Текст книги "Перерождение"

Автор книги: Джастин Кронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– Простите за беспокойство, – начала Джинетт. – У меня машина сломалась, нельзя ли…

– Конечно, можно! – проговорила монахиня, вернее, не проговорила, а пропела. Не голос, а музыка, ничего подобного Джинетт в жизни не слышала. – Заходите, обе заходите!

Монахиня посторонилась, пропуская мать и дочь в дом. Джинетт знала: другие монахини, вероятно, тоже чернокожие, где-то рядом, спят, готовят обед, читают или молятся, они же целыми днями молятся! Судя по царящей в здании тишине, она не ошибалась. Сейчас ей следовало хоть ненадолго избавиться от монахини. Джинетт понимала это так же четко, как и то, что убила студента. Следующий поступок принесет мучительную боль… Впрочем, к боли она давно привыкла.

– Мисс…

– Пожалуйста, зовите меня Лейси, – предложила монахиня. – Это ваша дочка? – Она наклонилась к Эми. – Привет, а как тебя зовут? У меня есть племянница твоего возраста. Такая же кукла! – Лейси посмотрела на Джинетт. – Малышка очень застенчивая. Хотя, наверное, дело в моем акценте. Я из Сьерра-Леоне, это в западной Африке. – Лейси взяла Эми за руку. – Знаешь, где Африка? За тридевять земель отсюда!

– Здесь все монахини из Африки? – полюбопытствовала Джинетт.

Лейси засмеялась, сверкнув белоснежными зубами.

– Нет, что вы, только я!

Воцарилась тишина. Джинетт очень понравилась монахиня, понравились ее голос и то, как блестели ее глаза, когда она разговаривала с Эми.

– Мы опаздывали в школу, – прервала молчание Джинетт, – а машина у меня старая, раз, и заглохла!

Лейси понимающе кивнула.

– Сюда, пожалуйста! – Она повела Джинетт с Эми на кухню, очень просторную, с большим дубовым столом и шкафчиками, на которых красовались ярлычки: «посуда», «консервы», «макароны и рис». Джинетт не представляла, как питаются монахини, но решила: раз их тут много, такие ярлычки – отличная идея. Лейси показала ей телефон, старый коричневый аппарат с длинным шнуром, прикрепленный к стене. Свои следующие действия Джинетт заранее продумала до мельчайших деталей. Лейси поставила перед Эми тарелку с домашним печеньем и стакан с молоком, а Джинетт набрала номер и под аккомпанемент автоответчика, вещавшего о переменной облачности, двенадцати градусах тепла и большой вероятности дождя ближе к вечеру, притворилась, что общается с представителем страховой компании, и кивала мнимым ответам.

– Эвакуатор пришлют с минуты на минуту, – объявила она, вешая трубку. – Сказали, чтобы ждала на улице. Аварийный комиссар неподалеку.

– Отличные новости! – обрадовалась монахиня. – Вам очень повезло. Хотите – оставьте девочку со мной. На оживленной улице ребенку не место.

Ну вот, даже врать больше не придется! Нужно лишь сказать «да».

– Она не помещает?

– У нас все будет в порядке, – улыбнулась монахиня и ободряюще взглянула на Эми. – Правда? Видите, она согласна, так что можете спокойно заниматься машиной.

Эми сидела за большим дубовым столом, но к печенью и молоку не притронулась, только сняла рюкзачок и положила его рядом. Джинетт впилась в нее взглядом, потом опустилась на колени и прижала к себе.

– Будь умницей! – шепнула она, и малышка кивнула. Хотелось сказать что-то еще, но слова не шли. Джинетт вспомнила записку, которую сунула в рюкзачок. Монахини наверняка ее найдут! Она еще крепче обняла дочь, жадно впитывая ее тепло и запах. Подступили слезы, но чернокожая Люси, или как ее, Лейси, ничего не заметила. Все чувства и драгоценные воспоминания следовало спрятать, схоронить в себе, чтобы никто не увидел. Джинетт разомкнула объятия, не сказав ни слова, вышла из кухни и быстро зашагала по аллее.

2

Из файлов Джонаса Эбботта Лира, доктора философии, профессора факультета молекулярной и клеточной биологии Гарвардского университета, прикрепленного к отделению палеовирологии [4]4
  Палеовирология – новая наука, которая изучает генетическую историю древних вирусов для лучшего понимания современных болезней.


[Закрыть]Научно-исследовательского института инфекционных заболеваний Медицинской службы Вооруженных сил США, Форт-Детрик, Мэриленд.

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Пн., 6 февраля 13:18

Тема:Заработала спутниковая связь

«Пол!

Привет из боливийских джунглей, отрезанного от моря андского захолустья! Готов поспорить, сидишь ты сейчас в промозглом Кембридже, смотришь на снегопад и думаешь, что месяц в тропиках – настоящий рай. Однако уверяю, тут не курорт. Вчера, например, видел змею длиной с подводную лодку.

Добрался без особых приключений: сначала шестнадцатичасовой перелет до Ла-Паса, затем маленьким правительственным самолетом до Консепсьона, расположенного в джунглях на востоке страны. Дальше приличных дорог нет, говорю же, захолустье, поэтому потащимся пешком. Мы все в приподнятом настроении, и список участников экспедиции постоянно растет. Помимо группы из Калифорнийского университета в Ла-Пасе к нам примкнул Тим Фаннинг из Колумбийского университета и Клаудиа Свенсон из Массачусетского технологического института (ты вроде говорил, что знаком с ней по Йелю). В общем, команда вполне звездная, но это еще не все! С удовольствием сообщаю: Тим привез полдюжины аспиранток, благодаря чему средний возраст участников снизился лет на десять, а гендерный баланс склонился в пользу женщин. «Девочки – будущие светила науки!» – твердит Тим, женатый в четвертый раз, причем каждая новая супруга у него моложе предыдущей. Вот уж точно горбатого могила исправит!

Несмотря на все мои (и ваши с Рошель) опасения относительно участия военных, не могу не отдать им должное. Лишь благодаря финансам и влиянию Института инфекционных заболеваний удалось за месяц, – повторяю, за месяц! – снарядить нашу экспедицию и собрать звездную команду. Столько лет стучался в закрытую дверь, а она вдруг сама распахнулась настежь, осталось лишь порог переступить. Знаешь ведь меня: я ученый до мозга костей, к суевериям отношусь скептически, однако не могу избавиться от мысли, что это судьба. Надо же, после долгой и мучительной болезни Лиз мне наконец выпал шанс разгадать величайшую тайну в мире – тайну смерти. Лиз бы здесь понравилось: без труда представляю, как она в соломенной шляпе сидела бы на залитом солнцем берегу и читала бы любимого Шекспира.

Кстати, поздравляю с вступлением в должность! Перед самым отъездом слышал, что комиссия единогласно приняла твою кандидатуру. Я ничуть не удивлен – знаю, как голосовали на факультете. Сообщить результат не имею права, могу лишь очень прозрачно намекнуть (строго между нами!): твою кандидатуру поддержали все без исключения. Не представляешь, как я рад! То, что ты лучший биохимик Гарварда, способный одной левой выстроить белки цистоскелетных микротрубочек по ранжиру и к присяге привести, дело десятое. Главное, с кем бы я играл в сквош во время ланча, если б тебя не утвердили?

Поцелуй за меня Рошель, а Алексу передай: дядя Джонас привезет ему боливийский презент. Как насчет детеныша анаконды? Говорят, если кормить на совесть, они преданнее собак… Надеюсь, приглашение на первый матч «Ред сокс» еще в силе. Одному Богу известно, где и как ты раздобыл билеты!

Джонас».

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Ср., 8 февраля 08:00

Тема:Re: На охоту, тигр!

«Привет, Пол!

Спасибо за письмо и особенно за мудрый совет касательно красоток-аспиранток с дипломами из Лиги плюща. В принципе я с тобой согласен и одинокими ночами в палатке не раз об этом думал. Увы, сейчас это маловероятно, ибо в мыслях у меня только Рошель, можешь так ей и передать.

Есть не очень хорошие новости (слышу громкий возглас Рошель: «Я же говорила!»). Похоже, военные прижимают нас к ногтю. Наверное, этого и следовало ожидать, ведь экспедиция снаряжена на средства Медицинской службы Вооруженных сил США, и средства немалые. Одна разведка с воздуха – удовольствие недешевое: двадцать тысяч баксов, чтобы перепрограммировать спутник на каких-то полчаса. Тем не менее военные, как обычно, перегибают палку. Вчера мы готовились к отправлению: остались сущие мелочи, когда неподалеку от базы сел вертолет, из которого высыпали – угадай, кто? – спецназовцы, целый отряд спецназовцев, экипированных, словно на штурм вражеской огневой точки. Камуфляж «джунгли», черно-зеленая маскировочная раскраска, инфракрасные прицелы, модернизированные М-19 с отводом пороховых газов – в общем, полный комплект. Я сразу понял: парни горячие, так и рвутся в бой! За ними шествовал тип в гражданском, судя по виду, главный. Этот главный медленно и важно подошел ко мне, и я обомлел: совсем сопляк, и тридцати нет! Его загару любой инструктор по теннису позавидовал бы. «Зачем такому целый отряд спецназовцев?» – недоумевал я. «Вы, как это, вампиролог?» – осведомился он. Пол, тебе известно, как я отношусь к слову «вампиры»! Укажи я его в работах, плакал бы мой грант от Национальной академии наук! Чисто из вежливости, а главное – потому что окружавших нас спецназовцев со всеми их «пушками» вполне хватило бы для свержения правительства небольшой страны, я ответил: мол, да, это я. «Доктор Лир, меня зовут Марк Коул, – представился он и, широко улыбаясь, пожал мне руку. – Ради встречи с вами я прилетел издалека. Ну, вы теперь ВИП-персона!» «Какая еще персона? И что здесь делают эти парни в камуфляже? – подумал я, а вслух сказал: – Это гражданская экспедиция!» «Уже нет», – продолжал улыбаться он. «Кто так решил?» – поинтересовался я. «Доктор Лир, так решил мой босс». – «А кто ваш босс?» – «Президент Соединенных Штатов».

Тим буквально рассвирепел: командиром может быть только он! Мне-то хоть командир, хоть капитан, хоть сержант Пеппер, хоть полковник Сандерс из «Кентукки фрайд чикен», а вот Клаудиа подняла настоящую бучу, грозилась даже собрать вещи и уехать домой. «Я этого хлыща не выбирала, и пусть хоть треснет, не стану подчиняться его приказам!» Хлыща не выбирал никто, прилет спецназовцев вообще казался глупой шуткой, только выяснилось, что Клаудиа – квакер [5]5
  Квакер (от англ.quaker – трясун) – член христианской религиозной секты, которая отрицает священников.


[Закрыть], а ее младший брат по идейным соображениям не воевал в Иране. В итоге мы кое-как уговорили ее остаться, пообещав, что отдавать честь и вытягиваться по стойке «смирно» не придется.

Понятия не имею, зачем здесь эти парни. Интерес военных к нашей экспедиции вполне ясен: в конце концов, это они ее спонсировали, за что я очень благодарен. Но зачем пристегивать спецназовцев, точнее, спецразведку к команде биохимиков? Загорелый хлыщ Коул – по-моему, он из Агентства национальной безопасности, хотя черт его знает! – заявил, что область, в которую мы направляемся, контролирует наркокартель Диего Монтойи, и спецназовцы нас защитят. «Представляете, что случится, если группа американских ученых попадет в плен к боливийским наркобаронам? Представляете реакцию нашего внешнеполитического ведомства? Там явно не обрадуются!» Я спорить не стал, хотя точно знаю: в районе, куда мы направляемся, наркобаронов нет, они все на западных плоскогорьях. В джунглях на востоке страны обитают лишь разрозненные индейские племена, которые практически не контактируют с внешним миром. И ведь хлыщ Коул знает, что я в курсе!

Мне, конечно, любопытно, а вот для экспедиции особой разницы нет: ну сопровождают нас до зубов вооруженные спецназовцы, и что с того? К нам они не лезут, разговаривают мало. Жутковатые на вид, но под ногами не путаются.

Все, завтра утром мы выступаем! Что решили по поводу змееныша?

Джонас».

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Ср., 15 февраля 23:32

Тема:См. Приложение

Приложение:DSC00392.JPG (596 КБ)

«Привет, Пол!

Мы уже шесть дней в пути. Прости, что не писал. Рошель пусть не волнуется! Брести по джунглям тяжело, приходится продираться сквозь заросли, да еще дожди постоянно льют. Вечерами наедаемся, как оголодавшие бомжи, и валимся спасть – тут уж не до спутниковой связи! Пахнем тоже по-бомжовски!

Сегодня мне не до сна: слишком нервничаю, и вложенный снимок объяснит почему. В то, чем занимаюсь, я верил всегда, но были и минуты сомнений, и бессонные ночи, когда собственные идеи казались полной чушью, безумной фантазией, появившейся у меня во время болезни Лиз. Уверен, тебе тоже так казалось. В общем, я был бы идиотом, если бы не сомневался ни в чем. А вот теперь все сомнения отпали.

Если верить глобальной системе навигации, до места назначения еще миль десять. Топография соответствует результатам спутниковой разведки: сплошные джунгли, и лишь вдоль реки – глубокое ущелье с известняковыми скалами, буквально утыканными пещерами. Строение этих скал обычное – даже дилетант разберется! – слои осадочных пород, а ниже, ярдах в четырех от вершины, тонкий пласт сажи. В общем, подтверждаются легенды племени чучоте о том, что тысячу лет назад здесь полыхал пожар – «священный огонь, зажженный богом солнца Аукслом, чтобы уничтожить демонов и спасти мир».

Вчера вечером мы разбили лагерь на берегу реки и слушали писк летучих мышей, на закате тучами вылетавших из пещер, а утром двинулись вдоль ущелья на восток. Вскоре после полудня мы увидели статую.

Сначала я решил, у меня галлюцинации. Взгляни на фотографию, Пол: это человек, но не совсем – звериная поза, когти, длинные, едва помещающиеся во рту зубы, мускулистый торс. Поразительно, но даже малейшие детали видны по истечении… скольких веков? Сколько веков каменную статую разъедали дожди, ветер и солнце? У меня от нее дух захватывает! Сходство с изображениями, которые я показывал тебе раньше, не вызывает сомнений – с колоннами храма в Мансехре, фигурами из захоронения в Саньяне и рисунками в пещерах Кот-д’Армора.

Сегодня вечером летучих мышей стало еще больше, но к ним привыкаешь, а еще они москитов отпугивают. Клаудиа поставила ловушку: очевидно, летучие мыши любят консервированные персики, их она и использует в качестве приманки. Может, вместо змееныша Алексу лучше привезти летучего мышонка?

Дж.».

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Суб., 18 февраля 18:51

Тема:Еще фотки

Приложение:DSC00481.JPG (596 КБ), DSC00486 (582 КБ), DSC00491 (697 КБ)

«Привет, Пол!

Вот взгляни на фотографии. Всего мы насчитали девять статуй. Коул думает, нас преследуют, но кто – не объясняет. Он ночи напролет сидит на спутниковой связи, с кем и по какому поводу, я не в курсе. Хоть ВИП-персоной меня больше не зовет! Он молод, но не такой сопляк, каким кажется. Слава Богу, погода исправилась. Мы уже близко от цели, милях в пяти, и движемся с приличной скоростью».

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Вт., 21 февраля 01:16

Тема:

«Пол!

Пишу тебе на случай, если не смогу вернуться. Не хочу пугать, но ситуацию следует оценивать реалистично. До могильника менее трех миль, однако сомневаюсь, что мы произведем запланированное извлечение: слишком много больных и умерших.

Позапрошлой ночью нас атаковали… нет, не члены наркокартеля, а летучие мыши. Они появились через несколько часов после заката, когда большинство участников экспедиции сидели у палаток, занимаясь обычными вечерними делами. Видимо, мыши с самого начала следили за нами, выжидая момент для нападения. Мне повезло: я ловил сигнал глобальной системы навигации и отошел на пару сотен ярдов к верховью реки. Сперва раздались крики, потом выстрелы. Когда я вернулся в лагерь, мыши уже улетели. Той ночью умерли четверо, включая Клаудию. Мыши облепили ее! Она спускалась к реке, вероятно, надеясь избавиться от мерзких тварей в воде, но не сумела. Помощь подоспела поздно – Клаудия потеряла слишком много крови. Еще шестерых искусали или исцарапали, и теперь все они страдают от какого-то скоротечного вида боливийской геморрагической лихорадки: сильное кровотечение изо рта и носа, белки глаз и кожа покраснели от лопнувших капилляров, подскочила температура. Кроме того, в легких скапливается жидкость, и человек практически впадает в кому. Мы связывались с Центром контроля заболеваний, но без анализа тканей трудно сделать определенный вывод. Тим бросился защищать Клаудию, но мыши почти полностью изжевали ему обе руки. Из больных он самый тяжелый, боюсь, до утра не доживет.

Вчера ночью мыши напали снова. Спецназовцы заняли круговую оборону, но мерзких тварей было слишком много – сотни тысяч, целая туча, заполонившая ночное небо. Трое спецназовцев погибли, в том числе и Коул. Он стоял прямо передо мной, и мыши буквально оторвали его от земли и изрешетили, как пули. Хоронить было почти нечего… А вот сегодня все спокойно, в небе ни мышки. Огонь их вроде бы отпугивает, поэтому мы развели костры вокруг лагеря. Спецназовцы, и те подавлены, а мы, уцелевшие члены экспедиции, решаем, что делать дальше.

Немало оборудования вышло из строя, хотя как это случилось, неясно. Во время вчерашней атаки взорвалась сумка с гранатами, в результате чего погиб спецназовец, сгорели аккумулятор и большая часть продовольствия. Впрочем, у нас есть система спутниковой связи, а заряда в батареях еще достаточно, чтобы запросить эвакуацию. Пожалуй, стоит убраться отсюда подобру-поздорову.

Но… Я спрашиваю себя, зачем и к кому мне возвращаться, и не могу назвать ни единой причины. Разумеется, будь Лиз жива, я рассуждал бы иначе. Кажется, весь прошлый год я уверял себя, что она просто уехала. Мол, однажды дверь откроется, и я увижу ее. Она улыбнется и наклонит голову, чтобы челка упала набок. Мы будем вместе пить ее любимый «Эрл Грей» и гулять в снегопад по берегу Чарльза. Теперь понимаю: этого не будет никогда. Поразительно, но события двух последних дней окончательно прояснили для меня цель и важность экспедиции. Я нисколько не жалею, что сюда прилетел, и страха не испытываю. Если потребуется, двинусь к могильникам в одиночку.

Что бы ни случилось, какое бы решение я ни принял, знай, ты мой лучший друг, даже больше – брат. Странно писать об этом в боливийских джунглях за тысячи миль от всего, что мне знакомо и дорого! Кажется, в моей жизни наступил новый этап. Куда только судьба нас не забрасывает, какими дорогами не ведет…»

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Вт., 21 февраля 05:31

Тема:Re: Не дури, скорее оттуда выбирайся

Пол!

Вчера вечером мы запросили эвакуацию. Нас должны забрать через десять часов. Как раз вовремя: еще одну ночь мы здесь не выдержим. Более-менее здоровые члены экспедиции решили не терять день даром и пойти к могильникам. Сперва думали бросить жребий, но выяснилось, что к могильникам хотят все. Выступаем через час, с первыми лучами солнца. Может, еще удастся извлечь из этого ужаса какую-то пользу? Есть и хорошие новости: за последние несколько часов Тиму немного полегчало. Он по-прежнему без сознания, но температура спала, кровотечение остановилась, а кожа выглядит получше. Другие заболевшие по-прежнему в критическом состоянии.

Пол, я знаю, единственный твой бог – наука, но очень прошу, помолись за нас! За нас всех».

От кого:[email protected]

Кому:[email protected]

Дата:Вт., 21 февраля 23:16

Тема:

«Теперь понятно, зачем к нам приставили спецназовцев!»

3

В восточном Техасе на четырех тысячах акрах топких сосняков и низкотравья расположено заведение, весьма напоминающее бизнес-парк или большую школу, – тюрьма Полански, она же Террелл, принадлежащая Управлению уголовной юстиции штата Техас. Попадание туда означает одно: ты осужден за тяжкое убийство на территории Техаса и отправлен умирать.

На то мартовское утро Энтони Ллойд Картер, заключенный номер 999642, приговоренный к смертельной инъекции за убийство Рейчел Вуд, жительницы Хьюстона, матери двоих детей, лужайку которой он еженедельно стриг за сорок долларов и стакан чая со льдом, провел в камере-одиночке режимного блока тюрьмы Террелл тысячу триста тридцать два дня – меньше, чем многие, больше, чем некоторые, – хотя для него это не имело никакого значения. Призов за самую долгую отсидку в тюрьме не дают. Ел Картер один, зарядку делал один, душ принимал один, поэтому принципиальных различий между неделей, днем и месяцем не видел. Он не без основания считал, что значимым событием в его жизни будет лишь тот день, когда надзиратель с капелланом проводят его в «комнату с иглой», и знал: ждать осталось недолго. В одиночках разрешали читать, но Картер освоил эту науку плохо и давно махнул на книги рукой. В его камере, бетонной коробке размером шесть на девять футов, имелись лишь окно и стальная дверь с прорезью, через которую подавали еду, поэтому он целыми днями лежал на нарах, ни о чем не думал и порой не мог определить, спит или бодрствует.

Тот день, как и все остальные, начался в три утра, когда надзиратели включили свет и толкнули в прорезь поднос с завтраком. Обычно давали хлопья с молоком, или порошковую яичницу, или оладьи. Если оладьи сдабривали арахисовым маслом, Картер считал завтрак отличным. В тот день именно так и получилось. Пластиковые вилки ломались буквально через раз, но Картер складывал оладьи пополам и, сидя на нарах, уплетал за обе щеки. Другие заключенные из отделения особого режима жаловались на плохую еду, а вот Картера она вполне устраивала. На свободе он питался намного хуже, порой вообще не ел сутками, так что оладьи с арахисовым маслом его радовали, хоть завтраком и кормили ни свет ни заря.

Разумеется, заключенным полагались свидания, но за весь срок Картера навестил лишь муж убитой с известием, что обрел Господа нашего Иисуса Христа, много молился и рассказывал Богу о том, что лишился красавицы жены, а его дети – любимой и любящей матери. За долгие месяцы, проведенные в молитвах, он наконец примирился со случившимся и решил простить Картера: сидел за стеклянной перегородкой, прижимал к уху телефонную трубку и рыдал в три ручья. Когда-то Картер сам был добрым христианином, поэтому речи мужа убитой глубоко его тронули, однако тон и слезы наводили на мысль, что прощение тот дарует исключительно ради собственного спокойствия. О желании помочь Картеру избежать незавидной участи тип не упомянул. Картер не представлял, какими словами исправить ситуацию, поэтому поблагодарил типа и сказал: «Благослови вас Господь! Простите меня! Если встречу миссис Вуд на небесах, обязательно сообщу о вашем сегодняшнем посещении!» Тип тут же вскочил и бросился вон из зала свиданий, оставив Картера с трубкой у уха. С тех пор прошло как минимум два года, и больше Картера никто не навещал.

Миссис Вуд всегда была так добра, подкидывала лишнюю пятерку, а то и десятку, в жару угощала холодным чаем – выносила на маленьком подносе, как в крутых ресторанах. События рокового дня сбивали с толку – как же так вышло? – и не укладывались в голове, хотя Картер раскаивался, искренне раскаивался. Нет, он не отпирался, но считал: несправедливо умирать из-за непонятного события, ну, по крайней мере, до того, как он сумеет в нем разобраться. Он уже четыре года перебирал, обмозговывал, а яснее не становилось. Возможно, проблема заключалась том, что в отличие от мистера Вуда ему не удавалось примириться со случившимся. Какое там, он запутывался все сильнее, а безликая череда дней, недель и месяцев с каждым новым днем, неделей, месяцем создавала в памяти все больший сумбур.

В шесть часов утра сменились надзиратели. Свежезаступившие разбудили заключенных для переклички, затем прошлись по коридору с мешками и собрали грязное белье – боксерки и носки. «Значит, сегодня пятница», – заключил Картер. В душевую водили раз в неделю, к парикмахеру – раз в шестьдесят дней, поэтому чистое белье казалось мини-праздником. Липкая кожа особенно раздражала летом, когда потом обливаешься круглосуточно, даже если лежишь пластом и совершаешь минимум движений. Впрочем, из письма, присланного адвокатом полгода назад, Картер знал: техасская жара скоро перестанет ему досаждать. Второго июня наступит конец…

Размышления прервал громкий стук в дверь.

– Картер! Энтони Картер! – Голос принадлежал начальнику смены Клещу.

– Да, Клещ, он самый! – отозвался с нар Энтони. – Кого-то другого здесь ищешь?

– Приготовься, Тони, наручники надеваем!

– Для прогулки еще рано, а в душ меня сегодня не ведут.

– Думаешь, я буду стоять здесь все утро и уговаривать?

Картер сполз с нар, на которых, глядя в потолок, размышлял о Рейчел Вуд и холодном чае на подносе. Затекшие мышцы ныли, и он не без труда встал на колени лицом к нарам. Процедура повторялась в тысячный раз, а Картер по-прежнему терпеть ее не мог. Труднее всего было удержать равновесие. Вот он свел лопатки, вывернул плечи и ладонями вверх высунул руки в прорезь, через которую подавали еду. Щелк! – в запястья впился холодный металл.

– Поднимайся! – скомандовал надзиратель, прозванный Клещом за то, что надевал наручники туже и больнее других.

Картер выдвинул правую ногу вперед и оперся на нее – левое колено громко хрустнуло. Он осторожно поднялся, одновременно высвобождая закованные руки из прорези. За дверью зазвенели ключи. Наконец дверь распахнулась. Вот и Клещ собственной персоной, а рядом с ним надзиратель, получивший прозвище Деннис-Мучитель: из-за волос, вечно стоявших дыбом, точь-в-точь как у пацана в комиксах, и дубинки, которой ему очень нравилось грозить, а еще больше – пользоваться. Вроде и дубинка всего лишь деревянная, и удары несильные, а боль адская! Секрет заключался в том, что Деннис-Мучитель мастерски находил на телах заключенных особо чувствительные точки.

– Картер, к тебе гость, – объявил Клещ. – Не мать и не адвокат.

Если Клещ хмурился, то Деннис явно пребывал в отличном настроении и крутил дубинку, как мажоретка трость.

– Господь забрал мою мать к себе, когда мне исполнилось десять, – отозвался Картер. – И ты, Клещ, в курсе: я же сто раз тебе рассказывал. Кому я понадобился?

– Понятия не имею. Распоряжается-то начальник тюрьмы! Я должен лишь привести тебя к «клеткам».

Ничего хорошего Картеру это не предвещало. Муж убитой давно не появлялся, неужели решил навестить и сказать: я передумал, простить не могу, катись к дьяволу, Энтони Картер? Так или иначе, Картер не представлял, что ответить этому типу. Он уже столько каялся – мозоль на языке натер!

– Ладно, вперед! – скомандовал Клещ, впился в локоть Картера и поволок по коридору, словно ребенка через толпу или строптивую девицу на дискотеке. В Террелле заключенных даже в душ водили именно так! Одна часть сознания привыкает к чужим бесцеремонно грубым рукам, другая привыкнуть не может. Шагавший впереди Деннис распахнул дверь, разделявшую одиночки и остальную часть отделения особого режима, потом вторую, внешнюю, за которой начинался коридор, тянувшийся мимо общего блока к «клеткам». Картер уже два года не выходил за пределы отделения особого режима или «крыла З», как его называли в Террелле. «З» – это «Задница, моя черная задница», «З» – это «Забей меня до смерти», «З» – это «Завтра меня отправят на тот свет», поэтому Картер брел, вперив глаза в пол, но изредка все же смотрел по сторонам: вдруг попадется что-то новое? Нет, Террелл как Террелл: сталь, бетон, тяжелые двери и кисловатый запах людей.

У зала свиданий они отметились у дежурного и вошли в пустую «клетку». Здесь было куда теплее и так сильно пахло хлоркой, что у Картера заслезились глаза. Пока Клещ снимал наручники, Деннис держал дубинку у болевой точки под подбородком Картера. Потом на запястья – «Руки перед собой, Картер!» – и на ноги надели кандалы. Стены усеивали таблички с правилами поведения в зале свиданий, но ознакомиться с ними или хотя бы мельком просмотреть Картер не удосужился. Его подвели к стулу и вложили в ладонь телефонную трубку. Удерживать ее у уха получалось, лишь приподняв ноги к груди – колени снова захрустели, а цепь вытянулась вдоль торса, как длинная застежка-молния.

– В прошлый раз обошлись без кандалов, – напомнил Картер.

Клещ мерзко хохотнул.

– Ну, извини, забыли попросить у тебя письменное разрешение! Да катись ты, Картер! У тебя десять минут.

Надзиратели вышли. Через миг дверь за стеклянной перегородкой отворилась, и Картер увидел своего первого за два года посетителя.

Специальный агент Брэд Уолгаст ненавидел Техас и все, что с ним связано. Ненавидел резкие колебания погоды: буквально за минуту палящий зной сменяется собачьим холодом, а влажность не ниже, чем в душевой. Ненавидел природу: тщедушные деревья с узловатыми ветвями – такие только в страшную сказку! – и пыльные пустоши. Ненавидел рекламные щиты, дороги и широкие полосы техасского флага, развевавшегося на каждом шагу, причем непременно огромного, как одеяло. Ненавидел громоздкие пикапы, на которых разъезжает каждый первый, хотя бензин стоит тринадцать баксов за галлон, а планета задыхается от выхлопных газов. Ненавидел сапоги, ремни с гигантскими пряжками и гнусавую речь местных: говорят так, словно целыми днями объезжают мустангов и бросают лассо вместо того, чтобы чистить зубы и работать в офисе, как жители нормальных штатов.

Уолгаст ненавидел Техас в основном потому, что родители за шкирку перетащили его сюда, когда он учился в средней школе. Сейчас сорокачетырехлетний Уолгаст был в неплохой форме, но возраст уже напоминал о себе разнообразными болячками и редеющими волосами. Шестой класс он считал древней историей, ни о чем не жалел, но сегодня, везя Дойла по Пятьдесят девятой трассе на север от Хьюстона, явственно ощущал: старая рана не затянулась. За окнами мелькал посвежевший весенний Техас. Техас – отстойник размером со штат, от него сплошные проблемы! Брэд, безоблачно-счастливый мальчишка из Орегона, обожавший рыбачить на реке Кус и часами гулять по лесу с приятелями, неожиданно попал в пригород Хьюстона. Вместо дома на опушке леса – дурацкое бунгало, а еще прогулки в школу по тридцатипятиградусной жаре без малейшего намека на тень… Юному Уолгасту зачастую казалось, что на голову опускается тяжелый башмак. «Преисподняя!» – думал Брэд. Да, преисподняя находится в Хьюстоне, штат Техас, и он в нее угодил. В новой школе его первым делом заставили дать клятву на верность флагу Техаса, точно он переехал не в другой штат, а в другую страну. Через три мучительно-трудных года семья переехала снова, и тот день стал, вероятно, самым счастливым в жизни Брэда, несмотря на сопутствующие обстоятельства. Его родители познакомились в резервации Гранде Ронде, куда отец, по образованию инженер-механик, устроился учителем математики через год после окончания колледжа, а мать, индианка-шинук по своей матери, в девичестве носившей фамилию По-Беар, работала медсестрой в местной больнице. В Техас родители подались ради денег, но в 1986 году нефть резко подешевела, и отца сократили. Дом продать не удалось, и в итоге отчаявшийся отец просто оставил ключи в банке. Отец хватался за любую работу – семья кочевала за ним из Техаса в Мичиган, потом в Огайо, потом на север Нью-Йорка, – но из долгов так и не выбрался. Он умер от рака поджелудочной железы за два месяца до того, как Брэд окончил среднюю школу, третью с момента отъезда из Орегона. В смерти отца проще всего было винить ненавистный Техас. Мать вернулась в Орегон, но вскоре не стало и ее. Не стало никого.