно она становилась все отчетливее, зеленые волны тумана сходились и расходились, и вскоре ее очертания стали ясно видны – колеблющаяся фигура женщины, прекрасной, строгой и величественной. Фигура стала устойчивее, засветилась неземным зеленоватым свечением. У нее были золотистые волосы, убранные в старинную прическу, одежда тоже была из глубокой древности.

Волшебник, вызвавший ее, возбужденно завопил, стал выкрикивать ядовитые насмешки, разносившиеся над утесами.

– Она живая! – прошептала Т’саис. – Она движется. Кто это?

– Этодея, богиня милосердия, из того времени, когда Солнце было еще желтым.

Волшебник вскинул руки, и огненная пурпурная стрела пронеслась по небу и ударила в туманную зеленоватую фигуру. Спокойное лицо исказилось от боли. Наблюдающие за представлением демоны, ведьмы и некрофаги радостно завопили. Колдун на помосте снова поднял руки, и пурпурные огненные стрелы обрушились на плененную богиню. Ужасно было слышать вопли и крики у костров.

И тут послышался прозрачный ясный звук охотничьего рога, прорезавший бешеную сумятицу. Веселье мгновенно стихло.

Звук, музыкальный, четкий, прозвучал вновь. Он был совершенно чужд происходящему. И вот на утесы, как прибой, налетела группа людей, одетых в зеленое и движущихся с фанатической решимостью.

– Валдаран! – закричал волшебник на помосте, а зеленая фигура Этодеи заколебалась и исчезла.

Паника охватила амфитеатр. Послышались хриплые крики, тела смешивались, демоны облаком неясных теней вздымались вверх. Несколько колдунов, сохранивших самообладание, бросали в наступавших горсти пламени, заклятия уничтожения и неподвижности, но тех окружала мощная противомагия, и нападавшие невредимыми ворвались в амфитеатр. Их мечи вздымались и падали, рубили, кололи, резали без удержу и милосердия.

– Зеленый легион Валдарана Справедливого, – прошептал Этарр. – Посмотри, вот и он сам. – И он указал на черную фигуру на вершине одного из утесов, с жестоким удовлетворением следящую за происходящим.

Демоны не спаслись. Когда они начали подниматься в ночное небо, на них из темноты набросились большие птицы, выпущенные людьми в зеленом. Птицы несли трубы, из которых извергалось ослепительное пламя, и демоны, которых оно касалось, издавая ужасные крики, падали на землю и взрывались облаками черной пыли.

Несколько колдунов спаслись среди утесов, они спрятались в тени. Т’саис и Этарр слышали под собой их тяжелое дыхание. Наверх отчаянно карабкалась та, кого искал Этарр, – Джаванна. Ее рыжие волосы вились по ветру. Этарр прыгнул, схватил ее и сжал сильными руками.

– Пошли, – бросил он Т’саис и, таща извивающуюся Джаванну, заторопился сквозь мрак.

Наконец они оказались внизу на болотах. Шум битвы стих в отдалении. Этарр поставил женщину на ноги и отнял ладонь от ее рта. Ведьма впервые увидела того, кто ее поймал. Лицо ее стало спокойнее, на нем появилась легкая улыбка. Джаванна пригладила свои длинные рыжие волосы, разбросав локоны по плечам, все время разглядывая Этарра. Подошла Т’саис. Джаванна бросила на нее оценивающий взгляд и рассмеялась.

– Итак, Этарр, ты не сохранил мне верность: у тебя новая любовница.

– Тебе нет дела до нее, – ответил Этарр.

– Отошли девку, – сказала Джаванна, – и я снова полюблю тебя. Помнишь, как мы впервые поцеловались под тополями, на террасе твоей виллы?

Этарр коротко резко рассмеялся.

– Мне нужно от тебя только одно – мое лицо.

А Джаванна насмехалась:

– Твое лицо? А чем тебе не нравится то, которое на тебе?

Оно тебе больше подходит; и в любом случае твое прежнее лицо погибло.

– Погибло? Как это?

– Тот, у которого оно было, сгорел сегодня в огне Зеленого легиона.

Этарр оглянулся на утесы.

– Так что теперь твоя внешность превратилась в пыль, в черный пепел, – продолжала Джаванна.

Этарр в слепом гневе ударил ее по прекрасному бесстыдному лицу. Джаванна быстро шагнула назад.

– Осторожнее, Этарр, или я использую против тебя магию, и твое тело станет тогда соответствовать лицу.

Этарр взял себя в руки и отступил, глаза его горели.

– У меня тоже есть магия, но даже без ее помощи, одним кулаком я заставлю тебя замолчать при первых же звуках твоего заклятия.

– Посмотрим, – воскликнула Джаванна, отбегая. – Мое заклятие удивительно короткое.

Этарр прыгнул, а она произнесла заклятие. И Этарр на середине прыжка остановился, руки его безжизненно повисли, он стал безвольным существом, всю его волю отобрала магия.

Но Джаванна стояла точно в такой же позе, ее серые глаза тупо смотрели вперед. Только Т’саис оставалась свободной – потому что на ней была руна Панделума, которая обращала магию против того, кто применил ее.

Удивленная девушка стояла в темной ночи, а рядом с ней стояли, как во сне, две фигуры. Т’саис подбежала к Этарру, потянула за руку. Тот тупо смотрел на нее.

– Этарр! Что с тобой? – И Этарр, воля которого была парализована и который должен был отвечать на вопросы и исполнять приказания, ответил ей.

– Ведьма произнесла заклятие, лишившее меня воли. Без приказа я не могу ни двигаться, ни говорить.

– Что же мне делать? Как спасти тебя? – спросила встревоженная девушка. И, хотя Этарр лишился воли, мыслить он не разучился. Но он мог дать ей только информацию, ничего больше.

– Ты должна приказать мне действовать так, чтобы победить ведьму.

– Но как я узнаю, что делать?

– Спрашивай меня, и я отвечу.

– Но разве не лучше приказать тебе действовать так, будто ты свободен?

– Да.

– Тогда так и поступай: действуй, как стал бы действовать в таких обстоятельствах Этарр.

Так во тьме ночи было уничтожено заклятие Джаванны. Этарр пришел в себя и действовал как нормальный человек. Он приблизился к неподвижной Джаванне.

– Ты боишься меня, ведьма?

– Да, – ответила Джаванна, – теперь я боюсь тебя.

– Правда ли, что лицо, которое ты украла у меня, превратилось в пепел?

– Твое лицо стало пеплом вместе со взорвавшимся демоном.

Голубые глаза спокойно смотрели на нее сквозь прорези в капюшоне.

– Как мне вернуть его?

– Нужна сильная магия, нужно проникнуть далеко в прошлое; твое лицо теперь в далеком прошлом. Нужна магия сильнее моей, сильнее той, которой обладают волшебники и демоны нынешней Земли. Я знаю только двоих, которые на это способны. Первого зовут Панделум, он живет в многоцветном мире...

– Эмбелион, – прошептала Т’саис.

– ... но заклинание, переносящее в этот мир, забыто. Однако есть и другой, не волшебник. Он не знает магии. Чтобы вернуть себе лицо, ты должен отыскать одного из них, – Джаванна замолкла, ответив на вопрос Этарра.

– А кто этот второй? – спросил Этарр.

– Я не знаю, как его зовут. Далеко в прошлом, за пределами нашей памяти, так гласит легенда, раса справедливых людей жила к востоку от Мауреронских гор, за Землей Падающей Стены, у берегов большого моря. Они построили город со шпилями и низкими Стеклянными куполами и жили там в спокойствии. У них не было бога, и вскоре они ощутили необходимость хоть в ком-нибудь, кому можно было бы поклоняться. Они построили роскошный храм из золота, стекла и гранита, обширный, как река Скаум, там, где она течет по долине Резных Надгробий, и такой же длинный, и выше деревьев Севера. И весь народ этих честных людей собрался в храме и стал молиться, и воля этих людей, как гласит легенда, создала бога. У него были их качества – это был бог совершенной справедливости.

Прошли века. Город исчез, его шпили и башни превратились в груды обломков, народ рассеялся. Но бог остался, навсегда привязанный к месту, где ему поклонялись. Сила этого бога превосходит любую магию. Каждому, кто обращается к нему, бог дарует справедливость. И – пусть боится зло – бог не проявляет ни капли милосердия. Поэтому мало кто решается предстать перед этим богом.

– Мы отправимся к этому богу, – с мрачным удовлетворением сказал Этарр. – Отправимся втроем, и втроем будем просить у него справедливости.

Они вернулись по болотам в дом Этарра, и тот поискал в книгах заклинания, чтобы перенестись в древний город. Тщетно: в его распоряжении такой магии не оказалось. Он обратился к Джаванне.

– Ты знаешь магию, которая перенесет нас к этому древнему богу?

– Да.

– Что это за магия?

– Я призову крылатых существ с Железных гор, и они отнесут нас.

Этарр пристально взглянул в лицо Джаванне.

– А какую награду они требуют?

– Они убивают тех, кого переносят.

– Ага, ведьма, – воскликнул Этарр, – даже лишенная воли, вынужденная правдиво отвечать на вопросы, ты пытаешься повредить нам.

Он возвышался над прекрасным рыжеволосым злом.

– Как нам невредимыми добраться до этого бога?

– Нужно заклясть этих крылатых существ.

– Вызывай их, – приказал Этарр, – и наложи на них заклятье, свяжи их всей властью, которую дает тебе магия.

Джаванна призвала тварей; те опустились, хлопая большими кожистыми крыльями. Ведьма наложила на них заклятье безопасности, и они завыли и затопали в разочаровании.

Все трое сели верхом, и чудища быстро понесли их по небу, в котором уже чувствовалось дыхание утра.

На восток, все время на восток. Наступил рассвет, медленно взошло тусклое красное солнце. Внизу проплыл темный Мауреронский хребет; позади осталась туманная Земля Падающей Стены. К югу раскинулись пустыни Олмери и дно древнего моря, заросшее джунглями; к северу – дикие леса.

Они летели весь день – над пустынными пространствами, над сухими утесами, миновали еще один большой горный хребет и к заходу солнца медленно опустились в местности, похожей на парк.

Перед ними сверкало море. Крылатые существа опустились на широком песчаном пляже, и Джаванна связала их заклятием неподвижности до их возвращения.

Ни на берегу, ни в парке не видно было ни следа древнего города. Лишь в полумиле от берега из воды выступало несколько разбитых колонн.

– Море наступает, – пробормотал Этарр. – Город затоплен.

Он вошел в воду. Море оказалось мелким и спокойным. Т’саис и Джаванна последовали за ним. Войдя в воду по пояс, окруженные подступающими сумерками, они дошли до разбитых колонн древнего храма.

Чье-то присутствие ощущалось в этом месте, бесстрастное, сверхъестественное, обладающее безграничной волей и властью.

Этарр встал в центре старого храма.

– Бог прошлого! – воскликнул он. – Я не знаю, как к тебе обратиться, иначе я назвал бы тебя по имени. Мы трое пришли к тебе из далекой земли в поисках справедливости. Если ты слышишь нас и воздашь нам по справедливости, то дай знак!

Низкий звучный голос раскатился в воздухе:

– Слышу и каждому воздам по справедливости.

И все увидели золотую шестирукую фигуру с круглым спокойным лицом, неподвижно восседающую в нефе огромного храма.

– Меня обманом лишили лица, – сказал Этарр. – Если ты считаешь меня достойным, верни мне мое лицо.

Бог протянул свои шесть рук.

– Я осмотрел твой мозг. Справедливость восстановлена. Можешь снять капюшон. – Этарр медленно снял маску. Провел рукой по лицу. Лицо было его собственным.

Т’саис ошеломленно смотрела на него.

– Этарр! – воскликнула она. – Мой мозг изменился! Я вижу – я вижу мир таким, какой он есть. Прекрасным!

– Каждому заслуженное, справедливость восстановлена, – произнес звучный голос.

Они услышали стон. Повернулись и взглянули на Джаванну.

Куда делось ее прекрасное лицо, земляничный рот, чистая кожа?

Нос ее превратился в сложенного втрое извивающегося червя, рот – в разлагающуюся язву. Муравьиные челюсти отвисли, лоб почернел и сморщился. Единственное, что осталось от прежней Джаванны, – ее лежащие на плечах длинные рыжие волосы.

– Каждый приходящий получает по справедливости, – сказал голос, и видение храма поблекло. Трое стояли по пояс в холодной воде, и море играло, а сломанные колонны высоко вздымались в небо.

Они медленно вернулись к крылатым существам.

Этарр обернулся к Джаванне.

– Уходи, – приказал он. – Лети в свое логово. Когда завтра солнце сядет, ты освободишься от заклятия. Но больше никогда не беспокой нас: магия предупредит меня, и я уничтожу тебя.

Джаванна молча оседлала существо и взмыла в ночное небо.

Этарр повернулся к Т’саис и взял ее за руку. Он смотрел на ее лицо, смотрел в глаза, в которых светилась такая радость, что они казались горящими. Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Потом вместе, рука об руку, они направились к своим крылатым существам и полетели назад, в Асколайс.