355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джанни Родари » Жил-был дважды барон Ламберто, или Чудеса острова Сан-Джулио » Текст книги (страница 4)
Жил-был дважды барон Ламберто, или Чудеса острова Сан-Джулио
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 05:32

Текст книги "Жил-был дважды барон Ламберто, или Чудеса острова Сан-Джулио"


Автор книги: Джанни Родари


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Понаставив множество вопросительных знаков и повторяя пословицу о том, что утро вечера мудренее, все отправляются спать на виллу в Миазино.

На следующее утро выясняется: кому-то снились белые кони, кому-то – Тихий океан, кто-то вообще ничего не видел во сне, а кто-то не помнит, что снилось. Старая пословица не сдержала своего обещания: никто так и не придумал совета, который пришёлся бы кстати.

– Получим вторую деталь, – предлагает самый осторожный из генеральных директоров, – тогда и решим.

Вторая деталь – это указательный палец правой руки.

Главарь «Двадцати четырёх Л», не получив положительного ответа на своё послание, присоединённое к отрезанному уху, извиняется перед бароном:

– Ваши служащие не слишком-то беспокоятся по поводу целостности вашего тела. Кто из нас более жесток – я, когда отрезаю вам ухо, или ваши двадцать четыре директора, когда не считаются с этим фактом?

– По-моему, – отвечает барон, – вы сыграли вничью.

– За дело, доктор! – командует главарь.

Бандитский врач с улыбкой подходит к барону и берётся за инструменты.

– Другое ухо? – интересуется барон.

Главарь объясняет новый план действий, и врач выполняет задание. А барон ещё успевает подсказать:

– Смотрите, не ошибитесь пальцем! Указательный вот этот – между большим и средним.

Ансельмо опять отворачивается, чтобы не страдать, и видит в зеркало, как барон подмигивает ему.

– Как поживает Дельфина, Ансельмо?

– Она в хорошей форме, синьор барон, – лепечет мажордом.

– А остальные члены семьи?

– Всё время трудятся, синьор барон. Сами знаете, когда надо заработать на жизнь...

Ансельмо поворачивается – операция окончена. Главарь банды облизывает края конверта, в который вложен отрезанный палец, а бандитский врач, перевязав барону руку, собирается сменить повязку на голове.

– Пусть меня хватит удар! – вдруг восклицает он. – Смотрите!

Барон изображает испуг:

– Что – плохо?

– Вот это да! Расскажи мне кто-нибудь такое в поезде, ни за что бы не поверил!

– Да в чём дело? – удивляется барон. – Что случилось?

– А то, что у вас выросло новое ухо! – объясняет бандитский врач. – Если б я не отрезал его сам, своими собственными руками...

– Если бы я сам не вложил его в конверт... – добавляет в растерянности главарь.

– А я, – говорит барон, – просто не понимаю, чему вы так удивляетесь! У ящерицы тоже отрастает хвост, если его оторвать. Подрежьте сучья дерева, и его ветви начнут расти ещё лучше. Осенью листья опадают, а весной распускаются вновь. Солнце вечером заходит на западе, а утром появляется на востоке. Всё это старо как мир.

– Возможно, возможно... – соглашается бандитский врач. – Но я впервые вижу, чтобы заново отросло ухо! Может быть, вы проводили недавно какое-нибудь специальное лечение?

– Да, я занимался восстановлением волос. Совсем, знаете ли, облысел, и один мой хороший приятель раздобыл мне восточный рецепт...

– Да, уж эти китайцы всегда что-нибудь придумают, – соглашается главарь. – Но не будем терять времени на болтовню!

И он пишет записку, которая должна сопровождать палец:

«ЭТО ВТОРАЯ ДЕТАЛЬ БАРОНА, ЗАВТРА УТРОМ, ЕСЛИ НЕ ПОЛУЧИМ ДЕНЬГИ, ПРИШЛЁМ ЦЕЛУЮ НОГУ».

Увидев отрезанный палец, падают в обморок двадцать из двадцати четырёх директоров. Остальные прячутся под стол. Секретари делают записи о происходящем, даже не моргнув глазом.

Врач, вызванный для экспертизы, заявляет:

– Палец указательный правой руки, превосходно сохранившийся. Разрез точный, ровно посередине фаланги. Палец принадлежит человеку с отменным здоровьем, в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет.

– Опять самозванец!

– Уплотнение на пальце, – продолжает врач, внимательно изучая его с помощью пятидесятикратной лупы, – представляет собой мозоль, типичную для боксёра.

– Что?

– Это значит, что хозяин пальца занимается боксом. Во всяком случае, тренируется с «грушей». Посмотрите сами.

– Синьор барон никогда не занимался боксом. Больше того, вот уже десять лет, как он является президентом общества, выступающего против силовых видов спорта. Он финансировал кампанию в печати против охоты и вольной борьбы. В Индии его наградили медалью «За кротость и смирение».

– Что ещё можно сказать о пальце?

– Тут имеются и другие заметные уплотнения. Они вызваны длительной работой на вёслах и трением о канат...

– Канат?

– Парус, господа. Парусный спорт.

– Моряк, значит?

Строятся и разные другие догадки о самозванце.

Когда врач, получив свой гонорар, уходит, остаётся основной вопрос – с какой стати этот самозванец даёт резать себя по частям вместо барона?

– Святой, может быть... Ведь остров носит имя святого, который приехал сюда, чтобы построить на нём свою сотую церковь.

– Барон Ламберто безусловно человек высоких достоинств, покровитель вдов и сирот, инициатор кредитования. Он, несомненно, набожен, боготворит финансы и так далее, и так далее. Но всё-таки мало вероятно, чтобы само небо заступилось за него. До этого ему ещё далеко.

– Надо бы поговорить со священником.

– Когда дело касается барона, то уж лучше с архиепископом.

– Господа, – призывает чей-то энергичный голос, – не будем смешивать земное и небесное. Для нас самозванец есть самозванец. Мы можем сделать сейчас только одно – отвергнуть его самозванство.

– Прекрасно! Вернём палец отправителю и напишем, что не признаём его собственностью барона Ламберто.

Предложение принято.

– Мы требуем, – добавляет ещё кто-то из самых смелых, – чтобы нам показали всего барона целиком!

– Очень правильное предложение!

– Сразу снимает все проблемы!

– Будем надеяться, что после этого требования барону не отрежут ещё что-нибудь.

– Но ведь речь идёт о самозванце.

– Ах да, я забыл.

И вот Дуилио уже вновь летит вверх по лестнице особняка мэрии и затем спускается обратно, преследуемый журналистами, фотографами и телерепортёрами обоего пола.

– Что происходит?

– К чему привели переговоры?

Дуилио показывает запечатанный конверт, в котором лежат палец барона, записка главаря банды и ответное послание двадцати четырёх генеральных директоров.

Снимок получается отличный, но конверт так и остаётся для всех загадкой.

Он слишком маленький, чтобы в нём могли уместиться двадцать четыре миллиарда.

Он слишком пухлый, чтобы в нём лежал только листок бумаги.

Со всех близлежащих холмов в морские подзорные трубы и астрономические телескопы тоже видны конверт, Дуилио с поднятой рукой и особняк мэрии. Вновь прибывшие (всё время ведь кто-нибудь подъезжает) наивно спрашивают:

– Кто это?

– Да это же знаменитый лодочник Дуилио, по прозвищу Харон.

– Интересно. А что он делает с конвертом в руках? Охотится за сокровищем?

9

Итак, Оттавио. Что делает милейший Оттавио? Как поживает?

С тех пор как на острове появились бандиты, он всё время как на иголках. Там, наверху, по-прежнему продлевают жизнь дяди. Значит, прощай наследство!

В кармане у него снотворное, с помощью которого он сам собирается завладеть виллой, захватив сначала мансарду. Но он ничего не может сделать. За ним повсюду, буквально по пятам, ходит бандит.

– Вы куда?

– Подышать воздухом.

– Прекрасная идея! Я с вами.

Оттавио прогуливается и про себя проклинает бандитизм. Чужой, разумеется.

– А теперь куда?

– Попить воды.

– Я тоже хочу пить, пойдёмте.

Оттавио вынужден пить воду, которая ему не нравится, чтобы потянуть время.

И Ансельмо тоже следит за ним. Как только Оттавио подходит к лестнице, ведущей на мансарду, оба тут как тут – и приставленный к нему бандит, и Ансельмо. И оба в один голос интересуются:

– Вы куда?

– На крышу, полюбоваться панорамой.

– Незачем, – говорит бандит. – Спросите меня, и я опишу вам Орту и её окрестности лучше любого гида.

– А я могу это сделать по-итальянски, по-английски и по-немецки, – добавляет Ансельмо. – По-французски я читаю, но, к сожалению, не говорю. По-испански читаю, но не понимаю.

Барон между тем, поскольку ему запрещено выходить на озеро, почти всё время проводит в обществе племянника. Требует, чтобы он присутствовал на его тренировках со штангой. И как-то раз даже заставляет надеть боксёрские перчатки.

– Оттавио, давай проведём пару раундов, – предлагает он. – Мне надоело работать с «грушей».

– Слишком большая честь для меня, дядя.

– Брось! Я же не всерьёз буду бить тебя, а понарошку.

– Но я вообще против бокса из гуманных соображений.

Однако ничего не поделаешь, приходится вступить с дядей Ламберто в кулачный бой. После первого же удара Оттавио падает на ковёр и начинает считать:

– Один, два, три, четыре...

– Что ты делаешь?

– За отсутствием судьи считаю сам. Девять, десять. Я в нокауте. Теперь больше не имеешь права бить меня!

– С тобой неинтересно боксировать, – огорчается дядя.

К счастью, среди бандитов оказывается бывший чемпион страны по поднятию тяжестей в средней весовой категории. Он берётся тренировать барона, и после двенадцати попыток барон побеждает его. Он на седьмом небе.

Оттавио – на земле.

Потом происходит эта история с отрезанием уха. Затем отрезание пальца.

И Оттавио совершенствует свой план – он убьёт барона, а виноваты будут бандиты! Но, сколько ни пытается, никак не может найти подходящего момента.

Наконец происходит непредвиденное.

Вечером барон задерживает Ансельмо за шахматной доской.

– Уже поздно, – говорит мажордом, передвигая королеву. – Пора нести ужин в мансарду.

– Пусть отнесёт Оттавио, – рассеянно отвечает барон.

– Он не сумеет этого сделать, – возражает Ансельмо. – Он рассыплет соль.

– Я сказал тебе – пошли Оттавио!

– О чём это шепчетесь, эй вы там? – вмешивается главарь банды, отрывая взгляд от журнала с комиксами. – Потише, не то ваши шахматы полетят в озеро.

Ансельмо вынужден просить Оттавио отнести ужин шестерым труженикам наверху.

Он делает это со слезами на глазах и с болью в сердце. Страшное подозрение судорогой перехватывает ему желудок. Но он должен повиноваться барону.

А Оттавио вынужден умолять свои ноги, чтобы они не закружили его в вальсе и не выдали радость. Глядя, как он несёт поднос, можно подумать, будто он всю жизнь только и делал, что служил официантом в каком-нибудь большом отеле на Лаго Маджоре.

На лестничной площадке он на минуту задерживается, будто для того, чтобы поправить свёрнутые трубочкой салфетки, уложенные в стаканы.

На самом же деле насыпает в супницу столько снотворного, что хватит усыпить и паровоз.

– Ну вот, всё в порядке! Лиха беда начало! – напевает он, весьма довольный собой.

– О, у нас новый слуга! – восклицает синьор Армандо.

Улыбается даже синьора Мерло, которая в это время работает:

– Ламберто, Ламберто, Ламберто...

Улыбаясь, она сбивается, и два или три раза произносит:

– Альберто, Альберто, Альберто...

К счастью, никто не замечает, разве что племянник Оттавио, который тоже улыбается ей и шутит:

– Я не Ламберто и не Альберто. Меня зовут Оттавио.

Остальные, не занятые работой, принимаются за еду.

– Странно, – замечает Дельфина, попробовав суп, – пахнет капустой и в то же время веником.

– А по-моему, – говорит синьора Дзанци, – сюда добавлена смородина. Но вкусно!

– Кстати, – интересуется Дельфина, – позавчера в доме появились какие-то странные вооружённые люди. Кто это?

– Охотники, – с готовностью поясняет Оттавио.

– А что, на острове водятся зайцы? – удивляется синьор Джакомини. Он ведь не только настоящий рыболов, но и настоящий охотник.

– Нет, они тут проездом, – сквозь зубы цедит Оттавио. – На второе, как видите, говяжье филе с фисташками и гарниром из цветной капусты, а также баклажанная икра. На третье – персиковый пудинг и суфле по-сицилийски.

– Опять суфле? – ворчит синьор Бергамини. – Нет, чтобы приготовить хоть раз кукурузную кашу!

– Приготовить вам завтра кукурузную кашу, синьор Бергамини? – заботливо интересуется Оттавио.

– Да! На первое, на второе и на третье!

– Синьор Бергамини говорит только о себе, – уточняет синьора Дзанци. – Нас вполне устраивает то, что готовит синьор Ансельмо.

Оттавио смотрит, как они едят, и мысленно потирает руки.

После второго блюда синьор Армандо сменяет синьору Мерло, и она принимается за свой суп.

– Вкусно, – решает она, – похоже, что сюда добавлены абрикосы. Надо будет взять рецепт у синьора Ансельмо.

Оттавио давно уже пытается завязать разговор с синьориной Дельфиной.

– Мне бы хотелось, – говорит он ей, – пригласить вас на прогулку.

– Куда? На крышу?

– О, нет! В Милан на виа Монте Наполеоне... В Рим на виа Венето... В Барселону на бульвар Рамблез... В Париж на рю Риволи...

– И на Капри?

– Капри... А где это?

– Ну вот, сразу видно, что плохо знаете географию!

– Синьорина, вы всё шутите, а я говорю серьёзно. Мне бы хотелось подарить вам ожерелье...

– Из сушёных каштанов? – насмешливо завершает его фразу синьорина Дельфина.

– Мне бы хотелось унести вас в горы...

– На руках? Смотрите, я ведь вешу шестьдесят килограммов, хотя на вид можно подумать, будто всего лишь сорок семь.

– Вы бы поехали со мной в Сингапур?

Какой подлец! Только что подсыпал ей в суп снотворное и вовсю любезничает.

Но теперь пора спуститься, чтобы успокоить подозрительного Ансельмо. Партия в шахматы окончена победой барона. Теперь они играют в карты. Барон и Ансельмо против двух бандитов. Опять побеждает барон. Но от бесконечных побед ему, очевидно, захотелось спать. Он широко зевает и смотрит на часы.

– Поздно, – заявляет он. – Я пошёл спать.

– А мне интересно, – говорит главарь банды.

– Что интересно?

– Вырастет ли у вас завтра новый палец, так же, как ухо.

– Возможно. Хотите поспорить?

– Нет, мне некогда спорить. Мне предстоит решить, послать ли вашим директорам вашу правую ногу или, может быть, пригласить кого-нибудь из них сюда... Чтобы убедились, что вы живы.

– А почему бы меня самого не отправить в Орту? – улыбается барон. – Даю вам честное слово – вернусь. Могу переправиться вплавь, если хотите.

Оба внимательно изучают друг друга. Бандит видит в глазах барона высокомерное спокойствие, которое объясняет многолетней привычкой властвовать.

Барон видит в глазах бандита холодную решимость. Этот человек не задумываясь раздавит его, как муху. Его вежливость – лишь тонкий слой ванильной пудры на тротиловой бомбе.

Барону становится не по себе. «К счастью, – думает он, – я неприкосновенен. Важно, чтобы не сдали нервы». Зевок... Ещё зевок...

– Я пошёл спать, – снова говорит он. – Приятных сновидений всем.

– Спокойной ночи, дядя, – улыбается Оттавио, коварный, как Иуда.

– Спокойной ночи, синьор барон, – это пожелание мажордома Ансельмо.

Бандит ничего не говорит.

Барон Ламберто ложится в постель, мгновенно засыпает и видит множество разных путаных снов.

Ему кажется, будто он на ринге и сейчас начнётся бой. Его противник – Оттавио, но он же и главарь банды. Он коварно улыбается. В одной перчатке сжимает серебряный резак, в другой – автомат. Затем бросает оружие, хватает штангу. «Что ты делаешь? – хочет спросить Ламберто. – Это же не по правилам». Оттавио приближается, всё выше поднимая штангу. Его улыбка превращается в пугающую гримасу – лицо искажается злобой.

– Оттавио, ты сошёл с ума!

Но барон не может произнести ни слова. Язык онемел, что-то мучительно сжимает ему горло, он задыхается...

– Будем считать, что игра окончена, – говорит Оттавио. – К чёрту настой ромашки!

И нет Ансельмо. Барону кажется, будто в начале раунда он изображал судью. Ну да, вот он играет в лото с главарём банды. «Ансельмо, Ансельмо», – хочет позвать барон, но имя мажордома застревает в горле, опускается в трахею и невыносимой тяжестью ложится на сердце. Барону Ламберто кажется, будто он с мучением просыпается в какой-то липкой и очень горячей воде, в ней невозможно плыть, а вынуть из неё руку так же трудно, как поднять гору. И всё же он тянет руку, она вся облеплена водорослями, дохлыми рыбами, какими-то мокрыми грязными бумагами...

Наконец, барон просыпается в своей постели. Но кошмар не проходит. Барон чувствует мучительное удушье, острая боль пронзает грудь, он пытается дотянуться до колокольчика, чтобы позвонить, но не может. Хочет позвать Ансельмо, но не в силах даже шевельнуть губами.

Последним усилием он суёт руку под подушку и нажимает на кнопку. Из динамика доносится громкое храпение. Никто больше не произносит его имя. «Спят, – думает барон, – и я умираю». Испугаться он не успевает – он уже мёртв.

Ансельмо обнаруживает его уже остывшее тело в шесть утра, когда приносит кофе. Он не предаётся отчаянию и не устраивает сцен, а только нажимает одну за другой все кнопки. Ничего не слышно. Похоже, работа в мансарде прекращена.

Ансельмо бросается наверх, вбегает, запыхавшись, в одну комнату, в другую... Служащие барона Ламберто лежат в разных позах на полу, на кроватях, где попало, и спят.

– Предатели! Убийцы! Вот как вы соблюдаете договор! – кричит Ансельмо.

Он расталкивает их, тормошит, пытаясь разбудить, но безуспешно. Они спят так крепко, что их можно было бы принять за убитых, если бы не равномерное и немного затруднённое дыхание.

Ансельмо бьёт по щекам синьору Мерло, брызгает водой на лица других, дёргает их за руки. Ничего не помогает. Они не проснутся, даже если палить из пушек.

«Снотворное! – думает Ансельмо, оглядываясь, чтобы найти зонт, который уронил где-то. – Это работа Оттавио!»

– Проснитесь! Проснитесь! – снова кричит он, обливаясь слезами. – Продолжайте работать!

Его крики настораживают часовых, и они прибегают наверх, узнать, в чём дело.

– Барон умер! – плачет Ансельмо. – Он умер во сне. И вам тут больше нечего делать. Уходите отсюда!

– Спокойствие! – говорит главарь бандитов, которого позвали часовые. – Спокойствие, и ещё раз спокойствие! Осмотрим труп.

Сомнений нет. Барон скончался. Смерть констатирует бандитский врач.

– По-моему, – говорит он, – смерть наступила в результате сердечно-сосудистого коллапса.

– И ничего подозрительного? Никаких следов уколов? Может, кто-то отравил его?

– Я абсолютно исключаю это. Барон умер своей собственной смертью.

– Интересно, – говорит главарь банды, – а как поживает палец?

Бандитский врач разбинтовывает руку и говорит, заикаясь:

– Палец вырос наполовину. Доживи барон до утра, у него стало бы два указательных пальца, а всего, следовательно, десять, как и прежде. Двадцать, считая пальцы на ногах.

– А вы, – обращается главарь банды к синьору Ансельмо, – отправляйтесь в свою комнату и сидите там. Двое будут сторожить вас. А где тот, другой?

Оттавио ещё спит в своей постели ангельским сном. Когда ему сообщают, что дядя Ламберто отошёл, как говорили прежде, в лучший мир, он велит подать платок и прикрывает глаза, чтобы никто не заметил, что у него нет слёз.

Бандиты запирают его на ключ и поднимаются наверх, в мансарду. Тут беспокоиться не о чем. Все спят как сурки, и нет никакого способа разбудить их. Достаточно запереть дверь и поставить рядом часового.

– Теперь, – решает главарь банды, – подумаем о себе. Живой барон Ламберто являл для нас перспективу получить двадцать четыре миллиарда. За его труп нам не дадут и сольдо!

– У нас есть его племянник, – замечает кто-то из бандитов.

– Он стоит ещё меньше. В своём последнем завещании барон оставил ему только парусную лодку. Он этого ещё не знает, но мне известно доподлинно.

– Так что наша затея провалилась. Нам остаётся только дать дёру.

– Ну да – и попасть прямо в лапы полиции, которая окружает остров.

– А лётчик, который должен прилететь за нами?

– И не подумает лететь, потому что ничего не заработает.

Главарь банды оценивает положение.

– Надо что-то придумать, чтобы уйти отсюда незаметно.

– Может, превратиться в невидимок...

– Не говори глупостей.

– Пророем туннель под островом, под озером, под горами и выйдем прямо в Швейцарию!

– Помолчи, дай подумать.

– А что, разве только ты умеешь думать?

– Думайте и вы, все думайте, только про себя и не болтайте глупостей.

Главарь думает, думает, но это всё равно что царапать мрамор: ничего не получается – ногти не берут его.

Время от времени кто-нибудь вдруг оживляется, будто готов выдать идею, но тут же сникает. И сам понимает – не то...

– Да нет, не годится...

К тому же почти все двадцать четыре Ламберто всё время отвлекаются от главного – кто мысленно переносится на пляж на Балеарские острова, кто видит себя на балконе гостиницы в Макиньяна...

Только главарь умеет сосредоточиться на главном, причём так, что даже зубы ныть начинают. Однако нужная мысль всё-таки не приходит.

– Возьмём-ка словарь, может, он что-нибудь подскажет, – решает главарь.

Не все знают, что такое словарь, но молчат, чтобы не выдать своё невежество. Впрочем, главарь уже достал из шкафа какую-то толстенную книгу, открыл и наугад ткнул пальцем в страницу.

– Светопреставление, – читает он. – Да, если б наступил конец света, в суматохе мы, конечно, могли бы удрать даже в Сицилию. Попробуем ещё.

Теперь его палец останавливается на слове «рысь».

– Плотоядное млекопитающее, распространённое в Европе, – читает он. – Ловкий, подвижный хищник с очень мягкой шерстью, с кисточками на кончиках ушей.

Далее попадается слово «тальк».

– А вот это нам годится, – говорит кто-то из бандитов. – Закажем двадцать четыре мешка талька, спрячемся в них и отошлём обратно. Мол, вы нам прислали белый, а нам нужен розовый тальк. По дороге спрыгнем с грузовика...

– Трапеция, – читает главарь, продолжая в поисках подходящей подсказки наугад тыкать пальцем в жёлтые страницы.

Одно за другим в хаотическом беспорядке следуют:

«Мирмекология. Наука о муравьях»,

«Ёрш. Приспособление для чистки трубок, бутылок и т. п.»,

«Качотта. Плоский овальный нежный сыр, который изготовляют в Центральной Италии».

– Превосходен к ужину, но совершенно не годится для побега, – замечает разозлённый главарь, продолжая лихорадочно листать страницы.

Дальше он уже не читает пояснения, а только выстреливает словами, как пулями:

– «Додекаэдр», «метафора», «закись», «пролегомена», «окно».

При слове «окно» бандиты облегчённо вздыхают. Хоть это они, слава богу, понимают без объяснений.

Затем вдруг слышат слово «пи-пи» и громко хохочут. Кто бы мог подумать, что и такое слово есть в этом словаре!

Главарю не смешно. Он опять наугад открывает книгу, да так и замирает, прижав палец к странице и вытаращив глаза. Даже вроде бы слышно, как гудит его напряжённо думающий мозг. Все замерли в ожидании.

– Кретин! – говорит наконец главарь.

– Ах, вот как! Тут и оскорбления имеются! Чем дальше, тем интереснее.

– Кретин – я, что не подумал об этом раньше, – уточняет главарь.

– О чём же ты не подумал?

– Вот читай.

– Ладно, не мучай.

– Футбольный мяч! – торжественно произносит главарь.

Остальные двадцать три Ламберто смотрят на него, ничего не понимая, но явно подозревая, что от слишком большого умственного напряжения их главарь теряет рассудок.

– При чём здесь футбол? – спрашивает один из Ламберто своего соседа.

– Соскучился, наверное.

Но в мыслях у главаря не футбольное поле. Слово «мяч» нарисовало в его сознании шар, и ему вспомнилось то, что он видел вскоре после захвата острова.

– Мы спустились в подвал, я, барон и его мажордом. Знаете, какой тут огромный винный подвал! Я осмотрел его тогда метр за метром, этаж за этажом. Вы ведь и не знаете, что здесь ещё пять подземных этажей.

– Ты ничего не говорил об этом. Откуда же нам знать?

– На пятом, то есть на самом глубоком этаже, у барона находится личный музей. Он показал его только потому, что я пригрозил пистолетом.

Он хранит там колясочку, в которой его прогуливала няня, трёхколёсный велосипед, на котором научился крутить педали, сейф из своего первого банка, фотокопию первого миллиарда, короче, разные свои мелкие сувенирчики. Одна из комнат музея забита какими-то огромными тюками, перевязанными толстыми верёвками. И знаете, что в этих тюках? В тот день барон объяснил: «Тут лежит самая дорогая мечта моей жизни. Здесь всё, что требуется для постройки воздушного шара, на котором я хотел слетать на Северный полюс, ведь там ещё никто никогда не бывал. Полотнища, детали корзин, баллоны с газом. А в этой папке чертежи и инструкции по сборке. Даже ребёнок при желании может собрать его за несколько часов».

Я слушал его тогда одним ухом, потому что всё это мне было до лампочки. Хорошо, что вспомнил сейчас! Вы меня поняли?

– Нет, – упавшим голосом признался кто-то из бандитов.

– Мы улетим на воздушном шаре!

– Ну да, а полиция пальнёт в него разок, и фьюить – шар лопнет!

– А мы ночью!

– Осветят прожекторы...

– А мы скажем полиции, что прожекторы беспокоят барона Ламберто. Их свет попадает в окна и мешает ему спать.

– И куда полетим?

– В Швейцарию.

– А потом?

– А потом мама подоткнёт тебе одеяльце, даст конфетку и поцелует в лобик. Хватит болтать! За дело!

Не все Ламберто убеждены, что это правильный путь. Но главарь, похоже, опять вполне уверен в себе... Не остаётся ничего другого, как следовать за ним.

Кто-нибудь может предложить что-то более подходящее? Никто. Есть другой способ выбраться отсюда? Нет. Значит, надо действовать именно так: собрать шар и улететь на нём за горы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю