Текст книги "Слеза дьявола"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава вторая

13.15

«Настоящее?» – задумался Паркер Кинкейд.

Склонившись над листком бумаги, он разглядывал его в лупу – мощную, с десятикратным увеличением. Джоун заглянула несколько часов тому назад, но он все еще пребывал в смятении от ее появления и попытался отвлечься, занявшись работой. Письмо на пожелтевшей бумаге, которое он изучал, было заключено в конверт из тонкого прозрачного пластика. Выглядело оно как настоящее, но Паркер Кинкейд не привык поддаваться первому впечатлению.

Ему страшно хотелось потрогать документ, ощутить фактуру бумаги и легкую выпуклость чернил. Он, однако, не рискнул извлечь письмо из конверта: малейшие частички жира с его пальцев начали бы разъедать тонкую бумагу, что было бы катастрофой – ведь письмо могло стоить порядка пятидесяти тысяч долларов. Если, понятно, оно было настоящее.

Стефи у себя наверху играла в «Нинтендо». Робби на полу у ног Паркера возился с фигурками из «Звездных войн». В подвальном кабинете было уютно: деревянные панели, травянисто-зеленый ковер. На стенах висели сотни документов в рамках – наименее ценная часть коллекции Паркера. Письма Вудро Вильсона, Ф.Д. Рузвельта, Бобби Кеннеди и живописца Старого Запада Чарльза Расселла. Одна стена была отдана подделкам, которые разоблачил Паркер. Но его любимой была стена прямо напротив его рабочего места: на ней красовались рисунки и стихи Ктошей.

В комнате царила тишина. Обычно Паркер включал радио, но он не хотел, чтобы Робби услышал специальные репортажи о расстреле в метро, тем более после того, как вспомнил про Лодочника.

– Что это? – поднявшись с пола и поглядев на письмо, спросил Робби.

– Знаешь, кто такой Томас Джефферсон?

– Третий президент Соединенных Штатов.

– Верно. Кое-кто считает, что это письмо написал он. Меня попросили проверить, правда ли это.

Объяснить Робби и Стефи, чем он зарабатывает на жизнь, в свое время оказалось трудно. Объяснить не техническую сторону работы эксперта, а то, зачем люди подделывают письма и документы и пытаются выдать их за настоящие.

– О чем оно? – поинтересовался мальчик.

– Это письмо Джефферсона к старшей дочери.

Паркер не сказал сыну, что письмо было о второй дочери Джефферсона, Мэри. Она умерла от послеродовых осложнений, как и жена Джефферсона за несколько лет до того.

«По возвращении в Вашингтон живу, как во тьме, – все время вижу перед собой Полли верхом на лошади…»

Паркер, дипломированный эксперт по документам, старался подавить грусть, какую будили в нем эти слова Джефферсона, и оставаться беспристрастным аналитиком. Сосредоточься, говорил он себе, хотя мысли об отце, потерявшем ребенка, постоянно его отвлекали.

Он только собрался поместить письмо под микроскоп, когда в дверь опять позвонили.

О нет! Снова Джоун, так он и знал. Забрала своих собак и приехала еще больше осложнять ему жизнь.

Паркер соскользнул с табурета и поднялся по лестнице. Он был взбешен и твердо решил, что Ктоши, вопреки мамочке, весело встретят Новый год. Он рывком распахнул дверь.

– Привет, Паркер.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить имя высокого седого мужчины, агента ФБР. Он не видел его несколько лет.

– Кейдж?

Сопровождавшую Кейджа женщину Паркер не знал.

– Как поживаешь? Не ожидал меня увидеть?

Агент почти не изменился, лишь немного поседел и усох.

Краем глаза Паркер заметил, что в прихожей возник Робби со своей сообщницей Стефи. Они подобрались поближе к двери и глазели на Кейджа и его спутницу.

Паркер повернулся и наклонился к детям:

– Разве вас не ждет наверху, в ваших комнатах, что-то очень-очень важное?

– Нет, – ответила Стефи.

– А я думаю, да. Ну-ка, живо наверх. Дайте папе поговорить со знакомыми.

Паркер закрыл за собой дверь и, повернувшись к гостям, рассмотрел женщину. Лет тридцати с небольшим, лицо узкое, кожа гладкая. Совсем не загорелая, не то что Джоун. Она протянула ему сильную руку с длинными пальцами:

– Маргарет Лукас, заместитель главного специалиста вашингтонского отделения. Можно нам на минутку войти?

– Не возражаете, если мы постоим тут? Дети…

– О чем разговор, – ответил Кейдж за двоих и кивнул на дверь: – Подрастают.

– Да уж. Так в чем дело, Кейдж?

Агент кивнул Лукас.

– Нам нужна ваша помощь, мистер Кинкейд, – торопливо сказала она.

– Смотришь новости, Паркер? – спросил Кейдж.

– Понятно, вас привели убийства в метро.

– Да, – подтвердила его догадку Лукас. – Стрелок убил двадцать три человека. Тридцать семь ранены. Шестеро детей получили тяжелые травмы.

– Но я-то здесь при чем? Я в отставке.

– Вы по-прежнему занимаетесь экспертизой документов, – заметила Лукас. – Ваше имя фигурирует в «Желтых страницах», у вас есть сайт в Интернете.

– Экспертизой гражданских документов. Криминалистикой я не занимаюсь.

– Кейдж говорил мне, что вы шесть лет возглавляли отдел экспертизы документов. По его словам, вы лучший специалист в стране, – не сдавалась Лукас.

Какие усталые у нее глаза, подумал Паркер.

Пап, расскажи о Лодочнике.

– Паркера выдвигали на главного специалиста восточного района, но он отказался, – добавил Кейдж.

Лукас подняла светлые брови.

– Это было давным-давно, – заметил Паркер.

– Да, – согласился Кейдж. – Но ты ведь не заржавел?

– Кейдж, ближе к делу.

– Пытаюсь тебя вымотать, – сказал седеющий агент.

– Не получится.

– Но ведь я чудотворец. Помнишь? – Кейдж обратился к Лукас: – Паркер, знаете ли, не просто разоблачал подделки. Он выслеживал людей по тому, что они написали, где купили бумагу, ручки и прочие мелочи. Лучший спец в своем деле.

Паркер подумал о Ктошах, о предстоящем празднике, о бывшей жене. Он открыл было рот, чтобы послать тощего Кейджа и мертвоглазую Лукас куда подальше, но та его опередила.

– Послушайте, – сказала она напрямик, – преступник и его соучастник, стрелок, действуют по такой схеме: стрелок расстреливает толпу из автоматического оружия каждые четыре часа, пока город не заплатит. Мэр хотел заплатить, и мы принесли деньги, но преступник не появился. Почему? Потому что он мертв.

– Так уж ему повезло, – заметил Кейдж. – Шел забрать двадцать миллионов, а его расплющило автофургоном.

– Почему стрелок не взял деньги? – спросил Паркер.

– Потому что его единственное задание – убивать, – объяснила Лукас. – К деньгам он не имеет никакого касательства. Преступник выпустил стрелка в город и велел не останавливаться, пока не получит специального приказа. Таким образом, схвати мы преступника – у него были бы все шансы добиться выгодной для себя сделки с правосудием в обмен на то, что он остановит стрелка.

– Вот от нас и требуется найти этого самого стрелка, – подытожил Кейдж.

Дверь за спиной Паркера начала открываться.

– Застегните пиджак, – торопливо попросил он Лукас.

– Что? – нахмурилась та.

Паркер рывком запахнул ее пиджак, прикрыв большой пистолет на поясной кобуре.

– Не хочу, чтобы он видел оружие, – шепнул Паркер.

Он обнял сынишку за плечи:

– Привет, Ктош. Как дела?

– Я выигрывал, и тогда Стефи спрятала пульт.

Паркер обернулся и крикнул:

– Стефи, разве пульт не должен найтись через пять секунд? Четыре, три, две…

– Нашелся! – раздалось сверху.

Робби весело побежал вверх по лестнице. Паркер заметил, что Лукас проводила мальчика взглядом до площадки второго этажа.

– Как его зовут? – спросила она.

– Робби.

– Нет, как вы его назвали?

– А-а, Ктош. Я дал детям прозвища из книжки доктора Сууса. – Паркер повернулся к Кейджу: – Послушай, мне жаль, но я действительно не могу вам помочь.

– Ты ведь понимаешь, в чем тут загвоздка? – спросил Кейдж. – Единственное связующее звено, единственный «ключ» – письмо шантажиста.

– Отдайте на анализ в отдел исследования материальных свидетельств.

Тонкие губы Лукас сделались еще тоньше.

– Понадобится – так и сделаем. И выпишем из Квонтико психолингвиста. И направим агентов во все компании по производству писчебумажных принадлежностей. Но…

– Но мы надеялись, что ты возьмешься за это дело, – вставил Кейдж. – Мог бы взглянуть на письмо и сказать нам, что и как, никто другой этого не скажет. Может, где жил шантажист, где стрелок собирается нанести очередной удар.

Паркер тем временем представил себе, что произойдет, узнай Джоун про его участие в расследовании.

– У нас ничего нет, – сердито произнесла Лукас. – Ни единой зацепки. И времени – до четырех, а то этот псих снова начнет стрелять. В прошлый раз пули попали в детей…

– Я вынужден попросить вас уйти. Желаю удачи.

Кейдж пожал плечами и взглянул на Лукас. Та протянула Паркеру визитку:

– Номер сотового внизу… Послушайте, если у нас возникнут вопросы, можно, по крайней мере, вам позвонить?

Паркер поколебался:

– Можно.

Затем он сказал: «До свидания», вернулся в дом и закрыл дверь.

На лестнице стоял Робби.

– Кто они, папа?

– С этим дядей я когда-то вместе работал.

– У нее был пистолет? У этой тети?

– Ты его видел?

– Да.

– Тогда, значит, был.

– А с ней ты работал?

– Нет, только с дядей.

– Ой, папа, а она красивая.

Паркер чуть было не сказал: «Для тети-полицейского». Но промолчал.

– Оружие, – бросила Маргарет Лукас. – Мне нужны данные по оружию стрелка.

– Будут с минуты на минуту, – отозвался Арделл.

Они сидели в оперативном центре на пятом этаже штаб-квартиры ФБР.

Кейдж прошел мимо Лукас, шепнув:

– Молодцом!

Лукас промолчала. Она поймала свое отражение в одном из огромных настенных видеоэкранов с увеличенным изображением письма шантажиста и подумала: «А молодцом ли?» Она надеялась, что да. Лукас отправила отпечатки пальцев преступника в основные базы данных по всему миру. Два десятка агентов искали свидетелей. Проверялись сотни номерных знаков. По всей стране агенты выуживали информацию у осведомителей. В Городском совете проверяли входящие и исходящие звонки за последние две недели.

Зазвонил телефон. Лен Харди потянулся к трубке, но Кейдж его опередил. Детектив Харди скинул куртку и щеголял в белой рубашке в тонкую коричневую полоску, коричневом галстуке и отутюженных брюках. Хотя он вместе во всеми лежал на поле в северной Виргинии, на нем не было ни пылинки, да и прическа сохранилась в нетронутом виде. Харди скорей походил не на детектива, а на подтянутого иеговиста с душеспасительными брошюрами наготове.

Кейдж повесил трубку:

– Получил все данные. Оружие – «узи». Глушитель набит искусственной ватой. Вручную, не промышленным способом.

Лукас сказала Арделлу:

– Пусть кто-нибудь проверит сайты с инструкциями по сборке самодельных глушителей. Может, получится установить электронные адреса последних пользователей.

Агент позвонил и доложил:

– Над этим уже работают технические службы.

Лукас обратилась к Кейджу:

– У меня возникла идея. Мы можем задействовать парня из отдела кадров, он изучает почерк тех, кто приходит устраиваться, и пишет на них характеристики.

– Не стоит, – произнес голос у них за спиной.

Лукас обернулась и увидела мужчину в кожаной летной куртке. На шее у него болталась бирка посетителя, а в руках он держал большой «дипломат».

– Меня впустил Арти – все еще помнит после стольких-то лет, – сообщил Паркер Кинкейд. Арти был дежурным на служебном входе.

– Здравствуйте, мистер Кинкейд. Так чего нам не стоит делать? – спросила она.

– Нельзя охарактеризовать личность по почерку.

Лукас не понравилась его безапелляционность.

– Мне казалось, многие это делают.

– Многие и по картам гадают. Пустая трата времени. Мы сосредоточимся на другом.

– Хорошо.

Лукас дала себе слово, что постарается не возненавидеть этого человека.

– Паркер, познакомься с Тоубом Геллером. Нынче вечером он у нас компьютерщик и связист в одном лице. Мы перехватили его на пути в Нью-Хэмпшир, где он собирался покататься на лыжах.

Подтянутый агент с готовностью улыбнулся:

– За праздничные сверхурочные я согласен на все, – и пожал Паркеру руку.

Кейдж кивком указал на другой стол:

– Ч. П. Арделл. Никто не знает, что означают буквы «Ч. П.», полагаю, даже он сам.

– Когда-то знал, – лаконично заметил Ч. П.

– А это Лен Харди, связной от Полицейского управления округа.

– Рад познакомиться, сэр, – произнес детектив.

– Можно без «сэра». Вы криминалист? Следователь?

Харди смешался:

– Вообще-то я из статистики.

– Итак, где письмо? – спросил Кинкейд у Лукас.

– В отделе идентификации. Я хотела проверить, вдруг на нем найдутся еще отпечатки.

Кинкейд нахмурился, но не успел открыть рот, как Лукас добавила:

– Я дала указания использовать только лазер. Никакого нингидрина.

Он поднял брови:

– Вы занимались криминалистикой?

– Помню из учебного курса.

– Что это такое? Нин… – поинтересовался Харди.

– Нингидрин используют, чтобы проявить на бумаге отпечатки пальцев, – пояснила Лукас.

– Однако, – закончил за нее Кинкейд, – он уничтожает следы от нажима при письме.

Лукас позвонила в отдел идентификации. Лаборант ответил, что других отпечатков на документе не обнаружено и курьер доставит им письмо. Лукас сообщила это всем остальным. Паркер кивнул.

– Почему ты передумал и пришел? – спросил Кейдж.

Паркер помолчал и ответил:

– Помните, вы упоминали о детях, которых ранили в метро? Один ребенок умер.

– Слышала, – таким же серьезным тоном заметила Лукас.

– Я здесь с одним условием, – продолжал Кинкейд. – Никто, кроме нашей временной группы, не должен знать, что я участвую в этом деле. Если мое имя всплывет, я ухожу на любой стадии расследования.

– Как вам будет угодно, мистер Кинкейд, однако…

– Просто Паркер.

В разговор вступил Кейдж:

– Будь по-твоему. Но можно узнать – почему?

– Дети. Я получил право опеки над ними четыре года назад, когда развелся с женой. Одна из причин, по которой именно я получил это право, – я работаю дома и не занимаюсь ничем таким, что способно поставить под удар их или меня. Похоже, жена хочет теперь оспорить постановление об опеке. Ей нельзя знать об этом деле.

– Нет проблем, – заверил его Кейдж. – Станешь кем-нибудь другим. Кем тебе хочется?

– Окрестите меня хоть Джоном Смитом, хоть Томасом Джефферсоном, только скройте мое настоящее имя. Джоун появится завтра утром с подарками для детей и намерена подвергнуть их перекрестному допросу. Если она выяснит, что в канун Нового года я отправился на расследование дела…

– Что вы сказали детям? – спросила Лукас.

– Что знакомый угодил в больницу. Отвратительно было врать.

Вспомнив чудесного сынишку Паркера, Лукас пообещала:

– Сделаем все возможное.

– Вопрос стоит иначе, – поправил Паркер, глядя ей в глаза. – Или вы полностью меня конспирируете, или я ухожу.

– Все будет сделано, – сказала она.

Арделл, Геллер и Харди согласно кивнули.

– Прекрасно, – сказал Паркер и снял куртку. – Итак, каковы наши планы?

Лукас рассказала о ходе расследования. По выражению лица Кинкейда она пыталась понять, одобряет ли он ее действия. Затем сообщила:

– Мэр собирается выступить по телевидению с обращением к стрелку. Хочет теперь предложить деньги ему. Надеемся, стрелок выйдет с нами на связь.

Кейдж продолжил:

– Затем Тоуб проследит его путь от сумки с деньгами до берлоги-укрытия. Оперативная группа Джерри Бейкера в боевой готовности.

Кинкейд обвел взглядом центр управления операцией – море телефонов, компьютеров, рабочих столов. Его глаза остановились на мониторе с изображением письма шантажиста.

– Можно оборудовать кабинет для меня в другом месте? – спросил он.

– Где бы вам хотелось?

– Наверху, – рассеянно отозвался он, не отрывая глаз от светящегося письма.

Паркер прошелся по лаборатории криминалистического исследования документов, осматривая столь хорошо знакомые ему принадлежности и оборудование. Два бинокулярных лейтцевских стереомикроскопа с оптоволоконной подсветкой, самая последняя модель спектрального видеокомпаратора Фостера–Фримена, оснащенная лазерным щупом Роуфина. Электростатический детектор и тонкослойный газохроматограф для анализа чернил и мельчайших частиц.

Паркер включил несколько аппаратов и постарался отогнать от себя мысли о разговоре с детьми час назад. Он сказал, что должен навестить в больнице знакомого, и спросил, с кем бы они хотели остаться.

– С миссис Кавано! – ответили они в один голос.

Миссис Кавано приходила сидеть с детьми по вторникам, когда Паркер играл по соседству в покер и обычно выигрывал. Она же играла с Ктошами в «Монополию» и великодушно проигрывала.

– Ты ведь вернешься до двенадцати? – спросил Робби.

– Постараюсь изо всех сил, – пообещал он.

– Папа, а твоему знакомому понравится, если я напишу ему открытку и пожелаю здоровья? – спросила Стефи.

Паркер подумал, что лучше бы он их побил.

– Все в порядке, детка. Думаю, ему будет приятнее, если ты сегодня повеселишься.

Дверь распахнулась, прервав ход его тягостных мыслей, и в лабораторию вошел худощавый агент с зачесанными назад светлыми волосами.

– Джерри Бейкер, – представился он, подходя к Паркеру. – А вы Паркер Кинкейд.

Они обменялись рукопожатиями.

– Вы эксперт-оперативник? – спросил Паркер.

– Верно.

– Сколько ребят в нашем распоряжении?

– Тридцать шесть наших и четыре дюжины из Полицейского управления округа, – ответил Бейкер.

Паркер нахмурился:

– Нужно больше.

– Это сложно, – заметил Кейдж. – Из-за праздника в городе тысяч двести гостей. Большинство агентов министерств юстиции и финансов обеспечивают безопасность на дипломатических и правительственных приемах.

– Очень плохо, что это пришлось на сегодняшний вечер, – пробормотал Лен Харди.

Паркер коротко рассмеялся:

– Преступник намеренно выбрал нынешний вечер, потому что знал – нам будет не хватать людей.

Паркер открыл «дипломат». Там лежали наипервейшие инструменты его ремесла, а также фигурка Дарта Вейдера из «Звездных войн».

– Да пребудет Сила с тобой, – произнес Кейдж.

Паркер извлек обернутую в черную бархотку лейтцевскую лупу с двенадцатикратным увеличением. Эту лупу Джоун купила в лондонском антикварном магазине ему в подарок на вторую годовщину их свадьбы.

Харди углядел в паркеровском «дипломате» книгу. Заметив его интерес, Паркер дал ее детективу. «Задачи и головоломки. Том 5». Харди передал книгу Лукас.

– Мое хобби, – объяснил Паркер.

– Ее автор обожал головоломки. Его так и прозвали – Мастер Головоломок, – сказал Кейдж.

– Здесь собраны упражнения на широту и остроту мышления, – уточнил Паркер. Заглянув Лукас через плечо, он прочитал: – «Есть три монеты общим достоинством семьдесят шесть центов. Монеты отчеканены в США в последние двадцать лет, все находятся в обращении, и одна из них не цент. Спрашивается – какого достоинства эти монеты?»

– Постойте, одна монета должна быть центом, – произнес Кейдж.

Харди уставился в потолок. Паркер задался вопросом, так ли педантично тот мыслит, как следит за собственной внешностью. Подумав, Харди спросил:

– Это не юбилейные монеты?

– А какая разница? Ведь достоинство у юбилейных монет то же.

Лукас, казалось, думала совсем о другом.

– И каков ответ? – спросил Кейдж.

– Пятьдесят центов, четвертак и цент.

– Погодите, – возразил Харди, – вы сказали, что цента там не было.

– Этого я не говорил. Сказано было, что одна из монет – не цент. Полдоллара и четвертак не центы, но третья – цент.

– Надувательство, – проворчал Кейдж.

– Как все просто, – удивился Харди.

– Задача всегда проста, если знаешь ответ. И в жизни так же, верно? – заключил Паркер.

Лукас перевернула страницу и прочла:

– «Три ястреба воровали у фермера кур. Однажды он увидел, что все три сидят на крыше курятника. В ружье у фермера был всего один заряд, а ястребы сидели далеко друг от друга, поэтому он мог убить лишь одного из них. Он прицелился в того, что сидел слева, и пристрелил его. Рикошета не было. Спрашивается – сколько ястребов осталось на крыше курятника?»

– Ну, это же очевидно, – заметил Арделл.

– Может, в простоте-то вся хитрость, – предположил Кейдж. – Думаешь, ответ должен быть сложным, а он лежит на самой поверхности. Одного пристрелили – два осталось. Вот и все.

Лукас заглянула в конец книги:

– Где же ответы?

– Их нет. Подсказанный ответ – это не ответ.

Паркер посмотрел на часы. Где же письмо?

Лукас вернулась к задаче, вникла в нее. У Лукас было красивое лицо. Джоун обладала сногсшибательной красотой – высокие скулы, полные бедра. Маргарет Лукас была подтянутей. Джинсы плотно облегали ее узкие мускулистые бедра.

Папа, а она красивая. Для тети-полицейского…

В лабораторию вошел молодой служащий.

– С чем пожаловал, Тимоти? – спросил Кейдж.

– Мне нужен агент Джефферсон.

Паркер собрался было переспросить: «Кто-кто?» – но его спас Кейдж:

– Том Джефферсон?

– Да, сэр.

– Вот он. – Кейдж показал на Паркера.

Тот лишь на миг замешкался, взял конверт и четко расписался в получении: «Т. Джефферсон», сымитировав подпись президента.

Тимоти ушел, Паркер подмигнул Кейджу. Тот сказал:

– Захотел остаться неизвестным? Оп-ля! Изволь.

– Но как…

– Я же твержу тебе, что я чудотворец.

Копатель стоит в сумерках у мотеля – 33.99 в сутки, номер с кухонькой, бесплатное кабельное телевидение, есть свободные номера.

Отвратительный район. Напоминает Копателю… щелк… что? Нет, не Бостон. Уайт-Плейнс… щелк… пригород Нью… Нью-Йорка.

Он стоит у зловонного мусорного бака, наблюдает, как люди идут туда-сюда, и смотрит на вход в мотель. Так велел тот, кто ему приказывает. Люди проходят мимо по тротуару. Копателя никто не видит.

«Если кто-то посмотрит тебе в лицо – убей, – говорил тот, кто ему приказывает. – Никому не позволено видеть твое лицо. Запомни».

«Запомню», – ответил Копатель.

Он глядит на часы. Прошло четверть часа – можно войти в мотель.

Поесть супа, перезарядить оружие, по новой набить глушитель. Он научился этому осенним днем в прошлом году. В прошлом ли? Они сидели на бревнах, и тот, кто ему приказывает, учил его перезаряжать оружие и набивать глушитель, а вокруг лежали красивые разноцветные листья. Потом он практиковался в стрельбе из «узи», падали листья и ветви. Он помнит запах горячей мертвой листвы.

Открывает дверь, входит. Звонит в службу передачи телефонных сообщений. От того, кто ему приказывает, сообщений не поступало. Копателю кажется, что ему чуть-чуть грустно: тот не связывался с ним с самого утра. Кажется, что грустно, хотя он не совсем представляет себе, что такое грусть.

Сообщений нет. Это значит – он должен набить глушитель свежей ватой, перезарядить обойму, подготовиться и снова выйти на задание. Но сперва он поест вкусного горячего супа и посмотрит телевизор.

У каждого документа свое лицо. Письмо шантажиста, лежащее перед Паркером, было дерганым и резким. Паркер, однако, подошел к его изучению так же, как к любой другой задаче, – без предубеждения.

Мэр Кеннеди,

Конец грянет. Копатель действует и его ни остановить. Если не заплотите он снова убъет – в четыре, 8 и в Полноч.

Мне есть нужно $20 миллион долларов наличными, и вы их положете в сумку и оставете в трех километрах южней Трассы 66 на Западной Стороне от Кольцевой. Посреди Поля. Заплотете для меня Деньги к 1200 часам. Один я есть знающий как остановить Копателя. Если меня ###### арестуют, он будет убивать дальше. Если меня убьют, он будет убивать дальше.

Если вы мне не верете, то некоторые пули Копателя были в черной краске.

Один я это знаю.

Паркер осмотрел помещенный в чехол из поливинила конверт. На нем тем же почерком было выведено:

«Мэру – Жизнь и Смерть»

Паркер натянул резиновые перчатки, беспокоясь скорее не о своих отпечатках, а о том, как бы не загубить мельчайшие частицы, которые, возможно, имеются на бумаге. Развернул лейтцевскую лупу и обследовал слой клея на клапане конверта. Тонкие бороздки, оставленные машиной для нанесения клея, были нетронуты.

– На клее нет слюны, – заметил Паркер. – Он не запечатал конверта.

Лукас покачала головой:

– Слюна нам не нужна. Мы взяли кровь из тела и проверили по базе данных ДНК. Ничего.

– Что вы проверили кровь шантажиста – это я догадался, – спокойно сказал Паркер. – Но я надеялся, что Копатель лизнул конверт.

– Дельное соображение. Я об этом не подумала.

Не так самоуверенна, чтобы не признать своей ошибки, отметил Паркер. Он снова посмотрел на письмо и спросил:

– Откуда и почему именно «Копатель»? Давайте проверим, не фигурирует ли Копатель в файлах поведенческих моделей.

Лукас согласилась, и Кейдж позвонил в Квонтико.

– Имеется какое-нибудь описание стрелка? – спросил Паркер.

– Никакого, – ответил Кейдж. – Словно он призрак. Никто не видел ни оружия, ни вспышек.

– В час пик?! – удивился Паркер. – Никто ничего не видел?

– Он был там, потом исчез, – сказал Арделл.

– Как привидение, – добавил Харди.

Паркер взглянул на детектива – ладно скроен, подтянут, красив, на пальце обручальное кольцо: казалось бы, все признаки благополучия налицо, но в облике сквозит подавленность.

Снова склонившись над письмом, Паркер несколько раз перечитал его. Конец грянет… Он придвинул мощную лампу. Поговори со мной, мысленно попросил он листок. Выдай свои тайны.

Паркеру хотелось знать, не пытался ли шантажист изменить почерк. Многие преступники пробуют его изменить, но заставить руку писать иначе очень сложно. Когда почерк подделывают, эксперты, как правило, замечают «дрожь» – неровность линий на письме. Здесь подобного не наблюдалось – автор письма писал своим настоящим почерком.

Следующим этапом исследования анонимки обычно бывало сравнение данного документа с образцами уже известных. Надлежало направить агентов с копией письма в различные государственные архивы, чтобы они перелопатили все картотеки в поисках его почерка. К сожалению, в большинстве учреждений анкеты заполнены либо на машинке, либо от руки, но печатными буквами («Заполнять разборчиво, печатными буквами»). Письмо шантажиста было написано обычным рукописным шрифтом. Даже такой опытный эксперт, как Паркер, не мог сопоставить рукописный шрифт с написанным печатными буквами.

Впрочем, одна причина, по которой, возможно, стоило порыться в картотеках, все же существовала. Почерк имеет общие и индивидуальные характеристики. Общие – это элементы чистописания, привитые в школе по определенной методике. Раньше имелось много методик обучения чистописанию, и эксперт мог на основании документов сузить круг поисков подозреваемого до конкретного региона. Но эти методики, например витиеватое «дамское перо», канули в Лету, сохранилось лишь несколько, в первую очередь система Занера–Блосера и метод Палмера. Однако они были слишком общими, чтобы установить по ним писавшего.

А вот индивидуальные характеристики у всех разные. Они заключаются в свойственных только одному человеку мелких штрихах – причудливых завитушках, сочетании печатных букв и курсива, всяких добавочных закорючках и росчерках вроде поперечной палочки в написании цифры 7.

Паркер продолжал изучать письмо через увеличительное стекло, пытаясь понять, отмечен ли почерк его автора отчетливыми индивидуальными характеристиками. В конце концов он кое-что обнаружил – точку над строчной буквой «i».

Как правило, точки над «i» и «j» ставят, ткнув ручкой в бумагу, а если пишут быстро – то росчерком, в котором от точки идет хвостик вправо. Но в этом письме над строчной «i» стояла необычная точка – ее хвостик шел вертикально вверх, так что она напоминала по форме падающую каплю. Такую же точку Паркер видел много лет тому назад – в серии угрожающих писем одной женщине от маньяка-преследователя, который в итоге ее прикончил. Убийца писал собственной кровью. Паркер окрестил необычную точку «слезой дьявола» и включил ее описание в один из изданных им учебников.

– Кое-что нашел, – сообщил он.

– Что? – спросил Кейдж.

Паркер объяснил.

– «Слеза дьявола»? – переспросила Лукас. Она наклонилась над столом. – Она как-то связана с тем преступником?

– Нет, нет. Того давно казнили. Но это может помочь нам выяснить, где наш шантажист жил в детстве. Если мы сузим область поисков до одного округа, можно будет покопаться в местных архивах.

Харди усмехнулся:

– По такой мелочи вы можете найти человека?

– Конечно. Именно мелочи обычно и выводят на след.

Паркер поместил письмо под сканер спектрального видеокомпаратора. В этом приборе применяются разные источники излучения, от ультрафиолетового до инфракрасного, что позволяет эксперту восстановить зачеркнутые фрагменты текста. Паркера интересовало, что было вымарано перед словом «арестуют».

– Что видишь?

– Скажу через минуту. Кейдж, не стой над душой.

– Уже двадцать минут четвертого, – напомнил агент.

– Спасибо, я и сам умею определять время по часам. Дети научили.

Паркер подошел к электростатическому детектору. ЭСД используют для проверки документов на наличие контурного текста – бороздок, которые остаются на бумаге, если писали на листках, лежавших поверх исследуемого документа. По телевизору показывают, как детектив, чтобы проявить контурный текст, заштриховывает лист карандашом. На самом деле так легко этот текст совсем уничтожить. ЭСД, работающий по принципу фотокопировального устройства, способен выявить надписи, сделанные на десятом листке из лежавших поверх документа.

Паркер пропустил письмо через детектор, снял пластиковую пластинку и тщательно осмотрел. Пусто. Тогда он попробовал конверт. При виде тонких серых линий у него замерло сердце.

– Получилось! – воскликнул он. – Кое-что у нас есть.

Лукас наклонилась к Паркеру, и он ощутил слабый цветочный аромат. Духи? Нет, не в ее стиле. Вероятно, ароматизированное мыло.

– Преступник что-то написал на листке, который лежал на конверте, – пояснил Паркер.

Держа пластинку обеими руками, он поворачивал ее в разные стороны, чтобы текст проступил яснее.

– Пусть кто-нибудь записывает. Первое слово – прописная «М», строчная «е», пропуск. Затем строчные «ркл». Все.

Кейдж записал буквы на листе отрывного блокнота.

– Что это означает?

Паркер уже знал ответ:

– Первое место преступления.

– Точно. Прописная «М» со строчной «е» – «Метро». Станция «Дюпон-серкл», – сказала Лукас.

– Ну, конечно! – воскликнул Харди.

Задача всегда проста, если знаешь ответ.

– Тут ниже еще что-то есть. Можете разобрать? – спросил Паркер.

Лукас наклонилась:

– Всего три буквы. Строчные «тел».

– Телефонная компания, телефонная связь? – предположил Кейдж.

– Нет-нет, – возразил Паркер. – Обратите внимание, как расположены эти буквы по отношению к «Ме… ркл». Если он писал в колонку, то «тел» приходится на начало строки. Это…

– Отель, – выпалила Лукас. – Место следующего расстрела.

– Верно.

– Или мотель, – высказался Харди.

– Не думаю, – заметил Паркер. – Стрелку нужно скопление народа. Сегодня вечером все собираются в банкетных залах отелей.

– И он, вероятно, пойдет пешком или поедет в общественном транспорте, – добавила Лукас. – А мотели расположены по окраинам. Полагаться на автомобиль сегодня не стоит из-за пробок.

– Отлично, но в городе сотни две отелей. Как сузить круг поиска? – спросил Кейдж.

– Я бы занялся самыми большими. – Паркер кивнул Лукас: – Вы правы – теми, поблизости от которых есть остановки городского транспорта.