Текст книги "Игрушка стаи (СИ)"

Автор книги: Джанель Морено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я зачаровал кристалл, чтобы он защитил тебя. Где бы ты ни была, чтобы ни случилось – я смогу прийти на помощь. Прими его, Лилиана. Потеря Тертона стала серьезным ударом, но я даже не хочу думать, что беда может случиться и с тобой. Пока мы не накажем убийцу, ты должна быть осторожна.

Он застегнул цепочку на моей шее. Холодный камень лег в ложбинку груди, а цепочка мягко повторила контуры ключицы. Несмотря на легкость и тончайшую изящную работу, она вдруг показалась мне ошейником, а камень неумолимо потянул на дно.

С трудом избавившись от странного чувства, я нашла в себе силы улыбнуться.

– Хорошо. Я поняла, Дрейк. И буду осторожна.

Он снова поцеловал меня, вызвав миллион мурашек.

– Мне надо идти. Не позволяй Райану все и сразу. С него полезно сбивать спесь отказами.

Что ж, у меня появился следящий артефакт, и планы поговорить наедине с загадочной Марией рушились на глазах. Я не знала, отслеживает ли кулон мое положение или может транслировать карханам мои разговоры. На то, чтобы выяснить это, понадобится время и, возможно, много.

Правда, когда Дрейк был уже у дверей, вдруг возникла идея. Не слишком убедительная, но я надеялась, что карханы расслаблены после моего согласия с условиями договора и не станут искать в моих намерениях второе дно.

– Дрейк, я… не могу сидеть без дела. Книги, общение с Айлой, прогулки, покупки и ресторации – это прекрасно и, пожалуй, это та частичка жизни, которой мне всегда не хватало. Но я привыкла учиться и вести дела, мне хотелось бы заняться чем-то важным. Могу я подобрать для себя учителя и взяться за один из ваших проектов? Динар говорил, вы помогаете Нейтвиллу и людям.

– Да, разумеется. Если ты хочешь, я познакомлю тебя с нашими делами. Выберешь что-то по душе. Насчет учителя тоже обещаю подумать. Здесь есть небольшая проблема – в Нейтвилле мало кто хочет учиться. Не думаю, что для такой образованной девушки найдется достойный кандидат. Но я приложу все усилия, чтобы его найти. Однако попрошу работать в меру, чтобы это не отражалось на здоровье. У нас суровый климат – темные дни и ночи, холодные зимы. Береги зрение и старайся не простужаться.

Как только кархан начинает считать тебя своей, он окружает заботой – как и говорила Айла. Дрейк мягко, но настойчиво, интересуясь моим здоровьем и занятиями, говорил, что отныне присутствует в моей жизни не только как любовник.

Оставалось лишь эту заботу принимать.

Я вылезла из ванной, завернулась в полотенце и вернулась в спальню. Мне не хотелось видеть Селию, ровно как и одеваться, чтобы спуститься вниз. Решив, что имею право на небольшой отдых после ночи, я легла на мягкое покрывало и закрыла глаза. Но сон не шел, а в голове то и дело всплывали смутные образы, лишенные очертаний.

Прохладный кулон совершенно не принимал тепло моего тела. Я вряд ли смогу привыкнуть к нему. Наверное, Дрейк принес подарок, когда у Динара не получилось заставить меня взять серьги. Что ж, возможно, в этом и не было никакого подвоха – Тертон был мертв и некий злоумышленник вполне мог напасть на самого слабого человека в доме. То есть на меня. В этом случае носить кулон, даже если того не хочется – первейшая необходимость.

Главное не погибнуть вне стен поместья, а среди стаи выжить я смогу. Все, что в их власти – вовлечь меня в свои традиции. И я уже не уверена, что хочу этому сопротивляться. А уж в том, что придется несмотря на желание играть по чужим правилам, я и не сомневалась.

Сон никак не шел, мыслей было слишком много. В голове все перемешалось, и в конечном итоге я поняла, что сойду с ума, если не займусь каким-нибудь делом. У Торнов была неплохая библиотека. Если бы удалось проскользнуть мимо Селии, я бы что-то почитала и, возможно, узнала бы о карханах чуть больше.

Проскочить удалось, служанки не было видно рядом с апартаментами. Хотя, ей могли дать указание не трогать меня без прямого приказа. Если так, то я была даже благодарна.

Дневной свет был тусклый. В это время года на севере даже днем постоянно горели магические лампы. Я зажгла несколько штук, у зоны отдыха. Чуть поодаль от стеллажей с книгами, стояли небольшие столик с креслами. Можно было достать из шкафа чайную пару, заварить ароматный горячий напиток и наслаждаться книгой, изредка поглядывая в окно. На улице занималась метель, пушистые крупные снежинки летали по двору, снижая видимость до практически нулевой.

Но я не успела уютно устроиться у окна – услышала негромкую музыку из-за двери в противоположном конце библиотеки. До сих пор я там не бывала. Несмотря на кажущуюся компактность, поместье Торнов таило в себе множество комнат, залов и переходов.

Некоторое время я колебалась, однако никто не запрещал мне исследовать дом, а любопытство уже проснулось. Стараясь ступать как можно тише, я подкралась к двери и осторожно приоткрыла ее.

В получившуюся щель был виден кусочек комнаты, очень похожей на мастерскую. Горы обрезков бумаги, краски, кисти, старая палитра на полу, несколько мольбертов у дальней стены. А еще полное отсутствие дневного света, но очень яркий магический.

– Заходи, не бойся, – раздался голос.

Я его узнала – он принадлежал Джессену.

– Извини, я не хотела мешать. Услышала музыку и заинтересовалась.

Музыка тут же смолкла и я не смогла понять, что служило ее источником.

Сам Джессен был поглощен работой. Закатанные рукава белоснежной рубашки были в свежей краске, а за ухом торчала кисточка.

– Проходи, тебе здесь рады все, – улыбнулся он. – Решил отвлечься работой. Подарок для Айлы. Хочешь взглянуть?

Испытывая неловкость, словно помешала чему-то очень личному, я подошла к мольберту и заглянула в него.

– Ух ты, потрясающе.

Картина изображала Айлу (а еще изрядно ей льстила), сидящую на высоком стуле. Одежды на девушке не было, а все, что должно быть скрыто от посторонних взглядов, закрывала нежно-кремовая ткань. Взгляд из-под пушистых длинных ресниц был трогательно-невинный, совсем не вяжущийся с образом Айлы. В который раз я задумалась, насколько Джессен посвящен в отношениях других братьев с его женой.

– Мне нравится ее рисовать, ее любит краска.

– У вас с Райаном общее увлечение, – не удержалась я. – Оба рисуете.

"И оба Айлу" – подумала.

– О, наши увлечения – предмет многолетних споров. Райан любит графику, я – живопись и масло. И каждый хочет убедить окружающих, что его искусство… искуснее.

– Мне нравится масло, – честно призналась я.

– Я почти закончил. Завтра оценю свежим взглядом и что-то подправлю. – Джессен кивнул на картину. – Хочешь, познакомлю с краской?

– Познакомишь? Как?

Вместо ответа парень загадочно улыбнулся и отставил мольберт в сторону.

– Я много путешествую и в одной южной деревушке, у теплого моря, познакомился с художницей, которая творит с краской совершенно невероятные вещи. Айла взвыла со скуки – я учился несколько месяцев. Это не просто искусство – философия, образ жизни. Она учит, что краска, настоящая краска, точно так же, как и духи или украшения, не всегда подходит человеку. Если хочешь побыть моделью… я покажу, как это делают художники в южных странах.

Усталость и скуку как рукой сняло. Джессен был действительно талантлив – я видела незаконченные пейзажи и наброски, а перед глазами до сих пор стоял портрет Айлы, прекрасной и словно живой. Разумеется, мне хотелось узнать о живописи Джессена больше, но я не была уверена, что готова позировать, как Айла. А в том, что он имел в виду именно это – не сомневалась.

Но Джессен заметил мое смятение и поспешил заверить:

– Лилиана, в моем предложении нет двойного дна. Когда я говорю о том, чтобы побыть моделью – я имею в виду именно это. Я не прикоснусь к тебе и пальцем. Но уверен, что тебе понравится моя работа. Мы оба скучаем, а я давно не практиковался. Почему бы не попробовать?

Облизав вмиг пересохшие губы, я неуверенно кивнула, чувствуя, как кожу словно покалывает от напряженного ожидания.

– Там ширма, можешь раздеться. Есть плед, чтобы тебе не было холодно и… стеснительно. Но я не хочу испачкать платье краской.

Снедаемая странным волнительным предвкушением, я зашла за ширму и разделась. Платье скользнуло к ногам, но в мастерской было совсем не холодно, а мурашки на коже появлялись совсем не из-за температуры. Я взяла плед – тонкий, атласный, расписанный причудливыми узорами, и вышла из-за ширмы.

На середину комнаты Джессен поставил темно-красную софу.

– Сюда, – сказал он. – Ложись, как удобнее, не держи плечи и шею на весу.

Пока я устраивалась, мужчина убрал мои волосы и заколол большой серебряной шпилькой.

– У тебя хорошая кожа. Мне всегда было жалко Айлу – мороз отвратительно влияет на кожу. Поэтому мы жили в другом климате.

– Мне подобное удовольствие пока недоступно.

Джессен не стал использовать те краски, которыми занимался, когда я вошла. Он извлек из шкафа небольшой деревянный чемоданчик, идеально чистый и пахнущий свежим лаком для дерева. Внутри стояли аккуратные флакончики с красками, а к крышке крепились разномастные кисти. Джессен захватил немного краски на кисть и коснулся моей щеки.

– Холодная?

– Нет, – почти шепотом ответила я.

Краска ложилась теплыми приятными мазками. Мягкие прикосновения кисти успокаивали, тонкий пряный аромат, словно в краски добавляли какие-то специи. Сосредоточенное лицо Джессена выражало полнейшее умиротворение. Ему нравилось рисовать, и неважно служил холстом лист бумаги или человеческое тело. Мое тело.

– А что ты рисуешь? – спросила я, потому что сидеть в тишине и слушать биение сердца было бы совсем невыносимо.

– То, что приходит в голову. Узоры… цветы. Сложно объяснить, я просто вижу, что подойдет тебе, что сделает тебя красивой и не превратит в разрисованную куклу. Для этого надо иметь вкус. Поэтому Райан обожает графику – там можно малевать от души одним цветом.

Я не удержалась от улыбки. В стае хоть и не было вражды, все же сохранилось подобие человеческих отношений.

Прийти в мастерскую было определенно лучшим решением за весь день. Я лежала, прислушиваясь к отдаленному завыванию ветра, наслаждалась мягкими теплыми прикосновениями кисти и… тактичностью Джессена. Он почти не касался меня руками, лишь изредка поворачивал голову, чтобы было удобнее. Цветочные узоры спускались на шею, плечо.

Дверь скрипнула, и я дернулась, но парень успел убрать кисть и рисунок не испортился.

– Прости, – покраснела я.

– А вы, леди Морено, даром времени не теряете, – усмехнулся вошедший Кендар.

Джессен нахмурился.

– Я работаю, Кен, ты можешь зайти позже?

– Раньше ты не возражал, чтобы смотрели на твои рисунки.

Джессен лишь пожал плечом.

– Тогда не пугай модель. Если она снова дернется, я испорчу результат последнего часа.

Про себя я молилась, чтобы Кендар Торн ушел. Оставил нас в покое, дал мне снова возможность расслабиться и наслаждаться обществом Джессена и ненавязчивой игрой с легким оттенком эротизма.

Но Кендар был глух к моим молитвам – он сел на софу, рядом со мной, и внимательно принялся наблюдать за движениями Джессена. А когда парень попросил меня сесть спиной, я оказалась в непозволительной близости от Кендара.

Верхние пуговички темной рубашки были расстегнуты, обнажая мощный торс. Повинуясь неясному порыву, я вдруг нерешительно потянулась к кисточкам. Кендар удивленно на меня посмотрел.

– Джесс, дай ей игрушку. Посмотрим, на что решится наша девочка. Знаешь, как обращаться с этой штукой?

Насупившись от едкой фразы, я обмакнула кисточку в черную краску и задумалась. Чего бы кархану нарисовать на груди?

Пальцами нарочно медленно развела полы рубашки, делая вид, будто мне жутко неловко и неудобно от того, что Джессен рисует на спине и нужно сидеть неподвижно. Словно злой рок, в этот же момент плед сполз, обнажив часть соска. И… нет, внешне Кендар Торн оставался бесстрастным, но я чувствовала. Чувствовала, как под моими пальцами мощно билось сердце, видела расширившиеся потемневшие зрачки. Этого чувства – удовлетворения от власти над мужчиной – я еще не испытывала.

Мягко касаясь его груди подушечками пальцев, я касалась еще и кистью. А долгий взгляд глаза в глаза заставлял внутренне сжиматься и дышать через раз. Не знаю, сколько бы я так сидела, в полнейшем оцепенении, но Джессен произнес:

– На сегодня все. Тебе пора поужинать. Если захочешь, завтра продолжим. Краска не смывается несколько недель, но если надоест – через три дня мне привезут посылку и там будет растворитель для этих красок.

– Что? – Я моргнула. – Н-н-недель?

Закусила губу и даже инстинктивно отползла подальше от Кендара. Джессен перевел взгляд на грудь брата и разразился хохотом.

Что поделать, в искусстве росписи по телу я была новичком. И рисовала, так сказать, от души. В целом по впечатлению рисунок напоминал каракули ребенка, который пытался изобразить кархана. Жуткая кривая волчья морда жалостливо скалилась, а из головы у нее торчали два отростка. Вообще это предполагались рога, но скорее напоминали полосатые детородные органы… видимо, сказались впечатления прошедшей ночи.

Похоже, Кендар меня убьет и вопрос долга решится естественным путем. Мертвые ведь обязанностей не имеют?.

Джессен, продолжая смеяться, обнял меня и притянул к себе.

– Не ругай ее, Кен, это действительно потрясающе. Почему мне никогда не приходило в голову писать вам неприличные прозвища на спинах?

– Потому что ты уже не ребенок, – буркнул Кендар и поднялся. – Что ж, рад, что развлек вас, леди Морено. Хоть и несколько неожиданным образом. Надеюсь, увидеть вас за ужином.

Он ушел, а я сидела в объятиях Джессена, притихнув.

– Не обращай внимания. Мы привыкли к характеру Кендара. Он только с виду суровый, но на самом деле обо всех заботится.

– Все мне это повторяют, но пока что складывается ощущение, что я ему на хвост наступила и там потопталась.

– Ерунда, – фыркнул парень. – Если бы Кен не хотел видеть тебя в доме, он бы не допустил твоего приезда. От мнения старшего брата Дрейк не смог бы отмахнуться. Но Кендар был не против и лично тебя встретил. Что до характера, он всегда был непростым. Одевайся и постарайся сегодня не тереть рисунок мочалкой. Водные процедуры не запрещаются.

За ширмой я получила возможность рассмотреть узоры, которыми Джессен покрыл мою кожу. Изящные цветы тонким кружевом спускались со скулы на шею и ниже, на плечо и спину, обрываясь на пояснице. Удивительно гармоничные и ненавязчивые. Их не хотелось смывать.

Парень убирал краски и кисти в ящик, когда я вышла, уже одетая, и направилась к двери.

– Лилиана… – окликнул он меня. – Если тебе захочется, ты можешь прийти еще. Мне понравилось рисовать с тобой.

– Я приду.

На этот раз я ни капли не соврала.

* * *

Удивительно, но жизнь в поместье Торнов была… обычной?

Единственным напоминанием о ночи был утренний разговор с Кендаром. Когда я спускалась к ужину, немного боялась, но к собственному удивлению поняла, что мое появление встретили приветливо и спокойно. За стол еще никто не садился. Дрейк беседовал у окна с Динаром, Райан что-то читал и даже не поднял головы, Кендар и Лиам увлеклись партией в шахматы. Лишь Айла поднялась навстречу мне – она явно скучала в мужской компании.

– О, – Она, разумеется, заметила узоры. – Джессен показал тебе свою любимую технику?

– Да, рисунки на теле – довольно необычно.

– Быстро надоедают, – красотка подернула плечиком. – Но занятны. Как твой день? Я проспала, наверное, все время с завтрака до ужина, жутко раскалывалась голова. Эти метели совершенно невыносимы.

Беседуя, мы первые прошли к столу и тогда только поднялись и мужчины. Дрейк заботливо помог сесть сначала мне, затем Айле и сам налил вина.

– Приятного аппетита, дамы и господа, – улыбнулся он. – Не хотелось бы поднимать такие тяжелые темы приятным вечером, но убийца Тертона все еще не найден, и я вынужден усилить меры безопасности. Прошу вас, дамы, не пугаться, если посреди ночи в окне вы увидите карханов в зверином обличье. Мы патрулируем территорию сменами.

И тут же, словно зловещее предостережение и не прогремело, Дрейк бросил на Кендара веселый взгляд:

– Покажешь художества Лилианы?

Тот хмыкнул:

– Не думаю, что стоит смущать ее раздеваниями прямо за ужином.

– Мы так смеялись, когда увидели твой рисунок, – признался Дрейк.

– Я не специально, – почувствовала, как отчаянно краснею.

– Специально так здорово не получится. Есть даже такой стиль в искусстве. Тебе стоит себя попробовать.

– Я даже не видела никогда карханов в… во второй ипостаси. Нарисовала по рассказам и обрывочным слухам.

– Не видела? – будто удивился глава стаи. – Точно, я и забыл, что в твоих краях наших почти нет. Думаю, мы покажем тебе результат обращения. Правда, вряд ли сегодня, уже что-то поздно.

– А можно будет посмотреть в окно?

– Как пожелаешь.

Мы ужинали в неспешных ничего не значащих разговорах. Как и везде, в стае Торнов смерть члена семьи стала горем, но неизбежно течение жизни продолжило свой путь. Я отстраненно вполуха слушала, о чем они жарко спорят, и погружалась в свои мысли, который были ой как далеки от экономики и политических событий.

Чем ближе я становилась к семье Торнов, тем прочнее становилось мое положение. Но эта прочность не только укрепляла уверенность, но еще и немного пугала. Становиться частью чего-то настолько сильного и чуждого было очень страшно.

А еще я не могла угадывать действия карханов, и от того каждая секунда на ужине стала секундой на тонком-тонком льду. Который мог вот-вот треснуть, а под ним – жуткая темная вода.

После ужина Дрейк выразил желание проводить меня до комнаты. Мы неспешно брели по коридору и болтали о северной кухне. Но все же в этом разговоре чувствовался оттенок чего-то иного.

– Лилиана… – Мужчина остановил меня у перил лестницы. – Как ты сегодня? Все в порядке?

– Да, в полном.

Он коснулся щеки, разукрашенной цветочными узорами.

– Тебе идет. Джессен молодец, он видит особую красоту. И умеет ее приумножать. А мы, увы, к созиданию не способны.

Он улыбнулся словно погрустнев.

– Но вообще я хотел спросить, не хочешь ли ты переехать… в мои комнаты.

– Что? – вырвалось у меня.

– Я сделал тебе предложение. Знаю, ты отказалась, но… мы были вместе, и мне бы хотелось, чтобы ты чувствовала себя возлюбленной, а не любовницей.

– Ты позволил Райану войти.

От излишне редкой и холодной фразы выражение лица Дрейка изменилось – он даже словно заволновался. Ну, или хорошо разыграл волнение.

– Ты хотела…

– Я не ставлю тебе в вину, что Я позволила Райану. Со своими желаниями я разберусь сама. Мне бы хотелось, чтобы твои… или чужие, не мешали обещаниям.

– Хорошо, – спустя долгую паузу произнес Дрейк. – Я буду спрашивать тебя прямо.

– Я не готова пока что переехать к тебе. Спроси меня об этом позже.

– Тогда я могу завтра пригласить тебя на ужин и завтрак одновременно?

– Если Джессен закончит рисунок, – хмыкнула я, чувствуя, как внутри разгорается странное желание подразнить кархана.

Глаза Дрейка вспыхнули желанием, когда он проследил завитки рисунка до плеча. Но все остальное было скрыто платьем, а я поспешила свернуть в свой коридор, чтобы вскоре оказаться за надежно запертой дверью. Что ж, дергать зверя за хвост еще предстояло научиться.

А интересно, Дрейк сейчас пошел к Айле?.

* * *

Я долго смотрела на оранжевый цвет. Почему-то он пугал. Так сильно, что хотелось бежать, но ноги словно увязли в болоте, каждое движение давалось с трудом. Всполохи желтого и оранжевого цвета ослепляли. Казалось, весь мир состоит из этих огней, но мир очень крошечный. И в нем никого – лишь я.

Словно чувства подключались постепенно, вслед за мерзким цветом пришел едкий запах. Я судорожно вспоминала, что он мне напоминает, но получалось лишь надсадно кашлять. От этого запаха не получалось ни спрятаться, ни закрыться. Едкий запах и оранжевый цвет.

Затем звук… треск, какой-то даже уютный, с таким треском горят поленья в костре или дрова в камине. Но вкупе с запахом и цветом треск слышался зловещим. Я кашляла, оседая на землю, и когда пальцы коснулись деревянного поля, осознание вдруг накрыло нестерпимым ужасом. Я поняла, какое чувство подключится следующим.

Медленно текли мучительные жуткие секунды. Я сжалась, ожидая, когда жар опалит кожу и не останется ничего, кроме неукротимого пламени. Пламя и я – две составляющие жуткого мира.

Я даже не сразу поняла, что проснулась и нахожусь в своей комнате, а не в огненном аду. Такого облегчения я еще не испытывала. Должны же кошмары рано или поздно кончиться. Переезд серьезно подорвал мое душевное спокойствие, но время шло и жизнь менялась. А я все еще чувствовала себя так, словно до сих пор не оправилась.

Ворочалась в постели с полчаса, но уснуть так и не смогла – едва закрывала глаза, все вновь окрашивалось в мерзкие оранжевые оттенки. Похоже, этот день был просто не создан для отдыха. Не став будить Селию, я надела простое домашнее платье и, взяв свечу, проскользнула к библиотеке. Книги всегда успокаивали меня, а уж если найти достаточно скучную – могли и усыпить.

Но едва я вошла в зал, вздрогнула, увидев мужскую фигуру у окна.

– Тебе тоже не спится? – спросил Джессен.

– Так, плохой сон. Решила почитать на ночь. А ты?

– Я с дежурства. Отбегал четыре часа по морозу и теперь не хочу ложиться. Айла боится, когда я на дежурстве, и спит под боком Райана, а один я спать не люблю. Вот, пришел сюда, не почитать так просто побыть в тишине.

– Извини. Я помешала. Найду себе другое место, столовая наверняка свободна.

– Подожди. – Джессен удержал меня, взяв за руку. – Хочешь закончить рисунок? Раз уж мы оба не спим, а до утра куча времени?

– Хочу, – прошептала я, облизнув внезапно пересохшие губы.

Ночь не терпит громких разговоров и суеты. Ночью спит все живое, и если уж решился потревожить этот священный покой – будь добр, веди себя тихо. Мне хотелось, чтобы Джессен не зажигал верхний свет, и он не стал. Ограничился свечой. Она освещала лишь часть софы, но зато предавала обстановке приятную мягкость.

После жуткого сна пряный запах краски стал лучшим успокоительным, а прикосновения теплой кисти осторожно погружали в странное состояние полудремы. Изящный цветочный узор со спины переходил на живот. Лежать под внимательным взглядом Джессена было немного… неправильно.

– У меня ощущение, будто я изменяю Дрейку, – вдруг вырвалось.

– Да, люди часто не понимают нас. И осуждают.

– Я не осуждаю, но привыкнуть очень сложно.

– А мне – понять, что ты находишь странным, – улыбнулся он. – Я жил так всю свою жизнь, это так же обычно, как завтракать утром или рисовать после обеда.

– Или рисовать на ком-то?

– Желающих мало, – вздохнул он. – Айла увлекающаяся натура, она любит все новое, но быстро остывает. И не может усидеть на месте. Так что я очень рад, что в доме появилась ты. Поверь, Дрейк не против моих рисунков.

– Знаю. Но привыкнуть очень сложно.

– Просто делай то, что хочется. И не думай о последствиях. Ты – часть нашей семьи теперь и обо всем должны думать мы.

Кисточка замерла на коже чуть ниже пупка. Джессен колебался.

– Остановиться?

Я покачала головой, следуя его же совету – просто делать то, что хочется. Не думать, не сомневаться. Разве не этого хочет каждая девушка? Оказаться под защитой, среди мужчин, готовых выполнить малейший каприз.

– Не шевелись, – улыбнулся парень.

Он мягко коснулся моих коленей, разводя ноги в стороны. Нервы натянулись, словно тетива. Свеча мерцала в такт биению сердца.

Завитки, мерцающие перламутровые лепестки и абстрактные цветы стремительно покрывали кожу, будто мелкие поцелуи. Первое касание кистью чувствительных складок вызвало короткий стон. Пряный запах окутывал, расслаблял, приятная дрожь предвкушения затопила все существо.

Кисть коснулась снова и снова, оставляя следы краски лишь на коже, не касаясь самых чувствительных мест, чем вызывала мучительную сладкую тяжесть.

До боли медленно, растягивая для Джессена – удовольствие, для меня – пытку, кисть завершила последний вензель. Еще несколько секунд тепло от краски ощущалось на нежной коже. А после первые волны разочарования едва не заставили застонать.

– Ты прекрасна, – выдохнул Джессен.

Его губы коснулись моего живота, язык обвел пупок и двинулся ниже, повторяя маршрут, которым совсем недавно прошла кисть. Завитки, цветы и лепестки – каждый элемент росписи был обласкан. В местах поцелуев кожа горела, а я… я лежала, откинувшись назад. Ничуть не заботясь, что волосы рассыпались по красной ткани софы, что под спину попал неудобный твердый валик, из-за чего грудь с затвердевшими сосками вызывающе поднялась. Закрыв глаза, я просто лежала, позволяя творить с моим телом что-то невероятное, нереальное, почти страшное, но в то же время волнующее.

Горячий язык очень медленно, дразня и подчиняя, коснулся чувствительной плоти, а затем проник внутрь. Джессен пробовал меня на вкус, аккуратно, нежно, но настойчиво, крепко сжимая руками бедра. Из груди вырвался короткий стон, а пальцы сами собой коснулись волос парня.

И не было ни вопросов, ни сомнений. Под покровом ночи, в слабом свете догорающей свечи все, о чем я могла думать – продлить мгновение удовольствия.

Яркой вспышкой пришло новое желание, такое сильное, что я охнула. Мне не хватало этой бесстыдной ласки, хотелось большего. Проникновения, нереального чувства наполненности и движения внутри.

Джессен оторвался от меня лишь на пару мгновений, чтобы раздеться, а в следующий миг мы уже целовались, как сумасшедшие. Тяжесть мужского тела была просто восхитительной, а солоноватый привкус на губах нереально возбуждал. Я раскрывалась шире, приглашая, умоляя, мечтая о мгновении, когда получу то, чего так страстно хотела.

Но парень перевернулся на спину и медленно усадил меня сверху. Я выгнулась и застонала, когда Джессен вошел. Чувствуя каждый бугорок на мощном восхитительно твердом члене, я перестала соображать. Просто уперлась руками в грудь кархана и сделала несколько движений, которые тут же отозвались волнами удовольствия.

Он помогал, направляя меня, а в темных глазах плескалось желание. Я упивалась восхищением, подставлялась под жадные взгляды и точно знала, что тонкие серебристые узоры на моей коже сейчас невероятно возбуждают.

Напряжение сконцентрировалось в одной точке внизу живота, а движения стали лихорадочнее и резче. Джессен входил до упора, вжимая меня в свое тело, вбиваясь мощными толчками, каждый из которых сопровождался разрядом, вспышкой наслаждения. А потом комок внизу взорвался, и тело вдруг перестало мне подчиняться. Я закричала, выгибаясь от сметающего все на своем пути оргазма, без сил опустившись на грудь парня. Теплая жидкость заполнила все внизу, под ладонями билось сильное сердце.

– Как ты? – спросил Джессен спустя пару минут, когда мы оба отдышались.

– Нормально. Непривычно, но… хорошо.

– Набрось что-нибудь, – шепнул он. – Не одевайся совсем, просто прикройся.

Заинтригованная, я поднялась. Ноги немного тряслись после пережитого, а в груди поселилось странное, какое-то неправильное веселье. Я не боялась того, что будет дальше и не корила себя за случившееся. Просто с интересом ждала, что же покажет Джессен.

Парень крепко взял меня за руку и повел куда-то в недра дома. Я изучила далеко не все помещения, и потому даже не имела представления, что находится за массивной темной дверью, у которой мы остановились.

Но все оказалось прозаичнее – это была душевая. Одна их тех, последних новинок. Целая комната, отданная под душ. Отделанная мрамором, с массивными скамьями. Вода лилась сверху, из изящных золотистых леек. А вдоль стен на полках выстроились разноцветные флаконы с разными маслами.

– Моя ванная проще, – с восхищением я осмотрела помещение.

– Мы редко ею пользуемся. Не слишком удобное место, но сегодня мне хочется чего-то такого.

Халат, который я набросила в мастерской, скользнул по телу вниз, к ногам. А потом был убран на самую дальнюю полку, куда не доставала вода. Джессен тоже был полностью обнажен, и я невольно залюбовалась его рельефным телом.

Он не слишком походил на своих братьев. Кендар был слишком мускулист. Я не видела его без одежды, но примерно представляла, что за гора мышц скрывается под широкими рубашками. Дрейк и Райан обладали телами спортивных и сильных мужчин. А Джессен, хоть и был отлично сложен, все же не производил впечатление воина. Он был действительно художником.

– Чего ты хочешь? – спросил он, протягивая мне руку.

В этот же миг сверху полилась горячая вода. Комфортная, согревающая и расслабляющая. Сразу же потянуло в сон, но теплые объятия не дали ускользнуть от реальности. Смелея с каждой секундой, я скользнула рукой по груди парня. Изучая рельефный торс, кубики пресса. Дыхание Джессена участилось, когда я опустилась ниже. Обхватила рукой напряженный ствол и слегка сжала. Парень хрипло застонал, откинув голову назад. Он позволял мне изучать его, мучить, заводить как можно сильнее. Не знаю, чего ему стоило сдерживаться. Но он терпеливо ждал, давал мне привыкнуть. Лишь когда я осмелела настолько, что подвела его к высшей точке наслаждения, парень остановил меня.

Лишь с виду Джессен был слабее братьев. Он с легкостью поднял меня на руки и вошел, держа на весу. Я охнула от неожиданного вторжения. Но двинулась навстречу бедрами и с готовностью ответила на поцелуй.

Кожа, чувствительность которой возросла в несколько раз, обжигали струи воды. Время текло в своем, совершенно безумном ритме. Мы занимались любовью, наплевав на все, что нас окружало. Не существовало ничего, кроме неторопливых дразнящих движений. Кроме всепоглощающего, на грани боли и сладости, удовольствия.

И если с Дрейком я чувствовала интерес, волнение, с Райаном – удовольствие на грани страха, то Джессен дарил минуты тепла и нежности. Невероятное, сладкое ощущение его желания. Восхищение в глазах – неподдельное. Поцелуи медленные, сводящие с ума. И неторопливые движения. Это была не пытка, это была награда. Долгая и незаслуженная, но такая приятная.

Не знаю, сколько прошло времени, но я вдруг очнулась сидящей на мраморной скамье, в то время как мягкими движениями Джессен наносил мне на волосы ароматный шампунь.

– Я, кажется, отключилась, да? – пробормотала, облизнув губы.

Он мягко рассмеялся.

– Я не отключился лишь потому что мужчине не пристало оставлять даму наедине с ее слабостью.

– Что ж, мне стало намного легче. Спасибо. Если бы все кошмары могли заканчиваться так приятно.

Я не лукавила. После душного кошмара с огнем ночь с Джессеном стала спасением. И компенсацией – за пережитые неприятные минуты.

Я быстро ополоснула волосы, а затем Джессен выключил воду. Мягкие полотенца пахли мятой и апельсином. Вытирая капли воды с кожи, я поняла, что рисунки и не думали стираться. Удивительно прочная и красивая краска.