Текст книги "Месть группы поддержки (ЛП)"

Автор книги: Джанетт Реллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Ага, – я не хотела сейчас вести беседу об этике. Особенно, учитывая, что Таннер, вероятно будет ожидать, что я знаю кучу философских вещей для воображаемого теста.

– Ой, смотри, пошел снег, – сказала я. Пока мы шли к его машине, крупные снежинки падали на наши плечи и головы. Очевидно, зима решила переехать к нам.

Таннер расставил пакет с ребрышками на капоте своего Accord, где они останутся холодными, но взял контейнер и пластиковые вилки, чтобы мы могли съесть чизкейк в машине. Мне понравилось, что он взял вилки. Это значило, что он подумал об этом и хотел съесть десерт со мной. Ну, или так, или он думал, что моя семья слишком бедна, чтобы позволить себе купить столовые приборы.

Мы забрались в его машину, и он включил обогрев. С минуту я дрожала, но я не знала, от холода или от того, что я сижу так близко к Таннеру.

Сначала мы мало разговаривали. Мы просто перебрасывались фразами, например, "Так что ты делала последнее время?" и тому подобным. Я смотрела, как снег блестит в свете уличных ламп и думала, "Неужели это всё, что он хочет сказать". Но когда мы почти доели, лицо Таннера стало серьезным, и я поняла, что он собирается сказать то, зачем пришел. Медленно, как будто раздумывая, он сказал: – Я с понедельника говорю себе, что между нами никогда ничего не получится, что мне нужно забыть тебя.

Я пожала плечами, как будто это меня не беспокоило.

– Да? И как у тебя это получается?

С почти укоризненным взглядом он покачал головой.

– Не очень хорошо. Оказывается, тебя сложно забыть. Он отсутствующе помахал вилкой в моём направлении. Наверное, дело в твоих глазах. Ты знала, что они именно такого цвета, как океан на Охау?

– Я там никогда не была.

– Тогда тебе придется поверить мне, – он откусил чизкейк и изучал меня какое-то время. – Возможно, дело еще в твоей улыбке. Когда ты улыбаешься, то выглядишь так, как будто у тебя полно секретов, которыми ты хочешь поделиться, как будто ты посвятишь меня какую-то тайну, потому что думаешь, что я особенный.

– Ох, – я не хотела улыбаться. Это просто случилось.

– Кажется, что мы часто улыбаешься в обществе друг друга, – сказал он. – Ты это заметила?

Я кивнула.

Таннер уставился в потолок машины.

– Или, конечно, я не могу тебя забыть, потому что Ричард упоминает тебе каждые 5 минут.

Я застыла.

– Рик говорит обо мне?

– О да. По большей части что-то вроде "Как тебе может нравиться девушка, которая хочет разрушить мою жизнь?" Или "Мама, вбей здравый смысл в Таннера. Он у них не может встречаться с Челси. Она пыталась меня убить."

Вилка повисла у меня в руке.

– Он сказал вашей маме, что я пыталась его убить?

– Да, смерть от дверцы шкафчика, – Таннер послал мне ободряющую улыбку. – Не волнуйся, мама не поверила ему. Очень мало людей на самом деле умирают от дверок шкафчика, – голубые глаза Таннера остановились на моих и его голос смягчился. – Кроме того, ты нравишься моим родителям.

– У твоих родителей хороший вкус.

– И у меня тоже. У меня хороший вкус, – его взгляд стал настойчивым, и у меня внутри всё потеплело на несколько градусов. – Я хочу продолжать встречаться с тобой, но я не знаю, как это будет работать. Достигнем ли мы перемирия с нашими родными? Или будем игнорировать их и притворимся, что мы оба – единственные дети? Или может быть нам стоит врать друг другу, я скажу, что считаю твою сестру милой, ты скажешь мне что мой брат – очарователен.

– Дай я попробую, – я приложила вилку ко рту, постукивая по нижней губе. – Я думаю, что Рик очарователен.

Таннер кивнул, и его губы немного изогнулись.

– А я думаю, что я Эдриан – милая девочка.

Я показала вилкой в его направлении.

– Я догадалась, что ты лжешь, – Таннер склонил подбородок и рассмеялся. – Ну, ты сказала очарователен, как будто это было оскорбление.

– Да, и позволь сказать тебе, что Рик это самый очаровательный человек в моей жизни.

Таннер взял у меня вилку, положил в пустой контейнер и поставил его на заднее сиденье.

– Ладно. Может быть нам нужно просто договориться, что мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы вести себя хорошо по отношению к нашим родственникам и никогда больше не будем снова о них говорить. Мы не можем изменить их, и мы не хотим проводить время вместе, обсуждая их.

– Точно, – сказала я. – И, теперь, когда ты об этом сказал, я думаю будет лучше, если не будем встречаться у меня дома. Поскольку Эдриан порвала с Риком, ну, я думаю, что ей не нужны напоминания о нём.

– Хорошо, – сказал он и, казалось почувствовал облегчение от того, что я не хотела заставлять его проводить время с Эдриан.

Очень в пользу того что честность – это лучшая драгоценность. Я получу пять с плюсом за тест по этике.

– Мы можем сходить ещё куда-нибудь. Я не работаю в субботу, – Таннер подвинулся ко мне ближе. Рукой, вытянутый вдоль сиденья, он играл с кончиками волос. Я снова задрожала, и на этот раз это было определенно не от холода.

– Хорошо.

Я понимала, что он собирается поцеловать меня, и тогда это тема канет в лету. Поэтому, прежде чем он это сделал, я сказала:

– Таннер, ты знал, что твой брат будет петь песню обо мне на прослушивании?

Он наклонился ко мне ближе, его руки скользили по моим волосам.

– Он изменил свое решение. Он теперь будет петь другую песню.

– Правда?

– Да, насколько я помню, ему пришла эта мысль, как раз в то время, когда я держал его гитару на вытянутой руке в окне второго этажа. Плюс, я сказал ему что я никогда не разрешу ему больше играть в ресторане, если он продолжит тебя беспокоить.

Он провел пальцем по моему затылку, и мне стало очень сложно что-либо делать, например, концентрироваться на беседе и дышать.

– Твои родители знают об этом всём? – просила я.

– Они что-то слышали, но они не очень много говорили. Они не могли ли на самом деле этого сделать, потому что бабушка была слишком занята лекциями о том, как молодые люди относились к девушкам, когда она была молодой. Открывали двери. Придерживали стулья. Это заняло много времени.

Я обдумывала это, когда Таннер скользнул ещё ближе ко мне. Если Рик решил не пить "Опасно-Блондинистую", рассказали бы он об этом Эдриан? Он бы сказал ей, что он делает этот для неё, и тогда Эдриан с триумфом и рассказала бы мне.

Но этого не произошло.

Но опять же, если Рик сказал Таннеру перед своими родителями и бабушкой, что он не собирается петь песню, это что-то значит. Может быть, мне на самом деле не нужно было появляться перед всеми в костюме для фигурного катания и петь.

Я должна была чувствовать облегчение, или надежду, но этого не было. Я почти с шоком поняла, что даже если Рик не будет петь "Опасно-блондинистую", я всё равно хотела пойти на прослушивание Школьного Идола. Я хотела сделать это для себя самой, и я хотела победить.

Когда это случилось? Когда я перестала высмеивать всех этих людей с амбициями и стала одной из них?

Таннер наклонился и поцеловал меня, и я поцеловала его в ответ. В его объятиях было тепло и уютно и на несколько минут я забыла о Рике, и прослушивании, и вообще обо всём. Были просто я и Таннер, и он обнимал меня. Этого было достаточно.

Глава 16

Пятница принесла дождь, который сразу же превратился в лёд, а потом пошел снег. Это не означало, что футбол отменят. Футбольные игроки слишком суровы для этого, фанаты слишком нетерпеливы, всё одно к одному. Это означало, что нам придется надеть штаны и перчатки. Это еще означало, что, к несчастью, вместо того, чтобы ехать в школьном минивэне с руководителем, нам придется ехать в автобусе с парнями.

Старшая школа Москвы всего в двадцати минутах езды от нас, но миссис Джонс никуда нас не повезет по ледяной дороге.

Я не возражаю против поездки на игру с командой, но поверьте мне, обратная дорога в автобусе с перепачканными потными парнями – это не то, на что можно с удовольствием согласиться.

Игра началась хорошо. Небо прояснилось, и нам засчитали тачдаун в течение первых десяти минут, и Майка повалили на землю. Как будто этого было недостаточно, чтобы поднять мне настроение, я заметила Наоми, флиртующую с Бьёрном Янсеном, студентом по обмену из Швеции. Он не очень хорошо говорил по-английски, но язык тела Наоми можно было прочитать на любом языке.

Очень в пользу того, что она лучше его понимает.

Это одно из преимуществ быть чирлидером. Можно наблюдать за толпой. Иногда это так же занимательно, как игра. Мне было интересно, сколько пройдет времени, прежде чем новость дойдет до Майка.

Молли и Полли пришли, хотя из было сложно узнать под пуховиками, длинным шарфами и шапками. Они сели одни, и, когда трибуны наполнились, я постоянно проверяла, сел ли кто-нибудь рядом с ними. Но никого не было.

Рик и несколько его друзей появились, и Эдриан тоже пришла с одноклассницами, и они оба удивили меня, потому что ни Эдриан, ни Рик не были футбольными фанатами.

Поначалу я боялась, что они встретятся, начнут разговаривать, и все разрешится. Но увидев Рика, Эдриан послала мне взгляд, полный ненависти, как будто подумала, что он пришел ради того, чтобы увидеть меня.

Это было бы правдой, если бы он искал материал для своего следующего диска: "Новые причины ненавидеть чирлидеров". Единственный знак внимания, которым он удостоил меня, это несколько раз закатил глаза при взгляде на меня. Мы спели нашу песню во время перерыва, и она прошла прекрасно. Мне нравилось чувство, что я управляю мелодией, и что мой голос сделает всё, что я хочу. Высокие ноты, низкие ноты, я триумфально держала их все. Толпа аплодировала и кричала, давая мне невероятный прилив сил. Я улыбнулась аудитории и подумала, вот почему Рик хочет зарабатывать пением.

И я не знала, что считать большим комплиментом, что я заметила мистера Метзероля на трибунах, кивающего в такт песне, я знала, что он пришел только для того, чтобы увидеть моё представление, или что Рик уставился на меня сверху в абсолютном потрясении.

Единственный раз он слышал, когда я пою, это на собрании во время нашего импровизированного дуэта с мисс Джонс.

Да, хотела сказать ему я. Я немного получше пою с музыкой, репетициями и помощью моего нового лучшего друга, мистера Метзероля.

Пока мы шли с поля, Обри взяла меня за руку.

– Мы всех сделаем завтра на прослушивании.

– Надеюсь, – я улыбнулась и вспомнила, что Обри всегда оптимистка. Я повернулась, чтобы увидеть выражение лица Рашель.

Она с согласием кивнула:

– Рик – неудачник.

Саманта сказала:

– Всё, что тебе надо сделать – это спеть для судей так, как ты пела для толпы. Без давления. Без нервов.

Но я не волновалась.

– Я могу это сделать, – сказала я. – Кажется, как будто я ждала этого всю жизнь и просто не понимала этого.

Мы больше ничего не обсуждали, потому что добрались до трибун, но все кричали особенно громко в следующие несколько минут.

Рик больше не закатывал глаза при виде меня. Он только хмурился. Я видела, что он разговаривал с друзьями, выплёвывая слова. Он поднялся со своего места и ходил по трибунам, разговаривая со своими парнями то тут, то там. Распространяет информацию, подумала я. Доказывая мне, что он тоже может играть в игры популярности, если хочет.

Эдриан ушла незадолго после этого, вероятно, чтобы пострадать. Что было глупо, потому что Рик наконец-то добрался до и ее подруг с разговорами.

Мы выиграли со счетом 21:14, и толпа начала свою импровизированную кричалку "Мы снова возьмём штат!" Потом команда, фанаты и чирлидеры собрались на краю поля, чтобы послужить как тренер даёт свои обычные советы и спеть боевую песню. После этого фанаты направились обратно к машинам, а команда к автобусу.

Мы с Самантой сели спереди. Мы дошли туда задолго до Рашель и Обри, потому что они шли с какими-то парнями. Богиня свиданий всегда была в хорошей форме после игры.

Я заметила тренера Дэвисона, разговаривающего с миссис Джонс чуть поодаль от автобуса, и никто из них не выглядел радостно. Потом Брюс и Дерек, два нападающих, пошли вверх по ступенькам. Брюс мотнул головой в сторону нас.

– Вас накрыли. Кто-то вас выдал.

– Что? – спросила я

– Кто-то сказал тренеру, что у вас в сумках пиво, – сказал Дерек.

Саманта сморщила нос, как будто это была смехотворная вещь. Впрочем, так и было.

– У нас в сумках нет пива.

Я ничего не сказала, потому что заметила, как миссис Джонс и тренер Девисон остановили Рашель и Обри, когда те проходили мимо. Тренер Девисон забрал у них сумки.

– Смотри, – подтолкнула я Саманту и показала на сцену за окном. – Кто-то скоро почувствует себя дураком.

В этот момент тренер Дэвисон вытащил банку пива из сумки Рашель. У Обри и Рашель обеих открылись рты. И у меня тоже. И потом сердце застучало у меня в груди. Я повернулась и выхватила свою сумку из-под сиденья. Тогда же я заметила, что тренер Дэвисон открывает сумку Обри и вытаскивает из неё банку. Он держал пиво, а Обри яростно трясла головой. Она приложила руку к груди, протестуя.

Тренер Дэвисон мрачно посмотрел на неё и направился к автобусу.

Я возилась с застежкой на своей сумке. От холода у меня пальцы стали неловкими. Через несколько долгих секунд молния наконец подалась. Там, вместе с моей косметичкой и батончиком мюсли лежала банка пива.

– Как это сюда попало? – выдохнула я.

Открытый чемодан Саманты лежал у неё на коленях, и она смотрела на банку пива с ужасом.

– Нас подставили, – прошептала она. – Нам нужно от этого избавиться.

– Куда? – спросила я. В автобусе было некуда ничего спрятать, я бы не смогла открыть ни одно окно, даже если бы захотела. Я всё равно взглянула туда. – Тренер и миссис Джонс были почти на ступеньках автобуса.

Саманта схватила банку из моего чемодана. Я не имела понятия, куда она планировала их спрятать. Прежде, чем я смогла ее спросить, она взяла мою банку, положила её рядом со своей и закрыла сумку, потом засунула ее обратно под сиденье.

Я уставилась на неё.

– Что ты делаешь? Они найдут их у тебя в сумке.

Она взяла мою сумку, застегнула и я и положила под моё сиденье.

– Да, но они не найдут ничего в твоей.

Это не имело смысла. Она наклонилась ко мне.

– Это, должно быть, вина Рика. Если мы – ученики с плохой репутацией, то не сможем петь для школьного идола. А так, по меньшей мере ты сможешь пройти прослушивание.

У меня не было времени отвечать. Тренер Дэвисон был рядом со мной и его взгляд впивался в мои глаза.

– Девочки, не возражаете против того, чтобы показать мне ваши сумки?

Я взглянула на Саманту и сглотнула. Я почувствовала, как моё лицо горит от гнева и расстройства. Мы вытащили свои сумки и передали их тренеру Дэвисону. Сначала он открыл мою. Он порылся в содержимом, потом отставил её без комментариев. Потом он открыл сумку Саманты.

Он сразу же вытащил одну из банок пива и держала и так, чтобы Саманта это видела. Его челюсть была плотно зажата.

– Не возражаете насчёт того, чтобы рассказать мне, что вы собирались делать с этим? Вы знаете, правила насчет алкоголя на играх. Это автоматическое отстранение от учебы на две недели.

Саманта моргнула. Я знала, что она пытается выглядеть удивлённо, но ее слова были испуганными.

– Я это сюда не клала. Кто-то пытается втянуть нас в неприятности.

– Нас? – спросил он. – У кого есть еще пиво?

Она не ответила. Если бы мы признались, что видели произошедшее с Рашель и Обри, тогда они бы поняли, что у нас было время поменять содержимое сумок.

Тренер Дэвисон кивнул в ответ на молчание Саманты.

– Я бы хотел, чтобы вы вышли из автобуса на минуту. Нам нужно позвонить вашим родителям.

Саманта встала и протиснулась мимо меня без единого слова.

Поездка домой было ужасно. Обри почти рыдала, Рашель так злилась, что можно было бы сварить рис на ее коленях, Саманта сидела с выражением растоптанного доверия на лице. Я не знаю, от какой реакции мне было хуже.

Даже несмотря на то, что я знала, что это было вина Рика, я отчасти чувствовала себя виноватой. У них были неприятности. А у меня не было. И у них бы не было неприятностей, если бы они не помогали мне в первую очередь.

Рашель пересказала мне каждое слово, которое миссис Джонс и тренер Дэвисон сказали им. Миссис Джонс пыталась защищать нас.

– Сумки были рядом с моим сиденьем, но я не очень пристально за ними наблюдала, сказала она тренеру Дэвисону прежде, чем он позвонил родителям. Возможно, кто-то пронес банки и подложил в сумки. Возможно, девочки говорят правду.

Но возможность не была достаточно сильным аргументом, чтобы они не стали звонить родителям.

Пока он звонил, миссис Джонс сказала Рашель, Обри и Саманте:

– Поговорим с администратором в понедельник. Я всё объясню и, надеюсь, она не будет вас отстранять.

"Надеюсь" было не очень утешительно и в понедельник было бы уже слишком поздно.

Мы обсуждали ситуацию приглушенными голосами во время поездки домой в автобусе.

– Вы все равно сможете петь со мной, – сказала я. – У нас уже подписаны бумаги, которые говорят, что мы хорошие ученики. Судьи не узнают о том, что случилось сегодня.

– А ты не думаешь, что Рик собирается им рассказать? – сказала Рашель. – Если ты выиграешь, он добьется твои дисквалификации быстрее, чем ты скажешь "жалкий лузер".

– А если администратор всё-таки нас отстранит? – спросила Обри. – У них есть доказательства против нас, и только наши слова, что мы этого не делаем.

– Миссис Джонс нам поможет. Она верит, что мы невиновны, – Саманта бросила взгляд в направлении нашего руководителя. – Я думаю.

Рашель еще больше понизила голос.

– Миссис Джонс стоило бы лучше смотреть за нашими вещами, и ничего из этого бы не произошло.

Это правда, но я не могла на неё злиться.

– Она не могла догадаться, что Рик сделает такое, – говорить эти слова было больнее, чем я думала. В конце концов, я знала, что Рик мой враг. Он никогда не хранил это в тайне. Так почему я думала последнее время, что его жалобы на меня были скорее напоказ, чем ненависти? Встреча с Таннером не избавила меня от подобных нападений.

– Мы не можем допустить, чтобы это сошло ему с рук, – сказала Рашель.

Обри покачала головой.

– У нас нет доказательств, что это был он.

Взвешивая, Рашель сузила глаза.

– Есть ли какой-нибудь способ спустить воздух из его шин, прежде, чем он уедет на прослушивание?

– Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы выиграть. Потом мы будем беспокоиться о Рике, – Саманта повернулась на своём сидении, разглядывая меня. – Тебе нужно спеть другую песню. У какой ещё песни ты знаешь слова?

Я не могла придумать ни одной. Кроме того, я не репетировала другие песни с мистером Метзеролем. Я не знала, когда дышать, как держать ноты и всё остальное. Я едва смогла освоить эту песню и издавать звуки из окрестностей лба. Как я могу начать всё заново и приготовиться к завтрашнему дню?

– Я не знаю, что будет лучше всего для моего голоса. Плюс, если я буду волноваться, я не запомню слова другой песню. А что насчёт танцевальных движений? Чем больше я об этом думала, тем сложнее всё отказалась, это была огромная, непреодолимая гора. Я не могла сделать это одна.

И всё равно, всю дорогу домой мы перекидывались названиями песен. Я даже пыталась спеть несколько из них, чтобы посмотреть, как они будут звучать в моём исполнении. Всё звучало плохо. Абсолютно всё.

Я почти забыла о вечеринке. Она появилась в моём сознании только когда мы припарковались рядом со школой. Выходя из автобуса, Обри сказала:

– Родители ни за что не позволят мне пойти на вечеринку Гаррета и Джо.

– Именно, – сказала Рашель, потом посмотрела на меня. – И тебе тоже не надо идти, Челси. У тебя есть другие дела.

Я кивнула, и мы поплелись к своим машинам. По пути мои подруги сделали ещё несколько предложений. Я кивнула в ответ и на них, но они вряд ли отложились у меня в голове.

– Мы будем на прослушиваниях болеть за тебя, – сказала Рашель. – Ну, сразу же после того, как спустим воздух из шин Рика.

Я не поняла, шутит она об этом или нет.

– Спасибо, – слово получилось дрожащим. – Ребята, вы супер.

Я заметила Логана, идущего по парковке. Он был на игре, но, конечно, не мог знать о драме, разыгравшейся по пути обратно.

– Привет, девчонки, – сказал он радостно. Потом Саманте он сказал; – Готова для "Гордости и Предубеждения"?

И тогда выдержка Саманты сломалась. Она была так собрана по пути домой, что я думала, что у неё всё в порядке. Но, как только он заговорил с ней, на ее глазах появились слезы. Она зарыдала и обхватила его руками.

Его руки обняли её, а губы скользнули по её волосам.

– Что не так?

– Рик подложил банки с пивом нам в сумки, – сказала я ему. – Так что я осталась без подпевки на прослушиваниях, если миссис Джонс не сможет убедить секретаря что пиво было не нашим, Саманта, Рашель и Обри будут отстранены от обучения на две недели.

Логан в изумлении смотрел на нас.

– Ты шутишь.

– Нет, – сказала Обри.

– Мы собираемся спустить ему шины завтра прежде, чем он уедет на прослушивание, – добавила Рашель.

Логан покачал головой с серьезным выражением лица.

– Нет, не собираетесь.

– Да, собираемся, – всхлипнула Саманта.

Он провел рукой по её спине.

– Как же насчёт того, что ты говорила в прошлом году? Что нужно быть лучше и выше и месть – это не лучший способ? Ты больше в это не веришь?

– Да, – сказала она. – Но Рик не может продолжать не ходить по чужим головам.

– Вы этого не сделаете, – сказал Логан, но мягкость его голоса заставила меня задуматься, приказ это или предсказание. – Вы не будете делать ничего незаконного, только чтобы отплатить ему.

Она положила голову обратно на его плечо и не ответила.

Остальные попрощались, и мы пошли разными дорогами. Я поехала домой, пытаясь проглотить комок в горле, чтобы не разрыдаться и подумала, принимает ли мистер Метзероль экстренные звонки.

Эдриан дома ещё не было, и она не оставила записку, как велела мама, но меня это не удивило. Я не могла позволить себе волноваться о ней. У меня не было времени.

Я села перед компьютером, чтобы покопаться в интернете в поисках новых песен.

Это было безнадежно, я это поняла, даже прежде чем вошла в систему. Новая песня не решит моих проблем. Мне нужны были бэк вокалисты. Я положила мышку и взяла телефон.

Ходя из угла в угол комнаты, я позвонил Таннеру. Когда он ответил, я рассказала ему всё, что случилось.

– Ты не можешь заставить Рика признать, что он подкинул пиво в наши сумки? Если он признается, тогда подруги с могут петь со мной.

– Ты думаешь, Ричард тебя подставил? – я слышала сомнение в голосе Таннера и понимала, что он не верит.

– Да, – сказала я. – Я думаю, Рик сделает что угодно, чтобы выиграть.

На другом конце повисла пауза и я чувствовала, как Таннер подбирает слова.

– Ладно, иногда Ричард играет не по правилам, но он не опустится так низко. Он не будет добиваться того, чтобы тебя отстранили от занятий.

Я сжала телефон крепче, чем было нужно.

–Ты еще не говорил с ним, и ты уже принимаешь его сторону? – И тогда я поняла, что между нами с Таннером никогда ничего не получится. Неважно, что мы говорили вчера насчёт того, чтобы не замечать родственников друг друга, но мы не могли этого сделать. Пока мы с Риком не ладим, Таннеру придется выбирать, на чью сторону встать. И, очевидно, он будет верен своему брату.

Таннер вздохнул.

– Слушай, я правда не думаю, что он имеет к этому отношение, но я поговорю с ним и расскажу тебе.

Я повесила трубку, и в ожидании его звонка сняла свою одежду чирлидера, бросила ее кучей на пол и пнула, я знала, что это по-детски, но мне было всё равно. Потом я залезла в свои самые потрепанные спортивные штаны. Через пять минут он перезвонил.

– Ричард сказал, и это точная цитата, что он не знает, не знал и никогда не захочет знать ничего о содержимом сумок чирлидеров.

– И ты ему поверил? – это был глупый вопрос. Таннер верил Рику прежде, чем даже спросил об этом. И всё равно, меня удивляло, как Таннер мог быть так слеп.

– Челси, – голос Таннера стал мягким, урезонивающим. – Почему он должен идти на риск, ради того, чтобы доставить тебе неприятности, когда он уже думает, что выиграет? Без оскорблений, но Ричард делает это уже несколько лет.

Очевидно, по мнению Таннера значило, что больше ни у кого нет шансов.

Я сказала:

– Я не понимаю, почему Рик делает то, что делает. Я думаю, это всегда было частью моей проблемы. У меня сжалось горло, – выдавливать слова становилось всё сложнее и сложнее. – Слушай, Таннер, у меня нет времени разговаривать. Мне нужно придумать новую песню на завтра.

– Челси... – он вздохнул и больше ничего не сказал. Ну, разве можно было еще что-то сказать? – Тогда я тебя отпущу.

Он отпускал меня, поняла я, во многих смыслах.

Я закрыла глаза и снова их открыла. Было слишком просто представить Таннера, когда мои глаза были закрыты, я не хотела сейчас его видеть.

– Удачи на прослушиваниях завтра, – сказал он.

– Спасибо, – сказала я без чувства.

Потом мы попрощались. Это я сказала с чувством.

Повесив трубку, я вернулась к компьютеру, еще более усердно борясь со слезами. Даже с открытыми глазами я видела лицо Таннера. Я видела, как он улыбался прежде, чем поцеловать меня. Но у меня не было времени плакать об этом. Мне надо было продолжать злиться. Со злостью проще жить и гораздо эффективнее в плане времени. Злость даёт силу. Слезы только ослабляют.

Я была уже на третьем музыкальном сайте, когда услышала звонок в дверь. Я потащилась к двери и открыл ее, уже отправляя звонившего восвояси. Молли и Полли стояли у меня на крыльце.

– Привет, мы звонили недавно, но было занято, – взгляд Полли обследовал мои вылинявшие штаны. – Мы хотели, чтобы ты сказала, что думаешь о наших нарядах, на случай, если нужно будет переодеться прежде, чем пойти на вечеринку.

Молли осмотрела на меня с ног до головы.

– Я же говорила тебе, что мы слишком нарядились.

От этого мне стало еще хуже. Они потратили столько времени, чтобы собраться, а я была так расстроена, что совершенно забыла им позвонить и всё отменить.

Я пригласила их внутрь, потом объяснила, что случилось.

– Извините меня, но у меня нет времени пойти на вечеринку. Мне нужно выучить новую песню.

– Почему бы просто не взять новых бэк вокалистов для твоей старые песни? – спросила Молли.

– Потому что я не знаю больше никого, кто умеет петь и уже не участвует в прослушивании сам, – только сказав эти слова, я поняла, что знала. И они стояли прямо передо мной.

Глава 17

Я почти вскрикнула от радости.

– Вы можете это сделать, – Полли тоже вскрикнула, но не от радости. – Нет не можем.

– Мистер Метзероль говорит, что у вас прекрасные голоса.

– У меня идет но кровь носом, когда я нервничаю, – сказала Полли.

– Значит, не нервничай, – сказала я.

Полли посмотрела на меня, как будто я только что велела ей перестать дышать.

– Мы можем это сделать, – сказала Молли своей сестре. – Выучить песню не займет много времени, -

потом мне она сказала: – но мы не будем делать танцевальных движений, так что даже не проси.

– Без танцев, – сказала я. – Вы можете просто топать и хлопать или что-нибудь вроде того.

– Что должны были надеть твои бэквокалисты на прослушивание? – спросила Молли.

– Блестящее платье, которое может на самом деле быть платьем для фигурного катания.

– Это мы тоже не наденем, – сказала Молли.

Полли повысила голос.

– Я уже говорила, что у меня идёт кровь носом перед скоплением людей?

– Она правильно говорит, – сказала я Молли, может быть, вам стоит надеть футбольную форму, как мы это делали на игру. Тогда она сможет засунуть туалетную бумагу в нос и это будет выглядеть как часть костюма.

– Ладно, – сказала Молли. – Мы будем петь в форме. Она щелкнула пальцами. Можно приклеить шпаргалку на футбольный мяч, на случай если мы забудем слова.

Полли сложила руки.

– У меня хотя бы есть право голоса?

Молли повернулась к ней со строгим видом.

– Челси наша подруга и ей нужна наша помощь.

Она сказала это так просто, и всё равно это оглушило меня с огромной силой. Одним предложением мне был присвоен статус друга. Они хотели мне помочь. Я видела, как сопротивление Полли тает, пока она обдумывала слова сестры.

– Ох, конечно, пристыди меня. Хорошо, я это сделаю, но, если номер будет прерван врачами скорой помощи, которые бегут на сцену, потому что думают, что у меня рана на голове, не вини меня.

– У тебя всё будет отлично, – сказала Молли. Мне она добавила. – Она слишком много волнуется. Потом Молли взглянула обратно на сестру. Я вспомнила, ты взяла носовые платки на вечеринку?

Полли похлопала по карману брюк.

– Да, – она похлопала по другому карману. – И да, – потом она открыла сумочку. – И еще раз да.

– Мы готовы пойти в любое время, когда ты соберёшься, – сказала Молли.

– Мы пойдем после того, как отрепетируем песню несколько раз, – я не хотела говорить им, как тщательно относилась к репетициям, из-за страха, что они сразу же возьмут обратно помощь и дружбу. У нас скорее всего не будет времени пойти на вечеринку, потому что мы будем репетировать несколько часов.

Но как оказалось, Молли и Полли без усилий освоили песню. И мистер Метзероль он был прав. Они пели прекрасно. Я перестала волноваться о том, что номер провалится и начала волноваться, что они будут звучать лучше меня.

Час спустя мы были готовы к прослушиваниям и к вечеринке. Я переоделась в джинсы и свитер, и мы пошли.

Улица Джо и Гаррета была уставлена машинами. Выглядело это так, словно там было много народу. Подходя к дому, я дала Молли и Полли последние наставления.

– Держитесь ближе ко мне. Я попытаюсь найти время, когда Джо будет один и поговорю с ним о чём-нибудь. После того, как мы будем разговаривать несколько минут, Молли спросит меня где ванная и я покажу ей. Я скажу тебе, что скоро вернусь, но по факту я дам вам десять минут наедине. Ты же сможешь поддержать беседу в течение десять минут?

Полли открыла сумочку и вытащила лист бумаги.

– Я составила список того, что можно сказать. Я даже сделала заметки о сегодняшней игре.

– Отлично, – я взяла список и положила его обратно в её сумочку. – Но не смотри на него, когда Джо поблизости. Ты же хочешь казаться расслабленной и уверенной, помнишь?

– Расслабленной, – повторила Полли, – и уверенной.

Мы позвонили в дверь, и кто-то закричал:

– Входите.

Я собиралась это сделать, но заметила, что Полли постоянно моргает.

– Что случилось? – спросила я.

– Одна линза почему-то стала царапать.

– Поэтому разумные люди носят очки, – сказала Молли. – Они не складываются случайным образом от тебя в глазу.

Полли теребила глаз пальцем.

– Всё будет хорошо через секунду. Однако ни я, ни Молли не открывали дверь. Мы просто смотрели, как Полли моргает.

Наконец, Полли повернулась к сестре.

– Может быть, дело не в линзе. Ты видишь что-нибудь у меня в глазу? Грязь? Ресницы? Маленький ломик?

Поле держала глаз широко открытым, и Молли смотрела туда.

– Я не вижу ничего необычного, кроме туши. Она начинает течь.