Текст книги "Последний дубль Декстера"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 9

В общем, так вышло, что теперь я купался в роскоши – вдали от криков, визгов и нестираных носков моей повседневной домашней жизни. Возможно, сравнивать эти два мира несправедливо – и наверно, оно и к лучшему. По сравнению с этой гостиницей даже мой новый, с плавательным бассейном дом казался убогим, да и вся моя жизнь слегка меркла.

Я посмотрел на Джекки. Она как раз брала с блюда большую красную клубничину и вид при этом имела настолько свежий и безупречный, какой только может быть у человека. Сравнивать ее с Ритой тоже показалось мне решительно несправедливым.

– Здесь у них очень хорошие морепродукты, – сообщила Джекки, откусывая половину клубничины. – Впрочем, – добавила она, проглотив ее и облизнув губы, – с чего им быть плохими? – Она улыбнулась и отпила мохито из своего стакана. – У вас, наверное, круглый год хорошо с морепродуктами.

– Если честно, не знаю, – признался я. – Дети их не едят.

– Дети, – повторила она и бросила на меня странный, полный удивления взгляд.

– А что? – спросил я.

Джекки тряхнула головой.

– Нет, ничего. Просто… вы кажетесь таким… – Она помахала в воздухе рукой и сделала еще глоток. – Ну, не знаю, – она поставила стакан на стол. – Таким… независимым, что ли? Замкнутым? То есть, конечно, я вас знаю совсем плохо, так что, возможно… гм… – Она осторожно коснулась моего плеча и сразу же отняла руку. – Вы мне скажите, если я вдруг слишком уж полезу в вашу жизнь. Хотя у меня такое ощущение, будто я вас знаю. И мне показалось, что… ну, как бы сказать… – Джекки потянулась за ломтиком киви. – Показалось, что вам хорошо самому по себе. Трудно представить вас с детьми.

– А уж мне как трудно, – сказал я, и Джекки рассмеялась. Очень хороший был у нее смех.

– Расскажите мне о жене, – попросила она.

– Что, о Рите? – удивился я. Вопрос застал меня врасплох. – Ну, она… – Джекки смотрела на меня, не моргая, и я понял (наблюдения за драматическими событиями прошедшего дня изрядно продвинули мое понимание человеческих повадок), что от меня ожидаются какие-нибудь добрые слова в адрес Риты – в конце концов, она моя жена. И я принялся думать о ней, вспомнил, какой изможденной она выглядела сегодня днем, и попробовал найти добрые слова в ее адрес, но все, что приходило мне на ум, – это что я привык к ней и что она закрывала глаза на мои безобидные забавы с режущими предметами и всякого рода негодяями, а это вряд ли подходило к текущему моменту. Я думал, Джекки глядела на меня, и молчание затягивалось.

– Она потрясающе готовит, – выпалил я в отчаянии.

Джекки склонила голову набок и продолжала смотреть на меня до тех пор, пока мне не начало казаться, что я сказал не то.

– Любопытно, – произнесла она наконец.

– Что именно?

На ее лице промелькнула и сразу же исчезла легкая улыбка.

– Ну, когда спрашиваешь большинство мужчин об их женах, прежде всего они отвечают, что она красавица – просто сумасшедшая красавица. Ну, что-нибудь в этом роде. А вы сто лет думали над ответом и в итоге заявили только, что она хорошо готовит?

Мне хотелось ответить, что у меня свои приоритеты в жизни и что пока Рита готовит паэлью с манго так, как она это делает, она имеет право выглядеть даже как Шрек. Однако и этот ответ показался мне не слишком уместным, а подходящего я тоже не знал, поэтому избрал путь наименьшего сопротивления.

– Ну, понимаете… Она, конечно, очень даже симпатичная.

– Ну еще бы, – Джекки снова потянулась к своему стакану. – Замужем за таким занудой, как вы.

Признаюсь: я давно и старательно изучаю искусство человеческого общения – тем более, что в 99 процентах случаев оно следует хорошо устоявшимся клише. Поэтому я вызубрил некоторое количество дежурных фраз, достаточных, чтобы поддерживать нормальную, ни к чему не обязывающую беседу, – и пользуюсь ими, дабы не заблудиться в джунглях чувств, эмоций и порывов, которых я на самом деле не разделяю. Нюансы для меня уже слишком сложны. Впрочем, я был бы слеп и глух, если бы не распознал в словах Джекки комплимента моей скромной персоне, поэтому порылся в памяти в поисках подходящего ответа; впрочем, ничего лучше «о, спасибо» я из нее не выудил. Что ж, вполне ничего ответ, даже для меня.

Джекки взяла стакан обеими руками и посмотрела вдаль, на залив.

– Порой я ловлю себя на мысли, – медленно произнесла она, – может, найти себе нормального, хорошего парня… вроде вас. Завести семью. Жить нормальной жизнью. – Она замолчала, продолжая глядеть на горизонт, а я смотрел на нее. Признаюсь, меня удивили прозвучавшие в ее голосе нотки… чего? Зависти? В конце концов, она красива, богата и знаменита – настоящая звезда. Даже самый рассудительный наблюдатель сказал бы, что у нее и так есть все, о чем можно мечтать.

К ее чести, она и сама оказалась вполне рассудительной, поскольку сразу же рассмеялась и поболтала в воздухе пустым стаканом. Звякнули льдинки.

– Ну да, я понимаю, – сказала она. – Звучит неубедительно, даже для меня самой. И потом, я встречала хороших парней, не одного и не двух. – Джекки вздохнула и поставила пустой стакан на стол. – Ну а не очень хороших парней – и того больше, – призналась она. – А правда в том, что я не готова променять свою нынешнюю жизнь ни на что.

– Даже на торговца оружием из Греции? – поинтересовался я.

– Даже на двух, – улыбнулась она. – И потом, эти типы до ужаса жадные. Так что я стала бы всего лишь частью его движимого имущества, не больше. Думаю, для них это в порядке вещей, но… – Джекки пожала плечами. – Мне такого не надо.

Она смотрела на меня, а я смотрел на нее, и молчание слишком затягивалось, и мне на ум не приходило ни одной дельной реплики, но поскольку ее это молчание, похоже, ничуть не беспокоило, я решил, что и мне вполне можно расслабиться. За нашей спиной заходящее солнце уже коснулось горизонта, так что вода перед нами тоже окрасилась золотом, и отражение этого света окрашивало лицо Джекки, а значит, наверное, и мое. В конце концов уголки ее губ изогнулись в улыбке.

– Ладно, – произнесла она. – Нам, возможно, пора уже подумать насчет ужина. Вы голодны?

Я мог бы ответить, что, разумеется, голоден, поскольку могучий механизм, который представляет собой тело Декстера, почти постоянно работает на полной мощности, а это означает повышенный расход топлива. Однако я ограничился вежливым «есть немного», и Джекки кивнула, внезапно посерьезнев:

– Хорошо. Тут у вас есть поблизости какие-нибудь по-настоящему хорошие места? Платит студия, так что не стесняйтесь.

По правде говоря, кулинарные предпочтения у меня грубоваты, однако в сложившейся ситуации имелись и иные соображения, помимо чисто гастрономических.

– Гм… – произнес я. – Может, заказать ужин в номер?

Джекки удивленно повела бровью и открыла рот, чтобы возразить, но спохватилась.

– Ох, – выдохнула она. – Вы хотите сказать… – Она нахмурилась и покачала головой. – Вы думаете, нам опасно выходить?

– Да, – подтвердил я. – Уже темнеет, и я полагаю, он уже вычислил, где вы остановились.

– Ох, – повторила Джекки и немного ссутулилась, уронив подбородок на грудь. – Я как-то все забываю… Только начинаешь получать удовольствие – и вот… – Она тяжело вздохнула, будто действительно очень хотела отужинать по-царски. – Ну что ж, можно и заказать. Раз уж вы беспокоитесь о моей безопасности.

– Ну, затем я и здесь, – согласился я.

Джекки смерила меня долгим – даже чуть слишком долгим – взглядом.

– Постараюсь этого не забывать, – сказала она. И прежде чем я успел задуматься над тем, что значили ее слова, со стороны входной двери послышался какой-то шорох.

– Это… – начала актриса, но я жестом велел ей молчать и прислушался. Сомнения не было: кто-то пытался отпереть дверь ключом.

Мы еще не сделали заказа, и, поскольку Джекки жила здесь уже почти неделю, я сомневался в том, что это администрация гостиницы прислала ей корзину фруктов. Оставалось только одно, и это одно мне не нравилось.

Я осторожно встал со стула и потянул из кобуры «глок».

– Декстер, – попыталась еще раз Джекки. – Я думаю, это…

– Запритесь в ванной, – скомандовал я. – И мобильник захватите, на всякий случай.

– Но я только…

– Живо! – прошипел я и на цыпочках подобрался к двери. Застыв рядом с ней, я проверил, снят ли пистолет с предохранителя, правильно ли я его держу – в точности, как меня учил приемный отец, Гарри. Не люблю пистолеты: от них много шума, а сами они какие-то безликие, не оставляющие практически никакого простора для творческой фантазии. Однако же и в эффективности им не откажешь, и Гарри еще тогда, много лет назад, научил меня пользоваться ими – научил так, как это может сделать только закаленный в боях ветеран и полицейский. В общем, с той игрушкой, какую я держал сейчас в руках, я мог наделать дырок в нужных местах и с хорошего расстояния.

И все же в данном конкретном случае я надеялся обойтись без стрельбы. Поэтому застыл у стены рядом с дверью, приведя и себя, и «глок» в полную боевую готовность.

Стоило мне сделать это, как дверь начала медленно открываться – наш гость явно стремился сохранить свой визит в тайне. К сожалению для него, я его уже засек. Левой рукой я взялся за край двери и резко рванул ее на себя. Потом быстро обогнул дверь, схватил за запястье руку, сжимавшую дверную ручку, и дернув еще раз, сунул «глок» дулом в правое ухо нырнувшей в дверной проем головы с коротко остриженной каштановой шевелюрой.

Стопка бумаг, ключи, сотовый телефон и пластиковая чашка с кофе из «Старбакса» полетели на пол, визитер тихонько пискнул от ужаса, и я увидел, кого держу на прицеле.

Это оказалась невысокая женщина непримечательной наружности и среднего возраста в огромных, как у Элтона Джона, очках и легком летнем платье. Она мало походила на убийцу, каким я его себе представлял, и дрожала как осиновый лист.

– П… пожалуйста, – пропищала она. – П-пожалуйста, не убивайте меня!

В воздухе запахло чем-то неприятным, и я опустил взгляд. Кофе из чашки расплескался по полу и смешался с лужицей мочи, расползавшейся вокруг ее ног и подбиравшейся и к моим кроссовкам – можно сказать, с иголочки новым кроссовкам.

– П… прошу вас! – снова взмолилась женщина. Теперь ее так трясло, что она едва не выбивала пистолет из моей руки.

– Гм… – подала голос Джекки, и я оглянулся. Она стояла позади, глядя на нас с неподдельным сожалением. – Весьма впечатляющее зрелище. То есть приятно видеть, что вы знаете свое дело, но… – Она прикусила губу. – Я честно пыталась объяснить, – она кивнула в сторону моей пленницы. – Позвольте представить вам мою секретаршу, Кэти.

Я посмотрел на женщину, которую держал. Она продолжала дрожать и не сводила с меня перепуганного взгляда.

– Очень приятно познакомиться, – сказал я.

Глава 10

Если вас зовут Джекки Форрест и вы остановились в гостинице «Грув-Айл», обслуживают вас не так, как обычных постояльцев. Даже очень богатых обычных постояльцев. Я останавливался в разных очень даже славных гостиницах, и время реакции на вызов обслуживания в номер варьировало от часа до трех дней. А когда помощь наконец прибывала, это оказывался мужчина с кислой мордой и больной спиной, говорящий исключительно на урду и не понимающий даже самой простой просьбы, если перед его носом не появлялась долларовая бумажка с парой нулей.

Однако ради Джекки гостиница, похоже, наняла команду спринтеров-олимпийцев, патологически жаждущих принести пользу. Спустя тридцать секунд после ее звонка с просьбой прислать в номер уборщика в дверь постучала троица улыбчивых горничных. Судя по бейджикам на гостиничной униформе, их звали НАДЯ, МАРИЯ и ЭМИЛИЯ, и они набросились на лужу с такой энергией, словно страдали от голода, а по полу растеклась не моча, а манна небесная. Кэти, пошатываясь, отошла наконец от двери и рухнула в кресло.

Одна из горничных показалась мне странно знакомой, и я глазел на нее чуть дольше и пристальнее, чем вообще-то положено глазеть на гостиничную горничную, вытирающую мочу с пола. Она встретила мой взгляд, улыбнулась и тряхнула головой, отбрасывая прядь золотых волос с лица.

– Я сделала прическа как у Чеки, – объяснила она с заметным восточноевропейским акцентом. – Очень важный звезда, да? – Она покосилась на Джекки, хлопотавшую над потрясенной Кэти.

А ведь верно: Эмилия сделала себе прическу совершенно как у Джекки, этим и объяснялось то, почему она показалась мне знакомой.

– Очень симпатично, – похвалил я, и Эмилия, зардевшись, вернулась к уборке. Она с коллегами ликвидировали последствия нашего небольшого инцидента практически мгновенно. Продолжая мило улыбаться, горничные положили чашку из-под кофе, ключи и мобильник на столик у дивана, а потом исчезли, оставив за собой лишь приятный лимонный аромат. Кэти и двух раз повторить «о господи» не успела. Только Эмилия задержалась на мгновение в дверях, чтобы бросить на Джекки завистливый взгляд и вздохнуть.

Кэти успела повторить свое «о господи» еще раз двадцать или тридцать, прежде чем Джекки удалось хоть немного ее успокоить. Что ж, не сомневаюсь, дуло пистолета, уткнувшееся вам в ухо, выводит из себя – даже такого красивого пистолета, как «глок». Однако через пять или шесть минут монотонных восклицаний мне начало казаться, что Кэти немного переигрывает. Я ведь вовсе не стрелял, я всего лишь целился в нее, а она вела себя так, будто я вырвал у нее печень и предложил отведать кусочек.

В конце концов Кэти все же успокоилась настолько, чтобы переключиться с «о господи» на «ублюдка», испепеляя при этом меня взглядом.

– Вот ублюдок, – повторяла она. – Чертов ублюдок. Ублюдок, ублюдок.

Джекки покосилась в мою сторону, проверяя, не слишком ли меня ранят бранные слова. Я пожал плечами, и она вернулась к нелегкой задаче приведения Кэти в норму.

– Декстер здесь для того, чтобы охранять меня, – объяснила Джекки. – Прости меня, пожалуйста, это я виновата. Мне стоило предупредить его о том, что ты придешь.

– О господи, ну и ублюдок! – наконец сообразила объединить свои мантры в одну Кэти.

– Это я виновата, – повторила Джекки. – Мне очень жаль.

– Мой телефон! – всполошилась Кэти и выпрыгнула из кресла. – О господи, если вы поломали мой телефон…

– Уверена, он в полном порядке, – уверила ее Джекки.

Кэти подскочила к столику, на котором Эмилия разложила ее вещи.

– Там все ваши поручения! Список контактов! Там вообще все!.. – она схватила мобильный. Джекки подошла к ней и за руку отвела обратно в кресло. Однако Кэти отказывалась сесть до тех пор, пока не удостоверилась в том, что телефон не пострадал от контакта с ее же собственной мочой.

– Работает, – выдохнула она наконец. – Ох, слава богу, работает. – Она бросила на меня особенно уничтожительный взгляд, словно это я помочился на ее чертов девайс. – Ублюдок, – добавила она.

– Ладно, Кэти, все в порядке, все нормально, – шептала Джекки.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Кэти успокоилась настолько, что смогла вести себя по-человечески. Я воспользовался этой паузой, чтобы убрать «глок» в кобуру, запереть дверь и усесться на стул подальше от Кэти и сопровождавшего ее теперь аромата. Впрочем, даже самые неприятные вещи рано или поздно заканчиваются, а до Кэти наконец дошло, что она на службе и что она, находясь на службе, обмочилась на глазах у своего босса. Поэтому секретарша снова вскочила и принялась лепетать извинения, перемежая их со свирепыми взглядами в мою сторону. Она сложила поаккуратнее принесенные с собой бумаги, напомнила Джекки о паре телефонных интервью завтра утром и, бросив на меня последний испепеляющий взгляд, ушла.

Я запер за ней дверь и, повернувшись, увидел, что Джекки смотрит на меня с нескрываемой иронией.

– А?

Она покачала головой.

– Да нет, ничего, – сказала она. – Я просто… извините за все это. Бедняжка Кэти очень мне предана. И очень хорошо работает, правда.

– Уж наверное, – кивнул я. – Если вы разрешаете ей писать вам на пол.

Джекки хихикнула – настолько же заразительно, насколько неожиданно, и я невольно улыбнулся в ответ.

– Она ведь и правда описалась…

– А если бы и нет, – ухмыльнулся я, – там и кофе уже хватало.

Джекки снова хихикнула и начала опускаться в кресло, в котором только что сидела Кэти. На полпути она спохватилась и резко выпрямилась.

– Ох! – произнесла она. – Тут же… Пожалуй, я выберу кресло посуше.

– Хорошая мысль, – согласился я. Джекки перебралась на угол дивана и со вздохом откинулась на подушки. Потом ее взгляд упал на стопку бумаг, оставленных Кэти, и она как-то сразу напряглась.

– Письма, – сказала Джекки, и улыбка сбежала с ее лица.

Наверное, по причине многократного обзывания меня ублюдком я не сообразил, что она имеет в виду.

– Какие еще письма? – удивился я.

Джекки кивнула в сторону бумаг на столе.

– От него, – объяснила она. – От психа. Кэти привезла их для вас.

– А, – с умным видом отозвался я, хотя не могу сказать, чтобы так уж хотел их посмотреть.

Джекки продолжала глядеть на письма, и на ее лице читалось что-то среднее между тревогой и отвращением.

Прошла целая минута, а ничего так и не произошло. Я осторожно прокашлялся.

– Гм… – подал голос я. – Может, закажем обед?

Джекки посмотрела на меня с выражением, которого я не понял, потом наконец кивнула:

– Давайте.

Ужин у нас прошел довольно хмуро. Оживленное, легкомысленное настроение, царившее за коктейлями, испарилось, и Джекки почти все время смотрела в свою тарелку, ковыряя еду вилкой, но не съев почти ничего. А зря: ужин нам подали очень даже хороший. Я заказал говяжьи tournedos – мне всегда было интересно, что это такое. И, увидев это название в меню, подумал, что лучшего случая узнать может и не представиться. К тому же это делалось из говядины – значит, я мало чем рисковал. На поверку tournedos оказались двумя ужасно вкусными кусками мяса, тушенного в вине и манговом соусе. Почему-то я не сомневался в том, что в изначальный рецепт манго не входило – в конце концов, разве есть во французском языке такое слово – «манго»? Однако получилось вкусно, поэтому ел я с аппетитом – и эти самые tournedos, и гарнир из картофельного пюре с чесноком, и брокколи на пару.

Джекки ела большого краба – или, по крайней мере, ей это подали. Она вскрыла клешню, потыкала в нее вилкой и положила в рот маленький кусочек, даже не окунув его в расплавленное масло. Еще она съела один стебель жареной спаржи и полвилки дикого риса. В общем, стало совершенно ясно, что с самой концепцией еды у нее проблемы. Я подумал, не предложить ли доесть за нее ужин – в конце концов, каменные крабы на деревьях не растут. Однако поразмыслив трезво, я все-таки от этого воздержался.

Честно говоря, это было последнее трезвое решение этого вечера, поскольку Джекки заказала нам по бутылке вина: красного к моим tournedos и белого к своему крабу. Та застенчивость, которую она выказала по отношению к еде, на вино никак не распространилась, так что, отодвинув от себя почти нетронутую тарелку, Джекки прикончила уже три четверти бутылки. Хорошая порция, если вспомнить мохито, выпитое чуть раньше, – впрочем ее движения оставались отточенными, а язык не заплетался, хотя говорила она немного. Я же не обращал внимания на ее молчаливость до самой середины обеда, поскольку целиком сосредоточился на содержимом своей тарелки. Однако по мере того, как начал стихать счастливый лязг столовых приборов, я все же заметил, что разговора ему на смену никакого не слышно. Взглянув на Джекки, я увидел, что она угрюмо смотрит в свою тарелку.

Настроения ей не поднял даже великолепный десерт. Я заказал себе лава-кейк под названием «Декадент», и он оказался отменным, хотя я так и не понял, что в нем было декадентского. Джекки заказала нечто вроде крем-брюле, но и к нему почти не прикоснулась. Ну, сковырнула корочку из жженого сахара сверху и похрустела кусочком – и все. Я даже заподозрил ее в применении витаминных инъекций, поскольку того, что она съела, явно не хватало для поддержания жизни.

Пришла прислуга и унесла остатки нашего ужина, а я запер за ними дверь. Джекки продолжала сидеть за столом, погруженная в себя. Интересно, подумал я, и сколько это будет продолжаться? И надо ли мне что-нибудь предпринять, дабы вывести ее из задумчивости? Судя по тому, как это делается в телевизионных драмах, у меня имелось две возможности: или заставить ее выговориться, чтобы больной вопрос ее больше не терзал, или же просто заболтать всякой ерундой, лишь бы сменить тему. Однако решить, какой из способов правильнее, я никак не мог, к тому же испытывал сомнения в том, что это входит в мои служебные обязанности.

А и правда: что от меня требовалось здесь? Совсем недавно, меньше часа назад мы болтали как закадычные друзья, хотя и познакомиться-то толком не успели. Наверное, Джекки просто хотела, чтобы я меньше смущался. В конце концов, она богата и знаменита – настоящая звезда, – а я всего лишь скромный и непритязательный полицейский эксперт… ну разве что с любопытным хобби. Кажется, подобные ситуации Эмили Пост в своей энциклопедии не освещала, поэтому я никак не мог решить, как держаться. Вести ли себя строго официально, поскольку я всего лишь эксперт, исполняющий обязанности телохранителя? Или считать себя на службе у Джекки, а если так – что, следовать примеру Кэти и мочиться на пол? После мохито и бутылки красного этот вариант начинал казаться мне вполне возможным, но он наверняка развернул бы ход событий в неопределенном направлении, поэтому, подумав, я отказался и от него.

И теперь я просто стоял, наблюдая за уставившейся в пространство Джекки, и это продолжалось довольно долго. В конце концов она все же подняла голову и встретилась со мной взглядом.

– А? – спросила она.

– Нет, ничего, – пробормотал я. – Я просто не знаю, гм… – Я действительно не знал, что именно хотел бы узнать, поэтому тоже замолчал.

Джекки улыбнулась уголками губ – правда, не слишком весело.

– Ну да, я понимаю. Извините. – Она покачала головой. – Я, наверное, была не самым лучшим собеседником за ужином.

– Да ну, – возразил я. – Все в порядке. В смысле, ужин был просто отличный.

Джекки снова улыбнулась, на этот раз чуть живее, хотя по-прежнему выглядела не особенно счастливой.

– Что ж, хорошо. Я рада, что вам понравилось. Она встала и подошла к стеклянной двери, ведущей на балкон. С минуту она просто стояла, глядя на улицу. Я начал опасаться, что мы снова сползем в угрюмое молчание, и даже пожалел, что не захватил с собой какой-нибудь хорошей книги. Однако Джекки, похоже, разглядела в заливе нечто такое, что вывело ее из этого состояния: она вдруг повернулась в мою сторону.

– Ну ладно, – объявила она с явно наигранной живостью. – Спать еще рано. И что нам делать?

Этот вопрос застал меня врасплох, и я тупо заморгал.

– Э-э… Не знаю, – признался я и осмотрелся в поисках подсказки, которой так и не нашел. – Настольных игр я здесь что-то не вижу.

– Черт, – Джекки недовольно скрестила руки на груди. – С удовольствием прошла бы тур в «Монополию». – Она склонила голову набок. – А что бы вы делали, будь вы сейчас дома? С женой и детьми?

– Ну, наверное, смотрел бы телевизор.

Джекки сморщила нос.

– Фи, – произнесла она, и вид у меня, наверное, был такой удивленный, что она рассмеялась. – Ну да, понимаю. Но то, что я играю в телесериалах, еще не значит, что я их люблю.

– Правда? – удивился я. Такое даже я с трудом мог себе представить. Лично мне моя работа нравится. Обе работы. Иначе разве стал бы я ими заниматься?

– Да, – вздохнула Джекки. – Ну да, случаются иногда удачные работы. Но по большей части мне не хочется их смотреть. Честно говоря, это все равно что в пустую стену глядеть. – Она пожала плечами. – Такой уж бизнес. Ты занимаешься чудовищным количеством ерунды, чтобы получить шанс сделать что-то стоящее. Но к тому времени за тобой крепко держится репутация того, кто очень здорово делает ерунду, поэтому хорошие сценарии так и не подворачиваются, а деньги платят слишком хорошие, чтобы от них отказываться… Эх, – она развела руками. – Да нет, жизнь хороша. Грех жаловаться. – Джекки нахмурилась и некоторое время молчала. Потом тряхнула головой. – Нет, вы только на меня посмотрите. Снова погружаюсь во мрак. – Она хлопнула в ладоши. – В жопу. Как насчет стопки на сон грядущий? – И, не дожидаясь ответа, актриса скрылась в спальне.

Я постоял в нерешительности, не зная, идти за ней или нет. Но прежде чем я принял решение, Джекки вернулась с бутылкой в руках.

– Стаканы принесете? – Она мотнула головой в сторону буфета. – Маленькие, стопки?

Я проследил за ее взглядом – и правда, на столе под зеркалом стоял большой серебряный поднос, а на нем – серебряное ведерко со щипцами для льда, четыре бокала для вина и четыре стопки. Я взял две и вернулся к Джекки на диван. Она почтительно поставила бутылку на столик, и я пригляделся к ней. Красивая бутылка с большой деревянной пробкой и выгравированной спереди пальмой; внутри виднелась темная жидкость.

– Что это? – вежливо поинтересовался я.

Джекки улыбнулась:

– «Панамонте». Лучший темный ром из всех, что я пробовала.

– А, – понимающе кивнул я. – Льда принести?

Джекки посмотрела на меня с наигранным ужасом.

– Ох господи, ни в коем случае. Класть сюда лед – это настоящее преступление.

– Извините, – спохватился я. – Я в роме неважно разбираюсь. Разве что в таком, который с колой смешивают.

Джекки энергично замотала головой:

– Этот не из тех. Мешать его с чем-либо – все равно что пририсовывать Моне Лизе усы. – Она выдернула пробку и плеснула понемногу в каждую из стопок. – Попробуйте, – предложила актриса, протянув одну стопку мне. Свою она подняла на уровень глаз и произнесла: – Ваше здоровье.

– Ваше, – отозвался я и пригубил.

Я ожидал чего угодно, но только не этого. Вообще-то пьющим меня не назовешь, но случаются моменты, когда приходится делать это по нормам общественного поведения, и обычно удовольствия я не получаю. В основном темное крепкое спиртное, которое подают после обеда, отличается резким, дымным вкусом, а мне такое не нравится – вне зависимости от того, насколько это питье редкое или дорогое… В общем, ничем подобным я особенно не увлекаюсь. Но такого рома я в жизни еще не пробовал. Он оказался сладким, но не приторным, темным, насыщенным и, наверное, самым мягким из всего, что мне доводилось пить.

– Ух ты! – воскликнул я. И, думаю, это было самым подходящим, что я мог сказать в этой ситуации.

Джекки отпила из своей стопки и кивнула:

– Угу.

И следующие несколько минут мы молча сидели, потягивая ром.

Похоже, ром отогнал от Джекки хотя бы часть темных мыслей. По мере того как стопка пустела, напряжение явно ее отпускало. К моему удивлению, и меня тоже. Наверно, это вполне естественно; я же не пью, а сегодня уже принял мохито и несколько стаканов вина. Возможно, мне стоило бы побеспокоиться насчет того, как повлияет алкоголь на мою реакцию и, следовательно, на способность исполнять обязанности телохранителя. Но я не ощущал себя пьяным, да и глупо было портить удовольствие от того, что сидишь на диване и пьешь редкий темный ром со звездой. Поэтому я просто сидел и наслаждался каждым глотком.

Джекки допила свою стопку первая и потянулась к бутылке.

– Еще? – предложила она.

– Мне, наверное, хватит, – мотнул головой я. Она пожала плечами и плеснула себе. – Но ром классный, – добавил я. – Надо прикупить бутылку.

Актриса рассмеялась:

– Желаю удачи. В магазинчике на углу вы такой вряд ли найдете.

– Ох, – удивился я. – А вы где его купили?

– Не знаю, мне подарили. – Джекки подняла стопку в вежливом тосте, потом сделала глоток и поставила рюмку обратно на стол. – Эти письма, – пробормотала она. – Они меня до усрачки пугают.

– Мне очень жаль, – сказал я.

– Я все никак не пойму, за что? – призналась она, опустив голову и глядя в стакан. – Что я такого делала, чтобы он меня ненавидел?

– Он вас не ненавидит, – возразил я.

Джекки подняла взгляд.

– Но он пытается меня убить.

– Это не ненависть, – попробовал объяснить я. – По-своему он вас искренне любит.

– Проклятье! – выдохнула она и снова опустила взгляд в стакан. – Тогда лучше бы он меня ненавидел. – Она взяла стопку, сделала еще глоток и снова посмотрела на меня. – Как вам удается так хорошо понимать психологию этого больного на голову ублюдка?

Полагаю, это был справедливый вопрос, но и опасный, конечно. Скажи я правду – я понимаю его потому, что сам больной на голову ублюдок, – это серьезно испортило бы наши отношения, чего я вовсе не хотел. Поэтому просто пожал плечами.

– Ну, знаете… – Я сделал маленький глоток из своей стопки. – Это вроде того, как вы уже говорили. Словно в роль вживаться.

– Ну-ну, – хмыкнула Джекки. Похоже, мои слова ее не слишком убедили. – Смысл этого метода в том, что, играя, вы ищете черты персонажа в себе самом. То есть вы эти черты растягиваете, их немного меняете, но все равно это должны быть ваши черты, иначе работе будет грош цена. – Она сделала еще маленький глоток, продолжая смотреть на меня поверх стопки. – А значит, вы на самом деле говорите, что и внутри вас, – актриса сделала жест стаканом в мою сторону, – есть что-то похожее на этого сбрендившего засранца. – Она выразительно посмотрела на меня, подняв бровь. – Ну? Правда? – Джекки отпила из стакана. – Внутри вас сидит убийца, Декстер?

Я потрясенно глядел на нее. Глубоко-глубоко, в недрах Темницы Декстера неуютно поежился Попутчик. Всю свою взрослую жизнь я провел среди полицейских, людей, которые охотятся на хищников вроде меня. Я работал с ними много лет, на протяжении всей своей профессиональной карьеры, и ни у одного из них не возникло ни тени сомнения в безупречности моей репутации… Хотя нет, был один – дорогой сержант Доукс, заподозривший меня в том, что я тот, кем являюсь на деле. И вот – Джекки, не детектив, а телеактриса! – спрашивает в упор, нет ли во мне, под искусно натренированной улыбкой Декстера кого-то другого, извращенно-опасного.

Я был слишком потрясен, чтобы говорить. И даже попытка растянуть глоток не могла скрыть нависшей, угрожающей тишины. Я лихорадочно искал ответ, но на ум не приходило ничего, кроме того, чтобы подтвердить ее правоту или же, напротив, отрицать все и потребовать встречи с адвокатом.

– Вы что, язык проглотили? – поинтересовалась она.

– О, – ответил я. – Я просто… просто… скорее это ром его связал. – Я помахал в воздухе стаканом. – Ну, не привык я к такому зелью, – добавил я, хотя объяснение даже мне показалось малоубедительным.

– Ну-ну, – повторила Джекки. – Но вы так и не ответили на мой вопрос.

Она вела себя очень настойчиво для того, кому полагалось быть интеллектуальным легковесом, и я даже начал подумывать, не слишком ли поспешил, записав ее в категорию своих симпатий. Ее явно не устраивали мои осторожные отговорки, и это оставляло бедолагу Декстера, можно сказать, в подвешенном состоянии. Впрочем, обыкновенно я славен быстротой реакции, и она редко мне изменяет. В данном случае я решил, что лучшей обороной может стать лишь стремительная кавалерийская атака, поэтому повернулся к Джекки всем телом.