Текст книги "Приключение"

Автор книги: Джек Лондон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава XXVI
Пламя разгорается

Пока выздоравливал Тюдор, в Беранде царили невозмутимая тишина и спокойствие. Прошло таким образом недели полторы мирной и тихой жизни. Работа на плантации протекала равномерно, как заведенные часы. После подавления мятежа, затеянного Гугуми и его сотоварищами, водворился полный порядок. «Марта» увезла из Беранды еще два десятка наемников, отбывших свой срок, а вновь завербованные, с которыми обращались как следует, оказались хорошими работниками. Объезжая плантацию, Шелдон удивлялся, как ему самому не приходило в голову до сих пор завести верховую лошадь. Он наслаждался комфортом и теми улучшениями, которыми обязан был Джен. Она привела этих работников из Пунга-Пунга, она развела эти новые питомники и огороды. Она же выхватила у моря и прибрела почти даром это превосходное судно, «Марту», которое приносило отличные барыши, несмотря на медлительность чересчур осторожного капитана Кинроса, и Беранда справлялась с финансовым кризисом и обещала в недалеком будущем превратиться в очень доходное предприятие. По мере того как черные работники расчищали кустарник и лес, вырубали тростник и сажали новые саженцы кокосовых пальм, плантация разрасталась все шире и шире. Все это вместе взятое, не говоря о тысяче других мелочей, постоянно напоминало Шелдону, сколь многим он обязан Джен, этой стройной девушке, любительнице приключений с длинноствольным кольтом у пояса, в серых глазах которой светился из-под низких бровей романтический огонек. Он вспомнил, как ее выбросила на эти берега вместе с этой храброй дружиной таитян ревущая буря и как она смело тогда вошла в его дом и повесила над биллиардным столом свою кобуру с револьвером и широкополую шляпу. Он давно уже позабыл о том, как она на первых порах выводила его из себя, и всецело поддался обаянию этой чудной девушки. Его приводили в восторг те самые черты, которые сначала так отталкивали его: мальчишеский задор и любовь к приключениям; рискованные забавы, вроде плавания в таком месте, где водятся акулы; настойчивое желание самой отправиться вербовать рабочих на Малаиту; пристрастие к морским прогулкам и кораблям; резкие командные окрики при спуске вельбота, когда она отправлялась со своими спутниками глушить рыбу в Бейльсуне, с фитилем в одной руке и пироксилиновой шашкой в другой; наивное до последней степени пренебрежение к самым общеприятным приличиям и условностям; ребяческий пыл при спорах; ретивая любовь к свободе, как у пугливой птички, и страстное отстаивание своей независимости. Теперь он все это любил и ценил в ней. Теперь уже он не пытался и не хотел сдерживать и укрощать ее, хотя и трудно было, укротив ее, покорить.

Порою мысль о ней доводила его до исступления. Охваченный любовным пламенем, он останавливал коня, закрывал глаза и забывался. Перед ним вставал ее образ, он видел ее такою, какой она была в тот день, когда бешеные волны выкинули ее на берег, и она появилась перед ним на веранде с воинственным видом и бросила ему упрек в том, что он равнодушно относится к людям, рискующим утонуть на его глазах. А опомнившись и тронув поводья, он тысячи раз спрашивал себя: как ему быть? Каким образом подойти к этому прелестному существу, похожему на дикую птичку, ежеминутно готовую вспорхнуть и улететь от него.

Было ясно, как день, что Тюдор тоже влюбился. Этот выздоравливающий проходимец, отлежавшийся на веранде, был еще настолько слаб, что не мог подняться на ноги, и, тем не менее, уже требовал, чтобы его посадили за обеденный стол вместе с ними. Шелдон заметил, что Тюдор все более и более начинает интересоваться девушкой и перестает подшучивать над ним при встречах. Это прекращение шутливой пикировки походило на разрыв дипломатических сношений перед объявлением открытой войны. Возникшее подозрение не замедлило подтвердиться целым рядом других доказательств. Тюдор не скрывал того удовольствия, которое ему доставляло присутствие Джен, и, очевидно, изо всех сил старался заинтересовать ее и очаровать рассказами о своих собственных героических приключениях. Нередко, возвращаясь по утрам с объезда плантации, со склада или сушилки, Шелдон заставал эту парочку на веранде. Джен жадно слушала рассказы Тюдора, а тот с увлечением расписывал ей свои похождения в самых различных уголках света.

Вдобавок Шелдон не раз подмечал, как Тюдор пожирает ее глазами и как при этом на лице его появляется чисто животное выражение, и невольно задавался вопросом: неужели и сам он так же противно выглядит по временам. Про себя он был твердо уверен, во-первых, в том, что Тюдор совсем неподходящий человек для Джен и не способен доставить ей счастье, во-вторых, что Джен слишком чуткая девушка, чтобы попасть на удочку столь поверхностного и легкомысленного франта, и, наконец, в том что Тюдор ошибется в своих расчетах. И тем не менее, неугомонная ревность искушала его мучительным страхом: а ну, как этот франт не ошибется и сумеет ослепить и обмануть ее своей фальшью? Впрочем, не могло быть сомнения в том, что Тюдор не распознал ее души и совершенно не догадывается, до чего сильна в ней дикая любовь к свободе и независимости. Вот тут он и попадется: пускай-ка попробует поймать и удержать ее. А все-таки, наперекор очевидности, Шелдона беспокоила мысль: а вдруг он сам ошибается в оценке характера Джен, а Тюдор попал в точку.

Положение создалось неприятное и заставляло задумываться. На долю Шелдона выпала трудная роль, ему волей-неволей приходилось только наблюдать и выжидать, между тем как его соперник всячески изловчался завладеть капризной добычей. Кроме того, Тюдор усвоил крайне неприятную манеру по отношению к Шелдону. Наступивший разрыв дипломатических отношений между ними делал Тюдора совершенно неуязвимым. Шелдон чувствовал, что вспыхнувший между ними антагонизм разгорается час от часу все больше и больше. И, охваченный ревностью, он сильно преувеличивал его размеры. Тюдор гостил в чужом доме. Он был в Беранде не свой человек, и теперь, когда поправился, ему давно пора собираться в отъезд. Однако, невзирая на это и на то, что к ним уже заходил почтовый пароход по дороге в Сидней, Тюдор и не думал подниматься с места. Он расположился у них, как у себя дома, занимался спортом, ездил глушить рыбу в компании Джен, ходил на охоту за голубями, расставлял капканы на крокодилов и упражнялся в стрельбе из ружья и револьвера.

Но правила гостеприимства не позволяли Шелдону даже заикнуться о том, что гостю пора сложить свои чемоданы. Ему хотелось предостеречь Джен, но он удержался бы от этого, даже если бы он знал что-нибудь такое, что могло бы скомпрометировать Тюдора в ее глазах. Но хуже всего было то, что ему нечего было сказать против Тюдора, и ему временами казалось, что его отвращение к гостю вызвано неосновательным пробуждением ревности. А наружно он всегда оставался спокойным, приветливая улыбка не сходила с его лица. Работа на плантации шла своим чередом, «Марта» и «Флибберти-Джиббет» то прибывали, то уходили, их капитаны, как водится всегда в таких случаях, заходили поболтать, пропустить стаканчик-другой и сыграть партию на биллиарде в ожидании бриза. Сатана по-прежнему исполнял свою службу и держал чернокожих на приличном расстоянии от усадьбы.

Баучер приезжал в гости аккуратно каждое воскресенье на своем вельботе. Два раза на день, за завтраком и обедом, Джен, Шелдон и Тюдор дружески сходились за общим столом, а вечера мило проводили на веранде.

В конце концов сорвалось. Тюдор не выдержал, не рассчитал и промахнулся, совершенно не подозревая, до чего Джен дика и капризна, до какой степени она возмущается малейшим принуждением и насилием, до чего она ненавидит всякие замашки господства, и приняв ее лучистый, загоревшийся энтузиазмом взор во время его рассказа за проявление чувства неги и страсти, он внезапно привлек ее к себе и обнял. Она вспыхнула от негодования, а он ее суровый отпор объяснил девичьей стыдливостью. Столкновение это произошло на веранде после завтрака. Шелдон сидел у себя в кабинете за письменным столом и перелистывал новый прейскурант оптового торговца в Сиднее, делая на нем отметки о необходимых заказах. Вдруг он услышал резкое восклицание Джен и тотчас вслед за этим столь же резкий звук пощечины. Вырвавшись из противных рук, силившихся ее удержать, Джен со всего размаха влепила Тюдору такую затрещину, которая была почувствительней удара кулаком негодяю Гугуми. Шелдон быстро поднялся, но опять уселся на место, так что, когда Джен распахнула дверь, входя в комнату, он уже вполне овладел собою.

На бледном лице оскорбленной девушки выступили красные пятна, напомнившие ему ту минуту, когда он впервые увидел ее разгневанной. Она крепко стискивала левой рукой локоть своей правой руки.

– Он ушиб мне локоть, – бросила она, отвечая на его вопросительный взгляд.

Он улыбнулся невольно. Так это шло к ней. Так она походила на обиженного мальчика, прибежавшего с жалобой, что его больно ударили. Видно было, что она совсем не знала мужчин и не знает, как с ними надо обращаться в таких случаях. В ушах Шелдона все еще раздавался звук пощечины, и, глядя на эту плачущую девушку, жалующуюся на ушибленную руку, его улыбка расплывалась все шире и шире.

Эта улыбка заставила Джен почувствовать, в какое невозможно глупое положение она себя поставила своим плачем, и яркая краска залила ее лицо, лоб и шею по самые уши.

– Он… он… – тщетно пыталась она объяснить свое возмущение и, не договорив, бросилась вон из комнаты вниз по ступенькам.

Шелдон сидел и раздумывал. Сначала он взглянул на дело с комической его стороны, но чем глубже взвешивал поступок Тюдора, тем более негодовал. Будь на месте Джен другая женщина, это событие могло показаться забавным, но как можно было решиться насильно целовать такую девушку, как Джен? Какое кощунство! Как только у него хватило ума выкинуть такую штуку. Наконец, Шелдон чувствовал себя оскорбленным и лично. У него пытались отнять сокровище, которое он привык считать своим, и необузданная ревность душила его при мысли об этом подлом насилии.

Размышления его были прерваны Тюдором, который вошел, хлопнув дверью, и уставился молча на Шелдона. Видно было, что он взбешен. Шелдон не ожидал с его стороны такого нахальства.

– Ну, что? – произнес Тюдор вызывающим тоном.

Дар слова вернулся к ошеломленному от изумления Шелдону.

– Я надеюсь, что ничего подобного больше не повторится, вот и все! Кроме того, мой вельбот всегда к вашим услугам. Он может всегда очень скоро доставить вас в Тулаги.

– Вы думаете, что дело так просто? – возразил Тюдор.

– Не понимаю, что вы хотите сказать!

– Вы не понимаете, потому что не хотите понять!

– Опять-таки не понимаю вас, – хладнокровно заметил Шелдон. – Мне ясно только одно, что вы делаете из мухи слона и преувеличиваете значение вашей собственной выходки.

Тюдор ехидно улыбнулся на это и возразил:

– Похоже на то, что вы сами раздуваете это дело, предлагая мне убираться отсюда вон. Вы намекаете на то, что в Беранде нам тесно вдвоем. Так позвольте же вам заметить, что и на Соломоновых островах мы не сможем с вами ужиться, они тоже чересчур тесны для нас обоих. С этим делом надо основательно покончить, немедленно и на месте!

– Я могу понять, что вам нравится корчить из себя шарлатана, – продолжал усталым голосом Шелдон, – но решительно отказываюсь понять, при чем тут я и почему вы пристаете ко мне. Или вы хотите затеять ссору?

– Да, я хочу, разумеется!

– Но зачем же вам это?

Тюдор смерил Шелдона убийственным взором.

– У вас душа какой-то мокрицы! Вы сквозь пальцы смотрите, когда ухаживают за вашей женой…

– У меня нет жены! – прервал его Шелдон.

– Вам следовало бы ее иметь. Иначе такое положение оскорбительно для вас. Почему вы не женитесь на ней? Даже я был бы рад этой чести!

На этот раз Шелдон не выдержал и вскипел.

– Вы… – начал он зычным голосом, но тотчас же взял себя в руки и продолжал в более умеренном топе: – Не мешало бы вам чего-нибудь выпить и чуть-чуть успокоиться. Советую вам это от души. Уверен, что, придя немного в себя, вы сами увидите, что вам здесь больше нечего делать после всего того, что вы тут наговорили. Немного охладившись, вы можете отправляться в поход. Я сейчас позову людей и прикажу спустить на море шлюпку. К восьми часам вечера вы попадете в Тулаги.

Он встал и направился к выходу, чтобы немедленно привести в исполнение задуманный план, но Тюдор схватил его за плечо и заставил вернуться.

– Вот что, Шелдон! Я говорил уже вам, что Соломоновы острова слишком тесны для нас обоих. Я говорил это не зря!

– Что это значит? Вы хотите купить у меня Беранду со всем инвентарем? – спросил с недоумением Шелдон.

– Нет, не то! Я предлагаю вам драться!

– Ну, какого черта вам от меня нужно? С какой стати мы будем драться?

Чем более упрямился Тюдор, тем более возмущался Шелдон.

– Нам нечего с вами делить. Чего вы от меня хотите? Я вас не трогал и не становлюсь вам поперек дороги. Вы у меня в гостях. Мисс Лэкленд – мой компаньон. Если вы вздумали влюбиться в нее и наскочили на неприятность, то при чем же тут я? С какой стати вы хотите драться со мною? Слава Богу, мы живем в двадцатом столетии, и дуэль вышла из моды, когда мы с вами еще не родились!

– Вы сами подали повод, – упорствовал Тюдор. – Вы указали мне на дверь. Вы просто выгоняете меня из дому и еще спрашиваете, чем я недоволен! Это вам так не пройдет. Вы меня оскорбили, и я вам этого не прощу!

Шелдон снисходительно улыбнулся и стал закуривать папиросу. Но Тюдора унять было трудно.

– Вы сами скандалите и учиняете ссору, – твердил он свое.

– Никакой ссоры не может быть. Ссора предполагает две стороны, а я решительно отказываюсь ссориться с вами из-за таких пустяков.

– Я настаиваю на том, что вы сами подали повод, и я вам скажу почему.

– Вы, сударь, пьяны, должно быть! – заметил Шелдон. – Иначе я не могу объяснить себе ваше неприличное поведение.

– А я вам все-таки скажу почему. Вы неспроста раздуваете этот ничтожный инцидент и придаете ему серьезный характер. Я охочусь в ваших владениях, и вы хотите меня выгнать отсюда. Без меня вам здесь было уютно, и вы могли безмятежно ворковать с этой барышней. А теперь в вас заговорила ревность, милостивый государь! И вы затеяли ссору. Но я не уйду!

– В таком случае оставайтесь, пожалуйста! Никто вам не мешает. Из-за этого я шума не подниму. Располагайтесь, как дома, живите себе на здоровье хоть целый год!

– Она вам не жена, – продолжал Тюдор, не обращая внимания на слова хозяина. – Каждый вправе ухаживать за нею, если она не ваша жена. Но, должно быть, тут недоразумение, в которое я не впал бы, если бы внимательнее прислушивался к тем разговорам, которые ведутся на берегу. Тогда мне легче было бы догадаться. В Гувуту и Тулаги все хохочут над вами. Я свалял дурака и наивно верил, что дело обстоит так невинно, как вы его выставляете.

Шелдон был взбешен до того, что лицо и фигура Тюдора запрыгали у него перед глазами. Но наружно он все еще сдерживался и казался только уставшим от скучного спора.

– Прошу вас оставить ее в покое и не упоминать о ней больше! – сказал он.

– Почему? – воскликнул Тюдор. – Вы оба сделали из меня дурака. Подшутили надо мною. Почем я знал, что здесь дело нечисто. И вы и она держали себя, как порядочные люди. Но теперь я понял, в чем дело. А она в совершенстве разыграла роль оскорбленной супруги! Оттолкнула от себя ловеласа и упорхнула под вашу защиту. Блестящие доказательства всего того, над чем потешаются на том берегу! Компаньоны, а? Хороши компаньоны, деловые товарищи! Шутники, ей-богу!

Тут Шелдон совершенно спокойно размахнулся и изо всей силы ударил его кулаком по уху. Тюдор отлетел в сторону, споткнулся о стул и, падая, сломал его. Потом медленно встал, но не кинулся в свою очередь на обидчика.

– Теперь будете драться! – прошипел он со злостью.

Шелдон невольно расхохотался. Положение показалось ему чрезвычайно комичным. Он сделал вид, что собирается нанести удар снова. Тюдор, бледный, как смерть, стоял перед ним, сложив руки и не думая сопротивляться.

– Я не намерен драться на кулачках. Я желаю драться на смерть! – процедил он сквозь зубы. – Вы, я знаю, хороший стрелок из ружья и револьвера. И я тоже. Таким образом мы это дело и порешим!

– Да вы с ума сошли! Белены, что ли, вы объелись?

– И не думал, – ответил Тюдор. – Я просто влюблен. И вновь предлагаю вам разделаться основательно и предоставляю вам выбор оружия.

Шелдон посмотрел на него внимательно и на этот раз вполне серьезно недоумевая, что за странная прихоть овладела этим человеком.

– Но трезвым людям несвойственно выкидывать такие фортели в действительной жизни, – заметил он.

– Однако, перед вами стоит человек из реальной действительности. И этот человек убьет вас сегодня же!

– Вздор и чепуха, любезнейший! – Терпение Шелдона иссякло, и он перестал сдерживаться. – Вздор и чепуха, вот и все! Люди не дерутся на дуэли в двадцатом столетии. Это… это что-то допотопное, говорю я вам!

– А что касается Джен…

– Замолчите, не упоминайте ее имени! – вспыхнул Шелдон.

– Я замолчу, ежели вы будете драться.

Шелдон развел руками безнадежно.

– А что касается Джен…

– Берегитесь, говорю я вам! – снова вспыхнул Шелдон.

– Валяйте, валяйте! Вы можете меня сколько хотите бить, но рта не закроете. Вы можете бить меня хоть каждый день с утра до вечера, но как только отпустите, я опять заговорю о Джен. Итак, дуэль? Идет?

– Слушайте, сударь… – с отчаянной решимостью заговорил Шелдон, – я не привык выслушивать и сотой доли таких дерзостей, какие вы себе позволяете преподносить мне!

– Вы наслушаетесь от меня еще больше. Я буду твердить до самого вечера одно и то же. Я настаиваю на дуэли. Я предоставляю вам все шансы избавиться от меня раз и навсегда. Но я сам вас убью еще до начала заката солнца. Мы живем вне условий цивилизации. Мы с вами находимся на Соломоновых островах, и я предлагаю примитивный способ разделки. Король Эдуард, закон и порядок олицетворяются здесь комиссаром Тулаги да заезжим военным судном. Двое мужчин и женщина между ними – это старая проблема, которую мы и решим по способу доброго старого времени.

Глядя на него, Шелдону пришло в голову, что этот человек, вероятно, добивается присоединить еще одно лишнее приключение к серии своих многочисленных авантюр. Пуститься на такие штуки и затеять дикую дуэль, живя в двадцатом веке, для этого надо быть авантюристом именно такого закала.

– Зажать мне рот можно только таким способом, – продолжал дразнить Тюдор. – К личным оскорблениям вы относитесь равнодушно, я знаю. Вы слишком уравновешенны или трусливы, или то и другое вместе, чтобы быть в состоянии разговаривать и реагировать на них, как порядочный человек. Но я буду рассказывать о том, как перемывают вам косточки на том берегу… Ага, вас это задевает маленько, не правда ли? Я могу сообщить вам некоторые пикантные отрывки из того, что болтают там про вас и про эту юную особу, разделяющую с вами хозяйственные заботы в качестве заинтересованного компаньона…

– Довольно! – заорал Шелдон не своим голосом, ибо фигура Тюдора опять запрыгала перед ним. – Вы хотите дуэли? Согласен! – Но здравый смысл и боязнь очутиться в смешном положении опять заговорили в нем с новой силой, и он прибавил вслед за этим тотчас же:

– Но это нелепо, абсурд, невозможно!

– Джен и Давид – совладельцы плантации, а? Компаньоны, деловое содружество – Джен и Давид!

Тюдор на разные темы склонял и спрягал одни и те же слова певучим насмешливым голосом.

– Замолчите же, наконец, ради… – застонал Шелдон. – И пусть будет по-вашему! Я еще ни разу в жизни не встречал такого безнадежного дурака. Какой же вы хотите дуэли? Тут ведь нет секундантов. На чем мы будем драться?

Моментально Тюдор скинул личину кривляющейся обезьяны и вернулся к обычной роли холодного, сдержанного, светского человека.

– Я часто думал о том, что идеальная дуэль – это схватка, отрешенная от всяких условностей, – сказал он. – Мне приходилось не раз участвовать в дуэлях…

– Французских? – прервал Шелдон.

– Называйте их, как хотите. Но идеальная дуэль должна происходить без секундантов и без свидетелей. Два противника, только и всего. Они могут пользоваться каким угодно оружием: револьверами, ружьями, пушками, пулеметами… Они становятся на расстоянии одной мили друг от друга. Они вправе укрываться, прятаться, отступать, заходить в тыл, пускаться на всевозможные хитрости. Все и вся допускается. Словом, противники охотятся друг на друга…

– Как два диких индейца?

– Вот, вот! – воскликнул оживившийся Тюдор. – Вы схватили суть дела. И Беранда – самое подходящее место для подобной охоты, и как-раз теперь самое подходящее время. Мисс Лэкленд отдыхает и, наверное, думает что и мы отдыхаем. У нас в распоряжении два часа до тех пор, пока она встанет. Не будем терять дорогого времени, идемте! Вы будете наступать от Бейльсуны, я – от Беранды. Обе реки обозначают границы плантации, не так ли? Отлично. Полем дуэли будет служить вся плантация. Противники обязуются не переступать границы. Вы согласны на эти условия?

– Идет! Но с вашей стороны не последует возражений против того, чтобы я отдал кое-какие распоряжения?

– Пожалуйста! – Тюдор сделал эту уступку, повинуясь чувству деликатности, которая вновь вернулась к нему после того, как он настоял на своем.

Шелдон хлопнул в ладоши, и по его приказанию немедленно слуга сбегал за Адаму-Адамом и Ноа-Ноа.

– Слушайте! – обратился к ним Шелдон. – Слушайте, этот мастер и я – мы будем драться сегодня. Или он умрет, или я. Ежели он умрет, ладно! Если я умру, вы оба охраняйте мисс Лэкленд, как зеницу ока. Возьмите ружья и сторожите ее день и ночь. Захочет она разговаривать с мистером Тюдором, хорошо! Не захочет – не впускайте его! Поняли?

Они промычали что-то в ответ и усердно закивали головами. Им много приходилось иметь дело с белыми людьми, они привыкли к обхождению с ними и никогда не задавали вопросов относительно странного поведения людей этой своеобразной породы. Если эти два господина почему-либо порешили отправиться убивать друг друга, то это их дело, и островитян не касается. Последним нет никакого решительно дела до этого, они только слушаются и исполняют приказания. Они подошли к стойке и взяли себе по ружью.

– Лучше бы всем таитянам ружья, – предложил Адаму-Адам, – может произойти большой бунт.

– Ладно, раздайте им всем! – одобрил эту мысль Шелдон, выдавая патроны.

Таитяне ушли, забрав восемь ружей. Тюдор пристегнул себе пояс с патронами для ружья и револьвера. Взял в руки винтовку и остановился в дверях, поджидая соперника.

– Идемте скорей! Жаркий полдень в самом разгаре, – торопил он Шелдона, который доставал пули «экстра» для своего автоматического пистолета. Они спустились с лестницы вместе и вышли из усадьбы на пляж. Здесь они повернулись спиной друг к другу и каждый из них пошел в свою сторону: Тюдор – к Беранде, а Шелдон – к Бейльсуне.