Текст книги "Последний дубль Декстера"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Закройте-ка глаза, – скомандовал я.

Моя собеседница удивленно заморгала.

– Прошу прощения?

– Упражнение по вхождению в образ. Закройте глаза.

– А… сейчас. – Она поставила стакан на столик, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. – Вот так.

– А теперь, – продолжал я, – глубокая ночь. Вы одни в темном переулке.

Она сделала глубокий вдох.

– Хорошо.

– Кто-то приближается к вам сзади. Ближе, ближе…

– Ох, – негромко произнесла она; эмоции на ее лице стремительно сменяли друг друга.

– Вы оборачиваетесь, – сказал я. – И это он.

Джекки резко выдохнула.

– У него в руке нож, и он вам улыбается. Жуткой улыбкой. И говорит. – Я придвинулся к ней и продолжил громким шепотом: – Привет, сучка.

Джекки дернулась.

– Но у вас есть пистолет, – добавил я.

Рука ее вскинулась, и она нажала на воображаемый курок.

– Бах, – произнесла она и открыла глаза.

– Вот так? – спросил я.

– Только так, черт подери.

– Вы его убили?

– Блин, еще бы. Надеюсь, что так.

– И как вы себя чувствуете?

Джекки сделала еще один глубокий вдох и ответила:

– Легче.

Я кивнул.

– Че И Тэ Дэ, – сказал я. Она снова заморгала. – Это сокращение такое, – объяснил я. – «Что и требовалось доказать».

– Чего доказать?

– Что убийца в каждом из нас, – ответил я.

Долгую секунду Джекки молча на меня смотрела. Потом взяла со столика стакан и сделала глоток.

– Возможно, – согласилась она. – Но вам, похоже, вполне удобно с тем, что в вас.

И ведь так оно и было, разумеется. Вот только ее предположение вовсе не добавляло мне удобства. Так что я вздохнул с облегчением, когда Джекки, поставив стакан на столик и поднявшись с дивана, закрыла эту тему.

– Пора спать, – объявила она, потянувшись и зевнув. И напомнив при этом какую-то золотую кошку. Она посмотрела на меня и повела бровью. – Где положено спать сторожевым псам? На полу у кровати?

– Здесь, на диване, – ответил я. – Так, чтобы я мог держать под наблюдением и дверь, и балкон.

Она зажмурилась.

– Балкон?

– Спуститься с крыши проще простого, – объяснил я. – Все, что для этого нужно, – это двадцать футов нейлонового шнура и отвертка.

Джекки потрясенно приоткрыла рот.

– Вы хотите сказать, что он может… а отвертка зачем?

– Не знаю, может ли он, – возразил я. – Но не сомневаюсь, что это возможно. Да это под силу почти любому – спуститься по шнуру с крыши. А отвертка нужна, чтобы отжать откатную дверь. Это даже десятилетний школьник проделает без труда.

– Господи… – Джекки смотрела на меня, но, похоже, видела что-то другое. – Как меня это, черт подери, бесит, – призналась она. Потом тряхнула головой и сфокусировала взгляд на мне. – Просто бесит. – Актриса постояла еще, совершенно неподвижно, словно ожидая от меня какого-то знака – какого, я так и не понял. Потом наконец покачала головой, повернулась и медленно ушла в спальню.

Глава 11

Я заснул сразу и крепко, а когда открыл глаза, казалось, прошло всего несколько минут, но в балконную дверь уже сочился оранжевый свет. Видимо, или наступило утро, или на лужайке перед гостиницей появилась летающая тарелка.

Я поморгал, подумал и решил, что это, наверно, все-таки утро. Летающие тарелки не осмелятся приземляться в Майами: кто-нибудь наверняка порежет их на куски и сдаст в металлолом. Я совсем было собрался потянуться и сесть, но вдруг застыл, услышав странный звук, доносившийся из спальни. Звук этот – нечто среднее между шелестом и жужжанием – не казался угрожающим, но я никак не мог его идентифицировать. Долг телохранителя требовал от меня выяснить его источник, поэтому я тихо встал с дивана, взял лежавший на журнальном столике «глок» и на цыпочках подобрался к двери, ведущей в спальню. Потом как мог осторожнее повернул ручку, приоткрыл дверь и заглянул.

Джекки сидела на велотренажере, изо всех сил крутя педали, и на ее лбу поблескивали капельки пота. Обычно вспотевшее лицо не красит людей; ее же лицо от пота словно светилось. На ней было тренировочное трико в обтяжку, и с ее фигурой это смотрелось очень даже; из ушей тянулись проводочки наушников. При виде меня Джекки выдернула один.

– Доброе утро, – окликнула она меня чуть громче, чем нужно, как это бывает с теми, кто разговаривает в наушниках. – Я выйду через полчасика – не хотите заказать завтрак?

Разумеется, я хотел: отлаженный механизм, каким является Декстер, требует регулярной дозаправки. Однако мне удалось скрыть свое оживление при мысли о завтраке, и я просто согласно кивнул.

– Вот и отлично! – крикнула Джекки. – Тосты из пшеничного хлеба, грейпфрутовый сок и греческий йогурт, пожалуйста! – Она снова опустила голову, воткнула в ухо «таблетку» наушника и закрутила педали еще быстрее.

Я оставил ее продолжать свою велопрогулку в никуда и снял трубку, чтобы заказать завтрак в номер. Как я ни старался развить в себе чувство восхищения спартанскими кулинарными запросами Джекки, мне это не удалось. По-моему, еда лишается смысла, если ты не ешь хоть что-нибудь, а тосты и грейпфрутовый сок я бы едой не считал. Подумать, так это фактически хлеб и вода, и, насколько мне известно, на воде и хлебе долго не протянуть.

Однако никто не требовал от меня следовать ее примеру, и я не стал этого делать. Я заказал себе омлет с сыром и ветчиной, ржаные тосты с джемом, апельсиновый сок и фруктовое ассорти. Ну и, само собой, большой кофейник нашего крепкого кофе – самый большой, какой только нашелся на их дорогущей кухне.

Завтрак принесли через десять минут, и я попросил гарсона накрыть его на балконе. Потом проводил его к двери, накинул на нее цепочку и вернулся обратно. Солнце бойко карабкалось вверх по небосклону, но пекло еще не слишком сильно, да еще легкий ветерок дул с моря, поэтому я решил, что балкон – идеальное место. В ожидании Джекки я сидел и потягивал кофе, смотрел на залив и размышлял о своей новой карьере телохранителя. Да, она таила в себе некоторую опасность, а еще время тянулось до обидного медленно. С другой стороны, я жил как миллионер, не платя при этом налогов, общался с настоящей голливудской звездой и ел по-царски. Конечно, и стряпня Риты тоже далеко не из худших, но, должен признать, до уровня настоящего пятизвездочного шефа она все же не совсем дотягивает, а еще она совсем не знаменита, и красоткой-звездой ее тоже не назовешь, так что сравнивать ее с Джекки даже как-то неловко. Не самая добрая мысль, но, поскольку ее все равно никто не слышал, я не стал притворяться, будто ничего такого не думал.

Вместо этого я поразмышлял на эту тему еще немного. Ну, это ведь все равно не больше, чем умственная забава, праздная фантазия, а время занять помогала. Я попытался представить, что занимаюсь ремеслом телохранителя на постоянной основе. Я вообразил себя частью окружения, орлиным взором выглядывающим из-за плеча Джекки, привыкшим ко всем красным ковровым дорожкам мира. Декстер – Живой Щит, проживающий попеременно то в Голливуде, то в Каннах, то в других больших столицах. Завтраки на балконе на Мауи, а может, в Сингапуре или на Бали. Думаю, привыкнуть к этому не составит особого труда. А если я и откажусь от затягивания пояса ради платежей за новый дом и буду жить без визгов, воплей и хлопанья дверями, сопутствующих семейной жизни, чего я лишусь, если не считать больных ушных перепонок и расшатанных нервов? Ну, конечно, есть еще Лили-Энн, живое продолжение меня, мое зашифрованное в ДНК послание будущему. И потом, не я ли обещал проводить Коди и Эстор в безопасный, тщательно спланированный Темный Мир? Нет, мой путь намечен, и меня он вполне устраивает. Я не собираюсь украшать его всякими там личными реактивными самолетами и крем-брюле, да и без златокудрой богини, ведущей меня по украшенному алмазами миру, я тоже обойдусь. Хотя, надо признать, мне в этом мире понравилось.

Стеклянная дверь сдвинулась вбок, и на солнце вышла Джекки.

– Доброе утро, – поздоровалась она и села рядом со мной. От ее влажных волос пахло шампунем и теми очень легкими духами, на которые я обратил внимание еще вчера.

– Доброе утро, – отозвался я. – Кофе?

– О господи, да, конечно, – кивнула она и передала мне чашку. Я налил ее до краев и посмотрел, как она размешивает в ней заменитель сахара. Джекки сделала глоток и удовлетворенно выдохнула – в точности как самый нормальный человек. Потом поставила чашку, покосилась на меня и улыбнулась.

– Надеюсь, я вас не разбудила?

– Ну… – неопределенно протянул я. Вообще-то, конечно, она меня разбудила, но говорить об этом было бы невежливо. – Я хочу сказать, мне вообще полагалось бы не спать…

– Уж извините, – улыбнулась она, потянувшись за чашкой и сделав глоток. – Приходится трудиться каждое утро, иначе начну толстеть.

– Вот уж не поверю, – заметил я.

– Вашими бы устами… – Джекки похлопала меня по плечу. – Но это правда. Вот так пропустишь одно утро, вроде как не страшно, а там и второе, и третье, а потом оглянуться не успеешь, как наберешь сто пятьдесят фунтов – и останется только попрощаться с работой. – Джекки пожала плечами. – Ничего не поделаешь, такая профессия. Я привыкла. – Она сделала еще глоток кофе и вопросительно на меня посмотрела. – А вы?

– Я? – Вопрос застал меня врасплох. – Вы о чем?

– У вас все явно перегорает, – ехидно пояснила Джекки. – Аппетит у вас отменный, сама видела, но вы в хорошей физической форме. – Она иронично мне подмигнула. – Как и положено настоящему телохранителю.

– Ах, вот вы о чем. – Я все еще ощущал неловкость. – Ну, я люблю бегать. И… это… занимаюсь немного тай-чи.

– Я так и подумала, – кивнула она с улыбкой. – По тому, как вы двигались, когда заставили Кэти писать на пол… Да, кстати. – Джекки поставила на стол пустую чашку и потянулась за тостом. – Кэти придет с минуты на минуту, так что вам, возможно, захочется отомкнуть цепочку, и пожалуйста, постарайтесь не застрелить ее на этот раз.

– Постараюсь, – пообещал я.

Только я успел расправиться со своим омлетом, как в дверь постучали.

– Это, должно быть, она, – сказала Джекки и сделала попытку встать.

– Я сам, – возразил я, и она застыла, удивленно моргая.

– О да, конечно, – кивнула она после паузы и опустилась обратно на стул.

Я приотворил дверь, не снимая цепочки, и выглянул. В коридоре стояла Кэти с охапкой бумаг, смартфоном и еще одной чашкой из «Старбакса». При виде меня взгляд у нее сделался как у василиска.

– Про-пу-сти-те-ме-ня, – отчеканила она по слогам, и я не мог не отметить, что мое легендарное обаяние не пробилось еще сквозь последствия нашей предыдущей встречи. Что ж, не все сразу. Я закрыл дверь, снял цепочку, снова открыл дверь, и Кэти вихрем пронеслась мимо меня прямиком в спальню – прежде чем я успел перенаправить ее на балкон. Еще через несколько секунд она вылетела из нее, смерила меня еще более испепеляющим взглядом и устремилась на балкон.

К моменту, когда я вышел к ожидавшим меня остаткам завтрака, Кэти уже оккупировала мой стул, переставила мои тарелки на пол, разложив на их месте бумаги, и пулеметной очередью перечисляла мероприятия, постукивая ручкой по соответствующим страницам.

– …За исключением дополнительных прав, но Мирон уверяет, лучшего мы сейчас все равно не добьемся, так что валяйте, подпишите здесь, здесь и здесь… Ага. Так, и еще насчет Марокко. Валери говорит, что условия просто отличные, лучшей рекламы не найти, вот вам все бумаги. И еще, «Мэджик» просил фотосессию, я включила их в список звонков на сегодня…

Так продолжалось несколько минут. Кэти жонглировала бумагами, Джекки время от времени черкала свою подпись, не переставая при этом жевать тост, запивая его соком и притворяясь, что поспевает за Кэти. Раз или два она поворачивалась в мою сторону, корча при этом занятную физиономию, чего Кэти не видела. Я держался на заднем плане, стараясь при этом выглядеть угрожающе, как и положено телохранителю. В конце концов Кэти выдохлась, собрала бумаги и ушла, метнув в меня на прощание еще один испепеляющий взгляд.

Я выпустил ее, запер за ней дверь и вернулся на балкон. Джекки налила себе еще кофе. Она прожевала один тост, чуть откусила от другого и съела примерно две трети вазочки йогурта. Мне это представлялось недостаточным для поддержания даже нормальной человеческой жизни, не говоря уж о такой необычной, как моя. Впрочем, ее это, похоже, устраивало. Я сел на стул и наполнил свою чашку из кофейника.

– Похоже, вы ей не очень понравились, – заметила Джекки бархатным от кофе и ехидства голосом.

– Не факт, – возразил я.

– Вы действительно так считаете?

Я отхлебнул кофе.

– Не все сразу, – ответил я. – Рано или поздно она не сможет не оценить моих достоинств.

– Боюсь, это произойдет скорее поздно, чем рано, – сообщила Джекки. – Она вас действительно не переваривает.

Я не сомневался в том, что она права, но меня это не особенно волновало. К тому же в вазе лежало еще три идеальных ломтика дыни, а в кофейнике хватало кофе, чтобы их запить. Поэтому я отбросил все ненужные мысли и закончил свой завтрак.

Через несколько минут позвонил телефон, и мы узнали, что у подъезда нас ожидает «линкольн». Мы спустились на лифте вдвоем, причем в кабину я вошел и огляделся по сторонам первым, как и следует телохранителю. Потом я оставил Джекки в вестибюле со швейцаром, который только рад был поглазеть на нее подольше. Сам же я вышел, приблизился к лимузину и заглянул в него: водитель был тот же, что привез нас накануне, и он приветственно кивнул мне. Я кивнул в ответ и наскоро обследовал ближайшие ко входу в гостиницу окрестности.

На сам вход ушло не больше пары секунд, несколько человек стояли у двери в ожидании своих машин. Я пригляделся к ним, но не заметил ничего особенного: нормальные гостиничные постояльцы, явно не бедные, не голодающие, довольные собой и своей жизнью. Я расширил круг осмотра.

Солнце светило уже вовсю, так что я даже немного поморгал, привыкая к яркому свету, и только потом осмотрелся по сторонам. На подъездной дороге от моста, соединявшего островок с сушей, виднелось только две машины; впрочем, они находились слишком далеко, чтобы представлять для нас угрозу: снайперской атаки я не ожидал. Ближе к нам, на стоянке у входа, стояли еще несколько: «феррари», «бентли» и открытый «роллс-ройс корниш». Я сомневался в том, чтобы наш убийца ездил на тачке, по цене превышающей стоимость нового небольшого дома у воды, но на всякий случай заглянул и в них. Все оказались пусты.

Чувак в гостиничной ливрее у стоянки скептически посмотрел на меня, когда я возвращался мимо него от «корниша».

– И как, нравится? – поинтересовался он.

– Очень мило, – отозвался я. – Это ваш?

Он фыркнул:

– Они здесь так стоят. Для рекламы.

Я кивнул, словно он сообщил нечто особенно умное.

– Верно, – заметил я. – Элемент благоустройства.

Он пожал плечами, а я вернулся в вестибюль.

Швейцар оживленно рассказывал Джекки про своего племянника, который, если верить ему, играл и пел как ангел небесный – не как эти нынешние хип-хоповые сопляки, а по-настоящему. Джекки улыбалась и старалась не выдать взглядом, насколько мало ее интересует этот треп. Я сжалился над ней и перебил швейцара на полуслове.

– Мы опаздываем, мисс Форрест, – произнес я как можно официальнее.

Джекки обогрела меня благодарной улыбкой и кивнула швейцару:

– Передайте ему, пусть не опускает рук. Если есть мечта, к ней надо стремиться. Всегда.

Он расцвел так, словно актриса посвящала его в рыцари.

– Да, мэм. Обязательно так и передам. Спасибо, мисс Форрест. – Швейцар бросился вперед и придержал дверь, пропуская нас с Джекки к машине.

Стоило нам выйти на свет, как до нас донесся восторженный ропот стоявших чуть поодаль людей. Я повернулся в ту сторону и увидел, что они все как один смотрят на меня с тупыми, блаженными улыбками. Хотя не совсем на меня: все стало предельно ясно, когда кто-то выкрикнул: «Эй, Джекки!» Она улыбнулась и помахала в ответ, а я провел ее мимо этой маленькой толпы к «линкольну». Все эти несколько шагов я ощущал на себе их взгляды. Странное дело, меня они не тревожили. Я сверился с Темным Попутчиком – тот тоже, кажется, не беспокоился. Более того, – похоже, он довольно мурлыкал. Кто-то в толпе заорал «Ура!», и я невольно ухмыльнулся от удовольствия. Я понимал, что все это предназначалось Джекки, но я-то был с ней, частью ее окружения, и на короткие мгновения мне это действительно понравилось. Понравились идиотские улыбки, провожавшие меня. Разумеется, это было абсолютно немыслимо: Декстеру не положено высовываться, иначе какой же он Декстер? И все равно я чувствовал себя так, словно стал больше, красивее и уж наверняка круче и умнее. Прямо кладезь мудрости. Это пьянило, кружило голову, и я так отвлекся, что не услышал сигнала тревоги со сторожевой башни Замка Дестера до тех пор, пока не отворил дверцы машины.

Но уж тогда-то я их услышал – громкие, настойчивые сигналы. Я охватил Джекки руками, защищая, и оглянулся.

– Что? – спросила она, прижавшись ко мне. Я почувствовал, что ей вдруг сделалось так же тревожно, как мне.

– Не знаю, – признался я, шаря взглядом по окрестностям. Люди у входа продолжали нам улыбаться. С этой стороны никакой опасности не ощущалось. Но я чувствовал чье-то пристальное внимание, и исходило оно откуда-то справа. Я повернулся в ту сторону.

В самом дальнем конце подъездной дороги, у одной из двух машин стоял мужчина. Он поднял что-то, нацеленное в нашу сторону, и я успел-таки сообразить, что это такое, прежде чем толкнуть Джекки на землю, защищая от пули. Камера с длинным объективом-телевиком.

Клац. Клац. Клац.

– Папарацци, – сказала Джекки. – Никуда от них не деться. – Она посмотрела на меня, тревожно нахмурив брови. – Как вы узнали, что он там?

– Э… Ну не то чтобы узнал, – пробормотал я. Не мог же я объяснить ей принципы действия Системы Раннего Предупреждения Попутчика. – Я… просто краем глаза заметил.

Она продолжала пристально смотреть на меня:

– Ну-ну. – Похоже, мой ответ не слишком ее убедил.

Я держал дверцу машины открытой.

– Может, поедем? – предложил я.

Она наконец кивнула, повернулась и села в машину. Я кинул последний взгляд на нашу аудиторию. Фотограф еще несколько раз щелкнул затвором, и, уже отворачиваясь, я услышал треск заводящегося мотоциклетного мотора.

Люди у входа по-прежнему улыбались. Даже швейцар продолжал махать нам рукой, пока я усаживал Джекки на заднее сиденье; по правде говоря, все окружающие смотрели на нас с восторгом и завистью, словно Джекки была чем-то средним между красоткой с постера и папой римским. И у меня сложилось впечатление, что будь эта гостиница менее шикарной и распальцованной, они проводили бы наш лимузин аплодисментами.

Я сел с противоположной стороны, ощущая странное удовольствие от того, что нахожусь в центре внимания. Я попытался прогнать это ощущение, но оно явно не желало уходить, и я продолжал чувствовать свою важность и привлекательность, когда машина тронулась от подъезда, пересекла мост и нырнула в веселое пекло утреннего транспортного потока Майами.

Я сделал попытку расслабиться и наслаждаться поездкой, однако на заднем диване «линкольна таун-кар» сделать это оказалось непросто. Хотя клаксоны гудели, а руки с поднятыми средними пальцами взметались, как и положено, вверх, это происходило как будто в другом месте, в другом времени. Как в кино.

Джекки смотрела в окно, но, почувствовав мой взгляд, оглянулась и одарила меня улыбкой.

– Пробки сегодня жуткие, – заметил я.

Она с наигранным удивлением повела бровью:

– Это? И это вы называете пробками? – Она покачала головой. – Тогда вам лучше даже не пытаться водить в Лос-Анджелесе. По сравнению с тамошним движением это просто тихая аллея в парке.

– Да ну, – не поверил я.

– Честное слово, – заверила меня Джекки. – Ничего, к такому быстро привыкаешь, – добавила она в утешение, улыбаясь.

Я уже не в первый раз замечал: люди из Нью-Йорка или Эл-Эй любят живописать ужасы своих городов. Этакая бравада выживших, намекающая на то, что, дескать, они жили Настоящей Жизнью, а если вы прозябаете в мышкиной заднице, вам этого вообще не понять. Раньше меня это даже забавляло: в конце концов, уроженцы Майами ненамного менее грубы и бесцеремонны, чем ньюйоркцы, и почти так же провялены солнцем и тупы, как калифорнийцы, а сочетание этих качеств вообще уникально и смертоносно, поэтому каждая ваша поездка в некотором роде сопряжена со смертельным риском. Однако что-то в голосе Джекки заставило меня ощутить себя чуток провинциальным и вызвало жгучее желание высказаться в защиту безумных водителей Майами.

К счастью для репутации нашего города, мне не пришлось говорить ни слова. Когда мы наконец вырулили на шоссе Долфин и застыли бампер в бампер с соседями по пробке, по обочине пулей пронесся огромный блестящий «кадиллак-эскалейд». Он делал никак не меньше полусотни миль в час, и от бесконечной цепочки обгоняемых им машин его отделяло от силы дюйма два. Джекки отпрянула от окна и, открыв рот, некоторое время смотрела ему вслед, и в груди у меня потеплело от гордости за свой город и его обитателей.

– Ох, – сказала Джекки. – И часто это у вас?

– Почти постоянно, – ответил я и подумал, что по части снисходительности не слишком уступаю любому калифорнийцу. – Ничего, к такому быстро привыкаешь.

Джекки посмотрела на меня, улыбнулась и покачала головой:

– Очко в пользу местной команды.

Однако прежде чем я успел исполнить танец победителя, у нее в сумочке зачирикал мобильник.

– Черт, – выдохнула она. – Мое первое интервью, а я не помню, кому… – Она выудила-таки из сумочки свою трубку и сунула ее мне. – Будьте так добры. Просто узнайте, кто это, чтобы я не выглядела дурой.

Что ж, просьба выглядела разумной. Я взял телефон и нажал на кнопку.

– Алло?

– Привет, это Сара Тессорро, журнал «Рилл Мэджик». Могу я поговорить с Жаклин Форрест?

– Сара Тессорро, «Рилл Мэджик», – шепнул я Джекки, прикрыв микрофон рукой, и она кивнула. Я вернул ей телефон.

– Сара! – восторженно произнесла Джекки. – Как там у вас? – И обе принялись оживленно болтать. Разговор продолжался минут пять, на протяжении которых Джекки рассказала о новом сериале, о своей героине, о том, какой восхитительный сценарий к нему написан и как здорово играть с восхитительным профессионалом вроде Роберта. Эту часть разговора я выслушал не без удивления, и не только потому, что актриса явно злоупотребляла словом «восхитительный», чего за ней обычно не водилось. Однако я вот уже неделю наблюдал за Джекки и Робертом, и мне не нужно было читать сценарий, чтобы понять, насколько они друг друга не терпят. Впрочем, Джекки произносила свою речь вполне убедительно, и моя оценка ее актерского таланта подпрыгнула еще на несколько баллов.

К моменту, когда «линкольн» затормозил у входа в полицейское управление, она с той же убедительностью повторила это еще двум интервьюерам. Эта работа явно давалась ей непросто, и я решил, что быть звездой немного труднее, чем мне казалось. Уж наверняка дело не ограничивается одними мохито и красивыми закатами; порой звезде приходится повторять чудовищную ложь самым убедительным образом. Ну конечно, в подобном вопросе у меня самого имеется огромный опыт – в конце концов, я занимаюсь этим довольно давно… В общем, я призадумался, не слишком ли я стар для смены работы.

Нас высадили прямо у двери, и я проводил Джекки наверх и сдал с рук на руки Деборе, которая уже сидела за своим столом. Она встретила нас взглядом, который я не смог интерпретировать: отчасти стандартной маской образцового копа, но с иронично-удивленной приподнятой бровью.

– Как все прошло? – поинтересовалась она.

– Без проблем, – ответил я.

– Если не считать того, что он чуть не застрелил мою секретаршу, – с лучезарной улыбкой добавила Джекки. Однако прежде чем я успел произнести хоть слово в защиту своей попранной чести, она вынула из сумки стопку писем своего психа-поклонника и брякнула ее Деборе на стол. – Она привезла вот это, – объяснила актриса. – Письма.

Дебора нетерпеливо схватила письма и углубилась в чтение.

– Класс, – буркнула она, не отрываясь от них.

Джекки оглянулась на меня.

– А… – начала она.

– С Дебз вы можете ни о чем не беспокоиться, – заверил я ее. – Увидимся.

– Идет, – согласилась она. Я повернулся и пошел к двери. Я бы предпочел, конечно, остаться с Джекки и сестрой – особенно с учетом того, что день мне предстояло провести в обществе Роберта. Однако желание желанием, а долг есть долг. Поэтому я оставил их и поплелся по коридору к себе в лабораторию.