Текст книги "Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов"

Автор книги: Джаспер Ффорде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ничего, – тихо ответил Линтон.

– Мистер Хитклиф, – сурово сказала мисс Хэвишем, – мало того, что вы опоздали на заседание, вы еще и задираете ваших соперсонажей.

– Да пошли они к черту, ваши заседания, мисс Хэвишем, – огрызнулся он. – Кто звезда этого романа? Я. Кого жаждут прочесть читатели, когда берут эту книгу? Меня. Кто получил Букверовскую премию в номинации «Самый волнительный романтический мужской персонаж» семьдесят семь раз подряд? Я. Без меня «Перевал» остался бы нудной и затянутой провинциальной халтурой. Я звезда этого романа и потому буду делать, что захочу, сударыня, и можете передать это Глашатаю, всему Совету и всем важным шишкам, какие только вам попадутся!

Он выудил из нагрудного кармана свою глянцевую фотографию с автографом и, подмигнув, протянул мне. Как ни странно, я действительно узнала его. Он с большим успехом снимался в Голливуде под именем Сам Ецц-Мачо, что, видимо, и объясняло, откуда у него деньги. На свои гонорары он мог трижды купить и «Скворцов», и «Перевал».

– Совет жанров постановил, что вы должны присутствовать, Хитклиф, – холодно ответила Хэвишем. – Если мы хотим, чтобы книга выжила, нам следует удерживать под контролем эмоции внутри ее. Роман и так сейчас в три раза более жесток, чем когда впервые вышел из-под пера, и если пустить дело на самотек, то вскоре тут волной пойдут убийства и драки. Помните, что случилось с некогда изящной комедией манер «Тит Андроник»? Нынче это самая тупая, самая кровавая и человеконенавистническая пьеса Шекспира. Вот и с «Перевалом» случится то же самое, если вы не сумеете справиться со своей злобой и обидами!

– Я не хочу, чтобы меня в это втягивали! – простонал Линтон.

– Ох, как храбро сказано! – насмешливо отозвался Хитклиф. – Очень храбро. – Он наклонился к мисс Хэвишем, явно не намеренной отступать. – Позвольте мне кое-что сказать вам и вашей группе. «Грозовой перевал» вместе со всеми его обитателями может катиться к черту. Он сыграл свою роль, научил меня тонкому искусству коварства и отмщения, но я перерос и эту книгу, и всех вас. Меня ждут романы получше, которые знают, как правильно служить обрамлением такому глубокому персонажу, как я!

Все ахнули, когда до них дошла суть дела. Без Хитклифа книги не будет, а значит, и всех их тоже.

– Вы не сможете попасть в «День рождения Крохи» без разрешения Совета, – прорычала мисс Хэвишем. – Попробуйте только уйти из «Перевала», и вы пожалеете, что вообще были написаны!

Хитклиф рассмеялся.

– Чушь! Совету не хватает персонажей вроде меня. Оставлять меня в классике, где меня читают только скучающие английские студенты, – значит впустую расходовать способности одного из лучших романтических персонажей, когда-либо написанных. Попомните мои слова, Совет сделает все, чтобы привлечь побольше читателей. Он не станет возражать против моего перевода, и никто другой тоже, уж будьте покойны!

– Но как же мы? – взвыл Линтон, давясь кашлем и рыданиями. – От нас один текст останется!

– А вы большего и не достойны! – прорычал Хитклиф. – И я постою на берегу Текстового моря и порадуюсь вашим последним воплям, когда волны сомкнутся над вашими головами!

– А я? – спросила Кэтрин.

– Ты пойдешь со мной, – улыбнулся, смягчаясь, Хитклиф. – Мы поселимся в современном романе, без всех этих викторианских условностей. Думаю, мы осядем в каком-нибудь шпионском триллере и заведем вислоухого боксера…

Раздался глухой взрыв, и дверь вылетела, осыпав нас всех щепками и пылью. Хэвишем немедленно сшибла Хитклифа на пол и прикрыла собой, выкрикнув:

– Все в укрытие!

Сквозь дым через порог в комнату ворвался человек в маске, поливая все вокруг из автомата. Хэвишем ответила выстрелами из «дерринджера». Ее пуля попала в цель, и незнакомец упал. Один из телохранителей Хитклифа получил очередь в грудь и шею от нападавшего, но второй вскинул свой автомат и открыл огонь, когда в дом ворвались остальные убийцы. Линтон тут же обмяк в обмороке, за ним Изабелла и Эдгар. По крайней мере, они хоть орать перестали. Я выхватила свой пистолет и принялась стрелять вместе с телохранителем и Хэвишем по очередной ворвавшейся в дверь фигуре в маске. Мы завалили налетчика, но одна из его пуль пришлась второму телохранителю в голову, и тот рухнул на каменные плиты. Я подползла к Хэвишем и тоже упала поперек Хитклифа, который дрожащим голосом скулил:

– Помогите! Не дайте им убить меня! Я не хочу умирать!

– Заткнись! – рявкнула Хэвишем, и герой тут же затих.

Его агент прикрывал голову портфелем, а остальные спрятались под дубовый стол. Возникла пауза.

– Что происходит? – прошептала я.

– Нападение кэтринистов, – также шепотом ответила Хэвишем, перезаряжая пистолет во внезапной тишине. – Видать, сочувствие к младшей Кэтрин и ненависть к Хитклифу распространились в Книгомирье слишком широко. Обычно заявлялся какой-нибудь одиночка с ружьем. Никогда прежде не видела такой хорошо скоординированной атаки. Я собираюсь прыгать вместе с Хитклифом. Вернусь сразу же.

Она прошептала несколько слов, но ничего не случилось. Она повторила текст громче, но с тем же успехом.

– Черт их всех побери! – прошептала моя наставница, вытаскивая из складок подвенечного платья мобильный комментофон. – Они наверняка использовали текстуальное сито!

– Что такое текстуальное сито?

– Не знаю. Этого никто до конца так и не знает. – Она посмотрела на комментофон и в отчаянии встряхнула его. – Черт! Сигнала нет. Где ближайший комментофон?

– На кухне, – ответила Нелли Дин, – рядом с хлебницей.

– Нам надо связаться с Глашатаем. Четверг, я хочу, чтобы ты пробралась на кухню…

Не успела она договорить, как на дом обрушился град пуль, разнося окна и ставни. Занавески плясали в воздухе под выстрелами, рвавшими их в клочья, со стен летела штукатурка. Мы пригнулись, Кэтрин завизжала, Линтон очнулся, чтобы снова хлопнуться в обморок, Хиндли глотнул из фляги, а Хитклиф снова затрясся от ужаса под нами. Минут через десять пальба прекратилась. В воздухе лениво плавала пыль, все мы были с головы до ног в штукатурке, осколках стекла и щепках.

– Хэвишем! – раздался снаружи голос из громкоговорителя. – Мы не причиним вам вреда! Просто выдайте Хитклифа, и мы оставим вас в покое!

– Нет! – вскричала старшая Кэтрин, которая подползла к нам и попыталась обхватить голову Хитклифа руками. – Хитклиф, не бросай меня!

– Я и не собирался, – придушенным голосом ответил он, лежа носом в обломках, придавленный нами с Хэвишем. – Хэвишем, я надеюсь, вы помните ваш приказ.

– Отдайте нам Хитклифа, и мы отпустим и вас, и вашего стажера! – снова проревел мегафон. – Не стойте у нас на дороге, иначе уничтожим обеих!

– Они что, серьезно? – спросила я.

– Да, – мрачно ответила Хэвишем. – Группа кэтринистов пыталась в прошлом году похитить мадам Бовари, чтобы заставить Совет выдать Хитклифа.

– И?

– Оставшийся в живых был разобран на текст, – ответила Хэвишем, – но это не остановило фанатиков. Как думаешь, доберешься до комментофона?

– Конечно… то есть да, мисс Хэвишем.

Я поползла на кухню.

– Даю вам две минуты, – снова проговорил голос из мегафона. – Потом мы войдем.

– У меня есть другое предложение! – крикнула Хэвишем.

Повисло молчание.

– Какое? – спросил мегафон.

– Уходите, и я вас помилую, когда накрою.

– Думаю, – ответил мегафон, – я предпочту свой план. У вас одна минута сорок пять секунд.

Я доползла до двери кухни, такой же разгромленной, как и гостиная. По полу были рассыпаны мука и бобы из разбитых банок, в окна летели снежные хлопья. Я отыскала изрешеченный пулями комментофон, выругалась и быстро поползла назад в гостиную. Добравшись туда, я поймала взгляд Хэвишем и отрицательно покачала головой. Она знаком велела мне разведать обстановку позади дома, что я и сделала, забившись в темный чулан и выглянув наружу. На снегу топтались двое с оружием наготове. Я бросилась назад, к Хэвишем.

– И как?

– Двое.

– И не меньше троих спереди, – добавила она. – Готова выслушать твои предложения.

– А может, выдать им Хитклифа? – послышался хор голосов.

– Другие предложения?

– Я могу зайти с тыла, – прошептала я, – если вы сумеете удерживать их на месте…

Меня прервал вопль дикого ужаса снаружи, за которым последовал какой-то хруст, затем снова вопль и беспорядочные автоматные очереди. Раздался глухой удар, снова выстрелы, крик, а потом кэтринисты за домом тоже открыли огонь, но не по находившимся внутри, а по какой-то невидимой нам цели. Мы с Хэвишем переглянулись, пожали плечами, и тут в комнату в панике влетел какой-то мужчина. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, и это решило его участь. Хэвишем всадила в него две пули, и он рухнул замертво рядом с нами. На лице налетчика застыл животный ужас. Донеслись новые выстрелы, еще один полный ужаса крик, затем воцарилась тишина. Я вздрогнула и осторожно выглянула из-за двери. Снаружи был только мягкий снег, кое-где примятый большими ногами.

Мы нашли всего один труп, заброшенный на крышу сарая, но зато было много крови и следы, очень большие и очень кошачьи. Я смотрела, как снег медленно засыпает отпечаток лапы размером с тарелку. Хэвишем подошла и положила мне руку на плечо.

– Большой Мартин, – тихо сказала она. – Наверное, он преследовал тебя.

– До сих пор? – спросила я.

Мне было не по себе, и понятно почему.

– Кто знает? – ответила мисс Хэвишем. – Большой Мартин сам себе закон. Давай внутрь.

Мы вернулись в дом, где все персонажи поднимались, отряхиваясь от пыли. Джозеф ругался себе под нос и пытался завесить окна одеялами.

– Да, веселенькое выдалось заседание, – проворчала мисс Хэвишем.

– Я все равно уйду из этой жуткой книги, – вскинулся Хитклиф, который снова обрел прежнюю наглость и самоуверенность.

– Нет, не уйдете, – ответила Хэвишем.

– Только попытайтесь остановить меня…

Мисс Хэвишем, которой до чертиков надоело вилять и которая до смерти ненавидела мужчин вроде Хитклифа, схватила нахала за шиворот и ткнула мордой в стол, приставив к его затылку дуло пистолета.

– Слушай, ты, подонок пошлый, – произнесла она дрожащим от гнева голосом. – Благодари свою счастливую звезду, что я подчиняюсь законам беллетриции. Многие на моем месте сдали бы тебя. Я могу пристрелить тебя прямо сейчас, и свидетелей не найдется.

Хитклиф с мольбой посмотрел на меня.

– Я была снаружи, когда услышала выстрел, – сказала я ему.

– И мы тоже! – с готовностью подхватили остальные, кроме Кэтрин Эрншо, которая просто насупилась.

– Может, мне и правда следует тебя прикончить! – прорычала Хэвишем. – Наверное, это было бы милосерднее. Я представила бы все как несчастный случай.

– Нет! – покаянным голосом вскричал Хитклиф. – Я передумал! Я останусь здесь и вовек пребуду старым добрым мистером Хитклифом!

Хэвишем внимательно посмотрела на него и медленно убрала пистолет.

– Хорошо же, – сказала она, ставя пистолет на предохранитель и переводя дух. – Мне кажется, что беллетрицейское заседание по урегулированию взаимной ненависти закончено. Что мы уяснили?

Соперсонажи тупо уставились на нее.

– Ладно. До встречи через неделю.

Глава 14
Как обучать генератов

Генераты – хамелеоны Кладезя. Как правило, их обучают для определенных работ, но в случае необходимости их можно усовершенствовать. Порой какой-нибудь генерат спонтанно продвигается в рамках своего класса, но перейти в другой, более высокий класс без помощи извне считается невозможным. Насколько я понимаю, «невозможно» – это слово, которое в Кладезе следует употреблять, предварительно хорошенько подумав. Когда дело касается воображения, случиться может что угодно – и обычно случается.

ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ

Беллетрицейские хроники

Я отправилась домой своим ходом, когда в «Грозовом перевале» окончилась зачистка. Глава ячейки кэтринистов был хорошо известен беллетриции и предпочел наши пистолеты внутри дома клыкам Большого Мартина снаружи. Дом отремонтировали парой новых строк, а поскольку Хэвишем проводила заседание между главами, никто из читателей ничего не заметил. Единственным свидетельством нападения в книге остался дробовик Гэртона, который случайно выстрелил в тридцать второй главе – видимо, из-за того, что рикошетная пуля повредила механизм затвора.

– Как прошел день? – спросила бабушка.

– Началось все очень… описательно, – сказала я, падая на диван и щекоча Пиквик, которая воспринимала жизнь серьезно и степенно, – но кончилось весьма драматично.

– Снова тебя кто-нибудь спасал?

– В этот раз – нет.

– Первые дни на новой работе всегда немного выбивают из колеи, – заметила бабушка. – Почему ты снова должна работать на беллетрицию?

– Это часть сделки по Программе обмена.

– Ах да, – ответила она. – Омлет тебе сделать?

– Да, что-нибудь поесть!

– Хорошо. Разбей мне несколько яиц и смешай, а еще дай сковородку…

Я с трудом поднялась и пошла на кухоньку, где стоял как всегда набитый холодильник.

– А где ибб с оббом? – спросила я.

– Думаю, ушли, – ответила бабушка. – Не сделаешь нам по чашечке чаю, раз уж встала?

– Конечно. Никак не могу вспомнить фамилию Лондэна, ба. Весь день пыталась.

Бабушка вошла в кухоньку и села на стул, который стоял так, что я постоянно натыкалась на него. От бабушки пахло шерри, но я, ей-богу, не понимала, где она его прячет.

– Но хоть как он выглядит, ты помнишь?

Я замерла и уставилась в иллюминатор кухоньки.

– Да, – медленно проговорила я. – Каждую черточку, каждую родинку, даже каждое выражение его лица, – но я все равно помню, что он погиб в Крыму.

– Этого никогда не было, дорогая! – воскликнула она. – Но на самом деле – на твоем месте я взяла бы миску побольше – то, что ты можешь вспомнить его лицо, говорит о том, что со вчерашнего дня он не поблек в твоей памяти. Я взяла бы сливочное масло, а не растительное, и если у тебя есть грибы, почему бы не покрошить их с луком и беконом… у тебя есть бекон?

– Возможно. Но ты так и не рассказала мне, как находишь дорогу сюда, ба.

– Это просто объяснить, – отозвалась бабушка. – Скажи, ты не составила мне список самых нудных книг, какие только можно достать?

Бабушке Нонетот было сто восемь лет, и она пребывала в уверенности, что не умрет, пока не прочтет десять самых занудных классиков. Некоторое время назад я предложила ей «Королеву фей», «Потерянный рай», «Айвенго», «Моби Дика», «В поисках утраченного времени», «Памелу» и «Странствие пилигрима». Она прочла их все и еще множество других, но все еще не покинула нас. Беда в том, что «занудный» – такая же размытая категория, как и «очаровательный», так что мне и правда придется вспомнить еще десяток книг, которые она сочла бы скучными.

– Как насчет «Сайлеса Марнера»?

– Душен только местами, как и «Тяжелые времена». Тебе придется поискать что понуднее – я бы взяла сковородку побольше, а огонь сделала поменьше.

– Ладно, – сказала я, начиная раздражаться, – может, сама сготовишь? Ты ведь уже сделала почти всю работу.

– Нет-нет, – ответила бабушка, нимало не обидевшись. – У тебя прекрасно получается.

В дверях послышалась толкотня, и вошел Ибб, а по пятам за ним – Обб.

– Поздравляю! – воскликнула я.

– С чем? – спросил Ибб, который теперь разительно отличался от Обба.

Для начала, Обб был дюйма на четыре выше Ибба, и волосы у него были темнее, а Ибб постепенно превращался в блондина.

– Вы получили заглавную букву.

– Да! – радостно ответил Ибб. – Просто невероятно, как один день в Святом Табуларасе может изменить тебя! Завтра мы закончим наше половое обучение и к концу недели вольемся в группы персонажей.

– Я хочу быть мужчиной-воспитателем, – сказал Обб. – Наш учитель говорит, что иногда мы можем выбирать, что делать и куда идти. Ты готовишь ужин?

– Нет, – ответила я, испытывая их способность к юмору. – Я провожу термотерапию яиц моей дронтихи.

Ибб рассмеялся, что было, на мой взгляд, добрым знаком, и пошел вместе с Оббом практиковаться в причудливых ответах на случай, если оба получат назначение на должность закадычного друга с чувством юмора.

– Подростки, – проворчала бабушка Нонетот и прицокнула языком. – Лучше сделать омлет попышнее. Последи, ладно? Я хочу прилечь.

Через двадцать минут мы все уселись за стол. Обб расчесал волосы на прямой пробор, Ибб надел одно из бабушкиных платьев в синюю клеточку.

– Надеешься стать женщиной? – спросила я, передавая Иббу тарелку.

– Да, – ответил Ибб, – но не такой, как ты. Я бы хотела быть поженственнее и чуть беспомощнее – из тех, кто громко визжит, попадая в переделку, и которых приходится спасать.

– Правда? – спросила я, передавая бабушке салат. – Почему?

Ибб пожал плечами.

– Не знаю. Мне просто нравится воображать, как меня спасают, носят на сильных руках – это как-то… греет. Я мечтаю попасть в сюжет, который многое во мне объяснит, но хотелось бы иметь и несколько собственных сильных строчек. Чтобы я, вся такая уязвимая, в конце концов спасала бы ситуацию благодаря озарению дурочки, обладающей выраженными способностями в узкой области.

– Думаю, у тебя не возникнет сложностей с распределением, – вздохнула я. – Но ты, похоже, четко определился. Ты кого-то брал в качестве модели?

– Ее! – воскликнул Ибб, вытаскивая из-под стола захватанный потусторонний экземпляр «Голубого экрана».

На обложке красовалась Лола Вавум собственной персоной, которую энный раз интервьюировали насчет ее мужей, отказов от пластической хирургии и последнего фильма – как обычно, именно в таком порядке.

– Бабушка! – сурово сказала я. – Это ты дала Иббу журнал?

– Ну.

– Ты же знаешь, насколько генераты впечатлительны! Почему ты не подсунула ему номер с Дженни Карасик? Она играет нормальных женщин и вести себя умеет!

– А ты видела мисс Вавум в «Моя сестра пасла гусей»? – возмутилась бабушка. – Ты бы поразилась, какой высокий уровень игры она демонстрирует!

Я вспомнила Корделию Торпеддер и ее бойфренда-продюсера Гарри Гибкинсона, мечтавших, чтобы меня в фильме играла Лола. При одной мысли об этом мне делалось дурно.

– Ты обещала рассказать нам про подтекст, – напомнил Ибб, кладя себе добавку салата.

– Ах да, – обрадовалась я поводу отвлечься от мыслей о Вавум. – Подтекст – это предполагаемое действие, скрытое за написанным словом. Текст сообщает читателю о том, что персонаж делает и говорит, а подтекст показывает, что он чувствует и имеет в виду. Самое замечательное в подтексте то, что он является грамматическим выражением человеческого опыта – вы не поймете подтекста без хорошего знания людей и их взаимоотношений. Уловили?

Ибб и Обб переглянулись.

– Нет.

– Хорошо, приведем простой пример. На вечеринке мужчина подает женщине бокал с вином, и она берет его, ничего не говоря. Что это значит?

– Она не очень вежлива? – предположил Ибб.

– Возможно, – ответила я. – Но обычно это рассматривается как некоторый намек на их отношения.

Обб почесал голову и сказал:

– Она не может говорить потому, что… ну… она потеряла язык в результате производственной травмы, вызванной халатностью мужчины?

– Слишком загнул. В каких случаях людям не обязательно говорить друг другу «спасибо»?

– Когда они знакомы? – медленно проговорил Ибб.

– Очень хорошо! Когда вам подает на вечеринке вино ваш муж, жена, девушка или парень, вы можете просто взять бокал, а вот если вино подносит хозяин, вам следует его поблагодарить. Еще пример: пара идет по дороге, она – на восемь шагов впереди него.

– У нее ноги длиннее? – спросил Ибб.

– Нет.

– Они расстались?

– Они поссорились, – возбужденно затараторил Обб, – и они живут неподалеку, иначе взяли бы машину.

– Вполне возможно, – согласилась я. – Подтекст способен донести многое. Ибб, это ты взял последнюю плитку шоколада из холодильника?

Повисло молчание.

– Нет.

– Ну, поскольку ты замешкался с ответом, я почти уверена, что это твоя работа.

– Ой! – воскликнул Ибб. – Я это запомню!

В дверь постучали.

Я отворила и увидела бывшего приятеля Мэри, Арнольда, весьма франтовато смотревшегося в костюме и с маленьким букетиком цветов в руке. Прежде чем он успел открыть рот, я захлопнула дверь.

– Вот! – сказала я, оборачиваясь к Оббу. – Прекрасный случай попрактиковаться в подтексте. Понимаете, если вы усвоите, что стоит за словами… Ибб, пожалуйста, не надо кормить Пиквик со стола.

Я снова открыла дверь, и Арнольд, который уже двинулся прочь, бегом бросился назад.

– Ой! – воскликнул он с притворным удивлением. – А Мэри еще не вернулась?

– Нет, – ответила я. – Ее не будет некоторое время. Что ей передать?

И я снова закрыла перед ним дверь.

– Итак, – сказала я Иббу и Оббу, – что, по-вашему, происходит?

– Он ищет Мэри? – предположил Ибб.

– Но он знает, что она уехала, – сказал Обб. – Наверняка хотел поговорить с тобой, Четверг.

– По поводу?

– Свидание?

– Хорошо. Что я ему сказала?

Ибб и Обб глубоко задумались.

– Если бы ты не хотела, чтобы он снова приходил, ты сказала бы, чтобы он убирался, значит, он тебе не совсем безразличен.

– Великолепно! – сказала я. – Посмотрим, что будет дальше.

Я снова открыла дверь и увидела смущенного Арнольда, который тут же расплылся в широкой улыбке.

– Ладно, – сказал он. – Ничего не надо передавать Мэри. Просто… мы же с тобой хотели сегодня вечером скататься в Уиллоу-лодж и Лаймс…

Я повернулась к Иббу и Оббу, которые покачали головами. Они тоже не поверили ни единому слову.

– Ну-у, – протянул Арнольд, – может, ты согласишься пойти со мной на концерт?

Я снова захлопнула дверь.

– Он делает вид, что ему в голову пришла идея прогуляться в Уиллоу-лодж, – медленно, но более уверенно проговорил Ибб, – хотя на самом деле, мне кажется, он все это спланировал заранее. По-моему, он считает тебя очень даже ничего.

Я снова отворила дверь и торопливо бросила бедняге:

– Извини, нет. Я замужем и счастлива.

– Так я же не на свидание! – тут же воскликнул Арнольд. – Просто на концерт! Кстати, вот билет. Мне больше некому его отдать, не хочешь – просто выкини.

Я захлопнула дверь.

– Ибб ошибается, – сказал Обб. – Ты и правда ему нравишься, но он все профукал, потому как надежды у него нет – тебе трудно уважать человека, который едва ли не в ногах валяется.

– Неплохо, – ответила я. – Посмотрим, как все обернется.

Я открыла дверь и уставилась в преданные глаза Арнольда.

– Тебе ее не хватает, правда?

– Кого? – с напускной небрежностью ответил Арнольд.

– Отрицает влюбленность! – в один голос заорали у меня за спиной Ибб и Обб. – На самом деле ты ему совсем не интересна, он очень любит Мэри и хочет свидания с тобой из-за разочарования в ней!

Арнольд что-то заподозрил.

– Что тут происходит?

– Учимся читать подтекст, – объяснила я. – Извини за грубость. Хочешь кофе?

– Ну, вообще-то мне надо идти…

– Очень хочет войти! – заголосил Ибб, а Обб быстро добавил:

– Равновесие качнулось в его сторону, потому что ты была с ним слишком груба, когда хулиганила с дверью, и теперь намерена настоять, чтобы он вошел и выпил кофе, пусть даже придется обойтись с ним ласковее, чем ты планировала с самого начала!

– Они что, всегда так? – спросил Арнольд, входя в дом.

– Они быстро учатся, – успокоила его я. – Это Ибб, а это Обб. Ибб и Обб, это Арнольд.

– Привет! – сказал Арнольд после мгновенного замешательства. – Генераты, а вы не хотели бы прогуляться в Уиллоу-лодж и Лаймс?

Они переглянулись, осознали, что сидят слишком близко друг к другу, и отодвинулись.

– Ты хочешь? – спросил Ибб.

– Ну, если ты хочешь…

– Мне все равно, ты решай.

– Ну, д-да, мне и правда хотелось бы.

– Тогда пошли, если у тебя других планов нет…

– Нет-нет, никаких планов!

Они встали, взяли билеты у Арнольда и мгновенно исчезли за дверью.

Я рассмеялась и направилась в кухоньку.

– А кто эта пожилая женщина? – спросил Арнольд.

– Моя бабушка, – ответила я, включая чайник и доставая кофе.

– А она не… ну, ты понимаешь?

– Да нет же, господи! – воскликнула я. – Просто спит. Ей сто восемь лет.

– Правда? Тогда почему она в этой ужасной синей тряпке?

– Сколько себя помню, ба всегда такое носила. Она здесь для того, чтобы я не забыла своего мужа. Извини, я, похоже, вдаюсь в ненужные подробности.

– Слушай, – сказал Арнольд, – не беспокойся. Я вовсе не хотел появляться весь такой влюбленный. Просто Мэри, понимаешь, она вся из себя, а я не то чтобы в нее влюблен, просто меня так написали, ну, ради правдоподобия. Как Нельсон и Эмма,[50]50
  Адмирал Нельсон и Эмма Гамильтон


[Закрыть] Богарт и Бэколл…[51]51
  Знаменитая голливудская пара Хэмфри Богарт и Лорел Бэколл


[Закрыть]

– …Финч-Хаттон и Бликсен.[52]52
  Деннис Финч-Хаттон и Карен Бликсен, герои фильма С. Поллака «Из Африки»


[Закрыть] Да, знаю. Я там бывала.

– Деннис был влюблен в барона Бликсена?!

– В Карен Бликсен.

– О.

Он сел, и я поставила перед ним чашечку кофе.

– Так расскажи мне о своем муже.

– Ха! – улыбнулась я. – Ты вовсе не хочешь, чтобы я рассказывала тебе скучную историю о Лондэне.

– Это вовсе не скучно. Ты же слушала меня, когда я тут ошивался в поисках Мэри.

Я рассеянно помешивала кофе, перебирая воспоминания о Лондэне с целью проверить, все ли они на месте. Бабушка во сне пробормотала что-то об омарах.

– Наверное, непросто было решиться спрятаться здесь, – тихо сказал Арнольд. – Не могу представить, чтобы Четверги такое делали.

– Ты прав, – ответила я. – Они так не поступают. Но отступление и перегруппировка не то же самое, что бегство.

– Тактическое отступление?

– Именно. На что бы ты пошел, чтобы вернуть Мэри?

– На что угодно.

– Так и я ради Лондэна. Я обязательно верну его, пусть и не прямо сейчас. Но самое странное, – чуть запнувшись, проговорила я, – когда он вернется, то даже не будет знать, что его не было. Он ведь не сидит и не ждет, когда я снова воплощу его.

Мы проболтали около часа. Он рассказывал мне о Кладезе, а я ему – о Той Стороне. Он как раз пытался научить меня повторять «от топота копыт пыль по полю летит», когда бабушка проснулась с воплем:

– Француз! Француз!

Мне пришлось успокоить ее, налив ей подогретого виски, и уложить в постель.

– Пойду-ка я, – сказал Арнольд. – Ты не против, если я как-нибудь еще загляну?

– Вовсе нет, – ответила я. – Это будет очень мило с твоей стороны.

После этого я отправилась на боковую, но еще не заснула к тому времени, как Ибб и Обб вернулись с концерта. Они хихикали и очень шумно готовили себе чай, прежде чем отойти ко сну. Я легла обратно и попыталась заснуть, надеясь увидеть во сне дом, в котором мы с Лондэном жили после свадьбы. Или как мы вдвоем проводим выходные. Если и это не выйдет, тогда нашу первую встречу, а если уж и это невозможно, то ссору – или хоть что-то, где будет Лондэн. Однако у Аорниды имелись свои планы.