Текст книги "Ричард Блейд, странник"

Автор книги: Джеффри Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Нередко размышляя об этом, Блейд предугадывал три причины подобного явления. Во-первых, диссипация шла по линии интеллектуальных интересов; одни испытывали тягу к научно-техническому творчеству, другие – к личному самосовершенствованию, третьи вообще желали только спокойной и счастливой жизни. На той стадии общество паллатов было уже весьма развитым в технологическом отношении и, следовательно, богатым; материальное неравенство и бедность не могли служить причиной внутренних конфликтов, но разные цели отдельных групп населения создавали почву для нежелательных столкновении. Этого удалось избежать, предоставив каждой группе подходящий для колонизации и заселения мир. Впоследствии колонии развились в мощные специализированные цивилизации, взаимообогащающие друг друга. Они сохранили тесную связь между собой, но оказались разделенными в пространстве, что исключало возможную напряженность и конфликты. В Иглстазе и Талзане Блейд видел представителей по крайней мере трех различных народов – оривэев-лот, оривэев-дантра и керендра.

Вторым источником, пополнившим союз паллатов новыми расами, стала генная инженерия. Выведенные таким образом разумные существа обладали, вероятно, полным равноправием в мирах паллатов и жили (или функционировали) в соответствии со своими понятиями о полезности и счастье. Блейду довелось повстречаться лишь с представителями одного такого народа – Защитниками, супербойцами и звездными рейнджерами, которые обеспечивали безопасность галактической империи паллатов.

Наконец, он не исключал и третьей причины разделения – контактов с иными гуманоидными и высокоразвитыми расами, которые привели к биологическому скрещиванию и возникновению миров, населенных метисами. Правда, подобных существ ему не встречалось.

Таков был путь паллатов, дорога межзвездной экспансии, по которой эти великие странники шли, очевидно, не одну тысячу лет. Подобная модель развития казалась Блейду понятной и ясной, но он догадывался, что наблюдает лишь внешние факты, а не глубинные мотивы, не движущие силы паллатской цивилизации. Сейчас, устроившись в покойном кресле у догоравшего камина и размышляя об этих материях, он внезапно понял, что не ведает ни целей, которые преследовали паллаты, ни их представления о счастье и достойной жизни. Все, что он знал на сей счет, сводилось к арисайе – весьма расплывчатому морально-этическому понятию, определявшему ценность разумного существа в мире паллатов, эквиваленту богатства и власти – в их земном понимании. Арисайя представляла собой синтез таких качеств, как честь, достоинство и мудрость, позволяющая предвидеть последствия собственных поступков и поступков других людей; возможно, учение об арисайе являлось своеобразной религией паллатов.

Итак, думал странник, о чем спросили бы эти высокоразвитые существа, столкнувшись с еще более древней и могучей цивилизацией? О правильности избранного ими пути? О сроках, отпущенных им? О том, как избежать уничтожения в грядущем будущем, когда жизненный цикл Мироздания подойдет к концу?

Вероятно, все эти проблемы представляли интерес и для паллатов, и для обитателей Уренира, но Блейду они казались сугубо теоретическими и весьма далекими от земных дел. Он мог сам, не сходя с места, ответить на все три измысленных им вопроса, и никакая уренирская мудрость ему для этого не требовалась.

Избрало ли земное человечество верный путь? Смешно! Нелепо и смешно! Мир, состоящий из множества государств, больших и маленьких, с пеной у рта отстаивающих свою уникальность, раса, не осознавшая себя единой, разделенная на тьму народов и племен, люди, не знакомые с понятием всечеловеческой общности… О каком пути к вершинам цивилизации тут можно говорить! У каждого был свой путь – у чернокожих и белых, у англичан и китайцев, у полуголодных индийских крестьян и купавшихся в золоте нефтяных магнатов. Нет, думал странник, пока эти дороги ведут в разные стороны, нельзя говорить об истинном пути.

Что касается сроков, отпущенных землянам, они были весьма невелики – половина столетия или около того. За это время люди либо окончательно загадят всю планету и погибнут, либо прекратят сходить с ума, объединятся и попробуют выгрести мусор, накопившийся в предшествующие века. Тут не было иных альтернатив, о чем Блейд отлично знал: его недавние контакты с паллатами свидетельствовали о том, что они готовы провести глобальную санацию Земли. С их точки зрения Земля являлась слишком прекрасной планетой для орд безумцев и дикарей, губивших свой мир.

В силу изложенных выше обстоятельств вопрос о конце Мироздания откладывался. В конце двадцатого века эта проблема была для земного человечества не самой актуальной.

Угрюмо усмехнувшись, Блейд потянулся к кувшину, наполнил свой бокал и уже был готов опустить хрустальный сосуд на место, когда позади него раздался голос:

– Не спеши! Я тоже не отказалась бы выпить.

* * *

Обернувшись, он увидел перед собой Майка. На хозяине был атласный халат пастельных тонов, из-под которого торчали босые ступни, волосы его казались слегка взъерошенными, на губах гуляла неопределенная улыбка. Блейд, не говоря ни слова, наполнил второй бокал.

– Прекрасная ночь, не правда ли? – Майк сел, вытянул перед собой ноги и начал внимательно разглядывать их. – Хотя, если разобраться, не совсем уж и ночь… так, одна иллюзия… Его халат распахнулся, обнажив худые коленки.

– Кажется, мы хотели выпить? – стараясь сохранить спокойствие, произнес Блейд. Не то чтобы он был особо огорчен внезапным появлением хозяина, оторвавшим его от раздумий о судьбах Земли, но перемена в манерах Майка показалась ему весьма странной. Да, весьма странной, если не сказать больше!

Они чокнулись. Багряное прохладное вино было изумительным.

– Тебе идет зеленое, – заметил Майк – Ах, зеленое с серебром – это так изысканно! Хотя мне кажется, что на рубашке не хватает кружевного воротничка.

– Я не люблю кружева, – буркнул Блейд.

– А зря! – Майк жеманно повел плечами. – Если прижаться к мужчине, то кружева так восхитительно щекочут… здесь и здесь… – он спустил с плеч халат и показал, где щекочут кружева. – Но боюсь, что при твоем росте воротник пришелся бы мне на уровне лба.

– Никогда бы не сказал, что ты любитель такой щекотки, – произнес Блейд, с некоторым смущением взирая на голую грудь Майка. Она была рельефной, крепкой, с выпуклыми пластинами мускулов и загорелой кожей.

– Ну почему же? – хозяин, с наигранным кокетством подняв глаза вверх, знаком попросил снова наполнить бокал. – В определенные моменты это так приятно!

– Похоже, ты считаешь, что такой момент наступил?

– Возможно, возможно…

Вдруг Майк протянул руку, вцепился всей пятерней в шевелюру гостя, дернул и тут же ущипнул его за щеку.

– Ах, какой мужчина! – пропел он тонким голоском, мечтательно полузакрыв глаза. Какой мужчина! А я… я… – углы его рта опустились, словно он собирался расплакаться.

Странник, не с силах больше сдержаться, вскочил, опрокинув кресло и сжимая кулаки.

– Ты, мерзкий ублюдок! Ты что себе позволяешь?!

Печальное выражение на лице Майка сменилось коварной улыбкой; похоже, он веселился вовсю.

– Что за выражения, сэр! Что за выражения, когда вы обращаетесь к… э-ээ… Внезапно Блейд почувствовал, будто тончайший щуп оглаживает мозг, роется в памяти, подбирая нужное слово. – К леди! – закончил Майк с победной ухмылкой.

– К леди? Такой леди я могу ненароком свернуть шею!

– Вот что, мой дорогой, – произнес хозяин, натягивая халат на плечи, – я требую к себе уважения. Насколько мне известно, ты представился как сэр Ричард Блейд, и эта почетная приставка в твоем родном мире означает человека с благородным образом мыслей. Такой не станет кричать на леди… на женщину.

– На женщину? – Блейд с подозрением уставился на собеседника.

– Да, на женщину! – Майк с достоинством прикрыл колени полами халата. – Я, видите ли, поднимаюсь наверх, чтобы разделить твое одиночество, поболтать и выпить за знакомство…

– За знакомство? – с недоумением повторил гость. Внезапно мальчишеские черт Майка расплылись перед его глазами, и сквозь них проглянуло совсем иное лицо – задорное, прелестное, с шапкой золотистых волос, алыми губками и янтарными насмешливыми глазами.

– Разумеется! – Майк поднялся, шаркнул ножкой и отвесил изящный полупоклон. – Леди Миклана, к вашим услугам! – С видимым наслаждением наблюдая за ошеломленным лицом Блейда, он продолжал: – Мы будем пить… м-м-м… на брудершафт, так это называется в вашем мире?

Странник почувствовал, как тонкий щупик снова коснулся его мозга, нашел нужное понятие и тут же отпрянул. Он пробормотал.

– Мы уже на ты, и нет никакой необходимости пить на брудершафт и целоваться. Я полагаю…

– Можешь полагать что угодно, но я должна напомнить: это вы с Майком на ты! А я – леди Миклана! Тебе ясно? – Томный взгляд, поднятый вверх, и за ним вздох. – Ах, как глупы эти мужчины! Даже с такой представительной внешностью!

Блейд уже понял, что его разыгрывают. Дурачат, проще говоря! На Майка это было непохоже, хотя он явно был не прочь пошутить, отсюда следовало, что перед ним не Майк.

Странник поднял упавшее кресло, придвинул к столу, затем наполнил бокалы и церемонно поклонился.

– Прошу простить, леди Миклана. Внешность, которую вы позаимствовали у сэра Кармайктолла, ввела меня в заблуждение. Вполне понятное для существа с отсталой крохотной планетки, не привыкшего к таким метаморфозам.

– Это уже лучше, – Майк-Миклана милостиво кивнул. – Ладно, мы выпьем на брудершафт и перейдем на ты… и без всяких поцелуев. Поцелуи мы отложим до другого раза.

Они переплели руки и выпили, глядя друг другу в глаза. Потом Блейд произнес:

– Кажется, я что-то слышал насчет другого раза?

– Я еще не решила… – опустившись в кресло, Миклана плавно повела рукой. – Я еще не решила, мой дорогой сэр Блейд…

– Стоит ли иметь со мной дело?

– Безусловно, стоит, как подсказывает мне сердце… Но я еще не выбрала себе новую внешность… это так непросто, сэр Блейд! А без внешности… без нового тела… со всем, что положено ну, ты понимаешь… без тела мы не можем представлять друг для друга интерес…

– Тогда нам придется ограничиться платоническими отношениями, – сказал Блейд, сохраняя полную серьезность.

– Платоническими отношениями? Что это значит? – ментальный щуп снова скользнул в сознание Блейда – Ах, вот как… Восхитительно! Чистое и святое обожание! – на миг Миклана призадумалась. – Но я что-нибудь сделаю… да, делу можно помочь… в конце концов, мой прежний облик…

– Очаровательный, – горячо заверил се Блейд, – совершенно очаровательный! Я не понимаю, зачем тебе его менять.

– Ах! Когда носишь одно и то же лицо сто лет, двести, триста… одно и то же тело… Это начинает надоедать!

– Пожалуй, ты права, – согласился Блейд, подумав. – Женщине требуется разнообразие. Быть блондинкой целых триста лет… Это ужасно!

– Ужасно! – эхом повторила Миклана. – Я рада, что ты понимаешь такие вещи. А вот брат говорит…

– Брат? – странник приподнял бровь.

– Я имею в виду Майка.

– Он твой брат?

– Старший брат, если определить наше родство в привычных тебе терминах… – она вздернула подбородок. – Не могла же я напроситься на постой к незнакомому человеку! Такие деликатные услуги обычно оказывают родственники…

– Но к чему затруднять Майка, леди? Разве ты не могла заняться выбором новой внешности, пребывая в своем прежнем теле?

Миклана улыбнулась и пожала плечами.

– Увы, сэр Блейд! Мое прежнее тело сожрали в Слораме людоеды-эстара… Да так быстро, что я едва успела спастись!

Глава 4

– Сюда, пожалуйста, – Хейдж, покрутив рычажки цифрового замка, отворил дверь, и Ричард Блейд шагнул в комнату. Вспыхнул свет.

Это помещение, вырубленное сразу за госпитальным блоком, было просторным, с высоким потолком и стенами, обшитыми дубовыми панелями; вероятно, потому комната выглядела на редкость уютной. Пожалуй, даже не комната, решил странник, а целый зал десять на пятнадцать ярдов, с серым ковровым покрытием на полу и яркими квадратиками световых панелей, укрепленных по периметру потолка. Он впервые попал в это помещение, называвшееся «новой лабораторией»; ее оборудовали в последние месяцы жизни лорда Лейтона, и отсюда его светлость не вылезал сутками. Старый ученый и умер тут, рядом. В дальней стене лаборатории находились широкие раздвижные двери, а за ними – палата госпитального отсека, в которой он лежал в своей кровати на колесиках, при необходимости дверь можно было откатить и передвинуть его ложе в лабораторию.

Блейд с Хейджем, однако, попали сюда через другой проход, который ответвлялся от главного коридора подземного комплекса под башнями Тауэра. Этот тоннель, начинавшийся напротив большого компьютерного зала, выводил к лестнице и посту охраны; за ним была массивная решетка с небольшой дверцей, миновав которую, предстояло подняться по ступеням. Страннику эта часть лейтоновского лабиринта была совершенно незнакома; вероятно, и тоннель, и лестницу вырубили совсем недавно, чуть раньше или позже новой лаборатории.

Хейдж, тщательно притворив дверь, подошел к небольшому бару. С музыкальным звуком откинулась крышка, зажглись разноцветные лампочки, подсвечивая стоявшие на зеркальных полках бутылки, бросив туда взгляд, Блейд убедился, что выбор весьма обширен.

– Что вы скажете насчет «Джека Дэниэльса», Ричард?

– Превосходно.

– Ну, я сейчас… – Хейдж начал копаться в баре. – Вы пока осмотритесь.

Он ведет себя по-хозяйски, отметил Блейд. Трудно сказать, обрадовало ли странника это заключение. С одной стороны, хорошо, что американский физик, прибывший сюда из Лос-Аламоса, вступил в полные права – и в научном, и в административном смысле. С другой… С другой Блейду было горько и тяжело вспоминать, что лорда Лейтона, старого сгорбленного ворчуна, уже нет на свете целых три месяца. Хвала Создателю, что он успел выбрать себе преемника…

Блейд окинул взглядом сухощавую невысокую фигуру американца, разливавшего виски в маленькие стаканчики, и снова возблагодарил Творца. Джек Хейдж относился к той же породе гениев, что и лорд Лейтон; вдобавок он был весьма приятным человеком, уживчивым и не лишенным чувства юмора. И, наконец, его возраст! Около сорока, пора расцвета! Блейд надеялся проработать с ним в паре еще два или три десятилетия; может быть, и все четыре.

Оторвавшись от созерцания бара и спины Хейджа, он приступил к осмотру комнаты. В самом ее центре располагался большой стол, очень низкий и снабженный никелированными рукоятями по краю: вероятно, Лейтон работал за ним, не поднимаясь с постели и передвигая кровать вдоль столешницы. К столу были придвинуты два деревянных полумягких кресла; собственно, стол, эти кресла, бар да массивный старинный книжный шкаф из резного ореха являлись единственной мебелью в этом помещении. Однако оно вовсе не казалось пустым. Левую торцовую стену занимали четыре огромных экрана; сами корпуса телеприемников, как обратил внимание Блейд, размещались в глубокой нише. На этих мониторах была видна – с четырех обзорных точек – камера телепортатора. Стены, потолок и пол, обтянутые серым пластиком, стальная дверь, поблескивающие линзами рыльца передатчиков по углам, торчавшие рядом с ними батареи патрубков… Блейд знал, что эта мирная картина обманчива, под прочным пластиком наружной обшивки находился асбест, затем – эластичная масса вроде поролона и, наконец, броня, о которой любой из линкоров флота Ее Величества мог только мечтать. Что касается патрубков, то через них можно было затопить приемную камеру Малыша водой, углекислым газом, слезогонкой или ипритом – в зависимости от агрессивности телепортированного объекта.

Справа у стены высился сложный агрегат, в котором странник узнал изрядно реконструированный приемник ТиВи-Икс – устройство, над которым Лейтон работал последние полтора года. Этот прибор позволял следить за переносом в Измерении Икс материальных предметов, иначе говоря, за областями темпоральных сдвигов и флуктуаций. По соображениям его светлости, которые полностью разделял Джек Хейдж, в подобных реальностях, где совершалась надпространственная транспортировка, имелись некие технические средства, пригодные для оной операции, а значит, там была и высокоразвитая техническая культура. Много лет назад, еще с тех времен, когда Блейд совершил свои первые странствия, его светлость обуревала идея как-то нащупать подобный мир и отправить туда своего посланца – в поисках знаний, разумеется. Теперь эта мечта исполнилась, но Лейтона уже не было в живых.

Правда, предыдущая экспедиция в Таргал, в одну из таких областей темпоральных возмущений, не оправдала надежд. По крайней мере, так считал Блейд, хотя Джек Хейдж придерживался другого мнения. В Таргале обитала странная негуманоидная раса, довольно примитивная и исключительно кровожадная, эти твари, карвары, не создали никаких технических устройств, но обладали врожденной способностью к телекинезу, что позволяло им вылавливать из других реальностей кое-какие забавные артефакты. Именно эти перемещения и отследил лейтоновский прибор.

– Ну, Ричард, теперь мы можем выпить, – Хейдж водрузил на стол огромную пепельницу, бутыль «Джека Дэниэльса», два полных стаканчика и блюдечко с солеными оливками. – Выпить, выпить, выпить и еще раз выпить – ровно четыре раза, – пропел он.

– Почему? – спросил Блейд.

– Один раз – за меня, и три раза – за вас. Соответственно достигнутому.

– А! – странник кивнул и усмехнулся. Хейдж намекал на то, что сам он был утвержден в роли руководителя лейтоновского научного центра, тогда как успехи Блейда выглядели более впечатляющими: его произвели в бригадные генералы, утвердив шефом спецотдела МИ6А. Последнее означало, что он автоматически становится главой проекта «Измерение Икс».

Они выпили, и Хейдж сразу налил по новой. Потом, вытащив из пачки сигарету, он начал чиркать зажигалкой, но странник, ухмыльнувшись, отвел его руку.

– Позвольте вам помочь, Джек.

– Благодарю вас, Ричард.

Они обменялись понимающими улыбками, и Блейд прикоснулся к кончику сигареты. Секунды три ничего не происходило, потом вверх взлетел сизый дымок, и он резко отдернул палец.

– Что случилось, Дик? Вы не обожглись?

– Нет-нет… Мне показалось, что… Впрочем, нет… Ерунда!

– Ну и хорошо.

Хейдж поднялся, подошел к пульту ТиВи-Икса и, словно играючи, взял на клавишах сложный аккорд. Прибор негромко загудел, вспыхнули и погасли алые огоньки на лицевых панелях блоков, сменившись ровным зеленым светом, серебристо замерцал круглый экран монитора. Американец снова коснулся клавиш, морща лоб и пуская дымные струйки прямо в экран.

Потом он возвратился к столу, сел, поднял свой стакан.

– За что мы пили по первой?

– За вас, Джек.

– Тогда – за ваши генеральские звезды, Дик!

Стаканчики снова опустели.

– Я хочу, чтобы вы поучаствовали в маленьком эксперименте, – заметил Хейдж. – Он имеет прямое отношение к вашей очередной экспедиции.

– Не очередной, а последней, – со вздохом заметил Блейд, неожиданно ощутив груз своих сорока семи лет.

– К чему предаваться меланхолии? – американец метнул на него испытующий взгляд. – Поживем – увидим… Пока же я хочу показать вам нечто любопытное… нечто такое, что поможет вам ощутить, в какой мир, в какую поразительную реальность лежит ваш путь. – Он помолчал, задумчиво посматривая то на Блейда, то на тихо гудевший прибор. – Я настроил машину на автоматический поиск областей темпоральных сдвигов, Дик. Этот опыт проводился уже не раз, и я помню результаты, как «Отче наш»… Вам же надо следить за круглым экраном на центральной панели и во-он тем световым табло сверху, где начнут выскакивать цифры.

– И что я увижу?

– ТиВи-Икс сейчас сканирует измерение за измерением. Поглядите, посередине экрана – ровная синяя линия… Когда прибор наткнется на точку интенсивных флуктуаций, возникнет пик – так же, как на экране обычного осциллографа. Чем выше пик, тем больше амплитуда сигнала, тем сильнее обнаруженная флуктуация… Понятно?

– Пока да. А это табло?..

– Это чисто вспомогательное приспособление. Я пронумеровал все найденные области темпоральных сдвигов… обычная условность, разумеется… эти номера и будут выскакивать на табло.

– И сколько их? Сколько районов вы обнаружили?

– Немного, Ричард, весьма немного. Всего пять. Но это не означает, что других нет вообще. Просто возможности этой штуки, – Хейдж покосился в сторону негромко гудевшего агрегата, – ограничены.

– Вы собираетесь его совершенствовать?

– Нет… пожалуй, нет… у меня несколько другие планы. И потом, самой главной нашей задачей в ближайшем будущем станет поиск и подбор новых кандидатов… простите, что напоминаю об этом, Дик.

Блейд кивнул, испытывая чувство невольной горечи. Хейдж, разумеется, прав, в самом ближайшем будущем им предстоит найти пару-тройку суперменов, которые выдержали бы процесс перехода в иную реальность. И не только выдержали, но и вернулись бы обратно в здравом рассудке и твердой памяти! Пока таких – увы! – не находилось. Он вспомнил предыдущие неудачные попытки, подумал о Джордже О’Флешнагане и Эдне Силверберг, канувших в вечность, о братьях Ренсомах и Карсе Коулсоне, ухитрившихся вернуться и попавших прямо в психолечебницу…

Потянувшись к стакану с виски, Блейд мертвой хваткой сжал его в кулаке и выплеснул в рот обжигающую жидкость. Хейдж с удивлением взглянул на него.

– Что с вами, Ричард? Вы как-то переменились в лице…

– Ничего… Вы заговорили о новых кандидатах, и я припомнил тех, кто уже… – Блейд сделал паузу – Ну, вы понимаете…

Американец сокрушенно покачал головой и поднял свой стаканчик.

– Да, понимаю… За их мужество и верность долгу! – он тоже опрокинул виски в рот, потом обернулся к серебристому монитору и, мгновенно позабыв обо всем, воскликнул. – Глядите, Дик! Первая область!

Блейд поднял глаза. На табло горела цифра «один», а синяя черта посреди экрана мотнулась вверх, обрисовав нечто вроде треугольничка с плавно изгибавшимися сторонами. Он был высотой не более дюйма, диаметр же круглого монитора составлял фут.

– Сравнительно слабый импульс, – произнес Хейдж.

– Мой Таргал?

– Нет. Таргал идет вторым номером… Смотрите!

Сигнал исчез, табло погасло, но через минуту вспыхнуло снова. На мониторе вновь возник синий треугольник – не больше первого. Блейд прижмурил веки, и на мгновение ему показалось, что он опять глядит на бирюзовое марево странного таргальского океана.

– Вот это – Таргал, – раздался голос Хейджа. – Амплитуда тоже невелика… Знакомое местечко, не так ли?

– Знакомое, – у Блейда чуть дрогнул уголок рта. – Боюсь, я не доставил вам оттуда ничего ценного, Джек.

– Как сказать! Главное, вы подтвердили гипотезу о существовании областей сдвигов. И теперь мы знаем, что показания этой машинерии, – Хейдж ткнул рукой с зажатой в пальцах дымящейся сигаретой в сторону ТиВи-Икса, – отнюдь не бессмыслица!

– Разве прежде вы сомневались?

– Сомневался, не сомневался – какая разница? Теория, подтвержденная на практике, стоит неизмеримо больше любых измышлений, которые можно вообразить, – американец постучал себя по лбу согнутым пальцем, – и даже подкрепить математикой. Практика – критерий истины, дружище… а потому выпьем за ваше назначение.

Блейд рассмеялся и поднял стаканчик.

– А как же наши наблюдения?

– Минут пять не будет ничего интересного. Вполне хватит времени, чтобы выпить и налить по новой.

Времени действительно хватило. Через пять минут на табло выскочила тройка, а на экране возник очередной треугольничек дюймов двух в высоту.

– Довольно интенсивный сигнал, – прокомментировал Хейдж – Обратите внимание, он занимает около трети верхнего полукруга монитора. Следующий импульс, четвертый, будет послабее.

Треугольник исчез. Блейд, взирая на ровную синюю черту, что делила экран пополам, думал о бесчисленных вселенных, неисчислимых галактиках и бесконечном количестве миров, вдоль, над или через которые скользил сейчас неощутимый энергетический зонд ТиВи-Икса. Он побывал лишь в двадцати пяти из них, не считая Луны, – ничтожное число, если вдуматься! И невероятно огромное, если вспомнить, что миллиардам прочих обитателей планеты Земля был доступен лишь один-единственный мир, их родная реальность.

Синяя линия внезапно дрогнула, распавшись на мелкую рябь крошечных импульсов, и вновь застыла в кажущейся неподвижности.

– Что это? – спросил Блейд,

– Локальное перемещение. Кто-то что-то перенес… неведомо откуда и неведомо куда, – пояснил Хейдж. – Такое явление наблюдается довольно часто.

Странник кивнул. Возможно, сейчас паллаты забросили в очередное измерение свою темпоральную станцию или по наведенному лучу устремился куда-то гластор… один из межвременных трансмиттеров, подобный тому, который он видел в Талзане…

– Четвертая область, – Хейдж закурил новую сигарету, посматривая на экран, где появился и исчез небольшой треугольник нового сигнала. – Ну, Дик, глядите внимательно! Сейчас…

Он не успел договорить, как синяя черта взметнулась вверх и замерла, образовав два излома. Одновременно раздался негромкий звонок.

– Сканирование закончено. Я ввел программу, согласно которой эксперимент завершается в этом районе, – Джек Хейдж помахал над головой, разгоняя табачный дым. – Картина зафиксирована, и мы можем любоваться ею хоть целый час.

– Но я не вижу треугольника, – произнес Блейд. – Только две изломанные линии, слева и справа.

– В выбранном мной масштабе нам доступна для обозрения лишь нижняя часть сигнала. Говоря проще, Дик, нашу машинку зашкалило.

– Бог мой! – странник откинулся в кресле, с удивлением изучая экран. – Он настолько силен? Так велик, что мы не видим вершины?

– Да, не видим вершины и даже сотой части импульса, – Хейдж поднялся, подошел к агрегату и защелкал переключателем. С каждым щелчком синяя линия словно бы оседала вниз, пока на мониторе не возник сигнал уже знакомой конфигурации. – Если бы я сразу задал такой масштаб, – заметил американец, – мы не смогли бы пронаблюдать четыре первых сигнала. Этот, – он ткнул в экран пальцем, – интенсивнее их на два порядка.

– И в такой мир вы собираетесь меня отправить?

– Да, именно туда! На сей раз осечек не будет!

Блейд, справившись с изумлением, покачал головой.

– Но такой мощный сигнал означает…

– Что там транспортируются между измерениями гигантские массы. Чудовищные, невообразимые!

– Тонны? Сотни тонн?

Пожав плечами, Хейдж вернулся в кресло.

– Очень трудно дать количественную оценку, Дик. Возможно, сотни или тысячи тонн… десятки тысяч… но лично я думаю, что это явление планетарного масштаба.

Блейд безмолвствовал.

Откинувшись на спинку кресла, Хейдж выпустил пару дымных колечек, задумчиво наблюдая, как они поднимаются к потолку, становятся все больше и эфемернее, тают в воздухе. Затем он произнес:

– Ах, Ричард, Ричард, клянусь Господом, как я вам завидую! Как завидую! Вы увидите мир… новый мир, прекрасный и удивительный! Вы будете глядеть на него, а я… мне придется довольствоваться вашими рассказами…

* * *

– Пора тебе поглядеть на мир, – заявил Майк на следующее утро. – В нем много прекрасного и удивительного, и я надеюсь, сэр Блейд, что дома твои рассказы не сочтут досужими выдумками.

– Если я поведаю о некой даме, явившейся мне прошлой ночью – в твоем обличье, сэр Майк, – меня сочтут просто ненормальным.

– А! Миклана, озорница! – Кармайктолл усмехнулся и подвинул поближе к гостю блюдо с фруктами. – Понимаешь, девочка скучает, и иногда ей нужно поразмяться…

Блейд окинул хозяина задумчивым взглядом.

– Она наговорила мне массу любопытных вещей. О том, что ее сожрали в Слораме какие-то людоеды-эстара, что она едва успела перебраться к тебе под череп и теперь сидит там, выбирая себе новую внешность… Она даже напустила чары, представ на миг в своем прежнем облике, и я должен заметить, что твоя сестра очень мила… Не понимаю, чего ей не хватает и как она ухитрилась расстаться с плотью в этом самом Слораме! Или все это шутки?

Майк энергично замотал головой.

– Никаких шуток! Может быть, Миклана представила все дело в… м-м-м… несколько легкомысленном тоне, но история ее истинна от первого до последнего слова. Ее тело действительно съели эстара, и в данный момент она пребывает здесь, – он ткнул пальцем себе в лоб.

Заканчивая обильный завтрак, Блейд выбрал сочный плод, напоминавший апельсин без кожицы, и разломил его напополам.

– Ты имеешь в виду, что разум Микланы угнездился в твоей голове? Не сама она, но ее сознание, ее душа?

– А что такое человек, если не его разум, сознание, душа? – серые глаза Майка насмешливо сверкнули. – Или ты полагаешь, что человек – вот это? – быстрым жестом он оконтурил собственное лицо.

– Гм-м… Стоит ли так пренебрегать платью? – осторожно заметил странник.

– А, плоть… – его хозяин небрежно помахал рукой. – Плоть всего лишь вместилище разума… Ее можно сделать такой, можно сделать иной…

– Ты это серьезно?

– Вполне. – Майк повел пальцем, и хрустальный кувшинчик, приподнявшись, наполнил чашу Блейда оранжевым соком. – Пойми, мой друг, здесь возможно все! И Миклана в самом деле пребывает сейчас в частице моего мозга, размышляя над своей будущей внешностью. Непростая задача для женщины, поверь мне!

– Непростая, – кивнул Блейд. – Но мне хотелось бы задать тебе еще пару вопросов.

– Надеюсь, не о том, станет ли она брюнеткой или блондинкой? Этого не знают даже великие Урены!

– Я чувствовал, что твоя сестра заглядывает в мою память… Это было похоже на щекотку… вот здесь… – странник коснулся виска.

– Вероятно, ей не хватало слов, каких-то специфических понятий. Я делаю то же самое.

– Но, беседуя с тобой, я ничего подобного не ощущаю.

Майк поднял взгляд вверх, к ярко сиявшему в небесной голубизне полуденному солнцу. Сегодня, для разнообразия, в небе плыли облачка, похожие на белоснежные комочки ваты.

– Я делаю это гораздо искуснее, ибо мой опыт общения с существами из иных миров весьма велик, – заявил он. – Видишь ли, сэр Блейд, я в некотором роде гид и представитель… представитель, который встречает гостей, прибывших издалека, и показывает им все, что достойно показа и осмотра.

– Тебя назначили на эту должность? – поинтересовался Блейд.

– Назначили? Кто должен был меня назначить? – Майк с недоумением приподнял брови. – Нет, я занимаюсь этим делом, потому что выбрал его сам. Я очень любопытен и общителен.

– И много вас тут, таких любопытных и общительных?

– Не одна сотня тысяч, мой дорогой. Ты просто не представляешь себе, сколько гостей прибывает в Большую Сферу! И каждый нуждается в максимальном внимании, а иногда и защите.

– Защите?

– Разумеется. Тут есть довольно опасные места… вроде того, в которое ты попал… и того, где освежевали Миклану.