Текст книги "Серый принц"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Джек Вэнс
Серый принц

Пролог

Космическая эра продолжалась тридцать тысяч лет. Люди стремились от звезды к звезде в поисках славы и богатства. Гаэнцы освоили к этому времени довольно значительную часть галактики. Торговые пути пронизывали пространство, как кровеносные сосуды пронизывают живую плоть.

Тысячи миров уже были колонизованы.

Все эти миры отличались друг от друга и все они воздействовали на людей, живших на них, изменяли их каждый по-своему. Еще никогда в истории человечество не было столь неоднородным.

Люди непрерывно мигрировали в космосе.

Эта миграция была обусловлена войнами, религиозными причинами, а также многими другими, нередко таинственными обстоятельствами.

Корифон был планетой, которую населяли различные расы, во многом отличавшиеся друг от друга. В южной части континента Уайя, которая называлась Алуан, жили Ульдрасы, а на севере континента обитали Бегущие По Ветру, которые ездили на своих повозках с парусами. И те, и другие была кочевниками. Однако они были совсем непохожи друг на друга.

На юге Уайю омывало море Персимоон, за которым лежал экваториальный континент Зинтарра, где жили так называемые Ауткеры – смесь различных рас. Ауткерами на Коринфоне называли всех чужаков: туристов, иммигрантов и т. п.

Отличительной особенностью Коринфона было то, что на нем проживали еще две расы – квазиразумные: эрьины и морфоты.

Бегущие По Ветру приручали и продавали эрьинов, обученных различным ремеслам. Правда, вполне возможно, что они разводили и выращивали эрьинов, обладающих определенными навыками. Бегущие хранили это в тайне, так как в обмен на Эрьинов получали колеса, подшипники и другие материалы, необходимые для изготовления уникальных повозок.

Ульдрасы ловили эрьинов и ездили на них, управляя электрическими поводьями.

И прирученные, и дикие эрьины были телепатами и общались с помощью телепатии между собой и с некоторыми Бегущими.

Морфоты были совсем непохожи на эрьинов.

Злобные, с непредсказуемыми поступками, они ценились главным образом за свою сверхъестественную красоту. В городе Олань на Зинтарре ауткеры даже организовывали общества Наблюдателей за морфотами. Правда, только полностью извращенные люди могли наслаждаться зрелищем странной жизни и обычаев морфотов.

Двести лет назад на Уайю высадилась группа межпланетных бродяг. Они напали на столицу и захватили в плен многих вождей племен Ульдрасов, заставив их подписать Договор Подчинения. Таким образом каждый из бандитов получил под свою власть территорию размером от двадцати до шестидесяти тысяч квадратных миль.

Эти территории стали называться доменами, а их властители – баронами. Они вели роскошную жизнь в столицу Акуане, наслаждаясь всеми благами, какие мог предоставить Коринфот.

Для племен, подписавших Договор, жизнь изменилась незначительно, а может, даже улучшилась. Прекратились межплеменные войны, были построены новые дамбы, дороги, каналы, мосты, созданы большие клиники и больницы, обслуживавшие все племена. Были организованы даже школы, где более способных детей обучали разным специальностям, а менее способных отправляли работать в сельское хозяйство.

Несмотря на это, многим Ульдрасам не нравилось подчиняться. Самым оскорбительным они считали отношение баронов к своим женщинам. Обычно завоеватели, пользуясь своей силой, захватывали лучших представительниц порабощенного народа, но в данном случае со стороны баронов не было ни одного случая похищения, изнасилования, совращения. Это объяснилось, разумеется, не высокими моральными принципами баронов, а тем, что женщин Ульдрасов трудно было назвать привлекательными.

В детстве они были толстыми и приземистыми, с наголо обритыми черепами. Когда они взрослели, то у них оставались толстые ляжки и короткие ноги, но руки, туловище, лицо удлинялись. Типичный для ульдрасов длинный нос вытягивался еще сильнее и становился похожим на сосульку. Оранжевые волосы огромной копной обрамляли лицо с серо-синей кожей, что не придавало ему красоты. Естественно, что бароны и ауткеры относились к женщинам и девушкам ульдрасов с вежливым безразличием, а это рассматривалось мужчинами, как оскорбление, хотя вряд ли они были бы рады, если бы происходило обратное.

В Персимонском море находился длинный и узкий остров Зинтарра с прекрасным городом Олань. Город построили пришельцы с других планет, которые в основном и жили в нем. Эти люди, умные, образованные, почти не общались с баронами, считая их грубыми и неотесанными.

В городе Олань в причудливом старом здании Хольруз Хауз размещалось некое подобие правительства – Мулл – Совет Тринадцати. По идее Мулл должен был осуществлять правление как Зинтаррой, так и Уайей, но на самом деле его не интересовало положение дел в Уайе.

Бароны, со своей стороны, не признавали Мулл.

Подчиненные племена были политически малоактивны, а неподчиненные отрицали саму идею централизованного правления.

Бегущие По Ветру вообще игнорировали существование Мулла.

Смешанное население Олани отличалось повышенной социальной активностью. Комитеты и Общества были бесчисленны: яхт-клубы, союзы художников, артистов, писателей, наблюдателей морфотов, любителей музыки, колледж драматических искусств, общество Диониса. Это были группы эстетов. Альтруисты и филантропы создавали свои ассоциации: экологический фонд, запрещавший ввозить инородную флору и фауну, общество объединения ульдрасов, общество эмансипации эрьинов. Члены этого общества утверждали, что эрьины разумные существа, и обращать их в рабство аморально. Это общество было самым непопулярным в Олани, так как эрьины ввозились сюда в огромном количестве и использовались на тяжелых работах. Другие, менее многочисленные организации, ратовали за обучение ульдрасов, которые бежали из Уайи на Зинтарру. Они были недовольны правлением баронов, хотя довольно часто жалобы их были маловразумительны. Их приводили в Мулл, чтобы убедить правительство принять какие-либо меры, но члены Мулла всегда искусно уворачивались от решения проблемы, заявляя, что в племенах, подписавших Договор, царит мир и порядок, а независимые племена вечно воюют, у них всегда раздоры и междоусобица.

Таким образом уже в течение двухсот лет все на Коринфоне обстояло без изменений.

Глава первая

В зале ожидания космопорта Олани Чейн Маддук и ее брат Келс с любопытством рассматривали друг друга. Чейн предполагала, что Келс изменится, и не ошиблась.

Пять лет не прошли бесследно. Она оставила его беспомощным, отчаявшимся калекой, а теперь он был силен, хорошо сложен, разве что несколько худ. Несмотря на искусственную ногу, он почти не хромал. Левой рукой он действовал так же искусно, как и правой, хотя она тоже была искусственной, и поэтому Келс всегда носил черную перчатку. Он стал гораздо выше – этого она ожидала – и лицо его вытянулось и ожесточилось. Выступавшие скулы обтягивала гладкая голубая кожа, рот был плотно сжат, глаза узкие. Он непрерывно поглядывал по сторонам, как бы опасаясь чего-то. «Да, это главное изменение в нем», – подумала Чейн.

Из простодушного доверчивого мальчика он превратился в сурового мужчину, который выглядел лет на десять старше своего возраста.

Келс думал о том же.

– Ты изменилась, – сказал он. – Я почему-то ожидал увидеть веселую счастливую глупую девчонку Салли.

– Мы оба изменились.

Келс взглянул на свою руку, затем на ногу.

– Да, конечно, ты еще не видела этого.

– Они не мешают тебе?

Келс пожал плечами.

– Левая рука сильнее, чем правая. Я могу раскалывать пальцами орехи и делать многое другое. В остальном я все тот же.

Чейн не могла удержаться от вопроса:

– Неужели я сильно изменилась?

Келс задумчиво взглянул на нее.

– Ты стала на пять лет старше и уже не такая тощая. Ты прекрасно одета, и вид у тебя солидный. Ты всегда была очень хорошенькой.

– Хорошенькой! – невесело произнесла Чейн.

Воспоминания всплывали перед ней, когда они шли к выходу. Девочка, о которой они говорили, осталась далеко позади.

Это было не пять, а пятьдесят лет назад. Тогда они жили в мире, где неизвестны ни зло, ни коварство, ни вражда. Отношения между людьми были просты и понятны. Монингсуэйк Мэйнор для нее был не больше, не меньше, как центр мироздания.

Каждый, кто жил там, играл вполне определенную роль в ее жизни. Утер Маддук был воплощением закона. Его решения, какими бы они ни были: непонятными, таинственными, ужасными – всегда были не подлежащими ни сомнению, ни обсуждению, как восход солнца. Вблизи Утера Маддука находились они, Чейн и Келс. Чуть дальше, на весьма не стабильном расстоянии – то дальше, то ближе находился Муффин.

Их роли в основном не были сложными, может быть, за исключением Муффина, статус которого иногда был неопределенным.

Чейн всегда была шаловливым ребенком, очаровательным и прелестным, хотя об этом не говорили. Келс был всегда полон гордости и достоинства, Муффин дерзок, смел и весел. Вся их жизнь была вплетена в ткань их существования навечно, так же, как солнце Метуэн всегда розовое, а небеса ультрамариновые. Оглядываясь назад, Чейн увидела себя девочкой среднего роста, невысокой, но и не маленькой, хорошо сложенной, умеющей прыгать, бегать, плавать.

Кожа ее была золотистого цвета от солнца, темные волосы вились. На лице ее было выражение постоянного ожидания чуда. Она любила и ненавидела без расчета, она относилась с великодушной нежностью к маленьким существам.

Теперь она стала на пять лет старше и на пять лет мудрее, во всяком случае она надеялась на это.

Келс и Чейн вышли в мягкое Зинтарское утро. Чейн сразу вспомнила этот чудесный запах листьев и цветов. Гирлянды цветов свешивались с темно-зеленых деревьев джуба.

Лучи солнца, пробившиеся через густую листву, образовали на земле причудливый золотой орнамент. Они шли по авеню Харанотис.

– Мы остановимся в Сискэйп, – сказал Келс. – Сегодня тетя Валь устраивает прием в твою честь. Конечно, мы могли бы остановиться и в Миразоле, но…

Он замолчал. Чейн вспомнила, что Келс всегда недолюбливал тетю Валь. Он спросил:

– Может, нам взять кэб?

– Лучше пройдемся. Все вокруг так красиво. Я так устала во время полета на Ниаматике.

Она глубоко вздохнула.

– Так хорошо вернуться назад. Я чувствую, что родилась вновь.

Келс усмехнулся.

– Чего же ты так долго выжидала?

– О, тысяча причин!

Чейн махнула рукой.

– Упрямство. Отец…

– Ты и сейчас упряма, так я думаю. Отец так и остался отцом. Если ты думаешь, что он изменился, то тебя ждет разочарование.

– У меня нет иллюзий. Кто-то должен уступать, и я могу делать это, как желают это другие. Чем он сейчас занимается?

Келс немного подумал. Чейн не замечала за ним такой привычки раньше. В детстве он всегда действовал, не раздумывая.

– Отец в основном не изменился. С тех пор, как ты уехала, здесь появилось много новых течений. Ты слышала об Альянсе Освободителей?

– Кажется да. Но я мало знаю об этом.

– Это общество, образованное здесь, в Олани. Они хотят, чтобы мы порвали Договор Подчинения и покинули Уайю. Конечно, ничего нового, но в «Сером Принце», как он называет себя, они нашли довольно значительного руководителя.

– Серый Принц? А что это?

Рот Келса скривился в гримасе.

– Это молодой ульдрас, образованный. Зовут его Гарганш. Он общителен, умеет ладить с людьми. Его с удовольствием принимают везде в Олани. Наверняка сегодня он будет на приеме у тети Валь.

Они проходили вдоль зелено-голубого луга, простиравшегося от Авеню до высокого здания, скорее даже дворца с пятью башнями и фасадом из темно-желтых плиток. Здание было сделано с легкомысленной роскошью и подавляло своими размерами. Это был Хольруд Хауз – резиденция Мулла. Келс угрюмо кивнул в его сторону.

– Освободители сейчас там. Они стараются склонить Мулл на свою сторону. Конечно, я говорю фигурально. Может, там их нет в настоящий момент. Отец ко всему этому относится пессимистически. Он думает, что Мулл выпустит эдикт против нас. Сегодня я получил письмо от него.

Он сунул руку в карман.

– Нет, я оставил его в отеле. Он хочет встретить нас в Галигонге.

Чейн с удивлением посмотрела на него.

– Почему в Галигонге? Он мог встретить меня и здесь.

– Он не хочет появляться в Олани. Я думаю, что он не хочет встречаться с тетей Валь. Она наверняка затащит его к себе. Так было в прошлом году.

– Это не повредит ему. На приемах тети так интересно. Мне там всегда нравилось.

– Герд Джемах полетит с нами. Мы прилетели сюда на его Апексе. Он нас переправит в Галигонг.

Чейн поморщилась. Она никогда не любила Герда Джемаха.

Вход в Сискэйп был украшен двумя колоннами.

Чейн и Келса привезла в вестибюль подвижная лента. Келс распорядился, чтобы сюда доставили багаж Чейн из космопорта, а затем они прошли на террасу, с которой было видно Персимонское море. Там они взяли по бокалу светло-зеленого вишневого сока со льдом.

Чейн сказала:

– Как дела в Монингсуэйке?

– В основном ничего особенного. Мы запустили в озеро новых рыб. Я ходил на юг и нашел там старую кахембу.

– Ты входил в нее?

Келс покачал головой.

– Нет. Я побаиваюсь их. Я рассказал о ней Кургешу. Он сказал, что кахемба скорее всего принадлежит жирвантянам.

– Жирвантянам?

– Они пятьсот лет жили там. Потом их уничтожили Хунги, а Аосы прогнали Хунгов.

– А как Аосы? Замина у них все еще матриарх?

– Да, если она не умерла. На той неделе Аосы переехали куда-то всем лагерем. Я сказал Кургешу, что ты возвращаешься домой. Он решил, что тебе будет спокойнее в Танкиле.

– Противный старик! Что он имел в виду?

– Вряд ли что-нибудь конкретное. Он просто имеет предчувствия.

Чейн допила сок и посмотрела вдаль.

– Кургеш болтун. Он не может ни предсказывать судьбу, ни передавать мысли.

– Ты не права. Кургеш обладает каким-то таинственным даром. К тому же он лучший друг отца.

Чейн фыркнула.

– Отец – тиран по натуре, и он никому не может быть ближайшим другом.

Келс печально покачал головой.

– Ты просто не понимаешь его и никогда не понимала.

– Я прекрасно понимаю его.

– Нет, он очень сложный человек. Кургеш умеет с ним ладить.

Чейн снова фыркнула.

– Он не требователен, предан, знает свое место – как собака.

– Совершенно неверно. Кургеш – ульдрас. Отец – ауткер. И они оба остаются сами собой.

Чейн с удовольствием выпила остатки сока.

– Я не собираюсь спорить ни с тобой, ни с отцом.

Она встала.

– Давай прогуляемся вдоль реки. Морфоты все еще там?

– Пойдем, попробуем отыскать двенадцатиголового дьявола с тройным рядом клыков и пурпурными крыльями.

Сто ярдов по песчаному берегу реки – и вот они уже перед высоким забором из металлической сетки. Надпись на заборе гласит:

ВНИМАНИЕ!

Морфоты опасны и коварны! Не принимайте их предложений, не берите их даров! Морфоты подходят к этому забору только с одной мыслью: искалечить, оскорбить или испугать тех Гаэнцев, которые пришли посмотреть на них.

ПРЕДУПРЕЖДАЕМ!

Морфоты нанесли увечья многим людям. Они могут убить тебя! Тем не менее, преднамеренное убийство морфотов абсолютно запрещено!

Келс сказал:

– Месяц назад из Альсиды приехали туристы поглазеть на морфотов. Пока родители забавлялись зрелищем бутылочноголового красавца на заборе, другой морфот привязал на нитку бабочку и увел трехлетнего ребенка. Когда родители спохватились, ребенка уже не было.

– Отвратительные существа! Над теми, кто наслаждается зрелищем морфотов, необходимо установить контроль.

– Я думаю, что Мулл решит этот вопрос.

Прошло целых десять минут, но возле забора не появился ни один морфот, чтобы сделать свои мерзкие предложения. Чейн и Келс вернулись в отель, спустились в подводный ресторан и поели там. Зелено-голубое сияние окружало их. Почти рядом через тонкое стекло они ощущали бездонную глубь Персимонского моря. Изредка в виду появлялись чудовища устрашающего вида, и некоторые из них подплывали к самому стеклу, видимо считая, что и им неплохо было бы закусить. Мужчина чуть постарше Келса подошел к их столику.

– Хелло, Чейн.

– Хелло, Герд.

Приветствие Чейн было весьма прохладным. Она всегда недолюбливала Герда Джемаха, хотя сама не могла бы определенно назвать причину этой неприязни: лицо самое обыкновенное, волосы густой темной шапкой спадали на низкий широкий лоб.

Одежда его – темно-серый пиджак и голубые брюки – казались довольно скромными в Олани, где все предпочитали яркие цвета. Внезапно Чейн поняла, что именно отталкивает ее в Герде. Дело в том, что Герд не имел никаких недостатков, которые придавали шарм всем ее знакомым.

Герд не казался сильным и мощным, но когда он двигался, было заметно движение мускулов под одеждой. Чейн понимала, почему Келс и ее отец любят Герда. Он олицетворял для них спокойную устойчивость.

Если у него складывалось мнение по какому-либо вопросу, то оно было твердым, как камень, и Герд не отступал от него никогда.

Герд Джемах сел за их столик. Чейн вежливо поинтересовалась:

– Как жизнь в Суанисете?

– Нормально.

– В домене не происходит ничего необычного, – добавил Келс.

Чейн взглянула на одного и другого.

– Вы меня дразните.

Тень улыбки скользнула по лицу Герда.

– Нет. Все, что происходит, происходит незаметно.

– А что именно происходит незаметно?

– Витолли прошли по доменам, агитируя всех ульдрасов собраться под знамена Серого Принца и сбросить нас в море. Участились нападения воздушных акул на наши самолеты. Недавно они сбили самолет компании Ариель Фарлок.

– Вообще-то все чувствуют, что что-то происходит.

– Отец даже шутит по этому поводу, – сказала Чейн.

– Интересно, что же смешного находит он в этом?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Герд.

– Я получил письмо от отца, – сказал Келс. – Он отправился на Плагу, и путешествие превзошло все его ожидания.

Келс достал письмо и стал читать:

– «У меня произошло здесь чудесное приключение. Я вернусь и расскажу вам о нем. Это была самая замечательная история, какую я когда-либо рассказывал».

Келс пропустил несколько строчек и продолжал:

– «Я встречу вас в Галигонге, так как боюсь появиться в Олани и оказаться на одном из приемов тетушки, где собираются все сибариты, эстеты, сикофанты, в общем, самые пустые людишки. Герд несомненно встретит вас и проводит в Морнингсвэйк. Он, как никто другой, понимает, что я ужасно рад снова увидеть вас дома». Здесь еще много написано, но все в том же духе.

– Очень таинственно, – сказал Герд.

– Мне тоже так кажется, хотя я не могу понять, что же могло привести в такой восторг моего отца, даже доставить ему счастье. Он ведь весьма равнодушен к юмору.

– Завтра узнаешь.

Герд поднялся.

– Прошу простить меня, но меня ждут дела.

Он поклонился Чейн с преувеличенной любезностью.

– Ты будешь на приеме у тетушки Валь? – спросил Келс.

Герд покачал головой.

– Вряд ли. Эти приемы не для меня.

– Приходи. Там ты сможешь среди местных знаменитостей встретить Серого Принца.

Герд подумал с таким видом, как будто Келс привел ему весьма сильный довод в пользу того, что он должен быть на приеме.

– Хорошо. Я приеду. Во сколько и куда?

– В четыре часа. Вилла Мирадоль.

Дорога на виллу извивалась вдоль подножия гор. Она то ныряла в густую тень деревьев, то снова выскакивала на залитые солнцем долины. Наконец дорога проскочила через большую арку, обогнула широкий луг и окончилась возле виллы, элегантного строения из стекла и белого камня, с крышей, отделанной яркими цветными плитками. Это было роскошное здание, выдержанное в цветах и пропорциях эпохи упадка рококо.

Тетка Келса и Чейн Вальтрина Дарабеск приветствовала молодых людей с чрезвычайным радушием. Чейн всегда удивлялась ее неисчерпаемой энергии и живости. Келс всегда считал ее чересчур экзальтированной, но он не мог не одобрять ее радушия и щедрости.

Оба они приготовились к тому, что тетушка Валь будет настаивать на том, чтобы они остались на вилле неделю, две недели, месяц…

– Я же не видела тебя и Чейн по меньшей мере… Сколько же лет я не видела тебя?

– Пять.

– Да? Как летит время! Я никогда не могла понять, почему ты улетела на Танкиль. Конечно, отец твой настоящий динозавр, но он очень добр и отходчив, хотя и отказывается появляться в Олани. Что он нашел в этой Уайе? Дикость, пустыня!

– Зачем ты так, тетя Валь? Там не так уж плохо. Природа там великолепна.

– Может быть. Но я этого никогда не пойму. Морнингсвэйк – это настоящий пограничный форт.

– Когда-нибудь ты посетишь нас, – сказал Келс.

Вальтрина решительно замотала головой.

– Я не была там с детских лет. Ваш дед по натуре был самым настоящим бароном. Он часто устраивал пышные приемы и возил нас на пикники, в … Как называется это место, где красные камни?

– Скау.

– Скау, конечно, Скау. А когда пришли ульдрасы, которые хотели посмотреть на нас, чужаков, которые отняли у них землю, я страшно перепугалась.

– Наши Аосы не доставляют нам хлопот, – терпеливо сказал Келс. – Мы помогаем им, а они – нам.

Вальтрина покачала головой, затем улыбнулась.

– Мой мальчик, ты не представляешь, о чем думают про себя эти ульдрасы. Но я не буду говорить с тобой об этом. Ты еще ребенок. Идем. Я представлю вас своим гостям. Или вы предпочитаете просто посмотреть?

– Да, пожалуй.

– Как хотите. Скажите Алжеру, пусть приготовит вам выпить. Келс, ради бога, не пристрели моих эрьинов. Я очень дорого заплатила за них. Позже вечером мы поболтаем.

Вальтрина покинула их, бросившись приветствовать новую группу гостей. Келс взял Чейн под руку и повел в буфет, где стюард Алжер священнодействовал над напитками. Рецепты напитков были стары, как мир. Келс и Чейн взяли по бокалу пунша и стали наблюдать за гостями. Чейн не смогла найти среди них ни одного знакомого. Здесь было полдесятка ульдрасов: высоких, стройных, длинноносых, с серой кожей, отливавшей ультрамарином. Светлые волосы густой копной обрамляли длинные лица.

Келс прошептал:

– Тетушка Валь не отстает от моды. В Олани ни один прием не обходится без одного-двух ульдрасов.

– А почему бы и не приглашать ульдрасов? Они ведь разумные существа.

– Почти разумные. Их вельдевисте отличается от нашего. Они движутся по другой ветви эволюции.

Чейн вздохнула и внимательно посмотрела на ульдрасов.

– Один из них – Серый Принц?

– Нет.

К ним подошла Вальтрина с человеком средних лет, одетым в темный костюм с серебряными украшениями.

– Эррис, это мои племянники, Келс и Чейн Маддук. Чейн только что прилетела домой из Танкиля. Она там училась. Келс, Чейн, это Эррис Саматдзен. Он заседает в Мулле. Очень важная персона.

Затем она добавила с легким оттенком пренебрежения:

– Они живут в домене Морнингсвэйк и утверждают, что на Коринфоне это единственное место, пригодное для проживания.

– Может, они знают больше нас.

Чейн спросила:

– Ты родился в Олани, Саматдзен?

– Нет. Я ауткер, как и большинство здесь. Я прибыл сюда для отдыха двенадцать лет назад, но разве можно отдыхать, когда Вальтрина и ей подобные все время втягивают меня в деятельность. Здесь самое социально-активное общество во вселенной. Оно очень утомляет меня.

Вальтрина указала на высокую женщину с длинными светлыми волосами. Крупные черты ее лица с обильной косметикой напоминали маску клоуна. «Интересно», – подумала Чейн, – над кем она издевается – над обществом или над собой?» Вальтрина торопливо сообщала им своим грудным контральто:

– Это Глинт Избаш, наша знаменитость. Она сумела обучить трех морфотов играть в десисто. Она секретарь ОСЗ и гораздо умнее, чем старается казаться.

– А что такое ОСЗ? – спросила Чейн. – Прости, но я только что вернулась на Коринфон.

– Это Общество Свободы Зинтарры.

Чейн рассмеялась.

– Разве Зинтарра не свободна?

– Не полностью, – холодно ответила Глинт. – Здесь не все могут делать то, что хотят. Поэтому рабочие стали объединяться в гильдии, чтобы защитить себя, но это привело к тому, что наибольшей властью теперь обладает Директор Ассоциации Гильдий. Нет нужды упоминать о том, как он злоупотребляет своей властью. ОСЗ, я надеюсь, станет силой, которая сможет противостоять засилью гильдий.

К ним присоединился еще один человек: высокий юноша с серыми глазами и приятным открытым лицом. Он сразу же обратился к Чейн:

– Обе группы – и ОСЗ, и Ассоциация Гильдий – поддерживают мою организацию. Следовательно, они обе должны существовать без конфликтов.

Глинт рассмеялась.

– Действительно, обе группы поддерживают ОЭЭ, но по разным причинам.

Чейн обратилась к Вальтрине:

– Меня сводят с ума эти организации. Что такое ОЭЭ?

Вместо ответа Вальтрина бросилась к юноше.

– Элво, это моя очаровательная племянница. Она только что прилетела из Таккиля.

– Очень рад.

– Чейн Маддук. Элво Глиссам. Элво, объясни, что такое ОЭЭ, но не упоминай о моих очаровательных Эрьинах, иначе я выгоню тебя на улицу.

– ОЭЭ – это Общество Эмансипации Эрьинов, – сказал Элво Глиссам. – Только не называй нас сумасшедшими. Мы действительно восстаем против несправедливости – порабощения разумных существ. Вальтрина с ее слугами-эрьинами наша первая мишень, и мы постараемся посадить ее за решетку, если, конечно, она не поймет, что должна освободить эрьинов.

– Ха! Сначала докажите мне две, нет, три вещи. Первое: докажите, что они взамен двух таких же умниц, как мои ласковые красавцы. Я уже хочу купить еще нескольких и обучить их садовому делу.

Один из эрьинов как раз в это время вошел в комнату, катя перед собой сервировочный столик.

– Если бы все зависело от меня, – сказал Келс, – я перестрелял бы всех эрьинов.

Голос Глинт сорвался на крик:

– Если они разумны, это убийство, если нет – это жестокость.

Келс пожал плечами и отвернулся. Несколькими минутами раньше к ним присоединился Герд Джемах. Он заговорил:

– Я что-то не слышал об обществах, которые бы стремились запретить ульдрасам использовать эрьинов в качестве ездовых животных.

– Почему бы тебе не создать такое общество? – рявкнула Глинт.

Эррис Саматдзен хмыкнул.

– Что касается эрьинов и общества их эмансипации, то могу сказать, что гильдии рабочих обеспокоены тем, что эрьины используются в качестве дешевой рабочей силы.

– Естественно. Наша Хартия запрещает рабство. А эрьины – рабы. Совершенно явно тут, в Олани, и менее явно в Уайе. Для Бегущих По Ветру, роль которых в порабощении совершенно игнорируется, эрьины – настоящие рабы.

– Или хорошо прирученные домашние животные.

Чейн заметила:

– Я не могу поверить, что эрьинов можно приручить. Они же свирепы и ненавидят людей.

– Сим и Слим очень ласковые создания, – сказала Вальтрина. – И это действительно так.

Слим, одетый в роскошную ливрею, снова прошел мимо них. Чейн взглянула в его оранжевые глаза, и ей стало не по себе. Ей показалось, что это животное понимает все, что о нем говорят.

Вальтрина снова заговорила:

– Они могут уйти от меня, когда захотят. Я не держу их на привязи. Знаете, почему они работают у меня? Потому что на вилле Мирадоль им лучше, чем в пустыне. Никто не выступает против использования эрьинов, кроме рабочих гильдий, которыми руководят только меркантильные соображения. Они видят в эрьинах угрозу своим заработкам.

Вальтрина вздернула голову и пошла через зал к кучке людей, собравшихся вокруг двух ульдрасов.

Герд заметил, не обращаясь ни к кому в частности:

– Я бы сказал, что эти разговоры только потеря времени, если бы люди не наслаждались ими.

Глинт Избаш холодно сказала:

– Слова – двигатель идей. Идеи – компоненты интеллектуализма.

Джемах ухмыльнулся.

Глинт Избаш покинула их, чтобы присоединиться к Вальтрине. Джемах и Келс пошли в буфет, где Алжер приготовил для них выпивку. Чейн рассматривала светильники из красной глины – изделия ульдрасов. К ней подошел Элво Глиссам.

– Тебе нравятся эти светильники? На них интересно смотреть, но лично я не хотел бы приобрести их.

– Они очень необычны. Эти ассиметричные плоскости вызывают ощущение таинственности.

Чейн кивнула.

– Я думаю, что мое предубеждение навеяно детскими воспоминаниями, когда считалось, что все ульдрасы дики и необузданы. Теперь я понимаю, что регулярность, правильность форм органически неприемлема для них. Они выражают себя посредством трансцедентальной иррегулярности.

– Может быть.

Чейн поджала губы.

– Я сомневаюсь, что ульдрасы мыслят так методично. Они очень горды и придерживаются о себе высокого мнения. Я думаю, что их искусство отражает именно это. Мастер, который делал эти светильники, рассуждал так: мне хочется сделать светильник именно таким, а если кому не нравится, то пусть катится подальше.

– Да, ты права. Скорее всего этот стиль отражает темперамент ульдрасов.

Элво Глиссам посмотрел через комнату на двух ульдрасов, а Чейн незаметно рассматривала его. Ей он нравился: вежливый, тактичный, обладает мягким юмором, умный. К тому же на него было приятно смотреть. Роста он был чуть выше среднего, хорошо сложен, волосы светлые, мягкие, черты лица правильные. Он повернулся к Чейн и доверчиво улыбнулся.

Чейн заговорила чуть быстрей, чем следовало:

– Ты родился на Зинтарре?

– Нет. Я из Дженнета на Диамантии. Скучный город на скучной планете. Мой отец – издатель фармацевтического журнала. Теперь мне, вероятно придется писать заметки о кремах для ног, если мой дед не подарит мне на день рождения выигрышный лотерейный билет.

– А сколько он выиграл?

– Сто тысяч СЕР.

– И что ты будешь делать с деньгами?

Элво Глиссам пренебрежительно махнул рукой.

– Ничего особенного. Расплачусь с долгами, куплю сестре подарок, на остальное буду жить. Мне хватит.

– А что ты делаешь, кроме того, что просто живешь?

– О, у меня много дел. Я работаю в ОЭЭ и собираю военные песни ульдрасов. Они прирожденные музыканты и создали много прекрасных песен, заслуживающих внимания.

– Я выросла под эти песни и могла бы и сейчас спеть несколько штук, от которых кровь стынет в жилах, если бы у меня было подходящее настроение.

– Как-нибудь в другой раз.

Чейн рассмеялась.

– У меня редко бывает настроение, когда мне хочется сжечь свои врагов «одного за другим на шести тысячах костров».

– Может быть, сегодня здесь будет Серый Принц.

– Серый Принц. Он мессия ульдрасов или просто мошенник?

– Он возглавляет течение панульдрасов, куда входят все неподчинившиеся племена. Со временем он хочет подчинить себе племена, подписавшие договор, и затем выбросить из Уайи всех баронов. Здесь его многие поддерживают.

– Включая и тебя?

– Мне не хотелось бы признаваться в этом дочери барона.

Чейн вздохнула.

– Я собираюсь вернуться в Морнингсвейк и жить там. Поэтому я не хочу ссориться с отцом.

– Но ты же окажешься в ужасном положении. Я чувствую, что в тебе есть врожденное чувство справедливости…

– Ты хочешь сказать, что я тоже должна примкнуть к вам? Не знаю. Морнингсвейк мой дом. Во всяком случае меня всегда уверяли в этом. Но вдруг я пойму, что не имею никакого права жить там? Смогу ли я тогда находиться в Монингсвейк? По правде говоря, я рада, что такие мысли не тревожат меня, и я смогу наслаждаться жизнью дома без всяких угрызений совести.