Текст книги "Вы не гаджет. Манифест"
Автор книги: Джарон Ланир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Но существует и обратная проблема. Коллективный разум может двигаться в правильном направлении, но слишком медленно. Иногда коллективы, если им дать достаточно времени, будут добиваться выдающихся результатов, но порой времени просто нет. Проблема вроде глобального потепления могла бы быть автоматически решена, если бы рынок имел достаточно времени. (Например, возросли бы ставки страхования.) Увы, в этом случае, похоже, времени нет, потому что рыночные переговоры затрудняются влиянием эффекта существующих инвестиций. Следовательно, должен вмешаться какой-то другой процесс, такой как политика, порожденная отдельными личностями.
Еще один пример медленного коллективного разума: за тысячелетия до того как появилось четкое понимание, как основывать свою деятельность на опыте, до того как мы узнали, как создавать техническую литературу, одобренную равными, и строить на ней образование, и до того, как появился эффективный рынок для определения ценности изобретений, было разработано множество технологий – но очень медленно.
Решающим фактором современности является то, что структура и ограничения, а не только чистая открытость и уступки коллективному были частью процесса, ускорившего технологическое развитие. Эту идею мы рассмотрим в гл. 10.
Странный недостаток любопытства
Эффект «мудрости толпы» надо рассматривать как инструмент. А ценность инструмента определяется его полезностью в выполнении поставленной задачи. Восхваление инструмента никогда не может быть самоцелью. К сожалению, ноосферианцы и идеологи упрощенного понимания свободных рынков сообща разводят неоправданные сантименты в отношении избранных любимых инструментов.
Поскольку Интернет делает толпы более доступными, было бы полезно иметь широкий набор четких правил, объясняющих, когда коллективный разум вероятнее всего даст разумные результаты. Шуровьески описывает в своей книге четыре принципа, составленные с точки зрения внутренней динамики толпы. Для сохранения независимости и предотвращения характерного для толпы поведения он предлагает ограничить то, насколько одни члены толпы могут видеть решения, которые принимают другие. Среди прочих ограничений я бы ввел следующее: толпе никогда нельзя позволять формулировать вопрос самой, а ее ответы никогда не должны быть сложнее простого числа или выбора из нескольких возможностей.
Нассим Николас Талеб утверждал, что статистические приложения типа системы коллективного разума надо разделить на четыре категории. Он определяет опасный «четвертый квадрант» как содержащий проблемы, характеризующиеся сложными исходами и неизвестным распределением этих исходов. Он предлагает запретить задавать вопросы из этого квадранта коллективному разуму. Может быть, если соединить вместе все наши подходы, получится практический набор правил для успешного использования коллективного разума. Но может быть и так, что все мы ошибаемся. Проблема в том, что на тестирование таких идей не обращали адекватного внимания.
Наблюдается странное отсутствие любопытства в отношении пределов возможностей коллективного разума. То есть эти системы в большинстве своем основаны на вере. Множество проектов искали ответ на вопрос, как усовершенствовать отдельные рынки и другие системы коллективного разума. Но слишком мало проектов формулировали вопрос более широко, в более общих терминах или проверенных общих гипотезах о том, как работают системы коллективного разума.
Тролли
Анонима, слишком много резвящегося в Сети, называют троллем. Было бы приятно думать, что среди нас живет небольшое количество троллей. Но на самом деле в некрасивые перебранки в Сети втягивается множество людей. И каждый, кто испытал это, познакомился со своим внутренним троллем.
Я пытался научиться контролировать своего тролля. Я заметил, что неожиданно чувствую облегчение, когда в сетевом разговоре унижают или бьют кого-то другого – значит, на данный момент я в безопасности. Если смеются над чьим-нибудь видео на YouTube, то мое временно защищено. Но это также означает, что я – соучастник динамики толпы. Провоцировал ли я когда-нибудь осмеяние кого-либо, чтобы отвести толпу от себя? Да, провоцировал, хотя и не должен был. Я наблюдал, как это делают другие на постоянной основе в местах встреч анонимов в Сети.
Я также обнаружил, что меня можно втянуть в нелепые состязания в Сети такими способами, которые в других обстоятельствах совершенно не работают, причем я ни разу не получал удовлетворения. Из этого никогда не извлекается урок, также как нет катарсиса победы или поражения. Если вы побеждаете анонимно, никто не знает о вашей победе, а если проигрываете, вы просто берете другой псевдоним и начинаете снова, ничуть не изменив свою точку зрения.
Если тролли анонимны, а жертва известна, то динамика еще хуже, чем в случае столкновения анонимных фрагментарных псевдоличностей. В этом случае коллективный разум выступает против индивидуальности. Например, в 2007 году в Китае серия сообщений, известная как Scarlet Letter, спровоцировала онлайн-толпу начать охоту на обвиняемого в прелюбодеянии. В 2008 году внимание переключилось на симпатизирующих Тибету. Одна из самых развитых сетевых культур – корейская, так что эта страна пострадала от едва ли не самых экстремальных случаев троллинга. В 2008 году корейская кинозвезда Чой Джин Сил, которую иногда называли «национальной актрисой», совершила самоубийство, не вынеся преследований троллей. Но она была всего лишь наиболее известной жертвой подобных самоубийств.
В США анонимные интернет-пользователи сосредоточились на таких целях, как Лори Дрю – женщине, которая создала виртуального персонажа с целью разбить сердце однокласснице ее дочери, что привело к самоубийству девочки.
Но гораздо чаще цели выбираются случайно, по принципу, описанному в коротком рассказе «Лотерея» Ширли Джексон. В нем жители спокойного маленького городка каждый год тянут жребий, чтобы определить, кого в этом году забьют камнями до смерти. Похоже на то, что некоторой мере человеческой жестокости должна быть дана воля. А чтобы осуществлять контроль, сохранив при этом элемент случайности, ограничивают зло самым справедливым из доступных способов.
К числу некоторых известных случайных жертв троллей относится блогер Кэти Сьерра. Она неожиданно попала под огонь с самых разных сторон: например, ее фотографии в виде сексуально изувеченного трупа размещались в наиболее доступных местах, очевидно, с расчетом на то, что их увидят ее дети. Видимой причины, почему Сьерра оказалась в центре мишени, не было. Просто ее жребий вытянули.
Другой знаменитый пример – издевательства над родителями покончившего с собой мальчика Митчелла Хендерсона. Их подвергли пыткам отвратительными аудио– и видеосозданиями и другими инструментами, доступными виртуальным садистам. Еще один пример – выбор эпилептиков в качестве цели. Для этого создается мигающий дизайн веб-страниц – в надежде вызвать припадок.
В Сети существует огромный поток записей унизительных расправ над беззащитными жертвами. Культура садизма в Сети очень распространена и даже имеет свой словарь. Например, часто встречающийся термин «лулз» (lulz) означает выражение удовольствия от наблюдения за чужими страданиями через вычислительное облако. [11]11
Вебсайт Encyclopedia Dramatica хвастается на своей главной странице, что «победил во 2-м ежегодном открытом турнире Mashable Open Web Awards в номинации „страница Вики“». В конце 2008 года, когда я это проверял перед тем, как книга ушла в печать, заголовок «Статья сегодняшнего дня» выглядел так: «[Трое парней] решили, что наилучшим способом увековечить свое уходящее детство будет убийство с помощью молотков, труб и отверток примерно 21 человека и запись всего этого на телефоны». История попала и в Boing Boing, который даже не поленился выяснить, что все это не розыгрыш, и другие посещаемые сайты на той неделе. (Прим. автора)
[Закрыть]
Когда я критикую подобный вид культуры, меня часто либо обвиняют в том, что я старый пердун, либо называют защитником цензуры. И то и другое неправда. Не думаю, что я лучше или моральнее, чем люди, поддерживающие «лулзовые» сайты. Однако я говорю, что пользовательские интерфейсы, построенные в соответствие с идеологией вычислительного облака, делают людей – всех нас – менее человечными. Троллинг – это не цепочка отдельных случаев, это статус-кво сетевого мира.
Стандартная последовательность вызова тролля
В деградации анонимных фрагментарных коммуникаций можно выделить несколько стадий. Если не сформировалась стая, отдельные особи начинают драку. В Сети это происходит постоянно. Следующая стадия начинается, когда установлена субординация. Затем члены стаи становятся милыми и заботливыми друг к другу, даже тогда, когда побуждают друг друга к еще большей ненависти к чужакам.
Можно выдвинуть гипотезу, которая присоединится к ряду идей о том, как обстоятельства эволюции повлияли на нашу природу. Мы, особи с большим мозгом, по-видимому, не пошли путем захвата одной, специфической ниши. Вместо этого мы, должно быть, эволюционировали со способностью менять ниши. Мы развивались, чтобы научиться жить как в одиночку, так и в стае. Наши организмы оптимизированы не столько для того, чтобы быть одним или другим, но чтобы быть и тем и другим попеременно.
Новые схемы социальных связей, уникальные для сетевой культуры, сыграли свою роль в распространении современного сетевого терроризма. Если посмотреть на любой чат, от обсуждения гитар или пуделей до разговоров об аэробике, можно заметить устойчивую схему: чат террористов выглядит точно так же, как чат собачников. Появляется стая, и вы оказываетесь либо в ней, либо против нее. Присоединяясь к стае, вы присоединяетесь и к коллективной ритуальной ненависти.
Если мы будем продолжать сосредотачивать мощь цифровых технологий на проекте деперсонализации и коллективизации дел человеческих, то нам необходимо задуматься, как такой проект станет взаимодействовать с природой человека.
Наиболее изученные генетические аспекты поведения (под рубриками социобиологии или эволюционной психологии) основное внимание уделяли половым различиям в поведении и поведению в период спаривания. Но, думаю, клановая ориентация в ее связи с насилием окажется наиболее важной областью изучения.
В цифровом мире структура определяет этику
Не все обязательно ведут себя в Сети мерзко. От сайта к сайту поведение сильно отличается. Существуют разумные теории того, что заставляет людей проявлять себя с лучшей или худшей стороны в Сети: пол, возраст, экономическое положение, тенденции воспитания детей и, пожалуй, даже среднее время нахождения в Сети могут играть свою роль.
Но я считаю, что наиболее важными факторами являются детали устройства пользовательского интерфейса веб-сайта. Люди, способные спонтанно придумать псевдоним, чтобы оставить комментарий в блоге или YouTube, часто оказываются необыкновенно убогими. Покупатели и продавцы на eBay немного более цивилизованны, несмотря на происходящие время от времени разочарования типа случаев чудаковатости и мошенничества. Основываясь на этих данных, вы можете заключить, что идиотизм в Сети порожден не столько анонимностью, сколько временной анонимностью и безнаказанностью.
Эту гипотезу можно уточнить, имея больше данных. Участники Second Life (виртуального мира в Сети) обычно не так нетерпимы друг к другу, как люди, пишущие комментарии в Slashdot (популярный сайт технологических новостей) или устраивающих редакционные войны в «Википедии», несмотря на то что все ресурсы позволяют пользоваться псевдонимами. Разница, возможно, в том, что в Second Life персонаж с конкретным псевдонимом сам по себе имеет высокую ценность, и требуется немало усилий, чтобы создать его.
Таким образом, более точное описание структуры, способствующей троллям, – не требующая усилий, не приводящая ни к каким последствиям временная анонимность в сервисах, цели которых – такие, например, как продвижение определенной точки зрения – совершенно не связаны с идентификацией или чьей-либо личностью. Назовите это анонимностью попутчика.
У компьютеров есть неприятная тенденция давать нам двоичный выбор на всех уровнях, а не только на самом нижнем, где биты меняют свое значение. Очень просто быть полностью анонимным или полностью открытым, но трудно быть открытым ровно настолько, насколько нужно. Тем не менее в разной степени это происходит. Сайты вроде eBay и Second Life подсказывают, как структура может способствовать этому.
Анонимность возможна, но это необходимо тщательно продумывать. Примеры благодатной анонимности, возникшие до Интернета, – голосование и рецензии коллег. Иногда желательно освободить людей от страха возмездия или позора, чтобы получить честное мнение. Но для реального общения вы должны присутствовать полностью. Вот почему видеть обвинителя является фундаментальным правом обвиняемого.
Не может ли анонимность попутчика разрастись так же, как коммунизм и фашизм?
Сеть по большей части преподносила приятные и неожиданные новости о человеческом потенциале. Как я указывал ранее, развитие Всемирной паутины в начале 1990-х годов происходило без лидеров, идеологии, рекламы, коммерции или чего-то, отличного от позитивной отзывчивости, разделяемой миллионами людей. Кто мог предположить, что такое возможно? С тех пор на основе положительных событий в Сети постоянно строятся утопические экстраполяции. Каждый раз, когда блогер унижает корпорацию, размещая сообщение о невезучем представителе обслуживающего персонала, можно ожидать триумфальных криков об окончании эры корпоративных злоупотреблений.
Однако резонно было бы предположить, что Сеть может подчеркивать и негативные поведенческие схемы или даже создавать непредвиденные социальные патологии. Последние сто лет новые технологии СМИ часто играли заметную роль в массовых всплесках организованного насилия.
Например, нацистский режим был главным первопроходцем в радио– и кинопропаганде. Советский Союз тоже был одержим пропагандистскими технологиями. Сталин даже лелеял «Манхэттенский проект» разработки трехмерного кинотеатра с невероятными, массивными оптическими элементами, которые бы транслировали высококачественную пропаганду. Будь этот проект реализован, он стал бы злым двойником виртуальной реальности. Многие люди исламского мира получили доступ к спутниковому телевидению и Интернету только недавно. Эти медиа, несомненно, способствовали наблюдаемой сегодня волне крайнего радикализма. Намерение пропагандировать было всегда, но намерение – это еще не все.
Совсем не безумно волноваться по поводу того, что из миллионов людей, соединенных с помощью посредника, который иногда поднимает на поверхность их худшие стороны, неожиданно могут появиться массовые толпы, настроенные аналогично фашистам. Я беспокоюсь о следующем поколении молодежи во всем мире, выросшем на сетевых технологиях, которые усиливают формирование толп, как это происходит сегодня. Будут ли они более склонны поддаваться динамике стаи, когда станут совершеннолетними? Что помешает развиться повышенной раздражительности? К сожалению, история учит, что коллективистские идеалы могут быстро разрастись до крупномасштабных социальных катастроф. Коммуны и фасциипрошлого начинались с небольшого числа идеалистов-революционеров.
Боюсь, мы готовим себе сюрприз. Рецепт, который привел к социальной катастрофе в прошлом, состоит из экономического унижения вместе с коллективистской идеологией. У нас уже есть идеология в ее новой, цифровой, форме, и очень возможно, что в предстоящие десятилетия мы столкнемся с опасно болезненными экономическими потрясениями.
Идеология насилия
Интернет наполнился идеологией насилия. Когда некоторые из наиболее харизматических фигур сетевого мира, в том числе Джимми Уэлс, один из основателей «Википедии», и Тим О’Рейли, придумавший термин «веб 2.0», во время травли Кэти Сьерры предложили добровольный кодекс поведения, начался массовый протест, и их предложения были забыты.
Идеология насилия не происходит из глубин царства троллей. Напротив, она берет начало на самых высоких уровнях. Существуют респектабельные академические конференции, посвященные методам осквернения святынь любого рода. Единственным критерием является то, что исследователи придумали способ применения цифровой технологии для нанесения вреда невинным людям, которые думали, что находятся в безопасности.
В 2008 году исследователи из Массачусетского университета в Амхерсте и Вашингтонского университета представили работы на двух таких конференциях (Defcon и Black Hat), раскрыв причудливую форму атаки, которую, несомненно, публично никто не озвучивал даже в фантастических работах. Они потратили два года группы ученых на поиски способа использовать мобильную связь, чтобы вмешаться в работу кардиостимулятора и удаленно отключить его с целью убить человека. (Хотя в своих выступлениях они и не рассказали о некоторых деталях, несомненно, они сказали достаточно, чтобы убедить своих последователей в возможности успеха.)
Я называю это выражением идеологии потому, что такое кровожадное поведение декорируется энергично возводимой структурой аргументов, придающих ему видимость величественного и нового. Если бы те же самые исследователи сделали что-то похожее без использования цифровых технологий, они бы как минимум потеряли работу. Предположим, что они провели пару лет и потратили значительные средства на поиски способа заставить стиральную машину отравлять одежду (гипотетически), чтобы убить ребенка, когда он оденется. Или если бы они создали лабораторию в элитном университете для поиска новых способов незаметно изменять лыжи, чтобы это приводило к смертельным несчастным случаям на склонах. Между прочим, вполне реальные проекты, но, так как они не цифровые, они не поддерживают иллюзии этики.
Вкратце идеология такова: все неэтичные, невежественные, невинные люди живут и думают, что они в безопасности, хотя на самом деле они ужасно уязвимы для тех, кто умнее их. Следовательно, мы, самые умные технари, должны изобрести способы атаковать невинных и опубликовать результаты, чтобы все знали, какой превосходящей силой мы обладаем. В конце концов умный злодей может появиться.
Существуют случаи, когда идеология насилия приводит к практическим, позитивным результатам. Так, любой сообразительный молодой технарь обладает потенциалом обнаружить новый способ заразить персональный компьютер вирусом. Когда это случается, существует несколько вариантов возможного развития событий. Наименее этичный для «хакера» – заразить-таки компьютеры. А наиболее этичным будет, не поднимая шума, уведомить компьютеризированные компании, чтобы пользователи могли загрузить антивирус. Промежуточный вариант – опубликовать результат, чтобы прославиться. Антивирус обычно может быть распространен до того, как программа, использующая брешь, причинит вред.
Но пример кардиостимулятора – это совсем иное. Правила вычислительного облака плохо применимы к реальности. Двум высочайшего класса лабораториям потребовалось два года целенаправленных усилий, чтобы обнаружить уязвимость, и это им удалось только потому, что третья лаборатория, в медицинском училище, смогла закупить кардиостимуляторы и информацию о них, которую иным способом получить очень сложно. Смогли бы студенты, или террористы, или любой другой воображаемый субъект аккумулировать ресурсы, достаточные для обнаружения этого нового способа убивать?
В данном случае исправление потребовало бы множество операций – более одной на каждого человека, который пользуется кардиостимулятором. Новое устройство будет способствовать разработке новых видов программ. Всегда найдется новая программа, использующая изъяны, потому что абсолютной защиты не существует. Должны ли теперь сердечники просто ради выживания планировать ежегодные операции, чтобы оставаться впереди либералов из академических кругов? Сколько это может стоить? Сколько умрет от послеоперационных осложнений? Учитывая бесконечные возможности причинить вред, никто не сможет действовать на основе предоставляемой исследователями информации, так что каждый пользователь кардиостимулятора всегда будет подвергаться большему риску, чем если бы этой информации вообще не было. Никакого улучшения не произошло, стало только хуже.
Говорят, что несогласные с идеологией насилия поддерживают ложную идею, известную как «безопасность неизвестности». Умные люди не должны принимать такую стратегию безопасности, потому что Интернет подразумевает конец неизвестности.
Так что другая группа уважаемых элитарных ученых потратила годы на выяснение способов взлома одного из самых надежных замков и опубликовала результаты в Сети. Это был замок, который самим взломщикам вскрыть не удавалось. Исследователи сравнивали свой успех со взломом «Энигмы» Тюрингом. Способ взлома оставался бы неизвестным, если бы не идеология, очаровавшая многих в академическом мире, особенно в области информатики.
Несомненно, неизвестность – единственная существующая фундаментальная форма безопасности, и Интернет сам по себе совсем не означает ее смерти. Одним из способов разубедить ученых, купившихся на идеологию насилия, могло бы быть указание на то, что неизвестность имеет другое название в биологии – биологическое разнообразие.
Причина, по которой некоторые люди не заболевают ВИЧ, состоит в том, что конкретно их тела незаметны для вируса. Причина, по которой компьютерные вирусы чаще заражают PC, чем Mac, не в том, что компьютеры Mac лучше сконструированы, а в том, что они относительно незаметны. Компьютеры на базе ОС Windows более распространены. Это означает, что одни и те же усилия на взлом приводят к лучшим результатам в случае Windows.
Не существует замка, который нельзя было бы взломать. Более того, большинство систем безопасности взломать не так уж и трудно. Но всегда требуются усилия, чтобы найти способ. В случае с кардиостимуляторами ушло два года работы двух лабораторий, и на это наверняка были потрачены существенные средства.
Еще одним предсказуемым элементом идеологии насилия является то, что любой недовольный ритуалами элиты «насильников» будет обвинен в распространении СНС – страха, неуверенности и сомнений. Но на самом деле это идеологи хотят, чтобы их заметили. Весь смысл публикации методов, эксплуатирующих слабые места вроде атаки на кардиостимуляторы, в славе. Если такая дурная слава не основана на распространении СНС, то что тогда основано?
MIDI анонимности
Точно так же, как идея музыкальной ноты была формализована и зафиксирована MIDI, идея троллеобразной, отличающейся от стаи к стае анонимности попутчика была извлечена из теоретической сферы и навсегда зафиксирована программным обеспечением. К счастью, процесс не завершен, еще остается время для продвижения альтернативных структур, отвечающих доброму началу человека.
Когда люди не чувствуют или не хотят принимать ответственность за свою роль, исход войны стандартов между цифровыми идеологиями может определяться случаем. Каждый раз, как мы видим пример того, как история пошла по случайному пути, мы также видим широту возможностей, которые формируют будущее.
Идеология коллективного разума не была основной на ранних стадиях развития Интернета. Эта идеология стала доминирующей после укоренения совершенно определенных поведенческих моделей, поскольку они очень хорошо уживаются. Корни сегодняшних всплесков мерзкого поведения в Сети лежат довольно глубоко в прошлом и связаны с контркультурой в Америке, в частности, с войной против наркотиков.
До возникновения Всемирной паутины существовали другие формы связи, из которых наиболее влиятельной была, пожалуй, Usenet. Она представляла собой каталог тем в Сети, где каждый мог оставить комментарий все в том же стиле анонимности попутчика. Часть Usenet под рубрикой Alt была отведена для неакадемических тем, в том числе странных, порнографических, нелегальных и оскорбительных. Многие из Alt-материалов были восхитительны – например, информация о редких музыкальных инструментах, а другая часть типа учебников по каннибализму была тошнотворна.
В то время, чтобы попасть в Сеть, надо было быть связанным либо с академическими, либо с корпоративными, либо с военными кругами, поэтому пользователями Usenet оказались в основном образованные и взрослые люди. Но это не помогло. Некоторые из них все равно превращались в Сети в злобных идиотов. Вот вам еще одно свидетельство того, что концентрирует зло структура, а не демография. Поскольку в сети присутствовало не так много людей, дурной сетевой этикет представлялся больше курьезом, чем проблемой.
Зачем Usenet поддерживал анонимность попутчика? Можно предположить, что в то время так было проще всего, но я не уверен. Пользователи принадлежали к какой-либо крупной и серьезной организации, так что средств избавить Usenet от анонимности было предостаточно с самого начала. Если бы это сделали, сегодняшние веб-сайты могли бы не унаследовать эстетику анонимности попутчика.
Так что анонимность в Сети порождена не ленью, не так ли?
Facebook работает по закону «ни одного отстающего ребенка»
В информационных системах всегда присутствовало упрощенчество личности. Когда вы подаете налоговую декларацию, вы вынуждены заявлять свой статус в упрощенной форме. Чтобы хоть как-то воспользоваться сервисом, ваша реальная жизнь должна быть представлена глупым и фальшивым набором записей в базе данных. Большинство людей понимают разницу между реальностью и записями в базе данных, когда подают декларацию о доходах.
Но когда вы осуществляете аналогичное самоуничижение, чтобы создать профиль на сайте социальной сети, порядок вещей обратный. Вы вносите данные: профессия, семейное положение, место жительства. Однако цифровое уничижение становится причинно-следственным элементом, опосредуя контакты между вами и новыми друзьями. Такого раньше не было. Раньше лишенным индивидуальности считалось государство, но в мире без индивидуальностей этого различия больше не будет.
Сначала может показаться, что опыт молодежи теперь резко разделен на старый мир школы и родителей и новый мир социальных сетей, но на самом деле и школа уже входит в новый мир. Образование претерпело параллельные преобразования по аналогичным причинам.
Информационные системы не могут работать без информации, но информация не полностью описывает реальность. Потребуйте от информации больше, чем она может дать, и вы получите ужасающие системы. Например, в соответствии с законом о начальном и среднем образовании от 2002 года (известном также как закон «ни одного отстающего ребенка») американские учителя вынуждены выбирать между обучением знаниям и натаскиванием для прохождения теста. Лучшие учителя часто лишаются права голоса из-за неподходящего применения информационных систем в образовании.
То, что компьютерный анализ результатов школьных тестов сделал с образованием, в точности соответствует тому, что Facebook сделал с дружбой. В обоих случаях жизнь превратилась в базу данных. И та и другая деградация основана на одной и той же философской ошибке, будто компьютеры сегодня могут воспроизводить человеческие мысли или человеческие взаимоотношения. Но компьютеры сегодня этого делать не могут.
Ожидается ли совершенствование компьютеров в будущем – это отдельный вопрос. В менее идеалистической атмосфере само собой разумелось бы, что должно разрабатываться только программное обеспечение для выполнения задач, которые могут быть успешно выполнены в данный момент. Однако программное обеспечение в Интернете разрабатывается иначе.
Если мы строим компьютерную модель автомобильного двигателя, мы знаем, как проверить, годится ли она на что-нибудь. Создавать плохие модели оказалось проще простого! Но возможно создавать и хорошие. Нам приходится моделировать материалы, динамику жидкости, электрические подсистемы. В каждом случае у нас есть жесткая физическая основа, на которую мы можем положиться, но у нас есть и огромный простор для логических и концептуальных ошибок о связи частей в целое. Отладка любой серьезной симуляции сложной системы неизбежно является долгим, непредсказуемым и скрупулезным процессом. Я работал над разными симуляциями процессов типа хирургических операций, это усмиряет. Хорошую хирургическую симуляцию можно совершенствовать годами.
Когда речь заходит о людях, мы, технологи, должны использовать совершенно иную методологию. Мы недостаточно хорошо знаем, как работает мозг человека, чтобы объяснять феномены типа образования или дружбы на научной основе. Поэтому когда мы разворачиваем компьютерную модель чего-то вроде обучения или дружбы так, что она может повлиять на жизни реальных людей, мы полагаемся на веру. Когда мы просим людей жить, используя наши модели, мы потенциально уничижаем саму жизнь. Как мы сможем когда-либо узнать о том, что мы, возможно, теряем?
Абстрактная личность скрывает реальную
То, что случилось с нотами после появления MIDI, происходит и с людьми.
Когда я разговариваю с молодежью, идеализирующей такие иконы новой цифровой идеологии, как Facebook, Twitter, «Википедия» и бесплатные/открытые/Creative Commons мэшапы, у меня разрывается сердце. Я каждый раз поражаюсь бесконечным стрессам, которые добровольно переживают молодые люди. Они вынуждены постоянно заботиться о своих сетевых персонажах, избегая недремлющего ока коллективного разума, который может напасть на отдельную личность в любой момент. У молодого человека «поколения Facebook», которого неожиданно унизили в Сети, нет выхода – в Сети есть только коллективный разум.
Я бы предпочел не рассуждать об опыте или мотивах других людей, но, несомненно, эта новая разновидность фетишизма к гаджетам больше основана на страхе, чем на любви.
В лучшем случае эти новые энтузиасты Facebook и Twitter напоминают мне анархистов и других сумасшедших идеалистов, существовавших в молодежной культуре времен моей молодости. Идеи могут быть глупыми, но их приверженцы по крайней мере получали удовольствие, когда восставали против опеки таких органов, как звукозаписывающие компании, пытавшиеся бороться с музыкальным пиратством.
Но наиболее эффективные пользователи Facebook, – те, которые, вероятно, стали бы победителями, если бы Facebook оказался моделью будущего, в котором они будут жить как взрослые, – сумели создать успешные вымышленные персонажи в Сети.
Они усердно ухаживают за своими вторыми «я». Они обязаны уметь импровизировать и следить за откровенностью фоток с вечеринок настолько же тщательно, насколько это делают политики. Поощряется неискренность, тогда как честность оставляет пожизненное пятно. Конечно, какая-то разновидность этого принципа существовала в молодежной среде и до пришествия Всемирной паутины, но не в такой жесткой и клинически четкой форме.
Буйная энергия первоначального расцвета Всемирной паутины опять проявилась в новом поколении, но теперь есть и новая хрупкость в приемах, с помощью которых люди контактируют в Сети. Это побочный эффект иллюзии, будто цифровая форма может зафиксировать многое из реальных взаимоотношений людей.
Двоичная природа, лежащая в основе разработки программного обеспечения, стремится проявиться на более высоких уровнях. Например, намного проще дать команду программе работать или не работать, чем приказать ей «вроде как функционировать». Аналогично, гораздо проще установить жесткое представление человеческих взаимоотношений в цифровых сетях: на типичном сайте социальной сети вы либо женаты/замужем, либо одиноки (или же пребываете в одном из других предопределенных состояний), и это сокращенное представление жизни транслируется между друзьями постоянно. То, чем люди обмениваются, в конечном счете становится их правдой. Отношения наследуют проблемы разработки программного обеспечения.
