Текст книги "Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2"

Автор книги: Джефферсон Томас

Соавторы: Купер Томас,Пейн Томас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Вопрос XIX. Состояние промышленности, коммерции, внутренней и внешней торговли

Наша внутренняя торговля никогда не имела большого значения. Наша внешняя торговля многое переудила с начала нынешней борьбы. За это время мы производили в своих семьях самые необходимые предметы одежды. Хлопчатобумажную ткань можно сравнить с однотипной тканью европейских мануфактур. Но наши шерстяные, льняные и конопляные ткани очень грубы, не имеют приятного внешнего вида; отсюда вытекает наше отношение к сельскому хозяйству и то предпочтение, которое мы отдаем иностранным мануфактурам. Мудро это или нет, но наш народ несомненно встанет, как только сможет, на путь увеличения добычи сырья и будет обменивать его на более тонкие ткани, чем те, которые он сам умеет производить.

Политические экономисты Европы возвели в принцип, что каждое государство должно стремиться производить для себя; этот принцип, как и многие другие, мы переносим в Америку, не учитывая различий в обстоятельствах, которые часто приводят к иным результатам. В Европе есть такие земли, которые можно обрабатывать, и такие, которые возделывать нельзя; поэтому к мануфактуре прибегают по необходимости, чтобы занять избыток населения. Но у нас есть огромные земельные просторы, где земледелец мог бы проявить свое трудолюбие. Что лучше: чтобы все наши граждане были заняты улучшением земли или чтобы часть их была отвлечена от этого с целью развития мануфактур и ремесел для другой части населения? Те, кто трудится на земле,– избранники бога, если у бога вообще могут быть избранники, души которых он сделал хранилищем главной и истинной добродетели. Это – средоточие, в котором бог сохраняет вечно живым тот священный огонь, который иначе мог бы исчезнуть с лица земли. Примера разложения нравственности нельзя найти у людей, занятых возделыванием земли, ни у одной нации, ни в какие времена. Этой печатью отмечены те, кто, не глядя на небо, на свою собственную землю и не трудясь, как это делает землепашец ради своего существования, зависят в своем существовании от случайности и каприза покупателей. Такая зависимость порождает раболепство и продажность, душит зародыш добродетели и подготавливает удобные орудия для свершения злых умыслов. Этот процесс – естественное развитие и следствие ремесел – иногда задерживался случайными обстоятельствами; но вообще в любом государстве соотношение между земледельцами и всеми другими слоями населения – соотношение между здоровой и гнилой частью государства – является достаточно хорошим барометром для измерения степени его разложения. Поскольку у нас есть земля, на которой можно трудиться, пусть никогда наши граждане не становятся к станку и не садятся за прялку. Плотники, каменщики, кузнецы нужны сельскому хозяйству. А что касается общих производственных операций – пусть наши цехи остаются в Европе. Лучше туда привозить продовольствие и материалы для рабочих, чем доставлять рабочих сюда с их нравами и устоями. Расходы на транспортировку товаров через Атлантический океан окупятся благодаря счастью и незыблемости правительства. Массы, населяющие большие города, так же способствуют поддержке чистоты государства, как язвы – организму человека. Именно нравы и дух народа сохраняют республику в силе. Вырождение народа – это язва, которая вскоре заразит его законы и конституцию.

[О необходимости восстаний]

Т. ДЖЕФФЕРСОН – Д. МЕДИСОНУ ^{1}

Париж, 30 января 1787 г.

...Очень хочу знать ваше отношение к недавним беспорядкам в восточных штатах ^{2} . Насколько мне, однако, известно, они, кажется, не угрожают серьезными последствиями. Эти штаты пострадали от нарушения путей торговли, которая еще не нашла других выходов. Это должно было привести к нехватке денег и к тому, что положение народа стало тяжелым. Это тяжелое положение породило совершенно неоправданные действия, но, я надеюсь, они не вызовут суровых репрессий со стороны правительств. Сознание находящимися у власти того, что ведение ими общественных дел было честным, возможно, вызовет [у них] слишком сильное негодование. Лица, у которых страх преобладает над надеждой, могут слишком поспешно заключить, что природа создала человека не поддающимся иному правительству, кроме как правительству силы. Такое заключение не основано ни на истине, ни на опыте. Общества существуют в трех весьма различных формах: 1) без правительства, как у наших индейцев; 2) с правительством, на которое желание каждого имеет прямое влияние, как в случае с Англией в меньшей степени и в наших Штатах – в большей; 3) с правительством силы, как во всех других монархиях и в большинстве других республик. Чтобы получить представление о бедственном существовании при последних, их следует рассмотреть. Это правление волков над овцами. Для меня не ясен вопрос, не является ли лучшим первое общественное положение. Но, думаю, что оно неприменимо к многочисленному населению. Во втором состоянии много блага. При нем массы людей наслаждаются драгоценной свободой и счастьем. Оно также имеет свои пороки; основной из них – беспокойство. Но сравните его с притеснением при монархии, и этот порок окажется ничем. Malo periculosam libertatem quam quietam servitutem ^{3} . Этот порок даже порождает добро. Он предотвращает вырождение правительства и питает общий интерес к общественным делам. Я считаю, что небольшой бунт время от времени – хорошее дело и так же необходим в политическом мире, как бури в мире физических явлений. Неудачные восстания действительно обычно выявляют те нарушения прав народа, которые их породили. Учет этой истины сделает честных республиканских правителей настолько мягкими при наказании мятежников, чтобы не очень сильно обескураживать их. Это – лекарство, необходимое для доброго здоровья правительства...

[Образование молодого человека]

Т. ДЖЕФФЕРСОН – П. КАРРУ

Париж, 10 августа 1787 г.

Дорогой Питер, я получил два твоих письма – от 30 декабря и 18 апреля – и очень рад был узнать, как и из писем г-на Уайта ^{1} , что тебе посчастливилось привлечь его внимание и расположение. Уверен, что ты найдешь это событие одним из счастливейших в твоей жизни, как когда-то это было и в моей. Прилагаю краткий очерк наук, к которым я хочу, чтобы ты обратился в таком порядке, как советует г-н Уайт. Упоминаю также книги, заслуживающие того, чтобы ты их прочитал. Дай ему список на просмотр. Многие из них есть среди книг твоего отца, которые тебе следовало бы взять с собой. Так как я не помню, каких книг в его библиотеке нет, напиши мне об этом; составь список книг, которые, по-твоему, могут тебе понадобиться в течение 18-ти месяцев со времени написания твоего письма, и посоветуйся с г-ном Уайтом по этому вопросу. К этому очерку добавлю несколько особых замечаний.

1. Итальянский. Боюсь, что изучение этого языка спутает твой французский и испанский. Поскольку все они являются выродившимися диалектами латинского, они легко смешиваются в разговоре. Я никогда не встречал человека, говорившего на этих трех языках, не смешивая их. Это восхитительный язык, но последние события сделали испанский более полезным. Отложи тот, чтобы заняться этим.

2. Испанский. Обрати на него особое внимание и постарайся хорошо изучить его. Наши будущие связи с Испанией и Испанской Америкой сделают знание этого языка ценным приобретением. Древняя история этой части Америки также написана на данном языке. Посылаю тебе словарь.

3. Нравственная философия. Я думаю, что посещать лекции на эту тему – потерянное время. Тот, кто создал нас, был бы никудышным мастером, если бы он правила нашего нравственного поведения сделал результатом науки. На одного ученого приходится тысяча неученых. Кем бы они стали? Человек был создан для общества. Поэтому его нравственность создана с этой же целью. Он был наделен чувством справедливого и несправедливого только в связи с этим. Это чувство такая же часть его природы, как слух, зрение, осязание. Это и есть нормальная основа нравственности, а не to kalon ^{2} , истина и т. п., как представляют себе авторы фантастических сочинений. Нравственное чувство или совесть такая же часть человека, как ноги или руки. Оно дано всем людям в большей или меньшей степени, как сила членов дана им в большей или меньшей степени. Его можно усилить тренировкой, как любой орган. Разумеется, в определенной степени это чувство подчинено руководству разума; но для него требуется небольшая опора, даже нечто меньшее, чем то, что мы называем здравым смыслом. Поставь нравственную задачу перед пахарем и профессором. Первый решит ее так же хорошо, и часто лучше, чем последний, потому что он не будет сбит с пути искусственными правилами. Поэтому читай хорошие книги по этой отрасли знания, которые будут поощрять и направлять твои чувства. Особенно сочинения Стерна ^{3} представляют собой лучший курс нравственности из того, что написано по этому вопросу. Кроме того, читай книги, упомянутые в прилагаемом списке; и не упускай возможности тренировать свою склонность быть благодарным, великодушным, милостивым, гуманным, правдивым, справедливым, твердым, аккуратным, смелым и т. д. Рассматривай каждый поступок такого рода как упражнение, которое усилит твои нравственные способности и приведет к возрастанию твоего достоинства.

4. Религия. Твой разум достаточно подготовлен теперь, чтобы рассуждать об этом предмете. Прежде всего, откажись от всякого пристрастия к новизне и исключительности мнения. Позволяй себе это скорее к любому другому предмету, но не к религии. Это очень важно, и последствия ошибки могут быть слишком серьезными. С другой стороны, отбрасывай все страхи и предрассудки, из-за которых слабые умы рабски пресмыкаются. Твердо держись разума и призывай на его суд каждый факт, каждое мнение. Смело вопрошай даже о существовании бога; потому что, если он есть, он должен еще более одобрить уважение разума, чем слепой страх. Естественно, прежде всего ты изучишь религию своей собственной страны. Затем читай Библию так, как ты читал бы Ливия или Тацита. В изложении фактов, которые укладываются в обычный ход природы, ты будешь верить авторитету писателя так же, как ты это делаешь в отношении Ливия и Тацита. Доказательство писателя в их пользу взвешивается на одной чаше весов, и то, что они не противоречат законам природы, не свидетельствует против них. Но те факты в Библии, которые противоречат законам природы, должны быть проверены особенно тщательно и всесторонне. Здесь ты должен будешь вернуться к притязаниям писателя на вдохновение от бога. Проверь, на каких доказательствах его претензии основаны и так ли сильны доказательства, что их ложность более невероятна, чем изменение законов природы, в случаях, к которым это относится. Например, в книге Иисуса [Навина] говорится, что солнце остановилось и стояло несколько часов. Если бы мы прочитали о таком факте у Ливия или Тацита, мы поставили бы его в ряд с такими их фактами, как дождь из крови, говорящие статуи, звери и т. п. Но говорят, что автор этой книги был [бого]вдохновлен. Проверь поэтому беспристрастно, каковы доказательства того, что книга [бого]вдохновенна. Имеется основание, чтобы эта претензия была исследована тобой, потому что миллионы верят ей. С другой стороны, ты достаточно сведущ в астрономии, чтобы знать, насколько противоречит законам природы то, чтобы тело, вращающееся вокруг своей оси, как земля, могло остановиться и при этой внезапной остановке не повергло и не разрушило животных, деревья, здания, а после некоторого времени возобновило свое вращение без нового всеобщего разрушения. Находится ли эта задержка вращения земли или свидетельство, которое утверждает это, в пределах возможного? Затем ты будешь читать Новый завет. Это история лица, называемого Иисусом. Имей в виду противоположные претензии: 1) тех, кто говорит, что он был зачат богом, рожден девственницей, временно приостановил и изменил законы природы по своей воле и телесно вознесся на небеса, и 2) тех, кто говорит, что он был человеком незаконнорожденным, с добрым сердцем, восторженным умом, человеком, который вначале не имел претензий на божественность, а затем поверил в них, был за призыв к мятежу подвергнут смертной казни через распятие, согласно римскому закону, по которому за первое преступление секли, а второе наказывалось ссылкой или смертью in furca ^{4} ... Эти вопросы рассматриваются в упомянутых книгах под рубрикой «религия» и в некоторых других. Они помогут в твоем исследовании; но пусть твой разум будет тверд при чтении этих книг. Не пугайся исследования в страхе перед последствиями. Если это исследование кончится убеждением, что бога нет, ты найдешь побуждения к добродетели в удобстве и удовольствии, которые ты почувствуешь, упражняясь в ней, и в любви других, которые тебе это обеспечат. Если ты найдешь основания верить, что бог есть, сознание того, что он наблюдает твои действия и одобряет тебя, вызовет у тебя огромное дополнительное побуждение. Если ты найдешь, что существует будущее [загробное] состояние, надежда на счастливое бытие в нем увеличит желание заслужить его; если ты найдешь, что Иисус также был богом, ты утешишься верой в его помощь и любовь. Словом, я повторяю, ты должен оставить все предрассудки обеих сторон и ничему не верить и ничего не отвергать лишь потому, что другие люди или их сочинения отвергали или принимали это. Твой собственный разум – единственный оракул, данный тебе небом, и ты ответствен; не за правильность, а за честность решения. Говоря о Новом завете, я забыл заметить, что тебе следует прочесть все истории о Христе, в том числе и те, которые церковный собор объявил псевдоевангельскими, как и те, которые он назвал евангельскими. Поскольку эти псевдоевангелисты претендовали на [бого]вдохновение, как и другие, ты будешь судить об их притязаниях своим собственным разумом, а не разумом этих церковников. Большинство их утрачено. Есть, однако, сохранившиеся, собранные Фабрициусом ^{5} , которые я попытаюсь достать и послать тебе.

5. Путешествие. Оно делает людей более умными, но менее счастливыми. Когда путешествуют люди зрелого возраста, они собирают знания, полезные для их страны; но затем у них всегда воспоминания смешиваются с сожалением; их привязанность ослабляется, будучи распространенной на многие объекты, и они научаются новым привычкам, которые не могут быть удовлетворены, когда они возвращаются домой. Молодые люди, путешествуя, подвергаются всем этим неудобствам в большей степени, а также и другим, еще более серьезным и не приобретают той мудрости, для которой предыдущее основание необходимо вследствие повторяющихся и беспристрастных наблюдений дома. Сверкающий блеск, великолепие и удовольствия подобны движению крови; они занимают всю их любовь и внимание, молодые люди отрываются от них как от единственного блага в этом мире и возвращаются домой как в место ссылки и осуждения. Их взор навсегда обращен к предмету, который они потеряли, и воспоминание о нем отравляет остаток их жизни. Их первые самые нежные страсти опошляются недостойными объектами, и они привозят домой осадок, который не может сделать их или кого-либо еще счастливыми. Кроме того, привычка к праздности, неспособность применять себя к требуемым делам делают их бесполезными для самих себя и для своей страны. Эти наблюдения основаны на опыте. Нигде поиски знаний так не ограждены от чуждых объектов, как в твоей собственной стране, и нигде добродетель сердца не подвергается меньшей опасности быть ослабленной. Будь добрым, образованным и трудолюбивым, и тебе не потребуется путешествовать, чтобы сделать себя нужным для твоей страны, дорогим для друзей, счастливым. Я повторяю свой совет: совершай больше прогулок, и притом пешком. После нравственности первое, что необходимо,– это здоровье. Пиши мне чаще и будь уверен в моем интересе к твоим успехам, а также в теплоте тех чувств привязанности, с которыми остаюсь, дорогой Питер, твоим любящим другом.

Т. Джефферсон

[Силлабус оценки достоинств учения Иисуса Христа по сравнению с учениями других моралистов]

Т. ДЖЕФФЕРСОН – Б. РАШУ ^{1}

21 апреля 1803 г.

При сравнении этики просвещенных народов античности, евреев и Иисуса не следует принимать во внимание ни извращения разума среди древних, т. е. идолопоклонство и суеверие простого народа, ни извращения христианства образованными людьми из числа его последователей.

Рассмотрим беспристрастно нравственные принципы, которых придерживались наиболее важные направления античной философии и их отдельные представители, особенно Пифагор, Сократ, Эпикур, Цицерон, Эпиктет, Сенека, Антонин.

I. Философы. 1. Их наставления относились главным образом к нам самим и к управлению теми страстями, которые, будучи необузданы, приводят к нарушению спокойствия духа [3]3
  Чтобы объяснить, я покажу это на заголовках философских работ Сенеки и Цицерона, самых обширных из всех, которые мы получили от античности. Из десяти подзаголовков у Сенеки семь относятся к нам самим, а именно: «De ira consolatio», «De tranquillitate», «De constantia sapientis», «De otio sapientis», «De vita beata», «De brevitate vitae» ^{2} ; два относятся к другим – «De dementia», «De beneficiis» ^{3} и один относится к правлению миром – «De providentia» ^{4} . Из одиннадцати трактатов Цицерона пять относятся к нам самим, а именно: «De finibus», «Tusculana», «Academica», «Paradoxa», «De senectute» ^{5} ; один, «De officiis» ^{6} , относится частично к нам самим, частично к другим, один, «De amicitia» ^{7} , относится к другим и четыре к различным предметам, а именно: «De natura rieorum», «De divinatione», «De fato» ^{8} и «Somnium Scipionis» ^{9} .


[Закрыть]. В этой области философии они поистине были велики.

2. В разработке нашего долга по отношению к другим они были кратки и несовершенны. Они, конечно, имели в виду круг близких и друзей и проповедовали патриотизм, или любовь к своей стране в целом, как первейшую обязанность; что касается наших соседей и сограждан, то они учили справедливости, но вряд ли рассматривали их в сфере благожелательности. Еще меньше они внедряли мир, милосердие и любовь в отношении наших собратьев или охватывали благожелательностью все человечество.

II. Евреи. 1. Их системой был теизм (deism), т. е. вера только в одного-единственного бога. Но их представления о нем и его атрибутах были унизительными и несправедливыми.

2. Их этика была не только несовершенна, но часто противоречила голосу разума и нравственности, поскольку это касалось связи с теми, кто нас окружает; она была отталкивающей и антиобщественной в отношении других наций. Поэтому они в высшей степени нуждались в реформации.

III. Иисус. При таком положении дел у евреев появился Иисус. Его происхождение покрыто мраком; его состояние бедное, образования у него не было; его природные данные велики; жизнь его праведная и чистая; он был кроток, благожелателен, терпелив, тверд, бескорыстен и величественно красноречив.

Примечательна та невыгодность положения, при которой появилось его учение.

1. Подобно Сократу и Эпиктету он сам ничего не написал.

2. Но в отличие от них он не имел Ксенофонта или Арриана ^{10} , которые писали бы для него. Я не называю Платона, который лишь использовал имя Сократа, чтобы скрыть причуды своего ума. Напротив, все образованные люди его страны, облеченные властью и богатством, были против него, поскольку его труды подрывали их преимущества; описывать его жизнь и учение довелось необразованным и невежественным людям, которые также писали по памяти, и то лишь много времени спустя после того, как произошли события.

3. Следуя судьбе всякого, кто пытается просветить и реформировать человечество, он рано пал жертвой зависти и комбинаций алтаря и трона, будучи около тридцати трех лет; его разум, не достигнув еще высшей степени своей силы, так же как и курс его проповедей, которые продолжались самое большее три года, не дали возможности развить всю систему нравственности.

4. Поэтому доктрины, которые он действительно излагал, оказались в целом недостаточными, и только отрывки того, что он действительно произносил, дошли до нас искаженными, неправильными и часто непостижимыми.

5. Они были искажены еще больше последователями схизматизма, которые находили интерес в софистике и извращении простых доктрин, которым он учил, перенося на них мистицизм греческих софистов, запутывая тонкими хитросплетениями, затемняя их [смысл] жаргоном вплоть до того, что добропорядочные люди отвергали все с отвращением и смотрели на Иисуса как на обманщика.

Несмотря на все эти неблагоприятные обстоятельства, предстоящая перед нами нравственная система Христа, будучи связана со стилем и духом богатых [мыслью] фрагментов, которые он оставил нам, является наиболее совершенной и возвышенной из всех тех, которые когда-либо проповедовались человеком.

Вопрос о том, был ли он божеством или находился в непосредственной связи с ним, как утверждают одни из его последователей и отрицают другие, не относится к данной теме, поскольку я оцениваю лишь достоинства, внутренне присущие его учению.

1. Он исправил теизм евреев, укрепляя их в вере в одного-единственного бога и давая им точное представление о его атрибутах и правлении.

2. Его нравственные доктрины, относящиеся к ближним и друзьям, более чисты и совершенны, чем самые правильные доктрины философов и тем более чем доктрины евреев; они значительно превосходят как те, так и другие в отношении филантропии по отношению ко всем, а не только к близким, друзьям, соседям и соотечественникам; он всех собирает в одну семью, скрепленную любовью, милосердием, миром, общим желанием и общей помощью. Развитие этого главного [учения] убеждает в особом превосходстве системы Иисуса над всеми другими.

3. Положения философии и еврейского кодекса обращены только к поступкам [людей]. Он же обращался к сердцу человека, создавал свой суд в его мыслях и очищал воды в первоисточнике.

4. Он настойчиво учил доктринам будущего состояния, в котором евреи либо сомневались, либо не верили в него, и пользовался этим учением действенно, как важным побудительным мотивом, дополнительно к другим мотивам нравственного поведения.