Текст книги "Наследник Осени"

Автор книги: Джайлс Карвин

Соавторы: Тодд Фэнсток
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

– Прикончи его.

Брофи повернулся – незнакомец, судя по акценту, керифянин, был уже рядом. С клинка капала кровь.

– Он побежден. Убивать его нет нужды.

Кериф молча подошел к островитянину и, поддев кончиком сабли подбородок врага, заставил поднять голову.

– Не надо… пожалуйста… – прохрипел разбойник. Окровавленное лезвие взлетело, описало дугу и, замыкая круг, перерубило шею. Голова слетела на землю, прокатилась и остановилась, уставившись мертвыми глазами на жестокое солнце.

– Побежден, да. Но это не помешало бы ему убить тебя в следующий раз. – Незнакомец повернулся к Брофи, с открытым ртом наблюдавшему за происходящим. Голова вдруг закружилась, и юноша прислонился к скале.

Незнакомец наклонился и вытер саблю об одежду обезглавленного врага.

– Зачем ты убил его? Мы могли бы узнать, кто его послал.

Керифянин выпрямился.

– Я и так знаю, кто его послал. А убил для того, чтобы не пришлось убивать в следующий раз.

Брофи посмотрел на отрубленную голову, опустился на камень и закрыл лицо руками.

– Кто ты?

– Можешь называть меня Косарем. Я старый друг твоей тети Беландры.

– А они?

– Старые друзья твоего дяди Креллиса.

Брофи поднялся. Керифянин посмотрел ему в глаза. Он был на добрых полфута ниже, но юноша все равно не выдержал пронзительного взгляда.

– Я… спасибо.

Косарь поклонился.

– Меньшего ты не заслужил. – Он убрал саблю в ножны, поглядел на небо, выдохнул и пожал плечами. – Какие планы?

– Что ты имеешь в виду?

– Детство закончилось, Брофи. Пора взрослеть. – Керифянин прищурился. – Или то, что ты говорил, пустые угрозы?

– Какие угрозы?

– Те, что слышал весь город. «Скажите Креллису, пусть спит чутко. Я вернусь! Камень защищает своих!» Что-то в этом роде.

Брофи молчал, не зная, что сказать. Взгляд его снова остановился на убитом.

– Так ты готов стать Сердцем Огндариена? – спросил Косарь. – Готов защищать своих?

ГЛАВА 2

Креллис стоял на носу баркаса с факелом в руке. Звездный свет танцевал на подернутой рябью воде. Погребальное судно Трента застыло черной тенью в центре бухты. Двадцать гребцов везли брата Осени к телу сына. В преддверии церемонии город погрузился в темноту. Трент лежал, завернутый в парусину и обложенный лучинами. Когда судно загорится, пламя поднимется на сорок футов.

Идея ритуального сожжения в море принадлежала Виктерису. Дети Перемен Года хоронили своих покойников где-то в катакомбах Каменного Сердца, но Креллис не хотел прятать сына, как брошенную собакой кость. С этой традицией, как и вообще с прежней жизнью, покончено.

Физендрийцы оставляли умерших в пустыне на съедение зверям, но Трент не был и физендрийцем. Его мать, Майджери, была уроженкой Серебряных островов, и ее сыну надлежало отправиться в иную жизнь тем же путем.

Баркас подошел ближе, и Креллис уже видел Трента. Его мальчик восседал на троне, как и подобает королевскому величеству. Пойди все по-другому, он и впрямь мог бы стать правителем Огндариена и Физендрии. Каким королем был бы Трент? Сильным и мудрым? Или мелочным и жестоким, как многие его предшественники?

Креллис прекрасно помнил тот день, когда едва не стал королем Физендрии. Да и как забыть окровавленный кинжал в руке? Тело отца у ног? Пустой трон за спиной?

Да, он завоевал трон, но так и не сел на него. Все изменилось в одно мгновение: почти король сделался рабом брата, как прежде был рабом отца.

Креллис прикрыл глаза. Память возвращалась.

Креллис положил руку на позолоченный подлокотник трона. Никто больше не будет командовать им. Это он будет управлять всеми. Рядом, улыбаясь и кивая, стоял Виктерис.

– Садись, брат. Трон твой по праву. Ты сделал то, на что остальным не хватило духу.

– Сяду, когда буду готов.

Он еще раз провел рукой по тонкой, искусной резьбе, украшавшей подлокотник. Таким же искусным должен быть и правитель.

– Как скажешь.

Двери тронного зала распахнулись. Пятьдесят мечников вбежали в помещение и выстроились в шеренгу по обе стороны от центрального прохода. Солдаты были не простые, правую руку каждого закрывал широкий манжет из волосатой шкуры гориллы. Обезьяны, неподкупная элитная гвардия короля. По проходу уже шел, улыбаясь, старший брат Креллиса, Фандир – в золотой кирасе и накидке цвета пламени.

И когда только этот глупец успел заручиться поддержкой королевской гвардии?

– Взять его, – распорядился Фандир, указывая на Виктериса. – Злодей убил короля.

В последний раз Креллис видел Виктериса растерянным много лет назад, еще в детстве. Старший брат бросил на него взгляд, сказавший все.

Мы пропали.

Вот так все и закончилось. В одно мгновение.

Виктерис метнулся к боковой двери. Три обезьяны догнали его и повалили на пол. Он не сопротивлялся. Даже мальчишкой Виктерис всегда избегал физического насилия. Один из гвардейцев пнул его сапогом в бок. Что-то треснуло. Виктерис застонал и перекатился на спину.

Креллис все еще стоял у трона с окровавленным кинжалом в руке. Он мог бы броситься на помощь старшему брату. Мог бы даже погибнуть, пытаясь защитить его. Мог бы помахать перед Фандиром орудием убийства и заявить, что это он расправился с отцом. Мог бы. Но не сделал ничего.

Не обращая внимания на солдат, которые уже тащили Виктериса к двери, Фандир легко поднялся на возвышение. Улыбка словно приклеилась к его лицу. Лицу дурачка, оставившего в дураках других.

Братья посмотрели друг на друга. В тот последний, сладкий миг Креллис еще стоял выше Фандира. Пальцы сжимали рукоятку кинжала. Он мог одним движением перерезать горлу тому, кто пришел отнять у него все. Одно движение, один удар. И пятьдесят мечников изрубили бы его на куски.

– Ты удивил меня, младший брат. Проявил мужество. Сделал то, что не сумел сделать я. А ведь я ненавидел его не меньше. – Он дотронулся до тела носком сапога. – Благодарю тебя. Но я все же остаюсь для тебя старшим братом и жду твоей присяги.

Креллис колебался.

– Преклонишь колено? – Улыбка на лице Фандира слегка поблекла.

– А как же Виктерис?

– Ты же знаешь, что за человек наш брат. С его смертью семья навсегда избавится от проклятия безумия.

– Пусть он безумен, но предан.

Неожиданная доброта Виктериса, проявившаяся в последний год, стала для Креллиса приятным, хоть и непривычным подарком. И чем же он отплатил старшему брату? Тем, что промолчал, когда его вытаскивали из тронного зала.

– А ты? Ты предан? – спросил Фандир.

Креллис знал, сейчас решится все. От ответа зависела его жизнь.

– Кроме безумия, в нашей семье нет ничего. Даже смерть ее не очистит.

Фандир рассмеялся. Он всегда смеялся слишком много. К месту и нет.

– Я вижу, та премиленъкая ученица Виктериса повлияла на тебя, брат. Ты еще никогда не был таким смелым.

Креллис затаил дыхание. Откуда он узнал о Майджери?

– На твоем месте я бы ее не трогал, – едва слышно прошептал он, изо всей силы сжимая рукоять кинжала.

Фандир помахал рукой.

– Не надо так беспокоиться. Майджери в надежном месте. Как и младенец. Твой, полагаю? – Он усмехнулся, обнажив белые зубы, которыми так гордился. – За ней присматривают мои доверенные люди. Сам знаешь, в каком опасном мире мы живем. О своих надо заботиться.

Креллис швырнул кинжал на трон, и красные капли разлетелись по золотой обивке кресла.

– Что ж, по крайней мере, в этом мы согласны.

– Итак, мой младший брат? Каков твой выбор? Колено или меч? – Злобная усмешка повисла на губах. – Пожалуйста, выбери первое. В конце концов, ты единственный из всей семьи, кто мне действительно нравится.

Стиснув зубы, Креллис опустился на колено.

– Да здравствует король Фандир.

Креллис сжал факел, как когда-то рукоять кинжала. Его люди подняли весла, и баркас плавно подошел к погребальной лодке Трента. Лицо юноши покрывала белая парусина, но Креллис легко представил его выражение: капризное, горделивое, хитроватое. Сын, когда улыбался, напоминал ему Фандира.

Креллис бросил факел на колени усопшему. Сухая солома вспыхнула мгновенно. Огонь разбежался по лучинам, затрещал. Дохнуло жаром.

– Ради тебя я преклонил колено, – прошептал он, обращаясь к пылающему телу. – Чтобы спасти твою голову, я склонил свою.

Пламя взметнулось вверх. Креллис прищурился, глядя на охваченный огнем трон.

– Да здравствует король Фандир, – медленно, с ненавистью прошептал он.

ГЛАВА 3

Брофи оглянулся. Голые холмы Физендрии уходили вдаль, расплываясь и теряясь в колышущемся мареве. Примерно в полумиле от него мелькнуло белое пятно – Косарь по-прежнему шел по следу.

Брофи нахмурился. Облизал пересохшие губы. Нещадно палило солнце. Эти четыре часа «высокого солнца», как называли в Физендрии самое жаркое время дня, лучше было бы переждать где-то в тени, но он не мог позволить себе отдыхать. Да и легче бы все равно не стало. По крайней мере, при ходьбе мокрое от пота лицо освежал едва заметный ветерок. За последние полтора дня Брофи испытал такое, о чем и не догадывался, проходя подготовку во дворце. И все же не будь той подготовки, он, наверно, давно бы уже обгорел.

Нет, лучше все-таки идти, двигаться вперед, пусть даже горизонт колышется и плывет. Пусть в призрачной дымке возникают причудливые картины-миражи. С этим явлением Брофи столкнулся впервые. Впрочем, так далеко на юг заходить ему еще не приходилось. Тренту бы понравилось.

Запекшиеся губы так и не сложились в улыбку. С бутылкой «Крови сирены» Трент отправился бы даже на край света. При этом он, скорее всего, порезвился бы с какой-нибудь заблудшей овечкой да еще ухитрился бы свалить на друга вину за то, что она понесла.

Брофи покачал головой. Подходил к концу второй день путешествия, а белая тень все не отставала.

Их первый разговор был недолгим. После всего случившегося Брофи хотелось побыть одному. Он уже не знал, кому доверять, и ему требовалось время, чтобы определиться с ближайшими планами. Косарь назвался другом Беландры, но Брофи видел его впервые. Да и внезапное появление в самый нужный момент выглядело весьма подозрительным.

Вот почему он поблагодарил керифянина за помощь и сообщил, что дальше пойдет один. Остановить его Косарь не пытался, а напоследок сказал одно:

– Если не уверен, кому доверять, слушай того, кто говорит то, что ты не хочешь слышать.

Какая самоуверенность! Еще хуже было то, что Косарь не оставил его в покое, а крался позади, как охотник, преследующий раненого оленя. Что касается планов, то Брофи решил не отказываться от первоначального намерения достичь столицы Физендрии, рассчитывая отделаться от нежелательного попутчика с наступлением темноты.

Вдалеке таяли Арриданские горы, названные так в память о мифическом змее Арридусе. Говорили, что весь кряж представляет собой колючий хребет спящего чудовища, родившегося в день сотворения мира. Легенда гласила, что змей однажды проснется и проглотит землю.

В животе заурчало. Брофи проголодался так, что и сам был готов проглотить весь мир. Найти воду труда не составляло. Крохотные ключи пробивались через спекшуюся глину на склонах холмов, и там, где текла вода, зеленела пышная растительность. Обнаружить такие зеленые клочки было легко, а вот подстрелить обитавшую в них живность – гораздо труднее. Грубые самодельные стрелы упорно отказывались лететь прямо. До Физена оставалось еще три дня, и нехватка пищи обещала стать острой проблемой.

Брофи шагал до тех пор, пока солнце не перекочевало в западную четверть неба и повисло над горизонтом в ореоле оранжевых лучей. Он остановился ненадолго, напился из источника и невольно залюбовался великолепным рассветом. Застывшие вдалеке облака пламенели над острыми пиками гор. В Огндариене Брофи таких закатов не видел. Кто бы мог подумать, что небо может быть таким красивым.

Глаза слипались, а он еще не нашел места для ночлега. Оглядевшись, Брофи обнаружил уютную впадинку между двумя скалами. О лучшем нечего было и мечтать. Он развалился на песке. Прохлада! Ночи оставались теплыми, так что нужды в костре пока не возникало.

Поблаженствовав несколько минут, Брофи развязал мешок, заброшенный неизвестным другом с Водной стены. Там были две сливы, одну из которых он уже решил оставить про запас, половина хлеба и несколько листьев с найденного утром кактуса. Их мясистая плоть отличалась горьким вкусом, но была съедобна, а после дня пути вообще казалась лакомством. Брофи осторожно разрезал пополам один лист и выгрыз сочную мякоть, мечтая о десерте в виде сливы.

Настроение испортил Косарь, появившийся в тот момент, когда он приканчивал последний лист.

– Я бы здесь спать не ложился, – заявил керифянин, устраиваясь на валуне футах в двадцати от Брофи. – Скорпионам мягкий песок нравится не меньше, чем тебе.

Юноша раскусил сливу. Густой сок потек по подбородку. Накануне вечером Косарь тоже попытался завести разговор, но Брофи попросил его удалиться, и тот исчез так же тихо, как и появился. Тем не менее, ночь прошла неспокойно. Он просыпался от малейшего шума и каждый раз оглядывался – не подкрадывается ли странный попутчик с намерением перерезать ему горло.

Лишь проглотив сливу, Брофи понял, что так и не почувствовал ее вкуса. Проклятый керифянин! Испортил последнее удовольствие! Он вскочил на ноги и бросил в Косаря камень.

– Я же сказал – оставь меня в покое!

Камень летел в голову, но в последний момент керифянин слегка сдвинулся в сторону.

– Бросать камни ты научился, а вот уклоняться нет.

– Тем не менее, я остался жив.

– Я бы вышел без единой царапинки.

– Ну так вернись туда и продемонстрируй свою ловкость.

Косарь стащил с головы капюшон.

– Послушай, – продолжал Брофи. – Я тебя не знаю. Я не просил тебя о помощи. И обойдусь без нее.

Керифянин молчал. Сидя неподвижно на валуне, он походил на большую хищную птицу. Брофи вернулся на место и, решив не обращать внимания на чужака, растянулся на песке.

Сумерки сменились темнотой, но сон все не шел. Брофи перекатился на бок.

– Отсюда видны их огни.

Юноша промолчал и, подтянув узелок, порылся в нехитрых пожитках – вдруг отыщется что-то съестное.

– Определить трудно, но думаю, их около двадцати тысяч.

Брофи с отчаянием отшвырнул сверток – ничего, кроме отложенной про запас сливы.

– Разве ты не хочешь увидеть армию, готовящуюся к маршу на Огндариен?

– Что ты имеешь в виду?

– Они здесь, милях в двадцати.

Брофи поднялся. Луна еще не встала, так что взбираться на крутой кряж пришлось на ощупь. Забравшись наверх, он посмотрел на юг. Далеко внизу равнину как будто укрыло облачко тускло мерцающих искр. Брофи закрыл глаза и опустил голову на шершавый камень.

– И как ты собираешься остановить их?

– А как ты собираешься их остановить? – раздраженно крикнул Брофи. Как же он надоел, этот умник, всезнайка, зануда!

– Твоя тетя попросила меня подготовить тебя к испытанию. Насколько я могу судить, у тебя нет ни малейшего шанса.

– Ты понятия не имеешь, кто я такой.

– Я видел твои синяки и знаю, как ты их получил. Сколько времени понадобилось Креллису, чтобы поймать тебя там, у тела Трента? Секунды две? Три?

Брофи поискал глазами камень, нашел маленький и швырнул в темноту. Камень упал на землю.

– Что ты будешь делать, когда встретишься с ним в следующий раз? Что противопоставишь его силе, быстроте, безжалостности?

Брофи стиснул зубы и отвернулся.

– Я знаю, ты хочешь пройти испытание Камнем, но тебе всего лишь пятнадцать. Твоя тетя сделала это в двадцать, но ее поддерживали все восемь братьев и сестер. Думаешь, что проберешься к Камню и пройдешь испытание в одиночку? Или, может, чтобы было интереснее, порежешь себе запястье?

Брофи молчал.

– Ладно, предположим, ты стал братом Осени. Что дальше? По-твоему, Креллис покорно уступит свое место?

– Я его убью.

– Отличная мысль. Допустим, тебе это удастся. Что дальше? Как ты разобьешь эту армию? Как заручишься поддержкой тех, кто с детства привык подчиняться тому, кого ты убил?

– Как-нибудь, – процедил сквозь зубы Брофи.

– Как-нибудь? Пока что ты еще не показал, что способен думать наперед. И на мой взгляд, в ближайшее время в этом отношении ничего не изменится.

Брофи вскочил, схватил узелок и зашагал прочь.

– Нельзя вечно убегать от жизни! – крикнул вслед ему Косарь. – Рано или поздно встреча состоится.

Юноша шел еще час, то и дело спотыкаясь о камни, невидимые в свете далеких звезд. Наткнувшись наконец на песчаную дорожку, он решил расположиться на ночь. Косарь вроде бы отстал, хотя Брофи сильно в этом сомневался.

Раскопав верхний, успевший остыть слой песка, он добрался до нижнего, еще хранящего дневное тепло, и устроил себе что-то вроде гнездышка. Хотелось спать, но Брофи знал, что вряд ли сможет чувствовать себя в безопасности, пока поблизости шастает в темноте Косарь.

Убрав узелок под себя, он свернулся в комочек. Ночь предстояла долгая.

Вспышка! Боль! Огонь! Брофи резко сел, схватился за горло и обнаружил странную, твердую на ощупь, извивающуюся тварь. Боль рванула уже в руке, и он поспешно отшвырнул мерзкое существо. Дыхание обжигало легкие. Шея набухала и, казалось, вот-вот лопнет.

Из темноты выпрыгнул Косарь. В лунном свете блеснуло жуткое кривое лезвие. В следующий момент Брофи уже лежал на спине, и керифянин прижимал его коленом к земле.

– Нет! – крикнул Брофи, выбрасывая кулак. И промахнулся.

– Лежи тихо, идиот, или сдохнешь!

Косарь ткнул его под ребра. Юноша лишь пискнул. Дышать он уже не мог. Брофи пытался сопротивляться, но сил не было. Керифянин схватил его здоровую руку и засунул себе под колено.

– Шея – самое плохое место, парень. Яд попадает в мозг, и все, ты покойник. Понял?

Брофи кивнул.

– Не дергайся.

Юноша заставил себя расслабиться.

– Хорошо. А теперь замри. Будет больно.

Дыхание прорывалось со свистом. Горло закрылось. Он не мог пошевелить шеей.

Косарь порылся в кожаной сумке.

– Маленький или большой?

– Что?

Быстрым, уверенным ударом керифянин рассек Брофи горло. Получилось почти безболезненно.

– Скорпион. Он был маленький, как палец, или большой, как ладонь?

– Большой…

Косарь вынул из сумки крошечный пузырек, вырвал зубами и выплюнул пробку.

– Хорошо. Через час полегчает. – Он вылил содержимое пузырька в надрез на шее.

Брофи вскрикнул, выгнул спину и забился, дергая всем, чем только можно, но Косарю удалось удержать его на земле. Крик перешел в стон, стон в хрип. Силы окончательно покинули его, и юноша затих.

Косарь приложил пальцы к нетронутой стороне шеи, подержал и со вздохом опустился на песок. Потом посмотрел на усыпанный звездной пылью горизонт и покачал головой.

– Ненавижу Физендрию.

ГЛАВА 4

Балкон выходил в сад. Еще дальше, за стеной, на тихой воде покачивались ставшие на якорь галеры и парусники. Беландра вышла полюбоваться закатом, но солнце давно ушло за горизонт, вечер стер с неба последние пурпурные блики, а она все смотрела на любимый город. Зажженные с наступлением темноты уличные фонари напоминали светлячков, растянувшихся пунктирной линией от Северного моста до Каменной стороны. Дневная жара спала, и прохладный бриз трогал щеки и шевелил волосы, приглашая поужинать с друзьями на Ночном рынке или прогуляться по Мельничной стене. Наступала ночь. Ночь любви, долгой и неспешной любви под звездами, с вплывающим через окно ароматом лаванды и чириканьем неугомонных воробьев на ветках.

Когда-то и я знала, что значит быть влюбленной, думала Беландра. Когда-то и я знала это сладкое, с болью влечение к одному-единственному мужчине. Но вызвать то ушедшее чувство она уже не могла. Могла представить, изобразить, описать, но не пережить – оно ушло из тела, как если бы из него удалили некий отвечающий за эмоции орган.

За воротами сада маялись два вооруженных копьями солдата. Они утверждали, что поставлены для охраны сестры Осени, но на самом деле стерегли пленницу, заточенную в собственном Доме. В городе неспокойно, уверяли ее. Надо переждать несколько дней.

В первый день заточения Беландра возмутилась и, отказавшись признавать их право ограничивать ее свободу, двинулась прямиком к воротам. Солдаты встали на пути, скрестив копья, а когда за первой попыткой последовали другие, один из них просто-напросто врезал древком копья ей в живот. Пришлось напрячь все силы, чтобы устоять на ногах и, закрывшись броней гордого достоинства, возвратиться в дом.

Разумеется, она могла бы легко выскользнуть из дома, перехитрив стражу, но какой смысл убегать в ночь, уподобившись вору, если некуда пойти. Город, ее любимый Огндариен, забрали чужие, и теперь она вместе с другими сестрами должна вернуть его тем, кому он принадлежал по праву.

Последней из тех, кто еще не склонился перед Креллисом, была Шара. Шесть дней назад Беландра отправила ее с поручением выяснить детали дела Брофи, и с тех пор девушку никто не видел. После Шары к ней уже никого не допускали. Сотни человек приходили к воротам, но всех их заворачивали без объяснения причин. Прежних слуг заменили новыми, незнакомыми ей, молчаливыми, угрюмыми и запуганными.

Именно отсутствие новостей угнетало сильнее всего. У Беландры были друзья во всех кварталах города, и информация всегда стекалась к ней, как ручьи в реку. Теперь же она изнывала от жажды.

В один из дней Беландра поймала в коридоре служанку.

– Расскажи мне хотя бы о Брофи, – взмолилась она.

– Он жив, – прошептала девушка, но больше не произнесла ни слова.

Известие добавило бодрости, но лишь ненадолго.

Беландра смотрела на едва проступающие в темноте очертания Зала Окон. Теперь, когда четыре факела не напоминали больше о пропавших братьях, над Огндариеном как будто сгустились тьма и отчаяние.

Ветер шевельнул ветви. Беландра вздрогнула от неожиданности и постаралась сосредоточиться. Хотелось плакать, но такую слабость она не могла себе позволить. Проблему создала она сама, а значит, и решать ее должна сама. Слезы означали бы поражение. Последний ход еще не сделан.

– Тебе бы следовало убить меня, – прошептала она, обращаясь к невидимому врагу. – Ты почти не совершаешь ошибок, но об этой пожалеешь.

– Госпожа Осени, у меня для вас новости.

Голос прозвучал тихо, не громче чириканья воробьев. На мгновение Беландра замерла, усилием воли заставив себя не поворачивать голову влево. Ветки ближайшего к балкону дерева едва заметно шевельнулись.

– Кто ты, дитя? – негромко спросила она.

– Я не дитя. Мне тринадцать, и я уже почти взрослая.

– Извините, юная госпожа. И все же кто вы и зачем пожаловали?

– У меня новости. – Невидимая собеседница помолчала. – На продажу.

Определенно кто-то незнакомый, но кто? Лазутчика мог подослать и Креллис, но вообще-то тонкие ходы не в его стиле.

– Что за новости и какова их цена?

– Мне известно, где держат ту красивую госпожу с голубым камнем на поясе. Мне известно, кто ее там держит. И еще… – Снова пауза. – Я знаю, что с ней сделали.

Ох, Шара, во что я тебя впутала?

– И какова же ваша цена за эти сведения?

– Цена небольшая, – ответил голос, в котором Беландра уловила нотку нерешительности. – Сто серебряных звездочек.

– Понятно. Кто вас прислал?

– Я сама себя прислала. Пять дней назад та красивая госпожа села в мою лодку на вашей пристани. Я отвезла ее на Каменную сторону. Она хорошо заплатила и… проявила интерес к деловому сотрудничеству. Потом, когда она не вернулась, я решила сама ее найти. У меня есть для этого свои возможности.

– Нисколько не сомневаюсь. Я дам вам десять серебряных монет за эти сведения…

– Десять монет! Ее жизнь в опасности!

– А потом, – невозмутимо, словно ее и не перебивали, продолжала Беландра, – еще сто девяносто, если вы доставите несколько сообщений.

В ветвях снова зашуршало, и в следующее мгновение на балкон ловко, как белка, соскочила девушка с огненно-рыжими волосами. Прыжок завершился не совсем удачно, она ударилась коленками о камень, но стерпела боль, не издав ни звука.

Беландра посмотрела на солдат у ворот. Те ничего не заметили.

Она отступила в комнату. Рыжеволосая девушка последовала за ней и, проверив взглядом все углы, повернулась к хозяйке.

– Две сотни?

– Две сотни.

Девушка задумчиво пожевала губу и протянула мозолистую ладошку.

– Ты перевозчица, – догадалась Беландра.

Гостья пожала плечами.

– Заметано?

Улыбка скользнула по губам сестры Осени. Скользнула, но не ушла. Первая настоящая улыбка за последние годы. Беландра торжественно пожала маленькую, но крепкую ладонь.

– Заметано.