Текст книги "Дорогой друг Декстер"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Придерживаться рутинного расписания – вообще плохая идея, особенно если ты – смертоносный педофил, привлекщий внимание Мстителя Декстера. К счастью для меня, никто не преподал МакГрегору этот важный жизненный урок, поэтому я легко застал его уезжающим из офиса, как обычно в 18:30. Он вышел через черный ход, запер его, и сел в свой большой Форд СУВ; отличная машина для того, чтобы показывать людям дома, или отвозить связанных маленьких мальчиков в док. Он влился в уличное движение, и я проследил за ним до его скромного блочного дома на 80-ой Юго Западной улице.

У дома движение стихло. Я свернул в маленький переулок на пол-квартала дальше и скромно припарковался в месте с хорошим обзором. Высокая, толстая изгородь, пересекающая дальнюю сторону владений МакГрегора, скрывала от соседей его двор. Я сидел в машине и притворялся смотрящим на карту около десяти минут, чтобы подтвердить схему и убедиться, что он не уйдет куда-нибудь. Когда он вышел из дома в изношенных мадрасских шортах без рубашки и начал возиться во дворе, я уже знал, как сделаю это. Я отправился домой, чтобы приготовиться.

Несмотря на то, что обычно у меня хороший здоровый аппетит, перед одним из моих приключений мне кусок в горло не лезет. Моя внутренняя дрожь сочетается с нарастающим предвкушением, луна в моих венах бормочет всё громче и громче, и мысли о еде начинают казаться слишком обыденными.

Итак, вместо того, чтобы наслаждаться неторопливым высокопротеиновым обедом, я шагал по своей квартире, жаждущий начать, но еще достаточно спокойный для ожидания, позволяя Повседневнему Декстеру потихоньку растворяться на заднем плане и чувствуя опьяняющую волну энергии с которой Темный Пассажир не торопясь принимал руль и проверял педали управления. Меня всегда охватывают волнующие ощущения, когда я соскальзываю на заднее сиденье и позволяю Пассажиру вести. Тени заостряются по краям, а тьма выцветает до живых сумерек, в которых зрение обретает большую остроту. Тихие звуки становятся громкими и отчетливыми, кожу покалывает, дыхание с ревом вырывается из груди, и даже воздух расцветает ароматами, ничем не примечательными в скучный нормальный день. Я никогда не был более живым, чем тогда, когда рулит Темный Пассажир.

Я сел в мягкое кресло, и сдерживался, чувствуя, как Потребность окружает меня, оставляя позади прилив готовности. Каждое вдох ощущался словно взрыв холодного воздуха, несущегося в меня, делающего меня все больше и ярче, пока я не стал похож на огромный неукротимый стальной маяк, готовой прорезать своим лучом сквозь пока темный город. А затем мой стул стал маленькой глупой вещичкой, убежищем для мышонка, и только ночь была достаточно велика.

И пришло время.

Мы вошли в яркую ночь, лунный свет молотом долбил по моей голове, дыхание ночного Майами запахом мертвых роз овевало мою кожу, и вот почти сразу я оказался там, в тени МакГрегоровой изгороди, наблюдая, ожидая и прислушиваясь, пока что к предостережению, которое вилось вокруг моего запястья и шептало терпение. Мысль: жаль, что он не видит нечто, столь ярко сияющее, как я, придала мне новую волну силы. Я надел свою белую шелковую маску, и приготовился начать.

Медленно, незримо, я двинулся из темноты изгороди и положил пластмассовое детское фортепьяно под его окно, замаскировав его под кустом гладиолуса. Ярко-красное с синим, длиной меньше фута и всего с восемью клавишами, оно будет повторять одни и те же четыре мелодии до тех пор, пока не сдохнет батарейка. Я включил его и отступил на свое место в изгороди.

Прозвучала "Джингл Беллз", затем “У старого МакДональда была ферма.” По некоторым причинам, в каждой песне отсутствовала ключевая фраза, зато “Лондонский Мост” был сыгран тем же самым бодро сумасшедшим тоном.

Этого было достаточно, чтобы свести с ума любого, но вероятно имело дополнительный эффект на кого-то вроде МакГрегора, который жил для детей. Во всяком случае, я на это надеялся. Я преднамеренно выбрал детское фортепьяно, чтобы выманить его из дома, и я искренне надеялся, что он подумает, что разоблачен – и что игрушка прибыла из Ада, чтобы наказать его. В конце концов, почему бы мне не получать удовольствие от того, что я делаю?

Кажется, сработало. Мы были всего на третьем повторе “Лондонского Моста”, когда он в панике выскочил из дома. Он на мгновение замер, озираясь; его редеющие рыжие волосы словно разметало бурей, бледный живот свисал с пояса темных пижамных штанов. По мне он не выглядел ужасно опасным, но я, конечно же, не пятилетний мальчик.

После того, как он постоял с открытым ртом, почесался, и изобразил модель для статуи греческого бога Глупости, МакГрегор определил местонахождение источника звука – опять "Джингл Беллз". Он шагнул и нагнулся, чтобы поднять игрушку, и не успел удивиться, прежде чем петля из рыболовной лески, рассчитанной на пятидесятифунтового тунца затянулась вокруг его горла. Он выпрямился и собрался было посопротивляться. Я затянул потуже, и он передумал.

“Прекрати бороться,” сказали мы холодным командным Пассажирским голосом. “Проживешь дольше.” И он услышал свое будущее в этих словах и решил что мог бы его изменить, поэтому я затянул петлю и держал до тех пор, пока его лицо не потемнело, и он упал на колени.

Непосредственно перед тем, как он потерял сознание, я ослабил давление. “Делай, что я тебе говорю,” сказали мы. Он не ответил, только сделал несколько глубоких болезненных вдохов, пока я выстраивал линию контакта. “Понял?” сказали мы, и он кивнул, так что я позволил ему дышать.

Он не пытался больше сопротивляться, пока я тащил его в дом за ключами от его автомобиля и затем отступал в его большой СУВ. Я сел позади него, держа леску туго натянутой и позволяя ему дышать только чтобы остаться пока в живых.

“Заводи машину,” сказали мы ему, и он замер.

“Чего вы хотите?” он сказал хриплым, как свежий гравий голосом.

“Всего,” сказали мы. “ Заводи машину.”

“У меня есть деньги,” сказал он.

Я затянул леску потуже. “Купи мне маленького мальчика,” сказали мы. Я держал её затянутой несколько секунд, слишком туго, чтобы он мог дышать и достаточно долго, чтобы дать ему понять, что мы здесь главные, мы знаем, что он сделал, и мы позволяем ему дышать только пока захотим, так что когда я вновь ослабил леску, ему нечего было добавить.

Он поехал как мы ему велели, вниз по 80-ой Юго-Западной к Олд Катлер Роад и затем на юг. Дорога в это время ночи была почти пустынной, и мы свернули к новостройке, стоящей на дальней стороне Ручья Грубияна. Строительство приостановили из-за того, что владельца посадили за отмывание денег, так что нас не потревожат. Мы с МакГрегором проехали мимо недостроенной кабины охраны по небольшой кольцевой развязки, к востоку от воды, и остановились у маленького трейлера, временного офиса участка, теперь оставленного для подростков, желающих попугаться и других желающих уединения вроде меня.

Мгновение мы просто сидели, наслаждаясь прекрасным видом луны над водой с педофилом в петле на переднем плане.

Я вышел и вытащил МакГрегора за собой, дернув так жестко, что он упал на колени и вцепился в леску вокруг шеи. Мгновение я просто наблюдал как он задыхается и пускает слюни в грязи, как его лицо снова темнеет и глаза наливаются кровью. Потом я поставил его на ноги и толкнул вверх по трем деревянным ступенькам в трейлер. К тому времени, когда он достаточно очухался, чтобы понимать, что происходит, я привязал его поверх стола, зафиксировав руки и ноги скотчем.

МакГрегор попытался заговорить, но вместо этого только закашлял. Я ждал; теперь было полно времени. «Пожалуйста», проскрипел он наконец, словно песок по стеклу, “я отдам вам все, что вы хотите.”

“Конечно, отдашь,” сказали мы, и увидели как этот звук проник в него, и даже при том, что он не мог видеть сквозь мою белую шелковую маску, мы улыбнулись. Я вынул фотографии, которые я забрал из его лодки и показал ему.

Он полностью прекратил двигаться, его челюсть отвисла. “Откуда это у вас?” спросил он, довольно раздраженно для того, кто вот вот будет порезан на маленькие кусочки.

“Скажи мне, кто сделал эти снимки.”

“Зачем мне это?”

Я использовал пару тонких лезвий и отрезал первые два пальца с его левой руки. Он задергался и закричал, полилась кровь, что всегда меня сердит, так что я запихал теннисный шарик ему в рот и отрезал первые два пальца с его правой руки. “Незачем,” ответил я, и подождал, пока он немного замедлится.

Когда он наконец затих, он повернул глаза ко мне, и его лицо заполнилось тем пониманием, которое возникает, проходя через боль в знание, что останется навсегда. Я вынул теннисный шар из его рта.

“Кто сделал снимки?”

Он улыбнулся. “Надеюсь, что один из них был вашим,” сказал он, что сделало следующие девяносто минут намного более полезными.

Глава 4

Обычно я чувствую себя приятно расслабленным в течение нескольких суток после одной из своих Ночей, но уже следующим утром после поспешного ухода МакГрегора я все еще дрожал от нетерпения. Я ужасно хотел найти фотографа в красных ковбойских ботинках и зачистить его. Я – аккуратное чудовище, мне действительно нравится заканчивать любое начатое дело, и знание того, что кто-то бродит вокруг в этих нелепых ботинках, с камерой, которая видела слишком много, подталкивало меня устремиться по следу и завершить вторую часть моего проекта.

Возможно я слишком поспешил с МакГрегором; я должен был дать ему немного больше времени и поддержки, и он сказал бы мне все. Но казалось, что кое что я мог бы легко найти и сам – когда рулит Темный Пассажир, я абсолютно уверен что могу сделать всё что угодно. До сих пор я не ошибался, но в этот раз я оказался в чем-то вроде неудачной зоны, и теперь должен был найти мистера Ботинки самостоятельно.

Я знал из своего предыдущего расследования, что у МакГрегора не было социальной жизни вне его случайных вечерних круизов. Он принадлежал к паре деловых организаций, что вполне ожидаемо для риэлтера, но я не обнаружил там никого похожего на его приятеля. Я также знал, что у него не было криминальной истории, так что не было файла, который можно было бы вытянуть и поискать известных партнеров. Протоколы суда на его разводе просто упоминали “неразрешимые противоречия”, предоставляя остальное воображению.

Тут я застрял; МакГрегор был классической одиночкой, и за всё моё осторожное исследование я не видел ни единого знака, что у него были друзья, компаньоны, свидания, помощники, или близкие друзья. Ни ночей покера с мальчиками – никаких мальчиков вообще, за исключением молодых. Ни церковной общины, ни Лосей, ни соседского бара, ни еженедельного общества танцев – что могло бы объяснить ботинки – ничего, кроме фотографий с торчащими красными острыми носками сапог.

Так кто же такой Ковбой Боб, и как мне его найти?

Было только одно место, куда я мог пойти в поисках ответа, и это нужно было сделать поскорее, прежде чем кто-нибудь заметит отсутствие МакГрегора. Я услышал далекий раскат грома, и с удивлением взглянул на настенные часы. 2:15, время ежедневного полуденного шторма. Я хандрил в течение всего обеда, очень на меня непохоже.

Однако, шторм снова дает мне небольшое прикрытие, а по пути назад я могу остановиться что-нибудь съесть. С такими аккуратными и приятными планами на ближайшее будущее я направился на парковку, сел в машину, и поехал на юг.

К тому времени, когда я добрался до бухты Матесон, начался дождь, так что я снова надел свой желтый дождевик и потрусил к лодке МакГрегора.

Я снова с легкостью отпер замок и проскользнул в каюту. Во время моего первого посещения лодки я искал признаки того, что МакГрегор был педофилом. Теперь я пытался найти нечто более тонкое, что-то, что подсказало бы мне имя МакГрегорова друга-фотолюбителя.

Нужно было откуда-то начать, так что я спустился в каюту. Я открыл ящик с двойным дном и снова просмотрел фотографии. На сей раз я проверял как лицевую, так и обратную сторону снимков. Цифровая фотография сделала выслеживание более трудоемким: никаких пометок на фото, никаких пустых конвертов из проявки с прослеживаемыми серийными номерами. Любой может просто загрузить картинки на жесткий диск и распечатать их, даже кто-то с таким отвратительным вкусом в обуви. Несправедливо: разве компьютеры не должны облегчать жизнь?

Я закрыл ящик и перерыл остальную часть помещения, но не нашел ничего, чего бы не видел прежде. Несколько обескураженный, я вернулся наверх в кабину управления. Там было несколько ящиков, я просмотрел и их. Видеокассеты, фигурки супергероев, скотч– все эти вещи я уже видел, и ни одна из них ни о чем мне не говорила. Я вытащил рулон липкой ленты, думая, возможно, что это пустая трата времени. Праздно перевернул нижний ролик.

И там было это.

Действительно, лучше быть везучим, чем добрым. Я вряд ли нашел бы что-нибудь столь же полезное и за миллион лет. На основании рулона был прилеплен маленький обрывок бумаги, с надписью «Рейкер» и номером телефона.

Конечно, не было никаких гарантий, что Рейкер был Красным Рейнджером, или хотя бы человеком. Это могло быть имя лодочного подрядчика. Но в любом случае, это было гораздо больше того, что я имел в начале, и мне нужно было убираться с лодки прежде, чем закончится гроза. Я положил бумажку в карман, застегнул дождевик, и выполз из лодки на пешеходную дорожку.

Возможно я чувствовал себя таким счастливо расслабленным от последствий моего вечера с МакГрегором, но я напевал 100 °Cамолетов на Крыше Филипа Гласа, пока ехал домой. Ключ к счастливой жизни иметь цель и повод для гордости, и в тот момент у меня было и то и другое. Хорошо быть мной!

Хорошее настроение продлилось до кольцевой транспортной развязки, где Олд Катлер Роад пересекается с Ле Джун, а затем взгляд в зеркало заднего обзора заморозил музыку на моих устах.

Позади меня, чуть ли не упираясь в задний бампер ехал Форд Таурус. Очень похожий на один из автомобилей в больших количествах закупленных Полицией Майами для персонала в штатском.

Это никак не могло быть хорошим знаком. У патрульной машины не было ни одной реальной причины следовать за мной, но похоже, кто-то в автомобиле поставил перед собой цель дать мне понять о слежке. Если так, это отлично сработало. Я не видел водителя за блеском ветрового стекла, но внезапно мне показалось очень важным узнать кто за рулем, как долго он следил за мной, и сколько успел увидеть.

Я свернул и припарковался в небольшом переулке, Форд встал позади меня. Некоторое время ничего не происходило; мы оба сидели в машинах, выжидая. Меня собираются арестовать? Если кто-то следил за мной от пристани, это может плохо кончиться для Торопыги Декстера. Рано или поздно, отсутствие МакГрегора будет замечено, и даже самое обычное расследование укажет на его лодку. Кто-нибудь пойдет взглянуть на неё, и тот факт, что Декстер был там в середине дня, покажется ему весьма примечательным.

Полицейскую работу делают успешной подобные мелочи. Полицейские ищут забавные совпадения, и когда они их находят, то становятся очень серьезными с человеком, который совершенно случайно оказался в слишком многих интересных местах. Даже если у этого человека есть полицейское удостоверение и удивительно очаровательная фальшивая улыбка.

Итак, мне ничего не остается, кроме как блефовать: узнать, кто следил за мной и почему, и затем убедить их, что это был глупый способ напрасно потратить время. Я надел свое самое лучшее Официальное Приветливое лицо, вышел из автомобиля, и подошел к Таурусу. Окно опустилось, и вечно сердитый Сержант Доакс уставился на меня, словно вырезанный из куска черного дерева идол злобного божка.

“Почему ты в последнее время уходишь с работы посреди дня?” спросил он у меня. Его невыразительный голос создавал впечатление, что все, что бы я не сказал – ложь, и он хочет уязвить меня этим.

“Сержант Доакс!” бодро ответил я. “Какое удивительное совпадение. Что вы здесь делаете?”

“У тебя есть что-то более важное, чем работа?”. Он казался абсолютно незаинтересованным поддержанием любого вида беседы, так что я просто пожал плечами. Когда сталкиваешься с людьми, которые очень ограничили навыки общения и не испытывают желания их культивировать, легче всего просто подстроиться.

“У меня, гм… были личные дела” сказал я. Согласен, слабое оправдание, но Доакс показал расстраивающую привычку к выяснению большинства щекотливых вопросов, и с такой приглушенной злобой, что мне было достаточно трудно не заикаться, не говоря уж о том, чтобы придумать что-нибудь умное.

Он смотрел на меня в течение нескольких бесконечных секунд взглядом голодного пит-буля на сырое мясо. “Личные дела,” сказал он не мигая. Когда он повторил, это выглядело еще глупее.

“Правильно,” сказал я.

“Твой дантист находится во Фронтонах,” сказал он.

“Ну…

“Твой врач тоже, на Аламеде. Нет адвоката, сестра всё ещё на работе,” сказал он. “Какие ещё личные дела я не учел?”

“Фактически, гм, я, я ” сказал я, и был поражен услышав свое заикание, но не смог издать больше ни звука, а Доакс пялился на меня так, словно попросил пробежаться, чтобы попрактиковаться в стрельбе по движущей мишени.

“Забавно,” сказал он наконец, “ у меня здесь тоже личные дела.”

“Правда?” Сказал я, радуясь, что мой рот еще способен к формированию человеческой речи. “И что же это за дела, сержант?”

Впервые я увидел, как он улыбается, и должен сказать, что предпочел бы, чтобы он просто выпрыгнул из автомобиля и укусил меня. “Я наблюдаю за ТОБОЙ,” сказал он. Он дал мне мгновение восхититься сиянием своих зубов, затем поднял окно, и исчез за тонированным стеклом как Чеширский кот.

Глава 5

Уверен, имей я достаточно времени, я мог бы придумать целый список вещей более неприятных, чем наличие Сержанта Доакса превратившегося в мою личную тень. Но пока я стоял в своем сверхмодном дождевике и думал об убегающем от меня Рейкере в красных ботинках, я был не в состоянии придумать ничего хуже. Я просто сел в автомобиль, завел двигатель, и поехал сквозь дождь к своей квартире. В обычный день смертоубийственные замашки других водителей успокоили бы меня, заставили бы чувствовать себя как дома, но следующий за мной темно-бордовый Форд Таурус испортил настроение.

Я знал, что Сержанту Доаксу отлично известно, что это не просто причуда дождливого дня. Если он следил за мной, то он продолжит до тех пор, пока не поймает меня за какой-нибудь шалостью. Или до тех пор, пока он не сможет больше за мной наблюдать. Вполне естественно, я уже придумал несколько интригующих способов удостовериться, что он потерял интерес. Хотя у меня фактически нет совести, у меня очень чёткий свод правил на все случаи жизни.

Я знал, что рано или поздно Сержант Доакс сделает что-нибудь, чтобы помешать моему хобби, и долго и упорно думал о том, что сделаю когда это произойдет. Лучшее, что я смог придумать, увы, было действовать по обстановке.

“Простите?”: скажете вы, и имеете на это полное право. “Мы что, собираемся проигнорировать очевидный ответ?” В конце концов, Доакс может быть сильным и смертоносным, но и он не в силах противостоять Темному Пассажиру, когда тот садится за руль. Может, хотя бы в этот раз…

Нет, мягко сказал тихий голос в моем ухе.

Привет, Гарри. Почему нет? Спросив, я вспомнил время, когда он говорил со мной.

Есть правила, Декстер, сказал Гарри.

Правила, Папа?

Это был мой шестнадцатый день рождения. Я тогда не устраивал больших вечеринок, так как еще не научился быть чудесно очаровательным и дружелюбным, и когда я не избегал своих пускающих слюни современников, то они избегали меня. В юности я жил как овчарка среди стада грязных, очень глупых овец. С тех пор я проделал огромную работу. Я не то чтобы был далек от других шестнадцатилеток – люди действительно безнадежны! – просто не стремился сблизиться.

Таким образом мой шестнадцатый день рождения был довольно сдержанным. Дорис, моя приёмная мама, недавно умерла от рака. Но моя приёмная сестра Дебора испекла мне пирог и Гарри подарил мне новую удочку. Я задул свечи, мы съели пирог, а затем Гарри отвел меня на задний двор нашего скромного дома у Коконат Гроув. Он сел за стол для пикника из красного дерева, который он построил около кирпичного мангала и жестом пригласил меня присесть.

“Ну, Декс,” сказал он. “Шестнадцать. Ты – почти мужчина.”

Я не был уверен, что это должно было означать – я? мужчина? как человек? – и я не знал, какой ответ от меня ожидают. Но я знал, что обычно лучше не делать с Гарри умные замечания, так что просто кивнул. Гарри пронзил меня рентгеном голубых глаз. “Ты девочками интересуешься?”: спросил он меня.

“Гм – в каком смысле?” сказал я.

“Поцелуи. Раздевание. Ты знаешь. Секс.”

Мысли завертелись в моей голове, будто холодной темной ногой пинаясь изнутри черепа. “Не, мм, нет. Я, гм,” ответил я, сладкоречивый даже тогда. “Не то чтобы…”

Гарри кивнул, будто это имело смысл. “И мальчиками тоже нет” сказал он, и я кивнул. Гарри взглянул на стол, потом назад на дом. “Когда мне исполнилось шестнадцать, мой отец отвел меня к шлюхе.” Он покачал головой со слабой улыбкой. “Мне потребовалось десять лет, чтобы пережить это.” Я не смог придумать, что мне на это ответить. Идея секса была полностью чужда мне, и подумать о плате за это, особенно за своего ребенка, и что тем ребенком был Гарри – ну в самом деле. Это было слишком. Я уставился на Гарри с чувством, близким к панике, и он улыбнулся.

"Нет," сказал Гарри. “Я не собирался предлагать. Я думаю, тебе больше понравится эта удочка.” Он медленно покачал головой и посмотрел вниз по улице. “Или нож с закругленным лезвием.”

"Да," сказал я, пытаясь казаться не слишком нетерпеливым.

"Нет," снова ответил он, “мы оба знаем, чего ты хочешь. Но ты не готов.”

С тех пор как Гарри объяснил мне кто я в незабываемой загородной поездке несколько лет назад, мы работали над моей подготовкой. Делая меня, по словам Гарри, приспособленным. Как упрямый молодой искусственный человек я стремился начать свою счастливую карьеру, но Гарри сдерживал меня, потому что Гарри всегда знал.

“Я могу быть осторожным,” говорил я.

“Но не идеально,” отвечал он. “Есть правила, Декстер. Должны быть. Они – то, что отличает тебя от других.”

“Не выделяться,” сказал я. “убирать за собой, не рисковать, гм…”

Гарри покачал головой. “Самое важное. Прежде, чем ты начнешь, ты должен убедиться, что человек действительно этого заслуживает. Не могу сказать тебе, сколько раз я знал, что кто-то виновен, но должен был отпустить его. Видеть, как ублюдок смотрит на тебя и ухмыляется, и он знает, что ты знаешь, но приходится открыть ему дверь и позволить уйти…” Он сжал челюсть и впечатал кулаком по столу. “Тебе не придется. НО… Ты должен быть уверен. Абсолютно уверен, Декстер. И даже если ты абсолютно уверен …” Он воздел руку передо мной. “Найди доказательство. Его не придется нести в суд, слава Богу.” Он горько хохотнул. “Тебе вообще не придется никому его предъявлять. Но тебе нужно доказательство, Декстер. Это – самое важное.” Он врезал по столу коленом. “У тебя должно быть доказательство. И даже тогда …”

Он остановился, нетипичная пауза для Гарри, и я ждал, зная, что он собирается с духом, чтобы сказать. “Иногда даже в этом случае ты позволишь им уйти. Независимо от того, насколько они этого заслуживают. Если они слишком… заметные, например. Если это привлечет слишком много внимания, позволь им уйти.”

Ну, вот и оно. Как всегда, у Гарри был ответ для меня. Всякий раз, когда у меня трудности, я слышу шепот Гарри в своем ухе. Я был уверен, но у меня не было никаких доказательств, что Доакс был кем-то большим чем очень сердитый и подозрительный полицейский, а расчленение полицейского это такой поступок, который возмутит весь город. После недавней преждевременной кончины детектива ЛаГуэрты полицейская иерархия почти наверняка чувствительно среагировала бы на второго полицейского, умершего таким же образом.

Каким бы необходимым это не казалось, Доакс был для меня недосягаем. Я мог смотреть в окно на темно-бордовый Таурус под деревом, но не мог ничего с этим поделать, кроме пожелания ему несчастного случая: например, упавшего на голову рояля. Печально, но мне оставалось надеяться на случай.

Но бедному Разочарованному Декстеру сегодня не везет, в районе Майами в последнее время наблюдается трагическая нехватка падающих пианино. И вот я в расстройстве мерял шагами пол своей лачуги, и каждый раз небрежно поглядывая из окна, видел Таурус, оставленный через дорогу. Воспоминание о том, что я так радостно планировал всего час назад, билось в моей голове. Может Декстеру выйти и поиграть? Увы, нет, дорогой Темный Пассажир. Декстер взял перерыв.

Была, однако, одна конструктивная вещь, которую я мог сделать, даже запертый в своей квартире. Я достал из кармана и разгладил смятый листок бумаги из лодки МакГрегора, оставивший на моих пальцах липкий след от дряни на обороте клейкой ленты, к которой прилепилась бумажка. «Рейкер», и номер телефона. Более чем достаточно, чтобы скормить одному из справочников, к которым я имел доступ на своем компьютере, и всего через несколько минут я так и поступил.

Номер принадлежал сотовому телефону, который был зарегистрирован на г. Стива Рейкера, проживающего по Авеню Тайгертейл в Коконат Гроув. Перекрестный поиск показал, что Рейкер был профессиональным фотографом. Конечно, это может быть совпадением. Я уверен, что в мире есть множество людей по имени Рейкер, которые занимаются фотографией. Я посмотрел в Желтых страницах и нашел специализацию этого конкретного Рейкера. У него было объявление на четверть страницы, которое гласило, “Запомните Их Такими, Как Сейчас.”

Рейкер специализировался на снимках детей.

Теорию совпадения, пожалуй, можно отставить.

Темный Пассажир тихонько захихикал в предвкушении, а я подумывал съездить по быстрому взглянуть на Тайгертейл. Фактически, было не слишком далеко. Я мог поехать сейчас, и …

И позволить Сержанту Доаксу продолжить играть в Булавку на Хвосте Декстера. Блестящая идея, кореш. Это сэкономит Доаксу много скучной следственной работы, когда Рейкер, наконец, однажды исчезнет. Он сможет избежать всей этой унылой рутины и просто приехать арестовать меня.

Итак, когда Рейкер должен исчезнуть? Ужасно огорчало иметь стоящую цель в поле зрения, и все же сдерживаться. Но несколько часов спустя Доакс все еще был припаркован на другой стороне улицы, и я все еще был здесь. Что же делать? Положительный момент: очевидно, Доакс видел недостаточно, чтобы предпринять что-либо кроме слежки за мной. Но впереди огромного списка минусов то, что если он продолжит следить за мной, я буду вынужден остаться в образе кроткой лабораторной крысы, тщательно избегая чего-либо более смертельного чем час пик на Скоростной автомагистрали Пальметто. Так не пойдет. Я чувствовал определенное давление, не только Пассажира, но и убегающих часов. Я должен найти доказательства что Рейкер был фотографом, который делал снимки МакГрегора, прежде чем пройдет слишком много времени, и если найду, поиметь с ним острый и резкий разговор. Если он поймет, что МакГрегор умер, то вероятнее всего сбежит за холмы. И если мои сослуживцы в полицейском штабе сложат два и два, Торопыге Декстеру станет очень некомфортно.

Но Доакс очевидно обосновался для длинного ожидания, и в настоящее время я ничего не мог поделать. Я был ужасно расстроен, думая о Рейкере, бродящем вокруг вместо того, чтобы быть упакованным в липкую ленту. Homicidus interruptus. Темного Пассажир издал мягкий стон и скрежетание воображаемых зубов; я знал, что он чувствует, но ничего не мог поделать, кроме расхаживания взад и вперед. И даже это было не слишком полезно: если я продолжу, то протопчу ковер до дыр, и уже не смогу вернуть страховой взнос по квартире.

Мой инстинкт требовал сделать что-нибудь, чтобы сбросить Доакса со следа – но он не был обычной ищейкой. Я смог придумать только одну вещь, которая могла бы вынуть аромат из его дрожащих от нетерпения ноздрей. Может быть у меня получится сыграть в игру ожидания, быть неуклонно нормальным так долго, что он вынужден будет бросить это и возвратиться к реальной работе по ловле всех действительно ужасных жителей задворков нашего справедливого города. Почему-то им должны сходить с рук парковка вторым рядом, замусоривание, и угроза голосовать за демократов на следующих выборах. Как он может напрасно тратить время на старого доброго Декстера и его безобидное хобби?

Хорошо: я буду офигенно обыкновенным, пока это не навязнет у него в зубах. Могут потребоваться недели, а не дни, но я сделаю это. Я буду жить синтетической жизнью, которую создал, чтобы казаться человеком. И так как людьми обычно управляет секс, я начну с посещения своей подружки Риты.

Странное слово – «подружка», особенно для взрослых людей. И практически еще более странное понятие. Вообще говоря, применительно к взрослым это описание женщины, которая желает обеспечить секс, а не дружбу. Фактически, из того, что я наблюдал, некоторые могут активно не любить подружку, хотя конечно истинная ненависть припасается для брака. Я пока был неспособен определить то, что женщины ожидают взамен от друга, но очевидно у меня было то, в чем заинтересована Рита. Это разумеется не был секс, который для меня представляет не больший интерес, чем вычисление дефицита внешней торговли.

К счастью, Рита тоже была по большей части не заинтересована сексом. Она была продуктом неудачного раннего брака с человеком, идея которого о хорошего времяпровождении заключалась в курении крэка и её избиении. Позже он инфицировал её несколькими интригующими болезнями. Но когда он избил детей однажды ночью, изумительная Ритина лояльность в стиле кантри лопнула, и она выбросила свинью из своей жизни, к счастью, в тюрьму.

В результате всего этого она искала джентльмена, который мог бы заинтересоваться товарищескими отношениями и беседой, кого-то, кто не должен был потворствовать грубым позывам основного инстинкта. Другими словами, мужчину, который ценил бы её за её прекрасные душевные качества, а не за готовность баловаться голой акробатикой. Вуаля: Декстер. В течение почти двух лет она была моей идеальной маскировкой, ключевым компонентом образа Декстера для всего мира. Взамен я не бил её, ничем её не заразил, не утолял с ней животную страсть, и она похоже, наслаждалась моей компанией.

И в качестве бонуса, я полюбил ее детей, Астор и Коди. Странно для меня, но тем не менее правда, уверяю вас. Если бы все остальные люди в мире загадочно исчезли, меня раздражало бы только то, что некому было бы приготовить мне пончик. Но дети мне интересны и, фактически, они мне нравятся. Оба ребенка Риты, как и я, прошли через травмирующее раннее детство, и я чувствовал к ним особое расположение, интерес, который пошел вне поддержания моей маскировки.