Текст книги "Дождь над Гамбургом"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

10

Медленно-медленно к Полу стала возвращаться способность видеть, слышать, чувствовать. Но он продолжал лежать с плотно сомкнутыми глазами. Обморок не продолжался слишком долго, потому что давешняя компания все еще находилась в комнате.

Звука ударов не было слышно, зато сердитый голос Нагеля спросил:

– Вы уверены, что с ним все в порядке?

Прежде чем ответить, Крюгер помедлил.

– Если вы хотите знать, жив ли он, то можете не беспокоиться – жив.

– Настоящий осел, – яростно произнес Нагель. – Кто мог знать, что он до такой степени упрям?

– Приниматься снова? – спросил Штайнер.

Нагель в раздражении топнул ногой и рявкнул:

– От мертвого проку никакого: а если вы станете продолжать, то наверняка его прикончите. Пока оставьте его. И вспомните, что у нас есть важная тема для разговора.

– Какие планы на сегодняшний вечер? – поинтересовался Крюгер.

– Именно это я и предлагаю обсудить, – ответил Нагель. – Прием начинается в семь. Ужин – в восемь, а речь Гауптманна – ровно в девять тридцать.

– В какое время мне лучше всего там появиться? – спросил Штайнер.

– В девять. Подождете в кустах под террасой бальной залы. На террасе будет стоять стол, специально приготовленный для Гауптманна. Я притащу его туда в девять пятнадцать под предлогом, что ему нужно побыть в тишине и хорошенько собраться с мыслями перед выступлением.

– Вы можете дать полную гарантию, что он выйдет с вами на террасу? – спросил Крюгер.

– Разумеется, – ответил Нагель. – Гауптманна я знаю уже несколько лет и всем известно, что он никогда не пользуется заранее подготовленными речами. Он придумывает, импровизирует. – Он обратился к Штайнеру. – Запомните: мне необходима полная четкость в выполнении этого задания. Вас выбрали потому, что вы доказали свою абсолютную надежность. Сегодня вечером Гауптманн должен умереть.

– Все будет выполнено, герр Нагель, – уверенно произнес Штайнер.

– Связь Гауптманна с Бюро по расследованию Военных преступлений в Людвинсбурге, превратила его чуть ли не национального героя. Мы должны преподать народу урок. Должны показать, что наша организация все еще сильна и с ней надо считаться, – назидательно сказал Нагель, пересек комнату и пнул Шавасса в бок. – Фи, Штайнер, как вы были грубы с нашим приятелем!.. Похоже, что ему совсем плохо. Надеюсь, к завтрашнему дню, когда я приду, чтобы задать ему несколько вопросов, он будет в нормальном состоянии?..

Крюгер склонился над Полом, но трогать его не стал.

– Сегодня попозже я лично его осмотрю. Останетесь на ланч?

– Вряд ли. Мне необходимо вернуться в Гамбург. Столько подготовки к сегодняшнему вечернему представлению…

Они протопали к двери, и Шавасс слегка приоткрыл глаза. На пороге Крюгер сказал Гансу:

– Останься на страже. Встань в конце галереи. Подождешь, пока охранники поедят и вернутся.

Дверь закрылась, и в замке повернулся ключ.

Шавасс потихоньку сел и осторожно потрогал шею кончиками пальцев. Слава Богу, что Штайнер носил легкие ботинки на «манной каше». Мышцы живота ныли и отзывались на прикосновение, голова гудела, как котел, а правая щека распухла и покрылась коркой засохшей крови…

Мюллер тихо застонал и из горла его снова вырвался жуткий булькающий хрип. Шавасс поднялся и неверными шагами приблизился к операционному столу. Осматривая истерзанное, переломанное тело, Пол увидел, как Мюллер открыл глаза. Мутный взгляд был направлен на него. Похоже, он пытался что-то сказать, и Пол нагнулся к его губам.

– Сестра, – сдавленно прошептал Мюллер. – Я сказал им, где она?

– Нет, вы не произнесли ни слова.

Какое-то страшное подобие улыбки появилось на разбитом лице Мюллера. Он закрыл глаза и издал звук, услыша который, Пол вспомнил выражение – «стон облегчения». И тут Пол понял, что немец перестал дышать.

Он долго еще стоял и смотрел на мертвеца. Потом вздохнул.

– Да, Мюллер, ты был настоящим мужчиной. Это я тебе точно говорю. – Он взял с раскладушки одеяло и накрыл мертвое тело.

Потом он начал обследовать комнату. Камина не было, а единственное окно зарешечено толстыми железными прутьями, крепко вмурованными в камень. Наконец, проверил дверь, но обследование замков показало, что этим путем уйти тоже не удастся.

Пол взглянул на часы: почти половина третьего. Он сел на постель и стал обдумывать создавшуюся ситуацию. Необходимо было как-то отсюда вырваться. Из взгляда, которым Крюгер одарил Анну, Шавасс понял, что тот собирается ею заняться. Мысль от этом заставила Шавасса содрогнуться.

А тут еще этот Гауптманн. Пол постарался вспомнить все, что ему приходилось читать об этом человеке. Либеральный политик, безраздельно властвовавший над сердцами простых людей. Вполне возможно – новый канцлер. Его смерть станет мировой сенсацией. Ирония судьбы заключалась в том, что он должен умереть на Мирной Конференции ООН.

Тот факт, что Нагель с присными готовят убийство этого человека, говорит о силе их движения. Если им удастся избежать наказания, значит вскоре они появятся на немецкой политической арене в качестве полноправных представителей своей организации. А уж коли наци возьмут правительство хотя бы под малейший контроль, то нарушится с таким трудом выстроенный баланс в отношениях Восточной и Западной Германий, что моментально отразится на мировой политике.

В бессильной злобе он стукнул кулаком по колену. Вот тогда он и заметил один из резиновых шлангов, которыми лупцевали Мюллера.

Либо Штайнер, либо Ганс отбросил его на пол, и откатился под операционный стол. Подняв его, Пол заметил, что шланг весь в крови, и обтер его одеялом. Потом взвесил на руке. Эта штуковина была двух футов в длину – жуткое и смертельное оружие – и пока он рассматривал ее, в голове стал вырисовываться план.

Сначала Шавасс заорал, что было сил. Потом он сделал передышку и повторил крик. Наконец, он услышал приближающиеся шаги, которые замерли у его двери. Шавасс начал громко стонать.

Из-за двери послышался голос Ганса:

– А ну, прекрати, не то я заткну тебе пасть!

В ответ Пол дико завыл, а сам пересек комнату и прижался спиной к стене возле двери.

Ганс зло повторил:

– Что я тебе сказал?! – И после паузы: – Ну, ладно, дружок, сам напросился.

В замке заворочался ключ, и дверь распахнулась. Ганс вошел в комнату, вытянув вперед скрюченные ручищи, а Шавасс тихонько сказал из-за его спины:

– Я здесь, скотина.

Ганс повернулся и собирался позвать на помощь, но не успел. Шавасс изо всей силы врезал ему шлангом по горлу. Ганс не издал ни звука. Глаза его закатились и, словно подрубленный, он рухнул на спину. Бородища покрылась пеной, пальцы заскребли по дощатому полу, а рот судорожно хлебал воздух. Вскоре он застыл.

Шавасс опустился на колено и принялся обыскивать его карманы. На сей раз ему не повезло. Пистолета у Ганса не оказалось. Пол вышел на галерею и прислушался: пока все было спокойно. Он быстро запер дверь и положил ключ в карман, но, направившись к камере Хардта, внезапно услышал женский крик, раздавшийся откуда-то неподалеку.

Шавасс стремительно двинулся на звук, переполненный холодной слепой яростью. Она снова закричала, звук шел из-за массивной дубовой двери в конце галереи. Шавасс совсем тихо нажал на ручку и приоткрыл дверь.

Анна, скрючившись, сидела в углу возле камина: платье спереди было разодрано, а через голое плечо полосой шел совсем свежий рубец. В центре комнаты стоял Крюгер, нервно подергивая небольшим хлыстом.

– От меня не уйдешь, дорогуша, – процедил он сквозь зубы. – И, пожалуйста, продолжай сопротивляться. Это придает определенный шарм.

Шавасс бесшумно проскользнул в щель отворенной двери и вплотную приблизился к Крюгеру. Анна увидела его, и глаза ее широко распахнулись. Тут и Крюгер повернул к нему встревоженное лицо. В ту же секунду Пол врезал шлангом по руке, державшей хлыст.

Лицо Крюгера исказилось, глаза выкатились из орбит, он шлепнулся на колени и заверещал, словно какая-то зверюшка. Шавасс встал над ним: в его сердце не было ни капли жалости, когда он, размахнувшись, хлестнул врача шлангом по голове.

Крюгер склонил ее, словно молящийся, а затем, как в фильме с замедленной съемкой, повалился на бок. Шавасс снова поднял шланг, но тут к нему бросилась Анна и повисла на его руке.

– Хватит, Пол! – зашептала она гневно, удерживая его с силой, которую вряд ли можно было заподозрить в таком хрупком теле.

Он опустил руку и спросил:

– Что тебе сделала эта сволочь?

– Он пришел сюда всего десять минут назад. Почти все это время он говорил грязные непотребства.

– Нужно поблагодарить Бога, что все хорошо кончилось, – сказал Шавасс и подтолкнул Анну к выходу. – Времени почти не осталось. Нужно освободить Хардта и убираться отсюда.

– А что с Мюллером?

– Мюллер отправился в лучший мир.

Они остановились перед дверью Хардта, и Шавасс попробовал отпереть ее ключом, который забрал у Ганса. Дверь бесшумно распахнулась. Хардт сидел на постели, закрыв голову руками.

Он искоса посмотрел в сторону двери и на его лице появилось выражение искреннего изумления.

– Как тебе удалось?..

– Кажется, я слегка переусердствовал в насилии, – пояснил Шавасс. – Ну, как ты? Сможешь идти?

– Если понадобится, я до Китая доберусь, лишь бы убежать отсюда.

– Не стоит ударяться в крайности, – сказал Шавасс. – Если мы успешно пересечем главный зал и попадем в подвалы – наши неприятности на этом закончатся. В подземной пещере, которая напрямую сообщается с озером, стоит моторка.

– А что с Мюллером?

– Я провел с ним последние минуты его жизни, – прошептал Шавасс. – И во время последнего избиения тоже был. Штайнер с Гансом здорово перестарались. Он умер на моих руках.

– Узнал от него что-нибудь важное? – спросил Хардт.

– Оказывается, Шульц умер несколько месяцев назад.

– А рукопись?

– С ней все в порядке. Она настоящая, не подделка. Сестра Мюллера за ней присматривает. Вот кого нам придется сейчас искать.

Пол взял Анну за руку и вывел на галерею. Зал был пуст, единственным звуком, раздававшимся в тишине, было потрескивание поленьев в огромном камине. Шавасс ободряюще улыбнулся своим товарищам, и они стали осторожно спускаться.

Они находились на середине лестницы, когда дверь в зал отворилась и появился Штайнер. Он закуривал сигарету, поэтому не сразу обратил на них внимание. А когда взглянул наверх, то на лице у него появилось совершенно идиотское выражение. Шавасс развернул Анну и потащил обратно по лестнице: в этот момент Штайнер выхватил «люгер» и выстрелил. Пуля отсекла кусочек мраморной колонны наверху.

Они мчались по галерее. Штайнер снова выстрелил. Беглецы свернули в проход к какой-то узкой лестнице и попали в нижний коридор, в конце которого виднелась дверь. Шавасс дернул ручку, но оказалось, что она закрыта.

– С другой стороны была еще одна, – сказал Хардт, и они побежали обратно.

После хорошего тычка дверь отворилась, за ней была комната, которая показалась им спальней служанки. В этот момент возле лестницы появился Штайнер и выстрелил вдоль коридора. Шавасс грохнул дверью и задвинул засов: так они на несколько мгновений оказались в относительной безопасности.

– Что будем делать? – потребовал ответа Хардт.

Шавасс подошел к окну и распахнул его настежь. В двадцати футах под ними тихо плескались воды озера, из которых вырастали стены замка. Пол обернулся к Хардту.

– Отсюда до берега не больше сотни ярдов. Как думаешь, сможешь доплыть?

– Утонуть или доплыть – какая разница в подобной ситуации? – иронично ответил тот.

– А ты, Анна? – спросил Шавасс.

– Да я родилась в воде и плаваю, как рыба. Сотня ярдов – это раз плюнуть.

В тот же момент Штайнер ударил в дверь.

– Лучше вам оттуда выйти! – рявкнул он.

Шавасс быстро указал друзьям на окно.

– Я после вас, – сказал он тихо. – И, удачи!

Сначала прыгнул Хардт, за ним Анна. Когда Шавасс вылез на подоконник, Штайнер несколько раз выстрелил по двери. Пол набрал в легкие побольше воздуха и прыгнул.

С шумом он взрезал воду и сразу же всплыл на поверхность. Было страшно холодно, и Пол понял, что рядом с ним находится Анна.

– Ты в порядке? – спросил он, задохнувшись.

– Все прекрасно, – сказала она, отплевываясь.

За то время, что Шавасс провел в замке, туман так и не рассеялся. Хардт скрылся в нем, и проследить его можно было только по плеску. Анна и Пол поплыли за ним. Замок почти исчез из виду, когда сзади раздался яростный крик, и пуля просвистела над водой. Но вот все стихло, и они остались один на один с белым непроницаемым миром. И он поглотил их.

Они плыли треугольником с Хардтом в вершине. Шавассу показалось, что Марк выбился из сил. Он подплыл к нему и спросил:

– Держишься нормально?

Хардт выплюнул струю коричневой озерной воды. На осунувшемся лице появилась вымученная улыбка.

– Рука, вроде как отваливается, но не обращай внимания. До берега доберусь.

Шавасс повернул голову, чтобы посмотреть на Анну, и тут же зловещий кашель мотора вспорол тишину, лодка выскочила из-под арки. Они продолжали плыть, наращивая темп, моторка прошла совсем близко, а затем повернула.

Они подплыли друг к другу и прислушались. Лодка приближалась, она шла прямо на них и от рева мотора заложило уши.

– Вниз! – закричал Шавасс, и они ушли под воду.

Пол почувствовал себя так, будто его схватила и сжала чья-то невероятно мощная рука, когда же вынырнул на поверхность, легкие разрывались от недостатка воздуха.

Анна вынырнула первой, Хардт последним, и они сбились в кучу, вслушиваясь в удаляющийся рокот мотора. Шавасс дал знак и они снова поплыли.

Минут через пять из тумана выступил эллинг, а затем они ногами нащупали дно и пошли по нему. Взобрались на берег. Деревянные двери эллинга оказались отпертыми и они вошли внутрь.

Анна рухнула на кучу каких-то сетей и мешков, откинула мокрую прядь волос.

Хардт устало провел рукой по лицу.

– Что теперь?

– По обстоятельствам, – ответил Шавасс. – Но самое главное: один из нас обязательно должен добраться до Гамбурга. Штайнер готовит убийство Гауптманна. Сегодня на приеме в честь делегатов Мирной Конференции ООН.

– Черт побери, – вырвалось у Анны. – Ведь Гауптманн хороший человек, один из немногих…

В этот момент снаружи послышался лай собаки. Через некоторое время лай послышался снова: его заглушала толща тумана, но всем стало ясно, что звук приблизился.

Хардт посмотрел на Пола, его взгляд погрустнел.

– Эта свинья Штайнер напустил на нас собак. Я их видел рано утром, когда меня привезли в замок. Три тигровых добермана, натасканных на убийство. Шансов у нас никаких.

– Надо разделиться, – сказал Шавасс. – Одному придется уводить собак, пока двое остальных будут уходить. Кто-то обязательно должен попасть в Гамбург.

– Кого же ты предлагаешь? – с иронией в голосе спросил Хардт.

– Я в лучшей форме, чем вы оба, значит, смогу увести собак дальше.

– Но ты можешь быть намного полезнее в Гамбурге, когда настанет время брать этих свиней.

Шавасс начал возражать, но тут Анна схватила и тряхнула его за руку.

– Пол, Марк прав. Ты единственный, кто может спасти жизнь Гауптманну, а это сейчас основная задача.

Дверь хлопнула, и когда Шавасс обернулся, Хардта не оказалось на месте. Они слышали, как он продирается сквозь кустарник и ломает его, не пытаясь скрыться, а затем раздались голоса поисковой партии из замка, потому что они услышали Хардта, и бешенный собачий лай. И пока Анна с Шавассом слушали эту какофонию, она стала отдаляться от них и постепенно затихать вдали.

11

– Настоящий мужик, – произнес Шавасс после непродолжительной паузы.

– Это я узнала давным-давно, – печально заметила Анна. – Куда мы сейчас?

– Обратно в харчевню, – ответил Пол. – Там ведь наш «фольксваген». Если все пойдет как надо, то минут через пятнадцать мы уже будем на дороге в Гамбург.

– Ах, Пол, ничего не выйдет! – воскликнула Анна. – Фассбиндер отогнал машину в замок. Когда меня приволокли туда, я видела ее во дворе.

На мгновение Пол задумался, проигрывая в уме различные возможности, а затем принял решение.

– И все-таки придется вернуться в харчевню. Вполне возможно, Фассбиндер ушел с поисковой партией в другую сторону, так что поторопимся.

Он вышел, Анна за ним, и они растворились в лесу. Они без особого труда отыскали тропинку, по которой спускались к озеру, и побежали по ней.

Возле харчевни было спокойно – ни единой живой души, лишь тонкая спираль чистого голубого дыма указывала на то, что в доме есть люди. Пол и Анна, осматриваясь, стояли в кружевах пихтовых зарослей на самой границе заднего двора, потом Шавасс сжал ее руку, и они в мгновение ока перебежали двор к двери. Пол пропустил Анну в дом и влетел следом, тихонько прикрывая за собой дверь.

Они стояли в большой, выложенной кафелем кухне. Над раковиной склонилась старуха, которая отмывала большую сковородку. Услышав шаги, она обернулась и посмотрела на беглецов совершенно пустыми глазами.

– Вы не явились на ланч, – сказала она.

– Видите ли, мы пошли порыбачить, – любезно ответил Шавасс, – а на озере приключилась беда, свалились в воду и промокли, как мыши. А где герр Фассбиндер?

Старуха только головой покачала.

– Он уехал в замок. И сказал, что до ночи не вернется.

– А еще кто-нибудь есть?

– А кто кроме нас здесь может находиться? – хозяйка вернулась к своей сковороде, бормоча что-то под нос.

Шавасс взял Анну под руку и вывел в коридор.

– Иди к себе и переоденься во что-нибудь сухое, – скомандовал он. – Только поживее. Потом загляни в комнату Фассбиндера и отыщи для меня что-нибудь подходящее. Размер, судя по всему, у нас один.

– А ты что будешь делать?

– Мне необходимо позвонить. – Он легонько подтолкнул девушку к ступеням лестницы. – Поторапливайся, золотко. Нужно убираться отсюда с быстротой молнии.

Отправив Анну наверх, Пол зашел за конторку и позвонил в Лондон. Оператор обещал дать линию, как только она освободится, и поблагодарив его, Шавасс прошел в бар, где налил себе двойную порцию брэнди и взял пачку сигарет.

По телу прошла горячая волна, алкоголь взбодрил его. Пол решил повторить эксперимент, когда зазвонил телефон.

Шавасс поднял трубку и стал ждать: после паузы возник пробивающийся сквозь помехи голос Джин Фрезер.

– «Браун и Компани». Чем могу быть полезна?

– Говорит Каннингем, – сказал Шавасс. – Мне бы хотелось, если возможно, поговорить с мистером Тейлором.

– Секундочку, мистер Каннингем, – спокойно ответила секретарша.

Через мгновение в трубке зазвучал голос шефа.

– Тейлор слушает. Это вы, Каннингем? Как дела?

– Потрясающе! – хмыкнул Шавасс. – Если честно, то может понадобиться некоторая помощь. Вы обещали ее. Это крайне срочно.

– Приятно слышать, что дела идут, – откликнулся шеф. – И разумеется, я сделаю все, что в моих силах. Как с вами связаться?

– Я буду в отеле «Атлантик», у сэра Джорджа. Постараюсь задержаться там часов до восьми, но не позже.

– Что ж, отлично, – ответил шеф. – У нашей фирмы есть очень хороший представитель по имени фон Крол. Постараюсь сделать так, чтобы вы с ним встретились.

– Буду с нетерпением ждать его появления. А теперь должен откланяться. События разворачиваются чересчур стремительно.

Голос шефа не изменился.

– Приятно слышать, Каннингем. Постараемся выхлопотать вам премию по приезде. Жду вас. Удачи.

На другом конце провода прозвучал щелчок. Шавасс ухмыльнулся и положил трубку. Он чувствовал себя значительно лучше. О шефе можно было говорить все, что угодно, но единственное, в чем не приходилось сомневаться – это в его надежности. Если он обещал что-то сделать – он делал.

В справочнике Пол отыскал номер отеля «Атлантик» и попросил оператора связать его с сэром Джорджем Харви. Понадобилось десять минут, чтобы установить, где он находится, и наконец сэра Джорджа выловили в знаменитом Длинном Баре.

Голос его звучал без обычного благодушия, наверное, его оторвали от теплой компании.

– Харви, – рявкнул он. – Кто говорит?

Шавасс представился и тон сэра Джорджа моментально изменился.

– Дорогой вы мой, а я уже беспокоился, куда вы запропастились?

– Вы как-то сказали, что готовы мне помочь в любое время, – проговорил Шавасс. – Для этого мне нужно было всего лишь позвонить. Так что, уговор остается в силе?

– Конечно! – энергично воскликнул сэр Джордж. – В мои привычки не входит изменять собственному слову!

– Тогда выбирайтесь сейчас же из отеля, – сказал Шавасс, – садитесь в машину и езжайте по главной магистрали к Любеку. Примерно милях в двадцати от Гамбурга вы увидите указатель – он будет находиться слева от вас – это поворот к местечку под названием Берндорф. Там я вас и буду ждать.

– Положение в самом деле настолько серьезно? – спросил сэр Джордж.

– Вопрос жизни и смерти. И я не шучу.

– Еду. – В трубке щелкнуло и воцарилась тишина.

Шавасс поднялся наверх. Анна раскладывала на кровати твидовый костюм, рядом лежало белье и носки.

– Я достала даже туфли. Надеюсь, подойдут.

Не теряя времени, Пол скинул мокрую одежду. Анна принялась растирать его полотенцем.

– Я связался с сэром Джорджем Харви, – сказал Шавасс. – Он подберет нас у дорожного указателя на Берндорф.

– Что мы будем делать, когда доберемся до Гамбурга? – спросила она, наблюдая, как одевается Пол.

– Закинем тебя в квартиру, – пояснил Шавасс, – а я поеду в «Атлантик» с сэром Джорджем. Видишь ли, я звонил в Лондон, они обещали организовать мне встречу с немецким разведчиком по фамилии фон Крол. Тебе известно это имя?

– Не известно. Пока что мы старались избегать контактов с подобными организациями, – ответила Анна. Она промыла рану на лице мокрым полотенцем, промокнула сухим и заклеила ее пластырем.

– Поэтому я и хочу, чтобы ты осталась дома, – сказал Пол. – Чем меньше фон Крол будет знать об израильской подпольной группе, работающей в Германии, тем лучше. И еще, если Марку удастся уйти от погони, он придет к тебе.

– Думаешь, у него есть шанс? – спросила она.

– Рассчитываю на это. Большая влажность, собакам трудно ориентироваться по запаху, а еще туман…

– Надеюсь и молюсь, чтобы ему удалось выбраться живым из этой передряги, – в ее голосе прозвучала неподдельная боль, и Шавасс почувствовал укол непонятно откуда взявшейся ревности.

– Ты много о нем думаешь, да? – спросил он нежно.

– Конечно, ведь он мой сводный брат. Мы всегда были очень близки.

На это ему нечего было ответить. Они спустились в холл. Из нескольких курток, висящих там, Пол выбрал длинную по колено, водонепроницаемую охотничью куртку и зеленую тирольскую шляпу. Анна надела старый потертый плащ, который был ей слишком велик. После этого они выскользнули из дома.

Идти пришлось по старой грунтовой дороге. Шли молча, и Пол почувствовал себя странно подавленным. Это чувство едва ли поддавалось анализу. Наверное, это было переутомление и хроническое недосыпание. Казалось, каждый мускул его разбитого тела ныл, а лицо жгло и саднило.

Они одолели уже несколько миль, когда Пол остановился и сказал:

– Оставшееся расстояние надо пройти лесом. На всякий случай. Вдруг они патрулируют основную магистраль?

Они свернули с дороги и пошли среди деревьев, отводя от лица намокшие пихтовые лапы. Шавасс увидел небольшую охотничью избушку, за которой просматривалась трасса. Когда приблизились, стало ясно, что хижина давным-давно заброшена: дверь болталась на единственной петле, а окна слепо глядели в пространство.

Была половина пятого. Сэр Джордж, по предположению Пола, должен был появиться до пяти.

– У нас есть, по крайней мере, полчаса, – сказал он Анне. – Мы можем подождать здесь. Магистраль отсюда ярдах в пятидесяти, не дальше.

– Как хочешь, Пол, – ответила Анна равнодушно, входя вслед за ним в хижину.

Пахнуло сыростью, плесенью, сопревшей листвой. Анна присела на подоконник, и Шавасс предложил ей сигарету.

Они молча сидели и курили, Анна смотрела в окно, лицо ее хранило выражение глубокой печали. Наконец Шавасс не выдержал:

– Ты устала?

– Нет, ничего. Ничего такого, о чем бы стоило говорить. – Девушка взглянула на Пола и слабо улыбнулась. Внезапно она показалась ему абсурдно юной в этом старом плаще.

– Эта штуковина тебе чересчур велика, – с нежностью сказал Пол.

– Сделано в Англии. Я посмотрела нашивку, когда надевала. Интересно, как этот плащ оказался в харчевне?

– Наверное, какой-нибудь турист оставил. Давным-давно…

– Я думаю, это самое печальное словосочетание из всех существующих, – сказала Анна. – «Давным-давно». На меня это производит такое же впечатление, как звуки охотничьего рога. Погашен свет, бал окончен, гости разъехались. И все. Больше ничего нет.

В ее голосе прозвучала такая мука, что Шавасс выронил сигарету и схватил девушку в объятия.

– Анна, в чем дело? Раньше ты никогда так не говорила.

– Просто раньше я ничего похожего не чувствовала, – ответила она. – Я наблюдала за тобой, Пол. За тем, как ты реагируешь на опасность, как ищешь выход из очередной трудной ситуации, как зверствуешь только потому, что жестокость – необходимая слагающая успеха. – Она попыталась высвободиться. – Пол, ты никогда не переменишься. Ты просто не сможешь, даже если очень захочешь. Все, о чем мы мечтали, наши фантастические планы новой жизни в Израиле, когда закончится этот кошмар, наши разговоры – все это химера, миф, этого не может быть и никогда не будет.

Он покрыл ее лицо поцелуями. В нем все перевернулось, все смешалось: отчаянье, ярость и беспомощность.

– Но я могу перемениться, – шептал он. – Обещаю. Когда работа будет сделана, я выйду из игры.

Нежно, кончиками пальцев она прикоснулась к лицу Пола и покачала головой.

– Нет, Пол, ничего у тебя не получится. Потому что ни ты, ни я, ни эта охотничья избушка, ни все то, чем мы занимались в последние несколько дней – все это уже нереально. Как-нибудь ты оглянешься, и это просто станет чем-то далеким, чем-то нереальным, как сон. – Она тихо засмеялась. – Помнится строчка из какой-то пьесы Марло? «Но это было давным-давно и в другой стране».

Шавасс держал ее в объятиях и укачивал, как ребенка. Он не знал, что сказать ей, как утешить. И тут он услышал звук останавливающейся машины.

Анна решительно освободилась из его рук.

– Наверное, нам пора идти, Пол. Похоже, это сэр Джордж…

Он положил руки ей на плечи, ему казалось – вот сейчас он найдет нужные слова. Но Анна оттолкнула его. Они торопливо двинулись к машине.